Текст книги "Радужная Сфера"

Автор книги: Алина Гралева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Угу. Башня серая, а юмор точно черный, – огрызалась я уже для проформы. Все мое внимание было поглощено рассматриванием тонкой светящейся нити в самом центре башни.

Стоило мне подойти к ней поближе, как пол под моими ногами дрогнул. Совершенно невидимая, но вполне устойчивая платформа, на которой я стояла, медленно, но уверенно поднималась вверх. Сообразительные ребята – уже до идеи лифта додумались!

– Айлери, прыгай ко мне скорее!

И где, хотелось бы мне знать, этот недоученный фей нахватался типично кошачьих замашек? Или это внешний вид так действует? Прижав к взъерошенной голове уши и поджав хвост, он смотрел мне вслед расширившимися до предела глазами, но с места не трогался.

– Никуда не уходи, трусишка. А то еще куда-нибудь без меня влипнешь, – рявкнула я. Хотя, со мной-то он в неприятности влипать и начал. Бедняга Айлери! Какой простой и безмятежной была его жизнь до встречи со мной.

Буквально, через несколько секунд я оказалась наверху, хотя поднималась со скоростью обычного лифта. Глянула вниз – все правильно, высота не больше второго-третьего этажа. Я оказалась в круглой комнате без окон, в центре которой было отверстие для "лифта". На выход с лестницы не было даже намека. Хотя, этого как раз стоило ожидать. Прозрачная платформа создавала ощущение, что я стою на воздухе. Зябко поежившись, я с опаской ступила на пол. Ничего, вполне устойчивая поверхность.

– Я уже на месте, все в порядке, – прокричала я вниз.

– Ты уверена? – донесся неуверенный голос, больше похожий на мяуканье испуганного котенка.

– Да. Только здесь никого нет.

Внутри комнаты, и правда, не было ни одной живой души. Хотя, было бы глупо, создав себе преотвратительную репутацию, а для самых настырных – непроходимую лестницу, сидеть столетиями в одиночестве, хихикая над попытками редких дуралеев подняться по грязным, скользким ступенькам.

– А что там есть? – услыхав, что в засаде не скрывается злобный чародей, поедающий за завтраком конкурентов-фей, трусливый лев заметно повеселел.

– Ничего. Только картины на стенах. Портреты. Зря ты со мной не пошел – может быть, чему подучился бы.

Десятки картин в больших прямоугольных рамах, из которых, будто из окон, на меня глядели лица. Молодые и старые, мужчины и женщины, хмурые и насмешливые, они словно ловили мой взгляд. Лишь одно "окошко" было пустым – совершенно белое полотно, неизвестно зачем обрамленное рамой, вызывало резонное недоумение.

– Ничего там не трогай! – бедняга Айлери едва не сорвался на визг.

– Ты чего такой психованный? С такими нервами только смотрителем в музее работать. "К полотнам близко не подходить, руками не трогать – это шедевры мирового искусства. Идите на концерты рок-звезд и хоть на тряпочки их порвите!". Остался внизу, так не командуй!

– Это не просто картины, – уже совсем безумным голосом взвыл парень. – Это – зеркало призыва!

– И кого из них можно вызвать, духов предков? – скривилась я, но сама благоразумно отступила назад.

– Каких духов? Ты что, совсем не соображаешь? Можно вызвать того, кто изображен на портрете. А там кроме колдунов быть никого не может.

– Так это же здорово! Значит, мы притащились сюда не напрасно! – с преувеличенным энтузиазмом гаркнула я. Не надо же хоть как-то отомстить за "не соображаешь".

– Ты, что и правду собираешься вызвать колдуна? – плаксиво заныл фей.

– Угу. Самого злобного и страшного. Подскажи только, как это делается.

– Ни за что, – злорадно ответствовал наш не шибко смелый представитель кошачьего племени.

– Ну и ладно, сама разберусь.

