Текст книги "Язычник: Там еще есть надежда (СИ)"
Автор книги: Анатолий Радов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Анатолий Радов
Язычник
Там ещё есть надежда
Пролог
Олег – новый воевода Ладоги, прозванный за хитрость и свирепость Чёрным Волком, чуть пригибаясь, чтобы не задеть верх дверного косяка, осторожно шагнул в избу. Под сапогом испуганной мышью пискнула худая половица, и воевода тут же напряжённо замер, решив для начала выслушать в тишине, есть ли кто внутри, или напрасно он пришёл сюда сам, да привёл для пущей уверенности отроков.
Про избу эту среди людей никогда не ходило однозначной молвы. Одни говорили, что срублена она была с две дюжины лет тому назад охотником Берулей, крупным, нелюдимым мужиком, мастером брать медведя с одной рогатиной [*]. Они же рассказывали, что срубил он её в лесной глуши, от людских глаз подальше, потому как водился с самим лешаком и помогал тому сторожить лес от дурных людишек, повадившихся рубить вековые деревья. Да и то правда. Каждое лето находили в глухих, тёмных чащобах хотя бы одного-двух мертвяков не из местных с заткнутыми за пояс топорами. Так оно было, или нет, неизвестно, а известно другое. Прожил Беруля в этой избе бирюком осьмину зим, да седмицу вёсен, а после неожиданно исчез. Изба долгое время простояла пустой, и не находилось смельчаков ни поселиться в ней, ни предать её огню. Всё боялись, что вернётся охотник, с этого ль свету, нагулявшись, с того ли, какая разница, всё одно страх. Те редкие из ладожских, кто знавал Берулю близко, вспоминали, как изменился его взгляд за две недели до исчезновения. Да и было то «близко» так – здравствуй-прощай, и подальше-подальше от случайно встреченного на лесной тропе великана с тяжёлым, медвежьим взглядом.
Другие же молвили, что избе этой век минул давно, и не жили люди в ней ни одного дня, потому как место-то гиблым оказалось, с самой навью тёмными нитями повязанным.
А лето назад, под конец кветеня [*], поселился в этой избе невесть откуда взявшийся ведьмак. По его ведьмачью душу и пришёл теперь воевода. Вслед за ним внутрь сруба насуплено протиснулись трое молодых парней из Ладожской младшей дружины, задевая окольчуженными плечами дверной косяк и с непривычки кривясь. Из нутра избы в их ноздри щедро ударило горько-сладким ароматом сушеных трав, а царящий, несмотря на солнечный день снаружи, полумрак, заставил сощурить глаза. Воевода тоже кривился да щурился. После улицы он словно ослеп в этом сумраке, и не выслушав, кроме скрипа половицы да звона кольчуг, больше ни одного звука, какое-то время просто неподвижно стоял, выжидая, когда же глаза хоть немного свыкнутся. Наконец, в углу избы размыто прорисовался высокий, худощавый силуэт.
– А, вона ты где, – то ли облегчёно, то ли обрадовано выдохнул воевода, накрывая ладонью яблоко рукояти. – Ну, сказывай, пошто народ баламутишь?
Силуэт едва заметно, с некой излишней вялостью шевельнулся, словно загнанный, но понимающий всю тщету необдуманных движений зверь, и остался безмолвным.
– Отвечай! – нетерпеливо гаркнул Олег.
– Я правду говорю, – через несколько секунд после окрика тяжело заговорил ведьмак, – А правда сама народ баламутит.
– Врёшь ты! В чём твоя правда? Ну? – Олег нахмурил лоб. – В том, что Русь сгинет?!
– Разве Яэтого хочу? – ведьмак сделал два осторожных шага назад, прижался спиной к брёвнам и снова застыл. – Так буде.
– Не буде! – рявкнул Олег. – Ты пошто это подбиваешь народ против Владимира идти? Ану, сказывай.
– Може тогда и не сгинет.
Воевода рассмеялся. Парни подхватили, и избу наполнило громкое гортанное ржание четырёх здоровых мужей.
