Текст книги "Потерянные в прямом эфире (СИ)"
Автор книги: Алиса Евстигнеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Арсений сдался первым, чуть наклонив голову вперёд и осторожно потянув:
– И-и-и?
– И-и-и, – повторил за ним Лёшка, – мы подумали, что ты хорошо подойдёшь на эту роль.
– Какую роль?
– Ведущего. Я же говорю, что нужен кто-то молодой.
– А что, у вас все только старые остались? – продолжал недоумевать Арсений, ставя в тупик своей недогадливостью Данилова.
– Да нет же, – вспыхнул Лёха, мимоходом глянув на меня с намёком, мол, понимаешь, на какие жертвы я ради тебя иду. Я же, напротив, скрипнула зубами, готовясь защищать Сеньку до последнего.
– То есть вы против стариков?
– Нет, – заметно скиснув, мотнул головой Лёха. – Нам нужен подросток. Мне нужен пацан для эфира.
– Вы именно больше по мальчикам? – уточнил Сеня. Вопрос прозвучал настолько двояко, что я едва не поперхнулась колой.
Рот Данилова открылся, да так и замер. Такой наглости он не ожидал. Я тоже пару раз моргнула, пытаясь сообразить, а с каких это пор Ключевский-младший стал так туго соображать.
– Ребёнок, мне нужен ребёнок! – в конце концов выпалил наш великий диджей.
– Вам рассказать, откуда берутся дети? – невинно поинтересовался тот самый «пацан для эфира».
– Нет уж, спасибо, у меня своих трое, – досадливо всплеснул руками Лёшка.
– Я где-то слышал, что для этого женщина нужна, – решил добить окружающих Арсений. Нас спасла Соня, разразившаяся громких смехом. Зло глянула на неё, полагая, что она ржёт над моим сыном, но нет, хохотала она над нами.
– Леська, он однозначно твой, – выдохнула она между приступами смеха, – и генетического анализа не надо. Быть такими язвами – исключительно у вас с Алисой в крови, ну а теперь, по ходу дела, ещё и Арсения.
Сеня скромно улыбнулся, слегка поклонившись, и только тут до меня дошло, что всё это время он попросту над нами издевался.
С радиостанции мы уходили под бурные крики Данилова о том, что ему нужен этот пацан. И что он обязательно забабахает с ним такую рубрику, что рекламодатели за Сеней в очередь потом выстроятся.
Мне же было неловко. В первую очередь из-за того, что мою идею так легко раскусили.
Ребёнок шёл чуть впереди, я следом за ним, разглядывая затылок, успевший стать уже таким родным. На самом деле я гордилась им и тем, как он ловко разобрался с нами. Но страх, что я всё испортила, продолжал витать где-то совсем рядом.
– Сень, – перед тем как сесть в машину, позвала я сына, но стоило ему повернуть голову, как во мне проснулось желание опустить глаза в пол.
– Всё в порядке, – улыбнулся он и нырнул в салон авто. – Но не стоило это всё устраивать.
– Мне хотелось… чем-то тебя порадовать, – заняла я своё место.
– Спасибо, я ценю, – как-то излишне вежливо откликнулся Арсений, – но тебе совершенно не нужно пытаться понравиться мне.
– Где-то я уже это слышала.
– Да, ты всё время твердишь, что примешь меня любым. Так вот, мне тоже просто хорошо с тобой, – он слегка покраснел, – ну там, разговаривать, гулять. Мы же друзья?
Он не собирался делать мне больно, но последний вопрос тонкой шпилькой сам впился мне в сердце. Друзья.
– Ну да, – без особой радости кивнула я головой.
– Вот и давай без всего этого.
– Тебе не понравилось? Я думала, тебе интересно будет, хотя бы попробовать. У тебя же в комнате висят все эти плакаты, ну, видосы ты всякие смотришь…
– Это было очешуительно, – фыркнул Сенька, – только ведь мне предложили эту штуку, потому что ты попросила.
– Но ведь после Лёшка предлагал тебе остаться вполне искренне.
– Спасибо, но я уж как-нибудь сам.
Я не удержалась и ткнула его в плечо.
– Ты вообще настоящий?!
Арсений легко засмеялся, а потом вдруг заметил:
– Папа всегда говорил, что ты такой же была. Независимой.