Втайне посмеиваясь, я пошла по кругу, выбирая портрет посимпатичнее. Почему-то я решила, что с женщинами связываться не хочу. Если колдуны, и правда, не отличаются сговорчивостью, то женщины по стервозности переплюнут всех мужиков вместе взятых. Стариков даже рассматривать не буду: я на опыте успела убедиться в правдивости высказывания, что мудрость не всегда появляется с возрастом – иногда старость приходит одна. Коктейль склероза, маразма и колдовства что-то не кажется мне слишком приятным. Буду искать мужика постарше Айлери – надеюсь, не нарвусь на очередного недоучку.

Задумчиво переходя от портрета к портрету, я по кругу обошла всю галерею, пытаясь выпытать у собственной интуиции, с которым из волшебников можно иметь дело. Иногда эта дама дает вполне дельные советы. "Может этот?", – как-то очень вяло и нерешительно пробормотал внутренний голос. Так нечестно! Мне нужна точная подсказка, а тут шепчут что-то нечленораздельное. С таким же успехом я могла и наугад ткнуть. Голос обиженно заткнулся. Но, других предложений не поступало, и я решила таки остановиться на выбранной кандидатуре. Темноволосый парень постарше Айлери. Веселые глаза оттеняют густые ресницы. Пухлые губы изогнуты слегка ироничной улыбкой. Чем-то напоминает Бандереса. В общем, типичный дамский любимец. Рискну.

Я уставилась на картину, пристально изучая нарисованный облик. От меня к портрету устремилась уже знакомая нить. Сейчас я чувствовала себя рыбаком, подсекающим крупную добычу. Удастся выудить рыбку или сорвется?

Портрет подернулся легкой дымкой, и внутри меня полыхнуло ликование – клюет! Непроницаемый туман, закрывающий "окно", вышел за пределы картины, заставив меня опасливо попятиться, уступая свободное пространство. Еще минута, и передо мной стоял тот самый парень, изображение которого только что украшало стену. Правда, настроение у него сейчас было отнюдь не радостным.

Виновато понурив голову и потупив глаза, он говорил, глядя в пол:

– Я не знаю, как это могло случиться, – он, по-моему, только сейчас он сообразил, что узор на досках несколько изменился. Вскинув голову, он с ужасом уставился на меня. И это грозный колдун, свидания с которым так страшился Айлери!

– Ты кто такая? Где я? – желание во что бы то ни стало вытрясти из меня правду любыми методами столь ярко выразилось на его лице, что я тут же поверила, что он именно тот самый злой колдун, которого боится фей.

– Я – просительница. Ты – в Черной башне, – надеюсь, я не слишком лаконична?

– Более ста лет никто не заглядывал, и теперь, когда я по уши в неприятностях, сюда заносит легкомысленную девицу! Почему тебя угораздило выбрать именно меня? Ты хотя бы представляешь, откуда ты меня выхватила? Я даже думать не хочу, что теперь со мной сделают, – он вперился в меня гневным взглядом.

– Я заплачу, – робко проблеяла я.

– Даже если ты мне дашь все золото мира, это не решит моих проблем, – видимо он все-таки не умеет плеваться огнем или с расстройства забыл о такой возможности, иначе испепелил бы меня на месте.

– А что решит? – вдруг мне удастся ему помочь. Формула ты – мне, я – тебе, обычно дает неплохие результаты.

Колдун посмотрел на меня внимательней.

– В конце концов, ты единственная, кто за сто лет попал в башню, – будто самому себе пробормотал он. – Смотри, – легким движением руки он указал на пустую картину. – Найдешь его и приведешь сюда – выполню хоть дюжину твоих желаний. Совершенно бесплатно, – веско добавил он.

Повинуясь его жесту, на картине проступили очертания мужского лица, сначала едва уловимые, они становились все более четкими. Проявившись, портрет все равно был несколько размытым, но вполне различимым – будто любительская фотография.

– А не легче ли эльфов припрячь? – я попыталась воззвать к здравому смыслу волшебника.

– Было бы так легко: без тебя разобрались бы, – хмыкнул колдун. – Найди его. И доставь сюда хоть в цепях. Живого, – внушительно уточнил он. – Все. Некогда мне болтать. И так…

Не договорив, он шагнул в раму. Рассеялась туманная дымка, и картина отображала прежнее жизнерадостное лицо. Таким только вводить в заблуждение наивных, доверчивых девиц, вроде меня. Знала бы – вместо золота привела бы мужскую часть Академии. Может, выбрали бы кого, а мне надрываться не пришлось бы. Пылая праведным гневом, я с легкостью отбросила тот факт, что золото тащить пришлось Айлери.