– Собака! – крикнул Олег, резко прервав смех свой и короткой отмашкой руки останавливая парней. – Ты что ж это говоришь на каждом углу, что там, впереди времён, Руси больше нету?!
– Нету, – словно эхо, повторил ведьмак.
– А куда ж она делась? – воевода оглянулся на дружинников. – Ты хочешь сказать, такие молодцы не сберегли державу нашу?
Молодцы тут же презрительно хмыкнули.
– Не сберегли, – ведьмак опустил глаза долу. – Тысячу лет сберечь пытались, да не сберегли. Многих ворогов в чистом поле, да в честном бою одолели. Самого Чернобога окаянного победили, да ОНне сдался. Облик другой принял, обманул. И русичи ему покорились. А Сварога и сынов его там давно забыли. Копища разрушили, а идолов, которых пожгли, которых по реке пустили.
– Говоришь, впереди времён, совсем Сварога русичи забыли?! – спросил воевода, и усмехаясь, обернулся. – Слыхали, парни? Молвит, Сварога забыли.
Парни повертели головами, нарисовав на лицах недоумение.
– Сейчас уже некоторые забывают, а там все забыли, – почти шёпотом продолжил ведьмак. – И коловрат на одёжах своих не вышивают, и Роду непослушны стали, всё одиночками живут, а посему и слабые. От Сварожичей отвернулись, неоткуда силы им черпать.
– Вздор, – выдохнул Олег. – Какой же ты вздор мелешь!
– Я всё это видел, – прошептал ведьмак.
– Не то ты увидел, – отрезал воевода, напряжённо стиснув рукоять меча.
Ведьмак бросил косой взгляд на лавку в углу избы и сжался, предощущая скорую развязку.
– Не то… – воевода резко отступил влево, освобождая путь парням. – Убейте его!
Парни, из излишнего рвения только мешая друг другу, бросились на ведьмака, но тот рванулся к лавке, поднял деревянную чару, стоявшую на ней, и выпил залпом. Когда дружинники принялись заламывать ему руки, тело ведьмака уже обмякло.
Ведьмак тяжело открыл глаза и медленно пошевелился, прислушиваясь к новым ощущениям. По его расчётам он должен был перенестись на тысячу лет вперёд, плюс-минус десять-двадцать годков. Был у трав колдовских огрех небольшой в этом. Оглядевшись, ведьмак поднял тело, несколько секунд смешно дёргал руками и ногами, словно разминаясь перед тяжёлой работой, а затем быстро подошёл к зеркалу в углу комнаты. Оценивающе рассмотрел представшее взгляду отражение.
– Хлипковато. Хм. Ну, да ладно, – проговорил он чужим языком. – Прости паря, но теперь ты будешь мною.
Натянув на себя глупые цветастые одежды, криво развешенные на стуле, ведьмак вышел из жилища, и спустившись по ступеням, оказался на улице. Здесь всё было в движении, туда-сюда сновали разноцветные коробочки, всюду светились фразы на новом русском и нерусских языках, нещадно воняло гарью. Люди, хлипкие, с больными лицами, полусогнувшись, бежали по своим делам.
– Эх, – подумал он, – Увидели бы русы да славяне, то, что я вижу, поверили бы мне. Здесь уже бесполезно говорить, сгинула Русь. Дело обделаю и обратно. Там, в прошлом, ещё есть надежда.
Сгорбившись, и накинув на голову капюшон, ведьмак сделал шаг вперёд и растворился в толпе.
Воевода склонился над телом.
– У, собака трусливая. Не мог, как воин умереть. Что поделать – ведьмак.
– Мы кровь его не проливали, – сказал один из парней, – Нам её не смывать, воевода. Чисты мы перед Родом.
– Идите, – глухо ответил Олег, кивнув. – Я сам его сожгу.
Парни ушли. Воевода поднял с пола чару и поднёс её к носу.
