Текст книги "Три подруги и все-все-все (СИ)"

Автор книги: Анастасия Солнцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Красивое лицо Даниэля смягчилось, мелькнула тень мрачного удовольствия.

– Когда я увидел тебя в первый раз, то сразу понял, что ты – проблема. Но теперь я знаю, что ты проблема умная и талантливая. А скоро ещё и станешь исключительно моей проблемой.

Я не смогла сдержать улыбку, которая, несмотря на всю сложность ситуации, получилась искренней.

– Как и ваш интернат, те, другие, тоже более не существуют. Только в отличие от вас, их воспитанников не распределяли по семьям. Все дети находились на попечении государства и частных спонсоров до совершеннолетия. Когда последние повзрослевшие дети покинули приютские стены, интернаты ликвидировали. В свое время мне удалось найти почти всех выпускников. И я начала за ними приглядывать. Мне помогала одна милая девушка, которая посвятила много времени нелегкому ремеслу няни.

– Зачем тебе всё это?

Я покусала губу, а потом всё же решилась.

– Я искала сторонников. Совет желает моей смерти. Они решили избавиться от меня в тот же год, когда я покинула морское королевство. Они не могли действовать открыто, потому что иначе это привело бы к войне, которую старики, несмотря на всё своё безумие, не хотели начинать. Но и смириться с моим существованием они не могли.

– Почему?

– Потому что у морского королевства с Советом был договор, заключенный много сотен лет назад. Мы не пытаемся расширить свою власть и не отправляем представителей наших интересов на сушу. У себя делаем что захотим, но на земле подчиняемся установленным стариками законам. В свою очередь Совет получает индульгенцию на бесчинство и безнаказанность на подвластном ему куске территории, но власть стариков заканчивается там, где начинается вода. Любая вода – от реки до океана. Ресурсы пополам.

– Ресурсы?

– Человеческие. То, что оказывается в воде, там и остается. То, что в воду не лезет – принадлежит Совету. Через какое-то время после того, как отец женился на моей матери и родилась я, Совету донесли кое-какую информацию. На основании добытых шпионами сведений, Совет решил, что отец затеял недоброе. И решили пойти в атаку первыми. Но на самом деле, всё началось даже не с меня. И не с моей матери, а намного-намного раньше. Просто Совет решил уравнение поздновато. И очень огорчился от своего опоздания.

Даниэль уловил мою грусть. Выпрямился и протянул руку, показывая, что я должна к нему подойти. Усадив к себе на колени, словно маленькую девочку, он обнял.

Слушая, как бьется его сердце, я думала, как много можно и нужно рассказать.

Я не стала упоминать Чуму. И о том, что мститель несколько раз приходил и за членами Совета тоже, а потому был у них как кость в горле, которую требовалось удалить радикальным хирургическим путем. Чума для стариков была опухолью, которую они хотели вырезать, чтобы выжить и сохранить свой отлаженный мирок. Не стала я рассказывать и про то, что Совет долгое время не подозревал – Чума всегда происходит из одного и того же рода.

Нашего рода. Моего.

Но именно это они узнали в один из дней, и так получилось, что это был день моего рождения.

– Что они сделали?

– Они отправили ко мне своего лучшего бойца. Но он не справился. И тогда стал выжидать, чтобы поймать момент и воткнуть мне нож в спину. Он всегда был рядом. Я это знала. Я росла с мыслью, что мой убийца поблизости. И выжидает. Долгое время мне было очень страшно, пока я не решила бороться с этим страхом. Я приблизилась к нему, чтобы из цели и пугливой антилопы превратиться в хищника.

– У тебя получилось? – спросил он шепотом, проведя костяшками пальцев по линии моего подбородка, чуть поворачивая голову к себе, чтобы видеть моё лицо.

Я всё еще не привыкла к нему, к его прикосновениям и проявлением привязанности, которая возникла так резко, что продолжала сбивать с толку. Я не привыкла к этому сочетанию неисчерпаемой нежности, которая могла в одну секунду смениться гневом на грани садизма.

– Нет. Я все еще антилопа.

Резкое движение и наши губы вновь встретили. Поцелуй был неожиданным, глубоким, опаляющим и жестоким. Часть меня хотела продолжать, чтобы забыться в нем, в этом почти болезненном чувстве, а другая, разумная, кричала, что прежде, чем начинать лечение, нужно наложить швы.

