Текст книги "Три подруги и все-все-все (СИ)"

Автор книги: Анастасия Солнцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10

– Смерть и жизнь в одном стакане, – понял ход моих мыслей Змей. – Почти как мой брат. Но как это связано с Даниэлем?

– Ни Лозовский, ни тем более Захар не пытались со мной сблизиться. С Захаром я вообще никогда не встречалась. А Лозовский сперва попытался, но быстро отступил. Думаю, к моменту нашей встречи другая успела завладеть его вниманием. А вот Дэни… Дэни хочет всё и сразу. И разве не ты с самого начала утверждал: Чёрный Ягуар не пройдёт мимо меня, но и не откроется сразу, а захочет поиграть. Это именно то, чем занимается Дэни. Играет, как кошка с любимым лакомством.

– Нет! – отрезал Змей. – Я по-прежнему уверен, что существование такой как ты не могло остаться без внимания брата. И именно поэтому я согласился на сотрудничество с тобой. Ты – мой капкан, за которым я наблюдаю, ожидая, пока захлопнутся клешни. Но твои размышления притянуты за уши! Я знаю, почему ты выбрала именно этих троих, двое являются ягуареттами, а третий получил от них клятву верности на крови. Тескат действительно связан с ягуарами-оборотнями, когда-то они были его верными слугами и воинами, но уже много столетий это не так. Как только они ослабли, брат отослал их прочь, ведь он презирает слабость. И не стал бы избирать настолько очевидное прикрытие, притворяясь одним из них.

– Признай, тебе просто хочется верить, что твой брат хитроумно скрывается, предполагая и боясь твоего возвращения, – подначила я бывшего бога, – но на самом деле, он о тебе давно забыл, а потому даже не беспокоится о такой ерунде.

– Мой брат был…

– …вечно молодым воином, неразрывно связанным с судьбой собственного народа! – закончила вместо него я. – Многолик, разнообразен, непостоянен. Каждый воспринимал его по-своему, каждый запоминал его по-своему, поэтому у него так много описаний и поэтому его так трудно найти! Кстати, это очень напоминает Вакха, одного из старых богов. Он, случайно, не приходится вам родственником?

– Нет, – недовольно буркнул Змей отходя. – И не сравнивай нас с ними! Старые боги были великими, они безраздельно владели огромным континентом со всеми его богатствами и неисчислимым человеческим ресурсом, в то время как мы царствовали на огрызках земли, лишь недавно поднявшихся из воды, заботясь о людях, чьё мышление недалеко развилось со времён пещер!

– И поэтому твой брат из зависти решил им подгадить, – с пониманием покачала я головой.

– Они не захотели принять нас в свою, как они это называли, семью! – с яростью выплюнул Змей. – Считали нас дикарями, живущими в соломенных шалашах!

– Сколько столетий прошло? Пятьсот? Шестьсот? А ты всё никак не можешь смириться. Но получается, тебя тоже можно назвать одним из старых богов, – продолжала я его провоцировать. – Ты так же стар, как и они.

– Смысл не в возрасте! Старые боги – это боги, которые владели миром, не власть свою бездарно потеряли, – прошипел Змей, вновь напоминая пресмыкающееся. – Это изгнанные, забытые правители, о которых бы никто и не вспомнил, если бы не настойчивость твоего проклятого рода в своём желании следовать данному обещанию! И где все они, великие и легендарные, теперь?! Никто не знает, и даже больше: никому это не интересно!

– Что значит «следовать обещанию»?

– Твоя бабка когда-то принадлежала к старым богам. Недолго. С её помощью они пытались расширить своё влияние на восток, и у них это почти получилось. Они создали новый пантеон, что-то вроде… филиала! Заставили местных магов сотрудничать, получив благосклонность части из них, пообещав тёплые местечки в новом правлении. Но большинство остались недовольны, хоть и вынуждены были подчиниться. Когда подул ветер перемен и первый состав Совета начал призывать на свою сторону единомышленников, захваченные маги быстро сообразили, к чему всё идёт. И нашли себе других союзников. Чародеи, кажется так они себя называли. Продвигали идеи единой монотеистической силы. Магам-перебежчикам это было на руку, позволяло спрятаться и от своих, и от чужих. Поняв, что теряет влияние и власть, Табити ушла первой. Она могла бы побороться, но не захотела. Как не захотела помогать старым богам. Когда они пришли к ней, она сказала, что не станет вмешиваться. Надо сказать, твоя родственница недооценила Совет. Она не рассчитывала на их победу. И с самого начала считала, что это – не её война. Однако когда старые боги были низвержены, она пообещала одному из них, точно неизвестно которому, что поможет отомстить. Так началась Чума.

