Текст книги "Секреты удачи"

Автор книги: Аманда Браун

Соавторы: Дженис Вебер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Ага! «Мазерати»! Она позвонила охране особняка Джинни.

– Стенли? Это подруга Джинни. Как у вас там?

– Какие-то люди разыскивали мисс Ортлип. Точнее, ее машину.

Пиппа вздрогнула:

– Что вы им сказали?

– Сказал, что ее нет в стране. Надеюсь, это было правильно.

– Абсолютно. Не могли бы вы оказать мне огромную услугу? Помните ту голубую машину, которую некто доставил для меня вчера? У вас ведь есть ключи от нее, верно? Я бы хотела, чтоб вы подъехали на ней к гостинице «Дейз» на бульваре Харри-Хайнс. А если бы вы смогли по дороге захватить еды из какого-нибудь китайского ресторана, это было бы вообще изумительно.

Парень хотел было отказаться, но от Джинни он получал огромные чаевые.

– Моя смена закапчивается в десять.

– Спасибо.

Пиппа вернулась к учебнику, рассчитывая поразить Пирса блестящими результатами грядущего теста. Однако через несколько абзацев, фактов и цифр ее начало клонить в сон: день выдался длинным и напряженным. Она поплелась в ванную сполоснуть лицо холодной водой. При свете флуоресцентных ламп Пиппа заметила, что кожа ее выглядит неухоженной. Последнее время она не слишком-то много внимания уделяла этому вопросу. Однако это не повод ходить по городу с лицом, напоминающим морскую губку.

Рядом с телефоном она обнаружила флаер в «Нори Нуки», спа-салон в Лас-Колинасе. Работает ежедневно круглые сутки, предлагает полный набор косметических процедур. Клиентам «Дейз» – десятипроцентная скидка. И что лучше всего, в Лас-Колинасе, районе неподалеку от аэропорта, ее не знает ни одна душа.

– Я бы хотела сделать чистку лица и тела завтра утром, – сообщила она по телефону даме, принимавшей заказы. – И макияж. Все нужно закончить к восьми тридцати.

– Тогда вам нужно прибыть сюда к семи. Какую маску вы предпочитаете? Огурец и рисовый уксус? Морская соль? Глина и морские водоросли? Может, шоколад? Он сейчас очень популярен.

– Да! Его-то я и выбираю.

– Чистка лица, тела и макияж обойдутся вам в двести долларов. Вы записаны на семь часов ровно.

– Рядом с вами есть какой-нибудь магазин одежды?

– За сорок долларов я предоставлю вам отличное платье. Размер?

– Шестой. Благодарю вас.

Пиппа спустилась вниз ждать Стенли. Сердце замерло и сбилось с ритма, когда показался голубой «мазерати», но за рулем сидел уже не Лэнс Хендерсон. «Прекрати, – сказала она себе, когда Стенли подрулил ко входу. – Теперь это твоя машина». Номера она сменит при первой же возможности: «Активный» не имеет никакого отношения к футболу. Еще один предупреждающий знак, пропущенный ею на пути к супружескому счастью.

Внутри машина пропахла жареной лапшой. Стенли припарковал «мазерати» в углу стоянки. Пока он рассказывал, кто именно разыскивал Джинни, Пиппа жадно проглотила четыре рулетика. К ее облегчению, машиной Джинни интересовались журналисты, а не полицейские.

– Вы что, в розыске? – спросил Стенли.

– Они просто меня изводят! Не беспокойтесь, с машиной Джинни все в порядке. Я на некоторое время оставила ее в другом месте.

Опасные у Джинни подруги! Стенли с сомнением покосился на татуировку Пиппы.

– Хорошая мысль. Наш персонал не привык к нарушителям общественного порядка.

