Текст книги "Путешествие «Космической гончей»"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 46 страниц)

Лорд Клэйн Линнский устроил штаб-квартиру в одной из деревень, находящейся в миле от предместий Голомба – города, в котором правительство создало эвакуационный лагерь. Свой офис он разместил в большом одноэтажном доме, удобно расположенном неподалеку от неширокой грунтовой дороги. Вокруг дома росли высокие деревья, и под их кронами быстро поднялись палатки. В гигантском сарае позади здания можно было спрятать довольно много небольших летательных машин. По другую сторону грунтовой дороги возвышалась многоэтажная гостиница, способная вместить более сотни людей, со столовой, где они могли питаться.

Было организовано круглосуточное патрулирование спасательных шлюпок с корабля Риссов. Обладая ужасающей огневой мощью, они контролировали все подходы к деревне. Дозоры охранников были выставлены на полях и дорогах. Начали прибывать служащие, и с каждым днем их становилось все больше и больше. В основном они прибывали из поместья Клэйна, однако некоторых нанимали на месте.

На второй день Клэйн организовал группу из сотни почтовых авиамашин и был готов приступить к работе. С самого начала он продумал все досконально и не допустил ни одной ошибки. Его огромный опыт помог ему: приступив к действиям, он почти автоматически делал все правильно, практически не задумываясь. Ум его был ясен и тверд чего нельзя было сказать о теле: он все это время чувствовал усиливающуюся усталость. Не обращая на это внимания, он заставлял себя продолжать.

Клэйн написал письмо, снял с него сотни копий и разослал своим сторонникам. Дружеским, но твердым тоном он предложил всем, занимающим влиятельные посты в правительственных органах, предоставлять ему на рассмотрение доклады, которые они готовят для правительства, и переправлять в штаб все получаемые ими официальные приказы и документы. В письме не содержалось никаких прямых намеков на то, что он захватывает функции власти, однако в течение нескольких часов из ближайших провинций начали поступать ответные послания. Примерно три четверти ответивших заявили о безусловном союзе с ним. Остальные тоже поддержали его, но более осторожно.

В тот же день ближе к вечеру в штаб-квартиру прибыло более сотни влиятельных руководителей, чтобы поздравить его с началом конкретных действий и заверить в том, что они будут поддерживать его до самой смерти. Возбуждение и напряженность нарастали с каждым часом.

Поздним вечером Клэйн отправился на отдых и почти мгновенно заснул, но снились ему странные кошмарные сны из его детства. Всю долгую ночь он метался в постели, а утром проснулся с ощущением, будто – совсем не отдыхал. Он вышел из спальни, чувствуя себя совершенно разбитым, несмотря на то, что день только начался.

Оказалось что всю ночь поток послании не ослабевал. Они поступали из более отдаленных районов. Почти каждый адресат Клэйна дал соответствующие рекомендации дюжинам своих сторонников. К одиннадцати часам дня лавина посланий достигла таких размеров, что пришлось задействовать всех служащих, разместившихся в гостинице, и спешно вызвать из поместья дополнительное число клерков.

Клэйн завтракал, уже предчувствуя победу. Со своего места V окна в ресторане гостиницы он видел все прибывающих людей, парящие над деревьями патрульные машины. Тут и там спешным порядком возводились временные постройки: рьяные администраторы осуществляли свою часть намеченного плана.

Вскоре после ленча Клэйн разослал второе письмо, на сей раз адресованное губернаторам, правительственным чиновникам и авторитетным политикам, которые в прежние времена поддерживали его. В отличие от первого оно было составлено по-другому. Сжато и сдержанно он проинформировал получателей о местонахождении своей штаб-квартиры. Заканчивалось послание директивой: «Прошу Вас в обязательном порядке посылать мне дубликаты всех документов, которые Вы направляете Кэлэджу. Надлежит также пересылать письма и документы, получаемые от правительства Кэлэджа, сразу же после снятия копий для местных нужд».

