Текст книги "Радужная Сфера"

Автор книги: Алина Гралева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Стоило ему улыбнуться на мой испытывающий взгляд, как все мои подозрения стали казаться глупыми и смешными. Разве может такой замечательный, прекрасный, добрый мужчина меня обманывать?

Да, что это со мной? Веду себя, как откровенная дура!

– Ты, чем-то взволнована? – я и не заметила, как он оказался рядом.

– Да, – прошептала я, разглядывая пушистый ковер, устилающий пол. Боюсь, если я буду смотреть на Алекса, то не смогу сознаться даже в этом. Язык прилипает к гортани, все вопросы испуганными мышами разбегаются по углам, а мне хочется только одного – смотреть на него, дожидаться улыбки, слушать слова, даже не вникая в их смысл. Сознание вопит, что это глупо, но наивное сердце своим бешенным грохотом заглушает все мудрые слова.

– Тебя обидела Тарния? – ну, хотя бы имя назвала правдиво!

– Нет, – не хватало еще ябедничать, выискивая мелочные придирки. – Что со мной произошло? Почему я ничего не помню? – Я наконец-то смогла выпалить волнующий меня вопрос.

– Успокойся, сейчас я тебе все расскажу, – удивительная, нежная и одновременно очень печальная улыбка появилась на его губах. Усадив меня в кресло, он устроился напротив и взглянул на меня внимательно: – Ты обещаешь, что выслушаешь все спокойно, и не будешь волноваться?

– Обещаю, – я мотнула головой так, что прядь черных волос упала мне на глаза. Смутившись собственной порывистости, никак не подтверждающей обещания не волноваться, я замерла, боясь, что если я пошевелюсь, он может передумать.

– Ты попала в ловушку, – чуть помедлив, начал Алекс. – Мы с тобой были в Светлых землях и тебя похитили феи. И не просто феи – сам господин Ректор заинтересовался тобой. Возможно, таким образом он пытался добраться до меня – не знаю. Ему удалось блокировать твою силу, – Алекс провел пальцами по "перчаткам" на моих руках, – до того, как я с Хранительницами пришел к тебе на помощь.

– Так я была волшебницей? – вот так новость!

– У тебя была огромная сила, – как-то уклончиво ответил Алекс и продолжил: – С большим трудом мы прорвались домой, но здесь, когда, казалось, все плохое осталось позади, нас ждало новое несчастье. Ты всего-то съела яблоко, как тебе стало плохо. А когда ты очнулась, то все забыла. Вероятно, проклятый фей успел наложить на тебя заклятие, но что-то пошло не так и оно начало действовать только здесь.

– Тарния рассказала мне совсем другое. Она сказала, что я упала с лошади на прогулке, – я испытующе взглянула в лицо Алекса. Но тот остался совершенно невозмутим.

– Это официальная версия для придворных. К счастью, немногие знают, что значат эти перчатки, – произнеся это слово, он скривился, как от кислого, – мы никогда не практиковали такого наказания. Не могли же мы сказать, что тебя лишили силы. Но, если это можно было бы утаить, то потерю памяти не скроешь. Пришлось придумать несчастный случай. Этим можно объяснить если не все, то очень многое.

– Почему ты сразу не рассказал мне все это? Я чувствовала себя пленницей вдвоем с этой девушкой, – я едва удержалась от хлюпанья носом.

– Прости, – он нежно прикоснулся к моей ладони. – Я растерялся, когда понял, что произошло. Я оставил Тернию, чтобы тебя никто не потревожил, а сам бросился узнавать, что же могло случиться и что делать дальше.

– И что ты узнал? С этим как-то можно бороться?

– Твоя память должна вернуться, не существует необратимых заклятий, – уклончиво пообещал он, отводя глаза. Понятно. Память восстановится, только когда, и что для этого нужно сделать, он наверняка не знает.

– А кто тот парень, Айлери, кажется? – не похоже, чтобы Алекс врал, но что он ответит на это?

– Он заходил сюда? – кажется, упоминание об Айлери не улучшило его настроения.

– Да, но я не смогла вспомнить, кто он. Мне показалось, что он весьма огорчен этим и, чтобы утешить, подарила ему кошель с побрякушками. Все равно я не знаю, что с ними делать.

