Текст книги "Радужная Сфера"

Автор книги: Алина Гралева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Я не могу оставить этого человека страдать. Меня трясло как в ознобе. Сейчас как раз самое время волшебной пещере потрудиться в полную силу. В голове всплывали обрывочные воспоминания об ожоговых центрах, целиком почерпнутые из различных киношных программ.

Кошмар! Это я сделала? На громоздкой больничной кровати лежал мой пациент. Сама я стояла возле этого кошмарного сооружения в зеленом хирургическом халате. Мое, выражавшее полное ошеломление от такого поворота событий, лицо прикрывала марлевая маска. На руках красовались хирургические перчатки. Но, самое страшное – прямо передо мной стоял высокий железный столик, покрытый линялой простыней, на которой разместился набор устрашающего вида инструментов. Из множества блестящих фиговин я опознала скальпель и зажим. Может быть, кто-то подскажет, что мне со всем этим делать. Ой, мамочки, голова-то как кружится!

Сзади послышался стон и тихий шорох – мой нервный фей, по всей видимости, приходит в себя. Даже нашатырь не понадобился. Нетвердой походкой лев подошел ближе и, не удержавшись, ткнул свой любопытный нос мне под руку. Бумсь! Надо же, как громко он падает! Видимо, принял хирургический набор за орудия для особо изощренных пыток. Хотя о гуманистическом назначении этих инструментов я и сама предполагаю чисто теоретически. Но теперь, по крайней мере, если мне вздумается запугать насмерть кого-то из местных жителей, я знаю, что показать ему в первую очередь.

Все это, конечно, хорошо, но что же мне делать? Я еще раз глянула на обожженного. Взгляд выхватил то, что я не заметила в первый раз: на груди, впаянный в обугленную кожу, пылал овал рубина. Его поверхность была словно опутана пульсирующими магическими нитями, протянувшимися к сердцу больного. Вот что не дает бедняге умереть. Но его силы надолго не хватит. Нити становились все тоньше и прозрачнее.

Я не хочу, чтобы он умирал! Волна невероятной жалости подкатила к горлу тяжелым комом. Смерть этого незнакомца была бы слишком несправедливой и жестокой. Не хочу!!! – завопила я, схватившись за его обожженную руку. Зачем вообще нужно это дурацкое колдовство, если сейчас, прямо на моих глазах умирает человек, а я ничем не могу ему помочь? От этой мысли стало вдруг так обидно, что я перестала сдерживаться. Я почувствовала соленый вкус слез во рту, а глаза заволокло влажной пеленой. Потому я и не заметила сразу, как от моих пальцев протянулось несколько десятков нитей. Странно было видеть, как эти шустрые создания устремились к больному, оплетая его плотным коконом. Наверное, когда меня вытягивали из самолета, я выглядела так же. Уставившись на тело, я терпеливо ожидала продолжения. Возможно, сейчас он перенесется в безопасное место, где ему окажут должную помощь. Не знаю, смогу ли я выбросить из головы беспокойство об этом человеке, но больше я ничем не смогу ему помочь.

Плохая из меня предсказательница. Пострадавший никуда не делся. Зато кокон стал уплотняться и съеживаться, приобретая очертания тела. Теперь мой пациент походил на грубую пластиковую куклу без лица. Тонкая щель на месте рта и дырочки, обозначающие ноздри и уши на белой блестящей поверхности – жуткое зрелище. Все пораженные поверхности закрывали такие же огромные заплаты. Ожогов под ними, конечно не видно, но теперь он напоминал человека весьма отдаленно. Скорее, этакий Франкенштейн, в отличие от классического сделанный из живой плоти и робота Си-3ПО из "Звездных войн". Хорошо хоть не R2D2. Миленько, – с внутренним содроганием подумала я. Он хоть жив после моих экспериментов?

Жив – грудная клетка продолжала равномерно вздыматься, несмотря на "пластиковый" корсаж. Камень, красным пятном светившийся на груди, пульсировал сильно и равномерно.

