Текст книги "Потерянные в прямом эфире (СИ)"
Автор книги: Алиса Евстигнеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Подъезд вызвал у меня лёгкий приступ тахикардии. Здесь всё было по-прежнему, разве что зелёный оттенок стен стал чуть холоднее. Я снова почувствовала себя юной, испуганной и запутавшейся. Как в тот день, когда впервые вошла сюда с Ключевским. Это тоже осталось неизменным. За исключением возраста, который перешагнул отметку тридцать. Да и мой спутник пусть и носил фамилию Ключевский, был значительно моложе своего отца, когда тот привёл меня к себе домой.
А вот входную дверь они всё же сменили – на месте старой деревянной красовался современный металлический монстр. Пока Арсений вскрывал это «хранилище», я стояла, затаив дыхание, вцепившись руками в лямку сумки, будто ожидая, что вот сейчас случится что-то нехорошее, как минимум, разверзнется бездна.
За моей спиной скрипнула открывшаяся дверь. Бездна разверзлась. Жаль, что не под ногами.
– Арсений! – противный женский голос прокатился по подъезду, заставив меня вздрогнуть. На удивление, ребёнок отреагировал абсолютно так же, мы даже скривились синхронно.
– Здравствуйте, Ольга Вениаминовна, – фальшиво улыбнулся Ключевский-младший.
Я же предпочла стоять спиной к не в меру активной соседке, которая в своё время стала для меня самым настоящим кошмаром.
– Сенечка, – неправдоподобно любезным тоном продолжила мадам Ветрова, – а папа дома?
– Э-э-э, – стушевался он, – не-е-ет?
Интонация его подвела, и это вопросительное «нет» сдавало нас с потрохами, не хватало только надписи на лбу: «Заговорщики».
– Что-то давненько я его не видела, – вкрадчиво продолжала гроза всех местных нарушителей, окуная меня в прошлое, где этот же самый голос сетовал: «Игорёша, твоя пигалица опять...». Как же я ненавидела это… «Игорёша»!
– И этого вашего... рыжего – тоже.
– Они скоро будут, – соврал парень. – Дела.
С трудом сдержала вздох. Уж больно было похоже на оправдания.
– Надолго? – не унималась Ольга Вениаминовна.
– На сколько потребуется, – резко оборачиваясь и скидывая сумку с плеча, заявила я, нацепив на лицо хищную улыбку. В моменты стресса она давалась мне особенно хорошо.
Мадам Вертова открыла было рот, чтобы парировать выпад, но зависла, во все глаза уставившись на моё лицо. Узнала. Ну да, не так уж и сильно я изменилась. По крайней мере, эти полтора десятилетия в первую очередь отложились опытом в голове.
– Ты! – только и смогла выдавить из себя соседка Ключевских. Ещё и пальцем зачем-то указала, открыв рот. Это выглядело бы достаточно потешно, если б не было так жутко, потому что сама Ольга Вениаминовна, как и этот подъезд, не поменялась от слова «совсем». Всё такая же кругленькая, неподдающегося определению возраста, с короткими кудряшками на голове и жирно подведёнными глазами. Меня всё сильнее и сильнее затягивало в водоворот прошлого и совершенных в нем ошибок.
– Я, – ничуть не смутилась, включая гонор. – Здравствуйте.
Соседка нервно моргнула, спасибо, что не перекрестилась. И пока она приходила в себя, я глянула на Арсения.
– Не спи, – велела великовозрастному ребёнку, который казался не менее шокированным. Он послушно кивнул головой, и продолжил крутить ключами. Дело пошло споро.
Когда дверь уже была открыта и Арсений, с испуга схвативший мою сумку, скрылся за порогом, я вновь повернулась к Ольге Вениаминовне.
– Спасибо вам за бдительность, – не скрывала я своего ёрничества. Нет, небезразличие – это, конечно, похвально, но только когда ты действительно волнуешься об окружающих, а не любопытства ради суёшь свой нос куда тебя не просят.
– Но ты уже ушла! – отошла от первого шока Ветрова. – Ты их бросила!
