Текст книги "Три подруги и все-все-все (СИ)"

Автор книги: Анастасия Солнцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Три подруги и все-все-все

Глава 1

Как любят оборотни?

А как любят обращенные оборотни? Те, которые пришли в этот мир людьми и должны были уйти из него ими же, но вмешалось обстоятельство, изменившее всё.

Чем любовь оборотня, разум которого регулярно погружается в прострацию, затуманиваясь первичными инстинктами, отличается от любви всех остальных? И умеют ли они, оборотни, любить обычной любовью, когда есть только двое, а не вся стая, каждый член которой по одному только запаху способен узнать даже то, что ты сам о себе не знаешь? Нужно ли быть таким же, чтобы это понять и принять или наоборот, лучше быть тем, кто будет держать крепко, оставаясь вместе на краю, но не позволяя сорваться? Кто не позволит забыть, что разум пусть и охвачен лихорадкой, а тело – покрыто шерстью и на четырех лапах мчит сквозь лес, сердце всё равно рождено человеческим. Кто будет якорем, когда нахлынет очередной водоворот безумия. Кто станет мостиком между реальностью человека и реальностью животного…

– Ну, что? Как тебе? – трогательно сложив ручки на груди, с придыханием спросила Руся.

Я скептично обозрела помещение, нервно потеребила сережку в ухе, сомневаясь, стоит ли говорить правду, но, в конце концов, не выдержала.

– Как будто снеговик взорвался! Почему всё такое… белое?

– А каким оно должно ещё быть? – пытаясь не растерять улыбчивость и приподнятое настроение, процедила Руся сквозь чуть приоткрытые губы, метнув в меня пару молний. Некритично, но неприятно. Хорошо, что музы не умеют разжигать костры силой мысли. – Это ведь свадьба, а не похороны!

– Да помню, что свадьба, – пробормотала я, потирая висок.

– Так… тебе нравится зал или нет?! – не выдержав, возмущенно воскликнула подруга, поставив руки-тростинки на тонкую талию и встав прямо передо мной, наивно надеясь, что может кого-то запугать. За последние несколько месяцев она скинула килограмм пять и достигла такого пугающего состояния, что Ниса начала подсовывать ей еду в карманы. – Лучший декоратор потратил почти неделю на украшение зала! И я хочу знать, что ты думаешь!

– А почему ты именно меня спрашиваешь? – начала ныть я. – С каких пор я ношу гордый титул главного городского эксперта по брачеванию?

Задумалась.

– А такое слово вообще есть?

Муза ответить не успела. В кармане моего пиджака завибрировал телефон.

– Подожди, надо ответить.

Руся закатила глаза и приложила ладонь ко лбу, оскорбленная в своих лучших чувствах.

– Да, – проговорила я в трубку.

На другом конце обнаружилась вторая подруга, не менее нервная, чем первая.

– Я уже задолбалась шляться по этим Елисейским полям! – проигнорировав приветствие, проорала Ниса, перекрикивая звук чего-то очень шумного: либо трактора, либо ветряной мельницы.

– Елисейские поля в Париже, – сдержанно отметила я. – А ты – нет.

– Ну, я тоже в каких-то полях! – надрывалась подруга, из-за чего пришлось чуть отодвинуть телефон от уха. Примерно, на расстояние вытянутой руки.

– Тогда это просто поля! – взорвалась в ответ я.

– Что мы вообще здесь делаем? – полетел из динамика вопрос.

Я с тревогой огляделась по сторонам, порадовавшись тому, что в помещении ресторана, где хоть шестерку коней запрягай, настолько он был огромным, никого кроме меня и надутой Руси не присутствовало.

– Во-первых, ты там, чтобы не отсвечивать своей физиономией здесь. Забыла уже, что ты, вообще-то, в мертвецах у нас с недавних пор числишься? – напомнила я. – А во-вторых, перед тобой одна из самых ответственных задач – найти хитрого жулика, считающего, что достаточно смыться из одной страны в другую и о нем все забудут.

– Вот и зачем тебе этот гаденыш нужен? – устало вздохнула Ниса.