Сзади послышалось шевеление, сменившееся душераздирающим стоном, более похожим на вопль кошки с прищемленным хвостом. Ох, наша нервная барышня очнулась! Надо занять парня делом, иначе так и будет непрерывно в обмороки падать.

Я обернулась с самым суровым выражением лица.

– Ты что, припадочный?

– Не-ет, – на морде читалось искреннее смущение.

– А то смотри, наша медицина кроме валерьянки еще много чего выдумала, – нашла, чем испугать! При воспоминании о дивном успокаивающем, львиная рожа расплылась в блаженной улыбке.

– Я больше не буду, – угу, где-то я это уже слышала. По-моему, классе эдак в первом. А еще чаще в детском саду.

– Значит, вот что, дружок – твой диагноз ясен: все это от безделья. Займемся мы трудотерапией, сразу забудешь об обмороках и прочих глупостях, – пока фей обводил тоскливым взглядом пещеру, соображая как увильнуть от работы, я судорожно придумывала, чем бы его занять. – Не бойся, генеральную уборку пещеры я тебя делать не заставлю, – по-моему, мои слова его не успокоили, по напряженной физиономии, его воображение о штрафных санкциях дальше уборки не простиралось и теперь он уж и предположить не мог, какую же пакость я надумала. – Вот твое задание, – я торжествующе кивнула в сторону золотой кучи.

В глазах фея появилась настоящая паника.

– Да я с этой горой за всю жизнь не управлюсь, – голос задрожал от незаслуженной обиды.

– А со всей и не надо, – я была непреклонна. – И вообще, что ты ноешь? Ты еще даже не поинтересовался, что надо делать.

– А что надо делать? – вместо радости в голосе звучала тоскливая обреченность.

– Фу. Я тебе, можно сказать, нашла работу по специальности, а ты тоскуешь о примитивном не квалифицированном труде. Так всю жизнь и проходишь в рыцарях, тупо размахивая своей железякой, – припечатала я.

– Да нет, я готов, – в глазах появился явный интерес и, видимо, для того чтобы я не усомнилась в его готовности, и еще и хвостом завилял. – Так что мне делать?

– Помнишь, ты мне сказал, что в этой куче могут находиться артефакты? – И получив хотя немного растерянный, но утвердительный кивок, продолжила: – Ну, вот тебе и задание: попытайся разыскать эти полезные вещички и, желательно, определить под каким соусом их употребляют.

– Ты так доверяешь мне? – пасть раскрылась в широчайшей улыбке, а глаза зажглись прямо таки неземным восторгом. Главное, не показывать вида, что его внешний вид уж очень похож на боевой азарт льва, как его показывают по каналу Дискавери, а то еще не ясно, кто кого будет заставлять работать.

– Доверяю, – проворчала я, трусливо отводя взгляд в сторону пациента. Ну, должна же я, в конце концов, поинтересоваться здоровьем больного.

– Он жив? – недоверчиво спросил Айлери, с опаской заглядывая на кровать.

– По крайней мере, дышит, – не думаю, что стоит подпускать фея слишком близко к нашему новому постояльцу: иначе мне придется постоянно таскаться с флаконом нашатыря.

Но, как ни удивительно, кукла, бестолково слепленная из частей человеческого тела и кусков белого пластика, Айлери вовсе не испугала. Наоборот, моя работа привела его в восторг.

– Ты умеешь делать доспехи восстановления! – мне кажется, или в голосе прозвучала откровенная зависть? – На такое даже не все магистры способны, – теперь понятно. А потом просительно заканючил: – Может, научишь меня? Я буду стараться очень, очень.

– Я и сама не знаю, как это получилось. Можешь поверить – восторгаться тут совершенно нечему. Просто, мне очень не хотелось, чтобы этот человек умер. Только и всего.

Фей старательно изобразил понимание, но, по-моему, не слишком-то поверил. Но, через мгновение его посетила новая мысль.

– Надеюсь, ты не дотрагивалась до него? – откровенное опасение в голосе меня немало позабавили.

– Ты, что, инфекции боишься?

– Так дотрагивалась, или нет? – позабыв о почтении, фей сорвался на визг, от которого заложило уши.