– Она знала, что в конечном итоге всё закончится на мне?

– Не думаю. В те времена у неё ещё не было детей.

– Что она сделала? – сыпала я вопросами, наконец, найдя того, кто мог на них ответить. – Как она это сделала?

– Магию нужно было сохранить и стабилизировать в определённом виде, создать… м-м-м-м… как это сейчас говорится? Алгоритм действия! – степень змеиного осовременивания бежала просто семимильными прыжками. Аж штаны разодрались.

– И?

– И она решила, что нужно найти хранилище для неё! Наверное, на тот момент у неё действительно было немного вариантов, потому что она выбрала самый плохой.

– Не тяни, – потребовала я. – Достаточно заинтриговал.

– Она вложила силу в девушку из племени, только-только прибывшего в те края. Это была небольшая закрытая община заклинателей. Твоя мать решила, что Совет вряд ли догадается искать среди них то, что осталось от старых богов. Да и сама община чужаков не привечала, жила обособленно, в горах, самостоятельно обеспечивая себя всем необходимым. Кто же мог подумать, что магии настолько понравится эта девушка, что она захочет остаться с ней? Табити так и не смогла призвать её обратно. А через несколько лет эту же заклинательницу случайно увидел на берегу твой предок и влюбился с первого взгляда. Как тебе история?

Змей устремил на меня лукавый взгляд, выглядя в этот момент отъявленным плутом.

– Занятная, – холодно ответила я.

– Забавно, как работает преемственность, верно? Потомки ступают по следам своим прародителей, даже не задумываясь. Как будто что-то… или кто-то… их ведёт. Но ты должна быть сильнее Табити. Ты должна довести начатое до конца. Ты выступила против Совета. Ты желаешь уничтожить их и забрать то, что когда-то забрали они. Но ты не сможешь сделать этого, пока жив мой брат. Он снова и снова будет подпитывать их силу.

– Но я же не могу убивать наугад!

– Ты – нет, я – да, – и Змей хищно усмехнулся.

– Так тоже нельзя, – упиралась я. – На что ты рассчитываешь? Что рано или поздно просто угадаешь?

– Да, придётся делать это в порядке очерёдности. С кого же начать?

– Если Чёрный Ягуар, как ты утверждаешь, на самом деле рядом со мной, то может быть, начнём с того, что попробуем установить точно, под чьим именем он живёт? Прежде чем размахивать тесаком! – выступила я с предложением, очень надеясь, что с братом Макса основательно промахнулась. Змей был прав, я включила его в список из-за связи с ягуарами. Сделать это было трудно, но не сделать – ещё труднее. И я искренне надеялась, что ошиблась. И что бывший ацтекский повелитель не натянул на себя личину изгнанного принца Небесного царства и не разгуливает в ней как в дорогом костюме. По поводу двух других мужчин переживаний имелось меньше. Кандидатура Захара, конечно же, устраивала меня больше всего. Но если это Дэни – Чёрный Ягуар, то я, по крайней мере, больше не буду терзаться вопросами, глядя в его золотистые глаза и гадая, кто он и как оказался в моей жизни. И не закончится ли она, эта жизнь, в одну из ночей, когда рядом будет только он.

– Тесаком ты его не убьёшь, – с раздражением закатил глаза Змей. – Существует только один способ, и из всех ныне живущих он известен лишь мне.

– Я не хочу его убивать, – наконец, призналась я. – Я хочу заставить его выдать себя. А после убедить перейти на нашу сторону.

Змей так удивился, что аж плюхнулся обратно на табуретку.

– Идиотка, – заключил он. – Ты хоть понимаешь, что несёшь?

Ответ он прочитал на моём лице. И понял даже лучше, чем я могла рассчитывать.

– Я тоже когда-то доверился ему. И был проклят, закончив свои дни в изгнании и угодив в Изнанку, откуда выбрался лишь с твоей помощью. Ты помогла мне. Но кто поможет тебе? Мой брат? Нет! Не жди от него ни любви, ни сочувствия.

