Текст книги "Путешествие «Космической гончей»"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 46 страниц)

Клэйн проявил настойчивость:

– Почему не сейчас? – Он с трудом сдерживал нетерпение. – Все это очень серьезно, Марден. Если наши два корабля встретятся, произойдет большое сражение. Пока еще не поздно это предотвратить. Не могли бы вы немедленно установить связь с Гайланом?

Клэйн старался скрыть волнение. Существовал только единственный шанс, что Марден мог догадаться о его подлинных намерениях. Он пытался запутать свои мысли, чтобы внести сумятицу в подозрения селянина, рассчитывая на механистические аспекты восприятия Внешнемирян. Он видел, что Марден продолжает сомневаться.

– Что-то такое есть в твоих целях… – начал Марден и покачал головой. – Да и потом, твои люди не умеют думать правильно, так ведь? – Казалось, он разговаривает сам с собой. – Этот ваш страх… – Ему опять не удалось закончить предложение. – Подожди минутку, – наконец сказал он и исчез в доме.

Прошла не одна, а несколько минут, прежде чем Марден вернулся к двери с высоким худощавым мужчиной с мягким выражением лица.

– Это Гайлан, – представил он и добавил, закрывая двери: – Спокойной ночи.

Сражение началось перед рассветом, когда истекали последние часы ночной темноты. Клэйн сидел в кресле в отсеке контроля и управления вооружениями, в задней части помещения. С этой выгодной для наблюдения позиции он мог видеть все обзорные приборы. Высоко на «переднем» экране был ясно виден боевой космолет Риссов. Его силуэт, похожий на чудовищных размеров торпеду, хорошо выделялся на фоне темного неба Внешнемира. Все экраны функционировали в инфракрасном диапазоне, и видимость была удивительно четкой.

Чья-то рука тронула Клэйна за локоть. Это был Гайлан.

– Настало время? – возбужденно спросил Внешнемирянин.

Клэйн еще не решился и, оглянувшись, посмотрел на тридцать добровольцев, толпящихся в ожидании в коридоре. В течение нескольких часов они тренировались, и теперь надо было дать выход слишком большому напряжению, накопившемуся за это время. Они уже получили инструкции. Все, что должен сделать командир, – это подать сигнал. Его колебания кончились.

– Хорошо, Гайлан, – сказал наконец Клэйн.

Не дожидаясь реакции на свои слова, он прикоснулся к кнопке, щелчок которой высветил человека, управлявшего молекулярным оружием. Офицер замер, склонившись над системой наведения и тщательно прицеливаясь, а затем высвободил огневую цапфу. Вдоль всей длины вражеского боевого корабля стремительно проползла огненная линия. Эффект превзошел все ожидания Клэйна. Яростный язык пламени взметнулся высоко и ярко. Сверкающее неистовство этого колоссального огненного языка оживило ночной мрак. Темная земля внизу блеснула отраженным сиянием.

И тем не менее ответного огня не последовало. Клэйн украдкой посмотрел в коридор, где минуту назад в беспокойном ожидании толпились добровольцы. Теперь он был пуст. Чей-то крик заставил его снова обратить внимание на корабль Риссов.

– Он падает!

Один конец корабля медленно накренился вниз, а другой задрался вверх. В течение первых пяти миль падения он совершил полный кувырок, а затем начал раскручиваться со все убыстряющейся скоростью. Человек, управляющий экраном, на котором был виден несущийся вниз космолет, на несколько секунд выпустил его из пределов видимости. Когда он снова поймал его в фокус, корабль находился в десяти милях от поверхности планеты и по-прежнему неотвратимо падал. Он врезался в землю с причудливым эффектом. Почва в месте падения оказалась нетвердой и отреагировала, подобно отталкивающей плотной жидкости. Корабль погрузился в зыбкий грунт примерно на треть своей длины.