Та штука, которая трещала, грохотала и дребезжала на заднем фоне затихла, и подруга получила возможность отдохнуть от тренировки голосовых связок. А то еще чуть-чуть, и она сможет работать горном.

– Он считает себя умнее меня. Это раздражает, – сообщила я, проследив взглядом за удалившейся Русей, которая решила оставить меня в гордом одиночестве посреди украшенного к приближающейся свадьбе ресторана.

– Настолько раздражает, что ты отправила меня к черту на рога искать то, не пойми что? Да еще и этого… почти бога мне на хвост повесила. Вот что мне с твоим Лозовским здесь делать?

– Он не мой, он у нас – достояние общекосмического масштаба. И с ним ничего не надо делать. Он сам может что угодно и с кем захочешь сделать. Ниса, Лозовский – твоя страховка. Потому что обозначенный жулик – личность хоть и наивная, но сильная. Ты одна с ним не справишься. А я не хочу хоронить тебя на самом деле, уже по-настоящему.

– Какая забота! Просто в самое сердечко! – пропела Ниса, попытавшись сделать это насмешливо, а получилось растроганно. – То есть, ради этого мы наврали моему папуле? Чтобы отправить меня во французское захолустье собирать попой прошлогодний репей?

– Брось! – хмыкнула я, припомнив лицо предводителя клана банши в день прощальной церемонии. – Твой папуля и меня, и тебя насквозь видит.

– Ладно, но я тебя предупреждаю: если этот жук начнет выжучиваться, я его во сне придушу, – с явным намерением выполнить своё обещание заявила подруга.

– Окей, запомнила и запротоколировала, потом вынесу на общее обсуждение, – отчиталась я, решив не уточнять, кого именно она подразумевала под жуком. Претендентов имелось много, перечисление всех выслушивать не хотелось.

– Ди, – вздохнула подруга, тон её изменился и с возмущенно бойкого опустился до встревоженно печального. – Ты уверена, что нам стоит это делать? Преследовать его – большой риск. Всё может закончиться не так, как ты себе это представляешь. Он сильный, очень сильный. А сейчас ещё и очень злой.

– Вот поэтому я и отправила с тобой Лозовского, – ровно отметила я, подходя к окну, чтобы пронаблюдать за Русей. Муза встретилась перед входом в ресторан с молодой женщиной в белом деловом костюме и начала что-то энергично ей объяснять.

– Может, лучше оставим его в покое? – продолжила сомневаться во мне подруга. – Пусть делает, что хочет, лишь бы подальше от нас. Вряд ли он в ближайшее время вернется обратно в город.

– Знаю, что не вернется, – развеяла я сомнения Нисы, рассматривая женщину, которая показалась немного знакомой.

Она очень внимательно слушала музу, украдкой бросая почти незаметные взгляды на окно, у которого стояла я.

– Но это не значит, что можно расслабиться и чувствовать себя в безопасности.

– Слушай, – взвинчено начала банши, которая пребывала в непривычном для неё состоянии не прекращаемого беспокойства. Подруга боялась. За меня, за себя, а, может быть, за всех сразу. И это было плохим звоночком. Она могла быть ужасно назойливой, неуместной, громкой и прожорливой, но когда ей было страшно – я ей верила. Верила я Нисе и сейчас. Просто…

… просто у меня не было другого выхода.

Ни у кого из нас его не было. Мы все слишком далеко зашли.

– С тех пор, как ты решила померяться линейками с Советом, я вообще не чувствую себя в безопасности! Нигде!

– И это я тоже знаю, – мой ответ был коротким и спокойным.

Руся и девушка в белом договорили, обменялись кивками и вдвоем направились куда-то вглубь усадьбы, на территории которой находился ресторан с банкетным залом, арендованным для проведения свадьбы.

– Я понимаю, чего ты добиваешься. Правда! Понимаю, как никто! – Ниса собиралась сказать мне что-то неприятное и заранее просила об этом прощения. – Но тебе нужно определиться с главным врагом! Нельзя воевать со всеми сразу!

– Совет в городе. А я не хочу, чтобы он был в городе. Я хочу забрать город себе.

– Ди, – начала уговаривать меня подруга, вновь опускаясь до шепота. – Есть вещи, с которыми не справиться даже тебе.