– Не жду. Но хочу узнать правду. Скажи мне, как его можно вычислить. Должен же быть какой-то способ! Какая-то отличительная черта или что-то подобное!

Змей прикрыл глаза, устало вздохнув.

– У Чёрного Ягуара есть разрушительная тяга к проклятым женщинам и зеркалам, – проговорил он. И, кажется, это было попыткой пошутить. Но кое-что меня заинтересовало.

– Зеркалам?

– Ты что, не знаешь эту легенду? – удивлённо хмыкнул Змей, распахивая веки. На мгновение я увидела жёлтую радужку, мелькнувшую позади вполне обычных глаз. Разве что зрачки были слишком расширены, но это, скорее всего, было следствием темноты, в которой мы продолжали оставаться, созерцая мёртвые растения и вдыхая спёртый и будто бы прогнивший воздух.

– Я много чего знаю, – проведя рукой по волосам, я убрала пряди с лица, которые неприятно прилипли к коже. – Но даже мне требуются уточнения.

Всё-таки стоило поторопиться и убраться отсюда побыстрее. Дышать становилось всё труднее, и ощущалось приближение головной боли.

– Брат обожает смотреться в зеркала, – Змей коротко хохотнул. – Он же красавчик. И раньше везде носил с собой зеркало из обсидиана. С помощью этого же зеркала он победил меня. Я красавчиком никогда не был, но не знал об этом, до тех пор, пока он мне не показал. Не ткнул носом в то, насколько я уродлив.

– Волшебное сияющее зеркало, – припомнила я то, что когда-то вслух зачитывала мне Ниса. – Люди верили, что оно находится у него в груди, и сквозь него он видит все грехи человеческие и все их проступки.

– Не знаю, возможно, так и было, – грубо прервал меня Змей. – Меня он в подробности не посвящал. Но я уверен в одном: плевать он хотел на людей и на то, чем они занимаются. Кому из богов вообще было до этого дело? И я тебе отвечу: никому! Это просто удобное оправдание, применимое практически к любой ситуации! Почему небо сверкает? Боги разгневались! Почему нет урожая? Боги разгневались! Почему мы умираем от кровоточащих язв? Боги разгневались! Почему какие-то люди высадились на наших берегах и начали нас убивать? Боги разгневались! – понесло Змея.

– Да-да, я поняла, – попыталась его успокоить. – Но моё зеркало и зеркало твоего брата не может быть одним и тем же зеркалом? Ведь так?

– Оно из обсидиана? – сразу спросил Змей.

– Нет.

– Тогда ты уже знаешь ответ на свой вопрос, – он раздражался с каждой минутой всё сильнее.

– А разве зеркало может быть из обсидиана?

– Волшебное – может, – не допускал и тени сомнения Змей.

– И все же мне кажется, что в ситуациях, когда мы говорим о вещах, существовавших много веков назад, резонно допустить, что их характеристики были иносказательными. Проще говоря, обсидиан может быть совсем не обсидианом. Ты помнишь это зеркало? Как оно выглядело?

– Нет, – нехотя признал Змей. – То, что случилось до Изнанки как будто плавает в молочном тумане и то выныривает из него, то вновь пропадает. Иногда я могу вспомнить целые дни в мельчайших подробностях, вплоть до того, какие блюда ел на пиру. А иногда… с трудом могу назвать собственное имя.

– Да, паршиво, – признала я с огорчением. – Паршивый из тебя свидетель. Впрочем, как и всегда.

– Что ты имеешь в виду?

– Свидетельские показания – самые ненадёжные. Потому что запоминается не само событие, а наше впечатление о нём. Более того, каждый раз, мысленно обращаясь к своим воспоминаниям, мы заменяем их. И запоминаем воспоминание о воспоминании. Специалисты, работающие со свидетельскими показаниями, это знают. Поэтому так важно опросить, например, свидетелей преступления сразу же после события. Пока память ещё свежа. Но даже это не гарантия. Представь, случилось убийство в толпе! Все видели преступника. Но ребёнок опишет его как краснолицего великана. Девушка-студентка скажет, что он похож на актёра из турецкого сериала – бородатый и с выразительными чёрными глазами. Старичок заявит, что на самом деле это был клон Троцкого – невысокий, с усиками и маленькими круглыми очками, глубоко врезавшимися в переносицу. Мамаша с младенцем даст описание высокого, худощавого школьника с хвостиком на затылке и рюкзаком за плечами. И суть не в том, что они все врут. А в том, что они запомнили преступника по-разному, не столько обратив внимание на детали, сколько пропустив отпечатавшийся в мозгу образ сквозь призму своего восприятия.