В её словах было достаточно истины, но я не позволила себе подпускать всё это слишком близко к своему сердцу:
– Значит, будем считать, что я вернулась.
И, не дожидаясь ответной реплики, последовала примеру Арсения, с чувством хлопнув дверью.
***
– По-моему, она тебе не очень обрадовалась, – озвучил очевидное мой спутник. Я как раз стояла, прижавшись лбом к холодной поверхности двери.
– Скажи мне то, чего я не знаю, – слабо усмехнулась, борясь с навалившейся паникой. Итак, я вновь оказалась в квартире Игоря, на пару с на... его сыном.
– Ты что-то натворила? – всё не унимался Арсений, обрадованный тем, что не он один находился в контрах с вездесущей женщиной.
Я наконец-то отлипла от двери и, не дожидаясь приглашения, начала разуваться, по возможности оттягивая время ответа.
– Нет, ну правда, – ребёнок воодушевлённо размахивал руками, впечатлённый развернувшейся сценой. – Её же обычно ничем не успокоишь, она как свою шарманку начнёт, так и до упора… Да с таким радушием и благочестием, что тьфу… противно. Но ты ей явно в душу запала. Что ты натворила? Дверь подожгла? Стены исписала? Обматерила?
Подростковые идеи пугали меня своей примитивностью, оставалось только надеяться, что их генератор сам ни в чём таком замечен не был.
– Кота налысо побрила, – буркнула я, стягивая с себя верхнюю одежду.
– Серьёзно, что ли? – изумился он, на автомате перехватывая протянутое пальто.
– Абсолютно.
***
Через полчаса мы сидели на кухне и нервно переглядывались. Беглый осмотр квартиры показал следующее: во-первых, с моего последнего визита в квартире был произведён капитальный ремонт, не оставивший и следа от прежней жизни; во-вторых, с уборкой Арсений не дружил от слова совсем, как, впрочем, и с готовкой (сочетание пустого холодильника и мусорного ведра, переполненного упаковками от готовой еды и пиццы, наводило на определённые мысли).
– Вообще-то у нас тетя Света убирается, – сбивчиво оправдывался парень, – но она попала под карантин, и Слава не стал никого искать.
– Ты мне так и не сказал, куда сам дядя Слава делся.
– К родителям уехал… у него маму в больницу положили.
– Боже ты мой, – тихо простонала я, закрыв лицо ладонями и с силой потерев глаза, не заботясь об остатках макияжа – я вторые сутки на ногах и терять моему внешнему виду уже ничего. – Как такое может быть? Один в Китае застрял, у другого мать заболела, а некая тётя Света и вовсе… под карантин загремела.
– Совпадение, – невинно улыбнулся Ключевский-младший, после чего с видом знатока заявил: – Просто иногда обстоятельства складываются не в нашу пользу.
Я медленно стравила воздух из лёгких, с недоверием взглянув на ребёнка, но тот, казалось, действительно верил в то, что говорил.
– Ладно, давай делами займёмся, – решила я взять сложившуюся ситуацию под свой контроль. – Надо срочно порядок наводить, а то, зная мадам Ветрову...
– Уткину…
– В смысле?
– Ну, Ольга Вениаминовна. Она теперь Уткина, замуж же вышла…
Я невольно прыснула, ну раз такие замуж выходят, то… Совет им и любовь.
– Зная мадам Уткину, смею предположить, что к нам и опека может нагрянуть. С участковым, инспектором и ещё кем-нибудь.
– ОМОНом? – уловил мою логику Арсений.
– Ага, брать в заложники твои носки, так выразительно валяющиеся посреди ванной.
Изображать из себя хозяйку я не планировала, это вышло спонтанно. Выпроводив Арсения на пару с мусорным мешком и списком необходимых продуктов на улицу, я обошла подведомственную мне территорию – фронт работ был обширный, но не смертельный, если не считать одно большое НО…
Ещё с незапамятных времён Игорь был обладателем трёхкомнатной квартиры в добротной сталинке, расположившейся в относительной близости от центра города. Мне, тогдашней обитательнице комнаты на троих в студенческой общаге, эти хоромы казались небывалой роскошью. Уже после, когда он забрал меня к себе, я всеми силами пыталась заставить себя начать считать это место домом, но у меня так ничего и не вышло. И причиной тому была вовсе не сама квартира.
