Текст книги "Святое дело (СИ)"

Автор книги: Алик Затируха

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

  – Выходит, по-нашему эту девицу можно назвать Окончательная Резолюция, – хмыкнул я, но было мне совсем не весело. Имена в этих краях даются уже повзрослевшим людям. Берутся они не с потолка. Ими точно и красноречиво определяется характер человека.

  На моё счастье Окончательная Резолюция выбрала товарища Хилых. Он был видный мужчина.

  И двух дней было бы довольно, чтобы понять: негуманно теперь выковыривать майора Лукишу из этой среды. Осиротеет без него этот клочок джунглей. И Ваньки, и солдатики без отца родного останутся. А строить здесь социализм Фронту и навек породнившемуся с ним военсоветнику недолго осталось – патроны на исходе. Поэтому, почти перестав уговаривать майора Лукишу возвратиться на родину, товарищ Хилых отдался жаркой африканской страсти. Скоро для того, чтобы уединиться, парочка стала выбирать уже не растущие рядом с деревней кусты, а всё более отдалённые места, и даже такие, которые на карте майора Лукиши считались уже потерянными для ФСС.

  Иван Иванович, наблюдая за этим бурным романом, молчал и только то ли осуждающе, то ли сочувственно качал головой.

  Скоро выяснилось, что это было сочувствие. Ожидаемое им свершилось – однажды к тому шалашу, в котором мы с товарищем Хилых обитали, подошла вся семейка Окончательной Резолюции с ней самой на переднем плане.

  Товарищ Хилых был поставлен перед выбором: или он должен поступить как честный человек, или... Содержание альтернативного 'или' майор Лукиша точно переводить не стал. Но даже из его намёков стало понятно, что в этих краях бесчестный человек, чтобы от него была хоть какая-то польза, просто съедался.

  Товарищу Хилых надо было как можно быстрей драпать из Освобождённой зоны. Ну и мне заодно с ним.

  Но так просто драпануть не получилось бы.

  – Сами вы это сделать даже не пытайтесь, – предупредил нас майор Лукиша.

  – Что, моя соблазнительница готова грудью своей перекрыть дорогу? – хорохорился товарищ Хилых.

  – Грудью бы ладно, но у неё не тот характер, – быстро поменял настроение товарища Хилых майор Лукиша. – Как-то раз Петька стал её щупать. Так она привязала его к дереву и уже взялась за гранатомёт, да на Петькино счастье я рядом оказался. Насилу отбил я тогда его...

  Стали разрабатывать план, как покинуть Освобождённую зону без погонь за нами с гранатомётами. Наконец Иван Иванович придумал:

  – Для этого вы должны будете принять участие в рейде нашего продотряда по окрестным селениям. Толку от него будет мало, предыдущий прошёл совсем недавно, но ради вас организую внеочередной.

  ...Военный советник сказал перед неровным строем бойцов ФСС несколько оправдывающих предстоящую акцию слов. Рядом с ним, делая страшные глаза тем, кто невнимательно слушал, стоял вооруженный до зубов Петька. Неподалеку, внимая отцу, застыли с открытыми ртами все Ваньки со своей маманей. Окончательная Резолюция встала прямо напротив товарища Хилых. Гипнотизирующий взгляд ее повелевал: 'Принеси мне в подарок самую жирную курицу!' А в пугливых ответных зырканьях товарища Хилых читалось: 'Как же-как же! Принесу я тебе курицу – вот вам и совместное ведение домашнего хозяйства. И тут уж точно от жениховства не отвертишься'.

  ...– А вот отсюда уже можно выйти на большую дорогу и быстро добраться до ближайшей цивилизации, – проинструктировал нас майор Лукиша в последней из деревень, подвергшихся набегу продотряда. – У себя там доложу, что вы удрали... Подранками.

  – Ох, и достанется вам, Иван Иванович, от Окончательной Резолюции за то, что упустили меня, – уже веселился товарищ Хилых.

  – Ничего-ничего, моя хоть и просто Резолюция, но сумеет постоять за меня.