Ощущения стали почти невыносимыми для нос обоих, и он разорвал поцелуй, прислонившись своим лбом к моему.

– Ты не передумала? – его теплое дыхание погладило щеку, повторяя путь таких мягких сейчас пальцев, которые спускались вниз по шее. Намеренно медленно, намеренно опасно. – Ты выйдешь за меня?

– Да, – выдохнула я, боясь моргнуть.

– Из всех мужчин ты выбрала меня. Сама выбрала. Помни об этом всегда.

Он единственный был готов пойти со мной против Совета. Не сотрудничать с ними, не работать на них, не пытаться стать одним из них. А просто взять – и уничтожить. Радикально? Да. И именно то, что мне было нужно. Поэтому если он хотел свадьбу – я была готова надеть на себе хоть сто одну фату.

Глава 3

– Вот и зачем тебе этот хмырь? – громко вопрошала Ниса сквозь хруст и крошки во рту. – Да еще и в качестве мужа? Ты за Макса пойти не захотела, хотя знаешь его кучу лет. А с этим глазастым вдруг помчалась вприпрыжку под венец?

– Ты там что, сухари грызешь? – удивилась я. – Вроде тебя во Францию отправили, а не в ссылку на Колыму.

Подружка громко облизнулась.

– Не, крылья ангела ем.

Я поперхнулась от неожиданности. Перед глазами встала картинка, как подружка отплевывается от перьев и отряхивает пух с маленького острого подбородка.

– Чего? Какого ангела? Ты где его нашла?!

– Да нет же! – с недовольством возразила она. – Печенье такое! «Крылья ангела» называется! Не ела, что ли, никогда? Куски теста, жаренные во фритюре и посыпанные сахарной пудрой! Вкусное, зараза!

– Я вообще-то тебя туда не на фуршет отправляла, – напомнила я.

– Знаю, знаю, но есть-то мне тоже надо! Кстати, о еде. Ты торт выбрала?

Я почесала бровь, не торопясь с ответом.

– А надо?

– Конечно! Какая свадьба без торта? Раз у тебя теперь нет распорядителя, то должен быть хотя бы торт! Вроде у Руськи имелся какой-то знакомый кондитер, сходи к нему.

– У неё и знакомый нефтяник есть, – проворчала я. – И что мне теперь, ведро нефти заказать?

– Не будь врединой, – вздохнула подруга. – И выбери десерт, которым будешь угощать гостей! Эта свадьба должна хоть немного быть похожа на настоящую!

– Она и так настоящая, – отрезала я.

– Вот я в этом очень сомневаюсь… А ты не боишься, что в самый ответственный момент появится Максик? Вряд ли он способен безболезненно пережить твой брак, который стал неожиданностью для нас всех.

– Не боюсь.

– Он вообще еще в городе?

– Не знаю. Его ищут.

– Ищет, я так понимаю, Гриша? – сообразила подруга.

– Ага.

– Значит, можно не рассчитывать, что найдет. Гриша – лицо заинтересованное. Заинтересованное в том, чтобы парень никогда не нашелся.

– Ты преувеличиваешь, – безразлично проронила я. – Немногим в этом городе интересна моя личная жизнь. А тем, кому она может быть интересна в силу определенных обстоятельств сейчас вообще не до меня.

– А-а-а-а-а, – с красноречивым подтекстом протянула подруга, прекратив чавкать в трубку. – Кажется, я поняла, за каким лешим ты замуж намылилась. Решила Яна побесить? Вдобавок ко всему… Думаешь, вызывать ревность у кого-то вроде него – отличная идея?

– Ревность – спутник любви. И хоть любовь может быть разной, ревность всегда одинаковая. Чтобы ревновать – нужно желать.

– А Ян желает только одного – прикончить тебя, – подвела печальный итог Ниса. – Всё-таки его авторитет сильно пошатнулся после… ну… ты поняла.

Подруга неловко умолкла.