Офицеры, управлявшие оружием, с дикой радостью захлопали в ладоши. Клэйн ничего не сказал. Его била мелкая дрожь: массовый энтузиазм представлял собой нечто такое, к чему он органически не способен был присоединиться. Краем глаза он успел заметить какое-то движение и тут же развернулся. Это был Гайлан. На его лице застыло обиженное выражение.

– Вы поступили несправедливо, – заявил он. – Я думал, что под посещением подразумевается стремление продемонстрировать дружелюбие.

Казалось, настал момент ощутить вину, подумать об отвергнутых идеалах. Клэйн потряс головой, отгоняя подобные мысли. Он испытывал сожаление, однако извиняться перед Внешнемирянином не собирался.

– Мы вынуждены были подготовиться к нападению, – промолвил он. – Нельзя играть в глупые игры с существами, которые бомбили земные города.

– Но напали-то именно вы, – запротестовал Гайлан. – Когда я перебросил ваших людей на борт корабля Риссов, каждый из них подбегал к какому-нибудь прибору и что-то взорвал.

– У Риссов есть другие корабли, – дипломатично возразил Клэйн, – тысячи кораблей. А у нас только один. Чтобы заставить их разговаривать с нами, мы вынуждены ставить перед ними такие условия, от которых они не могут отказаться.

– Но все они мертвы, – угрюмо произнес Гайлан. – При падении погибли все, кто находился на борту.

Клэйн с трудом сдержал радость триумфатора.

– Да, корабль действительно весьма сильно ударился о землю, – согласился он. Потом, осознав, что разговор уходит куда-то в сторону, добавил: – Послушайте, Гайлан, это дело смертельно опасно для всей человеческой расы, а вы смотрите на него с узкой точки зрения. Мы хотим установить контакт с Риссами. Но до сих пор они не позволяли нам этого. Если вы заглянете в мои мысли, то убедитесь, что это правда.

Через минуту Гайлан грустно заметил:

– Сомневаюсь, что все обстоит именно так. Однако я заранее не понял, что вы собираетесь сделать. Что-то такое есть в твоем сознании, но…

Клэйн отчасти понимал собеседника. Всю свою жизнь Гайлан воспринимал как должное, что ему открыто происходящее в мозгах остальных людей. Однако он никак не мог постичь, что тридцать человек осмелятся напасть на гигантский боевой корабль, на борту которого находятся десятки тысяч сильных существ. И что столь малочисленная группа людей сможет прорваться сквозь все ловушки для болванов, которые установили Риссы для защиты своих секретов на случай, если корабль попадет в руки врагов. Такое представление включало в себя механистическое понимание. Соответственно, случившееся было за пределами понимания Гайлана и его соплеменников. В такой ситуации при отсутствии знаний и сложных ассоциаций способность читать чужие мысли была для них бесполезной. Видя, что Внешнемирянин испытывает искреннее отчаяние, Клэйн быстро проговорил:

– Посмотрите, Гайлан, я хочу вам что-то показать.

Гайлан мрачно ответил:

– Думаю, мне лучше отправиться домой.

– Это очень важно. – Клэйн мягко потянул собеседника за рукав. Гайлан позволил подвести себя к приборам «защитника». Клэйн указал на главный переключатель. – Видели ли вы, как один из наших людей выключил устройство, надавив на эту штуку таким вот манером? – Он нажал на регулятор и глубоко утопил его в гнезде.

Гайлан покачал головой.

– Нет, не помню.

Клэйн серьезно произнес:

– Мы должны быть в этом уверены. – Он объяснил, как работает «защитник», а также то, что любой Внешнемирянин, который будет бродить вблизи космолета Риссов, может погибнуть. – Ты должен отправиться на борт упавшего корабля, Гайлан, и выключить его.

Гайлан удивленно спросил:

– Это то самое, с помощью чего они защищались от меня и остальных, кому было дозволено бывать на борту?

– Именно так. Оно убивает все живое в радиусе двух с половиной миль.

Гайлан нахмурился.