Проницательный человек, надеялся Клэйн, поймет истинный смысл этого послания. Сотни осторожных людей учтут ситуацию и будут действовать в соответствии с личными интересами и убеждениями. Ответ не заставил себя ждать. Через два часа стали прибывать не только письма, но и сами люди. Члены Патроната, губернаторы, военачальники, штабные офицеры, правительственные чиновники – и все это в течение оставшегося дня и весь вечер. Небольшой штаб Клэйна оказался битком набит людьми, жаждущими лично продемонстрировать ему свою преданность.

Спать Клэйн отправился еще более измученным, чем когда бы то ни было после смерти Маделины. Однако проблемы, терзающие его разум на протяжении столь долгих лет, были решены, на вопросы найдены ответы. Ему удалось затронуть жизненно важные струны людских душ. И ему ответили так, как он надеялся. Время настало. Да, время пришло. Для человечества наступил час ожидания…

Спал Клэйн беспокойно и проснулся, пораженный тем что у него еще есть силы заниматься десятками тысяч дел, которые ему предстояли. Все эти люди должны узнать, какую роль они выбирают себе в этой полной звезд Вселенной.

Как только забрезжил рассвет, его офис заполнился плотно сбитой толпой новоявленных союзников, и один из членов Патроната предложил, чтобы Клэйн перевел штаб-квартиру в Голомб, в подходящее по размерам правительственное здание.

– Будет гораздо легче работать там, – убеждал он. – Тем более там уже налажена связь между различными управлениями.

Клэйн согласился и объявил, что отправляется в Голомб на следующий день. К полудню напряжение, цепко державшее его, немного спало. Высокопоставленные чиновники учредили отделы с единственной целью принимать новых визитеров и распределять между ними обязанности, то есть выполнять ту самую задачу, которую Клэйн до сих пор выполнял один.

К нему начали поступать доклады от окружения Лилидель о том, что из официальных резиденций исчезают люди. Было только непонятно, когда именно у Лилидель возникло первое подозрение о причине этих исчезновений. Клэйн был неприятно поражен, когда на пятое утро она внезапно явилась собственной персоной, причем менее чем за час до его отъезда в Голомб. Человек, объявивший о ее прибытии, громко, так, чтобы она слышала, произнес:

– Ваша честь, какая-то женщина, утверждающая, что она то ли ваша невестка, то ли свояченица, хочет увидеться с вами.

Это было довольно циничным замечанием, особенно учитывая то, что сделавший его человек сам лишь только вчера стал сторонником новой власти.

– Пусть войдет, – единственное, что сказал Клэйн.

В женщине, которая шатаясь подходила к нему, едва можно было узнать Лилидель. Лицо ее покрывали пятна, глаза были широко открыты, кожа вокруг них светилась, словно накануне она провела бессонную ночь. Она то бешено дергалась, то в ужасе замирала.

– Ты сумасшедший! – взвизгнула она. – Как ты посмел пытаться свергнуть законное правительство!

В последней фразе выражалась навязчивая идея Лилидель: она и Кэлэдж были «законным правительством». Это единственное, о чем она могла думать и говорить. И так продолжалось даже, когда ее уговорили сесть и она достаточно успокоилась для того, чтобы Клэйн развеял ее иллюзии на сей счет. Его слова она выслушала с неприкрытым страхом человека, приговоренного к смертной казни. Клэйн мягко объяснил, что в кризисной ситуации правительства теряют власть потому, что они не в состоянии сами помочь себе.

– Иногда даже, – подчеркнул он, – когда слабый правитель сам не правит, а более активно действуют его подчиненные, его правительство может уцелеть во время маленького шторма. Но в периоды бурь, создающих угрозу для нации, не адекватно реагирующее руководство разваливается, подобно карточному домику.

К концу его наставления Лилидель перестала слушать и снова начала кричать о том, какие кары она обрушит на головы предателей.

– Я приказала Траггену казнить их всех! – голос этой фурии дрожал от ярости.