– Ты должна его найти и убить, – отрезала я, отходя от окна. – Никто не сможет этого сделать лучше тебя. Ты же воин, подружка, и тебя учили убивать. Так убей.

– А не будешь ли ты потом жалеть? – задала самый главный вопрос Ниса. Хотя и так знала ответ.

Конечно, буду.

– Нет.

– Ты сейчас врешь мне или себе? – Ниса шумно вздохнула, помолчала. – Не думала, что когда-нибудь это скажу, но вот он, этот момент наступил. Ты – жестокая, Ди.

– Жестокая или слабая, – туфлей на высоком каблуке я наступила на красный лепесток, упавший с букета роз, уничтожая его окончательно. – Кажется, выбор у меня небольшой.

– Ты жестокая в первую очередь к самой себе. Ладно, я сделаю как ты хочешь.

– Главное, не трогай непричастных, – предупредила я.

– А остались ли они еще, – горько хмыкнула подружка, – непричастные?

И оборвала разговор.

Я убрала трубку в карман и как раз вовремя. В зал шагнула женщина в белом, за которой по пятам следовала Руся, что-то быстро набирая в своем телефоне.

– Добрый день! – просияла незнакомка улыбкой, такой белоснежной, что у меня «зайчики» заскакали перед глазами.

– Добрый, – кивнула я, решив, что от меня демонстрации особой радости не требуется.

Ошиблась.

– У вас всё хорошо? – участливо поинтересовалась девушка, всматриваясь в моё лицо.

– Да, – чуть резче, чем хотелось бы ответила я. – А почему вы спрашиваете?

– Ну, обычно мои клиентки выглядят немного…, – она обвела глазами зал, будто подбирая правильное слово, – счастливее!

– От неё можете этого не ждать, – проворчала Руся, пряча телефон в сумку.

– А? Да? – растерялась девушка, переступив с ноги на ногу и громко цокнув каблуком. – Тогда…

– Тогда стоит представиться, – напомнила я, протягивая руку. – Ди!

– Точно! – будто бы вспомнила девушка, хлопнув себя по лбу и двумя своим руками встряхнула одну мою. – Мы же с вами еще не общались лично! Меня зовут Рафаэлла, и я свадебный распорядитель.

– Да? А напомните-ка мне, кто вас нанял?

Девушка перевела слегка обескураженный взгляд на музу и нервно рассмеялась, слишком громко и очень ненатурально.

Всплеснув тонкими руками, на запястьях которых звякнуло несколько золотых браслетов, он воскликнула:

– У вас отличное чувство юмора!

– Вообще-то не очень, – проворчала я, наблюдая за девушкой и её старательной игрой.

Губы Рафаэллы разъехались в напряженной улыбке, а после она разразилась громким смехом.

И решила поскорее сменить тему.

– Над свадебным залом трудились мои лучшие работники!

– Если это лучшие, страшно предположить, какие же худшие? – пробормотала я себе под нос, одновременно этот самый нос почесав.

Рафаэлла сделала вид, что не расслышала и продолжила:

– Непосредственно накануне торжества будет установлена брачная арка, украшенная клематисами. Белыми! Сотрудничающий с нами садовник выращивает особый сорт, такого больше ни у кого нет! Выглядеть будет восхитительно! – и она с воодушевлением хлопнула в ладоши.

Раздался приглушенный стук подошв об пол. И в зал вошел молодой парень ярко выраженной восточной внешности. Черные длинные волосы, смуглая кожа, крепкое телосложение. Что-то среднее между Алладином и персидским падишахом.

Незнакомец замер на пороге, оглядел присутствующих, особенное внимание уделил мне и вдруг… улыбнулся так, словно увидел старого друга, которого уже и не чаял встретить.

Захотелось улыбнуться в ответ, но я сдержалась.

– Позвольте представить, – протянула к нему изящную руку Рафаэлла. – Это мой напарник, Рафаэль.

Я кивнула в знак приветствия и сделала шаг назад, поближе к стене. Не понравилось мне, как эти двое быстро встретились глазами, будто обмениваясь неким условным сигналом.

– Руся, – сохраняя обычную интонацию, позвала я. – Принеси мою сумочку, я оставила её в машине на парковке.