Пиппа вручила ему триста долларов, затем вернулась к себе в номер и покончила с китайским обедом. Впервые со времени свадьбы она с оптимизмом думала о будущем. Завтра, в новом платье и со свежим лицом, она блестяще сдаст еще один тест. А еще через день получит диплом об окончании автошколы. И откроются хранилища Форт-Нокса. Начало новой жизни она отметит, пригласив на ужин Пирса. Представит его Шелдону. Несколько бутылок шампанского разрядят атмосферу. Это станет грандиозным событием, вот только Тейн не будет рядом.

Пиппа уронила несколько слезинок над коробками с китайской едой. Невозможность слышать мамин голос делала каждый день неполноценным. Пиппа жутко скучала; это чувство должно быть взаимно. «Даже не рассчитывай, – сказал внутренний голос. – Тейн не привыкла давать задний ход».

– Просто дай мне шанс! – молила Пиппа, окропляя шею духами Тейн. – Две коротенькие минутки!

Портье разбудил ее в шесть утра. Пиппа угробила уйму времени, разыскивая махровый халат. По ее представлениям, он должен быть в каждом гостиничном номере. Отчаявшись, она позвонила портье, попросила принести бритву. Возможно, Тейн в чем-то права: иногда стоит заплатить лишнюю тысячу за ночь, чтобы иметь мелочи первой необходимости. Пиппа втиснулась в платье и еще влажное белье, не успевшее за ночь высохнуть, и села за руль «мазерати». На первом же светофоре ей махнул рукой парень из соседней машины. Она опустила стекло.

– Хочешь косячок?

– Нет, спасибо. – Малейшее нарушение погубит ее шансы на получение диплома.

Почти всякий раз, как она останавливалась на светофоре, парень пристально разглядывал ее, взревывая двигателем. Еще несколько машин какое-то время ехали с ней вровень. Наконец одна подрулила ближе. Из окна высунулась блондинка:

– Простите, это, случайно, не автомобиль Лэнса Хендерсона?

Пиппа чуть не заглохла.

– Кого?

– Радио «Рок» объявило награду в тысячу долларов первому, кто его найдет. А он, кажется, ездит на голубом «мазерати» с номером «Активный».

– Не понимаю, о чем вы. Отец подарил мне эту машину за то, что я не стала делать пирсинг в носу…

Пиппа подняла стекло и уставилась прямо перед собой, ощущая себя вареным лобстером на белой скатерти. Черт! Почему Лэнс не ездил на черном «мерседесе» вместо этого сверкающего гомомобиля?

Спа-салон «Нори Нуки» занимал скромный полуподвал неподалеку от аэропорта. Спрятав машину под акациями, Пиппа вошла в дверь. Несмотря на ранний час, в помещении суетилось множество женщин.

– Вы, Пакита, на чистку тела и шоколадную маску, – радостно возвестила кореянка за стойкой. Телевизор рядом с ней транслировал программу «Богатые и знаменитые». – Меня зовут Нори. Где вы оставили машину?

– Припарковала на улице.

– Надо наклейку, а то увезут на стоянку. – Нори достала ручку. – Какой номер?

– «А-к-т-и-в-н-ы-й».

Нори протянула ей разрешение.

– Приклейте на панель, пожалуйста.

Когда Пиппа вернулась, Нори ждала ее с красным шелковым халатом, украшенным оранжевым воротником; по бокам красовались длинные разрезы.

– Это гораздо лучше, чем ваше дешевое платье. А туфли? У меня есть прелестная пара. Гораздо лучше, чем ваши. Двадцать баксов.

– Отлично.

– А прическа? Надо подровнять. Пять баксов. И смыть тату? Пятнадцать баксов. Много работы, но юной леди они не подходят.

– Понимаю, но их придется оставить.

– Без денег. Я сделаю бесплатно.

– Нет! Спасибо!

Нори без паузы подытожила:

– За все двести восемьдесят долларов, – и пересчитала поданные Пиппой наличные. – Большое спасибо, Пакита. Пройдите с Джанг-Бо.

Нори бросила несколько фраз кореянке в белом халате (и с абсолютно отстраненным лицом), протянула Пиппе халат и ключ и проводила ее в раздевалку.