Мутант покачал головой и тихо произнес:

– Утром я также направил Траггену приказ. Я приказал ему доставить сюда Кэлэджа – сегодня же и живым. Подождем, и посмотрим, какому приказу он подчинится.

Лилидель уставилась на него. Затем удивленно потрясла головой и пробурчала:

– Но мы же законное правительство.

Ее последующие действия наглядно показали, что она думает по поводу возможного выбора Траггена. Глаза ее закрылись, голова безвольно поникла. Медленно завалившись, она рухнула на пол у ног Клэйна.

Во второй половине дня был доставлен Кэлэдж. На лице его ясно читалась дерзость. Он уселся в кресло, откинулся назад и спросил:

– Дядя, любят ли меня до сих пор Боги?

Клэйн был зачарован. Ему уже приходилось наблюдать подобное однобокое развитие. Оно свидетельствовало, насколько человек способен приспособиться к новой окружающей среде. Почти три года Кэлэдж номинально был лордом-советником. Возможно, люди, которые привели его к власти, за исключением Лилидель, спланировали все, чтобы использовать наивного юнца в своих целях. Но как же отчаянно они ошиблись. Клэйн не стал терять время на юное чудовище. Он уже отправил Лилидель в предназначенный для отдыха дом, который он сохранил в отдаленной провинции. Теперь он отправил туда же Кэлэджа в сопровождении эскорта.

Казалось, что работе, которую еще предстояло сделать, не было конца. Поступающие доклады, из тех, что отбирались специально для Клэйна, требовали времени для прочтения и анализа. Усталость все больше и больше наваливалась на него, но тем не менее картина происходящего постепенно прояснялась. Из собранной отовсюду информации следовало, что первая фаза вторжения Риссов завершилась. Прибытие второй партии колонистов, Клэйн был убежден в этом, означало то, что вскоре должна начаться следующая фаза. Ее будет отличать беспощадность, безжалостность. Мишенью второго этапа станет любое большое поселение людей. Оснащенным резонаторами кораблям потребуется лишь низко пролететь над Землей, и люди будут гибнуть миллионами. Следовательно, остается одно – атаковать Риссов…

Однако он все-таки застудил грудь и, похоже, был не в состоянии изгнать из себя простуду. Чувствуя себя гораздо хуже, чем рисковал себе признаться, Клэйн отправился в поместье. Он решился на это, рассчитывая немного отдохнуть. Но это было худшее, что он мог предпринять. Он натужно кашлял, почти захлебывался легочной мокротой. Голова раскалывалась, он едва был в состоянии соображать. Временами перед его глазами все расплывалось настолько, что он мог видеть с величайшим трудом. Стало трудно употреблять твердую пищу. Он заставил себя перейти к только жидкой диете. Вечером второго дня, разбитый болезнью более чем когда-либо за свою жизнь, он отправился в постель. Он все еще был убежден: единственное, в чем он нуждался, – это отдых.

«Это, – сказал себе Клэйн нетвердо, – любопытно».

Любопытным ему казался тот факт, что он не мог подняться с постели. Через открытое окно до него доносились голоса мужчин, работающих в саду. Дважды в течение этих минут в спокойном сладковатом воздухе прозвенел мелодичный женский смех. Глаза болели, его бросало то в жар, то в холод. Он был жалок до такой степени, что совершенно не осознавал, что с ним произошло. У него возникло смутное ощущение, что он допустил ошибку, вернувшись в поместье: «Солнечная Звезда» могла стать гораздо лучшим убежищем, лучше оборудованным, с большим количеством грамотных фармацевтов. Возможно, там можно было что-то сделать для него.

Эта идея так и не выкристаллизовалась со всей четкостью. У него не было определенных планов. Все, что он Мог сделать сейчас, Чтобы избавиться от простуды, это пропотеть. То и дело его посещали такие мысли: «Беда в том, что раньше я никогда не болел. У меня нет закалки. Не думал я, что болезнь ослабляет разум». Лежа в ставшей неудобной кровати, Клэйн устало шевельнулся. «Я взялся за дело Хорошо, – убеждал он себя, – но я единственный, кто может увести Риссов с Земли. Если я умру…» Но он не решился думать об этом.