– У сука, зелье выпил, – прошипел он. – Ну ничего, Велес, мы тебя ублюдыша всё равно достанем. Из под земли достанем. Будешь знать, как на сторону русских переходить, ублюдыш. С Чернобогом ещё никто таких шуток не шутил.
Он достал из-за голенища сапога эктофон. Торопливо надавил большим пальцем на экран.
– Ну что? – спросил на другом конце мягкий голос.
– Прости, Чернобог, он опять ушёл, – воевода тяжело вздохнул.
– Через портал? Куда? – спросил голос.
– Нет, не через портал. Я не знаю точно, – воевода тяжело проглотил ставшую вдруг вязкой слюну. – Судя по запаху зелья – в будущее.
– Опять зелье?! Мы его в Ладоге еле нашли, а ты, сука, упустил?!
– Я не знал, – воевода вздрогнул, – Я не знал, что у него зелье есть.
– Ладно, будем искать, – сказал голос. – А ты, сука, ещё раз косяк упоришь, возвратишься назад и охранником до конца жизни проработаешь, понял?!
– Понял, – обречёно выдохнул воевода, засунул эктофон в сапог и пнул тело ведьмака.
– Да пусть тебя волки едят, – грубо бросил он в сторону мертвого, и швырнув чару в стену, вышел из избы.
1
Дребезжание китайского будильника раздражало слух. Вячеслав потянулся рукой, вслепую нажал на кнопку, и только после этого открыл глаза. Судя по освещению в комнате, за окнами было пасмурно. Он зевнул и поднялся. Пасмурное утро настроения не прибавляло. Да и вся жизнь как-то в последнее время не прибавляла. Одна радость была – жена и доченька-второклашка. Ради них он жил, таскался на эту чёртову работу, от которой было тошно. Не по тому тошно, что тяжёлая, в этом плане было даже наоборот, а потому, что знал он все нюансы происходившего в их маленькой конторке. И хорошим назвать это – язык не поворачивался.
Ещё раз зевнув, он встал и поплёлся на кухню из которой по квартире расплывался аппетитный запах.
– Маш, – позвал он ещё с прихожки, – Ты на кухне?
– Угу. Блинчики жарю, – ответила жена. – Проснулся?
– Нет, сплю и иду, – пошутил Вячеслав.
На кухню он вошёл с вытянутыми вперёд руками и закрыв глаза.
– Где моя еда, женщина, – проговорил он низким голосом. – Мне нужна еда.
Маша рассмеялась.
– Дайте мне еды, – не унимался Вячеслав.
– Садись уже, сомнамбула ты моя, – нежно протянула Маша.
– Да это я не сомнамбулу, а зомби изображал, – Вячеслав пожал плечами и уселся за стол.
– Зомби? Хм, бросал бы ты уже своего Круза читать.
Вячеслав недоумённо выпятил нижнюю губу. И откуда жена знает, что Круз про зомбей пишет? Хотя небось сам ей и рассказал.
– Блин, – он усмехнулся и с нежностью посмотрел на супругу, – С такой пасмурной погодой и не проснёшься. А Иришка где?
– В школу ушла.
– В такую рань?
– Так у них же сегодня экскурсия в храм. С самого утра, – ответила Маша, ставя на стол тарелку с блинами.
– В храм? – Вячеслав выпятил губы и почесал лоб. – А разве это не по желанию?
– Ну, вроде как, в первый раз обязательно, чтобы просто увидели, наверное. А потом уже если хочешь…
– Да ерунда какая-то, – недовольно буркнул Вячеслав. – Странные какие-то все эти их уроки религии. Зачем их вообще вводят?
Он стал сворачивать верхний блин из стопки.
– Вот и насчёт блинов этих тоже. Недавно прочитал в газете, что блины символизировали у славян мир мёртвых. Не, ну к чему такие перевёртыши? Я вон хоть и при социализме учился, а всё равно знаю, что блин символизирует солнце. Да и чего тут знать, – он быстро развернул наполовину сложенный блин и поднял его перед собой двумя руками. – Маша, ну скажи, разве не понятно, что это солнце?