– Дотрагивалась, – я попыталась ответить твердо, но при воспоминании о пережитом ужасе, вновь защипало в глазах, – ну, и что? – спросила я с неприкрытым вызовом.

– Мы пропали, – столько безысходной тоски, даже отчаяния было в этих словах, что даже меня проняло.

– Объясни толком. Я ничегошеньки не понимаю.

– Мы пропали. Если ты до него дотронулась, нам уже нигде не скрыться. Считай, мы уже покойники.

– Прекрати истерику! Объясни все по порядку. Почему мы должны умереть? – я спрашивала, а пакостное воображение подсовывало сюжеты из ужастиков. Возможно, парень, которого мы притащили в пещеру, и не был обожжен, а это действительно какая-то жуткая местная инфекция, передающаяся при касании. И вскоре мы покроемся такими же кошмарными ранами и умрем? Ой, мамочки. С каких это пор Стася стала писать фэнтэзи ужасов?

– Он, – со смесью ужаса и восхищения ткнул в кровать лапой сфинкс, – вступил в схватку с драконом. И при этом выжил. А ты, – продолжил он с горечью, – умудрилась прикоснуться к нему. И не просто прикоснуться – ты спасла его!

– Значит, никакой инфекции нет? – опасливо переспросила я. Лучше показаться глуховатой, а то и туповатой, чем потом биться головой из-за того, что неправильно понял собеседника.

– Да нет никакой инфекции, – вспылил Айлери, – ты что, не слышишь, что я тебе говорю? Он схватился с драконом. И теперь, все, кто оказал ему помощь, или хотя бы просто прикоснулся – враги дракона. Он будет преследовать нас до тех пор, пока не уничтожит.

– Ага! – неожиданно обрадовалась я. – Дракон все-таки плохой.

– С чего это ты взяла? – возмутился Айлери в ответ.

– Как с чего? Ты же сам только что сказал, что это он не только напал на человека, но и нас собирается преследовать, – как-то не вписывается это в образчик дружелюбия.

– Ты не понимаешь! Дракон – посланник божий. Он наказывает только тех, кто идет против Его воли. А тот, кто помогает еретику и отступнику, заслуживает божьего гнева, – фей печально взмахнул длинными ресницами. – Мы обречены, – шмыгнул он носом, и по морде, оставляя мокрый след, потекла гигантская слеза.

– С ума сойти! – какой же бардак в голове моей подруги. Наверное, она так и не решила, какими будут драконы в ее книге, а отсюда вся эта неразбериха. Но в данный момент опасность, которой стращал меня Айлери, вовсе не казалась реальной. А парень уже едва ли не прощался с жизнью. Все-таки идея отвлечь его работой вовсе не так пуста, как мне самой показалось поначалу. – Послушай, я не думаю, что дракон прилетит мстить нам прямо сейчас. Давай ты все-таки займешься делом, как мы и договорились. Вдруг найдешь в этой куче что-нибудь, что поможет нам. Спрятаться, замаскироваться, убедить дракона, что мы хорошие – да мало ли что ты там отроешь.

– И ничего у меня в голове не бардак, – раздался откуда-то с потолка голос полный укоризны.

– Стасюха! Наконец-то! Тебе успели переустановить программу! – моей радости не было предела: подруга соизволила таки выйти на связь и, надеюсь, теперь она объяснит, что успела придумать за время своего отсутствия.

– Ничего мне не переустанавливали, – некоторая растерянность в ее голосе заставила меня напрячься. – Всего-то комп завис, а пока я его перегружала и чай заваривала. В общем, села я с тобой дальше поболтать, и будто заснула. А когда пришла в себя, долго не могла поверить, что умудрилась написать все это. Я сама не понимаю, что случилось, – голос виновато осекся.

– Ты хочешь сказать, что со времени нашего разговора для тебя прошло всего несколько минут? – с ужасом переспросила я.

– Если быть точным – около сорока минут. Пара минут на перегрузку и чай, минут тридцать я колотила по клавишам, как не своя, и минут восемь – читала, каждую минуту опасаясь, что с тобой что-то случилось и что-то очень нехорошее приключится со мной, когда ты вернешься.