Скривившись, Клэйн подумал, а кто он, в сущности, такой? Презираемый всеми мутант, вознесшийся на вершину Линнской империи. И в час победы над смертельным врагом свалившийся в постель. Он оказался здесь, беспомощный, ослабленный болезнью внутри собственной оболочки гораздо сильнее, чем любой мощью и силой, которые он мог контролировать снаружи. И победа увядала, куда-то ускользала, испарялась. Встряхнув головой, совсем отчаявшись, Клэйн повернулся на бок и заснул.

…Ему снилось, что он четырехлетний мальчик и Играет в садах Центрального Дворца в дни тогдашнего лорда-советника Линна. И чужие дети преследовали его. В этом ночном кошмаре он надеялся только на то, что сумеет поставить под контроль энергетическую сферу раньше, чем они его схватят. Сфера, символ изумительной силы, почти богоподобная сфера…

Даже во сне он знал, что обе сферы – та, которую вернул Чиннар, и взятая ими у «маленького народа» – находились далеко от поместья. Но Тем не менее, задыхаясь от бега и ужаса, он пытался поставить сферу под свой контроль, но Не мог вспомнить Нужное для этого слово. Мальчишки приближались. Когда он оглянулся, То Смог разглядеть их сверкающие глаза, язвительно перекошенные рты. Даже их дикие выкрики долетали до его слуха через все эти прошедшие годы и сильным эхом отдавались в его мозгу. Но именно в тот момент, когда их растопыренные пальцы уже хватали его, когда его полностью охватило отчаяние, он громко произнес необходимое для сферы слово.

Клэйн проснулся, покрывшись от Страха испариной, но Почти мгновенно заснул снова. И снова За ним гнались мальчишки. До него Дошло, что он поступил неправильно, пытаясь произнести верное слою. Все, чего он действительно хотел, это добраться до черного ящика, в котором хранилась сфера. Он достиг его и с восторгом начал влезать внутрь. Он знал – каким-то образом знал, – если он залезет, мальчишки не заметят его. Он глубоко вжался в ящик – тот оказался гораздо глубже, чем он думал, – и нырнул во тьму, где отсутствовали тени. И в этот момент он со всей остротой подумал: «Что я здесь делаю? Куда меня затягивает?»

Проснувшись, Клэйн долго пытался разгадать смысл сна. А потом очень медленно откинул покрывало и сел, покачиваясь от головокружения. Несмотря на слабость, он был настроен решительно. «Болен я или нет, – сказал он себе, – но я встаю».

Ему бы сейчас оказаться на борту «Солнечной Звезды». Во время долгих космических полетов он проводил много экспериментов в просторных химических лабораториях этого корабля. Он готовил различные лекарственные препараты по старинным рецептам. Сначала он опробовал их на умирающих, затем, очень осторожно, на больных. Некоторые из снадобий оказались весьма эффективными.

В комнату вошла сиделка. Клэйн видел ее словно сквозь густой туман.

– Мою одежду, – пробормотал он, – принесите одежду.

– Ваша честь, – возразила она, – вы не должны этого делать. Вы больны. Вам нужно вернуться в постель.

Не дожидаясь ответа, сиделка вышла. Через минуту вбежал физиотерапевт. Не встретив сопротивления больного, он уложил его и завернул в простыни. Клэйн пытался было протестовать:

– Доктор, я хочу получить одежду. Мне нужно отправиться на корабль… – шепот перешел в невнятное бормотание.

Голос врача доносился до него как будто издалека.

– На корабль?.. Что он собирается делать? Отправиться на битву?

Последовала пауза. Затем врач заговорил снова:

– Сестра, попросите приготовить для больного холодный душ. Думаю, ему нужен шок.