– Какая лекция! И всё ради того, чтобы доказать мою ошибочность.

– Ты не ошибаешься. По крайней мере, не делаешь этого сознательно.

– Твоё зеркало и его зеркало – не может быть одним и тем же зеркалом!

– Почему?

– Ты сама говорила, что его создала твоя тётушка!

– Невозможно создать что-то из ничего.

– Зеркало моего брата…

– …показывало зло! – договорила я за него.

– Оно показывало его самого, когда он в него смотрел! И это суть любого зеркала!

– Моё зеркало тоже показывало зло…

– Это не так уж и важно, – отмахнулся Змей.

– А можем ли мы использовать зеркало, чтобы вычислить твоего брата?

– Каким образом? – скептично вздохнул бывший бог. – Своё-то ты разбила, забыла?

– Помню, – кивнула я. – Надо подумать. И подумать где-нибудь не здесь.

Я направилась к выходу.

– Да, надо бы здесь убраться. Она стала пованивать.

Я остановилась и обернулась на Змея.

– Кто?

Глава 11

Он махнул рукой влево от меня. Туда, где некогда тщательно оберегаемые кадки с цветами образовывали ровный ряд, тянущийся до стены и упирающийся в неё. Я проследовала вдоль него и остановилось, не доходя до конца нескольких шагов.

На полу, облокотившись спиной о стену и разбросав руки, лежала Аксинья. Вернее, большая часть Аксиньи сидела, а вот её отрубленная голова – лежала рядом, глядя на меня мутными замершими глазами.

Я видела её лишь однажды.

У Князя дома. Её лицо показалось мне знакомым, но я не успела разглядеть внимательнее. Женщина появилась передо мной буквально на мгновение, да и то лишь одной стороной лица, а после исчезла также быстро, как на моей памяти умел делать лишь Ян, растворяясь в воздухе. Потом я долго мучилась, пытаясь вспомнить, где видела эту вампиршу со старинным редким именем, вскользь упомянутым Яном. То, что она была такой же, как он, не вызывало сомнений. Во-первых, в доме Яна кто попало не жил, во-вторых, она двигалась слишком легко и быстро, чтобы сойти за человека. Впрочем, она и не пыталась.

Спустя несколько недель я вспомнила.

Мы уже встречались.

В моём бывшем офисе.

Она явилась в разгар рабочего дня, назвала фамилию Макса и заявила, что будет разговаривать только с ним. Я тогда не обратила на капризную даму внимания, решив, что это просто очередная клиентка. В тот момент в моём кабинете сидела не менее капризная и ещё более взвинченная посетительница, которая полтора часа кряду выплакивала на мой стол жалобы на изменщика-мужа, истратив месячный запас салфеток и выпив всю минеральную воду.

Появление женщины сразу в двух таких разных местах не могло не вызвать подозрений. Но тогда я решила, что она – просто очередная шпионка Совета. Старики обожали таких, как она – энергичных, инициативных.

– Это ты её так? – спросила я без сочувствия, рассматривая дыру в животе вампирши, сквозь которую можно было провести ревизию её внутренностей. Как будто что-то крепко схватило её и выдрало кусок кожи вместе с мышцами и частью кишечника. Скорее всего, случилось это до того, как несчастная лишилась головы.

Я прижала пальцы к носу, стараясь дышать неглубоко.

Запах, витавший над оранжереей…

Это был запах мясного рынка.

– Нет, она уже здесь лежала, когда я выбрался из темницы Князя, – безразлично ответил Змей.

– Поделишься подробностями? – заинтересовалась я.

– Нечем делиться.

Он подошёл ко мне, встал плечом к плечу и тоже уставился на мёртвое тело.

– Я окончательно захватил власть над телом, выгнул прутья клетки и выбрался. Но замок был уже пуст.

– Никого, кроме неё? – я кивнула на тело, продолжая его рассматривать.

– Да. Кажется, кто-то пытался выпотрошить клыкастую, а потом решил не создавать себе проблем и просто отрубил голову.

– Чем?

Змей покосился на меня.

– А мне откуда знать? Топором, наверное.