Ну, посмотрим еще раз, кого там надо найти. Ага. Так меня и ждали. Картина снова была чиста, как свежевыпавший снег. Вот подлец. Не мог, что ли, изображение оставить? Я-то и лица шапочных знакомых умудряюсь благополучно забыть, а уж мельком увиденный портрет и подавно. Ладно. С какой стати я вообще должна запоминать это лицо? Я что, впрямь буду его искать? Нашли мисс Марпл. Я буду играть по своим правилам. Сейчас вызову другого колдуна, посолиднее. И договорюсь с ним о нормальной оплате.

Воодушевленная собственным решением, я подошла к портрету серьезного пожилого дядечки и сосредоточилась на вызове. Но туман не спешил заволакивать избранный мною портрет. Да и нить, которой я могла вытащить волшебника из где-он-там-был, тоже не появлялась. "Занят, наверное", – подумала я, хотя в глубине души росла паническая уверенность, что больше никого мне вытащить не удастся. Уже не перебирая, я тупо ходила от портрета к портрету, пытаясь вызвать хотя бы кого-нибудь.

– Аля, ты там жива? – донесся снизу жалобный голос Айлери.

И что ему ответить? Прозевала, мол, Аля колдуна и ходить теперь тебе, дружок, в львиной шкуре до конца своих дней? Что-то мне кажется, такая новость его не слишком обрадует.

А может попытаться вызвать того парня, которого ищет волшебник? Вдохновленная идеей, я уселась прямо на пол, сосредоточенно пытаясь дотянуться до человека, изображение которого все еще хранила моя ненадежная девичья память. Но и без того смутный образ будто ускользал из сознания – призрачная тень на белом холсте, а не живой человек.

Не знаю, сколько времени я медитировала таким образом, заработав в результате лишь головную боль. Кряхтя, как старуха, с трудом заставила тело принять вертикальное положение. Онемевшие ноги отозвались на мое решение тысячью злобных мурашек, впившихся в беззащитную плоть. Охая и кляня подлых колдунов на чем свет стоит, я пыталась привести в порядок многострадальные конечности. А ведь мне еще предстоит объясняться с Айлери! Предполагаемое негодование фея моей нерасторопностью было не лучшим стимулом поторапливаться. И я попробовала достучаться к тем колдунам, портреты которых до сих пор обходила стороной. Глухо, как в танке.

Ну и черт с ними! Пора возвращаться. Поди уж, Айлери меня заждался. Может, даже беспокоиться начал. Эта мысль меня почему-то чрезвычайно развеселила – волнующийся о моем благополучии фей, это конечно забавно, особенно после того, как он бросался на меня с мечом.

В последний раз обведя взглядом портреты, я с трудом подавила возникшее желание напакостить, пририсовав колдунам угольные усы и бороды, а на чистом холсте обозначить "здесь была Аля". Сдержав тяжкий вздох сожаления по поводу собственной излишней воспитанности, не позволяющей так "тонко" мстить, ступила на невидимую платформу лифта.

Ой! Что это с нашим феем? Обняв передними лапами сумку с золотом и зарыв в нее как в подушку мохнатую морду, сфинкс, сотрясался в рыданиях. Громкие всхлипывания, эхом отражались от стен, превращая их в хор плакальщиц. Сумка уже насквозь промокла от слез и, мне кажется, под ней уже растекалась небольшая лужица.

Внутри меня вспыхнула волна негодования. Это что, пока меня наверху озадачивают невыполнимыми поручениями, здесь моего личного фея обижают? Сейчас найду этого негодяя… Что я с ним сделаю не знаю, но весьма шумный скандал ему обеспечен – все зависит от того, что он сделал парню.

Присев на корточки, я аккуратно прикоснулась к сотрясающейся спине.

– Что случилось? Кто тебя обидел? – я сама удивилась мягкости своих интонаций.

– Я же говорил ей, что там опасно. А она… – теперь он рыдал во весь голос.

