Текст книги "Попытка говорить 2. Дорога человека"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Я понял, что вижу очередного аватара Шимо, ещё до того, как "хозяин" мягко повернулся к великану и сказал слишком уж ровным тоном:

– Цуграч. Неужто наш господин не нашёл для тебя достойного дела?

– Старику не до того, ты же знаешь. И я по-прежнему жду ответа на вопрос.

– Что ж, познакомьтесь: Цуграч Шестирукий, это Рин Бродяга, – прошелестел Хмирлет. – Рин Бродяга, это Цуграч Шестирукий.

"Унесите Рина Бродягу… и побыстрее, пока не съели!"

Глаза великана раздражённо сверкнули, но следующую реплику он подал спокойно. Хотя и точно таким же громыхающим басом, как предыдущие:

– Что, очередной бесполезный мажонок?

– Что угодно можно применить с пользой, если приступить к делу с умом.

– И какую пользу ты надеешься извлечь из этого мажонка?

– Боюсь, объяснение окажется слишком долгим, а я…

– Ничего. Я никуда не спешу! – отрубил Цуграч.

– Не заносись. Ты лишь седьмой, а я – пятый. Это я могу требовать у тебя объяснений, а не наоборот! Или…

– Отлично! Давай поспорим о том, кто кому что должен, и разрешим спор по божественным правилам, Хмирлет. Надеюсь, ты не побоишься суда Шимо?

– Нет, – коротко ответил "хозяин". И двинулся своей скользящей походкой мимо Цуграча в тот самый боковой проход, из которого вышел последний.

Хмирлет этого не увидел, но я-то заметил, как оскалился вослед ему Шестирукий. И тотчас же усомнился в том, что пресловутые божественные правила подразумевают лишь лёгкую, почти тренировочную потасовку без особых увечий.

Куда больше походило на то, что Цуграч планирует зарубить Хмирлета и заделаться из седьмого шестым аватарой. Ну а заодно – свести какие-то старые счёты. Карьерист хренов.

Что до меня, я пошёл следом за ними. Приказа "следуй за мной и служи мне, как служил бы своему господину" никто не отменял.

18

– Стой здесь, – велел Хмирлет, указывая мне на место возле входа. А сам со своим врагом пошёл дальше. Я исполнил приказ и тайком осмотрелся.

Мрачный зал, огромнее любой пещеры. Даже не всякий крытый стадион выдержал бы сравнение с этой громадой. Цуграч на фоне таких просторов уже совсем не казался великаном. Потолок и стены скрывала не полутьма, а уже, увы, знакомые мне переливы алого света с белыми прожилками, света, рождённого волей божества. Этот свет слепил моё второе, третье и прочие виды зрения, не позволяя глядеть вдаль; и справлялся с задачей не хуже, чем Туман Межсущий. Под ногами шершавый базальт (похоже, любимый строительный материал… ну ещё бы: ведь он обладает непревзойдённой устойчивостью к истиранию, а Шимо – или, скорее, его аватары – наверняка любят вечные материалы).

Когда соперники остановились, их и меня разделяло более полусотни метров. Но голоса их доносились отчётливо, как будто с дистанции в несколько шагов.

– Ты выбрал оружие, Хмирлет?

– Моё оружие всегда со мной, Цуграч.

– Тогда я начну.

И он действительно начал.

Базальтовые плиты пола, стены, потолок, а заодно и меня тряхнуло, когда Шестирукий взмахнул своими саблями-переростками, одновременно выкрикивая боевое Слово. Какое именно, я понятия не имел: в памяти Сумора похожие сочетания звуков отсутствовали.

Может показаться, что из-за необходимости произносить Слова вслух священники уступают магам, творящим активные формы чистой мыслью. Что ж, применительно к Щитам или Копьям это, возможно, недалеко от истины. Но уже на уровне Опор со Словами начинает происходить нечто, законами обыденной логики не объяснимое. Даже эффект аббревиатур не может полностью описать суть этих изменений. А уже Мечи оказываются способны втискивать в поразительно краткие – меньше секунды – промежутки времени достаточно подробные описания эффектов, которые они желают воплотить в реальности силой своего бога.