  Из этого на удивление откровенного признания стало окончательно понятно, что свою офицерскую и мужскую честь майор Лукиша давно передоверил защищать супруге. И такая защита была надёжней любой другой.

  Прощаясь и обнимая друг друга, Иван Иванович и я даже прослезились.

  Но всё-таки покидал я Африку с лёгким сердцем. И потому, что оставлял Ивана Ивановича Лукишу в надёжных руках, и потому, что не удалось товарищу Хилых заманить на большевистские баррикады этого хорошего в общем-то мужика, который ни семью свою не бросает, ни солдатушек своих.

   А у товарища Хилых не наблюдалось каких-то душевных недомоганий по другой причине. Курицу Окончательной Резолюции он не дарил, стало быть, совместного хозяйства с ней не вёл, поэтому считал себя свободным от каких-либо обязательств перед ней, её многочисленной роднёй и вообще перед всем ФСС.

  ... Такой же непростой обратный путь – добираемся с товарищем Хилых до Москвы.

  Я первым стучать на него не буду. А вот удержится ли он? Ведь для стука на меня у него есть убедительная причина: я, автор идеи, и словечка своего не вставил в его уговоры майора Лукиши взойти на баррикады родины.

  Лучшая оборона – наступление.

  – И всё-таки нехорошо у вас с этой барышней получилось, товарищ Хилых. Очень нехорошо. Какую тень вы бросили на НПБУ, на всех соотечественников майора Лукиши, на всю Россию.

  Сказал я это таким тоном, что гарантированным будущим доносом считать мои слова было бы преждевременно. Так, для острастки: мол, будет и у меня чем поразвлечь товарища Скалина, если приспичит.

  Сработало:

  – Вы уж, пожалуйста, не рассказывайте у нас об этом... об этом сиюминутном увлечении... скорее -досадном недоразумении...Вот ведь угораздило. Надышался что ли чего-то возбуждающего в этих проклятых джунглях...

  Буду понимать этот лепет как заключение договора о ненападении друг на друга во время нашего отчёта о поездке.

  ... Собрание, на котором нам с товарищем Хилых предстояло отчитаться о своей командировке, проходило в узком кругу верхушки НПБУ. И в этот раз товарищ Томина не была приглашена на него. Не было на собрании и Мони, он на радиостанции готовил очередную передачу 'Эхо 17-го'.

  Как всегда, начал собрание первый заместитель руководителя партии товарищ Букин.

  – Как вы знаете, товарищи, только что завершены две очень важные командировки наших партийных соратников. Первым попросим отчитаться товарища Василия.

  Вот и товарищ Букин вслед за своим руководителем стал называть Васю только так – товарищ Василий. Так частенько называли своего друга и мы с Моней. Но мы-то это всегда делали с иронией, намекая на его прошлые партийные заблуждения. А вот почему товарищ Скалин таким образом выделил Васю из нашей компании и стал называть его так же, как звали верного помощника первого вождя большевиков? Наша с Моней работа по обособлению Васи от нас и его приближению к товарищу Скалину даёт результаты? Или Вася и сам по себе с большей убедительностью, чем мы с Моней, олицетворяет собой большевика? А как это возможно? Олицетворять своим внешним видом и поведением, например, быдло – это понятно как, тут особого мастерства не требуется. Помятый, побитый, харкнул кому-нибудь под ноги, обматерил кого-нибудь – вот и всё олицетворение. А вот как олицетворять собой большевика? Надо будет пересмотреть революционные фильмы.

  Товарищ Букин напомнил присутствующим:

  – Товарищ Василий мог выбрать по своему усмотрению любых слушателей первых радиопередач 'Эхо 17-го' и узнать об их впечатлениях о прослушанном. И как справедливо заметил товарищ Скалин, выбора лучше того, который сделал товарищ Василий, и представить трудно. А этот выбор -экипаж крейсера 'Аврора'. Точнее -его матросы. Вот о том, как отнеслась эта аудитория к первым передачам 'Эхо-17', – об этом нам сейчас и расскажет товарищ Василий. Пожалуйста, – товарищ Букин жестом предложил Васе начать своё выступление.