– Снимить украсенья, позалуста. Я сохранить.

Пиппа завернулась в полотенце и отдала Джанг-Бо часы, кольцо с бриллиантом и браслет с лодыжки.

– Не потеряйте. Это вещи моей матери.

Джанг-Бо сунула все в карман и проводила Пиппу к тяжелой двери.

– Вы оставаться двенадцать минута. Я вас здать.

Пиппа вошла. Из надписи следовало, что температура здесь составляет сто сорок градусов. Она присела на пол рядом с несколькими корейскими женщинами. Казалось, они вообще не потеют. Двенадцать минут прошли как двенадцать часов. Потом Джанг-Бо втолкнула ее в полумрак следующего ада. Песок, устилавший пол, обжигал ступни. Температура сто шестьдесят. Через несколько секунд сердце Пиппы бешено колотилось. Пот заструился из каждой поры. Голова разболелась – может, мозг раздувается как шар, распираемый горячим воздухом? Она продержалась две минуты.

– Простите, – выдохнула она, вываливаясь в коридор. – Слишком жарко…

– Двенадцать минута. – Джанг-Бо попыталась запихнуть ее обратно.

– Нет! У меня в девять часов важный экзамен! Мне нужен мозг, а не жаркое из мозгов!

Джанг-Бо подвела Пиппу к следующей двери.

– Здесь три минута.

Пиппа просунула голову поглубже, чтобы разглядеть надпись на предупредительной табличке. Прежде чем глазные яблоки начали вываливаться из орбит, она успела увидеть отметку: «180». В темном углу лежала без движения одинокая женская фигура – возможно, уже мумифицировавшаяся.

– Нет уж! Этого довольно!

Недовольная, Джанг-Бо повела Пиппу в чистилище купели, где от поверхности поднимался пар.

– Заходите.

Дьявольщина, хуже быть не могло – температура двести двенадцать градусов. Пиппа уронила полотенце и сползла в мутную воду. Джанг-Бо стражем стояла у лесенки, лишая возможности бегства. Наконец она произнесла:

– Теперь чистка.

Пиппу привели в сверкавшую белым кафелем комнату. Кореянки в грубых волосяных рукавицах скребли обнаженные женские тела, возлежавшие на четырех из шести столов. Работая, девицы весело болтали и пересмеивались – наверняка насмехались над телами, которые бессердечно обрабатывали. Время от времени появлялась старушка с ведром теплой воды и выплескивала ее на лежащих. Устроив Пиппу на столе, Джанг-Бо сделала знак девушке, дожидавшейся у раковины умывальника. Та принялась выкручивать стопы Пиппы, как мокрые тряпки. Боль была дикой.

– Нельзя ли полегче? – возмутилась Пиппа. – Я бы хотела выйти отсюда на своих ногах.

Затем девица начала полировать лицо Пиппы чем-то напоминающим окаменевшую морскую звезду. Перед тем как покрыть лицо клиентки слоем растопленного шоколада, она намазала ободранную плоть какой-то вязкой жидкостью.

– Закрыть глаза! – поступила команда, и на веки Пиппы легли мокрые вонючие ватные шарики.

– Что это?

– Чай из женьшень. Очень хорошо.

Шоколад быстро застыл в пуленепробиваемую маску. Пиппа отдалась жестким перчаткам, скребущим ее тело, в то время как обрывки параграфов из «Руководства для водителей» проносились в ее сознании. Ей почудилось, что она слышит голос Тейн. Гулкий как колокол, он пробубнил: «Не смейте прикасаться ко мне этими мерзкими рукавицами», – но тут поток теплой воды смыл облако галлюцинации. Пиппа провалилась в расслабленную кому, иллюстрированную чередой образов дорожных знаков: «Грунтовая обочина»… «Впереди неровное покрытие»…

– Что значит, у вас нет маски из кимчи и вулканической грязи? Я проделала такой путь не для того, чтобы просто попариться в бане!