Все дальнейшее воспринималось Клэйном как в тумане. Но его не покидала мысль: «Меня заключили в клетку, я не могу из нее выбраться. Они денно и нощно следят за мной. Они прекрасно знают слабости любого больного. И в последние минуты жизни твой ранг не имеет никакого значения».

Он не мог вспомнить, когда его вновь уложили в постель, но внезапно снова ощутил себя плотно завернутым в простыни. Они казались Клэйну невыносимо тяжелыми, хотя сверху простыней лежало одно одеяло. Одна из медсестер сказала:

– Спит! Хорошо. Думаю, ему станет лучше, когда он проснется.

Клэйн спал, но не осознавал этого. Ему казалось, что он стоит на зеленой лужайке, а рядом с ним Маделина. Она улыбается и говорит: «Я буду добра с тобой. Я нужна тебе». Ее образ растаял, и он проводил ее слабой улыбкой. Внезапно появился Деррин. Клэйн сказал ему: «Боюсь, что звезда семьи Линнов закатывается, а это означает, что следующим лордом-правителем будет Чиннар. Вся эта борьба бесполезна, бесцельна…» Издалека послышался чей-то голос: «Патронату сообщено. Для управления Империей создан Комитет Девяти…»

Он остался один. Прогуливался’ по лужайке, дыша свежим воздухом. Впереди темнел лес, деревья отбрасывали тени. От ствола к стволу летали чьи-то неясные силуэты. Ему почудилось в них что-то знакомое, но определить, кто это был, он не сумел. Он вышел на опушку леса, замешкался, а потом двинулся под тень деревьев. При этом он почему-то знал, что Маделина рядом…

Клэйн проснулся и открыл глаза. Он испытывал расслабленность и облегчение, фантастическая глубина позади него отступила. Он четко различал все предметы, в душе царили мир и покой. Клэйн повернул голову. В кресле за кроватью сидел Чиннар – изможденный, с впалыми щеками. Его вид потряс возвращающегося из беспамятства Клэйна. Он спросил:

– Сколько это продолжалось?

– Восемнадцать дней. – Варвар устало улыбнулся. – Мы вынуждены были бороться нашими собственными средствами. Узнав, что вы при смерти, я вызвал вашего доктора. Не получив ответа, я и трое обученных вами фармацевтов опустились туда. То же сделала армия. Поскольку все резонаторы с корабля были сняты, мы без проблем вошли. – Он сменил тему: – Как же получилось, что вас окружили невежды? После той медицинской работы, которую вы проделали на корабле, вернуться сюда…

Клэйн подумал: «Я и вправду совершенно забыл, что он где-то поблизости. Я был слишком занят тогда, когда мы вернулись. А кроме того, я был болен и мне не хватило здравомыслия». Он смотрел на Чиннара, будто впервые видел его. Перед ним сидел лидер, привыкший к кровавой тактике. И тем не менее он прибыл сюда, чтобы бескорыстно помочь своему сопернику в борьбе за власть в Солнечной системе. Чиннар, казалось, проник в его мысли:

– Ваша честь, – сказал он ухмыляясь, – все восемнадцать дней я не отходил от вашей постели, поскольку у меня нет лучшего решения проблемы Риссов по сравнению с остальными линнскими идиотами… за пределами этого помещения. – Он обвел рукой комнату и продолжил: – Кажется невероятным, но человеческую расу может спасти только один человек, но как он надеется совершить это, я не могу себе даже представить.

Он замолчал и посмотрел на Клэйна как-то странно и столь напряженно, что тот пришел в возбуждение. Варвар, уныло кивнув, промолвил:

– Ваши предположения оказались верными. Война с Риссами началась. Все планы, которые я когда-то строил относительно организации сопротивления Чужим, теперь кажутся мне не более чем плодом моего больного воображения. – Решив, что чересчур разнюнился, Чиннар продолжил более твердым тоном: – В течение шести дней сотни боевых кораблей Риссов атаковали человеческие поселения – и малые, и большие. Я даже не могу дать вам оценку наших потерь. Мужчины, женщины и дети гибнут миллионами. Вне всякого сомнения, происходящее похоже на вторую и заключительную фазу их вторжения. – Его интонация еще раз изменилась. – Ваша честь, – хрипло сказал он, – мы обязаны уничтожить этих монстров до последнего существа.