– Почему же оно не уничтожило людей, которых я доставил на корабль?

Клэйн с трудом проглотил слюну.

– Гайлан, – спросил он мягко, – ты когда-нибудь видел человека, похороненного живым?

– Я слышал о таком.

– Сразу ли он умирает?

– Нет. Он сходит с ума.

– Совершенно верно, – сурово заметил Клэйн. – Гайлан, тела тех добровольцев начали сгорать в тот самый момент, как только они оказались на борту. Но они умерли не сразу. Они рискнули добраться до машин и выключить их в нужное время.

Все это было не совсем так. Однако было слишком трудно объяснить, что происходит с человеческим организмом, когда температура каждой клетки тела поднимается до шестидесяти градусов.

Внешнемирянин беспокойно сказал:

– Мне лучше поспешить. Может быть, кто-то уже пострадал.

Он исчез. Клэйн даже подпрыгнул. Их способ передвижения в пространстве вызывал у него жутковатое ощущение. Внезапно Гайлан снова оказался рядом с ним.

– Все кончено, – проговорил он слабым голосом.

Клэйн протянул ему руку.

– Гайлан, – тепло произнес он, – я хочу поблагодарить вас.

Гайлан явно уже над чем-то поразмышлял.

– Нет, – сказал он, – все это несправедливо. Вы обошлись с Риссами бесчестно. – На его лице появилось упрямое выражение. – Никогда больше не просите меня помогать вам.

– Спасибо и на этом.

Расставшись с Внешнемирянином, Клэйн подумал: «Прежде всего нужно отправиться на борт, взять карты, а затем…» Он боролся с волнением, внезапно охватившим его. Перед завтраком он попытался представить себе послание, которое следовало направить Чиннару. Почувствовав, что не может больше сдерживать себя, он сел и дрожащей рукой набросал письмо:

«Дорогой Чиннар!

Ты будешь счастлив узнать, что мы успешно захватили вражеский военный корабль и уничтожили всех Риссов на его борту. Интересно отметить, что захваченные карты идентифицируют ближайшую звезду Риссов как одну из выбранных Марденом.

Клэйн».

Но когда доставили карты, оказалось, что последнее предложение нужно переписать, прежде чем послание будет передано адресату. Захваченные карты лишь подтвердили, что Марден не имеет ни малейшего представления о пространственных координатах и местонахождении звезд. Солнце Риссов находилось примерно в трех месяцах полета, но в совершенно противоположном районе Галактики.

На следующий вечер «Солнечная Звезда» была уже в пути.

Первый крик младенца слабо донесся до слуха Клэйна через толстые панели двери, ведущей в спальню. Этот звук наэлектризовал его. Он заранее приказал снизить ускорение до одного G и сейчас направлялся в лабораторию, примыкающую к рубке управления, намереваясь поработать. Однако переутомление все-таки сказывалось. В первый раз он осознал, в каком напряжении находился в последнее время, как сильно устал. Он лег на кушетку и мгновенно погрузился в сон.

Когда он проснулся, было уже утро. Он направился в апартаменты, где жили он и Маделина, и по его просьбе ему показали сына. Клэйн тщательно осмотрел его, пытаясь обнаружить, какие его собственные мутационные особенности передались ребенку, однако не заметил ничего ненормального. Это сбило его с толку. Чисто физически сын ничуть не напоминал его самого, и это неприятно поразило Клэйна.

С другой стороны, он удивился бы, если обнаружилось сходство между нервной системой ребенка и его собственной, хотя втайне надеялся на это, поскольку не сомневался в своей исключительности. В течете всей жизни он был восприимчив, любознателен, стремился к расширению знаний; таких людей были единицы.

У Клэйна начали возникать подозрения, что признаки его мутации закрепились на нем и по наследству не передаются. Он должен понаблюдать за младенцем в поисках свидетельств, что оба они… разные. За исключением огорчившего его нормального физического строения, внешность ребенка доставила ему удовлетворение: он был почти так же уродлив, как и любой новорожденный, на которого он когда-либо имел несчастье смотреть. И его испугало, когда старшая няня восторженно промурлыкала:

– Какое красивое дитя!