Бродила по комнатам, водя пальцами по стенам и пробуя разобраться в собственных ощущениях. Без Игоря, без Арсения… дом казался пустым и неприветливым, будто бы отказываясь принимать само моё присутствие.
Первым делом я заглянула в «детскую», если её, конечно, ещё можно было назвать таковой. Незаправленная кровать, горы раскиданных вещей, компьютерный стол как отдельный алтарь служения беспорядку, яркие постеры на стенах, скейтборд, торчащий из-под стула, и гитара, вольготно возлежащая на широком подоконнике. Интересно, как бы сейчас почувствовал себя Ключевский-старший, окажись он в комнате сына? Помнится, он по жизни был ещё тем аккуратистом, в отличие от меня – вечного дитя хаоса.
Следующая комната являлась хозяйской спальней. Как и ожидалось, здесь сохранился идеальный порядок. Сдержанные серо-голубые тона в стиле хай-тек: рациональность, функциональность, холодность… я невольно поёжилась и поспешила выйти в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.
Третье же помещение явилось для меня полным сюрпризом. Когда-то именно эта комната была отведена мне, и отчего-то именно здесь я больше всего боялась нападения со стороны призраков прошлого. Однако ничего подобного не случилось. Тут как и прежде располагалась гостевая комната, с одной маленькой поправкой – хозяин у помещения уже имелся. И это была вовсе не я. Рассматривая раскрытый чемодан с вывалившимися оттуда вещами и гавайской рубашкой сверху, я невольно вспомнила Славу. До Арсеньевского беспорядка Макарову, конечно, было далеко, но и копаться в его вещах я не собиралась даже под угрозой смертной казни, что в свою очередь заметно нарушало мои планы по заселению именно сюда.
И вот тут-то и начиналось то самое «НО». Если гостевая отпадала, как и комната Арсения, сразу по ряду причин, то оставался только один вариант – спальня Игоря. Воображение мгновенно нарисовало сцену, как бывший любовник душит меня в его собственной постели в порыве… гнева.
Сцена мне не понравилась, поэтому, тряхнув головой, я закатала повыше рукава рубашки и принялась за дело – собирать разбросанные вещи.
***
Извлекая из пакета продукты, купленные Арсением согласно моему списку, я тихо давалась диву, как можно было сделать всё… не так. Хлеб был чёрствым, курица – полуфабрикатом котлет, огурцы – резиновыми, помидоры – мятыми, а сметана – не той жирности. Меня так и подмывало спросить, совсем ли он не приучен к жизни или это только так, единичное выступление по случаю моего появления в их квартире.
К счастью, от замечаний всё же удержалась. Во избежание возможного конфликта (а зная себя, смею предположить, что ляпнуть что-нибудь не то мне было на раз-два), я ухватилась за первую же тему, пришедшую на ум:
– Слава давно с вами живёт?
– Месяца два.
– Да?! – не смогла удержать своего ехидства, адресованного скорее Макарову, чем Ключевским.
– Угу. Он с женой разводится, она у него квартиру отобрала.
– У юриста? Квартиру?
Парень согласно качнул головой и с готовностью пустился в пояснения, бесперебойной болтовнёй умело маскируя своё волнение. Я старалась внимательно слушать, поддерживая его игру в непринуждённую беседу кивками в нужных местах, хотя на самом деле уловить суть его рассказа было не так уж и легко. Судя по всему, Арсений был натурой увлекающейся, потому как часто перескакивал с одного на другое, «съедая» половину подробностей и окончаний. При этом меня не покидало ощущение, что стоит нам чуть углубиться в происходящее, как непременно случится катастрофа. Он до сих пор не решил, как относиться ко мне, поэтому предпочёл просто закрыть глаза на наше родство и прочие обиды за «испорченную жизнь», сделав вид, словно я обычный сторонний человек с улицы и между нами нет никаких проблем. В результате мы оба не смогли придумать ничего лучше, чем с головой уйти в решение хозяйственных вопросов. Я с каким-то отчаянием ухватилась за ликвидацию беспорядка, учинённого тремя холостыми мужчинами, задавая обитателю квартиры миллион вопросов, что и куда можно убрать. А что ещё я могла дать этому четырнадцатилетнему человеку? Родительские обязанности как никогда в жизни казались мне размытыми и неясными. Жив, здоров, накормлен – это много или мало?