  Вначале Вася рассказал о том, как руководствуясь наставлениями товарища Скалина, смог пробраться в матросские кубрики 'Авроры'. Как тепло был там встречен, когда матросы узнали, представителем какой партии он является.

  ...– Они тут же принесли мне с камбуза двойную порцию макарон по-флотски и две кружки компота. А потом все вместе, и, не побоюсь этого штампа – затаив дыхание, слушали передачу 'Эхо 17-го', посвящённую как раз роли легендарного крейсера в 17-м году.

  – Я, как и многие присутствующие здесь товарищи тоже прослушал её с большим интересом, – вставил своё весомое слово товарищ Букин. – Считаю, что очень удачным и политически грамотным был частый переход в этой передаче от 'Авроры' на современность, на партию НПБУ, на упоминание товарища Скалина, как руководителя современных большевиков. Продолжайте, товарищ Василий.

  Вася продолжил рассказывать, с каким вниманием матросы 'Авроры' слушают 'Эхо 17-го'.

  ...-Из огромного числа радиопередач, среди которых много очень соблазнительных для молодых людей, они сразу выделили и полюбили нашу.

  – Выходит, товарищ Рабинович хорошо знает своё дело, – товарищ Букин, настороженно глядя на товарища Скалина, всё-таки рискнул сделать такой вывод первым.

  У Васи начало проявляться ораторское вдохновение:

  -...У матросов очень боевое, я бы даже сказал – наступательное настроение. Вы, говорят, товарищ комиссар, поторопите партию. Пора переходить к решительным действиям. Руки чешутся пальнуть, наконец, из нашей легендарной шестидюймовочки...

  Вася, как мы и договаривались, был на стороне тех, кто проповедовал силовой захват власти НПБУ.

  Товарищ Букин, помня, что мы трое, сами себе назначив строжайший испытательный срок, пока даже членами партии не являемся, спросил с некоторой строгостью:

  – Это вы сами, товарищ Василий, предложили матросам называть себя комиссаром?

  – Ну что вы, товарищи, я бы не посмел. Это они, без всякого намёка с моей стороны, выбрали такое обращение.

  Пользуясь подходящим случаем, к общению подключился товарищ Хилых:

  – Видно, соскучились наши люди по таким обращениям – 'товарищ', 'комиссар'. А есть в экипаже 'Авроры' такие, кто категорически не приемлет наши идеи?

  – Категорически не приемлет наши идеи корабельный поп, – доложил товарищ Василий. – Ну, этого следовало ожидать.

  Как товарищи Букин, Хилых и остальной руководящий состав НПБУ каждый раз без ошибки догадывались, что слово хочет взять товарищ Скалин, – это мне до сих пор было непонятно, но молчаливая пауза начиналась в нужный момент.

  Закурив и сделав несколько неторопливых затяжек, товарищ Скалин спросил:

  – А рея, товарищ Василий, на легендарном крейсере имеется? Когда его хозяевами снова станут революционные матросы, им не надо будет сходить на берег в поисках фонарного столба для этого попа?

  Ни у меня, ни у Васи всё ещё не получались такие же угодливые хохотки, как у товарищей Букина и Хилых. А товарищ Хилых, хохотнув, посчитал нужным ещё раз доказать свою необходимость в обсуждаемом вопросе:

  – А что с офицерским составом 'Авроры'? Каким вы, товарищ Василий, нашли его настроение?

  Вася ответил:

  – По рекомендации, данной мне товарищем Скалиным при получении задания, с офицерским составом 'Авроры' у меня не было никаких контактов.

  Товарищ Скалин объяснил свою рекомендацию товарищу Василию:

  – Матросы сами разберутся и с офицерским составом 'Авроры', и с её попом после залпа легендарной шестидюймовки крейсера.

  Товарищ Василий рассказал, что партработу он проводил не только в затемнённом кубрике.

  -... Почти все матросы, несмотря на соблазны мегаполиса, оставались рядом со мной на всё время увольнения на берег, и с жадностью внимали моим рассказам о планах партии...