– Ты – сама доброта. Знаешь, как утешить подругу, – боюсь, мой голос, как никогда сочился ядом.

– Ты напрасно решила, что я демиург этого мира. Я не только не знаю, что произойдет в дальнейшем, я не понимаю подоплеки событий сейчас, – что-то уж слишком невесело прозвучали последние слова.

– И что нам теперь делать? – вот теперь, кажется, и мне стало страшновато.

– Если, честно – не знаю. Думаю, вам стоит продолжать в прежнем духе. Пока, особо ужасного с вами ничего не происходит…

– А это ты не считаешь ужасным? – забыв, что она меня не видит, я кивнула в сторону обезображенного тела, вложив в голос максимум гневных интонаций. Но, подружка никогда не отличалась тупостью (или успела прочитать).

– Я даже не догадываюсь, кто этот тип и почему он свалился тебе на голову. Поверь, этого не было ни в каких моих планах.

– Зато я догадываюсь. Трусливый лев у меня уже есть, значит это либо Страшила, либо Железный Дровосек. Судя по тому, что я с ним сотворила – все же Железный Дровосек. Надеюсь, мне не придется доставать ему кардиостимулятор. Впрочем, надобности в этом не будет – рубин успел доказать свои свойства поддерживая жизнь у, по моему мнению, совершенно безнадежного пациента.

– Не дуйся. Это было бы не самым плохим поворотом событий – по крайней мере, они выпутались из истории без особого ущерба, – слабое утешение. К тому же, она забыла про Гингему, и кто там еще был…

– Если бы у меня были волшебные башмачки, уж я то знала бы, что с ними делать, – проворчала я, сдаваясь. – Может, знаешь, кто та девица, что позвала меня на помощь – я не разглядела ее в темноте.

– Не знаю. Послушай, у меня опять что-то с компьютером…

Подруга замолчала. Так и хочется посоветовать ей выбросить жестянку, которую она высокопарно именует компьютером, на помойку.

– Я знаю, кто та девица, – робко проблеял Айлери. Ну, конечно. Типичный мужчина – вместо того, чтобы выполнять порученную работу, развесив уши, подслушивает чужие разговоры.

– И кто же, господин всезнайка?

– Это горгулья, – гордый своей осведомленностью, фей сделал вид, что не расслышал моего скепсиса.

– Горгулья. Это такая каменная тварюга с крыльями и оскаленной мордой? В темноте я, конечно, не увидела ее лица, но по голосу трудно предположить, что он принадлежит столь жуткому созданию.

– А почему именно тварь с оскаленной мордой? – неподдельно удивился Айлери. – Знаешь, став львом, я стал видеть в темноте совсем как днем. Не знаю, как в вашем мире, но у нас горгульи внешне вполне милые создания. Чего нельзя сказать об их сущности, – понизив голос и округлив глаза, он выдал страшную тайну: – Эти существа – хранители черных. Хотя, насчет крыльев ты совершенно права – они неплохо летают. Но каменными становятся только на солнце, что впрочем, делает их еще более опасными. Практически никакое оружие не способно пробить эту броню, даже прямое попадание огня дракона.

– Хранители черных? У вас, что и негры есть? – я окончательно запуталась в устройстве этого мира. Хотя, до сих пор я и не интересовалась им слишком пристально – как-то хватало сиюминутных проблем.

– А кто такие негры? – у нас вполне получается разговор глухого с немым.

– Ты же сам говорил про черных…

– Черные – это колдуны. А ты про что? – в глазах стоял огромный знак вопроса.

– Я – о цвете кожи, – иногда собственная лаконичность меня умиляет. Умею же когда захочу.

– А что, бывают люди с черной кожей? – пучеглазый сфинкс зрелище, скажу вам, презабавнейшее.

– Бывают, бывают. По крайней мере, в нашем мире. Есть такой континент, на котором царит вечное лето. Жара такая, что все черные, как вакса.

– А что такое вакса?

– А тебе не кажется, что ты придумываешь все новые и новые вопросы, лишь бы не заниматься делом? – ехидно уточнила я.