Пиппа распахнула глаза – ватные шарики слетели на пол – и медленно повернула голову. На соседнем столе лежала Тейн. В отличие от всех она была в оранжевом шелковом халате, светло-оранжевых шлепанцах и, как обычно, украшена полуфунтом бриллиантов. Волосы завернуты в тюрбан из «Тибиана», ее любимого спа-салона в Беверли-Хиллз, в руках – сумочка «Фенди», в которую она вцепилась, явно не доверяя сейфам раздевалки.

– На что это вы смотрите? – резко бросила Тейн, не узнав дочь в обнаженной черноволосой женщине с татуировками и покрытым шоколадом лицом. И вновь вернулась к своей жертве. – Не говорите, что у вас на складе нет вулканической грязи. Каждый приличный спа в Далласе использует вулканическую грязь.

– Тогда почему вы не пойти в приличный спа? Зачем прийти сюда и мотать мне нерв?

– Я полагала, что даю вам шанс, – заявила Тейн, хотя и с меньшей воинственностью. – Ладно, забудьте о грязи. Но у вас наверняка есть кимчи.

– Кимчи чтобы есть. Нехорошо для лица. Жжет лицо.

– Поэтому ее и смешивают с вулканической грязью, тупица. – Тейн обернулась к Пиппе. – Вы, там! Что это у вас на лице?

Пиппа не решилась ответить на правильном английском. Подняв голос на несколько тонов, она пропищала:

– Чо. Клат.

– Шоколад? Какая мерзость. Мисс! Вы говорили что-то о глине и морских водорослях?

– Это для обертываний тела, – последовал угрюмый ответ.

– А вы не считаете лицо частью тела?

– Это дорого.

– Ничего, – небрежно махнула рукой Тейн. Когда кореянка удалилась смешивать глину с водорослями, Тейн окинула взглядом комнату и картинно содрогнулась. – Разве такая чистка не болезненна? Никогда не видела такой грубой работы с телом. И такого шокирующего отсутствия интимности.

– Это корейский стиль. – Что Тейн здесь делает? Наверное, то же самое, догадалась Пиппа: не хочет быть узнанной, бедняжка.

Вернулась кореянка с керамическим горшочком. Тейн потянула носом и заявила:

– Надеюсь, вы не намерены нанести это на мое лицо.

– Чудесно для вы! – завопила Пиппа, испугавшись, что мама сейчас встанет и уйдет. – Должны пробовать!

Отчаяние в ее голосе почему-то заставило Тейн смягчиться:

– Ну, раз уж я все равно здесь, можете попытаться, – распорядилась она. – Но не заляпайте вашей маской мой халат.

Пиппа заметила, что Тейн украдкой поглядывала на нее, пока по лицу ей размазывали глину. Она безумно хотела дотянуться до соседнего стола и взять мать за руку.

– Не расскажете, что означают все эти рисунки на вашем теле?

– Древние корейские символы.

– По мне, так они похожи на половые органы. Удивительно, что вас не задержали за занятия проституцией. Впрочем, если вы проститутка, простите.

И все пристальные взгляды, которые Пиппа ловила на себе последние несколько дней, получили наконец объяснение. Она вспыхнула так, что почти растопила шоколадную маску.

– Символы плодовитости. Приносить удачу.

– Плодовитость – это удача? У меня есть для вас новая информация. Дети – это проклятие, – прошептала Тейн, а кореянка водрузила два пучка водорослей ей на веки.

Пока девица скребла ей грудь, словно это было пятно на ковре, Пиппа размышляла, как продолжить общение с матерью. Она загнала себя в угол, прикинувшись кореянкой. Когда Тейн обнаружит, кто скрывался под слоем шоколада, ее гнев будет слышен в Килгоре. Еще один, бог весть какой раз, Пиппа упрекнула себя, что изображает ту, кем на самом деле не является.