– Зачем? – заморгала подруга.

– Там моя записная книжка, – и пояснила Рафаэлле: – Нужно внести изменения в список гостей.

– Будет еще кто-то? – забеспокоилась девушка. – Вы же знаете, об увеличении следует предупреждать заранее, а не за неделю до дня икс!

– Нет, нет, – поторопилась успокоить её я. – Наоборот, будет уменьшение. Руся, сумка. Пожалуйста.

– Но парковка почти в квартале отсюда, – заныла муза. – А я на каблуках!

– Я тоже, но мне нужно, чтобы ты сходила. Прошу, ты мне очень поможешь.

– Ладно, – немного растерянно согласилась муза и направилась к выходу.

Мы остались втроем. И стало еще неуютнее, чем прежде.

– Может быть, – Рафаэлла сцепила руки в замок. Я заметила, как напряглись её предплечья, – пока еще раз пройдемся по меню? Окончательно утвердим финальный вариант!

– Хорошо, – приняла я предложение. – Давайте обсудим.

И девушка повела меня к столу у окна, где лежал ноутбук и толстая, почти что амбарная тетрадь в твердой обложке.

До стола оставалось не больше двух шагов, когда крепкая мужская рука с сокрытой в ней нечеловеческой силой вцепилась в плечо. Сжала до хруста, а после дернула назад так, что мои каблуки проехались по полу, противно заскрипев.

Почти сразу ноги оторвались от земли, тело ощутило невесомость свободного полета и… я с размаху врезалась в стену.

Из легких выбило весь воздух, ноги подогнулись, и я свалилась вниз, больно ударившись коленками и ладонями. Последними я пыталась смягчить падение, но всё равно в глазах потемнело, а в ушах взорвался звон. Самое ценное, голову, я уберечь не смогла и теперь пыталась прийти в себя, потеряв ориентацию в пространстве.

– Какая же она страшная, – сквозь гудение в голове донеслось до меня. – И что мужики в ней находят?

Сквозь серый туман прорезались очертания женских ног, приближавшихся ко мне смазанными, рваными движениями. Я потрясла головой как собака. И вот, эти ноги уже прямо перед моим лицом.

– Отвечай, недоразумение! – проорал женский голос. – Где они?!

– Кто… они? – спросила я сиплым надломленным шепотом. Легкие все еще оставались как будто бы склеенными. Я сделала короткий ненадежный вздох и схватилась рукой за стенку, у которой полулежала, опираясь на содранный в кровь руки.

Нога замахнулась и ударила по ребрам, целясь в солнечное сплетение. Я сложилась пополам, и так бы и осталась, но тонкие женские пальцы с совсем не женской силой схватили за подбородок и больно вздернули голову. Серый туман, накативший с новой силой после последнего удара, медленно расползся в стороны и появилось лицо свадебной распорядительницы, проступающее сквозь него как поднимающаяся со дна подводная лодка.

Она больше не пыталась быть вежливой, услужливой и милой. Она была злой. Очень-очень злой. В своей злости она могла даже посоперничать со мной, а ведь я ехала верхом на этом чувстве почти всю жизнь.

Надо же, какими близкими порой могут оказаться совершенно незнакомые люди.

Хотя нет, не люди… эта человеком не была.

– Наше потомство, – прошипела она, с ненавистью сузив посветлевшие глаза. Вполне обычный карий цвет радужки начал желтеть, переливаясь янтарными оттенками. – Наши дети. Где они?

– Вы никогда их не найдете, – я хохотнула. Смех получился сухим, ломким, презрительным.

И в ответ на него получила удар. Хлесткий, быстрый и безжалостный.

Моя голова дернулась и безвольно повисла. Едва успевший затихнуть гул возник с прежней силой. Я облизнула губы и рот заполнился привкусом крови.

– Говори! – завизжала Рафаэлла и ледяными пальцами вцепилась в мою шею.

– Я прикончу тебя. И когда ты умрешь, будет уже не важно, насколько сильно он тебя хочет. Потому что смерть стирает все желания, – шипела она мне в ухо, сдавливая с такой силой, что я услышала хруст собственной трахеи.