– А ты думаешь так легко перебирать мелкие безделушки когтистыми лапами? – а парень быстро учится – ехидства в его голосе прозвучало не меньше, чем в моем.

– И кто тебе мешает обзавестись руками? И не надо мне строить глазки, в твоем исполнении такими рожами только детей по ночам пугать. Но я и сама кого хочешь запугаю.

– Ну, ты же видела – у меня ничего не получается, – признав свой провал в попытке прицельной стрельбы глазами, он припустил слезу в голос.

– Так тренируйся! Я буду тебе родной матерью. Нет, лучше, я буду тебе учителем, – не все же нашему министерству образования над нами экспериментировать. Всю жизнь мечтала побывать не подопытной крысой, а с противоположной стороны баррикад, а тут такой случай! Как и любимое министерство, я абсолютно не представляла, что и как делать, но точно так же была преисполнена радостного воодушевления и не собиралась принимать во внимание никаких возражений. Правда, в отличие от экспериментаторов со своей родины, я, по крайней мере, представляла, каких же результатов хочу добиться, но, пардон, не всем же быть такими гениями, как министры.

В глазах Айлери промелькнуло неподдельное восхищение. Видимо мысль, что он получит наставника в моем лице, ему еще нравилась. Надолго ли?

– Вот прямо сейчас и приступай, – безапелляционно заявила я, для пущей убедительности пригрозив кулаком.

Не знаю, испугался ли он угрозы или и самому захотелось чему-то подучиться, но сфинкс с удивительной смесью решительности и безнадежности, направился к зеркалу. Посмотрим, поглядим, чем меня порадует фей. Чувствую – скучно не будет.

– Подойди поближе, – глухо буркнул он. И, заметив, что я не слишком тороплюсь, неохотно оторвался от зеркала: – Возьму тебя за образец, раз уж себя не могу представить.

Вот только клонов мне не хватало! Я представила, как ругаюсь сама с собой и слегка усмехнулась: возможно, это то самое раздвоение личности, от которого меня лечат в уютном заграничном дурдоме. И вот, наконец, терапия позволит хотя бы мне самой определиться с диагнозом. Не дождетесь! Раз я уверилась, что нахожусь в параллельном мире, разубедить меня сможет лишь явное наличие санитаров со смирительными рубашками в руках, отрывающих мои шаловливые ручонки от шеи посиневшего доктора Фрейда.

Пока я развлекалась своими фантазиями, Айлери сосредоточенно изучал меня, словно видел впервые. Я, конечно, понимала, что он занимается делом, но под чересчур пристальным взглядом почувствовала себя слегка неуютно. Через несколько минут томительного ожидания я наконец-то стала замечать, что фей не просто сверлит меня взглядом, а действительно пытается колдовать. Вокруг его тела появились почти невидимые завихрения, состоящие из знакомых мне беспокойных нитей. Они суетливо метались от верхних лап к нижним, словно не зная с чего же начинать. Через некоторое время они все же сосредоточились в районе конечностей, а затем причудливым мерцающим туманом окутали все тело, целенаправленно избегая голову.

И это он лепил с меня? Мама дорогая. Мне уже страшно! Ну и фантазия у парня. Голову, как я и предположила, изменения не затронули. Львиная морда с шикарной, хотя и слегка взлохмаченной гривой. Все же остальное…

Начать с того, что рост существа, стоящего сейчас передо мной, был более трех метров – ему что, своего метр девяносто показалось мало? Да и остальные части тела больше подходили для съемок какого-нибудь американского боевика с раздувшимся от стероидов главным героем. Голый торс позволял мне обозревать прекрасный образчик безмозглого качка, наслаждающегося игрой бесполезной, хотя весьма внушительной мышечной массы. Поверьте, Шварцнегер, по сравнению с этой горой бугрящихся мышц показался бы субтильным подростком. Крылья этот чудак удалить не озаботился, и сейчас они напряженно трепетали за спиной фея, будто самостоятельно решая, не вознести ли хозяина в воздух. Но, видимо, сообразив, что такую гору мяса им не осилить, решительно сложились за спиной, сделав фея сутулым. Нижнюю половину фантазера украшали мохнатые штаны из все того же серебристого меха сфинкса. Ну, вылитый Пан, только копыт не хватает. Хотя, крылатый Пан с головой льва – это все-таки перебор. На этом фоне изящные кисти пианиста, которые фей сейчас с удовольствием рассматривал, смотрелись весьма забавно.