  А рассказы товарища Василия, судя по его отчёту, были шапкозакидательские. Каждый раз их финалом было противопоставляемое возрождённым врагами народа капиталистическим порокам сегодняшнего дня светлое, чистое коммунистическое будущее. А к такому будущему можно идти только под руководством товарища Скалина.

  ...– С особым интересом матросы слушали о легендарной скромности товарища Скалина, о его неприхотливости к еде, одежде, бытовым удобствам. А когда я рассказал, что одни ботинки он носит пятый год, что чай пьёт только без сахара, что в его кабинете для гостей предусмотрены мягкие стулья, а сам он всегда сидит на простой табуретке, кто-то из матросов воскликнул: 'Да, вот это наш человек! Такой никогда не зажиреет!', а другие тут же чуть ли не хором подхватили: 'Вот она – простота!'

  Председатель НПБУ никак не показал своего отношения к подробностям о его скромности, упомянутым товарищем Василием. А вот его заместители и другие члены президиума поощрительными улыбками и даже хлопками одобрили упоминание и про сношенные башмаки, и про чай без сахара, и про табуретку товарища Скалина, которая обещала вскоре стать главной легендой, подтверждающей скромность руководителя НПБУ.

  Руководитель партии скупыми, но вескими словами одобрил выполнение задания товарищем Василием. Товарищ Букин более развёрнуто и цветисто поддержал это одобрение и похвалил товарища Василия за то, что он, ко всему прочему, находил время и место ознакомить матросов 'Авроры' с содержанием 'Большевистского пламени'. А товарищ Хилых просто обязан был откликнуться на болезненную тему о партийной печати, которая под его руководством почти и не жилец была:

  – Вы поступили очень правильно, товарищ Василий, что во время увольнения матросов разбирали содержание 'Большевистского пламени' в библиотеках, а не в пивбарах и других злачных местах. Ну какое там может быть усвоение этого содержания?

  А, по-моему, измышления Васи о его партработе с матросами 'Авроры' в пивбарах выглядели бы красочней, а главное, правдивей. Есть ли в истории пример, когда даже самому авторитетному агитатору-большевику удавалось заманить революционно настроенных матросов в библиотеку – почитать там первоисточники или содержание актуальных листовок разобрать по полочкам? А вот в винные подвалы и родственные им по ароматам места их и заманивать не надо. Ни одна собака так быстро не найдёт спрятанный кусок аппетитной колбасы, как революционно настроенные матросы – ближайший винный погреб или кабак.

  ... 'Африканский' отчёт поручено было сделать товарищу Хилых. Ну и хорошо, значит первым номером в нашей с ним командировке считается он, с него и спрос.

  То, что руководитель партии во время доклада ни словом не перебил товарища Хилых, было для него нормой. А вот то, что и по окончании отчёта товарищ Скалин ни единым словом не прокомментировал услышанное, – вот это, пожалуй, было плохим знаком для товарища Хилых. Я, как второй номер, добавлять ничего не стал. Моим вкладом в этот отчёт были фотографии – майор Лукиша отдельно и со всей его семьёй; 'ленинская' комната; строевые и стрелковые занятия с личным составом ФСС; Петька, увешанный всеми видами стрелкового оружия; Окончательная Резолюция в юбчонке, которую даже краснофонарные барышни сочли бы слишком смелой...

  Товарищ Скалин вставил очередную сигарету в мундштук, закурил, неторопливо подошёл к тому краю стола, где были разложены эти фотографии.

  – Будем предполагать, что вы, товарищ Хилых, во время всей командировки добросовестно уговаривали майора Лукишу встать в наши ряды, а не отвлекались на что-нибудь другое. Мало ли в джунглях Африки интересного – необычная природа, необычные люди. Всё хочется рассмотреть поближе...– товарищ Скалин взял со стола фото Окончательной Резолюции, -... а то и пощупать.

  Но в окончательном выводе товарища Скалина о нашей командировке африканские страсти не упоминались.