А слов и не требовалось, чтобы понять намек. Некоторое время назад всем в городе стало известно, что именно Князь был тем самым таинственным любовником последней жертвы – актрисы, найденной растерзанной на куски в собственной квартире. Ян оплатил убийство девушки, которая еще и умудрилась забеременеть от него. На Ирэн Гор череда смертей закончилась, не только потому что закончились и спонсоры, но и потому что участникам заговора пришлось в срочном порядке разбираться друг с другом. На организацию внеплановых убийств времени совершенно не осталось. Грязная история, порочащая светлый образ Князя, который вляпался в неё по самые брови. Нарушение закона. Всеобщее порицание, пусть тихое, но из-за коллективного согласия весьма весомое. Сам Ян решил, что это я потрудилась над комканьем его репутации. И направление его мыслей было понятным, ведь мы с Ирэн были знакомы еще с университета. Он решил, что это моя месть. Но правда была в том, что… это была не я. Не я раструбила об участии вампира в убийстве подружки на всю округу, приложив максимум усилий, чтобы задействовать как можно больше народу.

Это был кто-то другой.

– И теперь он удрал из города. А мы с Лозовским должны его догонять… А я ненавижу догонять! – с возмущенной усталостью воскликнула Ниса.

Я поморщилась. Да, задача перед подружкой стояла не простая, но это был отличный момент, чтобы загнать вампира в ловушку. Именно сейчас, за пределами своих владений, он стал достаточно уязвимым, чтобы я могла вступить в схватку.

Но вслух сказала совсем другое.

– Слишком малозначительный повод, чтобы заставить его покинуть свой тщательно отлаженный вампирский мир, – и я действительно в это верила. У Яна имелся другой, скрытый, мотив. Но причины его поступка были не так уж и важны. Важнее было другое: вцепиться ему в глотку и не отпускать, пока не испустит последний вздох. – Тебе не кажется?

– Нет, мне вообще редко что-то кажется, – ехидно ответила подружка. – А повод не такой уж незначительный, особенно на фоне прибытия в столицу Совета. Если бы о «заказе» Ирэн никто не узнал, то историю удалось бы замять. За очень большие деньги, конечно, потому что старики мелочью из кофейных автоматов не берут. Но, по крайней мере, никто не требовал бы повесить вампиреныша на берёзе и не устраивал шествия с вилами к его замку. А теперь все всё знают, и желают, чтобы Князя наказали по закону. Ты же знаешь, чем выше сидишь, тем большее количество людей желают увидеть, как ты падаешь. И пусть в Совете заседает дядюшка Яна, даже он не сможет его спасти. Правила одинаковы для всех. Если Совет проигнорирует народную жажду справедливости, то подставит под удар себя. Поэтому я думаю, что ты…

– Ниса, это была не я, – пришлось прервать пламенный монолог.

– А кто?

– Не знаю. Кто угодно! И вообще! Заканчивай трескать и приступай к работе! Будут новости – звони!

И я оборвала разговор. Постояла в центре спальни, бездумно рассматривая одну точку, а после потопала в ванную.

***

– У тебе есть топор?! – заорала Фируса, влетая в мою квартиру ошпаренной кошкой.

Я с перепугу выронила швабру и уставилась на взъерошенную подругу, которая и на себя-то была не похожа.

Застыв, муза огромными, еще большими, чем обычно глазами оглядела меня, комнату, потом опять меня и удивленно спросила почти нормальным голосом:

– Ты чего? – и указала на швабру.

– Пол хочу вымыть. А то пыль со мной скоро разговаривать начнет и, возможно, даже поэмы мне декламировать. А ты чего?

Фируса отмерла, громко выругалась, совершенно в стиле Нисы и абсолютно точно не в своем, и заорала:

– Здесь Гриша! – вдохнула, выдохнула и дальше: – Я видела его в машине. Она припаркована на въезде в твой двор!

Подруга подлетела к подоконнику, выглянула вниз и с тихим писком отпрянула обратно.

– Он идет сюда!

– Зачем? – я подняла швабру и продолжила уборку.

– С Новым годом, блин, поздравить! – вспылила Руся, интенсивно краснея. Это были признаки зарождающейся истерики.

– Иди в ванную и умойся холодной водой, – посоветовала я, оглядываясь на окно, сквозь которое просматривалось всё буйство красок, уже полностью перешедших в летние. – А то у тебя глаза как у мадагаскарской руконожки. И у меня под рукой нет баобаба, на который я могла бы тебя усадить.