Клэйн предполагал, что, возможно, сын когда-нибудь и станет таким, поскольку Маделина была очень красива. Он допускал, что кровь ее семьи могла доминировать в организме сына, и его физическая нормальность подтверждала это. Наблюдая, как ребенка укутывают после купания, он становился все печальнее. Его беспокоило, что мутационные изменения еще могут проявиться, и в то же время он был счастлив, что пока их не было заметно. Однако он уже сейчас мог себе представить, как мальчик будет стыдиться своего отца. Мысли об этом прервало появление няни, сообщившей, что Маделина проснулась и спрашивает о нем. Клэйн нашел ее жизнерадостной и полной планов.

– Ты знаешь, – промолвила она, – я раньше никогда не сознавала, какие удивительно внимательные люди живут рядом с нами. Эти женщины так чудесно отнеслись ко мне.

Клэйн задумчиво смотрел на нее. На протяжении всего долгого путешествия Маделина испытывала глубокие психологические изменения, приспосабливаясь к обстоятельствам. В самом начале полета обнаружилось, что на корабль каким-то о разом пробрался наемный убийца, нанятый Лилидель. Скрывшись под личиной одного из солдат, он, видимо, и не предполагал, насколько бесполезной и бессмысленной была его цель: при подходе к их апартаментам он пересек контрольную линию, и сразу же включился автоматический сигнал тревоги.

Клэйн намеренно пригласил Маделину присутствовать при казни. Отчаянное желание этого человека жить, ужасно подействовало на нее. С того момента она прекратила разговоры о смерти как о чем-то ее не касающемся. Сейчас, счастливый от произошедших с ней перемен, он слушал, как она расхваливает всех слуг вместе и каждого в отдельности. Неожиданно Маделина сменила тему.

– О, чуть не забыла. Ты помнишь, мы никак не могли подобрать ему имя… ну, мне оно и пригрезилось – Браден. Ты только послушай: Браден Линн!

Клэйн согласился с именем после небольшого колебания. Первое имя ребенка должно быть сугубо индивидуальным, чтобы отличить его от других, принадлежащих к одной семейной ветви. Конечно, у сына должна быть делая вереница имен, которых удостаивались знаменитые люди обеих фамилий. Это был один из немногочисленных старинных обычаев, которые Клэйн одобряв использование многих имен семьи. Это напоминало о родословной, порождало ощущение продолжения жизни, вызывало у гордого обладателя звучного имени чувство причастности к деяниям предков, желание поступать так же или даже лучше, чем его благородные родичи. Даже Клэйн, у которого было столько причин не испытывать такого ощущения, чувствовал пресс многочисленных имен, полученных в час крещения.

Полное имя, которое в конце концов было дано новорожденному, звучало так: Браден Деррин Харлан Джоквин Долд Коргэй Линн.

Минуло две недели после рождения мальчика, когда «Солнечная Звезда» добралась до второй цели своего полета в космическом пространстве.

Клэйн бодро вошел в конференц-зал. Теперь наконец-то не осталось причин для внутренних конфликтов. Вражеская планета стала уже достаточно яркой в сине-черном мраке, раскинувшем свои унылые всеохватывающие крылья впереди по курсу звездолета. Настало время подготовиться к действиям.

Клэйн выступил с подготовленной заранее речью, особо подчеркнув непреходяще ценные качества человеческой личности – храбрость и мужество. Его глаза внимательно изучали лица слушателей. На них не было признаков цинизма и скепсиса. Впрочем, он и не ожидал их найти. Перед ним сидели серьезные люди, знающие о суровой непредсказуемой реальности их миссии. Некоторые из сидящих в зале казались озадаченными эмоциональностью его выступления. Было время, когда он мог бы уступить нарастающему нетерпению, но сейчас этого не случилось. Приступая к осуществлению великой цели, руководитель должен прежде всего пробудить в людях эмоции, необходимые для достижения успеха. В прошлом он полагал, что солдаты воспринимают смелость как должное. Да, они именно так и поступали, но только если им напомнить. Но даже тогда на уровне генеральского состава существовало молчаливое сопротивление со стороны отдельных личностей.