Обсудив все безопасные темы, мы обедали в полной тишине. Лишь стук ложек и мерное гудение стиральной машины разбавляли атмосферу безмолвия между нами. Арсений почти весь обед просидел, уткнувшись в телефон, что-то с упоением рассматривая в новостной ленте. Я тоже косилась в сторону своего сотового, испытывая потребность спрятаться в многочисленных диалогах социальных сетей.
После обеда я сгребла посуду в мойку, проигнорировав наличие посудомоечной машины в надежде занять руки и мысли делами первой необходимости. Вскоре холодильник был затарен едой чуть ли не на неделю вперёд (после похода Арсения в магазин я решила, что лучше воспользоваться услугами доставки), грязная одежда, усилиями порошка и стиралки ставшая чистой и мокрой, была развешена по струнам сушилки, робот-пылесос был запущен нажатием кнопки, а пыль на всех доступных поверхностях – вытерта.
Всё это время ребёнок не выходил из своей комнаты, имитируя процесс уборки перекладыванием хлама из одного угла в другой, при этом усиленно делая вид, что ему нет никакого дела до меня. Но периодически я ощущала взгляд, прожигающий мне спину.
Когда цепляться уже было не за что, я обессиленно рухнула на кухонный стул и немигающим взглядом уставилась перед собой. Уборка не потребовала от меня особых усилий, но я всё равно чувствовала себя разбитой. До ужаса хотелось спать. Ах да, я же после ночного эфира и спала в последний раз чуть ли не двое суток назад. Продержавшись весь день на адреналине, я вдруг оказалась на пределе собственных сил.
– Вам необязательно оставаться, – раздалось со стороны входа на кухню. Арсений стоял в дверях, скрестив руки на груди.
Невольно нахмурилась.
– Я же сказала, что, пока Игорь не приедет, останусь здесь, – прозвучало чуть грубо, но я растерялась – не была готова к тому, что он опять поднимет эту тему.
Отреагировал как положено – нахохлился.
– Для этого необязательно изображать из себя домохозяйку века! – процедил сквозь зубы.
Перемены в его настроении были столь разительны, что я просто не успевала подстраиваться под его эмоции.
– Ты сейчас мне что пытаешься сказать? – невольно ощетинившись, с вызовом поинтересовалась у него, поднимаясь на ноги.
– Ничего, – хмыкнул он и, развернувшись в противоположную сторону, скрылся в своей спальне, от души хлопнув дверью.
Пытаясь успокоиться, я какое-то время простояла в дезориентированном состоянии, с силой сдавив пальцами переносицу.
– Ну и что это было?! – в сердцах воскликнула я, надеясь, что хотя бы мироздание решит мне что-то объяснить. Но оно упрямо молчало, поэтому, тяжко вздохнув, я вяло поплелась в ванную.
***
Время было детское, но я, изгоняя все ненужные мысли из головы, всё же легла спать, надеясь лишь на то, что утро вечера мудренее.
Постель Игоря пахла незнакомым горьковатым парфюмом, но всё равно почудилось что-то отдалённо родное, заставившее сердце пропустить удар.
Я провела рукой по гладкой наволочке и слабо улыбнулась:
– Вот тебе и никогда не говори никогда…
Глава 5
Воскресенье одарило меня вконец испортившимся настроением и тупой болью в висках.
– Трусиха, – окрестила я сама себя, заставляя голову оторваться от подушки.
В комнате было как никогда душно. Мы жили на солнечной стороне седьмого этажа, поэтому днём здесь жарило так, что временами начинало казаться, солнце лично зашло к нам в гости.
Время уже успело перевалить за полдень, и за дверью слышались звуки проснувшейся общаги.