Я начала задыхаться, хватать окровавленным ртом воздух без возможности вдохнуть. Мозг запаниковал, руки вцепились в тонкие запястья в попытке отодрать чужие пальцы от своего горла и не дать доделать начатое, но девчонка держала крепко. Так крепко, словно от этого зависела не только моя, но и её жизнь.

– Ты уверена, что стоит это делать? – немного нервно спросил мужчина. Его голос доносился как сквозь вату и будто бы скакал по залу, отражаясь от стен и пола.

– Пусть сдохнет! – истерила Рафаэлла, а её противный визг ввинчивался в мозг раскаленный гвоздем. – Ненавижу эту девку!

Голова стала совсем легкой, превратившись в воздушный шарик, готовый вот-вот сорваться с веревочки. И когда я почти отключилась, раздался громкий хлопок. Потом вскрик. Не мой, но очень высокий, испуганный, оборвавшийся на самой высокой ноте звуком разбивающегося стекла. Кто-то что-то сдавленно пробормотал, судорожно вздохнул, а после меня, медленно сползающую куда-то вниз, подхватили под голову, остановив падение в бесконечную черноту.

Гудящий пустой мозг не желал думать, решив, что дальше я справлюсь как-нибудь без него. Но я все же смогла раскрыть глаза, пообещав самой себе, что обязательно посплю и отдохну. Когда-нибудь потом.

Я лежала на коленях Даниэля. Одной рукой он поддерживал меня под шею, а другой исследовал целость костей. Быстро и умело парень ощупывал моё тело, что-то негромко поговаривая себе под нос на непонятном мне языке.

– Привет, – улыбнулась я больными разбитыми губами.

Даниэль лишь сильнее нахмурил брови, метнув в меня рассерженный взгляд.

Я чуть повернула голову и увидела разбитое стекло, опасные остатки которого покрывали пол, поблескивая на солнце. Ни Рафаэля, ни Рафаэллы не было.

– Куда…, – я закашлялась, дышать всё еще было трудно, как будто я разучилась это делать. – Куда они делись?… Девушка и парень…

– Её я выкинул в окно, а его и выкидывать не пришлось, сам убрался, – ответил злой оборотень, который однажды меня почти убил, а сейчас так бережно держал в объятиях, что не хотелось разрывать это нежное прикосновение.

– Ты не выглядишь удивленным, – я попыталась приподняться, но почти сразу сдавленно застонала.

– Чему мне удивляться? – Даниэль потрогал мои щиколотки и на этом успокоился, закончив осмотр. Приобнял за плечи, удобнее усаживая на себе и еще крепче обвивая руками. – Тому, что мои ягуары чуть не убили тебя? Или тому, что ты даже не попыталась использовать магию, почти дав себя убить?

– Это… это были твои ребята? – я широко распахнула глаза и наткнулась на взгляд, который мог заморозить половину континента. Вот и я застыла, ощущая, как быстро-быстро забилось сердце. Он это тоже заметил. Не мог не заметить.

– Прекращай, – приказал он, глядя на меня сверху вниз своими золотыми глазами. Только у него были такие. У всех остальных они были какими угодно: желтыми, янтарными, оранжевыми, песочными, но такой благородный оттенок имелся только у него. И у него он был постоянно. Словно эта часть его тела не была двойственной, не делилась на человеческую и зверину, а оставалась в одном состоянии всегда. – Ломай комедию перед кем угодно, но со мной в эти игры не играй.

Я удивленно выгнула брови.

– Ты знала, кто они. И знала, зачем пришли.

– Ди! – донеслось с улицы. – Я не нашла в твоей сумочке никакой записной книжки!

Фируса влетела в зал, где скоро должна была состояться моя свадьба, и оторопело застыла. В немом изумлении она уставившись на меня в объятиях оборотня и на тот бардак, который не без чужой помощи мы умудрились учинить за рекордно короткий срок.

Мероприятие, ради которого так старалась подруга, оказалось под угрозой срыва. Оставив все выяснения на потом, Руся взялась искать ремонтников, ведь вряд ли гости оценят отсутствующее стекло в окне. А еще нужно было повесить новые занавеси, выбросить останки уничтоженных букетов и заменить один из столов. Оказывается, в порыве ярости Рафаэлла швырнула его в стену следом за мной. И требовалось срочно где-то найти нового свадебного менеджера. Потому что прежний только что пытался меня убить.