– Он фей, но вступился за тебя, когда ты попала в плен. Когда мы тебя спасали, пришлось и его взять с собой, – он явно что-то не договаривает. Хотя все, в общем, выглядит весьма правдоподобно и логично. Алекс приподнял за подбородок мое лицо: – Я рад, что ты так спокойно восприняла случившееся. Пожалуй, даже спокойнее, чем я. А теперь мы можем пообедать, не отвлекаясь на грустное, – он ловко открыл бутылку вина и потянулся к бокалам.

– Только я так и не вспомнила, кто я, – кажется, к этому вопросу он был не готов – рука дрогнула, и красная лужица растеклась по скатерти кровавой кляксой.

– Кто ты… – глухо повторил Алекс. – Мне жаль, что ты не помнишь и этого. Ты – моя любимая девушка, и это – самое главное.

Любимая девушка? Это много или мало? Почему такой простой вопрос вызвал такую реакцию?

– Это ничего не объясняет. Что я делаю в этом доме? Ведь это твой дом? Кто я? Служанка? Бывшая колдунья? Твоя любовница? – последний вопрос я задавала с каким-то напряжением. А вдруг и, правда?

– Нет, – по-моему, пауза перед ответом затянулась чуть дольше, чем требовалось, а в голосе прозвучало легкое сожаление. – Ты моя девушка. Ты жила здесь после окончания Академии. Ты должна была принять одно очень важное решение. Я понимаю, ты не помнишь наш разговор, поэтому спрашиваю еще раз: ты станешь моей женой?

– Я – твоей женой? – боюсь, ни мой вопрос, ни выражение лица никак не соответствовал образу счастливой невесты. Странно, ведь он мне нравится, очень нравится, почему же его предложение привело меня в такое замешательство? – Я не могу ответить тебе прямо сейчас.

– Я тебе не нравлюсь? – в его голосе прозвучало скорее удивление, чем разочарование.

– Нравишься, очень нравишься. Я и правду считаю, что ты самый красивый, самый замечательный мужчина в мире. Но я не помню ни себя, ни того, что нас с тобой раньше связывало. Ответить сейчас было бы нечестно и по отношению к тебе, и к себе. Если я не смогу вспомнить, то хотя бы разберусь в самой себе.

– Я буду ждать. Я постараюсь тебе помочь, – мне показалось, он все-таки рассчитывал на другой ответ.

– Эта комната, – я обвела рукой роскошные покои, – Я не вижу здесь никаких своих вещей, как же я здесь жила?

– Мы находимся во дворце правителя Темной стороны. Я – его младший сын.

– Ты – принц? – уточнила я. Отчего-то эта новость меня совсем не удивила.

– Можно сказать и так. А вещи… Совсем недавно ты владела силой, которая позволяла тебе, обходится без гардероба. Не беспокойся, я пришлю слуг, которые доставят тебе все необходимое.

– Признаюсь, не чувствую я что-то в себе аристократических корней. Как же мы с тобой могли познакомиться?

– Ты – сирота. Училась в Академии волшебства. Мы встретились на выпускном балу, – скомкано выпалил он, разглядывая собственный бокал.

Если принцев и учат лгать, он явно прогуливал уроки. Но почему, почему он врет? Чтобы скрыть злые слезы, я уткнулась в тарелку. Еда безнадежно остыла, ком в горле мешал жевать, но смотреть ему в лицо я тоже не могла. До конца обеда, или уже ужина, мы больше не проронили и слова. Так и не почувствовав вкуса еды, я отставила прибор и откинулась на спинку кресла.

– Ты устала, милая? – в голосе Алекса прозвучала искренняя забота. – Ложись спать сегодня пораньше. Завтра у нас будет насыщенный день – тебе предстоит снова узнавать и дворец, и округу. Мы еще наговоримся, – он чмокнул меня в макушку.

Прикрыв глаза, я попыталась разобраться в полученной информации. Представить себя перспективной сироткой, обучавшейся волшебству, никак не удавалось. Ладно, оставим это на потом. Значит, я – дипломированная колдунья. Собственный образ в высокой островерхой шляпе и с волшебной палочкой в руке вызвал лишь нервное хмыканье. Откуда мое воображение вообще взяло эту странную атрибутику? Тарния, вот, несомненно, колдунья, но как-то обходится без всего вышеперечисленного. Подлая фантазия тут же выдала закопченный котел в покосившемся домике, в котором воровато озирающаяся девушка, варит зелье из пауков и сушеных жаб. Ага! Стала бы эта красотка пачкать ручки грязной работой! Что за чушь лезет в голову? Брысь немедленно!