– Нет! – ответил Клэйн.

Он медленно сел, ощущая болезненную слабость. Но его глаза твердо встретили налившийся кровью взгляд лидера варваров.

– Чиннар, – проговорил он, – завтра мы отправим изображенный на рисунках ультиматум, дающий Риссам месяц на то, чтобы убраться из Солнечной системы и принять предложение о разделении сфер влияния в качестве постоянной политики.

– Но если они откажутся… – в голосе варвара звучало неприкрытое сомнение. – Ваша честь, в течение месяца пятьдесят миллионов людей будут…

Клэйн продолжил, словно ничего не слышал:

– Примерно через двое суток мы приступим к уничтожению их сил и цивилизации повсюду. Точное время зависит от того, когда я поднимусь окончательно. – Он резко сказал Чиннару: – Не паникуй! Я никогда ранее не чувствовал себя в более здравом уме. Я готов и занял наконец твердую позицию. Говорю тебе, мой друг, я вижу то, что никогда еще не видел ни один человек. Все предварительные испытания проведены, проверка закончена, хотя мне еще необходимо сделать несколько специальных электронных снимков.

– И что тогда?

– По крайней мере откроется какая-то часть тайного смысла происходящего.

Клэйн вошел в зал и в течение минуты оставался незамеченным. Он воспользовался этим, чтобы оглядеть присутствующих. Здесь, в огромном зале физической лаборатории гигантского корабля Риссов, собралась весьма специфическая ассамблея. Здесь были ученые храмов в белоснежных мантиях, официальные лица из правительства, одетые на редкость добротно, что было неудивительно, ведь именно они осуществляли контроль над производством высококачественных тканей.

Из всех гостей наиболее поношенная одежда была на великих и благородных дворянах. Их поместья заполонили толпы беженцев, и в это кризисное время признаком хорошего тона среди дворян стало одеваться попроще, что должно было показать, что они разделяют страдания простого народа. Клэйну уже приходилось наблюдать нечто подобное в период нашествия варваров; по-видимому, это соответствовало представлениям небогатых и не очень умных людей о равенстве.

Внезапно присутствующие обратили на него взоры. Гул разговоров постепенно затих. Лорд Клэйн какое-то мгновение поколебался, а затем двинулся вперед по коридору, образованному солдатами, задачей которых была охрана оборудования от любопытствующих визитеров. Он включил на полную мощность энергетический сканирующий фиксатор электронного микроскопа, энергетическую камеру, другие необходимые ему приборы. После этого он повернулся к гостям, последние из которых шумно устраивались в креслах.

Клэйн подал знак носильщикам вынести вперед контейнер со сферой. Когда контейнер был установлен в соответствующем месте, под одной из мерцающих машин, он нажал кнопку. Телевизионная камера вошла внутрь сферы, ритмично перемещаясь вперед и назад, абсолютно синхронно с сияющим шаром. Клэйн щелкнул переключателем. Зажглись огни, с потолка спустился огромный экран, и на нем мириадами звезд вспыхнула Вселенная. Лорд указал на слабо светящуюся справа от экрана, размеренно перекатывающуюся сферу и проговорил:

– Вы видите картину, которая находится внутри этого шара.

Видимо, эти слова были слишком необычны, и присутствующие не могли сразу переварить их смысл. Или, возможно, просто не поверили его объяснению. По крайней мере никто не выглядел изумленным, хотя это было ненормально.