Руся потрясла головой и приложила ладони к горящим щекам.

– А ты что будешь делать? – спросила она беспомощно.

– Как что? – хмыкнула я, выпрямляясь. – Гостей встречать.

И крутанула в руке швабру, намереваясь при необходимости воспользоваться ею самым неожиданным образом.

Руська исчезла за дверью в ванную комнату. Некоторое время сохранялась тишина, нарушаемая лишь счастливым перегавкиванием собак, которых владельцы вывели погулять. Послышался скрип, потом шелест, неторопливые широкие шаги и на пороге кухни возник Гриша.

– Привет, принцесска, – и он угрюмо улыбнулся, держа руки в карманах модных брюк.

Меня почти передернуло.

– Не называй меня так, – потребовала я, возвращаясь к самому банальному занятию во вселенной – мытью пола.

– Почему? – повел бровью вожак волков. – Потому что Ян тебя так называет?

Я промолчала.

Он некоторое время понаблюдал за мной, а после развернулся и молча прошел в спальню.

Я удивленно проводила взглядом его прямую спину.

– Чё это ты удумал? – пробормотала себе под нос и поторопилась тем же маршрутом.

Когда вошла в спальню, которая в моей однокомнатной квартире служила и кабинетом, и будуаром, и гостиной, он сидел на диване, вольготно развалившись. Расслабленная поза, незаинтересованный взгляд, сложенные на плоском животе руки. Он как будто бы пришел в гости к троюродной тетушке, которую посещал раз в год, да и то исключительно из чувства врожденной вежливости.

Ага, врожденной… скорее, мертворожденной.

– Ты ничего не перепутал? – ласково улыбнулась я, крепче сжимая швабру.

Оборотень этот мой жест заметил, пристально оценил и криво усмехнулся. Пренебрежительно так, с поистине мужским превосходством, от которого хотелось орать.

И продолжил молчать.

Я постояла, оглядывая собственное скудное имущество, потом не выдержала, прошла к креслу и плюхнулась с размаху, устроив швабру между коленями.

С ней я чувствовала себя увереннее.

– Есть новости про Макса? Ты нашел его? – меня нервировало такое поведение Гриши. – Мог воспользоваться телефоном, не обязательно было приходить.

– Я получил твоё приглашение на свадьбу, – как бы между делом проронил оборотень.

– Угу, – невразумительно промычала я, метнув взгляд на чуть приоткрывшуюся дверь в ванную. Вот же… муза! И зачем только включила Гришу в список гостей? – И?

– И меня оно не впечатлило, – закончил оборотень.

– М-м-м… твоё впечатление и не входило в программу, – я вздохнула. – Гриша…

– Малыш, у нас с тобой был уговор, – протянул он медовым голосом и его лицо приобрело дьявольское выражение. Вот такое, что хоть прямо сейчас назначай главным по раскаленным котлам.

– Я ни о чем с тобой не договаривалась, – выпалила я.

– Значит, договоришься сейчас, – и Гриша с нескрываемым удовольствием прикрыл веки. Ну, просто вылитый кот, жмурящийся на солнышко! – Ты подружке-то уже рассказала о своих проделках?

– Каких?

– Ну, конечно! Их же у тебя много, – и Гриша приложил руку ко лбу, словно вспоминая что-то. – Ах, да! О своих огнестрельных упражнениях?

Дверь в ванную приоткрылась еще шире. Я нервно заерзала. На пару сантиметров больше – и эти «прятки» вообще потеряют какой-либо смысл.

– Не понимаю, о чем ты, – гордо вскинула я голову.

Главное правило выживания: чтобы ни случилось, отпирайся до конца.

Гриша закинул ногу на ногу и окончательно расположился в моей квартире со всеми удобствами. Будто собирался здесь жить остаться. А у меня и так квартирантов полный огород, хоть мотыгой выкорчевывай!

– Где ты была, когда стреляли в музу, а? Там были мои волки. Там был Лозовский и его сподручные. Вот только… все дружно заявляют, что ни один из них не стрелял. Стрелял кто-то третий. Кто-то очень хитрый.