Глава 2

– Так… что здесь произошло? – пискнула муза, волоча по полу тяжелую мраморную вазу из одного угла зала в другой. Пока тащила пыталась удержать невозмутимое выражение на красивом лице, но получалось из рук вон плохо. Наружу то и дело прорывался благоговейный ужас, с которым она посматривала то на меня, то на Даниэля.

Я ответить не успела.

– Поговорим? – теплые чувственные губы прижались к шее там, где было больно и где уже начали проступать синяки, оставленные Рафаэллой. Он будто бы намеренно прикоснулся к этому месту. То ли хотел подчеркнуть случившееся, то ли стереть то, что оставило на мне следы.

– Ладно, – у меня не было иного выхода, кроме как согласиться.

– Не здесь, – решил Даниэль и потянул меня прочь из зала, где очень скоро мы должны будем принести кляты, глядя друг другу в глаза.

Руся уронила вазу и растерянно выпрямилась, успев лишь проводить нас взглядом. Последнее, что я успела заметить – как она посмотрела в противоположный угол просторного, но пустынного зала, словно там кто-то был.

Когда мы приехали ко мне домой, Даниэль сразу пошел на кухню заваривать чай, а я направилась в ванную. Нужно было смыть с себя остатки сегодняшнего нелегкого дня и переодеться в чистое.

Вернувшись на кухню, я подошла к нему со спины. Он стоял, помешивая ароматный чай в чашке и рассматривая улицу сквозь распахнутое окно.

Во дворе резвилась детвора, счастливые детские визги врывались в квартиру, нарушая привычное спокойствие.

– Почему они на меня напали? – спросила я у спины оборотня, который моё появление заметил, но повернуться не пожелал.

– Потому что ты влезла туда, куда не должна была, – отрезал оборотень, расправляя шире плечи.

– Не понимаю, о чем ты, – я потрясла головой, обошла его, села за стол и обхватила ладонями кружку с чаем, которую он пододвинул ко мне. – Ты сказал, что это были твои ягуары. Это ты приказал им напасть на меня?

– Чтобы потом героически тебя спасти? – холодно рассмеялся оборотень. Веселья в этом смехе было еще меньше, чем снега в пустыне. – Милая, я не такой прекрасный актер, как ты.

Я вперила в него взгляд, сохраняя молчание.

– Да, – вздохнул Даниэль, проводя рукой по волосам. – Это мои коты. Точнее, мои… как бы это выразить… заместители. Ты знаешь про Солнце и Луну у вервольфов?

– Скандинавская легенда о двух сыновьях Фенрира, вечно бегущих за ночным и дневным светилами? – заморгала я, припоминая. – Которая стала основной для выстраивания верхушки власти у волков?

– Да. У нас тоже есть нечто подобное. Раф и Рафаэлла мои помощники, доверенные лица и защитники, когда того требует ситуация.

– Твои доверенные лица чуть не свернули мне шею, как рождественскому гусю, – выразительно округлила я глаза. – Особенно старалась девушка.

– Она бы все равно тебя не убила, – небрежно отмахнулся лидер ягуаров. И пусть он был лишь одним из двух вожаков, деля этот титул со старым художником, но он был тем, кто вел за собой молодых ягуаров, намереваясь в скором времени заполучить власть над всей стаей. В том, что у него это получится, сомнений не возникало. Ведь я собиралась помочь ему в восхождении к трону.

– Да? – с ехидством вопросила я. – А вот по её поведению это было как-то не очень заметно. Настроение у дамочки откровенно мстительное. Правда, я так и не поняла, кто и за что мне мстил!

Я громко отхлебнула горячий чай. Бабушка увидела бы – надавала бы по лопаткам за отсутствие манер.

Даниэль развернулся ко мне. Его необычные глаза свирепо блеснули.

– Рафаэлла целиком посвятила себя стае. И мне. Она за меня жизнь отдаст. В буквальном смысле. Если я прикажу ей ползти ко мне голой и на коленях, она будет ползти.

Меня едва не передернуло.