  – Выходит, зря мне рекомендовали этого вояку. Нам такие слабаки не нужны. Пусть этот майор Лукиша по-прежнему плодит детей и ворует кур в Африке, а мы тут и сами справимся со всеми военными вопросами.

   Все присутствующие правильно поняли намёк, и по шустрому предложению товарища Хилых единодушно одобрили назначение военным руководителем партии товарища Скалина. А это делало вооружённое восстание более вероятным событием, чем революция посредством радиопропаганды. Её надо было ещё более оживить.

  Потом я доложил отсутствующему на собрании Моне:

  – А Вася, вопреки нашему с тобой скепсису, всё-таки научился врать. Нет, конечно, всё ещё не так убедительно и высокохудожественно, как мы с тобой, но прогресс очевиден.

  – С вами научишься, – вроде бы пробурчал Вася, но это было наигранное недовольство. Он был рад, что хорошо исполнил свою роль визитёра на 'Аврору', ни на минуту не покидая Москвы.

  – Вот только заскорузлыми политическими и лексическими штампами товарищ Василий злоупотребляет, – заметил я. – '...с жадностью внимали моим рассказам...'; '...имеют под собой веские основания...'; '...вдохновлённые историческими параллелями...'

  А вот Моня поддержал стиль доклада Васи:

  – Так и продолжай, товарищ Василий, так и продолжай, родненький. Заскорузлый штамп на партийных собраниях большевиков куда безопасней высокохудожественных перлов типа 'когда б вы знали, из какого сора...'

  Я подвёл итог пройденному этапу в нашем святом деле.

  – Давайте, друзья, без ложной скромности признаем, что внедрение в НПБУ нам удалось. Пора приступать к следующему этапу – созданию из товарища Скалина настоящего большевистского вождя. А что является главным признаком настоящего большевистского вождя?

  – Культ личности, – хором ответили Вася и Моня.

   – Правильно. Поэтому с помощью и заскорузлых штампов, и высокохудожественных перлов мы должны состряпать хорошенький культ личности товарища Скалина.

  – В самой партии у товарища Скалина и сейчас уже неплохой культ, – считал Вася. – Кто перед ним на цыпочках не ходит?.. Разве что только товарищ Томина, – смущённо добавил он.

  Моня возразил:

  – Это ещё не настоящий культ личности. Это дела внутрипартийные, почти семейные.

  – Вот именно, – подтвердил я.– А мы должны создать всенародный культ личности товарища Скалина. Всенародный!

  – Якобы, – уточнил Вася.

  – Разумеется, – с недоумением встретил я это очевидное замечание. – И основным инструментом создания такого культа должна стать радиопередача 'Эхо 17-го'. Моня, готов этот инструмент к решению стоящей перед нами задачи?

  – Так точно! – доложил Моня.

  ...Официальное открытие 'Светлячка' – вот-вот, а барышни взбунтовались против своего нового политрука, товарища Сивкина. Теперь они со слезами на глазах вспоминали простоватого и беззлобного Пенька, товарища Дыбина. Партия вынуждена была сколотить серьёзную комиссию для проверки жалоб девушек. В неё вошли и мы с Васей. Моня пропадал на радиостанции. Главой комиссии напросился стать товарищ Хилых.

  Когда мы вошли в красный уголок 'Светлячка', там уже сидели девушки, все в одинаковой, почти солдатской, разве что без ремней, униформе. Мы тоже расселись, ждём товарища Сивкина.

  Он вошёл, девушки встали по стойке 'Смирно!', а дежурная, подойдя к нему строевым шагом, отрапортовала:

  – Товарищ полковник, во время моего дежурства происшествий не случилось. Личный состав 'Светлячка' собран на политзанятие по теме: 'Расширение НАТО – ещё один наглый вызов миру американской военщины'. Дежурная – Птичкина.

  – 'Вольно!' – скомандовал личному составу 'Светлячка' товарищ Сивкин и, не обращая должного внимания на партийную комиссию, распорядился: – Вот с вас, Птичкина, и начнём политзанятие. Что вы можете рассказать по этой теме – 'Расширение НАТО – наглый вызов миру пентагоновской военщины'.

