Текст книги "Святое дело (СИ)"

Автор книги: Алик Затируха

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

  Рыжий клоун равнодушно, чуть ли не позёвывая, говорит:

  – А чего её измерять? Уж сколько раз прежними вождями меряна-перемеряна.

  Белый клоун назидательно возражает:

  – Инвентаризация – дело серьёзное, коллега. Товарищу Скалину для порядка всё равно надо бы проверить и длину стены, и количество кирпичей в ней. Наш человек – он такой: если ему приспичит, он и кремлёвскую стену по кирпичику растащит.

  Вождь НПБУ всё больше убеждается в нежелательном для него развитии представления, но все попытки разобраться с креплениями, удерживающими его в седле, безрезультатны.

  А шпрехшталмейстер продолжает читать опись:

  – Кремлёвские башни – 20 штук. На пяти из них имеются рубиновые звёзды. Будете, товарищ Скалин, пересчитывать башни и проверять наличие на них рубиновых звёзд?

  Товарищ Скалин прошипел что-то непонятное и даже замахнулся на шпрехшталмейстера и клоунов.

  Рыжий клоун всё так же мало заинтересован в происходящем:

  – А чего их пересчитывать? Куда эти башни денутся?

  Белый клоун снова не согласен с коллегой:

  – А для порядка и тут надо бы проверить. Башни-то, может, и стоят на своих местах, а вот рубиновые звёзды на них... Наш человек – он такой, ему и рубиновые звёзды на кремлёвских башнях отвинтить ничего не стоит.

  Шпрехшталмейстер продолжает:

  – Оружейная палата и алмазный фонд. Тут к общей описи придано специальное приложение с полным перечислением содержимого оружейной палаты и алмазного фонда. Будете, товарищ Скалин, проверять по этому приложению?

  Товарищ Скалин выкрикнул что-то грозное, но непонятное, а потом зло плюнул в сторону шпрехшталмейстера и уполномоченных Кремля.

  – Тоже не станете? Ну, как знаете.

  Шпрехшталмейстер продолжил читать инвентаризационную опись. Товарищ Скалин не выражал никакого желания пересчитывать и проверять кремлёвские дворцы и монастыри.

  ...– Царь-пушка – одна. Калибр – 890 мм. Ей придано 4 ядра. Каждое весом 1970 килограмм. Будете, товарищ Скалин, осматривать Царь-пушку и пересчитывать ядра?

  Рыжий клоун усмехается:

  – А чего её осматривать? Калибр что ли изменится?

  Белый клоун опять возражает:

  – Саму пушку можно, наверное, и не проверять, а вот ядра... Наш человек – он такой: хоть сколько будет весить это ядро, а наш человек, если захочет, найдёт возможность стащить его и сдать во вторсырьё. Надо бы товарищу Скалину для порядка пересчитать эти ядра.

  На Чубчика всё более неконтролируемые эмоции седока никак не действовали, его аллюр не менялся

  – Царь-колокол, – продолжает торжественную читку шпрехшталмейстер. – Вес колокола – 202 тонны. Вес осколка – 11,5 тонны. Будете, товарищ Скалин, завешивать хотя бы осколок?

  Рыжий клоун всё так же меланхоличен:

  – А чего его завешивать? Попробуй утащить 11,5 тонн.

  Белый клоун и тут не согласен:

  – Да, одиннадцать с половиной тонн – серьёзный вес, но наш человек – он такой...

  В этот момент товарищ Скалин взревел так, что даже Чубчик на какие-то секунды сменил аллюр:

  – Пошли к чертям собачьим, сволочи!

  А шпрехшталмейстер спокоен:

  – Кстати, о чертях. Как же в таком древнем историческом месте, как Кремль, и без чертей. Правда, идя навстречу пожеланиям церковного руководства, эту нечисть в Кремле называют не чертями, а барабашками. Но ни черти, ни барабашки в инвентаризационную опись не входят.