Так как способности аватар ещё шире, у них всегда в достатке времени, чтобы сказать Слово – причём эффективное.

В Хмирлета с бешеной скоростью и свистящим рёвом понеслись тысячи каких-то прозрачных сгустков. Лишь когда он воздвиг на их пути преграду с помощью Знака и сгустки начали вязнуть в этой преграде, замедляясь до разумных пределов, я смог разобрать, что это – тени сабель, которыми Цуграч продолжал активно пластать воздух. Хмирлет добавил к Знаку своё Слово, также не знакомое Сумору. От яростной фиолетовой вспышки я на время ослеп. М-да, эта пакость на порядок помощнее моих "мармагов" будет. Проморгался я (это с активным-то использованием магии исцеления!) не раньше, чем через полминуты. К тому времени мои глаза уже прикрыли активные фильтры, заодно служащие заменой не слишком сильного бинокля, а уши защитили наколдованные наушники с функцией усиления слабых звуков.

В общем, я получил возможность любоваться схваткой аватаров, не рискуя более органами чувств. И там было на что посмотреть, о да!

К тому моменту, когда я снова смог нормально видеть, оба противника обзавелись фантомными отрядами по несколько десятков бойцов в каждом. Понятия не имею, как именно их создали или, быть может, призвали – но сражались фантомы яростно, до последней капли своей эктоплазменной крови. Выстроившиеся "черепахой" тяжёлые пехотинцы Цуграча огрызались из-за щитов копейными выпадами и бросали в противников нечто вроде комьев взрывающегося мрака. В свою очередь, лёгкие и вёрткие бойцы Хмирлета наседали на "черепаху" со всех сторон, бичуя вражеское построение недлинными голубыми молниями.

Большей частью плети молний бессильно расплёскивались разрядами, наткнувшись на щиты и оставляя на их поверхности крапинки ожогов, но иной раз проникали и за стену щитов. Впрочем, бойцам Хмирлета тоже доставалось, особенно часто от комьев мрака. Взрывы то и дело калечили их, порой особо невезучие фантомы, накрытые сразу несколькими согласованными ударами с разных сторон, оказывались буквально разорваны в клочья. Но аватара продолжал шептать нужные Слова, призывая подкрепления и заодно временами обрушивая на "черепаху" что-нибудь поувесистее, вроде дождика призрачных копий, наносящих фантомам вполне реальные раны. Цуграч не отставал, наращивая численность своего отряда ударными темпами и обходясь в защите Знаками.

Не успел рисунок сражения застыть в шатком равновесии, как всё снова изменилось. Один из новеньких, в смысле, свежепризванных бойцов Хмирлета кинулся на выставленное из-за щитов копьё – только крика "тэнно хэнко банзай!" не хватало. Разумеется, копьё проткнуло его насквозь. Даже на немалом расстоянии, отделяющем меня от поля этой полуреальной битвы, я заметил на лице гибнущего фантома яростную ухмылку. А потом самоубийца взорвался, да так, что я снова ненадолго ослеп… из-за светофильтров, потемневших, чтобы отсечь часть ярости энергетической вспышки. Следом за первым самоубийцей в образовавшийся разрыв строя ворвался ещё один взрывчатый фантом, и "черепаха" развалилась. Вместо правильного боя получилась хаотичная свалка, в которой ловкость и скорость бойцов Хмирлета оказались важнее мощной брони довольно неповоротливых солдат Шестирукого.

Однако седьмой аватара не собирался сдаваться. Проиграв фантомно-отрядную схватку, он прошипел сдвоенное Слово, дополняя его резким взмахом сабель в высоком прыжке. Поле боя накрыла волна ядовито-жёлтого ветра, а когда она схлынула, оставив невредимым лишь Хмирлета в круге его личной защиты, от фантомов не осталось и следа.

Из-под потолка на Цуграча рухнула сеть лохматых фиолетово-синих молний; скрещённые сабли и очередной Знак прикрыли его от буйства, вызванного чужим Словом. Но пятый аватара не намеревался отдавать инициативу и атаковал снова, на сей раз фантомом экстра-класса. Здоровенная, вёрткая, рогатая башка с огромной пастью и временами выстреливающим, что твоё копьё, языком с ороговевшим концом закружилась около Шестирукого, при малейшей угрозе исчезая в полную нематериальность и выныривая снова, как правило, за спиной у Цуграча… или сбоку, если он успевал развернуться.