Представить себя волшебницей как-то не получается. Хорошо. Допустим, это правда. Попробую представить знакомство с Алексом. Предполагаю, этот момент накрепко отпечатался не только моей памяти, но и в сердце. Вот пусть оно и подскажет, где я ошибусь. Значит, выпускной бал? Я кружусь с молодым человеком, лицо которого мое воображение нарисовать не удосужилось. Мутное пятно перед глазами, придерживающее меня за талию. Ладно, сойдет и так. И тут мой взгляд выхватывает из толпы лицо самого прекрасного мужчины, которого я когда-либо видела. А что, правдоподобно. Алекс стоит в компании разодетых щебечущих девиц, не отходящих от него ни на шаг. Стоп. Как же он умудрится в таком окружении меня заметить? Или мы перед танцами так наотмечались, что я в пьяном угаре растолкала всех этих расфуфыренных красоток и якорем повисла на шее впавшего в ступор Алекса? Представив, сколько же надо было выпить, чтобы дойти до такого состояния, я почувствовала тошноту. Нет. Столько я не выпью. Да и вряд ли принц стал бы поддерживать со мной отношения после такого-то знакомства. Начну с начала.

Откуда взялись эти девицы? Не дожидаясь моего появления, они принялись наперебой закрывать ему глаза ладонями. Все равно не так. Из окружения зазывных улыбок и многообещающих взглядов ему меня никогда не заметить. И вообще, что на выпускном балу делают все эти фифы?

Начну с начала. Скучающий Алекс в обществе друга. Так намного лучше. Итак, скучающий Алекс в компании друга тоскливо рассматривает кружащийся хоровод выпускников, с грустью вспоминая изящных придворных красавиц. Собеседник в попытке хоть как-то растормошить принца, находит все новые и новые объекты для насмешек. С точки зрения утонченного кавалера, это должно быть выглядело весьма забавно. "Смотри, как сутулится, эта дылда. А как забавно морщится во-он та девчонка, когда этот зануда в очках наступает ей на ногу. А этот напыщенный недоросток – наверняка уже представляет себя выдающимся волшебником. А вот эта, что так таращится на тебя, даже ничего – миленькая. Если ее одеть, как следует, может быть даже сойдет за симпатичную". "Забавная", – лениво цедит Алекс, скользнув по мне взглядом. Мысли его заняты совершенно другим – эта нудная церемония с нелепыми танцульками, на которой он вынужден присутствовать в качестве официального представителя дворца, отвлекла его от…. Даже думать не хочу, от чего он отвлекся! Это я-то забавная?!

Так, я не знаю, до чего додумаюсь! Эй, сердце, может быть, ты подскажешь, как было дело? Словно в ответ на мою просьбу, в груди противно заныло, а перед потемневшими от боли глазами появился яростный взгляд и сверкающая полоска металла, направленная в мою грудь. Некоторое время я пыталась отдышаться, хватая воздух открытым ртом. Никогда не думала, что лечить склероз – столь неприятное занятие. Пожалуй, я постараюсь меньше пользоваться подсказками внутренних органов. Интересно, если бы я попросила помощи у печени, результат был бы такой же?

Не получается со встречей, попробую предположить, как развивались события дальше. Что я делала после нашего знакомства? Жила тут? Я обвела комнату внимательным взглядом. Ни книг, ни украшений, ничего личного, что хоть как-то говорило о моем пребывании здесь. Будто я только сегодня вошла в эту дверь. Сколько времени прошло после того самого бала? Да и что я делала все это время? Совершенно непонятно. Так, зайдем с другого края. Как долго я училась? Судя по пафосному названию, дело не обошлось краткосрочными курсами. И после всех этих лет я, не задумываясь, бросила все (знать бы еще, что именно), чтобы устроиться в уютном благополучии дворца и морочить голову принцу? Да если бы я была такой, то со счастливым визгом ответила бы согласием. Он и признание закончить не успел бы. Может быть, мне предложили работу во дворце? Сплошные вопросы. Эй, печень, может, ты подскажешь? Я приготовилась к еще одному болезненному озарению, но эта мерзавка лишь ехидно булькнула в ответ не переваренным салатом. Вот и спрашивай их после этого!