– Не то, чем стоит гордиться.

– Я хочу сказать, – он медленно подошел и уперся руками в спинку дивана с одной и с другой стороны от моей головы, так, чтобы заслонить собой и окно, и проникающий сквозь него солнечный свет, и весь мир целиком. – Что она не стала бы делать ничего подобного, если бы не верила в существующую угрозу.

Его глаза внимательно изучали мои.

– Она просто ревнует! – сорвалось с языка, потому что выдержать напор оборотня оказалось не так-то и легко.

Он был в светлой футболке. Его обнаженная шея находилась рядом с моим лицом, притягивая своим видом. Беззащитность, ведь это одна из самых уязвимых частей тела, напополам с демонстративным вызовом. То, что он вот так демонстрировал мне свою шею в нетипичном для оборотней жесте доверия, говорило о желании соблазнять и этим властвовать. Он знал, что привлекателен. Что запах его теплой кожи, чуть более горячей, чем у всех остальных, притягивает и заставляет желать прикоснуться к нему.

– А почему она ревнует?

От такого неожиданного вопроса даже мои затуманенные мозги чуть прояснились.

– Потому что… скоро наша свадьба! – мне казался невероятным сам факт того, что приходилось проговаривать вслух такие очевидные вещи.

– Вот именно, – его от природы розовые губы растянулись в плотоядной ухмылке.

Я отвернулась.

– Так скажи мне, милая, почему моя кошка пыталась тебя убить, а?

Я побоялась, что не справлюсь с эмоциями и что-то такое отразится на лице, что выдаст меня. А потому опустила голову, позволяя волосам упасть пеленой, попытавшись скрыться за ней.

– Рассказывай… или пожалеешь, – он не угрожал. Не просил. Он предупреждал, честно заявляя о своих намерениях, пребывая в полной готовности претворить в жизнь любое наказание. Именно на этом держался его авторитет в стае. Он не избегал жестокости, он ею наслаждался, шагая навстречу кровожадности, не опасаясь того, чего опасалось большинство из нас – окончательно превратиться в чудовище.

Неожиданно во мне всколыхнулась гордость и смелость.

Я с вызовом взглянула в золотистые глаза.

– Ты же помнишь, что я не какая-нибудь там бабочка, порхающая по цветочкам?

Он лишь шире заулыбался.

– Да, – ответила я на его непроизнесенный аргумент в собственную пользу, – тогда, у дома Фирусы, ты победил. Ты почти убил меня. Но это не значит, что ты сможешь побеждать и дальше.

Его пальцы приблизились к моему лицу. И мне больших усилий стоило, чтобы удержать себя на месте и не попытаться отодвинуться как можно дальше. Но нет, он не стал выпускать когти, а лишь прикоснулся к моей нижней губе и чуть оттянул её вниз, внимательно наблюдая за выражением лица.

– А еще я знаю, что больше всего на свете ты не хочешь причинять вред невиновным. Именно поэтому за много лет ты ни разу не воспользовалась своей силой по-настоящему. Так, демонстрировала некоторые фокусы, но даже когда твоя жизнь оказывалась под угрозой, ты не взывала к стихии. Потому что знала – будет много жертв. А ты не готова платить такую высокую цену, верно?

Он тихо рассмеялся.

– Даже если я начну убивать тебя прямо здесь и сейчас, ты попытаешься справиться без магии, поэтому бояться мне нечего, – он приник к моему уху, впился губами в мочку, так же быстро отпустил и прошептал: – Это тебе надо меня бояться, любимая.

Я прикрыла веки, избавляя саму себя от необходимости отвечать.

Его ладонь скользнула выше, легла на затылок и притянула к плечу, прижимая щекой к ткани, пахнущей свежестью кондиционера для белья.

– Не сжимайся так сильно, – он нежно погладил по волосам. – Какой мне смысл тебя убивать, если я уже оплатил нашу свадьбу?

Я и сама не заметила, как каждая мышца моего тела напряглась, готовая к встрече с опасностью.

– Просто ответь на вопрос. Ты ведь знаешь, что я всё равно узнаю правду, – и он прижал меня к себе сильнее, словно пытаясь выжать весь воздух.