Завершив резкую речь критикой неоправданной храбрости, Клэйн принялся разъяснять Свою цель. Он не успел зайти слишком далеко, как заметил реакцию слушателей. Офицеры – как варвары, так и линнцы, – выглядели одинаково вялыми и скучающими. Лишь Чиннар хмурился с неожиданно задумчивым видом.

– Однако, ваша честь, – подал голос один из линнцев, – перед нами планета Риссов. У них будут сотни кораблей против одного нашего.

Клэйн держался холодно. Опыт подсказывал ему, что никто, кроме него, не владеет ситуацией в целом. Он мягко произнес:

– Джентльмены, надеюсь, что все согласны с тем, что мы подвергаемся риску, конечно, в разумных пределах.

– Да, но это безумие. – Эти слова принадлежали генералу Мараку, нынешнему секретарю Клэйна. – Как только они нас обнаружат… – Он сделал паузу, как будто его осенила новая мысль, и продолжил: – Или вы ожидаете, что нас не обнаружат?

Клэйн улыбнулся.

– Будьте уверены, что нас обнаружат. Мой план заключается в том, чтобы высадить большую часть… – Он осекся и закусил губу: он чуть было не сказал «варварской»; затем продолжил: – армии с Европы и захватить плацдарм.

Лица офицеров армии варваров исказил страх, почти все были не в силах скрыть испуг, за исключением Чиннара. Клэйн заметил, что лидер варваров наблюдает за ним сверкающими глазами, в которых зарождается понимание. Клэйн поднялся.

– Джентльмены, успокойтесь, – недовольно сказал он, – не то вы запугаете солдат вашим слишком очевидным страхом. Наше решение основано на твердом расчете. Космические корабли не уничтожаютсяв пространстве. Они не могут поддерживать друг с другом контакты, даже если люди на борту одного космолета настроены дружески по отношению к экипажу другого и предпринимают всяческие усилия держаться вместе. Так что вы можете быть уверены, что Риссы не станут контактировать с налги, пока мы находимся в полете. Что касается высадки десанта, то создание плацдарма, который всегда может быть захвачен, и удерживание его в течение какого-то времени с древности практикуются в истории войн. И никто не представляет себе способа, как предотвратить высадку противника в каком-либо месте на планете. – Решив, что эта тема исчерпана, Клэйн резко заявил: – Но хватит аргументов. У нас есть цель. Теперь мы подходим к тому, что гораздо важнее, – к сложным деталям достижения этой цели.

Он разъяснил свои идеи и, прежде чем перейти к главной дискуссии, закончил речь такими словами:

– Во всех начинаниях мы должны следовать правилу, которое напоминает о расчетливом риске. Мы все время должны помнить, что жертвы будут обязательно. Но я считаю, что главное достоинство любого военного плана состоит в том, чтобы он предполагал спасение как можно большего числа людей, занятых в операции.

Чиннар поднялся первым.

– В чем, – спросил он, – заключается основная цель высадки?

– Выяснить, какую реакцию это вызовет, насколько сильна будет эта реакция, как они контактируют, каким оружием владеют. Короче говоря, каков план Риссов по обороне планеты.

– Разве нельзя предположить, – задал Чиннар следующий вопрос, – что такая информация была известна древним людям, которые воевали в период великой войны между человечеством и Риссами?

– Возможно. – Клэйн колебался. Он не был уверен, настал ли момент высказать собственную оценку минувшей войны и того, как она велась. В конце концов он решил, что время еще не пришло, и сказал: – Я не нашел книг о самой войне, поэтому не могу ответить на твой вопрос.