  Птичкина, переступая с ноги на ногу, краснела и мямлила. Вызов пентагоновской военщины в её изложении выглядел беззубым и неубедительным, откликаться на такой – прогрессивное человечество смешить. Товарищ Сивкин сердился.

  Нарушая субординацию, первой в происходящее вмешалась товарищ Томина:

  – Что же это вы, товарищ Сивкин, так гайки закрутили? Вам всё-таки не штрафбат поручили...

  Воспользовавшись удобным моментом, девушки, перебивая друг друга, набросились на методы работы своего нового политрука.

  ...– А я как-то не совсем правильно назвала тактико-технические данные танка М-1 'Абрамс'. Всего-то на пару миллиметров ошиблась в толщине его бортовой брони – и меня товарищ полковник тоже оштрафовал, да ещё наряд вне очереди влепил!

  – А я однажды не полно, на его взгляд, раскрыла жандармскую роль 7-го флота США в Тихоокеанском регионе – и меня лишили сразу двух увольнений в город!

  – Пока товарищ полковник 'Весёлую струну' не заменил духовым оркестром, можно было хоть в личное время немного попеть, потанцевать...

  – Развод на занятия и строевая подготовка под гитары и балалайки не производятся! – сказал, как отрезал, полковник Сивкин.

  – При Пеньке хоть журналы мод иногда покупались, а теперь – только 'Красная звезда', 'Советская Россия' и 'Военно-исторический журнал' на всех столах, – продолжали роптать девушки.

  И действительно, на столах лежали только эти периодические издания, героически отбивающиеся в арьергарде прошлого от наступления настоящего.

  ...– Видеотека – одна война: 'Корабли штурмуют бастионы', 'Чапаев', 'Броненосец 'Потёмкин'... Зачем нам надо знать, как корабли штурмуют бастионы?

  – Подбор фильмов, периодическая печать, наглядный материал служат одной цели, – перебил жалобщиц товарищ Сивкин, – прививке вам стабильного чувства патриотизма!

  Наглядным материалом, способствующим прививке барышням стабильных патриотических чувств, служили густо развешанные по стенам красного уголка плакаты – 'Отдание чести военнослужащими', 'Устройство автомата АКМ', 'Полоса препятствий и способы её преодоления'... Особенно много плакатов было посвящено оружию массового поражения и способам защиты от него. Упор делался на действиях сандружинниц в очаге поражения.

  ... – Каждый божий день – политинформации и политзанятия, политинформации и политзанятия! – продолжался ропот сандружинниц. – 'Чтобы на всякие провокационные разговоры будущих гостей из стран-участниц агрессивного блока НАТО у вас всегда были контраргументы...' Да кто из НАТО станет заводить здесь такие разговоры?

  – Потому и не станут, – резко парировал товарищ Сивкин, – что будут знать: политподготовка поставлена у нас на должном уровне. Что здесь на любую политическую провокацию всегда будет найден достойный ответ.

  Дружные реплики девушек показали, что они опасаются не столько политических провокаций от своих будущих клиентов из агрессивного блока НАТО, сколько агрессивной быдловатости своих соотечественников.

  Товарищу Хилых пора было сказать и своё руководящее слово.

  – Правильная политическая ориентация, азы гражданской обороны – это, конечно, полезно, – согласился он, – но не велик ли у вас, товарищ Сивкин, крен в эту сторону?

  – Прежде всего я должен подготовить для государства гражданок, способных в тяжёлую для родины годину...

  -... грудью встать на её защиту, – дерзко перебила полковника одна из девушек, и даже выпятила вперёд свою роскошную грудь.

  – Да уж, Сиракузова, вы встанете! Случись когда-нибудь наше временное отступление, первым, кого увидит здесь неприятель, будете вы, Сиракузова, – с пригласительными билетами в 'Светлячок'.

  – Только для того, чтобы вы, товарищ полковник, ошиблись, я останусь в логове врага вести разведывательную и диверсионную работу.