– А можно что-то более реалистичное? – я постаралась задать вопрос наиболее мягкой из имеющихся в моем запасе интонаций. Не хватало только обидеть парня, напрочь отбив охоту продолжать занятия.

– Тебе не нравится? – а он совершенствует свое умение пользоваться жалобным дрожанием голоса. Придется вырабатывать толстокожесть, иначе с такими темпами он будет вышибать у меня слезу всякий раз, когда ему вздумается поканючить.

– Ну, почему же. Очень живенько. Особенно если у тебя есть смертельный враг, которого ты хочешь быстро и безболезненно свести в могилу. А если для дружеского общения – тебя уж слишком много.

– Ну, ты же не боишься меня…

– Ха! После того, что показывают по телевизору, перекачанным мужиком с львиной мордой меня напугать трудно. Только не надо так счастливо улыбаться – оскаленные клыки где-то над головой все же пробуждают атавистические инстинкты убегать и прятаться. Не думаю, что пещера настолько велика, чтобы играть в прятки. К тому же, – привела я последний аргумент, – мне неудобно разговаривая с тобой, все время задирать голову. Считаем эксперимент удавшимся, при условии уменьшения размеров.

– Ну, ладно.

Рост, поддавшись на уговоры, он все-таки уменьшил, но жуткую мускулатуру по моему абсолютному убеждению изменения никоим образом не коснулись, хотя Айлери клятвенно убеждал меня в обратном. В общем, теперь это был просто шкаф размерами два на два с женскими кистями в придачу. Оригинально, хотя все еще жутковато, особенно когда он довольно скалится.

– Объявляю об успешном завершении опыта. До высшего балла, конечно, не дотягиваешь, но вполне прилично. Скажи только, дружище, ты почему львиную морду оставил? Проявление новомодных течений в изобразительном искусстве?

– Да нет, – слегка смутился фей, – просто свое лицо я вспомнить так и не смог, а такое воплощение мужественности с твоим лицом… – так вот теперь как это называется: "воплощение мужественности". Потом я представила вот ЭТО со своим лицом и содрогнулась, нет уж – зубы все-таки лучше.

– Руки ты получил, так что приступай к работе, – вынесла я суровый вердикт эксплуататора.

Фей, сообразив, что продолжение пререканий грозит дальнейшими экзекуциями, покорно поплелся к нашему золотому запасу.

Присев на корточки, он слегка стал разгребать ближайший к нему участок. Любопытно, он собирается прорыть нору и зазимовать в уютном логове?

– Может быть все, что не несет магии, отбрасывать в сторону? – хорошо вот так давать советы со стороны.

Как ни странно, Айлери не схватился за шанс вступить в длительную дискуссию, а послушно отбросил за спину горсть золота и схватился за следующую. Сообразив, что дело предстоит долгое и утомительное, он с размаху плюхнулся на пятую точку, не забыв бросить на меня весьма укоризненный взгляд. Ну, взглядами меня не проймешь.

За всеми этими превращениями я совсем позабыла о нашем пациенте. Как он там? Лежит тихонько, как мышка. В этот раз я склонилась над телом совершенно бестрепетно. Странная все-таки скотина человек – не прошло и часа с тех пор, как я едва не сомлела сначала от вида полуживого незнакомца, а потом от результатов своих собственных неосторожных экспериментов, а сейчас смотрю на него с абсолютным спокойствием. Дышит ровно. Трудно представить, что человек, на половину обгоревший до костей, может сейчас спокойно спать. Может, ему воды дать?

– Только не вздумай что-нибудь с ним делать, – подал голос из своего угла Айлери. – Пока лечение не окончено, больной погружен в глубокий сон и все, что нужно, получает через доспехи. Если его сейчас потревожить, я думаю, ему будет очень, очень больно. Он может этого и не выдержать. Или, может, ты передумала? – в его голосе промелькнула надежда. – Хочешь, чтобы он помучался перед смертью?