В течение нескольких секунд вождь варваров смотрел прямо ему в глаза, после чего проговорил:

– Естественно, я за высадку. А вот мои предложения по вашему плану…

Дискуссия продолжилась по вопросам тактики. Дальнейших возражений против высадки больше не было.

Они опустились на высохшую неровную холмистую местность, которая когда-то, вероятно, была дном ныне мертвого моря. Каменистые образования покрывали эти неприятные и пустынные земли. Воздух был разреженный и по-утреннему холодный, но к полудню установилась дикая жара. Люди продолжали ворчать даже тогда, когда были установлены палатки. Медленно Пролетая над ними на высоте нескольких футов, Клэйн ловил на себе множество хмурых взглядов. И не раз, когда его легкая лодка в тишине проплывала над скалами, прежде чем совершить очередной нырок в следующую долину, он слышал испуганные реплики рослых людей, на отвагу которых он должен был рассчитывать в будущем сражении.

Периодически Клэйн совершал посадки, чтобы проверить правильность размещения защитных устройств и энергетического оборудования, воздействующего на молекулярном уровне, которые установили по его приказу. Защитные устройства представляли собой те же самые приборы, уничтожившие костяк команд на борту линнских боевых кораблей во время атаки, которая когда-то дала ему возможность захватить «Солнечную Звезду». Молекулярное оружие прожгло огромные раны в корпусе второго корабля Риссов. Убедившись, что разрушительная мощь каждого вида оружия установлена на предельный радиус действия, Клэйн летел дальше.

Наконец они с Чиннаром остановились на вершине холма, вглядываясь в голый горизонт. Варвар молчал. Клэйн обернулся и отдал последние распоряжения:

– Отправьте рейдовые команды. Если захватите пленников, сообщите мне немедленно.

Чиннар потер подбородок.

– А что если они сбросят на нас атомные бомбы?

Клэйн ответил не сразу. С вершины холма ему были видны конусы палаток. Большинство из них было укрыто в полостях за горбатыми каменными глыбами. Однако то тут, то там он мог видеть их редкие прерывистые линии. Они достигали горизонта и терялись за его пределами – более чем на тридцать миль в любом направлении от того места, где стояли он и его товарищи.

Атомная бомба могла уничтожить любого в непосредственной близости. Титанический ветер мог сорвать любую палатку. Смертельная радиация могла отразиться от твердого блестящего камня и убить только нескольких человек, оказавшихся в радиусе излучения. Это если бомба будет взорвана на поверхности Земли. Если же она будет взорвана в воздухе или, к примеру, система автоматического контроля молекулярного оружия уничтожит ее на высоте двадцати миль, эффект будет подобен плотному нажатию пресса. Однако давление воздушного потока с двадцатимильной высоты могло оказаться и не смертельным, особенно для людей, которым велено зарыться в камень под палатками и которые имели строжайший приказ,предписывающий двум из четверых в каждой палатке всегда находиться в каменной норе. Двое других должны были проявлять максимальную осторожность. Предполагалось, что они сумеют быстро укрыться, если в воздухе появится корабль Риссов.

Примерно так Клэйн объяснил свое представление о последствиях атомной атаки и заключил:

– Если они сбросят на нас бомбу, ну что ж, тогда и мы сбросим одну-две на их города. – Его внешняя холодность не могла скрыть внутреннего ликования. Он мягко засмеялся и сказал: – Шучу, шучу, мой друг. Знаешь, я начинаю постигать суть взаимоотношений между двумя враждебными цивилизациями в этой обширной Вселенной. Никогда не было ничего похожего, прежде чем человечество не столкнулось с Риссами. Оказалось – ни одна планета не может быть защищена, все могут подвергнуться нападению, все уязвимы… И в данный момент здесь, на одной из их родных планет, мы потеряем только самый минимум. – Клэйн протянул руку. – Удачи тебе, великий Чиннар. Уверен, ты добросовестно выполнишь свою работу.