– Сюда еще кто-то приходил? Ну, не рыдай, расскажи толком, что случилось?

– Аля… – рыдания сотрясали мощное тело льва.

Кажется, до меня стало доходить. Я сразу почувствовала себя очень неуютно: мне ужасно неловко видеть, как рыдает такой взрослый парень, но то, что он это делает из-за меня, делало ситуацию особенно неприятной. Я почувствовала, как загорелись щеки и защипало в глазах. Что, стыдно, дорогуша? Довела парня до слез и теперь сама не знаешь что делать?

Я нежно погладила серебристую гриву:

– Айлери, миленький, ну не плачь – все в порядке, – но мои слова, по-моему, его только раззадорили.

– Ее заколдовали, похитили, убили, – скопом вываливал он придуманные ужасы, совершенно не вникая в смысл сказанного.

– Да ничего со мной не случилось, – не выдержав, я попыталась оторвать львиную башку от облюбованной за неимением жилетки сумки.

Ох, и тяжелая же у него голова! Если предположить, что основная масса – это мозги, он должен быть просто гением.

На меня посмотрели совершенно мутные, непонимающие глаза. В них не читалось ни грамма здравой мысли.

– Айлери, очнись, это – я! – встряхнула я гриву.

– Аля? А-а-а-а, – рыдания пошли по новому кругу.

Сфинкс обхватил мои ноги когтистыми лапами, уткнувшись в коленки мокрым носом. Бриджи тотчас же промокли, а в обуви захлюпала влага. Ничего себе запас жидкости в организме! Что еще сказать парню, чтобы утешить, в голову не приходило. Давай-ка вернемся в пещеру – на месте разберемся, как успокаивать льва с неустойчивой психикой.

Но и попав в привычный уют пещеры, парень и не подумал успокаиваться. Как впрочем, отпускать мои ноги и сумку с золотом, в которую он, несмотря на рыдания, вцепился зубами. Надо срочно что-то делать. Как успокаивают неуравновешенных львов, я не знаю, но людям вроде бы неплохо помогает валерьянка. Услужливая память тут же подсунула образ небольшого пузырька со скромной этикеткой. Я с сомнением глянула на подрагивающую от не прекращающихся рыданий тушку. Маловато будет такого флакончика на этакую зверюгу. Согласуясь с моим желанием в рекордные сроки победить истерику, появилась огромная чашка и десятка два пузырьков. Слив их содержимое в емкость, я засунула туда свой любопытный нос. Фу! Гадость, конечно, редкая, будем надеяться, хоть полезная. Запрокинув голову безропотно-послушного льва, я влила в раскрывшуюся пасть содержимое чашки.

Машинально сглотнув, сфинкс поднял на меня мутные от слез глаза.

– Еще.

Еще, так еще. Не представляю, как может понравиться такая мерзость, но о вкусах не спорят. Может это проявление шока.

Я соорудила еще одну кружечку жидкости весьма специфического запаха, которую лев вылакал с явным удовольствием.

– Ты живая! – расплылся сфинкс в широчайшей улыбке.

– Наконец-то дошло! – буркнула я. Широчайшая улыбка хотя и радовала, но будила воспоминания о зубастиках в фильмах ужасов. Все-таки когда он плачет, хотя бы не видно шикарных клыков, более подходящих саблезубому тигру, а не льву.

– Я так счастлив, я уж и надеяться перестал… Ик! – стыдливо прикрыв лапой рот, из которого вырвалось икание и, видимо убежденный, что я сама поняла, на что же он перестал надеяться, сфинкс от полноты чувств полез целоваться. Ну, конечно же, не рассчитал усилий, в результате чего я восполнила пробел в знаниях относительно твердости мраморного покрытия пола. Твердое, зараза!

Совершенно не обращая внимания на мою недовольную физиономию, лев прошелся шершавым языком по моим щекам.

– Аля, родненькая, я так рад! – продолжал он издевательство над моим лицом, глядя на меня совершенно счастливыми глазами.