Я переложила швабру из одной руки в другую и решила уйти в глухую оборону.

– Два вопроса: как и зачем?

– Что «как и зачем»? – дернул щекой Гриша.

– Как я узнала, где будет муза и зачем мне было в неё стрелять?

– Как – не знаю, – парень пожал тренированными плечами, которые стали таковыми не только в спортзале, но и на поле битвы. – Возможно, случайно. А вот зачем…, – оборотень выразительно закусил губу. – Чтобы за тебя это не сделал кто-то другой.

Его лицо было омрачено преувеличенной задумчивостью, но не только ею.

Я видела грусть.

Он тосковал.

И тоска его была искренней. И очень глубокой. Такой глубокой, что в эту яму могла провалиться вся душа целиком.

Я задумалась, почти перестав слушать, о чем он говорит. Его слова были мне не интересны. Не было ничего такого, что Гриша мог бы мне рассказать и этим поразить. Я всё знала. И про него, и про себя, и вообще про всех. В глазах многих я – препятствие. Осложнение. Такое, какое бывает после гриппа, пневмонии или затяжной простуды. Имелись и такие, которые считали меня чудовищем. А чтобы пересчитать тех, кто мог мне доверять хватило бы и пальцев одной руки. И я не могла винить никого из них. Всё, на что я рассчитывала – это на снисходительность. Я даже не ждала понимания. В самые темные и злые периоды своей жизни я хотела лишь одного – чтобы мне не мешали. Когда злость становилась тише, больше всего на свете я желала, чтобы эту тишину не нарушали. В том числе, и моя собственная совесть.

И Гриша был таким же. Он не искал поддержки и понимания, не хотел сочувствия. Он стремился лишь к одному – к цели. Я чувствовала это в нём. В волке боролись зло и добро. И хотя зло побеждало, а сам себя он считал плохим парнем, искренне веря, что только так возможно выжить, какая-то частичка его стремилась к свету.

И почему-то… он считал этим светом меня.

– Мне еще тогда показалось, – рассуждал оборотень, глядя в сторону, – что я слышал два выстрела. Они раздались с разрывом в доли секунды. И первый был громче второго, который прозвучал так, что я сразу подумал о глушителе. Никто не будет стрелять дважды, если попал с первого выстрела. И никто не будет ставить глушитель только ради того, чтобы выстрелить еще раз, – короткая заминка, а потом неожиданное тихое замечание: – Стрелять по живой мишени труднее, чем по пластиковым куклам, верно? – грустная улыбка в пустоту. – А еще… Теперь ты знаешь, что промахнуться труднее, чем попасть подруге прямо в сердце.

– Ты – фантазируешь, – сделала я короткий вывод.

– Нет, – уверенно отрезал Гриша. И, наконец, нашел в себе силы, чтобы взглянуть мне в лицо. Я-то от его лица не отрывалась. Мне хотелось видеть, как мысли сменяют друг друга в его голове. – Я знаю, что это была ты. Но ты была не единственной, кто в тот день явился за музой, предусмотрительно прихватил с собой пистолет. И в отличие от тебя, тот, другой, желал её убить. Я не буду спрашивать, как ты узнала, где искать. Скажу лишь, что успела ты буквально в последний момент. С тем, другим, вы выстрелили практически одновременно, вот только ты оказалась шустрее и опередила соперника на доли секунды. Ты выстрелила музе бок – она упала. И оказалась вне зоны доступа убийцы, чья пуля ушла в молоко. Звук пальбы привлек внимание. Шанса на вторую попытку не осталось. И ему пришлось убраться восвояси.

– Для привлечения внимания можно было выстрелить в воздух. То же бы сработало. И никакой крови на асфальте.

– Я тоже над этим думал, – кивнул Гриша. – И нашел лишь одно подходящее объяснение.

– Не терпится узнать!

– Ты не хотела порождать сомнения.

– Сомнения в чем? – мне стало смешно.

– В твоей кровожадности, – исследуя взглядом мои глаза, договорил Гриша. – И мстительности. Стратегия запугивания как она есть. Заставь людей поверить, что ты можешь убивать, и они будут верить, что ты можешь убить и их тоже.

– Какой сложный план, – лицемерно вздохнула я, покачав головой. – Не слишком ли?