Подождав, пока эта сверкающая масса звезд не стабилизировалась, Клэйн мысленным приказом привел всю эту массу в движение. Изображение через камеру проецировалось на экран. Поначалу движение казалось не столь заметным. Но потом на экране выросло сияющее солнце и стало быстро набегать на зрителей. Все ближе и ближе, ужасно близко. Края экрана коснулась какая-то планета и, вращаясь, стала величественно приближаться. На некотором отдалении от нее виднелся спутник.

– Наши Земля и Луна, – сказал Клэйн, – а перед этим было наше Солнце. Ну что, давайте внесем их в зал?

Он не ожидал, что его поймут. Он отключил камеру, дождался, когда погаснет экран, и на мгновение задумался. Присутствующие изумленно выдохнули. Перед их глазами вспыхнул сверкающий белый шар примерно трех дюймов в диаметре, который двинулся под линзы обозрения микроскопа. Помещение внезапно осветилось ярким, словно дневным, светом. В мертвой тишине Клэйн произнес:

– Хотя это и чрезвычайно трудно осознать, перед вами – наше Солнце. Здесь также все планеты, несмотря на то, что их трудно разглядеть невооруженным глазом, – Меркурий, Венера, Земля, Марс и так далее…

Чей-то натянутый, как струна, голос спросил:

– Но как это возможно? Ведь мы сидим здесь, в корабле, на высоте несколько миль над Землей!

Клэйн ничего не ответил. Здесь таился один из секретов пространства, изменяющегося во времени. Риссы выделили в своем «защитном» устройстве некий побочный продукт. Он моментально вторгался в любое пространственно-временное поле с помощью резонирующего энергетического потока. Но в сфере и в ее побочных продуктах должен быть заключен ответ, более близкий к реальности, чем любой другой.

Рациональная космология? Безусловно, впервые в истории человечества люди постигали глубинный смысл происхождения материи. Что возникло сначала: идея Вселенной или сама Вселенная? Ответить на этот вопрос не мог ни один человек, ибо любой был лишь наблюдателем. Если бы он сумел понять четырехмерность Вселенной, то смог бы постичь ее всю целиком. Она сама служила бы себе эталоном размера и скорости.

– Ну а сейчас, – Клэйн повернулся к присутствующим, – мы видим Землю размером с пылинку, и то она достаточно велика. С помощью мощного энергетического микроскопа мы можем увеличить ее в сотни миллионов раз. Увеличение даст нам огромный шар для наблюдения, который мы сможем осмотреть только по отдельным сегментам.

Ощущая на себе взгляды множества зрителей, Клэйн наклонился над нужным прибором, проделал необходимые операции и сказал:

– Я оснастил этот механизм инфраиглой, которую мог бы описать только с помощью ряда не имеющих для вас смысла цифр. Риссы использовали инфраиглы для высверливания в объектах отверстий диаметром в одну десятимиллионную долю миллиметра. Я же использую ее как остро заточенный кинжал.

Сделав паузу, чтобы смысл его таинственных слов дошел до всех, Клэйн произнес:

– А теперь я переведу наше крошечное Солнце и окружающие его планеты в положение, чтобы ничего не помешало микроскопу сфокусироваться на Земле.

Он приник к окулярам увеличительного прибора и, не поднимая головы, промолвил:

– Я вижу внизу Землю. Не похоже, что она крутится в пространстве, но тем не менее скорость ее вращения должна составлять около двенадцати тысяч оборотов в секунду. Так, возможно, и есть, я не сделал расчетов, так что то, что я намерен совершить, зависит от автоматики. Существует неразрывная связь между той Землей и нашей. В течение секунды проходят тысячи суток, и соотношение времени будет точным. Вы можете спросить, – продолжил Клэйн, – каким образом я сумею разглядеть что-либо на объекте, вращающемся с такой безумной скоростью. Особенно если он совершает тридцать оборотов вокруг Солнца за секунду. Мой ответ – Риссы обеспечили нас всеми необходимыми для этого автоматическими устройствами. Проблема – в синхрогазации, которая немыслима для человеческого мозга, но весьма проста для энергетических сетей. Вчера я успел немного попрактиковаться на Луне и убедился в логичности и правильности этой теории.