С каких это пор я стала ему родненькой? Да-а, парень не на шутку переволновался. Хорошее все-таки лекарство валерьянка! Только что рыдал, света белого не видя, а спустя каких-то сорок пузырьков – совсем другой человек. Тьфу ты, не человек, но это уже не важно. Он, каков красавец: улыбка до ушей, хвост виляет, окосевшие глазки светятся совсем уж неземным огнем. Красота!

Стоп. Окосевшие глазки? Да он же пьян! В дюпель, в дым! Словно подтверждая мою мысль, сфинкс бухнулся на спину, раскидав лапы во все стороны, и заорал дурным голосом.

– Мяу! – огласилось радостным воплем наше жилище.

И с чего он успел так налакаться? Я подозрительно поднесла к носу чашку, из которой отпаивала депрессивного фея. Может, лекарство делают на спирту? В нос шибанул специфический запах валерьянки. Поморщившись, я убрала сосуд подальше. Если даже там и есть алкоголь, я его унюхать не в состоянии.

А собственно, что тут не понятного? Хоть Айлери и заколдованный человек, но что ни говори, в настоящий момент – он самый настоящий лев. То есть – кот. А сочетание кота с валерьянкой… Да что далеко ходить – вот оно, наглядное пособие для тех, кто не имел счастья лицезреть эту смесь – гасает, как угорелый. Надоело валяться на полу и теперь носится по пещере, пытаясь запрыгнуть на стену. А уж звуки, вырывающиеся из его глотки, и вообще не имеют ничего общее с человеческой речью.

И как же лечат возбужденных котов, упившихся валерьянкой? Никогда не слышала. Пожалуй, я больше не буду испытывать на бедном парне лекарственные препараты своей родины. В конце концов, он уже и так стал жертвой моих необдуманных экспериментов. Буду терпеть, что бы он ни сотворил.

Терпеть оказалось не так просто. Когда льву пришло в безумную от незнакомой фармакологии голову подраться с барельефами на стене, гнусные вопли раззадорившегося кота стали просто невыносимыми. Спасибо родному человечеству, придумавшему беруши. Боюсь, без них я бы не выдержала.

Как только я заткнула уши, отгородившись от какофонии, устроенной разбушевавшимся другом, голос подал желудок. Хотя, вполне возможно, что он давно пытался обратить на себя внимание, но в этом шуме его требования просто не были слышны. Все правильно. Уже давно миновало время ужина, а про обед мы умудрились благополучно забыть. Может еда успокоит расшалившегося льва? Побольше мяса, и он сыт, доволен и тих? Попробую.

Стол с едой сфинкс воспринял, как очередную игрушку, созданную доброй мной для увеселения резвящейся кисы. Я едва успела схватить облюбованную тарелку. Все остальное в мгновение ока оказалось на полу. "Побольше мяса" взлетали в воздух, изображая птичек. Началась настоящая охота. Вслед за мясом и столовыми приборами в ход пошло золото из сумки, нещадно разодранной легким движением шаловливого коготка. Время от времени фей поворачивал ко мне умильную морду, вопрошая, знаю ли я, какая я хорошая и как сильно он меня любит. И когда только успел? Вопросы он задавал таким оглушительным рычанием, что не спасали никакие затычки.

Когда, в результате дикой охоты был съеден последний кусок мяса, бесследно исчезли и осколки посуды, и живописные разводы соуса на полу. Это позволило забыть о надвигающейся темной тенью перспективе уборки, и с большей снисходительностью смотреть за проделками расшалившегося котенка.

Эта вакханалия продолжалась еще часа два. Как только мне удалось убедить друга хоть немного убавить звук, от затычек я благополучно избавилась. Уютно устроившись на кровати с поджатыми ногами, я комментировала происходящее весьма ехидными замечаниями и дельными советами по устройству максимального бардака. Лев вошел во вкус и старался выполнять рекомендации с наибольшей точностью. Закончилось это безобразие так же неожиданно, как и началось. С полного разбегу въехав в золотую гору, сфинкс зарылся в нее с головой и внезапно затих. Я обеспокоено приподнялась: не случилось ли с парнем чего. И тут же облегченно плюхнулась обратно: из кучи доносился здоровый мужской храп, свидетельствующий лишь об одном – котик наигрался и теперь благополучно заснул. Ну, пора и мне баиньки. Что там день завтрашний нам готовит?