– Злой ты, – грустно констатировала я. – За что ты его так не любишь? Он не сделал тебе ничего плохого.

– Когда дракон будет медленно поджаривать нас обоих, ты будешь думать совсем по-другому. Но если тебе его так жалко, давай я придушу его по-тихому. Он умрет, даже не проснувшись. И, может быть, дракон нас не тронет.

– Ты с ума сошел! Теперь я не отойду от этого парня ни на шаг – буду следить, чтобы ты к нему не приближался, – подтверждая свои слова, я соорудила удобное кресло возле постели больного, в котором устроилась с максимальным комфортом.

Обреченно вздохнув, Айлери вернулся к прерванной работе.

Верно говорится: можно бесконечно смотреть на горящий огонь, текущую воду и чужую работу. Наблюдать за Айлери тоже было настоящее удовольствие. Сидеть на мраморном полу, видимо, оказалось жестко и неудобно, и фей умостился лежа на животе, опираясь на локти. Подолгу всматриваясь в очередное украшение, выловленное в куче, он чаще всего небрежно отбрасывал его себе за спину в горку, кажущуюся удивительно маленькой. Пожалуй, на встречу с колдуном мы брали больше. То, что лежало перед парнем, вызывало лишь грусть – пара колец и медальон с синим камнем. Ну, не стоило ожидать, что каждое украшение в золотом хламе будет артефактом, да и впереди еще поле непаханое. Бедняга…

Исполнившись неожиданного сострадания, я подошла к заерзавшему фею, пытающемуся устроиться на жестком мраморном полу с максимальным удобством. Получалось явно не очень.

– Хоть бы коврик или подушку себе наколдовал, – посоветовала я.

– Я говорил тебе, что я не колдун, – яростно блеснул на меня глазами этот чудак.

– Ладно, фей. Просто звучит это как-то странновато, – миролюбиво поправилась я.

– Как? – вызверился парень, но потом решил сбавить тон: – не умею я, – признался он уныло.

– Странно. С улицей у тебя получилось очень даже не плохо. А тут какой-то жалкий коврик вызывает у тебя приступ паники.

– А ведь и правда… Я совсем забыл. Сейчас нарисую подушку.

– А ты попробуй просто представить. Так же, как тогда, когда изменял свое тело, – надеюсь, результаты не будут столь же впечатляющими.

Глаза фея заблестели от предвкушения. Пускай развеется. Отдохнет от монотонной нудной работы, да и в магии потренируется. Глядишь, если будет тренироваться почаще, комплексовать начнет поменьше. А там и вообще человеком, а не затурканным феем станет.

Задумчиво глядя куда-то в потолок, он сосредоточился и вдруг ахнул. Вместо коврика или подушки под ним бугрилась мягкими боками роскошная перина. Да, парень явно склонен к преувеличениям! Но, совсем неплохо.

– Отлично! – словно не заметив столь "мелкого" промаха, похвалила я зардевшегося от удовольствия Айлери. – Надеюсь, теперь ты можешь продолжить. В комфорте, на мягком, в окружении золота – ну чем не султан, – и, не позволив встрять с вопросом, развивающим захватывающую тему "кто такой султан", поинтересовалась: – А каким способом ты определяешь, артефакт это или просто безделушка?

– А то ты не знаешь, – недоверчиво протянул фей.

– Не-а, – я честно помотала головой.