В дверь настойчиво постучали. Похоже, тихий звук, который я упорно игнорировала, занятая своими размышлениями, означал чье-то желание почтить меня своим присутствием, и нервы настойчивого посетителя уже на пределе. Может, поиграть в глухоту еще некоторое время? Пожалуй, не стоит. После великодушного разрешения войти, в комнату робко зашла совсем юная девочка с небольшой коробкой в руках. И что же она принесла такого, ради чего стоило столь упорно ломиться в двери? Коробка заняла место на прикроватном столике, и из нее сначала появилась кружевная рубашка – по всей видимости, ночная, а вслед за ней штук пять платьев, повисших прямо в воздухе.

– Распаковывать и остальную одежду? – робко поинтересовалось юное создание.

Я обалдело покачала головой. Девушка восприняла это как отрицание, и, притворившись невидимкой, исчезла. В такую коробочку влезло столько барахла? Да в нее и одна ночнушка вместится с трудом! Хотя, почему меня это удивляет? В конце концов, меня окружают сплошные колдуны и ведьмы.

Может быть, попытаться пойти на разведку? Самостоятельно изучать дворец – глупость несусветная. А вот выбраться наружу было бы неплохо. И что мне это даст? Боюсь, мне лишь придется лишний раз убедиться, что за мной неусыпно следят. Уйти далеко мне не удастся, а сама попытка только докажет, что я им не доверяю. Я и сама толком не могу сказать, почему уверена в том, что меня обманывают. Всего лишь мелкие нестыковки и несуразности. Нет, как мне ни хочется немедленно бежать, делать хоть что-то, придется притвориться спокойной и послушной. Это совсем нелегко, просто ничего не делать, когда сердце рвется от обиды, а на глаза накатывают злые слезы. А ведь даже заплакать нельзя – если за мной наблюдают, то даже это вызовет подозрение. Я решительно скинула с себя платье прямо на пол. Потянулась к перчаткам, и тут же раздраженно одернула руку – я снова забыло, что это за "украшение".

Натянув тонкую кружевную рубаху, будто простую сорочку, я на цыпочках подошла к двери. Было бы смешно предполагать, что колдуны будут подглядывать в замочную скважину, думаю, у них есть более совершенные способы шпионить. Но, не отказывать же себе в мелочном удовольствии посмотреть предполагаемому наблюдателю в светлы очи и пожелать ему добрых снов под моей дверью? В коридоре маячила темная фигура в длинном плаще – человек сосредоточенно изучал несуществующую роспись, которой можно было бы украсить белую стену. Но, бросать свое интеллектуальное занятие и кидаться желать мне спокойной ночи, он пока не спешил. В раздражении я хлопнула дверью. Ну конечно, замков здесь предусмотрено не было! Что мне теперь, всю ночь шарахаться от каждого шороха? Или понадеяться на коридорного? Ну, уж нет! Я понимаю, что здешняя мебель была предназначена для другого, но и для постройки баррикады вполне сгодится. Подперев двери креслом, а для надежности еще подтащив и стол, я плюхнулась на кровать с чувством выполненного долга. Нежный цветочный аромат, которым слабо пахла подушка, заставил сладко зевнуть. Вроде бы его не было, когда я валялась здесь в первый раз. Эта ленивая мысль была последней, перед тем, как мои веки тяжело сомкнулись, и я провалилась в темный колодец сна.

Каждый сам выбирает, что станет для

него правдой, а что нет. Не пренебрегай возможностью

делать выбор осознанно, тогда правдой

будет становиться все, что тебе нравится.

Макс Фрай.

Сумрачные деревья, освещенные холодным светом магических фонарей, мучительно пытались дотянуться до неба изогнутыми в судороге бесполезных усилий ветвями. Свет далеких звезд терялся в вершинах крон, безнадежно проигрывая творению человеческого разума. В безразличном свете этих искусственных солнц было мало романтики, и только глупые мошки, восхищенные возможностью вплотную приблизиться к недосягаемому, стайками кружили вокруг них.