– Нет, не топором, – я подошла ближе и чуть наклонилась вперёд. – Один ровный, чистый срез. Топором такой не получится. Лезвие было широкое, тонкое и очень острое. Думаю, это мачете.

– Что такое мачете?

– О, вижу пробелы в знаниях! – подначила его я. – Видимо, не всю библиотеку Князя ты проштудировал. Но прогресс очевиден, так что, не сбавляй скорости. Продолжай поглощать информацию.

Сделав ещё шаг вперёд, я присела возле варварски отчленённой головы. Рот погибшей был чуть приоткрыт, а внутри белело что-то, чего там быть не должно было.

– У тебя есть перчатки? – спросила я не оборачиваясь.

– Я похож на хирурга? – язвительно откликнулся Змей.

– Заканчивал бы ты с современными романами, – посоветовала я. – Переключайся на классику. Там персонажи повежливее.

В одном из пустых вазонов лежали маленькие садовые грабли. Такие, словно в миниатюре. Взяв их, я перевернула грабли ручкой вперёд и попыталась протолкнуть их в рот мёртвой головы. Получилось не с первого раза. И пришлось сломать челюсть. Но, наконец, я выковыряла то, что лежало у вампирши под небом.

На пол с тихим стуком выпала ракушка. Окровавленный светло-бежевый «домик» моллюска с высоким острым завитком. Этот завиток поранил рот убитой, когда его туда запихнули, из-за чего гладкая, отполированная морскими волнами поверхность была испачкана кровью.

– Подарок, – прокомментировал Змей, не приближаясь ко мне.

– Внутри что-то есть, – заметила я. – Кусочек бумажки. Но вытаскивать его пальцами не хочется.

– Ты такая брезгливая? – издевательским тоном проговорил бывший бог.

– Нет, я такая осторожная, – огрызнулась без особого желания объяснять мотивы своих поступков.

– Либо так, либо ты никогда не узнаешь, что внутри, – заключил Змей.

Он был прав, но вслух я решила это не произносить. Незачем подпитывать чужое самодовольство.

Положив ракушку на пол, я кончиком ногтя поддела край простой офисной бумаги и попыталась потянуть на себя, но ничего не получилось. Несколько минут мучилась, пытаясь и так, и эдак. Потом ещё около получаса потратила на обход оранжереи в поисках какой-нибудь тряпки или хотя бы куска полиэтилена. Не нашла. В итоге плюнула и просто достала бумажку, конечно же, испачкав пальцы в крови.

– Почему у меня ощущение, что я ещё об этом пожалею? – спросила я саму себя вслух, разворачивая тщательно сложенный до микроскопичного размера бумажный клочок. Делать это приходилось аккуратно, потому что бумага была влажной и готовой порваться в любую секунду от малейшего неловкого движения.

– Потому что ты никому не веришь, – Змей сидел за столом, подперев кулаком подбородок, и без особого наслаждения наблюдал за моими приключениями, которые я умудрилась найти на десяти квадратных вонючих метрах. – И правильно делаешь. Доверие – роскошь. И не позволительна таким, как мы. Таким, как ты. У каждого, кто рядом с тобой, есть по гнилому скелету в шкафу. И вонь там похлеще этой, – он покачал пальцем в воздухе. – У твоей мамочки, кстати, тоже. И у подружек. О твоём краше я вообще молчу, там целый некрополь.

– Краш? – переспросила я, засомневавшись в собственном слухе. – Змей, только не говори мне, что почитываешь журналы для девочек тринадцати лет! Ничего умного ты там не найдёшь! И потом, разве так ещё говорят – «краш»? Я надеялась, что это веяние устарело. Моя нервная система не способна выдержать его производное в женском роде: «крашиха». Каждый раз, как слышу, аж позвоночник дёргается.

– Журналы для девочек могут быть полезными. Мне, например, нравятся тесты.

– Тесты для девочек? Угу… И какая ты сегодня феечка? – захихикала я.

– Блум, – на полном серьёзе и даже с некоторой гордостью ответил Змей.

Я удержалась от громкого хохота, но мелкие сотрясения всем телом успокоить смогла не сразу.

– Ладно, Блум, а кто твой биас? – выдавила я из себя. Кое-что из жизни современных детишек мне было известно, а всё благодаря Нисе, которая хоть и была моей ровесницей, но предпочитала об этом забывать. Дорогая подружка обожала глянцевые журналы, социальные сети и модные блоги. Благодаря ей в моей голове было столько ненужной информации, что порой хотелось вытащить мозг из головы и промыть его под проточной водой.