Несколько секунд Чиннар глядел на предложенную руку, а потом наконец пожал ее.

– Вы можете положиться на меня, сэр, – сказал он. Поколебавшись, он медленно добавил: – Извините меня за то, что я не отдал вам сферу.

Неожиданно откровенное признание потрясло Клэйна. Потеря сферы стала для него катастрофой, и только неукротимая сила воли лидера варваров удержала его в конечном счете от применения насилия. Тогда он осознал, насколько нуждается в таком человеке, как Чиннар. И теперь Клэйн не смог заставить себя сказать, что это не имеет значения. Однако, поскольку признание подразумевало, что сфера могла быть оставлена на Земле, он ничего не сказал.

Вернувшись на «Солнечную Звезду», Клэйн повел корабль, отдавая команды из рубки управления системами вооружения. Дюжина мужчин взволнованно толпилась у него за спиной, наблюдая за различного размера экранами. Они были готовы привлечь его внимание к любому объекту, который он сам мог пропустить.

Линнцы отправились в полет над городами, большинство из которых располагалось в горных районах. Не много времени понадобилось, чтобы установить, что города спешно эвакуировались. Бесконечные потоки небольших аппаратов постоянно выливались из всех районов размещения метрополий, освобождались от груза беженцев, а затем возвращались за новыми партиями. Разыгрывавшийся внизу спектакль развеселил офицеров.

– Клянусь всеми Атомными Богами! – возликовал один из них, – Мы расшевелили этих вонючек.

Кто-то предложил:

– Давайте сбросим на них парочку бомб… и посмотрим, как они забегают!

Клэйн не откликнулся, покачал головой. Его не удивляла сила их ненависти. В течение двух последних дней он воочию наблюдал, как вспыхивает эта ненависть, видел ее приливы и отливы, но до сих пор не было признаков, что она идет на убыль. «Мне следовало бы пресечь эти проявления инстинктивной ненависти», – сказал он себе. Но это, пожалуй, можно отложить на более поздний срок.

За эти два дня Клэйн регулярно получал от Чиннара сообщения по радио. «Патрули направлены»– эти два слова составляли первое послание. К тому времени, когда поступил второй доклад примерно половина патрулей вернулась назад.

«Похоже, – информировал Чиннар, – что вокруг нас активно концентрируются войска. Активность наблюдается на всех направлениях. Одна из наших патрульных лодок сбита огнем наземной артиллерии на высоте приблизительно восемнадцати миль. Все выглядит так, словно они пытаются замкнуть вокруг нас кольцо. До сих пор мои люди не захватили ни одного пленного».

Третья радиограмма была короткой: «В воздухе наблюдается повышение активности. Пленных нет. Не организовать ли нам вылазку в один из их лагерей?»

В ответ Клэйн передал лишь одно слово: «Нет!»

Рассматриваемая с непостижимой пока высоты загадка планеты Риссов увлекла его. Было ясно, что столкновение неотвратимо. Принимая во внимание численность Риссов на планете, было трудно понять, почему ни один из них до сих пор не захвачен.

На третий день, пролетая над очередным городом, Клэйн увидел, что из него на открытую местность все еще выходят колонны беженцев. Ему пришла в голову мысль: а что если послать вниз рейдерскую лодку, перехватить транспорт с беженцами, сжечь машину и захватить тех, кто находится на борту? После некоторых раздумий он отверг эту идею. Прежде всего потому, что аппараты Риссов четко придерживались одного маршрута. Подобная педантичность заставляла предполагать, что вдоль пути их следования размещалось оборудование «защитника». Ни одно человеческое существо не могло даже надеяться беспрепятственно проникнуть сквозь созданную линию смерти. Именно по этой причине Клэйн отверг предложение Чиннара направить рейдовые патрули для набегов на вражеские лагеря. Лагеря Чужих также могли оказаться защищенными.