А он, как правило, успевал: вёрткостью аватара вполне мог поспорить с угрём, брошенным на раскалённую сковороду.

Увы, у столь замечательного фантома имелся фатальный недостаток: чтобы полностью занять внимание своего врага, Хмирлету пришлось полностью сконцентрироваться на управлении своим суперфантомом. Видимо, создавать полноценные автономные модули для управления такими вот конструктами аватара не мог… или же, что гораздо вероятнее, суперфантом, управляемый любым автономным модулем, оказался бы для Цуграча слишком лёгкой добычей. Хмирлет замер на одном месте, даже глаза закрыл…

Вот тут-то я и заметил краем глаза неладное. А заметив, рванул в сторону драчунов. Хотя использовать Голодную Плеть для дальнего прыжка я не мог (создать настолько мощное заклятье без канала во тьму Предвечной Ночи мне было не по силам), хватило и возможностей моей сильно улучшенной мускулатуры. На бегу я махнул рукой, выпуская уже сплетённое заклятье. Луч белого жгучего пламени, направленный Хмирлету в спину, отразился от выставленного под углом "стального зеркала" и ушёл вверх, в сторону потолка, одновременно расфокусируясь ("зеркало" я нарочно сделал слегка выпуклым).

Следующий пламенный луч полетел уже в меня.

"Всю жизнь мечтал схлестнуться с Мечом Шимо на территории последнего, не имея права использовать самые эффективные из своих боевых чар! Вот же хрен блинский!"

Из памяти Сумора всплыли всякие мелочи вроде имени, прозвища, привычек и черт характера вот этого конкретного Меча, Ларрега по прозвищу (страшно нелюбимому) Супчик. Я на мгновение вспомнил, что на предплечье левой руки у него тянется, извиваясь полураздавленным червём, след от старого ожога, что он любит при разговоре щуриться, глядя на темя собеседника, что он злопамятен, скрытен и предпочитает использовать Слова, а не Знаки. Дерётся же он, используя весьма приметный и славный меч: слегка изогнутый, с полуторасторонней заточкой, удлинённой под двуручный хват рукоятью и четырьмя усами-зацепами вместо гарды.

Вспомнил – и тут же забыл всё, кроме имени и того, что было связано с боевыми талантами Ларрега, с его воинскими привычками и любимыми Словами. Цуграч устроил пятому аватару не шибко сложную ловушку, но коль скоро Хмирлет велел мне защищать его, как своего господина, придётся мне драться.

Дело известное. Паны ссорятся – у холопов чубы трещат…

Луч – мимо! Чтобы Ларрег не заскучал, насылаю на него "серебряную тучу". За красивым названием кроется боевое заклятье воздуха и воды, за считанные секунды покрывающее жертву глубокими, до самой кости, язвами. Выжить после такого, разумеется, проблематично. Но увы мне! "Серебряную тучу" сдуло резким порывом ветра, вызванным при помощи Слова, и Ларрег атаковал меня какой-то площадной гадостью типа "полога бессилия". На моё счастье, область поражения Меч задал при помощи стандартной связки, которую знал и Сумор. Я успел создать активную форму соответствующего случаю экзорцизма и прикрыться небольшой зоной отталкивания. Что, к слову, сэкономило мне немало Силы, пополнять которую на территории Шимо я свободно не мог.

То есть мог, разумеется. Обратившись к Предвечной Ночи.

Ад и бездна!

Если бы дело происходило не в Зунгрене, а в одном из доменов, мне было бы куда легче. Там я мог бы заимствовать Силу у Мрака, не касаясь Предвечной Ночи; там я мог бы разыгрывать такие замечательные козыри, как реверс сквозь пространство и чары скорости. Но "здесь вам не тут": в условиях чужого и всё ещё плохо изученного мира я мог опираться лишь на запас Силы, отнюдь не безграничный, да ещё на скудноватый по моим меркам арсенал боевых заклятий допрошенного воздушника, Инконта Лысоухого. Специальностями которого были защитные пологи и дальняя разведка.