– Сложный вопрос, я ещё выбираю.

– А я сейчас умру от смеха, – завздыхала я, хватаясь за бок.

Но почти сразу умолкла, когда увидела то, что было написано на внутренней стороне, наконец, расправленной мною бумаги.

Это были цифры, написанные кровью, теперь в этом не было сомнений.

– Девятьсот сорок восемь, – прочитала я вслух и подхватилась. – Мне нужно идти.

Уже будучи за дверью, я вернулась на пару шагов назад и спросила у отвернувшегося Змея:

– Ты сказал, старые боги обожали орхидеи. А Совет?

– Терпеть не может, – глухо ответил Змей. – Плохие воспоминания, наверное.

Я не поехала домой. Вместо этого направилась в дом Нисы.

Войдя, скинула туфли, швырнула сумку на кресло, туда же полетела заколка, сверкнув драгоценными камнями. Вытащила из винного шкафа бутылку красного полусухого. Нашла бокалы, что было очень сложно сделать в квартире подружки, которая отрицала потребность в посуде как таковой. Налила вино в бокал, села с ним в кресло и позвонила.

– Что делаешь? – спросила я, как только услышала родной голос.

– Думаю, – недовольно буркнула Ниса.

– О чём?

– О том, что можно приготовить на обед, – удручённо вздохнула банши, пребывающая в раздражённом настроении.

– Смотря из чего готовить, – я пригубила вино.

– У меня два армейских сухпайка, банка арахисового масла и упаковка зефира, – отчиталась подруга.

– Небогато. Единственный вариант: съесть всё по отдельности. В пайках должны быть крекеры, на них можно намазать масло. Зефир отлично зайдёт с чаем. А откуда у тебя сухпайки, кстати?

– Ну, – Ниса шмыгнула носом. – Я заранее подготовилась к сложным полевым условиям. И не прогадала! У твоего суженого-ряженного здесь только пакеты с кровью, да и то со старой, разбавленной консервантами! Предусмотрительный, гад!

– Ладно, оставь свои слабые кулинарные поползновения и возвращайся домой.

– Что? – обрадовалась банши. – Ты серьёзно?

– Угу, кое-что изменилось. Но времени на авиаперелёты у нас нет. Поэтому скажи Лозовскому, пусть запрягает ветер в свою волшебную карету и лёгкой рысью мчит сюда. Есть новости.

– Что-то я ничего не поняла…

– Неважно, главное, чтобы он понял. Жду!

И стала ждать. Прошёл час, другой, третий. Никто не торопился явиться пред мои ясные очи.

Вино в бутылке быстро закончилось и меня начало клонить в сон.

Глаза слипались, удерживать веки поднятыми становилось всё труднее и не было в этот момент на свете ничего желаннее, кроме мягкой подушки и пушистого пледа.

Я уронила голову на грудь и поднять уже не смогла.

Это случилось в тот момент, когда ты уже не бодрствуешь, но ещё не спишь окончательно. Моё сознание медленно уплывало, подхваченное мягким туманом сладкой дремы.

Тёплые ладони скользнули по моим плечам, прошлись по рукам, потом по животу, опустились ниже, к бёдрам. Лаская, убаюкивая и успокаивая, они легко гуляли по моему телу, как по своей территории. Ещё не освоенной, но отчаянно знакомой, близкой и далёкой одновременно. Двигаясь почти неуверенно, подрагивая от нетерпения, они заново открывали для себя каждый изгиб, каждую ямку, каждую складочку. С нежностью касались шрамов, с восхищением поглаживали полукружия груди, со сметающей всё на своём пути теплотой проходились по волосам. Словно наваждение, словно невыносимо яркая и откровенная фантазия, эти ладони делились со мной своим теплом, постепенно переходящим в жар.

А потом – резкая смена оттенков! Как будто сбросили все фильтры…

И обескураживающая, кружащая голову любовь в один миг сменилась на жёсткость, жадность, смертельную хватку, демонстрирующую силу и потребность обладания. Люто, возбуждённо, взволнованно билось сердце. Тело хотело продолжения. Хотело объятий. Хотело впитать в себя это лижущее кожу языками пламени чужое желание, постепенно становящееся общим. Одним на двоих.