– Слав, да не грузись ты так сильно на эту тему. Ну сводят их один раз в храм…
– Угу. Один раз. Как же, – Вячеслав снова принялся старательно сворачивать блин.
– Ты в обед домой заедешь?
– Постараюсь. Если заявок много не будет.
Свернув блин, Вячеслав обмакнул его в блюдце со сметаной и жадно откусил.
– Если заедешь, проследи, чтоб Иришка на обед жидкое поела.
– Угу.
– В субботу дежуришь?
– У-ум, – Вячеслав помотал головой.
– Может тогда куда-нибудь съездим?
– Угу, – Вячеслав кивнул.
– Можно туда, где мы в прошлый раз были. Ну, на гору ту. Красивое всё-таки место, аж дух захватывает. Да и город наш видно, как на ладони.
– Можно, – проглотив, Вячеслав макнул надкушенный блин в сметану. – Или на речку можно, я хоть порыбачу. А-то ещё ни разу в этом году.
Он снова откусил и принялся усердно жевать.
– Ты чаю или кофе будешь? – спросила Маша, с улыбкой глядя на жующего мужа.
Тот не зная, как ответить на этот вопрос без помощи языка, потыкал пальцем в коробку чая.
Пока Маша делала чай, Вячеслав слопал два блина и теперь вяло сворачивал третий. Блины были дородные, обильно смазаны маслом и быстро насыщали.
– Чёрт, в этом месяце, наверное, снова зарплату дней на пять задержат, – задумчиво проговорил он, глядя, как Маша размешивает сахар. – И шабашки уже два дня никакой.
– Ну, пока есть немного денег.
– За интернет надо две с половиной штуки заплатить.
– Ты кстати не смотрел, что там с погодой?
Маша подвинула кружку к мужу.
– Дождь к вечеру. Вчера смотрел.
– Я на всякий случай Иришке зонтик дала.
– Это правильно, – Вячеслав поднял кружку и осторожно глотнул. – Блин, горячий. Долей холодной воды, а.
Маша взяла кружку, отлила из неё немного в раковину и добавила воды из-под крана.
Выпив по-быстрому тёплый чай, Вячеслав привёл себя в порядок в ванной комнате, потом наскоро оделся.
– Маш, – крикнул он, обуваясь в прихожке, – Возьми печёнки говяжьей, чёто захотелось.
– Хорошо, – ответила из кухни жена. – А сколько взять?
– Да килограмма полтора, – Вячеслав поднялся и стал поправлять свитер. – Ты мужа выйдешь поцеловать? – спросил он, елозя туда-сюда высокий воротник, который с непривычки натирал подбородок.
– Бегу-бегу.
Маша выскочила из кухни, торопливо приблизилась и чмокнула в губы, слегка приподнявшись на носочках.
– У меня там блин на сковородке, – быстро проговорила она, и развернувшись, убежала обратно.
– Ладно, – Вячеслав почесал висок, постоял несколько секунд, вспоминая не забыл ли чего, и наконец развернувшись, открыл дверь. В квартиру тут же скользнул лёгкий сквознячок с площадки, пахнущий подъездом. Вячеслав быстро вышел, захлопнул дверь, и стал неспешно спускаться по лестнице.
– Со вчерашнего дня заявка ещё, – вспомнилось ему, и он слегка нахмурился. Начинать работу с самого утра не хотелось. Обычно он первые час-два всегда сидел, развалившись в кресле в своей каморке, попивал крепкий чай и читал жёлтую прессу, которую брал у приёмщицы Ленки. Та притаскивала каждое утро по три-четыре газеты вроде всяких там «Спид-Инфо» и «Совершенно Секретно». Хотя это было понятно. Кроме чтения газет, Ленусик почти ничем больше на работе и не занималась, несмотря на то, что на её столе стоял более-менее нормальный четвёртый «пень», набитый всякими офисными игрушками. Но шефы за игру на компе постоянно дрючили, а вот к газетам почему-то претензий не возникало. Может, объяснением было просто то, что сами шефы были уже седоватыми мужичками, и в компах особенно не волокли.