В комнату в сопровождении Нори Нуки вошла молоденькая кореянка в джинсах. В руках у нее была камера. К ужасу Пиппы, камеру направили прямо на нее. Первым ее побуждением было прикинуться ничего не понимающей. Может, это просто рекламный снимок, а фигура у нее – самая здесь привлекательная? И тут она сообразила: камера ловит Тейн, лежащую на соседнем столе…

– Момент! – бросила Пиппа, едва массажистка начала скрести ее тату. И решительно встала перед фотографом: – Простите. Что вы делаете?

– Вы дочь Тейн Уокер. – В доказательство Нори гордо продемонстрировала браслет Тейн и указала на обмазанную грязью фигуру в оранжевом халате. – Мы полагаем, эта женщина – Тейн Уокер. Вы приехали на машине Лэнса Хендерсона. Мы заработали тысячу баксов за то, что нашли вас.

– Могу я получить свои украшения? Благодарю. – Пиппа быстро надела кольцо, часы и браслет, а затем стремительным движением выхватила камеру из рук девушки и сунула ее в чан с растопленным шоколадом. – Ловить рыбка.

– Плохая женщина! Вы погубить камера!

Пиппа бросилась в раздевалку, втиснулась в новое красное платье и подхватила сумку со всеми своими ценностями. Она была уже в шаге от двери, когда у входа резко затормозил зеленый «фольксваген». За рулем сидел тот самый шакал, которого офицер Пирс вчера сбросил с дороги. Пиппа нырнула обратно, заперла дверь и помчалась в массажную комнату. Пори, фотограф и Джанг-Бо верещали над чаном с шоколадом, пытаясь выудить камеру при помощи депрессора.

Пиппа устремилась к столу Тейн.

– Прости, что беспокою тебя, мама, – прошептала она, снимая водоросли с век родительницы. – Нас обнаружили папарацци.

Тейн в изумлении уставилась на склонившуюся к ней шоколадную физиономию:

– Вы… та кореянка?

– Это я! Пиппа. Правда! Мы должны бежать.

– Ты с ума сошла? Я не могу выйти со слоем грязи на лице.

– Лучше оставь – для собственной безопасности.

Когда Пиппа тащила мать мимо Нори и компании, Тейн уже обрела достаточно присутствия духа, чтобы проорать:

– Вы еще встретитесь с моими адвокатами, вы, убогие личи!

Пиппа выволокла Тейн через служебный выход прямо к парковке.

– Это Лэнс? – завопила Тейн, заметив его машину, и потянулась руками к лицу.

– Не трогай грязь! И тюрбан. Он подарил мне машину. – Пиппа втолкнула мать в салон, и «мазерати» рванул с места. Они вылетели с парковки, но барабанивший в дверь спа маленький лысый толстяк успел их заметить и кинулся к своему «фольксвагену».

Пиппа нажала на газ:

– Как поживаешь, мама?

– Немедленно выпусти меня из машины!

– Ты предпочитаешь оказаться на улице Лас-Колинаса в банном халате? Репортаж займет целый день.

– Как ты посмела выслеживать меня!

– Ошибаешься. Я пришла туда первой. – Пиппа свернула за угол. – Послушай, я понимаю, что это не лучшее время и место, но я хочу поговорить.

– Если ты пытаешься вернуть себе наследство, не трать напрасно силы.

– Всему случившемуся есть рациональное объяснение. Я пыталась защитить Лэнса.

– Какая глупость! Розамунд в состоянии защитить его лучше, чем ты когда-нибудь сумеешь.

– А! Значит, ты знаешь?

– Знаю что?

А если она расскажет матери, что Лэнс – гей? Тейн распространит эту новость в пределах Солнечной системы. Любая мать поступила бы так же. Терзаемая желанием выдать тайну, Пиппа попыталась зайти с другой стороны.

– Я думаю, Лэнс бесплоден.

– И что?

– В смысле, импотент. – Во второй раз проезжая на красный, Пиппа подумала о Пирсе.