Совершив утренний ритуал – одеться-умыться-попить чая – я спустилась на первый этаж, в холле которого были расположены телефоны-автоматы. Нервно сжимая в руке пластиковую карту, какое-то время побродила по просторному помещению, убеждая себя в том, что просто наслаждаюсь прохладой каменных стен. Спустя пять минут не в меру любопытная вахтёр тётя Галя начала коситься в мою сторону.
– Всё в порядке? – чуть прищурившись, поинтересовалась она.
– Более чем, – отозвалась я, тут же хватаясь за пластиковую трубку.
К тому времени у меня уже был сотовый телефон, давшийся мне потом, кровью и полугодием сидения на гречневой диете (спасибо соседкам, разбавившим её домашними соленьями и вареньем), но траты на сотовую связь всё ещё больно били по кошельку. Поэтому звонить на малую родину было целесообразнее с таксофона.
Звонки домой я исправно совершала раз в месяц, стараясь приурочивать их к праздникам – новый год, восьмое марта, дни рождения… дабы убить двух зайцев разом: уважить родственников своим вниманием и отметиться, что всё ещё жива-здорова.
Пока в трубке раздавались гудки, я энергично крутила металлический провод в руках, кусая губы и молясь, чтобы трубку взяла мама или Алиса. Но в тот день боги решили притвориться глухими и слепыми, ибо на том конце телефонного провода раздалось недовольное:
– Да.
Еле сдержала стон разочарования. Пора бы уже привыкнуть, что чем меньше мне хотелось сталкиваться с отчимом, тем чаще я натыкалась именно на него.
– Мама дома? – без лишних прелюдий поинтересовалась – здороваться с отчимом окончательно разучилась года два назад.
– Ну надо же, – мерзко фыркнул он, – кто решил снизойти до нас.
– Мама дома? – с чуть большим нажимом повторила, игнорируя его обычную подколку.
– Нет её, – буркнул Геннадий, явно довольный тем, что имеет возможность обломать меня. – А ты думала, мы тут все будем сидеть и ждать твоего звонка? Вообще, мы все люди занятые, некогда нам такой фигнёй страдать.
Претензия, мягко говоря, была так себе. Кто-то сегодня явно был в хорошем настроении, поэтому по моей скромной персоне прошлись лишь вполсилы.
– Звони ещё, – радостно гоготнул он, готовый уже отключиться, но в этот момент на заднем фоне послышались шум и голоса, известившие нас обоих о приходе мамы с Алисой.
Отчего-то мне даже показалось, что он сейчас просто сбросит звонок, но нет, в трубке приглушённо прозвучало грубое: «Твоя...»
– Олесь? – мамин голос был удивительно лёгкий и приятный.
– Привет! – говорить я старалась как можно более воодушевлённо. – С днём рождения!
– Спасибо, – вроде как даже обрадовалась она.
– Желаю… – начала я сходу собирать все традиционные «поздравляю», от крепкого здоровья до благополучия.
– Спасибо, – ещё раз поблагодарила меня мать, – Спасибо, очень приятно, что не забываешь.
Я слабо улыбнулась, стараясь не думать о том, что обычно такие вещи говорят дальним родственникам, с которыми пересекаются раз в пятилетку.
– Пожалуйста, – не зная, что ещё сказать, выронила я, проводя кончиком пальца по металлическому корпусу таксофона и рассматривая на электронном табло счётчика секунды нашего молчания.
Мама отмерла первой.
– Как твои дела?
– Всё хорошо, – поспешила заверить её, – практику сейчас прохожу в очень хорошем месте.
– Молодец, – машинально похвалили меня. – Ты потом приедешь, ну… после практики?
– Нет, работа. Может быть, в следующем году.
– Хорошо… что работаешь, – поспешно добавила мать и вздохнула. С облегчением.
Этот диалог повторялся уже третий год, с первого курса, когда я рискнула показаться на пороге родительского дома. Вернее, на пороге дома отчима, о чем не раз напоминал Геннадий, читая нескончаемые лекции о том, как он приютил меня, воспитал, вложил последние силы, а я вот такая дрянь неблагодарная.