– А у тебя был другой выбор? – весело переспросил Гриша. – Ты хотела не допустить смерти музы. Но при этом ты не могла появиться открыто. Наверное, из-за того, что подобное появление выдало бы твои источники информации. А этого нельзя было допустить. Ты бережешь своего информатора так же, как бережешь всё, что тебе дорого.

Вот здесь мне очень захотелось поспорить с оборотнем. Аж язык зачесался. И не в переносном смысле. Но я сдержалась. Уж кем-кем, а ныне окончательно добитой змееподобной тварью я точно не дорожила. Наоборот, мне нужно было срочно найти способ, как от неё избавиться, ведь мой импровизированный домашний питомец всё чаще стал срываться с поводка.

– Ты хоть знаешь, с кем стреляла наперегонки? – лениво ухмыльнулся Гриша. – Кто это был?

– Нет, – мы не отрываясь смотрели в глаза друг другу. – Не знаю. Потому что меня там не было.

И… я больше не могла удерживать себя на месте. Слишком тяжело было выносить этот взгляд, который будто бы экзаменовал меня. Прощупывал. Проверял на прочность. И всё ради того, чтобы найти путь, которым он, Гриша, сможет пройти.

– Чего ты хочешь? – я подхватилась и отошла в другой угол, обхватив себя руками.

Оборотень тоже встал, мягко, как крадется дикое животное в темноте чащобы, приблизился и застыл за моей спиной, оставив между нами около метра. Я ощущала его за своей спиной как ощущаешь разожженный камин в холодной комнате, наполненной сквозняками.

– Ты обещала мне ужин, помнишь? – вполголоса спросил вожак.

– Помню. Но это не ответ на мой вопрос.

Он пошевелился и расстояние между нами сократилось вполовину.

– Хочу быть твоим мужчиной.

В этот момент я поняла…

…он полностью мой.

Я могу сделать с ним всё, что захочу. И он примет это. Потому что это буду я.

Звук звонка расколол затишье, уничтожив этот доверительный момент честности. На короткий миг мне показалось, будто мир замер, отступил, давая нам короткую передышку. Я позволила себе забыть обо всем, полностью погрузившись в чужие чувства. Но следовало вернуться к насущному, которым слишком опасно было пренебрегать.

Гриша нехотя сделал шаг в сторону, чтобы я могла вернуться в кухню, где оставила телефон.

Он молчал, но следил за мной так, что я невольно ежилась. Очень неуютно, когда на тебя так смотрят, отслеживают каждый твой вздох, каждый удар сердца. Возможно, так оно и было. И он слышал не только сердцебиение под ребрами, но и шум мыслей в моей голове.

Взяв телефон в руки, увидела входящий видеозвонок.

Я смахнула по экрану в сторону, чтобы предо мной появилось лицо Нисы.

– Ты выглядишь как людоед, – заявила она сходу. – Хмурый и сердитый людоед.

– Ну, я хмурая и сердитая, но людоедом пока не стала.

– В общем так, – почти не слушая, начала подруга. Её лицо было уставшим, волосы растрепанными, под глазами скопилась нездоровая синева, а щеку пересекала свежая царапина. Она сидела на чем-то вроде пенька, спиной прислонившись к стене, облицованной дешевым сайдингом блекло-голубого цвета. – Мы нашли ещё одну «пещеру Бэтмена», вот только его здесь уже нет. Не знаю, как давно… А-а-а-а-а-а эта биосубстанция что тут забыла?! – заорала подруга, устремив взгляд за мою спину.

Я оглянулась. Гриша стоял, лениво прислонившись к холодильнику и скрестив руки на груди.

– Заглянул на огонек, – обтекаемо ответила я, устраиваясь на табуретке.

– Подружка, ты бы потушила все свои огоньки, чтобы на них всякая гадость не слеталась! – от души посоветовала Ниса, сердито сверкнув глазами. – А то отбиваться потом задолбаешься. Тем более, что мухобоек такого размера просто не продают!

– Ниса! – прервала её я. – Что там с Бэтменом и его пещерой?