Собиралась выруливать с парковки, но вовремя остановилась, предчувствуя, что сейчас будет нервно.
– Папа рассказывал тебе обо мне?
– Немного, когда я спрашивал.
– А что именно?
– Про то, как познакомились, про «Элефант», что в Кусково ездили… про то, что всегда хотела быть независимой и никогда не давала себя в обиду.
– Ну, последнее он явно преувеличил.
– Он тобой восхищался, – выдохнул Сеня и резко отвернулся к окну. В его голосе отчётливо слышался упрёк.
***
Утром следующего дня я пропадала на работе. Весь предыдущий месяц из меня был так себе работник: занимаясь своей личной жизнью, я практически забила на всё, кроме своих субботних эфиров. И это привело к тому, что… ничего не случилось. Радиостанция осталась стоять на месте, мир не рухнул, рекламодатели не сбежали от нас, махая белыми платочками на прощание. Что было так странно, ведь я столько лет считала себя незаменимой, да и сама я буквально жила работой, пропадая там денно и нощно. А тут… Тут мне самой вдруг всё оказалось безразлично. Единственный минус заключался в том, что я заметно потеряла в зарплате, но и это можно было пережить. Зато теперь затаившие на меня обиду маркетологи и креативщики решили оторваться по полной и захватили меня едва ли не в плен.
В обед приехал Пестов и отвоевал меня из рабства. Я даже выдохнула с облегчением, ибо мозг кипел со страшной силой. Правда, как оказалось, расслабилась я рано. Как только мы уселись за свой столик в ресторане, великий и ужасный устроил мне выволочку на тему моего провального месяца.
– Леся, блин, – злился Вадим, – что за херня с тобой творится?! Была бы не ты, давно бы уволил.
– Увольняй, – спокойно согласилась я, хотя на душе всё заходило ходуном только от одной мысли, что я потеряю свой эфир. Всё-таки это был наркотик, на который ты садишься раз и навсегда.
Пестов нахмурился и с чувством стукнул кулаком по столу.
– Да что случилось-то?!
Я виновато закусила губу, решая, как лучше объяснить всё то, что происходило в моей жизни, но в итоге обошлась лаконичным:
– Арсений.
Вадик понял не сразу, поначалу, видимо, решив, что я себе мужика нашла, но мой не слишком счастливый вид, заставил его засомневаться.
– Арсений?
– Арсений, – кивнула. – Ключевский.
Вот тут он сам изменился в лице. Степень близости их общения с Игорем все эти годы была для меня тайной. Я сама так решила, полагая, что чем меньше знаю, тем лучше. Впрочем, Пестов сам никогда не лез с этими разговорами, я работала, приносила рейтинги, и это было главное.
– А Игорь?
– И Игорь…
Вадик рвано выдохнул, с силой потерев лоб.
– Дела-а-а…
– Дела.
Я ощущала себя попугаем, повторяющим слова за хозяином, меняя лишь интонации.
– Нет, ну это должно было когда-нибудь случиться, – потерял всякую спесь Пестов.
– Почему?
– Ну-у-у, не знаю. В конце концов, это Валерьевич просил тебя на работу взять.
Шеф намекал на ту историю с визиткой, которую всучил мне Игорь в качестве компенсации после того, как моя практика в «Ассоли» закончилась ничем.
– Да, только я пришла год спустя после этого.
Вадик не ответил, но на его лице проскользнуло что-то такое… скорбное, что мне стало не по себе.
– Нет?
– Да ладно тебе, забыли об этом.
– Вадик!
Вадик задумчиво почесал бровь, не глядя мне в глаза, после чего махнул на всё рукой, продолжив уверенным голосом:
– В любом случае, это было давно. Да, Игорёха просил тогда, чтобы я пристроил к нам не в меру активную студентку, но ты не пришла, и я забил. А потом ты сама явилась ко мне год спустя, я уже и забыл, что кому-то что-то обещал, но ты была такая напористая, хуже мухи, честное слово. Я уже давно не наивный пацан, чтобы брать абы кого с улицы, ну и позвонил Ключевскому. Вот тогда и всплыла та чудесная история о сбежавшей мамашке.
Волна стыда и безысходной печали накрыла меня с головой, а ногти сами впились в ладони. Нужно привыкать, теперь это та правда, которая будет преследовать меня всю жизнь.