Выйдя из подъезда, Вячеслав щёлкнул сигналкой, и подойдя к своей «ауди» четвёрке, быстро забрался внутрь. Утро было не просто пасмурным, но и прохладным. Он завёл двигатель, и достав из чехла телефон, позвонил.
– Чего? – спросила жена.
– Маш, ты Иришку нормально одела? – спросил он. – А-то тут прохладно.
– Да конечно нормально. Не переживай.
– Ну ладно, целую.
Положив телефон в мешочек, прикреплённый к панели, Вячеслав обернулся и стал сдавать назад, чтобы выехать из «кармана».
На работу он добрался, опоздав, как обычно, минут на двадцать. Это уже стало своеобразной традицией. Шефы всё равно не объявлялись раньше половины девятого, потому и спешить к восьми особого резона не было. Выбравшись из машины, Вячеслав потянулся, набрав полные лёгкие и задержав воздух. Это тоже было традицией, своеобразным обрядом, который помогал полностью скинуть полусонное состояние, и появиться на работе в бодром виде.
– Привет, Ленчик, – весело поздоровался он, входя в небольшое одноэтажное здание, где и была у него своя рабочая каморка.
Ленка отвлеклась от зеркальца.
– Привет. Чё, вчера на последнюю заявку забил?
Она улыбнулась и потыкала пальцем в сторону кабинета их непосредственного начальника. – Этот бегемот вчера возмущался.
– Синий небось был? – спросил Вячеслав, хотя ответ он знал. Вчера, часа в два, он приметил, как их «бегемот» шмыгнул в кабинет главного с чёрным пакетом в руках. В таких чёрных пакетах «бегемот» носил всегда одно и тоже – бутылку коньяка и палку сочинского сервелата. И «бегемот» и Николаевич были «любителями», седоватыми мужичками лет за сорок пять, и вне места работы в них, в общем-то, признать должностные лица было не так легко. Самые обычные мужички с в меру выпирающими животами. Только вот имели эти мужички совсем не обычные доходы. Муниципальный ремонтно-эксплуатационный участок одним словом.
– Да достал вчера, – Ленка снова уткнулась в зеркальце, вытянула лицо, и стала что-то напряжённо на нём высматривать. – Доколупался со своей политикой.
Вячеслав рассмеялся. Умел «бегемот» по пьянке выразить недовольство всякими там продажными чиновниками. Особенно хорошо у него это получалось, когда они с Николаичем обмывали сданную налево очередную партию новых труб.
– Ты чайник не грела? – спросил он, заглядывая в свою каморку.
– Не ещё. Включи.
– Да щас включу, без проблем.
Вячеслав прошёл в свои «апартаменты», щёлкнул кнопку на чайнике и плюхнулся в кресло.
– А сёдня не было заявок? – спросил он и широко зевнул.
– Не-а ещё. Расслабься.
– Да я расслаблен. Ленусь, чё ты там сёдня почитать принесла? Опять криминальное?
– Не, сегодня с анекдотами есть.
– О, нормалёк. А-то меня вся эта кровь, трупы и расследования достали уже.
– «Спид-инфо» возьми.
– Не-е, – Вячеслав усмехнулся, – Это уже вообще поперёк горла.
Когда чайник тихо, но по нарастающей зашумел, Вячеслав подался немного вперёд, взял свою кружку и заглянул внутрь. Кружка была прошлогодним подарком на двадцать третье от женской половины коллектива. Чего они там им подарили «в отместку» на восьмое, он уже и не помнил. Возможно тоже кружки.
– Слава, – прочитал Вячеслав своё имя на боку кружки, громко хмыкнул, и повторил. – Слава. Слышь Ленусь? Имя у меня самое славянское.
– Чё это ты? С утреца с ума сходишь? – весело спросила Ленка.