– Благослови судьбу. У тебя был бы карт-бланш на роман с шофером.

Разговор развивался явно не в том направлении.

– Может, он вообще бесполый.

– Почему бы не попробовать «кастрат» и «трансвестит»? Или «гей» и «розовый фламинго»?

– Может, и так. Лэнс определенно может оказаться именно таким.

– Тогда не забудь «серийный убийца» и «педофил».

Пиппа поняла, что, должно быть, перестаралась.

– Ты думаешь, я выдумываю, мам?

– Не смей называть меня матерью! Разумеется, ты все выдумываешь. Давай я соскребу немного грязи с лица, чтобы ты могла швырнуть в бедного мальчика.

– Не тронь! – завопила Пиппа. – Я не желаю, чтобы кто-нибудь узнал тебя.

– Это ужасно неприятно.

– Поверь, шоколад гораздо хуже.

Тейн неодобрительно молчала, когда Пиппа, нарушив правила, свернула налево.

– Этот ужасный «фольксваген» сразу за нами, – произнесла она, оценив наконец серьезность ситуации.

– Спасибо. – Пол под босыми ногами Пиппы уже обжигал ей кожу. Резко перейдя на пятую передачу, она прикинула возможность в течение следующих десяти минут оторваться от преследователя, высадить Тейн и попасть на занятия. Предположим, если она сумеет юркнуть на парковку мотеля прежде, чем «фольксваген» повернет за угол, это вполне реально. Осталось всего несколько миль.

– Ты пытаешься убить меня? – взвизгнула Тейн, когда Пиппа резко развернулась посреди дороги. – Все равно не получишь мои деньги!

– Оставь себе свои дурацкие деньги. Впрочем, я бы не отказалась от дедушкиных шпор.

– А я бы не отказалась от зятя, так что мы квиты. То, что ты сделала, непростительно.

– Это было отчаянным и глупым поступком, но вовсе не непростительным. Я действительно искренне прошу прощения. Как я могу искупить вину?

– Так просто? Как ты смеешь к ранам добавлять еще и оскорбления? Ты навеки опозорила имя Уокеров. Кто этот супермен, ради которого ты отвергла Лэнса Хендерсона? Надеюсь, принц Уильям или один из Хантов.

– Мама, у меня никого нет! Я сделала это, только чтобы отменить свадьбу!

– Назло мне, – простонала Тейн. – Ты просто чудовище.

И она мелодраматически несколько раз ахнула, пока Пиппа совершала серию резких поворотов. В конце концов, разозлившись, она взорвалась:

– Лэнс не хранил в бардачке пистолет? Может, нам просто пристрелить этого парня?

Пистолета Тейн не нашла, зато обнаружила дюжину презервативов.

– Ага! – воскликнула она, помахивая ими перед носом Пиппы. – Это, случайно, не собственность импотента, нападающего «Ковбоев Далласа»?

Поворот к парковке «Счастливого часа» Пиппа пропустила. Впервые в жизни она грязно обругала мать, заставив потрясенную Тейн замолчать. Без шести минут девять. В отчаянии Пиппа решила пересечь разделительный газон и попробовать все же повернуть. Если «фольксваген» сидит на хвосте, она попробует прямо на парковке мотеля один из «полицейских разворотов», которым научил ее Пирс. «Фольксваген» останется на обочине, она подбросит Тейн до гостиницы «Дейз», чтобы та смогла умыться, а сама бегом на занятия. Вот теперь она мыслила как Уокер!

Пиппа дважды успешно пересекла разделительный газон. К сожалению, «фольксваген» тоже.

– Держись, – приказала она Тейн, влетая на парковку мотеля со скоростью девяносто миль в час. – Мы почти уже дома…

Пирс приехал на работу рано. Он завернул в «Дейз» и позвонил в номер Пакиты – узнать, не надо ли подвезти ее. Портье сообщил, что та укатила еще на рассвете на голубом «мазерати». Ругая себя, Пирс вернулся в мотель и убедился: джип стоит там, где стоял. Он махнул ребятам, чинившим забор вокруг бассейна, и пошел к своей машине дожидаться появления нарушительницы, наверняка в сопровождении бывшего жениха. Пирса мучило нездоровое любопытство: вдруг они помирились?