Алексу, бесцельно бредущему по ночному парку, временами казалось, что он сам превратился в одну из бесплотных теней, переплетающихся под ногами. Он не спал уже вторые сутки, но нервное возбуждение не позволяло сонливости взять верх над усталым телом. Мысли тяжело ворочались в голове, будто огромные рыбы в тесном аквариуме. Да и сам он двигался словно в толще воды – даже для того, чтобы сделать вдох и выдох, приходилось прилагать некоторое усилие. Но это даже к лучшему – все внимание сосредотачивалось на простых действиях, не позволяя думать ни о чем другом.

– К тебе уже можно подойти, не опасаясь за свою жизнь? Знаешь, с тех пор, как ты лишился силы, стал в гневе еще опаснее, чем прежде – если раньше ты всего лишь мог под горячую руку превратить человека в таракана, сейчас дело обстоит гораздо хуже. Таракан может убежать и переждать бурю под плинтусом, а воскрешать кучку пепла, оставшуюся после твоих грозных взглядов, не научились еще даже самые могущественные колдуны.

Лениво обернувшись, Алекс поджидал приближающегося Микаэля, разглядывая удлиняющуюся с каждым шагом тень, перечеркивающую законченный узор ночного кружева.

– Что тебе? – говорить не хотелось, присутствие друга заставляло снова окунуться в дневную суету, а убаюканная усталостью совесть вновь ощерилась злыми колючками.

– Не психуй, я объяснить тебе хотел…

– Что объяснить? Что идея с яблоком не твоя? Я это и сам прекрасно знаю. Прости, но силенок у тебя сейчас не больше, чем во мне. Ты яблоко не только заколдовать, со стола спереть не сможешь, – в голосе явно сквозил ядовитый сарказм.

– Ну, вот и я о том же, – несколько обескуражено признался Микаэль.

– И кто же это так постарался? – в вопросе совершенно не чувствовалось любопытства, силы, необходимые чтобы ссориться и выяснять отношения подали в отставку, даже кипящий внутри гнев превратился в тяжелую вязкую кашу.

– Когда я явился с докладом о вашем возвращении и рассказал о нашем плане…

– О твоем плане, – перебил Алекс.

– О моем плане, – покорно согласился Микаэль. – Знаешь, я впервые видел, как хохочет твой отец. Мне даже страшно стало. Он сказал, что единственное, чему ты научился, общаясь с девушками – вовремя, а, главное, быстро расстаться.

– Неплохое умение, я рад, что его оценили, – в сухих словах не было и намека на радость.

– Меня отправили готовить встречу. О яблоке я сам узнал, когда вы уже были в городе. Это был приказ, а приказы твоего отца не обсуждаются, ты и сам это знаешь.

– Знаю. Хотя это тоже не лучшая идея. Возможно, я не большой мастер очаровывать девушек, но врать умею еще хуже. Она не слишком-то верит в мои слова. Быть может, ей и удалось внушить влюбленность, но это не мешает ей задавать вопросы о своем прошлом.

– И что ты ей наплел?

– Мне не слишком хочется пересказывать свою ложь еще раз. Достаточно того, что мне пришлось рассказать об этом отцу.

– Просто, ты мог бы сказать ей, что вы любовники. Когда я не нашел тебя в твоих покоях, то решил, что остался у нее…

– Я и так чувствую себя последней скотиной, – Алекс чуть поморщился. – Знаешь, она сама спросила, о чем-то в этом роде. И, чтобы ответить "нет", мне потребовалось приложить некоторые усилия – соблазн был слишком велик. Так что, видимо, во мне сидит мелкий подлый человечек, которому приятна вся эта ситуация. Мне пришлось объяснить ему, что если она в первую же ночь поймет, что ее обманывают, вряд ли мне удастся и дальше продолжать эту игру.

– А ты полагаешь, что она могла эта понять? – Микаэль заинтересованно взглянул на друга, но тот лишь пожал плечами, хмуро разглядывая блестящие камешки, устилающие дорожку. – Да брось ты, в каждом мужчине есть такой человечек. И нет в нем ничего ни мелкого, ни подлого – здоровое желание затащить симпатичную девчонку в постель. Не мучайся. Ты мне вот что скажи: я не получил никаких распоряжений, как вести себя дальше.