  – Работу в тылу врага, Сиракузова, вы будете вести известно какую – способствовать полноценному отдыху живой силы противника, предоставляя ему свои специфические услуги.

  – Ну, это вы, товарищ Сивкин, пожалуй, лишку хватили! – сказал один из членов комиссии. – Зачем же уже сейчас видеть в девушках скрытых коллаборационисток?

  – Сиракузова и ей подобные – самый подходящий материал для пятой колонны. Лучше сразу провести среди них предупредительную работу, чтобы потом, перед лицом военного трибунала, не юлили, снисхождения не клянчили!

  – Перехлёст у вас с этой тотальной военизацией, товарищ Сивкин, – решительно заявила товарищ Томина. – Какая-то убогая военизированная форма для всех девушек, казарменное положение, ежедневная сдача норм по разборке автомата и надеванию противогаза, караулы... И почему вы требуете, чтобы девушки в своей переписке и в разговорах с посторонними людьми употребляли для названия этого заведения такое экзотическое обозначение – почтовый ящик 33604?

   – Для повышения дисциплины бордель тоже полезно считать режимным объектом, – вразумлял цивильный народ полковник Сивкин. – Иначе он быстро превратится...

  -... в бордель! – напрашивалась на гауптвахту неугомонная Сиракузова.

  Перепалка личного состава и политрука п/я 33604 вспыхнула с новой силой. Девушки требовали исключить из программы своей подготовки даже упоминания о шанцевом инструменте, тактико-технических данных F-117, альфа– и бетта-излучениях, характерных признаках отравления ипритом, зарином и тому подобных весёленьких материях. Особенно возмущала их необходимость назубок знать основные породы лошадей и лошадиные аллюры, плакаты с изображениями которых бывший инспектор конных заводов тоже развесил на стенах красного уголка п/я 33604.

  – Хоть на какой лошади и хоть каким аллюром скачи, а против 'Абрамса' недолго повоюешь, – делала совершенно верный вывод Сиракузова под одобрительные смешки подруг.

  Но полковник Сивкин наотрез отказывался потакать пацифистским настроениям во вверенном ему подразделении.

  Я первым задал политруку борделя вопрос, который давно напрашивался:

  – А почему вы, товарищ Сивкин, забраковываете всех приглашённых партией кандидаток на место мадам 'Светлячка'?

  – Да как же я буду строить рабочие отношения с такими мадам, если ни одна из просмотренных кандидаток даже о Первой конной армии ничего не знает. А я ведь не требую у них рассказать о всём славном пути легендарного соединения. Достаточно знать дату создания Первой конной, кто был её командующим, какие части в неё входили, какие особенно отличились и на каких фронтах. Так ведь и этого не знают. Да ещё и недовольно фыркать начинают, когда спрашиваешь их об этом. Ничего не знать про Первую конную армию – да как же можно смириться с такой патриотической дремучестью человека, с которым придётся работать рука об руку!

   'Светлячок' мог потухнуть, не успев открыть двери.

  И в этот критический момент товарищ Томина попросила выйти из красного уголка всех мужчин. А запустив минут через пятнадцать всех нас обратно, доложила:

  – Выражаясь бюрократическим языком, мы тут с девушками слушали и постановили...– товарищ Томина заговорщицки улыбнулась барышням, – ...принимая во внимание, что испокон веков лучшие мадам вырастали из питомиц самих заведений, вот что следует сделать. Не нужны 'Светлячку' пришлые, навязанные девушкам мадам. Они прямо сейчас, на глазах нашей комиссии, выберут мадам из своих рядов, и кандидатом их будет Сиракузова. Да, она ещё молода, не без грехов, но дело своё знает, девушки её уважают. Кстати, у неё, оказывается, два высших образования, и с гостями она сможет поговорить не только о поражающих факторах атомного оружия и конских аллюрах.

  Девушки радостными криками сопроводили слова товарища Томиной и стали заранее целовать Сиракузову.

  Из членов комиссии большинство, в том числе и мы с Васей, поддержали это разумное предложение. Но вот её руководитель товарищ Хилых не позволил прямо сейчас провести предложенные выборы.