В общем, перспективы не радужные, мягко говоря…

Есть у слуг божьих сравнительно с магами одно сильное место. Энергетика. Божественная мощь принадлежит не им, они лишь управляют ею сообразно своему пониманию. Соответственно, такие "прелести", как откат после особо мощных или особо сложных заклятий, энергетическое или психическое истощение им неведомы. Правда, они могут в один момент лишиться поддержки бога, как Сумор, если вдруг сделают или даже подумают нечто неправильное, тогда как маг любой рациональной школы способен творить заклятья даже в глубочайшей депрессии или пребывая в пучине полного равнодушия.

Сомнительно, конечно, чтобы Ларрег оказался таким олухом, чтобы не изобрести для себя пару-тройку хороших оправданий, от несоответствия Хмирлета светлому образу истинного воина Шимо и до всяких там "на войне все средства хороши". Но я всё же попытался атаковать с неожиданного направления, крикнув Мечу изо всех сил:

– Предатель!

Как и следовало ожидать, Ларрег тут же доказал, что такая мелочь не сможет лишить его благосклонности божества. Причём доказал самым наглядным образом: швырнув в меня сгустком мрака, подозрительно похожим на те, которыми бросались фантомы Цуграча… только раз этак в несколько побольше. Или мне это просто показалось, оттого что калибр ствола, направленного в твою башку, всегда кажется больше, чем у того, из которого неподалёку стреляют в уток?

Что бы там ни казалось, а дожидаться, пока взрывчатая пакость до меня долетит, было бы не самым разумным поступком. Я метнулся в сторону, одновременно швыряя навстречу сгустку иглу изо льда. Встретились они всего в пяти шагах от меня и рванули так, что меня приподняло и швырнуло на твёрдый, твёрдый, оченьтвёрдый базальтовый пол. Рефлексы не подвели и упал я правильно, в перекат с выходом в одну из низких стоек, да и бронекостюмчик мой помог справиться с последствиями. Но время я снова упустил и перехватить инициативу не смог: ко мне уже летел новый сгусток взрывающегося мрака.

И заставить его сдетонировать на расстоянии я уже не успевал.

Кувырок. Грохот врезающегося в пол сгустка, короткий полёт и пронзительная боль, вспыхнувшая подобно фейерверку в момент приземления.

"Ранения. Множественные ранения. Базальтовые осколки. Броне не хватило Силы, чтобы их остановить… общий недостаток любых магических защит…

Прах и гниль!"

Перекат у меня всё-таки получился. Вот только после этого переката я распластался на полу, как полупрепарированная лягушка. Я мог бы сделать многое даже в столь плачевном состоянии, но не с добровольно принятыми ограничениями. Странное безразличие снизошло на меня. Этакая помесь рождённого безвольником пофигизма ("Что воля, что неволя – всё равно…") и глупой детской веры в то, что всё закончится хорошо. Даже когда вверху замаячил Ларрег, ни пофигизм, ни вера никуда не делись.

А потом Меч занёс свой меч и проткнул мне живот. Трижды.

Было очень больно.

Но я немного утешился, увидев, как на четвёртом замахе оскаленная морда Ларрега заодно с его головой и половиной грудной клетки исчезают в кровавом облаке мелких и не очень брызг. Под это дивное зрелище моё нижнее сознание, то, что в плотном теле, окончательно угасло.

– Как видишь, седьмой, даже очередной бесполезный мажонок может оказаться полезным. Ты ведь видишь это?

– Кх… хрх… ви… жу…

– Пусть это будет тебе уроком на будущее. Если ты способен усваивать уроки, чего раньше за тобой не замечалось. Заодно это может научить тебя, какими способами лучше всего добывать благосклонность Господина нашего Шимо. Можешь идти.

– Бх… хх… лагодархх… кха! Кха!