– И не получишь.

– Твой отец решил исключить меня из игры? – ужаснулся Микаэль.

– Нет, он сам не собирается больше принимать во всем этом участия. Сказал, что уже помог там, где действительно требовалось его вмешательство, а теперь дело за нами.

– Это с яблоком, что ли?

– С привидением.

– Ты о той сумасшедшей бабке из дома леди Мейтэль? – Микаэль просиял от собственной сообразительности. – И что, он уничтожил старуху?

– Нет. Как ни странно, но ему это не удалось – бабка оказалась не так проста, как казалось на первый взгляд. Но я даже рад этому. Но весь дворец теперь запечатан – внутрь ей не проникнуть.

– А что со Спутником?

– Мне пришлось с ним поговорить.

– Надеюсь, это было не слишком сложно. Чуть припугнуть и…

– Пришлось припугнуть. Он меня порядком удивил, этот мальчик-фей. Когда я пригрозил ему подвалом и даже смертью, на него это совершенно не подействовало. К счастью, он не слишком осведомлен в деталях – стоило сказать, что от его болтливости пострадает Аля, и он тут же растерял всю свою заносчивость.

– В твоих словах не чувствуется радости. Ты победил – тебе удалось убедить этого мальчика, не прибегая к насилию, отчего же столько пессимизма?

– Мало чести от победы любым путем.

– Поэтому ты ходишь по парку, будто и сам превратился в привидение, и стены дворца не пускают тебя внутрь?

– Знаешь, что сказал мне отец? – Алекс как будто и не услышал замечания друга. – Способность пожертвовать собой ради дела – это, конечно, весьма возвышенно и благородно. Но весьма попахивает мальчишеской придурью. Но, сказал он, последние мои действия позволили ему, наконец, поверить, что выбор Преемника не был ошибкой. Без раздумья жертвовать жизнью и судьбой людей, которых ты не считаешь виновными, если это требует дело – вот, что самое сложное и главное из умений правителя. Наша игра, с точки зрения обычного человека, может казаться аморальной и даже подлой, сказал он мне напоследок. Но на мне ответственность за всю страну. И все равно, что эта девочка оказалась в центре событий не по своей воле. Он, как и я, попытался бы первым делом уничтожить и ее, и Спутника. Но, так как это невозможно, есть всего два способа контролировать ее действия. И, вероятно, тот, что предложил ты – лучший. Мы не знаем всех возможностей Радужной Сферы. Есть шанс, что нам не удалось бы удержать ее в самой крепкой темнице. Она должна оставаться здесь и по возможности – по доброй воле.

– Видишь, я был прав, – голос Микаэля дрогнул от едва сдерживаемого самодовольства. Похвала правителя, пусть даже переданная таким образом, ему весьма польстила.

– Возможно.

– И, что ты собираешься делать дальше?

– Сделаю все, чтобы она приняла мое предложение.

– Предложение? Ты собираешься заключить с ней сделку? Не собираешься же ты снять Ограничитель? Не безумствуй, неизвестно, что произойдет, если ты снимешь ее "перчатки" – так она, кажется, называет это "украшение"?

– Я предложил ей брак, – в голосе Алекса прозвучал вызов, приправленный изрядной долей иронии.

– Брак? Я не ослышался? – Микаэль тщательно всматривался в глаза друга, выискивая хотя бы намек на улыбку. – Ты собираешься жениться на безродной девчонке? Если это шутка, толкни меня – у меня в последнее время появились проблемы с восприятием твоего юмора.

– Я не шучу. К тому же, она вовсе не безродная девчонка. Ты, наверное, забыл, она – владелица Радужной Сферы, почти богиня.

– Ты не можешь жениться на ней! Ваше родовое проклятие…

– Нет никакого проклятья. Все это выдумки.

– Все равно, ты сошел с ума. Жертвовать своей жизнью… От тебя никто этого не требует. Эта девчонка и так будет твоей.

– Наверное, я еще не совсем усвоил правила, необходимые правителю, – усмехнулся в темноту Алекс. – Кроме того…

– Что?