– Надо сосредоточиться на предмете, пытаясь по формуле вычислить резонанс ее ауры. Если он более тридцати процентов отличается от резонанса составляющих этого предмета в отдельности, значит, в нем есть магическая составляющая. А потом надо сопоставить это изделия с аналогичными артефактами. Желательно, конечно, чтобы под рукой был образец, похожий по своим свойствам. Тогда можно с большой достоверностью определить предназначение этой вещи, – боюсь, за время его монолога, мое лицо приобретало все более глупое выражение. Смилостивившись надо мной, парень решил пояснить подробнее: – Смотри, – протянул он мне отобранное кольцо, – это украшение сделано из золота, составляющего не менее двух третей объема этой вещи, и камня. Так как природу камня мы можем определить как рубин, то можем, в общем, выставить индекс не магической ауры. Ее определяют по таблицам, но золото и многие драгоценные камни каждый студент должен знать наизусть. Они составляют… Да ты меня совсем не слушаешь, – менторский тон, явно позаимствованный у преподавателей, сменился возмущенным воплем. Каюсь, китайская грамота, которую монотонно, словно зазубренный, но так и не понятый урок, талдычил мне Айлери, навевала жуткую скуку.

– Ну, прости, – покаялась я. – А попроще никак нельзя?

– Если бы можно было, я бы уже половину этого барахла перебрал, – он небрежно кивнул в сторону совершенно не уменьшившейся кучи.

Вот такое непочтительное отношение к золоту меня весьма порадовало, и я решила поделиться с ним своими наблюдениями. Пока он рассказывал о, безусловно, очень научных и важных, но уж слишком занудных теориях определения магической сущности предмета, я заметила, что внутри всех отобранных им артефактов кружатся будто собранные в плотный клубок волшебные нити. И в ответ на мысленный вопрос, что же делает кольцо, которое Айлери выбрал в качестве примера, увидела дорожку, уходящую от украшения за пределы пещеры.

– Не обижайся, но, слушая тебя, я вспоминаю собственные уроки математики. Я ненавидела этот предмет всеми фибрами неокрепшей юношеской души до тех пор, пока не появился новый учитель. Я перестала с внутренней дрожью тупо зазубривать формулы, увидев красоту того, что прячется за ними: великолепие домов, уходящих ввысь и ажурных невесомых мостов, выдерживающих невероятные нагрузки. Только что ты пользовался магией, включив лишь свое воображение. Это универсальная формула любой науки. Вглядись в эти вещи и просто задай им вопрос: "Что вы можете?", и я уверенна, они не устоят перед твоим обаянием.

Айлери выслушал мою проникновенную проповедь с явным недоверием. Но под моим укоризненным взглядом поднес перстень к глазам, то ли понял, что все равно я не отвяжусь, то ли решил доказать мою неправоту: по себе знаю: отбросить предубеждения – занятие весьма травмирующие психику.

– Вижу, – тихо прошептал парень. – Вижу! Представляешь, я вижу дорогу! Это же кольцо перемещения.

– Вот и я о том же. А что оно делает? – фокус удался, хотя скептицизм фея не внушал веры в положительный результат. Он мог чисто из вредности ничего не увидеть.

– Кто – оно?

– Кольцо, дубина. Что делает это кольцо, и куда ведет эта дорога?

– Кольцо перемещения – перемещает, – логично. – А дорога ведет к тому чародею, который эту вещицу заколдовал.

– Так это же здорово! У нас появился шанс – вдруг этот чародей нам поможет.

– Я бы не слишком на это надеялся. Кольцо очень старое, даже можно сказать – древнее. Этот волшебник вероятнее всего уже мертв. А общаться с душами умерших, тем более магов при жизни – дело не из приятных: у них, видишь ли, сильно портится характер. Не знаю, то ли скучно без дела, то ли климат на том свете слишком суровый, но они так и норовят остаться в мире живых. Знаешь, мне кажется, приставучий полтергейст тебе не слишком понравиться. А то и вообще, можно забрести по этой дорожке в мир мертвых, да и остаться там, – Айлери зябко передернулся и поднял на меня умоляющий взгляд.

– И не уговаривай, не будем мы шляться по всяким злачным местам типа того света, – радостно подхватила я. Парень несколько секунд глупо хлопал глазами, но потом сообразил, что я шучу, и счастливо улыбнулся. Бр-р, опять эти зубы. Надо, пожалуй, завязывать с шутками. Иначе, я все же заработаю сердечный приступ. – Только объясни мне вот что: я читала, что со смертью волшебника исчезает и его магия. Расколдовываются люди, исчезают вещи, которые он сотворил…