– Неужели ты даже идти не можешь сам? Ай-яй. Что ж, тогда я позову кого-нибудь тебе на помощь. У тебя ведь много сторонников среди гвардии, да, седьмой? Полагаю, любой из них с радостью поможет тебе. Особенно Мечи Сугрит и Равочу. Вот Ларрег тебе уже помог. Хорошо иметь так много друзей, правда?

– Хкхда-а…

– Вот и служки подоспели. Но я тебя им не доверю. Пусть займутся… мажонком. А мы с тобой подождём твоих верных сторонников. Согласен?

– Хрх… кха! Кха! Кхха-а!

– Не надо так переживать. Успеешь ещё похаркать кровью, седьмой. Выздоровление тебе предстоит долгое и нелёгкое. Гарантирую. Так что лучше молчи. Вот так. Тебе вообще лучше будет молчать как можно больше… в ближайшее время. Можешь считать это моим советом. А я не даю плохих советов даже своим врагам. Не отвечай. Просто подумай над этим…

– Ишь как отделали парня. Весь в кровище.

– Ага. Даже странно, что ещё дышит. Ты его аккуратнее тащи, а то спросят ещё потом.

– Угу. Его вознесённость Хмирлет спрашивать умеет.

– Слушай, а вдруг этот вот действительно помрёт?

– Не каркай. Не помрёт.

– Слышь, давай его Дурашке отдадим! Пусть она за ним ходит.

– Угу. А ты – голова. Она хоть и Дурашка, но сиделка хорошая. К тому же она у его вознесённости вроде как на особом счету…

– Значит, решено?

– Решено.

Странный феномен. Из тела сознание улетело на отдых, а вот "умный" бронекостюм, оного изначально не имеющий, в отсутствие хозяина оказался неплохой опорой для "верхнего" яруса моего разума. При всей своей тяжести, ранения мои не были смертельными. Но валяться в постели фиг знает сколько времени, пока модифицированное тело будет само бороться с повреждениями, мне не хотелось. Поэтому я всё же задействовал "верхний" ярус – очень осторожно, маскируя вмешательство под усилия реанимационной системы костюма.

Первым делом я пресёк кровотечение (и так потерял не меньше литра этой ценной жидкости, дальнейшие потери к добру не приведут). Затем аккуратно вытянул из ран, заодно почистив их, базальтовые осколки.

К тому времени меня уже отволокли в какую-то неосвещённую клетушку и сложили на тюфяк, поверх которого кто-то заранее положил что-то типа клеёнки или, скорее, куска линолеума. Короче, какого-то неизвестного мне, слегка пахнущего химией непромокаемого материала. В самой клетушке тоже пахло не шибко приятно: дезинфицирующей химией, кровью, гноем, горькими травяными отварами и плесневелой сыростью – короче, больницей.

Пользуясь тем, что безымянные служки оставили меня одного, я трансформировал податливый материал костюма, сгребая вынутые осколки к ногам, и простимулировал бренную плоть сразу по трём направлениям. Во-первых, проколол подколенную вену и влил в неё коктейль из десятка полезных веществ, рекомендованных к использованию при кровопотере. Содержимое фляги, являвшейся такой же частью костюма, как рукава или сапоги, тоже оказалось у меня внутри, залитое прямо в рот через выращенную трубочку (активизировать глотательный рефлекс мне было нетрудно). Во-вторых, я включил систему подогрева и занялся точечным массажем, точнее, стимуляцией активных точек на коже при помощи лёгких электрических разрядов. Ну а в-третьих, изменил в нужную сторону течения эши– так, как это мог бы сделать реанимирующий талисман, но намного точнее и чуть иначе.

В результате предпринятых мной действий обморок сменился глубоким восстановительным трансом, а полученные раны начали заживать в десятки раз быстрее, чем в естественных условиях. При активном участии "нижнего" сознания скорость заживления можно было поднять ещё на порядок, а то и на два – если подключить к процессу внешние источники энергии. Но я решил, что и так едва не перестарался. Шимо – не специалист по медицине, он, можно сказать, антипод врачей, но вояки должны хотя бы в самых общих чертах разбираться в ранах… а я со своей стороны должен сделать всё, чтобы не вызвать лишних вопросов.