– И ты всё равно взял меня на работу?
– Как видишь.
– Почему?
– Я, конечно, могу сказать, что разглядел твой нехилый потенциал, но это случилось несколько позже. А тогда… Игорь попросил позаботиться о тебе, как о своей.
***
В голове творился какой-то бардак. Сначала мне казалось, что там ничего нет, кроме белого шума, который переполнял меня всю. Но, прислушиваясь к своим ощущениям, я начинала слышать слова, обрывки фраз, воспоминания, и каждое из них будто бы сплетало историю наших взаимоотношений с Игорем. Картинка получалась пёстрой, сложной и до ужаса печальной, но тем не менее она была как одеяло, которое все эти годы укутывало меня с головой, защищая от невзгод и проблем. И что делать с этим открытием, я не имела никакого представления.
На работу я в тот день уже не вернулась. Поехала домой, где меня ждала заспанная Жужа. Однако это не помешало ей протяжно завопить при виде меня. Ребёнок, не привыкший к одиночеству, всегда тяжко переносил наши разлуки. На вечер у нас был назначен поход к ветеринару, подходило время плановой прививки, но я подумала, что если сейчас разденусь, то вряд ли потом смогу заставить себя выйти из дома. Поэтому, подхватив собаку на руки, решила попытать удачу. В любом случае это было лучше, чем сидеть дома и сходить с ума.
В клинике нам повезло, и Василий Константинович смог принять нас раньше времени. Осмотр Жужи показал, что живность моя в полном порядке. Правда, сама такса была иного мнения, особенно после того, как ей вкололи заветный укол. Прижавшись к моему плечу, она пронзительно подвывала мне в самое ухо, как самый настоящий ребёнок, что в пору было сесть и самой разреветься от вселенского горя. Поэтому слова Василия Константиновича о том, что он по клейму на собачьем ухе нашёл заводчика, у которого была куплена Жужалица, я пропустила мимо ушей.
И лишь дома, сидя возле уснувшей Жужи, я поймала себя на том, что сжимаю в руке номер предполагаемого заводчика.
Голову нужно было чем-то занять, ибо белый шум начинал накатывать вновь, я набрала записанный корявым почерком номер.
– Девушка, здравствуйте, – защебетала я в трубку, когда гудки сменились уверенным приветствием. – У меня тут такая история: месяц назад кто-то подарил мне одного из ваших щенков, но я не знаю, кто это был.
– Как это? – удивилась заводчица.
– Вот так вот вышло, даритель не представился.
– А собака как?
– Собака чудесная, самая лучшая. Ветеринар сказал, что она абсолютно здорова.
– Ну, хоть так, – выдохнула с облегчением женщина, явно недовольная тем, что её подопечным распорядились таким неподобающим образом.
– Скажите, а по номеру клейма мы можем узнать, кто купил у вас собаку?
– Если клеймо наше, то да, все данные занесены в систему. Вот только я не смогу сказать вам имя покупателя – это конфиденциальная информация.
– А если бы она просто потерялась?
– Тогда мы бы сами связались с хозяином, указанным в паспорте.
– Хорошо, но хоть что-то я могу узнать про свою собаку? Хотя бы ваша она или нет? Дату рождения или ещё что-то? Буду ей праздники устраивать раз в год.
За месяц моё любопытство заметно поутихло, но сейчас, когда я оказалась так близко к разгадке, оно запылало с новой силой.
– Ладно, диктуйте номер, – сдалась заводчица. – Скажу вам то, что смогу.
Аккуратно отогнув ушко, я зачитала стройный ряд цифр.
– Так, нашла. Да, щенок действительно наш. Пенелопа Аделаида…
– Что?!
– Имя, говорю, её по паспорту Пенелопа Адела…
– Спасибо, не надо…
Пенелопа.
***
Дорога до дома Ключевских пролетела как в тумане, странно, что ещё ни во что не врезалась. Припарковавшись как попало, бросила машину во дворе. Ключи от подъезда лежали в кармане, поэтому спустя считанное время я уже бежала по лестнице. Эмоции так и клокотали во мне, но подобрать название им никак не выходило. Там было всё: от жгучей ненависти до всепоглощающей любви, казалось, остановись я хоть на мгновение – и сердце непременно взорвётся, не выдержав нагрузки. Но стоило мне добраться до нужного этажа, как весь мой пыл куда-то улетучился.