Мне снилось, что я дома в окружении любимых игрушек, которыми завалена моя кровать. Приоткрыв глаз, я увидела кусочек серебристого меха моей плюшевой мышки. Надо же, не снится. Кончиками пальцев погладила нежную шелковистую шерстку. Какая она все-таки приятная! Умеют же сейчас делать игрушки. Мышке моя ласка тоже понравилась, и она замурлыкала низким басом, изредка порыкивая от удовольствия. Мышка, мурлыкающая басом?! Это же вроде не кошмар…

Распахнув глаза, я попыталась рассмотреть, что же происходит на самом деле. Тяжелая лапа, перекинувшись через меня, сразу избавила от всех сомнений. Понятно – спать на золоте нам не понравилось и, благо размеры кровати позволяют, утомившиеся от шалости коты решили перебраться на мягкое. А как же, спрашивается, моя девичья честь? Пока ленивые спросонья мысли спорили, стоит ли устраивать скандал, все решилось без моего участия. Сфинкс, видимо, тоже проснулся и, сообразив, где находится, попытался тихо и незаметно исчезнуть.

– Ну, уж нет, дружок, – я успела схватиться за ухо, – Стоять.

– Стою, – лев вытянулся в струнку уже на полу, вот только ухо, зажатое моими цепкими пальчиками, перетягивало голову в сторону кровати. – Я не виноват. Я сам не помню, как оказался на твоей кровати. Это все проделки вчерашних колдунов, – заныл Айлери под моим суровым взглядом.

– Не надо мне рассказывать сказки и валить все на злых волшебников. А что не помнишь – верю. Пьянствовать меньше надо! Ладно, замяли, – смягчилась я под жалобным взглядом фея. – Вообще-то я и сама виновата – незачем было давать тебе незнакомые медикаменты. А насчет колдунов мы с тобой еще поговорим. Я вчера многого не поняла, а ты, вместо того, чтобы помочь разобраться, сначала поливал золото слезами, в надежде, что оно прорастет, а потом бесился, словно расшалившийся котенок. А сейчас – завтракать.

– Так что там с колдуном? – даже не пытаясь казаться вежливым прочавкал из-под стола Айлери.

Я удобно устроилась с чашкой чая и горячими круасанами, а фей, сославшись на то, что за столом ему, видишь ли, сидеть неудобно, с не меньшим комфортом умостился на полу с окороком. Его молодой львиный организм, оказывается, давно забыл о съеденном вчера мясе и требовал повышенную дозу съестного. За рассказом мы успели расправиться с завтраком. Внимательно выслушав мое повествование, Айлери пустился в объяснения:

– Изредка, в качестве уплаты за услугу, волшебник может потребовать ответную "любезность". Это и будет оплатой за выполнение желаний. Если же после оплаты, какой бы она ни была, чародей не сможет выполнить желания – его накажут. Вплоть до лишения магических способностей, в зависимости от степени гнева клиента, ну, само собой разумеется, если у него есть определенные связи. Но, чаще всего – лишают лицензии на год-другой. Хотя, это тоже наказание не из приятных. Если чародей не слишком богат – за это время и разориться без заказов можно. А то, что ты не смогла вызвать никого другого – так и должно быть. Раз ты выбрала чародея, с которым решила иметь дело – будешь общаться только с ним. Общество защиты прав волшебников приняло особый указ на этот счет. Разве что поменяешь злого колдуна на доброго фея. Но, честно говоря, я не знаю никого из наших, кто смог бы решить наши с тобой проблемы, – он чисто по человечески пожал плечами, еще больше растрепав и без того лохматую гриву.

– И что же нам теперь делать? Ведьма, правда, еще что-то говорила про Ледяные Чертоги…

От такого предложения Айлери едва не подавился.

– Только ненормальный мог посоветовать тебе такое. Это само сосредоточие зла. Это… – по моему, парень просто захлебнулся. Надеюсь, от негодования, а не от куска мяса, попавшего не в то горло.