  Рыжий клоун презрительно говорит:

  – Да какая нынче в Кремле нечисть! Одно название. Выродилась – хоть ты чертями её назови, хоть барабашками. Разве сравнить её с той, что была в прошлые времена? Взять, например, хоть бы того чертягу или барабашку по кличке 'Провокатор', который на одном историческом партсъезде похулиганил. Все страницы в отчётном докладе генерального секретаря перетасовал. А товарищ генсек, читая доклад, даже не заметил этого и такой нескладухи наговорил, которая до сих пор анекдоты порождает. Так и не поймали 'Провокатора'. А уж каких только ловушек на него органы не ставили.

  Белый клоун замечает:

  – И тут вы, коллега, не правы. И нынешняя кремлёвская нечисть вовсе не присмирела. Например, довольно часто на стенах Дворца съездов появляется аршинными буквами написанная угроза: 'Пощады не будет никому – вашему поколению ещё придётся пожить при коммунизме!' Тоже нешуточные облавы устраивают в подвалах дворца на этого хулигана, а поймать так и не могут.

  Какое-то тихое недоумение от происходящего слышно только на тех местах, где сидят ближайшие соратники товарища Скалина и 9 'б'.

  Ведущий представление провозглашает:

  – Если товарищ Скалин с презрением отказывается от инвентаризации даже таких символов Кремля, как его стена и башни, алмазный фонд, царь-пушка и царь– колокол, значит, он отказывается от вхождения в Кремль, а, значит, и от вхождения во власть. В таком случае мы предлагаем вам, уважаемые зрители, запасной номер нашей программы. Поменяйте декорации.

  Униформисты меняют макет Спасской башни на ворота с надписью – 'Бутырка'.

  Шпрехшталмейстер объявляет:

  – Этим номером нашей программы станет генеральная репетиция вхождения товарища Скалина туда, где и подобает пребывать человеку с такими людоедскими намерениями.

  Рыжий клоун равнодушно говорит:

  – А чего его репетировать – вхождение в Бутырку. Никакой инвентаризации там товарищу Скалину проводить не придётся. Больше, чем положено любому заключённому, он не получит.

  Белый клоун не согласен:

  – Не скажите, коллега, не скажите. Надо бы всё-таки отрепетировать вхождение товарища Скалина в Бутырку. Как правильно войти в камеру? Как вести себя там с сидельцами разных мастей и разного авторитета? Как не нарваться на грубый физический контакт с охраной?..

  Мы с Васей дали условный сигнал шпрехшталмейстеру. Тот ловко произвёл какие-то манипуляции с креплениями, удерживающими товарища Скалина в седле, Чубчик встал на дыбы, и товарищ Скалин неуклюже упал на манеж.

  Ограду арены ему было не перелезть, пришлось-таки метнуться к 'воротам Бутырки'.

  И вот тут в цирке впервые раздались громкие, продолжительные аплодисменты, а потом и крики: 'Верной дорогой идёте, товарищ Скалин!'

  Рейтинги радио– и телепередач о генеральной репетиции вхождения товарища Скалина во власть были даже выше, чем у премьерных цирковых представлений со всеми звёздами манежа...

  ...– Да, финал буффонады получился замечательным. Вождя Народной партии с большевистским уклоном сдуло не только с цирковой, но и с политической арены. Навсегда сдуло. Политики, убитые смехом, не воскресают.

  – И это представление, как и всё наше святое дело, стало возможно только благодаря вашему спонсорству, Николай Алексеевич! – торжественно, как и поручили мне Вася с Моней, отрапортовал я нашему благотворителю.

  – Ваш выбор меня в этом качестве стал для меня честью, которой я буду гордиться всю жизнь.

  Вася спросил:

  – А кто были зрителями этого представления, кроме наших актёров, верхушки НПБУ и 9 'б'?

  – Зрителем стал самый разный народ – от известных академиков, писателей, композиторов до простых рабочих, крестьян, уборщиц...

  – А как вы их отбирали? – спросил Моня.

  – Поиски были совсем не трудными. Даже людоедский режим не смог оставить уничтоженных им людей совсем без потомков. А их особенную, обострённую память не стереть и всем следующим векам.