Взгляд сам уткнулся в спину Игоря, поворачивающего ключи в замке. Ключевский резко обернулся на шум и замер, едва не выронив связку из рук. Мы уставились друг на друга безумными глазами, зависнув в тягостном молчании. Мой эмоциональный шквал затих ненадолго, чтобы потом затопить меня с новой силой, и я буквально накинулась на Игоря Валерьевича, с чувством ударив его кулаками в грудь.
– Ты! – мой голос сорвался на крик – Ты…
На большее меня не хватило, я так и лупила по нему руками, как заведённая повторяя это «ты». Слёзы застилали глаза, ничего не видя, я била куда попало. Впрочем, Игорь не сопротивлялся, просто стоял на одном месте, позволяя мне бесноваться, что злило меня лишь сильнее.
– Почему, почему ты не пришёл сам?! Почему?! – наконец я смогла задать тот вопрос, что терзал меня все эти годы и от которого сорвало все клеммы уже у Игоря.
– Да потому что нельзя вернуть того, кто сам захотел уйти! – рыкнул Игорь, перехватив мои руки и больно сжав запястья. – Потому что я уже однажды упросил тебя остаться и ничем хорошим это не закончилось! Потому что ты сама должна была принять это ебучее решение. Остаться! Начни я тебя просить или умолять, ты бы опять напридумывала себе какую-нибудь хрень по типу того, что тебя затащили в ловушку и не оставили выбора!
Протяжный всхлип вырвался из моей груди, пронзив тишину подъезда. Ключевский с силой встряхнул меня, заставив мотнуть головой.
– Я не могу принять это решение за тебя.
Решение.
Стояла, оглушённая его словами, где-то в ушах пульсировала кровь, громкими ударами отдаваясь во всём теле. Меня замутило, но я не позволила слабости вконец овладеть мной. Слишком многое сейчас стояло на кону, чтобы я могла опять начать посыпать голову пеплом.
– Впусти, – тихо попросила я его. – Впусти меня в свою жизнь…
Ключевский пристально посмотрел в мои глаза, будто пытаясь найти в них ответы, а я сказала то, что в последние дни действительно сжигало меня изнутри:
– Я больше не хочу без тебя.
И вот здесь он меня поцеловал, впившись в мои губы сильным, неистовым поцелуем, буквально подминая под себя. Да я и не возражала, ответив ему сторицей. Повиснув на его шее, я всем телом прижалась к Игорю, запустив свои пальцы в отросшие за последний месяц волосы.
Не знаю, каким непотребством закончилась бы эта сцена в подъезде, если бы не звук открывшейся за нашими спинами двери.
– Опять вы порядок нарушаете, – начала ворчать соседка, желая поиграть в полицию нравов, но Ключевский её прервал, предельно вежливо попросив:
– Ольга Вениаминовна, а не пойти ли вам на хер?
И пока он отпирал наш замок под громогласные вопли мадам Ветровой, или Уткиной, или кем она там вообще была, я стояла, затаив дыхание, и счастливо улыбалась, понимая лишь одно: Я дома.
***
Правда, времени на долгие раздумья мне никто не дал: стоило двери захлопнуться за моей спиной, как меня тут же прижали к стене и целовали, целовали, целовали… Я плавилась и растекалась в его руках, и лишь смутная мысль об Арсении и Макарове пронеслась где-то на окраинах сознания, но интуиция подсказывала, что сейчас просто нужно довериться Игорю и отключить разум насовсем.
Он стягивал с меня куртку, а я никак не могла совладать с пуговицами на его пальто. Хотелось вырвать их с мясом, но никак не выходило, хоть я изо всех сил дёргала полы его пальто. От досады стукнула по одной из пуговиц, не учтя, что бью опять по Игорю. Он усмехнулся мне в самые губы и сам стянул такой неугодный предмет гардероба.
Обувь, стянутая и кинутая как попало. Мой свитшот, его брюки… пуговица джинс, шипяший матерок… непростительное число пуговиц на его рубашке и шум падения чего-то тяжелого… кажется, это была тумбочка.
И ничего из этого не имело ровным счётом никакого значения.