Ну а что я могла на это сказать? Действительно дрянь. И действительно неблагодарная.
– Как Алиса? – поинтересовалась искренне. Отношения с младшей сестрой удивительным образом были самым светлым пятном в этой истории.
– Замечательно, – воодушевилась мать. – Такая молодец! Закончила четверть всего лишь с двумя четвёрками.
– Это замечательно. А как вы? Какие планы на сегодня? Будешь отмечать?
– Ну какое отмечать, – наигранно вздохнула мама, – не юбилей же. Так, посидим малым кругом, только самые близкие…
Мама что-то ещё говорила, но я уже не слушала, печально размышляя о том, что старшая дочь в моём лице уже давно не входит в число близких.
Попрощались мы относительно тепло, успокоенные тем, что на ближайший месяц дочерне-родительский долг можно считать выполненным.
***
Созвон с домом всегда давался мне тяжело, а в такие дни тем более – когда там, за сотни километров от Москвы, они были семьёй, а я… я была тут, самостоятельная и одинокая. Ощущение собственной ущербности каждый раз с новой силой вспыхивало в душе. И каждый раз, без разницы, сколько мне было лет – двенадцать или девятнадцать, это было одинаково больно. Логические доводы и рассуждения не спасали. В такие дни мне как никогда хотелось общества людей, хотелось чувствовать свою нужность, жизненность, особенность.
Но, как назло, в этот день рядом со мной не было никого способного хоть сколько-нибудь развеять заскорузлую тоску. Друзья разъехались по домам, девочки с работы, как и положено, были на смене. Поэтому мне только и оставалось, что лежать на постели, закинув ноги на стену, смотреть в потолок и мечтать о том, что однажды я всё и всем докажу.
Невыплаканные слёзы просились наружу, но я так и не позволила себе этой слабости.
Сотовый зазвонил неожиданно, заставив вздрогнуть. На экране высветился незнакомый номер, что было несколько странно. В моей жизни было не так много людей, кто мог пожелать под самый вечер выцепить Олесю Бодрову.
– Да?
– Я всё ещё жду свою шоколадку.
Мы сидели на траве вытянув перед собой ноги и наблюдали за тем, как неспешно бегут белые облака, а солнце плавно спускается к горизонту, готовясь окрасить небо во все оттенки оранжевого и охры. Перед нами тихо шумел пруд, на поверхности которого дрожало отражение дворца и церковного шпиля.
До закрытия парка оставалось не так уж много времени и вокруг было немноголюдно.
– Ты знаешь, что это ненормально? – философски заметил Игорь, отхлебнув из металлической банки. – Барышням твоего возраста положено желать походы в рестораны, клубы, ну или на крайний случай бары.
– Вот и звонил бы своим нормальным барышням, – беззлобно парировала я и, повторив его жест, сделала глоток пива.
Он с недоверием посмотрел в мою сторону и потянулся за кусочком шоколадки, что лежала между нами, разломанная на дольки. Пожала плечами, решив всё же пояснить:
– Просто это всё ещё будет... потом… рестораны, бары, клубы. А вот по этому я скучаю.
И в качестве иллюстрации провела перед собой банкой с пивом, очертив пейзаж.
– По дворянским усадьбам?
– И им тоже, – согласилась я и как можно беззаботнее продолжила: – Москва слишком суетная, мне порой хочется остановить время и просто замереть.
– Кто ты и что ты сделала с нашей не в меру бодрой знакомой? – пошутил Ключевский, театрально сведя брови.
Юмор я оценила и даже попыталась выдавить ответную улыбку, но получилось как-то криво. Сам того не ведая, Игорь коснулся больной для меня темы. Столица любила дерзких и пробивных, в ней не было места той девочке, которой где-то глубоко внутри меня всё это было чуждо и хотелось простых вещей: дома и семьи, где бы её любили и ждали.
Игорь, хоть и заметил перемену в моём настроении, вопросов задавать не стал. Сделав очередной глоток из банки, он отвернулся, переключив своё внимание на открывавшийся перед нами вид.