– Но ты и меня считал всемирным злом, а сейчас вот общаешься, и ничего страшного, – робкие возражения тихо умерли под непреклонным упрямством фея. Да, предубеждения – самый сильный аргумент в умах многих людей. Бороться с предрассудками – неблагодарное занятие. Жизнь положишь, будешь считать, что победил, а, в конце концов, выясниться, что оно все так же живо, только приняло иную форму. – А как выглядят это твое сосредоточие зла? Вдруг, придется столкнуться. Надо же знать, что это – те самые Чертоги. А то, я по неведению попрусь в самую пасть этому вашему злу, – маленькие женские уловки еще никому не помешали. Как говорят не мытьем, так катаньем.

– Ты, правда, не собираешься их искать? – подозрительно покосился на меня сфинкс. И получив в ответ отрицательное мотание головой при очень честно выпученных глазах, вздохнул: – Чертоги ты ни с чем не перепутаешь. Название говорит само за себя – они ледяные. Огромная гора чистейшего льда, внутри – холодные безжизненные хоромы, в которых ожидают пришествия хозяина артефакты, способные разрушить мир. И самый страшный из них – Радужная сфера. Чертоги появляются раз в несколько столетий, и попасть туда могут лишь призванные сферой для вызова Хозяина волшебники. В общем, и не думай об этом.

– Не думаю… – где-то на задворках сознания робко постучалась умная мысль. Но ее подружки, безуспешно пытающиеся предложить хоть какой-то выход из ситуации, нагло не позволяли мне обратить на нее внимание. Почему, позвольте спросить, все умные мысли такие скромные? Да, они возвращаются, когда их нахальные товарки уже спят, но обычно толку от этого уже мало. Вот и эта – постучалась и обиженно нырнула куда-то под мозжечок. Видимо, пошла изучать рефлексы.

– Может Богу помолиться? – в голосе звучало столько неуверенности, будто парень и сам считает свое предложение абсурдным.

– А у вас еще и бог есть? – признаюсь, это заявление меня ошарашило. – Зачем волшебникам бог?

– Ну, не у всех. Только – у добрых. Колдунов он обходит вниманием, – в словах было столько явственной гордости, что я подавила невольную улыбку.

– Только что-то в твоем предложении маловато уверенности.

– Ну, во-первых – ты не местная, и Бог просто может не услышать твоей молитвы.

– А во-вторых? – мне уже стало любопытно. Чего-то он явно не договаривает.

– Во-вторых… – фей снова запнулся. Посверлил меня жалобным взглядом, но решился таки закончить мысль: – Даже если тебя услышат – не факт, что помогут. А если помогут… Видишь ли, Бог считает, что помощь надо заслужить. Поэтому может послать такие испытания, что сам рад не будешь, что обратился за помощью. Вот наказать провинившегося – это легко, – какая, знакомая история! Наверное, боги всех миров и народов отличаются одинаково мерзким характером.

А зачем нам какой-то бог? Вот уж склероз, пардон – девичья память. У меня ведь есть знакомая писательница, а она круче бога – она демиург этого мира. Сама меня сюда затащила, пусть сама ломает голову, как вытаскивать. Эй, где ты там прячешься?

– Стаська! – грозным голосом воззвала я к потолку.

Но он был глух и безразличен к моим призывам. Неужели она и правда компьютер на переустановку программы отдала? Плохо дело. Это надолго.

У меня появилось странное ощущение. Такое бывает, когда чувствуешь чей-то пристальный взгляд. Вроде бы как и невесомое, но совершенно явственное чувство. Такое ни с чем не перепутаешь. Стася?

Тоненькая нить наподобие тех, что так беспардонно выхватили меня сначала из самолета, а потом из пещеры, деликатно пыталась обратить на себя внимание. Ух-ты, какая вежливая! Умеет же когда захочет. Может потому, что она одна?

Именно эта нить и создавала беспокоящее меня ощущение назойливого взгляда. Кто-то еще воспылал желанием со мной пообщаться? Делать все равно нечего. Мыслей, достойных внимания, не приходит ни мне, ни Айлери. В данном случае вполне уместна поговорка: "Одна голова хорошо, а два сапога – пара". А ждать очередного сеанса связи с подружкой тупо сидя за столом – тоже не выход. Будем заполнять страницы романа собственными необдуманными поступками. Возможно, это быстрей приведет к развязке. Одна надежда, что в качестве главной героини меня не ждет преждевременная трагическая гибель в середине повествования.