Сильные пальцы прошлись по моим рёбрам до края бюстгальтера, который тут же был задран вверх, высвобождая грудь с бесстыже торчащими сосками. Мужская рука с чувством сжала одно из полушарий, сорвав с моих губ ещё один всхлип, правда, совершенно иной тональности, чем в подъезде. Его губы заскользили по моей шее, заставляя кожу покрываться мурашками. Обхватила его торс ногами, желая лишь одного: стать ещё ближе.
Поза была неудобной, но никто из нас этого не замечал. Рот Ключевского сомкнулся на вершинке второй груди, прикусив, лизнув… Я выгнулась дугой, с силой хватаясь за его плечи, шею, спину и оставляя на них синяки и царапины. Мне хотелось его целовать, трогать, пробовать на вкус, но пространство для манёвров было ограничено, поэтому я без устали ёрзала в его руках. В конце концов Игорю это надоело, и, сделав титаническое усилие над собой, он остановил свои ласки и унёс меня в спальню. И уже здесь, путаясь в простынях, я дала полную волю себе и своим рукам.
Ненавистное белье полетело в сторону, и, чуть изловчившись, я оказалась сверху. Глаза Ключевского потемнели, став практически бездонными, на губах заиграла самодовольная улыбка, которая быстро испарилась, стоило мне лизнуть Игоря в кадык. Огладила его грудную клетку, очерчивая пальцами все линии рельефа, мне нравилось ощущать, как учащается сердцебиение и сбивается дыхание.
Раньше наш секс во многом строился на моих попытках сделать ему приятное, но Игорь каждый раз переигрывал меня, завладевая инициативой. Но сегодня мне хотелось… поделиться с ним нерастраченной нежностью, что хранилась во мне все эти годы. Ещё один поцелуй в шею, затем в колючий подбородок, в ответ его рука легла мне на затылок и стянула резинку, после чего волна густых волос разметалась по моим плечам. Я двигалась медленно, оставляя влажную дорожку от поцелуев на его коже. Ключица, солнечное сплетение, грудь, область диафрагмы, живот… мне всё было мало, и я спускалась ниже и ниже, когда резким рывком оказалась опрокинута на спину.
– Потом, – горячее дыхание коснулась моего уха, – всё потом. Моя хорошая.
В эти два слова было вложено столько всего, что у меня защипало глаза, но разреветься я не успела, потому что Игорь подтянул меня чуть выше и поцеловал нежно и неспешно, будто успокаивая. Мои чувства в очередной раз поменяли окрас, сменив острое возбуждение на едва выносимое томление.
Мужская рука прошлась по внутренней стороне бедра, замерев между моих ног. Я вздрогнула, внизу живота всё сразу же заныло и затрепетало… от понимая, что это именно Игорь касается меня там. А ведь я уже и не верила, что однажды мы с Ключевским вновь окажемся в одной плоскости. Он сделал движение рукой, коснувшись особо чувствительного местечка на моём теле и я негромко вскрикнула. Наши тела так тонко реагировали на прикосновения друг друга, будто сонастраиваясь. Моя кожа покрылась испариной только от одних его прикосновений.
Игорь прижался своим лбом к моему, и наши лица оказались непростительно близко, смешивая наше дыхание и сбивчивый шёпот.
– Я…
– … так скучал…
–… по тебе.
Лёгкий поцелуй в губы и он сжал моё бедро, заводя его себе за спину, чтобы уже в следующее мгновение войти меня. Медленно, нежно, настойчиво… Он пытался двигаться медленно, но очень скоро мы оба сорвались, с каждым движением делая наш темп всё быстрее и будто бы острее. Тела сплелись так тесно, что под самый финал я уже перестала различать, где начинался он и заканчивалась я.
Чувство наполненности и безграничного счастья расцветало в нас медленно и неспешно, словно пронизывая насквозь каждую клеточку, пока оба не сорвались в нирвану на двоих.
***
В себя приходили долго. Или же просто я не могла поверить в случившееся. Но меня всё время не покидала смутная тревога, как если бы наша близость была всего лишь сном, а в скором времени должен был зазвонить будильник, чтобы вернуть меня к холодной и одинокой реальности.
Я устроилась на плече Игоря и водила пальцем по его колючему подбородку, сам же Ключевский лежал с прикрытыми глазами и блаженно улыбался, выглядя при этом лет на десять моложе.