– Пещера на месте, – пробурчала Ниса, вытягивая шею и пытаясь рассмотреть что-то еще, кроме моего лица. – Комфортная такая пещера, надо сказать, со вкусом обставленная. И хоть снаружи это выглядит как самый настоящий сарай, но внутри там сплошная кожа, мех, дорогая выпивка и много, очень много, с перебором много…

– Ниса!

– …книжек! Серьезно, это словно дом разбогатевшего библиотекаря, который всё никак не может от родных пылесборников оторваться! Мне кажется, там даже в морозилке вместо мяса можно найти какой-нибудь томик какого-нибудь Петрарки! Я бы тебе показала, да только там сейчас Лозовский. Смывает кровь…

– Надеюсь, свою? – предупреждающе начала я.

– Не-а, – радостно разочаровала меня Ниса. Я успела увидеть, как в её глазах зажглось восхищение. – Понимаешь, – она почесала затылок, – нам пришлось пообщаться с парочкой местных козлопасов. Встретили их, когда поднимались на гору. Это был самый короткий путь к «пещере». По дороге немного заблудились и пришлось обратиться к местным. Так сказать, для уточнения маршрута.

– Ниса, – мой голос повысился сам собой, – надеюсь, ты не попыталась ухудшить статистику смертности в чужой стране?

– Нет… Нет, конечно, я никого не трогала! Хотя, на самом деле, стоило бы их чуть-чуть потрогать. Я просто не успела…

– Что? Почему? – удивилась я.

– Потому что они были козлопасами под прикрытием! Хотя, нет, не так… В общем, козлы были прикрытием! А за ними скрывались… козлы! Очень кусачие кровососущие двуногие козлы, которые стерегли землянку Князя! – и она перевела камеру на стену, чтобы я могла полюбоваться дешевой, непримечательной и сильно устаревшей отделкой фасада, которую следовало поменять еще десятилетие назад. – Я бы, конечно, надрала им задницы, но козлы под прикрытием козлов оказались очень шустрыми козлами. Вот, видишь, – она ткнула себя пальцев в щеку. – Их отметина. Я с трудом увернулась. Лозовский вовремя среагировал. Они ему сразу не понравились.

– И что? Ты дала вампирам просто удрать? – я разочарованно покачала головой.

– Ты же сама сказала: непричастных не трогать! Вот я и старалась быть хорошей девочкой!

– С чего ты взяла, что они непричастные? – вздохнула я и подперла голову рукой.

– Ну, лица у них были очень непричастные, – задумалась Ниса. – Но это в первый момент, пока они не попытались мне в горло вцепиться.

– Блин, Ниса, это были часовые, – я запустила руку в волосы.

– Да поняла уж, – подружка опечалилась. – И если Князь выставил их здесь, значит, планировал вернуться.

– Но больше не вернется, потому что вы не только обнаружили себя перед стражей, но и позволили ей сбежать. И пока мы с тобой разговариваем они докладывают о вашем появлении Яну.

– А-а-а-ай! – вскрикнула Ниса, она вообще сегодня была очень крикливой и громче себя обычной. – Не нагнетай, а! И так паршиво. Я тебе хочу сказать, что над нами на той горе, где мы с козлопасами встретились, даже вороны ржали!

– Что, всё было так плохо? – я подтянула колено к груди, упираясь стопой о край табуретки.

– Ну, как тебе сказать, – немного смущенно пробормотала подружка. – Ты смотрела мультик про Скуби-Ду?

– Все мы родом из «Скуби-Ду». А роль Скуби исполняла ты или Лозовский?

– Я, – призналась Ниса. – А он был хорош! Правда! Я даже засмотрелась! А ты знаешь, меня трудно поразить!

– Знаю, знаю… И что же он сделал?

– Ну, описывать всё в подробностях не буду, чай не стендап. Скажу только, что один из козлопасов лишился руки, другой, когда убегал, пытался вернуть челюсть на место. У него зубы наружу торчали из разорванной щеки.

– Жутко, – выдохнула я. И потрясла головой.

– Ага, – взволнованно подтвердила восхищенная Ниса, что никак не вязалось с кровавой картинкой покалеченных вампиров, укоренившейся в моей голове.

– А потом?

– Потом, – лицо Нисы чуть потускнело, перестав сиять как начищенная посуда, словно она вспомнила что-то неприятное. – Потом он…

– Ну? – поторопила я её.