  Вася вежливо, как-бы не настаивая на ответе, заметил:

  – Насколько мы знаем, Николай Алексеевич, ваша семья тоже сильно пострадала в те времена.

  – Только такой пример: брат моего деда, как и дед – потомственный крестьянин, после 17-го года уехал в Америку и быстро стал там одним из тех фермеров, которые кормили своим трудом полмира. А вот дед остался в России и какое-то время продолжал исправно крестьянствовать в той же деревне. И вот за то, что вёл хозяйство слишком исправно, был объявлен кулаком и вместе с семьёй изгнан из своего дома. После долгих дорожных мытарств, они, вместе с другими деклассированными, как тогда говорилось, элементами оказались на острове посреди широкой сибирской реки. И выброшены были на тот остров эти сотни людей без всякой еды, крыши над головой, какой-либо утвари или инструментов. И потом – никакой помощи. На острове начался каннибализм. Большевики доказывали людоедский характер своего режима буквальным образом.

  Помолчали. Потом я спросил:

  – С зародышем нового людоедского режима мы с вашей помощью, Николай Алексеевич, как будто, справились. А как, по-вашему, сделать его невозвратным во веки веков?

  – Все конституции мира в первых своих строках провозглашают, что держателем и вершителем власти является народ. По-моему, во всех конституциях тут же обязательно должно быть продолжение: 'И народ, если он не дурак, ни в коем случае не должен допускать к власти фашистов, большевиков и религиозных фанатиков'.

  Моня поощрительно улыбнулся:

  – Так с 'дураком' и оставлять в конституциях это положение?

  – Да, так и оставлять. Народ не запоминает вылизанных формулировок. А вот с 'дураком' он лучше усвоит, как вершить свою власть...

  ...– Ну, вот, – облегчённо сказал я друзьям, когда мы покинули гостеприимный дом Николая Алексеевича, – сделали мы своё святое дело. Не дали вылупиться из нашего нынешнего отечественного сора новому вождю с большевистским уклоном.

  А вот Моня сомневался, что можно ставить точку в этом богоугодном деле:

  – А Варвара Печенегова из 9 'б'? Девица имеет все задатки большевистского вождя. Далеко пойдёт и других поведёт к светлому будущему, если не остановить.

  Я тут же согласился с Моней:

  – А чего бы нам тогда, пока находимся в нужном тонусе, не сделать ещё одно святое дело – заняться Варварой Печенеговой?

  – Ну, называть и это дело святым – много чести для этой девицы, – проворчал Вася. – Достаточно будет назвать жёсткой профилактикой.

  – Отлично, Вася! Так и назовём, – не возражал я. – Но придётся придумать содержание этой жёсткой профилактики.

  У Мони нужная идея была уже наготове:

  – Тут ничего изощрённого придумывать не надо. Надо только будет как можно быстрей выдать Варвару замуж. Сколько ей – 16-17 лет? Уже можно.

  – И выдать как можно удачней, – добавил я необходимый элемент в скороспелое замужество Варвары. – Чтобы быстренько нарожала кучу детей и не только напрочь выкинула из головы всю революционную дурь, но и фыркала от одного лишь упоминания о политике.

  – А с рядовым составом из 9 'б' что делать? – спросил Вася.

  – Если 9 'б' и без вожака всё-таки сунется на баррикады, то весь класс следует показательно выпороть на школьном дворе на торжественном построении всех учеников, – не церемонился с 9 'б' Моня. – Разве что начальные классы не выводить на эту экзекуцию.

  – Ого! – удивился Вася такому строгому наказанию.

  – А почему 'Ого!', – я не посчитал наказание, предложенное Моней, очень строгим. – Вот если и всех нижних чинов 9 'б' уже сейчас переженить и выдать замуж – вот это было бы 'Ого!' Вот это было бы действительно слишком жестокое наказание для рядовых юнцов-революционеров. А для некоторых – и пожизненное. Чай, мы не изверги.