– Игорь, – осторожно позвала его, боясь разрушить волшебство момента.
– М-м-м-м, – потянул он. – Ты же сейчас не будешь задавать глупых вопросов?
– Смотря что понимать под глупыми.
Он резко распахнул глаза и с полной серьёзностью глянул на меня:
– Про прошлое – глупость, про обиды, про то, чего не случилось, про…
– Поняла, – усмехнулась я. – Прошлое нельзя, значит, будем про настоящее. Где все?
– Вот это да, хороший вопрос. Сеня у друга решил переночевать, а Славка к жене отправился.
– Так они же разводятся.
– Они ещё туеву кучу лет разводиться будут и в итоге сойдутся обратно. Неужели ты думаешь, что Слава бы просто так уступил Юльке квартиру, не рассчитывая её вернуть в скором времени? Да и Юля слишком долго его откармливала, чтобы просто так отдать это счастье в чужие руки.
– Тогда к чему это всё было?
– Иногда всем, даже самым крепким парам, нужна перезагрузка. А в их случае тем более.
– Почему?
Ключевский чуть помедлил, решая, насколько вправе рассказывать о делах приятеля.
– С детьми у них никак не получается. Причём проблема у обоих, и принять это пока что сложно.
Услышанное меня расстроило. Вот почему так оно в жизни бывает? Кто-то беременеет в самый неподходящий для этого период жизни (и как бы я ни любила Арсения, будем честны, случись со мной беременность чуть позже, толку от меня как от матери было бы куда больше), а кто-то очень хочет, но не может.
– Они справятся с этим, – уверенно заявил Игорь, будто прочитав мои мысли.
Остро захотелось, чтобы у Макаровых действительно всё было хорошо. Нужно будет отправить Славке что-нибудь оптимистичное, а то последний отправленный реквием отдавал излишним пессимизмом.
– То есть мы сегодня с тобой одни?
– Знаешь, – ухмыльнулся Игорь Валерьевич, – а мне нравится ход твоих мыслей.
И прежде чем я успела пискнуть, он уже повернулся на бок, нависая надо мной.
Второй раз получился до исступления неспешным. И даже после этого, мокрые и уставшие, мы никак не могли расстаться, сплетясь в тесных объятиях.
– Оставайся, – попросил Игорь, когда я зашевелилась в попытке выбраться из постели.
– Я бы с радостью, но дома Жужалица. Одинокая и голодная.
– Давай съездим за ней?
– Ага, а утром придёт Арсений и…
Что там «и», я так и не придумала, но меня до ужаса пугала реакция сына на то, что мы с его отцом… решили быть вместе. Но разве мы хоть что-то решили? Пока мы просто натворили безумств, и как объяснить это ребёнку, я не представляла.
– И он будет счастлив, когда мы ему расскажем.
– Что снова спим вместе? – колкость вылетела прежде, чем я успела подумать. К тому времени я уже успела сесть на кровати и теперь вновь была поймана Ключевским.
– А мы просто спим?
– Нет, но…
– Лесь, – поморщился Игорь, – не накручивай, но если для тебя так будет понятней, – он поцеловал меня в основание шеи, – это никогда не был просто секс.
– Даже когда ты утверждал обратное?
– Тем более когда я утверждал обратное.
Волна нежности поднялась на душе, но я пока что опасалась дать этому чувству разрастись в полную силу.
– Хорошо. Но за Жужей нужно съездить в любом случае.
***
Душ было решено принимать по отдельности, иначе был риск до утра не выйти из дома. А у меня, в конце концов, была Жужа Игоревна, в девичестве Пенелопа Аделаида… Имя-то какое!
Натянув на себя рубашку Игоря и собрав мокрые волосы в гульку, я кружила по кухне, готовя нам быстрый ужин. В последнее время я готовила куда чаще обычного, и не мудрено, ведь на моём языке это было самое очевидное проявление заботы. Но теперь, видимо, придётся искать другие способы сказать «Я люблю тебя».