– Да так. Настроение хорошее, – Вячеслав поднялся. – Тебе чай делать?
– Угу. Щас «бегемот» припрётся, настроение подпортит.
– Да хрен на этого «бе…»
– Тише, – перебила Ленка. – Нарисовался вон во дворе, хрен сотрёшь.
Вячеслав обернулся и выглянул в окно, выходившее во двор рэу. Семёныч бодро шагал в сторону склада.
– А-а, он пока щас пойдёт ещё со своей Светочкой языком потрепится.
– Светочка ещё не пришла.
– Серьёзно? – Вячеслав взял чайник и стал наполнять кружки. – Это плохо.
Через пару минут «бегемот» появился в каморке.
– Где этот бездельник? – громко спросил он с порога.
Вячеслав вышел с двумя дымящимися кружками в «приёмную».
– Тута я. Ленчик, чай держи.
– Угу, – Ленка взяла кружку, и поднеся её ко рту, стала с интересом смотреть на начальника. Тот хоть и пытался сделать злое лицо, но идиотская улыбка выдавала его. Улыбка эта означала, что «бегемот» ещё под лёгким кайфом после вчерашнего, и стало быть, злиться по-настоящему не может.
– Ну, что, Вячеслав, – начальник укоризненно покачал головой. – Уехал вчера раньше времени, заявочку не выполнил.
– Уважительная причина была, – Вячеслав отхлебнул из кружки.
– Какая у вас тут всё уважительная причина? А? Как не придёшь, у них тут уважительная причина. Совсем распоясались, совести ни грамма нету. Я устрою вам… – он вдруг осёкся и перевёл взгляд на Ленку. – Елена Александровна, а вы Светлану Моисеевну не видели?
Ленка, не сдержавшись, прыснула, но тут же взяла себя в руки.
– Нет, Александр Семёнович, не видела.
«Бегемот» нахмурился, на несколько секунд ушёл в себя, потом вдруг резко развернулся и вышел из «приёмной».
– Елена Александровна, а вы Светлану Моисеевну не видели? – перекривила Ленка и рассмеялась, не забывая следить в окошко, за удаляющимся в сторону основного здания, шефом.
Особой боязни ни у неё, ни у Вячеслава перед Семёнычем не было. Уволить он не уволит. Отсюда вообще никого не увольняли, разве что из «низшей касты» слесарей, тех, что лазят по подвалам. Конторка была подвязана со всех сторон. Все всё знали, все потихоньку имели каждый на своём, и потому никто особо не дёргался.
Через часик, начитавшись дурацких анекдотов и фельетонов, Вячеслав выехал на заявки. С утра поступила всего одна, примерно минут через двадцать после ухода «бегемота», плюс вчерашняя. Вячеслав прыгнул в старый «пирожок» и покатил на участок.
По дороге он привычно рассматривал всё, что происходило вокруг. Водилой он был хорошим, болел машинами почти с детства, и имея приличный опыт пребывания за баранкой, научился процесса вождения почти не замечать. Всё выполнял на полном автомате, потому и любил разглядывать самое интересное за лобовым и боковыми стёклами. Красивые девушки, новые рекламы на баннерах, взгляд успевал фотографировать достаточно детально.
Увидев, появившуюся в последнее время на автобусах надпись – Я горжусь тобой, Н…ск! – Вячеслав горько усмехнулся. Ничего другого кроме горькой усмешки эта надпись вызвать и не могла. Ещё год-два и этот самый Н…ск захлебнётся своим собственным дерьмом, причём совсем не в переносном смысле. За те восемь лет, которые он проработал в родном четвёртом рэу, он ни разу не видел, чтобы где-то поменяли старые совдеповские трубы на новые. Подлатывали дышащее на ладан старьё, а всё новое уходило налево. И так было в каждом рэу. Вячеслав знал об этом не понаслышке. Да и не только в рэу. Так было во всём. Вот уже пятнадцать лет в этом городе не строили ни школ, ни больниц, ни детских садов, ничего такого, что не приносило прямого и быстрого дохода посредством продажи или сдачи в аренду. И самым страшным было то, что понимал он каким-то внутренним чутьём – никогда уже и не построят. Вообще никогда. Что-то неладно было в этом чёртовом Датском королевстве.