Только я закончил комплекс лечебных процедур, как в клетушке появились свет и гость. Свет излучала масляная лампа в руках вошедшего… нет, не так: вошедшей. Похоже, это и есть та самая Дурашка, которую собирались прислать для сидения возле моей болезной тушки, чтобы при случае свалить на неё мою кончину.

Однако я никак не ожидал, что от руки склонившейся надо мной Дурашки, медленно взмахнувшей раскрытой ладонью от моей головы к ногам, по всему телу прокатится волна слегка щекочущего тепла. Диагностические чары? Ни себе фига! А девица опровергает свою репутацию! Но даже диагностическим чарам я удивился меньше, чем тому, что за ними последовало спустя несколько секунд. Усевшись возле меня, Дурашка замычала простенькую мелодию с какими-то неправильными, если судить "на слух", переливами и резкими скачками ритма. Однако эффект от этой мелодии был налицо: хотя я так и не понял, как она это делает, но моя сиделка явно сумела увеличить эффективность восстановительного транса раза этак в три.

Как? Почему? Это какая-то неклассическая магия, что ли?

По крайней мере, теперь понятно, почему Дурашку считают хорошей сиделкой. Если она умеет петь больным такиепесни, её вполне можно считать заменой подмастерья мага-целителя…

Попробовав проникнуть в суть песни с помощью искусства друидов, я потерпел неудачу. Но не такую, как при попытке проанализировать песню оскудевшим из-за бессознательности арсеналом магии познания. Я "промахнулся", хотя этого не должно было произойти, и вместо сути песни проник-разделил-слился с сутью певицы.

Чертовски странное это было ощущение. До галлюцинаций.

Из провонявшей больницей клетушки я перенёсся на маленькую полянку в глухом и угрюмом лесу. Совершенно невозможно было понять, что же это за лес такой: его деревья даже под прямым взглядом ускользали от попыток определить их иначе, как "хвойные, тёмные, страшные, не пройти". Ну а при взгляде боковым зрением эта растительность и вовсе сливались в дымно переливающуюся, глухо и недобро бормочущую, непроницаемую стену зелёной угрозы. А над лесом бурлили в потоках беззвучного ветра свинцовые тучи…

Но при этом саму полянку освещал берущийся невесть откуда яркий свет.

Полным благополучием тут не пахло даже и без леса с облаками. Поляна была жутко истоптана, местами взрыта на немалую глубину. Терпко пахли раздавленные стебли, оборванные лепестки цветов чьи-то ножищи втоптали в податливую чёрную землю. Не всё было уничтожено: немало невиданных, чудных цветов по-прежнему покачивало распустившимися бутонами, источая тонкие ароматы… но раньше, до нашествия варваров-топтунов, полянка должна была смотреться гораздо лучше.

Кстати, сам я присутствовал в этом странном месте на правах тонкой чёрной тени. Толком разглядеть себя я не мог, но судя по тому, что всё-таки можно было увидеть, у меня не имелось ни постоянной формы, ни конечностей, ни вообще тела как такового. Тень и тень: зыбкая, туманная, невесомо-тонкая до неразличимости.

Когда я огляделся ещё раз, пытаясь вычислить источник света и тепла, оживляющего поляну, то обнаружил неподалёку от себя похожую тень. Только не чёрную, а жёлто-розовую, отчётливо женственную. Подплыв к ней, я услышал едва уловимую песню. Приблизившись ещё, я услышал, как песня становится отчётливее, ещё отчётливее и ещё…

…и, открыв глаза, увидел над собой лицо поющей Дурашки.

19

Сказать по совести, женщину в ней с первого взгляда опознать было сложно. Перепаханное, покрытое ямками и шнурами шрамов, изувеченное до полной утраты симметрии лицо. Не раз и не два сломанная и от этого косо разбухшая переносица; задранная парой параллельных шрамов левая бровь; губы – как кривой шов, очень коротко, почти в ноль, остриженные волосы непонятного цвета… даже странно, что обладательницу настолько непривлекательного лица назвали всего-навсего Дурашкой, а не Уродкой.