Я же, пользуясь моментом, украдкой любовалась им самим, его небрежной позой. Сегодня он был одет в шорты и футболку поло, из-за чего казался каким-то нереальным. Как если бы какой-то небожитель по неясной причине решил спуститься к нам на грешную землю.
Он позвонил неожиданно и одновременно настолько вовремя, что я согласилась на встречу не раздумывая. А уже через пятнадцать минут в компании двух шоколадок «Алёнка» стояла у ближайшей станции метро, откуда меня обещали забрать.
Встреча вышла неловкой, поскольку ни один из её участников не имел ни малейшего представления, что говорить или делать дальше. Так и топтались у киосков, глупо улыбаясь и не решаясь на что-то большее, пока Ключевский первым не вышел из транса, предложив где-нибудь отужинать с намёком на поход в ресторан, но я лишь недовольно сморщила нос.
– С тебя пиво, с меня локация, – решила я по-своему, ответив отказом на очередное предложение заглянуть в «хорошее место» и вручив ему шоколадки, уже успевшие слегка подтаять от летней жары.
В Кусково мы попали благодаря моему «безумному» упрямству и провальным попыткам господина Ключевского удивить меня чем-нибудь более «форматным». Он вообще был странный в тот вечер, вроде бы и улыбался, пытаясь шутить и болтать о том о сём, но глаза его оставались печальными и тёмными – верный признак того, что день у человека прошёл немногим лучше моего.
Ехали мы в молчании, Игорь снова был озадачен моим отказом – на этот раз воспользоваться такси, поэтому с лёгким недоверием рассматривал вагон метро, я же тщетно пыталась понять, зачем мне это всё. Чтобы отвлечься от утреннего разговора и не проводить очередной тоскливый вечер в полупустой общаге в компании вызванных им теней прошлого? А может быть, всё дело в желании развеять ту затаённую грусть, что читалась в глубине выразительных глаз Ключевского? Хоть он и старался её скрыть, я её видела, чувствовала. Кто может понять тебя лучше, чем другой такой же «утопленник»?
– Почему Москва? – вырвал меня из меланхолических размышлений Игорь, возвращая на согретый солнцем газон.
– Возможности, амбиции, карьера, – пояснила отрепетированно. Обычно этого ответа было достаточно, но Ключевский неприязненно поморщился.
– А всё же?
– Я же сказала…
– Нет, ты только что озвучила какую-то банальщину. То, во что сама пытаешься верить, но, запомни, по-настоящему пробивные «карьеристки» не тащат своих боссов непонятно куда пить пиво с шоколадом и любоваться видами природы.
– Босс сам свой шоколад потребовал, – проворчала я, отчего-то задетая его замечанием.
– На то он и босс, чтобы поступать так, как ему хочется.
– Ага, а хочется ему тратить вечер воскресенья на едва знакомую девицу, от которой пока бед больше, чем выгоды!
– А что если и так?
– Ха, – хмыкнула я и ухватилась за своё пиво, оттягивая время. – Если ты надеешься на продолжение вчерашнего «оно само», то зря...
– Боже мой, – закатил он глаза, – ты можешь думать о чём-нибудь другом, кроме как о сексе?!
– Эй! – возмутилась, толкнув его в плечо и слегка покраснев. – Вот не надо из меня тут извращенку делать!
Ключевский хмыкнул, покачав головой.
– Ты и без меня с этой задачей неплохо справляешься, – заметил он, а затем добавил: – Да ладно, секс – вполне приятная тема для разговора.
– То есть я была права, и в твоём возрасте только и остаётся, что разговаривать о нём? – не удержалась от ответной провокации.
Он выразительно глянул на меня, после чего смешливо фыркнул, разряжая обстановку. Я тоже рассмеялась, чувствуя, как отступают тревоги сегодняшнего дня.