Конечно, риск, которому подверглось бы несколько человек, не имел особого значения. Однако существовала еще одна причина, почему Клэйн решил не искушать судьбу и не пытался попробовать на вкус потенциальную опасность. Он ждал реакции Риссов. Именно они должны были первыми применить силу против совершивших вторжение, а уж по характеру такого удара и реакции можно определить, чего они боятся. В итоге его совет Чиннару, направленный на третий день, был осторожным: «Ждите и действуйте в соответствии с планом».

Уходящая ночь не принесла неожиданностей. К утру Клэйн заметил, что поток машин с беженцами уменьшился до тонкой струйки. Он мог представить себе, какое громадное облегчение, должно быть, испытало местное население. Вполне вероятно, они поверили, что выиграли первую фазу сражения, или же сочли нападающих слишком глупыми для того, чтобы воспользоваться своими преимуществами. Пусть так и думают, если это доставляет им радость. Рассеявшись на обширной территории и тем самым обеспечив безопасность населения, сейчас они должны подготовиться ко второй, более активной фазе. Клэйн не ошибся в своих прогнозах. Вечером, незадолго до наступления темноты, Чиннар передал долго ожидаемые слова:

«Захвачен пленник. Когда вы будете внизу?»

«Завтра!»– был ответ Клэйна.

Вечер и часть ночи он провел, размышляя над развитием событий. К полуночи его план окончательно сформировался. Именно в это время он обратился с весьма резкой и решительной речью к сотне полковников – командиров мобильных авиагрупп. Когда он закончил, люди побледнели, но страстно зааплодировали ему. Один из участников совещания спросил:

– Ваша честь, должны ли мы понимать так, что завтра вы планируете спуститься вниз?

Клэйн замялся, потом кивнул. Полковник серьезно произнес:

– Я уверен, что, обращаясь к вам, могу говорить от имени всех моих коллег: пересмотрите свое решение. На протяжении долгих месяцев полета мы неоднократно обсуждали эту тему между собой и пришли к общему мнению, что жизнь любого человека на борту корабля зависит от того, останетесь ли вы, ваша честь, в живых. Ни одна из предпринимаемых когда-либо величайших экспедиций не зависела столь явно и всеобъемлюще от знаний и руководства одного человека!

Клэйн поклонился.

– Благодарю вас. Я постараюсь оправдать ваше доверие. – Он покачал головой. – Что касается вашего предложения, я должен от него отказаться. Мне необходимо самому допросить захваченного пленника. Почему? Потому что на Земле я анатомировал тело одного из этих существ, и я, вероятно, единственный человек, который знает о них достаточно, чтобы беседа имела какой-то смысл.

– Сэр, – не согласился полковник, – а как быть с Чиннаром? Мы немало слышали о его коварстве.

Клэйн мрачно улыбнулся.

– Боюсь, что Чиннар тоже будет присутствовать на допросе… – Он сменил тему. – Извините меня, джентльмены, этот спор надо прекратить. Командир обязан рисковать в такой же степени, как и любой из его солдат. Думаю, что многие нижние чины мечтают об этом.

Эти слова вызвали новый взрыв аплодисментов, и совещание завершилось. Каждый уходил в хорошем настроении, сохранив чувство юмора.

– Все это мне не нравится, – заявил Чиннар.

Клэйну это тоже не нравилось. Он сидел в кресле и разглядывал пленника.

– Давай немного поразмышляем, – произнес он медленно.

Рисс стоял гордо – по крайней мере такое впечатление он производил – перед своими тюремщиками; охранники топтались за его спиной. Клэйн неспешно разглядывал монстра, интуитивно чувствуя в нем скрытую силу. Рисс находился примерно в двенадцати футах от него. Он возвышался подобно гиганту даже над внушительного роста солдатами варваров и теоретически вполне мог прыгнуть вперед и разорвать на части любого, прежде чем тот сумеет оказать сопротивление. Это было всего лишь подозрение, не более, и все же необходимо быть готовым к любой неожиданности.