Пока на плите тушились овощи, я стояла у окна и разглядывала своё отражение в тёмном стекле: растрёпанное и чуть уставшее, но до безумия счастливое. Минут через пять в стекле появилось отражение Игоря, который стал за моей спиной, опустив руки на подоконник по бокам от меня. Коснулся носом моего затылка, с шумом втянув воздух в себя. От меня пахло его шампунем и гелем для душа. Я отклонилась чуть назад, упираясь спиной ему в грудь и откидывая голову на горячее обнажённое плечо – Ключевский потрудился натянуть на себя одни лишь брюки.
– Уже можно? – негромко проговорил он где-то возле моего виска.
– Кушать? Нет ещё, тушится пока.
– Пусть и дальше тушится. А я про другое. Уже можно говорить, что я люблю тебя? Или это будет слишком пошло, мол, только-только переспали, а уже признания.
Я фыркнула.
– Знаешь, в нашем с тобой случае лучше рано, чем поздно.
– Тогда слушай сюда, бодрая… девочка. Я люблю тебя.
Пальцы сжались чуть сильнее на его запястье, а меня уже в полную меру затопило теплом и нежностью.
– И тогда тоже любил, просто боялся… в полной мере позволить этому быть.
– И я… боялась, – развернулась, оказавшись теперь к нему лицом. – Что тебе этого не нужно. Что ты терпел меня только из-за чувства долга.
– Но ведь это и был мой долг: заботиться о тебе, оберегать. Но это очень приятный долг, очень важный и необходимый. Если бы я не хотел видеть тебя рядом с собой, я бы ещё тогда снял тебе квартиру и раз в неделю завозил продукты, а то и вовсе просто скидывал деньги на карту.
– Но Сеня…
– Сеня был маленьким крикливым младенцем, хоть и центром моей вселенной. Но тем не менее жил я именно с тобой, как с человеком, как с личностью, как с женщиной… хоть и непутёвой.
Я несмело улыбнулась.
– Не везёт тебе с женщинами.
– Отчего же?
– Ну, сначала твоя жена…
– Сильно бывшая жена.
– Сначала сильно бывшая жена, потом я… не стала бороться за нас.
– Я предпочитаю думать, что ты не отказывалась от нас, а просто не смогла быть рядом.
И вот здесь я не выдержала и заплакала, при этом проклиная свою слезливость – ну сколько можно, только и делаю, что реву целыми днями напролёт!
– Я люблю тебя. Уже почти пятнадцать лет как…
Ключевский прошёлся большим пальцем по моей щеке, стирая слезу:
– Тс-с-с, теперь всё будет хорошо. Мы слишком высокой ценой поняли, как это – порознь.
– Вместе мне нравится куда больше.
– И мне, – согласился Игорь и попытался поцеловать меня в губы, но я вдруг увернулась, круглыми от ужаса глазами глядя на Арсения, застывшего в дверном проёме кухни.
***
Выражение его лица не понравилось мне сразу. Он стоял в куртке и ботинках, с силой вцепившись в косяк, отчего костяшки его пальцев побелели.
Ключевский-старший, моментально отреагирововавший на смену моего настроения, крутанулся на месте и закрыл меня грудью.
– Привет, – спокойно улыбнулся он сыну, хотя по мышцам спины было видно, как сильно напрягся. – А мы тут… разговариваем.
Ребёнок молчал, уставившись на нас каким-то диким взглядом, заставляющим сердце в груди замереть.
Я всё-таки показалась из-за плеча Игоря.
– Сень…
– Я всё слышал, – отчеканил он, будто бы выплёвывая слова из себя. – Вы просрали целую кучу лет впустую.
Он говорил какие-то совершенно взрослые слова, а вот эмоции выдавали зачатки детской истерики, от которой становилось жутко.
– Арсений, – грозно одёрнул его отец, но сын был слишком заведён, чтобы среагировать на его тон.
– Вы оба херовы эгоисты! – перешёл Сенька на крик. – Получается, что всё было зря!
– Сеня!
Игорь сделал шаг вперёд, но не успел. Арсений с чувством треснул кулаком по стене и выскочил в коридор. Мы кинулись за ним, но слишком поздно, и входная дверь уже успела захлопнуться.. Ключевский громко заматерился, тратя драгоценные секунды на борьбу с замком, который, как назло, не хотел поддаваться.
Когда раздался долгожданный щёлчок, Игорь выбежал в подъезд как был – в одних штанах и босиком. Я же осталась стоять на пороге. И дело тут было не в форме одежды, а в опасении сделать ещё хуже.