Без двух минут девять он услышал рев двигателя. Судя по звуку, автомобиль итальянский. Секунду спустя на парковку влетел голубой «мазерати». Внутри сидели двое, в темных лыжных масках. На пассажире красовался оранжевый тюрбан. Террористы? Не веря своим глазам, Пирс наблюдал, как «мазерати» закрутило в трехсотшестидесятиградусный разворот. Не попытавшись затормозить, водитель направил автомобиль через проем в заборе прямиком в бассейн.

Пакита! Пирс уже мчался в сторону взметнувшегося ввысь фонтана, когда на парковке появился зеленый «фольксваген». Чтобы не задеть полицейского, водитель ударил по тормозам, резко свернул и с душераздирающим грохотом протаранил машину Пирса. Узнав в человеке за рулем вчерашнего папарацци, Пирс предоставил ему возможность задыхаться под подушкой безопасности, а сам нырнул в бассейн. «Мазерати» был уже в четырех футах под водой и стремительно продолжал тонуть. Прикинув, что за рулем должен сидеть бывший жених, Пирс сосредоточился на спасении пассажира. Он открыл дверь и отстегнул ремень безопасности… кажется, женщина… отважная шалунишка… грязь по всему лицу? К счастью, пока он вытаскивал ее на поверхность, и тюрбан, и большую часть грязи смыла вода. На ней были такие же громадные кольца, как у Пакиты. Симпатичная блондинка. Великолепное тело. И тут она открыла рот.

– Что за отвратительная водосточная труба?..

– Не стоит благодарности.

Пирс снова нырнул. Разглядев на теле водителя татуировку, он пережил самое страшное потрясение в жизни. Едва не захлебываясь, он помог Паките опустить стекло, и она ужом выскользнула наружу. Задыхаясь, оба вынырнули и вцепились в поручни лесенки. «Мазерати» тем временем камнем упал на дно.

Часть маски с лица Пакиты попала ему в рот.

– Это что, шоколад?

– Да. – Она счистила остаток. – Похоже, мне надо еще поработать над «полицейским разворотом».

– Эй, вы там! Немедленно достаньте мою сумочку! Хлорка убийственно действует на кожу.

– Кто эта женщина?

– Моя бывшая мать. – И тут Пиппе пришло в голову, что у нее произошла еще одна катастрофа. – Я только что была исключена из автошколы?

Именно так. Пирс заметил, как все слушатели его класса собрались на парковке вокруг «фольксвагена». Они понятия не имели о «мазерати» в бассейне.

– Он опять вас преследовал?

Пиппа сокрушенно кивнула:

– Вы можете арестовать его?

– Разумеется. Если он жив.

Тейн тем временем высокомерно отдавала распоряжения служащим мотеля, выуживавшим ее сумочку.

– Ее не должно быть здесь, когда прибудет полиция. Пирс, вы должны помочь. Она просто невинный свидетель.

В это трудно было поверить. Тем не менее Пирс сказал:

– Ваш джип все еще на заднем дворе. Ключи в замке зажигания. – В глубине души он надеялся, что кто-нибудь их стащил. – Я составлю рапорт. Вам обеим нужна медицинская помощь. Бумаги мы сможем подписать позже.

Пирс позволил ей первой подняться по лесенке. В награду он получил зрелище, которого никогда не забудет: Пакита во всей красе, без нижнего белья. Девушка была натуральной блондинкой, как он и подозревал. Как жаль, что у нее такое тяжкое прошлое. Ее мать, или бывшая мать, не важно, оказалась последней каплей.

– Удачи, дорогая, – пожелал он Пиппе. – Куда бы вы пи направлялись, надеюсь, у вас все получится.