Клэйн распрямился, подхватил кипу фотографий и передал их человеку, сидящему поблизости:

– Пустите их по кругу.

Не обращая внимания на раздавшиеся охи и ахи, он повернулся к микроскопу и продолжил объяснение:

– Скорость вращения, когда работают эти реле, почти не имеет значения. Эта камера Риссов делает миллионы снимков в секунду. Изображения фиксируются не на фотопленке, а закладываются в рулоне. И способ их использования основан на подобном принципе. Вчера, как вы, должно быть, помните, мы посетили города, расположенные в горах, и осматривали их один за другим с безопасного расстояния. Но никто из вас не знал, что я сфотографировал их и заложил в трубку. В настоящий момент камера делает изображения Земли всякий раз, когда она проходит внизу. Когда я надавливаю этот рычажок, камера фиксирует картины только одного района крошечного глобуса, соответствующего по своей структуре одной из фотографий, которые я вчера сделал, снимая контролируемый Риссами город.

Клэйн нажал рычажок. Между сверкающим, как алмаз, солнцем и аудиторией появился щит, затуманивший экран.

– Ага, по-моему, изображение не в фокусе, – заметил Клэйн.

Он подрегулировал приборы. Яркое пятно на экране приобрело резкость и превратилось в какой-то город, расположенный в горной местности. Чей-то бас прогудел:

– Да это же Денра!

– Надеюсь, всем видно, – сказал Клэйн.

По их лицам он видел, что они не имеют ни малейшего понятия о том, что происходит. И неудивительно. По сути, они стали свидетелями координации науки человечества и Риссов на высочайшем уровне. Но они оказались неподготовленными к такому грандиозному событию. Однако несмотря на это Клэйн продолжил:

– Следующий шаг – синхронизация нашей пронзающей инфраиглы. Прошу вас всех осознать тот факт, что при применении иглы против Земли размером с крошечную пылинку укол острия диаметром в одну десяти миллионную долю миллиметра может быть катастрофически разрушительным. Следовательно, инструмент должен быть отрегулирован только на нанесение поверхностного удара, а именно – таким вот образом…

В то же мгновение город Денра на экране растворился в облаке пыли. Часть горных вершин оказалась вдавленной в Землю на глубину почти в милю, словно под воздействием колоссального молота.

– Красота случившегося, – невозмутимо констатировал Клэйн, не испытывая никакого раскаяния, – заключается в том, что нет радиоактивности, к тому же исключается возможность ответного нападения. Ну а свои собственные города мы не собираемся уничтожать, если нас не вынудят. Несмотря даже на то, что в настоящее время они оккупированы Риссами. Думаю, нам следует дать захватчикам шанс поразмыслить над случившимся. Тем временем мы переключимся на другой город, на этот раз не на Земле, а на планете Чужих, которую посетила «Солнечная Звезда». Когда мы там были, я сделал нужные фотографии, поскольку уже в то время думал о подобном варианте.

Потребовалась почти минута, чтобы найти в сфере необходимую планету и поместить ее под мощный энергетический микроскоп. Клэйн продолжил:

– Как вы знаете, мы распространили ультиматум, используя серию рисованных изображений. Мы потребовали капитуляции и сдачи половины боевых звездолетов, вторгшихся в Солнечную систему, сотрудничества в соответствии с нашей мирной галактической программой. Она включает в себя совместное освоение всех новых открытых обитаемых планет и разделение множества миров необитаемых. Межзвездный телевизионный механизм, доставленный со второго захваченного нами корабля, находится на борту в рабочем состоянии. К сожалению, сам второй корабль все еще не отремонтирован. До сих пор мы не получили ответа на наш ультиматум. Поэтому возникла необходимость убедить упрямого врага уже на их территории сотрудничать с нами, в противном случае они погибнут.