Ключевский-старший вернулся минут через десять, запыхавшийся, холодный и до ужаса напряжённый.
– Не догнал, – отрезал он, хватаясь за голову.
– Нужно позвонить, – всё-таки догадалась я, кидаясь к своей куртке. Пока я была в душе, Игорь успел навести порядок в прихожей, что хоть слабо, но всё же радовало. Арсению не довелось увидеть всю глубину нашего падения.
Телефон нашёлся в кармане, но стоило разблокировать экран, как из моей груди вырвался болезненный вздох – на дисплее высветились три пропущенных звонка от Арсения, последний был сделан полчаса назад.
– Я обещала ему, что всегда буду на связи и… не услышала, как звонил телефон.
– Он отойдёт, – без особой уверенности пообещал Игорь, подходя ко мне и обнимая. – А сейчас его просто нужно найти, пока глупостей не наделал.
– Да, найти, – повторила я, нажимая кнопку вызова.
***
Шёл третий час ночи, а мы с Игорем продолжали кружить по району в поисках сына. Обзвон знакомых не дал никаких результатов. Даже Слава с Юлей, приехавшие сразу же после звонка Ключевского, не смогли придумать ничего лучше, чем просто начать шерстить улицы.
– Я отвезу тебя домой, – вдруг нарушил тишину Игорь, – тебе поспать надо.
– Нет, – категорично отрезала я.
– Лесь, – печально вздохнул Игорь, накрывая мою ладонь своей. Я сидела на пассажирском месте и красными от усталости глазами всматривалась куда-то вдаль. – Тебе домой надо. Там собака и всё такое. В конце концов, Сеня может туда приехать.
– А может и не приехать.
– Да, но сейчас мы ничего не можем сделать. Давай я отвезу тебя домой, потом ещё немного покружу, и если результата не будет… то пойду в полицию.
Шмыгнула носом.
– Ты думаешь, что-то случилось?
– Помимо того, о чём мы знаем? Нет, – излишне уверенно заявил он. – Просто Сенька растерян и расстроен, ему нужно время принять случившееся.
– Он так активно сводил нас в последние дни…
– А теперь, видимо, решил, что наше расставание было блажью.
Я откинула голову назад, с силой потерев глаза – вот только слёз сейчас не хватало!
– Нам, наверное, пока лучше держаться порознь, – предложила я, хотя всё нутро сопротивлялось этой идее, но ведь именно этого я и боялась: что мои отношения с Игорем оттолкнут от меня Арсения.
– Нет, – отрезал Ключевский, – это так не работает. Мы вместе, и на этом точка. А сына я найду.
Путь до моего дома занял всего ничего, дороги были пустые, да и Игорь уже не особо следил за соблюдением скоростного режима.
– Звони мне, – попросила я, – в любое время и по любому поводу.
– Всё будет хорошо.
– Угу… – совсем безрадостно кивнула, – Мы это «хорошо» уже проходили.
По лестнице я поднималась, еле переставляя ноги, сил не осталась никаких, но и вызывать лифт не стала, шла на автомате.
Зайти в квартиру, прижать к себе собаку и… рухнуть.
Сначала я увидела охристые ботинки, пристроившиеся на одной из ступенек, дальше шли длинные ноги в чёрных джинсах, в области колен обхваченные руками, серая куртка и сгорбленная спина, поникшая голова и взгляд исподлобья. Арсений сидел прямо на бетонной лестнице и волчонком наблюдал за тем, как я поднималась к нему.
Вздох облегчения вырвался из моей груди. Живой.
Ноги сами ускорили свой ход. С трудом подавив желание накинуться на него с объятиями, я молчала села рядом на бетонный пол.
Просидели мы так достаточно долго, чтобы пропитаться общим отчаяньем. Наконец Сеня нарушил тишину, дрожащим голосом спросив:
– Почему ты тогда ушла?
Глава 21
Первые дни нашей самостоятельной жизни с Арсением прошли вполне мирно. Мы жили в соответствии с установившимся режимом. Это было странно – ощущать свою ответственность за него, словно Ключевский, уезжая в командировку, возложил на меня великую миссию заботиться о сыне. Не то чтобы я до этого как-то пренебрегала своими обязанностями, но сейчас, когда мы остались один на один, всё будто бы стало взаправду.