Я ухватилась за нить и позволила ей увлечь меня за собой.

И куда меня занесло в этот раз? Включите свет! Не видно же ничего. Сзади раздались приглушенные ругательства, общий смысл которых можно высказать одной простой фразой: "Ну, кто так строит?". Мне и самой приходилось стоять, согнувшись: в затылок и спину острыми гранями упиралось что-то каменное. А бедный Айлери, которого я как всегда утянула за собой, видимо более близко ознакомил свою голову с неровностью местной архитектуры. Нора какая-то. И кто меня мог сюда позвать? Надеюсь не белый кролик? Вообще то в Алисы я уже по возрасту не гожусь. И, льщу себе, что и наивности у меня слегка поменьше. По крайней мере, экспериментировать с собственным ростом не собираюсь.

– Ты все-таки пришла! – в хриплом голосе невидимого собеседника, или все-таки собеседницы было столько нескрываемого восторга, будто она призывала того самого бога, о котором мы недавно беседовали, а он взял и явился собственной персоной.

– Ну, пришла, – надеюсь, ворчливые интонации не оскорбят столь милую восторженность?

– Умоляю, спаси его! – Глаза немного привыкли к темноте, и я различила белую руку, указывающую на пол.

Я присела на корточки и нащупала неподвижное тело. Цепкие зубки сфинкса ухватили меня за пояс, оттаскивая назад. Где-то в отдалении послышался грохот.

– Уходите! – в отчаянии вскрикнул голос, обладательницу которого я так и не рассмотрела.

То приглашают, радуются, а не успеешь познакомиться с хозяевами – тут же гонят. Странное у людей понятие о гостеприимстве. Но звуки, нервирующие всех присутствующих кроме недвижимого объекта на полу, все больше напоминали недружелюбный и даже агрессивный рев разъяренного зверя совсем не маленьких размеров. Что-то мне не хочется здесь больше задерживаться.

– Может, пойдешь с нами? – не в моих привычках бросать человека в беде, если есть возможность смыться вместе.

– Уходите. Он уже не сможет причинить мне вреда. Спаси его…

Ты должен стать мне родной матерью.

Ты будешь уговаривать меня выпить горькое

лекарство и обернешь горло теплым шарфом.

А. Линдгрен

Ну, вот мы и дома. Как все-таки хорошо выпрямиться в полный рост, не рискуя разбить голову. И что за добычу нам так упорно навязывали? Один командует "найди его", другая умоляет "спаси его". Надо посмотреть хоть на один экземпляр "его" раз уж притащила его с собой.

Лучше бы я не делала этого. Рядом раздался шум падения о-очень большого тела. Ума не приложу, как я сама-то умудрилась не грохнуться в обморок. Наверное, просто не поверила, что такое может быть с живым человеком. Привычка к экранным ужасам сделала свое дело – в отличие от Айлери, не подающего признаков жизни, у меня всего лишь потемнело в глазах.

Передо мной лежало тело обожженного мужчины. Причем, обожженного – слишком мягкое определение тому, что я сейчас видела. От лица почти ничего не осталось. Особенно пострадала правая половина. Обугленные кости, кое-где покрытые почерневшими лохмотьями плоти и зияющая темной пустотой глазница – все, что там осталось. Впрочем, левая половина выглядела не многим лучше – черная короста, прикрывающая левый глаз, отметала всякую надежду на его сохранность. Вздувшаяся пузырями красно-багровая кожа, с потемневшими краями не могла принадлежать человеку. Правая половина тела представляла собой не менее печальное зрелище. Оголенные ребра и кости того, что раньше было рукой, заставляло задуматься, как же этот человек еще жив. Но, судорожно вздымающаяся грудная клетка подтверждала именно этот неимоверный факт. Как лечат ожоги, я не имела абсолютно никакого представления. Хватало и того воспоминания из школьного курса, что это очень, ОЧЕНЬ больно.