Но тем удивительнее было наткнуться среди этих руин на пару светло-синих, почти таких же прозрачных, как родниковая вода в глубокой чаше, глаз. Даже сейчас, когда в них не сиял огонь разума, глаза Дурашки притягивали мой взор, как магниты притягивают железную стружку.

– Приветствуй рассвет, – внезапно оборвав пение, сказала она. Речь у неё оказалась хриплой и невнятной; трудно поверить, что только что с её едва открытых губ слетали вполне чистые и мелодичные звуки. Опять магия?..

– Что?

Ответ медлителен и монотонен:

– Начинается день. Начинается быстро. Слишком, слишком быстро. Не надо так спешить.

– Я Рин Бродяга. А как зовут тебя?

– Укройся туманом, зайди за облако. Спи, мальчик. Спи крепче.

Мои упорные попытки достучаться до неё посредством ламуоне имели большого успеха. Если не считать успехом быстро нараставшую в душе сиделки тревогу.

Я сомкнул веки, и Дурашка тотчас же снова затянула свою бесконечную песню. Похоже, моё послушание и собственный голос подействовали на неё успокаивающе.

А на меня – как самое настоящее снотворное.

…но я уснул не весь, или, лучше сказать, уснул только телом. И сны мне снились странные-престранные. На полянке, окружённой Злым Лесом, я играл с поющей девочкой в прятки. Ещё мы с ней спорили о том, какого цвета Злой Лес. Девочка говорила, что он чёрно-зелёный, а я – что на самом деле он алый с белым. И что он вообще никакой не лес, потому что ало-белых лесов не бывает. Ну, разве что высшая захочет такой насадить.

А кто такая высшая? спрашивала у меня девочка. Да так, одна моя знакомая. Вполне приличная старушка, даже симпатичная. И на самом деле её зовут Сьолвэн. А тебя? Не знаю. Моё имя где-то потерялось. Может, в Злом Лесу. А может, ещё где, не помню. Я многого не помню. Так пошли искать! Я не пойду в Злой Лес! Там страшно! А я пойду. Не ходи не ходи не ходи пожалуйста не ходи! иначе ты тоже потеряешь имя и даже можешь вообще не вернуться а я не хочу снова остаться одна… Да ладно тебе. Хватит слёзы лить. Если хочешь, я останусь с тобой. Просто останусь с тобой. Ой, правда? Конечно, правда. Но я не смогу остаться надолго. Звезда моей клятвы зовёт меня в путь.

Звезда? А что это такое? У-у, малышка, это не так-то просто объяснить… И мы долго разговариваем о звёздах. Об огромных шарах плазмы, в недрах которых полыхает термоядерный пожар. О чёрной-пречёрной пустоте, по волнам которой плывут эти шары – пустоте, которая служит ключом и порождением Предвечной Ночи, младшей сестры той Бездны, из которой творец взял Силу для создания всего-всего. О том, как свет далёких звёзд в пустоте служил морякам и просто путешественникам как ориентир, не давая им заблудиться. О том, как небесная пестрота в доменах скрывает чёрную пустоту, в которой светят звёзды…

Как это – домены? Спрашивала меня девочка. И я рассказывал ей об этом тоже. А потом непостижимым образом перескакивал на Дорогу Сна. Невидимая девочка гладила меня по шерсти и тут же, для забавы – против, а я знай себе улыбался, вывалив язык. А ещё мы бегали взапуски, но она всегда была быстрее меня, потому что даже самая быстрая собака не может обогнать ветер.

В общем, было весело.

А так и не уснувшая часть меня спокойно продолжала выполнять задание, нагруженная по самое не балуй анализом теологической магии. Вспоминая поединок пары младших аватаров, восстанавливая звучание Слов, сопоставляя эффекты Знаков и подключая к этому делу ламуо, моя не уснувшая часть находила всё больше подтверждений уже сформированному рисунку выводов.