  – Не будем торопиться. Прежде всего надо разработать регламент отношений между мадам 'Светлячка' и его политруком. Не станут ли два высших образования Сиракузовой причиной её пренебрежительного отношения к политработе товарища Сивкина, закончившего только семилетку?

  – А нужен ли вообще в 'Светлячке' политрук? – негромко спросила вдруг товарищ Томина. – Девушки и без него готовы дать присягу родине, что никогда не изменят ей.

  Барышни дружно заверили комиссию, что все попытки гостей из агрессивного блока НАТО склонить их к измене родине будут с негодованием отвергнуты, а гость-провокатор будет вышвырнут из борделя с волчьим билетом.

  Если вопрос о мадам 'Светлячка' был уже почти решён так, как предложила товарищ Томина, то отдавать без боя своему заклятому партийному оппоненту ещё и политрука борделя товарищ Хилых не собирался.

  – Много на себя берёте, товарищ Томина. Вопрос о мадам и политруке 'Светлячка' будет вынесен на ближайшее заседание президиума НПБУ. Всё, на сегодня работа комиссии закончена, – и товарищ Хилых, резко встав со стула, с очень недовольным видом пошёл к выходу из красного уголка 'Светлячка'.

  Выходим и мы с Васей.

  – Ты куда это? – спрашиваю у друга, который как-то бочком-бочком стал отходить от меня.

  – Тому провожу.

  Вот уже и просто Тома она для него. Интересно, а как она его называет, когда они вдвоём?

  ...На коллективное прослушивание в кабинете товарища Скалина одной из заявленных передач 'Эха 17-го' были приглашены и мы с Васей. Планировался прямой радиорепортаж, который Моня должен был вести с места собрания партячейки НПБУ Н-ского порохового завода.

  ... И вот Моня начал свой репортаж:

  – Дорогие радиослушатели, из конспиративных соображений я буду общаться со своими собеседниками, используя их партийные клички. Наша предварительная беседа с ними показала, что влияние идей НПБУ на Н-ском пороховом заводе уже сейчас намного заметней, чем мы предполагали. Но главное – тенденция. А тенденция – уверенный рост числа работников, симпатизирующих идеям большевизма. Товарищ Капсюль, руководитель заводских партийцев, утверждает, что таких работников немало уже в каждом цеху. Пожалуйста, товарищ Капсюль, подтвердите этот отрадный факт для наших дорогих радиослушателей.

  – Посредством ставшей для нас самой любимой радиопередачи 'Эхо 17-го' я с чувством огромного удовлетворения подтверждаю этот отрадный факт – уверенный рост на Н-ском пороховом заводе числа работников, симпатизирующих идеям большевизма. И довожу до сведения наших дорогих радиослушателей ещё более отрадный факт – на производстве чёрных порохов таких работников уже едва ли не каждый второй. Да, среди ИТР наших единомышленников пока единицы, но так уж исторически повелось: ИТР – те ещё консерваторы. Пока будем нажимать на этих господ нашим крепким большевистским словом, а придёт время, напомним: 'Кто не с нами – тот против нас'.

  – Какое актуальное напоминание. Будем надеяться, что оно будет услышано... По-моему, что-то хочет добавить товарищ Гильза, одна из ближайших помощниц товарища Капсюля.

  – Да, я хочу добавить вот что: так как Н-ский пороховой завод – градообразующее предприятие, то настроения в рабочей среде быстро передаются всем горожанам. И настроение это можно передать так – 'Скоро рванёт!'

  – Товарищ Гильза, а что бы вы могли рассказать нашим радиослушателям о товарище Капсюле, который, с присущей рабочему вожаку скромностью, сам о себе рассказывать отказывается.

  – И я не буду распространяться, а скажу так: матёрый человечище – вот кто такой наш дорогой товарищ Капсюль. И сам рвётся в бой, и других умеет заражать своей боевитостью. За таким – в огонь, в воду, а если потребуется, то и на любые баррикады народ пойдёт.