Следовало признать… время пришло.

– Ваше потомство, – шепот был едва слышимым, но не для него.

– Что?

Даниэль удивился настолько, что даже его рука, все еще продолжавшая гладить меня по голове дернулась, а после пальцы подцепили волосы и сжали в кулак.

– Что ты сказала? – повторил он свой вопрос и натянул волосы, силой разворачивая мое лицо к себе.

Мы смотрели друг другу в глаза. Все в наших отношениях было как будто бы не до конца. Не до конца любили, не до конца ненавидели, не до конца желали. Я смотрела на его губы, а перед глазами всплывало совсем другое лицо. Лицо того, с кем всегда было «до конца». И любовь, и ненависть, и желание прикончить, которое очень скоро воплотится в жизнь. Но даже стоя у его могилы, я буду помнить, с каким безудержным голодом меня тянуло к нему. И этот голод всегда был настоящим, в отличие от влечения, которое возникло между мной и Даниэлем из-за какой-то глупой раны.

– Пообещай мне, – попросила я. – Пообещай, что всегда будешь на моей стороне.

– Обещаю, – тихо выполнил он мою просьбу, проговорив эти слова только для меня одной и его горячие губы накрыли мои. Это был не просто поцелуй, это было воплощение всего того, в чем он был готов поклясться и чем был готов поделиться. Он делил со мной свои мечты о возобновленном величии ягуаров. Боль от одиночества брошенного ребенка, принятого на воспитание в чужую семью из жалости. Страх потерять то, что уже приобрел и оказаться слабым там, где слабость запрещена. В этом поцелуе он был весь передо мной как на ладони: откровенный, злой, яростный, порочный, дерзкий и мстительный. Он знал о себе всё, и хотел, чтобы и я знала. Потому что он собирался заставить меня принять все то, чем он обладал.

Когда наши губы разомкнулись, мы оба тяжело дышали. И, наверное, можно было воспользоваться моментом и отвлечь его, но в висках грохотала кровь и в впервые задумалась о том, а не обманываю ли я саму себя.

Я встала, достала с полки бутылку вина, легко вынул штопором пробку и налила полный бокал густой темно-гранатовой жидкости. По кухне поплыл запах фруктов и пряностей.

– Интернат, в котором вы росли, пока не были распределены по приемным семьям… Он был не единственным, – начала я тихо и неторопливо рассказывать после двух больших глотков. – Я знаю еще как минимум о трех таких же, разбросанных по стране. Вы – не единственное «спящее подполье». Существуют и другие оборотни-ягуары, которые не получили вашу весточку о сборе. Многие из них старше вас. Они давно выросли и завели собственных детей. Они живут обычной жизнью и тщательно скрывают свою тайну. Даже от супругов, с которыми имеют сыновей и дочерей. И эти дети тоже ничего о себе не знают.

Даниэль слушал внимательно, не перебивая, сев за стол и полностью сосредоточившись. Мне это в нем нравилось. Он умел легко переключаться, когда того требовала ситуация.

Когда я замолчала, он некоторое время размышлял.

– Откуда ты знаешь? – голос его звучал по-деловому, но он не смог полностью скрыть нетерпение.

– Я давно наблюдаю за Советом. И за теми, кто тайно на них работает.

Он потер лицо ладонью, чтобы с недоверием спросить:

– Хочешь сказать, что…

– Один очень влиятельный товарищ устранил прежних заведующих и посадил в руководящие кресла своих ставленников, – быстро отчиталась я. – Он давно контролирует эту сферу. Притворяется благотворителем, а на самом деле проворачивает всякие темные делишки. Например, отмывает средства, потому что банки в наше время очень придирчивы в вопросах «чистоты» полученных денег.

Текучие переливающиеся золотистые глаза, будто подсвечивающие лицо изнутри, всё еще искали подвох, заглядывая в мои.

– Видишь ли, я не плохо работаю с архивными документами. А в таких делах практически всегда остается бумажный след. От бюрократии никому не скрыться. Даже крысам Совета. Отчеты, налоговые декларации, бухгалтерские ведомости. Если быть достаточно упорной и видеть в столбике цифр что-то большее, чем просто нолики и палочки, можно накопать много информации.