Тейн, в мокром платье, с которого ручьями стекала вода, стояла на бортике бассейна и наблюдала, как из утонувшей машины достают ее сумочку.

– А теперь мой тюрбан, – приказала она, указывая на плававшую под водой оранжевую тряпку.

– Оставь его, мама, – потянула ее за рукав Пиппа.

– Ты в своем уме? Взгляни на мои волосы!

– Слышишь эти сирены? Полиция будет здесь через десять секунд.

Тейн проверила пудреницу – с ней было все в порядке – затем швырнула в воду стодолларовую купюру и, прокричав «Мое сомбреро», рванула следом за Пиппой.

Трое парней ласточками полетели в воду. К тому моменту как Пиппа усаживала Тейн в джип, та уже получила свой промокший тюрбан.

– Какая ужасная машина! Ты ее украла?

– Это машина Джинни. Я подвезу тебя до отеля дальше по улице. Ты сможешь там привести себя в порядок и ехать домой. – Пиппа предприняла еще одну попытку исправить положение. – Прости, что причинила тебе столько беспокойства. Не могла бы ты попытаться взглянуть на вещи с моей точки зрения?

– Как ты смеешь даже заикаться об этом! Благодаря тебе твой дед стал удобрением для ромашек в Крокете. Седрик сотнями возвращает свадебные подарки. Нам пришлось пристрелить породистого скакуна. Мы вынуждены были заплатить миссис Бинго Бунтц-четвертой шесть процентов сверх суммы ее подарка в крюгеррандах. Розамунд настаивает на судебном разбирательстве. Я стала посмешищем для всего Техаса. – Тейн в ярости повернулась к Пиппе. – Как ты могла так унизить меня?

– Не могли бы мы на минуту отвлечься от «ты, ты, ты»? Люди отменяют свадьбы. Да, мы действительно сделали это в последний момент, но скажи, разве Лэнс рыдал, когда я делала свое заявление? Он был счастливейшим на земле человеком. Подумай об этом! – Пиппа затормозила перед отелем. – Что ж, мы на месте.

– «Дейз»? – Тейн в смятении уставилась на группу японских бизнесменов, дожидавшихся у входа автобуса. – Ты что, действительно думаешь, что я смогу здесь привести в порядок лицо?

Пиппа выскочила из джипа:

– Тогда возьми машину и поезжай домой!

Тейн пересела на место водителя и уставилась на мокрое, разрисованное фломастером, жутко раскрашенное существо, которое когда-то было ее любимой дочерью, почувствовав себя так, словно выстрелила себе в сердце. А потом обратила внимание на искорки на левой руке Пиппы.

– Бог мой! Ты все еще носишь его кольцо!

– Лэнс настоял, чтобы я оставила его себе. – Пиппа сняла кольцо. – Держи. Ты его заработала.

Отказаться от трех громадных бриллиантов, особенно если они были трофеем, захваченным у Розамунд, Тейн не могла физически.

– Полагаю, я могла бы сделать для них новую оправу…

– И вот твой браслет! Я возьму его напрокат в следующий раз. – На лице матери не появилось и тени улыбки. – Мама, неужели ты вправду до сих пор на меня сердишься?

Глаза Тейн стали ледяными и неподвижными, как у гадюки:

– Прощай, Пиппа. И никогда больше не ищи меня.

– Но я люблю тебя! – возопила Пиппа.

– Жаль, что чувство это не взаимно. – И Тейн с ревом умчалась.

Пиппа провожала взглядом джип, пока тот не превратился в крошечную точку. Кто-то тронул ее за локоть. Один из японских бизнесменов протягивал ей пару зеленых пластиковых шлепанцев.

– Пожалуйста, возьмите. Она недобрая женщина.

Пиппа надела шлепки, и тут подрулил автобус.

– Едем с нами, мисс? – весело прокричал водитель. – Двадцать два бакса до аэропорта.

И Пиппа вошла в автобус.