– Потом он пробубнил себе под нос какую-то нудную философскую притчу и разлегся на травке, будучи жутко довольным собой! – возмущенно воскликнула подруга, но я уже поняла, что сказать она хотела что-то совсем другое. – Но, кстати, рано бубнил! Расслаблять седалищные мышцы в таких ситуациях опасно, а он утроился на пригорке, как на курорте!

– Устал поди, – вздохнула я с пониманием. – Расстарался, чтобы тебя спасти, а ты не оценила.

– Оценила, – закивала подруга, приложив руку к сердцу. – Я всей душой оценила. Вот только я не знала, что у козлопасов запасной план в виде гранатки имелся. Видишь, какие нынче современные вампиры пошли! Они с «лимонками» в карманах французскими тропами гуляют! Я лишь в последний момент успела подобрать и им вдогонку швырнуть!

– Попала или нет?

– Поди знай, – расстроено вздохнула Ниса. – Но твоего Лозовского спасла! Не поверишь! Буквально собственным телом закрыла!

Вот как раз такое поведение банши меня не удивляло. Меня беспокоил тот факт, что подруга продолжала упорно отрицать очевидное.

– Ты, наверное, была в шоке от собственного альтруистического порыва?

– В шоке я была за десять минут до этого. А потом я охренела. Это более глобальное чувство. Знаешь, когда прочувствовал ситуацию аж подмышками!

– Как же. Ты. Раздражаешь, – повысив голос, отчеканил Гриша, легко перекрыв все наши рассуждения своим низким голосом, почти басом.

Ниса на миг опешила от такой наглости, но как только пришла в себя, сразу ринулась в бой.

– Чё ты там прокаркал?

Будь она здесь, на этой кухне, то Гриша бы уже искал пятый угол.

– Заткнись, – легко отмахнулся он от неё, оторвался от холодильника и с отчетливой претензией упер руки в боки, нависнув надо мной. – Не хочешь меня хотя бы чаем угостить?

– А вы какой предпочитаете? С мятой? С лимоном? С вареньем? Со стрихнином? – любезно принялась перечислять всегда щедрая Ниса.

– Чая у меня нет, – ответила я и указала на один из шкафчиков. – Присутствует только растворимый кофе.

– Ненавижу эту кислятину, – скривился Гриша.

Я развела руками.

– Прости, всё остальное выпили.

– Что, много гостей в последнее время? – неприятно ощерился оборотень.

– Ага, прикинь, не ты один такой активный, – Ниса продолжала напоминать, что она всё еще здесь.

– Как только ты вернешься в город, я сделаю из тебя чучело, – пообещал Гриша и плотоядно облизнул нижнюю губу. – Если Ян меня не опередит.

– Не переживай, не опередит. Надорвется, – зашипела в ответ Ниса, с вызовом выпятив грудь. Выпирать там было особо нечего, но подругу это никогда не смущало.

Гриша тихо хмыкнул, достал с полки упаковку растворимого напитка, который лишь названием походил на кофе, и включил электрический чайник. Тихое шипение заполнило мою маленькую кухню.

– Ян не такой идиот, чтобы попасться вам в руки, – вдруг крайне серьезно заговорил Гриша. – У него всегда есть запасной план. И запасной план к запасному плану. Так что, может быть, вместо того, чтобы гоняться за призраком, подумаете о более важных вещах?

– Например? – лениво протянула Ниса из телефона, открыто демонстрируя как ей не интересны слова оборотня.

– Например, почему Совет всё еще здесь и всё еще бездействует.

– Мы точно не знаем, почему он здесь…

Мои слова почему-то разозлили оборотня.

– Да ладно, Ди! Не знаешь, серьезно?!

И он отшвырнул упаковку, забыв закрыть. Мелкие темно-коричневые гранулы жменей вылетели, ударились о стену и с тихим стуком разлетелись вокруг.

– Сейчас швабру вручу, – пообещала я «награду» за беспорядок.

– Ди, – попытался успокоиться волк. Запустив пальцы в волосы, он зачесал густые пряди наверх, глядя в пол. – Они готовят твою смерть. С подкупленными вампирами, зачарованными зеркалами и шпионящими музами покончено. Тебя обвинят прилюдно и прилюдно казнят!