Вкратце: и Слова, и Знаки отчасти сродни умениям хилла – тем, которые я уже привык воспринимать как язык, пусть слабо, но всё же связанный с феноменом териваи. Причём Слова проще, грубее и в каком-то смысле основательнее, чем абстракции семантических лабиринтов языка хилла. Ровно то же самое (про простоту, грубость и основательность) можно сказать о соотношении Знаков и териваи. Если уж сравнивать столь далёкие реалии, используя метафоры, то теологическая магия в устах и руках аватар подобна топору, отлитому из бронзы, а наследие хилла напоминает сделанную мной в Тумане Межсущем метательную звезду – монокристалл нитрида бора, он же боразон, вершинное в своей простоте достижение неклассической магии. Бронза как материал – эволюционный тупик. Нитрид бора – первый шаг к истинному многообразию.

(Бронза, боразон… сходство даже чисто фонетическое… но разница!)

Аватаров и вообще смертных, накрытых тенью бога, сдерживает непонимание сути той мощи, которую они используют. Если суть риллу для меня хотя бы отчасти понятна, в малой степени, но всё-таки постижима, то вот суть божественности…

Я своими глазами видел осколки высших дарований во власти смертных и сам владею кое-чем из этого арсенала. Я не понимаю, что именно служит источником энергии Тихим Крыльям, но в конце концов источник энергии – это всего лишь источник энергии, не более; ведь и глубины понимания Предвечной Ночи мне недоступны, что совершенно не мешает черпать из неё Силу. А вот власть божества, разъятую на части, я не видел, и перед цельностью дара, которым наделён Шимо, мой анализ бессилен. Логик во мне отступает, не найдя ни единой щели в крепостной стене до небес, имя которой – божественная трансцендентность…

Ну что ж. Подумаю о себе.

Всё складывается поразительно удачно. Поразительно и уже поэтому подозрительно. Мой пофигизм в конце схватки с Ларрегом получает нечто вроде высшего оправдания. Подумаешь, мечом три раза ткнули! Да я уже почти здоров! Чтобы всерьёз испортить мне здоровье, нужно кое-что куда хуже честной стали. Зато смотри, сколько бонусов: Хмирлету помог, своего настоящего уровня владения магией не выдал, а ещё, оказавшись возле самого сердца империи, избавился от непосредственного присмотра аватары. Шпионь – не хочу!

Ну так что: принимать за рабочую гипотезу способность слышать эхо будущего? Чуять тени выгодных вероятностей и выбирать самый лучший маршрут сквозь преграды? Пожалуй, да.

Само собой, это чутьё так же мало похоже на способности Видящих, как осязание на зрение. Видящим, если не врали маэстро Лимре и Летучий Ящер, доступен гораздо более широкий спектр вероятностей, чем мне, и на куда больших дистанциях. Вон, тот же Ящер сумел за два домена и срок не меньше года засечь исчезающее малую вероятность нашей с Айсом встречи.

Мастер!

А я вижу собственное и толькособственное будущее, вдобавок наиболее вероятное… нет, даже не вижу – именно что чую. Притом смутно.

Ха! Лиха беда – начало. Главное теперь не забывать о новой способности, а в идеале – найти способ, с помощью которого можно её развить. Какие упражнения могут помочь мне в благородном деле предвидения будущего? Видимо, те же, которые нужны для улучшения восприятия двумерного времени. Ведь чутьё на тени будущего рождено именно этим прорывом…

Когда я снова открыл глаза, лунообразный лик поющей Дурашки по-прежнему нависал надо мной. Лунообразный – это не из-за повышенной округлости, конечно, а из-за всех этих оспин, шрамов и дефектов. Звучит и достаточно точно, и не так обидно, как банальное "уродливый".

"Нехорошо называть обидными словами женщину, похожую на мать".

Подумал – и сам себе удивился. Я даже снова закрыл глаза, чтобы поглубже проработать сию дивную ассоциацию. Откуда она вообще взялась?

Мои биологические родители… на Востоке бытует поговорка: "Родители дали мне жизнь; Учитель сделал меня человеком". Впрочем, нет, не то… одно могу сказать определённо: когда я попал в Пестроту, я довольно быстро перестал вспоминать своих родственников. Я их и дома-то вспоминал не особенно часто и практически без каких-либо эмоций. Дело не в моей запредельной холодности или ещё чём-то этаком, хотя для флегматиков вроде меня сильные чувства в принципе не характерны. Дело, скорее, в обстоятельствах.