Дневной зной уже успел смениться свежестью вечернего воздуха, пиво было вкусным и приятно кружило голову, а компания оказалась весёлой и неожиданно… привлекательной, особенно в те моменты, когда Ключевский растягивал свои губы в чеширской улыбке. Сердце ускоряло свой бег только от одного взгляда на Игоря, поэтому я, отставив пиво в сторону, откинулась назад, падая спиной на траву в попытке избавиться от наваждения и совладать со своим хмельным сознанием. Лежала и слушала сердитый внутренний голос, который просто кричал о том, что я сошла с ума. А затем над моей головой нависла тень, закрывшая собой и небо, и солнце, и всё остальное.
Сначала Игорь просто разглядывая меня, я словно ощущала его «прикосновения», ласково скользившие по моему лицу. А потом он наклонился ко мне совсем близко, остановившись в каких-то милиметрах от моих губ.
– Кажется, у нас проблемы, – шепнул он, обжигая мою кожу своим дыханием, что действовало похлеще любого дурмана.
Глава 6
– Хьюстон, у нас проблемы! – эхом врываясь в мой сон, оповестил не пойми кто.
Я испуганно подскочила на постели, путаясь в одеяле и круглыми глазами уставившись на долговязого подростка, застывшего на пороге комнаты.
Реальность накатывала волнами: храбрящимся детским взглядом, чужой спальней, не моей кроватью… гулом воспоминаний о событиях вчерашнего дня.
– Что случилось?! – охрипшим после сна (а может, на нервной почве) голосом спросила у Арсения.
– Уже почти девять! – едва ли не подпрыгнул на месте парень, облачённый в тёмные брюки и – неожиданно – белую рубашку.
Нахмурилась, с трудом пытаясь сообразить, чего он вообще от меня хочет. Девять утра для меня по многим параметрам – несусветная рань.
В качестве ответа мне достался выразительный взгляд, настолько едкий, что я невольно поёжилась. А вообще, парень большой молодец, искусством сарказма владеет в совершенстве. Видимо, перенял от обоих родителей на генном уровне.
– Школа, – обрадовал он меня. – Ты обещала помочь…
– Блин, – выругалась вслух, каким-то чудом не ляпнув что-нибудь повесомее. – Я сейчас.
– Уроки в девять начинаются, – бросил Ключевский-младший через плечо и, развернувшись, вышел из комнаты, не забыв ощутимо хлопнуть дверью. Я невольно поморщилась, голова гудела словно при сильнейшем похмелье, хотя ничего крепче кофе накануне однозначно не пила.
На сборы мне потребовалось минут двадцать, большая часть которых ушла на выбор подобающего наряда. Вчера, закидывая вещи в сумку, я думала о чём угодно, но не о том, что вообще надевают «приличные люди» для встречи с директором школы. В итоге образ вышел из серии «Я его слепила из того, что было»: чёрная майка, горчичный свитер с приспущенными плечами и чиносы цвета графита. Волосы собрала в хвост – бороться с моим вороньим гнездом после сна просто не было времени, синяки под глазами тщательно замаскировала консилером, что, впрочем, не особо меня спасло. Вид всё равно был как у восставшей из ада… Смешное дело, но в девятнадцать мне при желании удавалось выглядеть более солидно, чем сейчас. Современная мода будто была призвана подчеркнуть мой не самый выдающийся рост и субтильное телосложение. В общем, поставь меня рядом с Арсением… легко можно засомневаться, кто кому кем приходится.
***
Атмосфера в машине вновь была гнетущей. Меня знобило. Хотелось верить, что виной тому отсутствие утренней порции кофеина, но внутренний голос на это лишь призрительно хмыкал. Зато мой попутчик сегодня выглядел куда более собранным, чем накануне.
– А как ты обычно добираешься до школы? – не выдержала звенящей тишины.
– На метро, – пожал он плечами, – иногда папа подвозит.
– А почему так далеко? – покосилась в сторону часов на панели: время уже перевалило за десять, а пробки на дорогах, как всегда, не способствовали пунктуальности.
– Наша гимназия считается одной из лучших, – с нескрываемой гордостью заявил Арсений, чем порядком меня удивил. Отчего-то мне казалось, что в четырнадцать лет должно быть без разницы, где учиться, главное – чтобы напрягали… не очень сильно.
– Это здорово, – примирительно оценила и заткнулась. Вереница машин перед нами как раз двинулась.