Первая заявка, та что поступила утром, пролетела. Вячеслав несколько раз понажимал на звонок, но никто так дверь и не открыл. Сунув записку в почтовый ящик с номером квартиры, он отправился на вчерашнюю. Тяжело поднявшись на четвёртый этаж, он позвонил, и через секунд пятнадцать открыли. Проблема оказалась простенькой, но перспективной. Счётчик был установлен в туалетной комнате, прямо за унитазом.
– Надо снимать унитаз, – задумчиво проговорил Вячеслав, глядя на хозяина квартиры. – Так я не подлезу.
– Хм, а это… – хозяин, мужчина лет сорока слегка наклонился вперёд и перешёл на доверительный тон. – Может как-нибудь всё-таки можно?
– Ну, – начал привычную песню Вячеслав, – Если постараться, конечно, – он почесал нос. – Вам же ещё и сегодня желательно всё сделать?
– Да, было бы неплохо.
– Ну, если было бы неплохо, то три сотни. Я тогда сейчас сниму, а вы часа в четыре подойдите в конторку нашу. Хорошо?
– Хорошо, хорошо, – хозяин довольно закивал.
– Я там всё сделаю, пломбу поставлю, в четыре, в общем, придёте.
За установку счётчика обратно на место, он решил поговорить уже потом, в шестнадцать ноль-ноль. А это ещё, как минимум, сотня. Хоть какая-то шабашка порадовала, поэтому спускался по лестнице он с лёгкостью на душе.
Бросив счётчик на пассажирское сиденье, Вячеслав покатил обратно в контору. На сегодня он решил больше никуда не кататься, бензин из «пирожка» тоже входил в реестр «шабашек», потому жечь его насчёт работы он привык по минимуму.
Однако загонять «пирожка» в гараж был не вариант. «Бегемот» запросто может докопаться, и хотя нет в этом ничего страшного, но слушать похмельно-маразматические вопли Семёныча не хотелось. Поэтому, припарковав москвича возле своей ауди у забора рэу, Вячеслав неторопливо вылез из него, держа в руке сломавшийся счётчик.
Хлопнув дверью, он огляделся, и его взгляд непроизвольно застыл на парне, который бежал по кромке тротуара и проезжей части. Выскочил парень из-за угла пятиэтажки на той стороне улицы и по прямой рванул к ремонтно-эксплутационному участку. Через каждые три секунды он резко оборачивался, и когда между парнем и углом пятиэтажки образовалось расстояние метров в сорок, Вячеслав увидел, как из-за дома выскочили ещё двое. Парень в это время уже был на перекрёстке. Слева, где-то за забором рэу, резко завизжали тормоза, и парень чуть дёрнулся в сторону, но тут же вернулся на прежнее направление.
Вячеслав смотрел на всё это как завороженный. Понятно, что это была погоня, и те двое, скорее всего менты, а парень какой-нибудь незадачливый воришка или бандюган. Поэтому он сначала не поверил, когда услышал звук выстрела. Втянув голову в плечи, он расширившимися глазами посмотрел на одного из преследователей. Тот стоял, выставив вперёд правую ногу, и целился в убегающего из пистолета.
– Чёрт! – мелькнуло в голове.
Парень, преодолев дорогу, нёсся теперь прямо на него. Быстро сообразив, что так недолго и шальную пулю схлопотать, Вячеслав почувствовал, как похолодела спина, и инстинктивно повалился вниз. Но коснуться асфальта он так и не успел. Парень налетел прямо на него, отчего падение вниз превратилось сначала в падение по диагонали, а потом вдруг Вячеслав увидел, как вокруг него словно что-то взрывается, разбрызгивая во все стороны белую, слепящую массу, и он почувствовал, что эта масса затягивает его внутрь себя.