– Не важно. Я принял решение и не собираюсь ничего менять. Ты жаждал распоряжений? Слушай внимательно – мне нужно несколько девушек примерно того же возраста, что и Аля. Они будут изображать ее подруг. Не могла же она за все то время, что якобы живет здесь, не обзавестись парой-тройкой подружек. Они должны будут следить, чтобы в то время, когда меня не будет рядом, к ней никто не приближался.

– А как же я?

– Можешь показаться на глаза, чтобы примелькаться, но пока ни слова, ни о каких желаниях. Ты меня понял?

– Понял. Что-то еще, Ваше Высочество?

– Да, – Алекс пропустил мимо ушей фиглярство друга. – Глаз не спускай со Спутника. Не думаю, что он так запросто отбросит попытки просветить подружку о настоящем положении вещей.

– А может легче его – того? – Микаэль сделал выразительный жест возле шеи.

– Никто не знает, какая связь существует между Спутником и его хозяйкой. Всем известно, что, в конце концов, крылатый лев будет принесен в жертву. Но только по воле его хозяйки. Я боюсь, это и есть следующий шаг, чтобы расстаться с человеческой сущностью и стать богом. Не стоит рисковать там, где можно обойтись мирными методами.

– Скажи лучше, что тебе его жаль.

– Мне его жаль. Тебе стало приятней от этого признания?

– Нет. Ты ведь не изменишь своего решения. Зачем оставлять ему свободу? Наши подвалы достаточно глубокие – там ему не будет грозить никакая опасность.

– Он уже успел показаться ей на глаза. Она даже подарила кошель с артефактами. Что прикажешь делать, если ей взбредет в голову увидеть этого мальчишку? Прости, дорогая, подожди, пока его приведут из подвала? Не ленись. Я не думаю, что наблюдение будет слишком сложным – он и так растерян и запуган. Показать, что он под наблюдением, и парнишка смирится.

– Уговорил, – тяжелый вздох, вырвавшийся из груди Микаэля, свидетельствовал не столько о согласии с приведенными доводами, сколько о понимании, что продолжать спор – совершенно безнадежное мероприятие. – Согласен, только и ты выполни мои условия.

– Чего тебе? – лениво протянул Алекс, не в силах оторваться от хоровода мотыльков, кажущихся в голубоватом свете фонаря его волшебным продолжением, созданным специально, чтобы зачаровывать романтически настроенных зрителей.

– Иди-ка ты спать. Посмотри, на кого ты стал похож – несвежий покойник, да и только! С такой рожей только девушек очаровывать!

– Иду, – неожиданно весело рассмеялся Алекс, – а то ты обвинишь меня, что я специально стараюсь ужасно выглядеть, чтобы отлынивать от обязанностей.

– Обязательно скажу. А чтобы не отлынивал – провожу до спальни, даже колыбельную могу спеть, если тебе это поможет.

– От твоей колыбельной можно заработать бессонницу на всю жизнь – слышал я, как ты поешь!

– Хорошо, петь не буду, – покладисто согласился Микаэль. – А что ты все головой вертишь?

– Мне пришла в голову мысль: из дворца мы старуху изгнали, но где-то она должна находиться?

– Ты думаешь, она где-то здесь? – Микаэль встревожено покрутил головой.

– Не знаю, я ее не видел. Возможно, она вернулась в дом леди Мейтэль – теперь он полностью в ее распоряжении. Ладно, действительно пойдем.

Темные силуэты скрылись за поворотом. Некоторое время никто не нарушал вечернюю суматоху ночных созданий.

– Ну, что, все слышал? – Воздух возле старого кряжистого дерева сгустился белесоватым вечерним туманом, по странной прихоти имеющий человеческие очертания. Еще несколько секунд, и марево оформилось в несколько неуклюжего парня, голова которого пряталась в тени дерева со странным белым шарфом на шее, развевающимся из стороны в сторону, несмотря на полное отсутствие ветра.

– Это ужасно, – горестно вздохнул Айлери, обращаясь к своему шарфу.

– Я предупреждала тебя, что он негодяй.

– Да, он, конечно, негодяй, как ты говоришь, но…

– Но, очень обаятельный негодяй – ты это хочешь сказать? – в голосе, раздавшемся с шеи фея, послышался нескрываемый сарказм.

– Я не то хотел сказать, бабушка. То, что он делает, конечно, некрасиво, но он совершает все это не ради удовольствия. Он считает, что другого выхода нет. К тому же, ему это все самому не нравится.

– Ты его еще пожалей. Бедненький, такое развитое чувство долга, что он готов ради него на всякую пакость.

– Ну, я совсем не это хотел сказать, – не на шутку смутился парень.

– Ладно, – смягчилось привидение, – что ты хотел сказать, я и без тебя поняла. А вот понял ли ты, что они сказали главное?

– То, что обо всем этом знает Властитель Темных Земель? – робко ответил Айлери. Удивительно, но, разговаривая с бабкой, он все время чувствовал себя нерадивым учеником, забывшим выучить урок.

– Глупости, все, что творится в Темных Землях делается только с ведома Правителя. Гласное оно или негласное, это уже зависит от важности дел.

– Тогда не знаю, – ему стало так стыдно, хоть плачь.

– Они проболтались, что перчатки, сдерживающие силу Али, можно снять, вот, что в этом разговоре для нас главное, – тоном учителя, уставшего от беспросветной тупости ученика, сказала старуха.

– И, правда! – ну, как же он мог пропустить такую важную деталь.

– То-то же! Что делать с памятью, решим потом – нет такого заклятия, которого нельзя было бы разрушить. А вот перчатками займешься ты. Не думаю, что тебе запретят рыться в книгах. Обуяла мальчика жажда знаний – достойно всяческих похвал. А если сможешь, подружись с колдуном, которого приставят за тобой присматривать – может, чего любопытного узнаешь. И не кривись ты так, они с нами не лучше поступают. И вообще, что ты все ерзаешь? Кусты вон, неподалеку, не бойся, я подглядывать не буду.

– Та, я не это, – засмущался Айлери. – Есть очень хочется. Обед уже, когда был…

– Во проглот! – восхитилась старуха. – Я раньше-то думала – это лев в тебе столько жрать просит, а ты и в человеческом обличье – прорва ненасытная. А может, тебя неправильно заколдовали? Вдруг лев – это и есть твой истинный облик, а человеком ты только притворяешься?

– Не-е-е, – протянул Айлери, с жадностью вгрызаясь в бутерброд, внезапно оказавшийся в руке, – у меня мама и папа, и братья, и сестренка, и все люди. Так что львом я родиться я никак не мог. И вообще, злая ты. Вот Аля понимала – у меня молодой растущий организм, поэтому мне хорошо питаться надо, – фей опустил на "шарфик" укоризненный взгляд.

– Ладно, дитятка, не обижайся, – голос бабки неожиданно стал серьезным. – Я на глаза никому показываться не буду. Никому, значит, и тебе тоже. Так что если выйдешь из дворца и меня не увидишь, не надо бегать с видом потерянного теленка и звать меня. Ты жуй, жуй, сейчас расскажу все, что мы будем делать…

Если человеку мешает жить только ореховая скорлупа, попавшая в ботинок, он может считать себя счастливым.

А. Линдгрен

Утро началось с копошения под дверью. Проснувшись от легкого подергивания ручки, я с удовольствием наблюдала за развитием событий. Кто-то навалился на дверь всем телом, но выстроенная мною баррикада даже не пошевелилась. Приглушенные толстым деревом женские голоса приобрели визгливые нотки. На препятствие, внезапно возникшее на пути, их обладательницы явно настроены не были. Смирившись с невозможностью проникнуть в комнату без приглашения хозяйки, утренние посетительницы перешли к переговорам. Тихий, но настойчивый стук сменился откровенным грохотом, обычно являющийся следствием соприкосновения кулака с деревянной поверхностью, но я даже не пошевелилась. Вместе со мной сегодня проснулась невероятно противная вредина, которую я обычно удерживаю в самой глубине и лишь изредка позволяю показываться людям, да и то лишь маленькими частями. Но сегодня я собиралась дать ей разыграться во всей красе. Не думаю, что мнение окружающих обо мне улучшиться после этой демонстрации, но здравый смысл, хмыкнув что-то невразумительное, отправился досыпать, оставив меня наедине с худшими чертами собственной натуры. Вот и славно, должна же я и с ними когда-нибудь побыть с глазу на глаз.