Текст книги "Путешествие «Космической гончей»"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 46 страниц)

Результатом той катастрофы стала еще одна трагедия. Почти моментально большая часть растений погибла. Вчера одна из наших разведывательных машин в районе примерно ста миль от мертвого города обнаружила несколько живых существ размером с земного оленя, но, вероятно, более умных. Они были так осторожны, что захватить их не представилось возможности. Пришлось убить бедных животных, чтобы отдел мистера Скита проделал ряд анализов. Мертвые тела содержали калий почти в тех же электрохимических соединениях, в каких он содержится в человеческом теле. Других животных встретить не удалось. Делаем вывод – это мог быть один из пищевых ресурсов кота. В желудках мертвых животных ученые обнаружили частицы растений на различной стадии усвоения. Вероятен следующий цикл: растения – травоядные – хищники. Давайте поразмышляем. Вероятнее всего, когда растения погибли, животные, чью пищу они составляли, в большинстве своем умерли. Таким образом, исчезла и пища для котов.

Гросвенф обвел аудиторию быстрым взглядом. За исключением одного человека, все слушали его внимательно. Исключение составлял Кент. На лице начальника химического отдела застыло раздраженное выражение. Его внимание, казалось, было приковано еще к чему-то. Эллиот быстро продолжил:

– В галактике существует много примеров зависимости жизненных форм от типа пищи. Но мы не встречали другого примера такой ограниченности съестных запасов у разумного существа. Похоже, что им даже в голову не приходила возможность выращивать для себя еду и, уж конечно, еду для своей еды. Невероятное отсутствие предусмотрительности, согласитесь. Изучая нашего врага, мы в первую очередь должны поинтересоваться его физиологией. Здесь берут начало его сильные и слабые стороны.

Гросвенф вновь сделал паузу, но лишь для того, чтобы перевести дыхание. Он не смотрел ни на кого из присутствующих. Он не доказывал, а рассказывал. Он не мог предъявить доказательств тому, о чем сообщал. Каждому отделу понадобились бы недели, чтобы проверить факты, используемые его наукой. Все, что он мог сделать, это дать конечное заключение. Ученый не осмелился сделать это в своей схеме или в разговоре с капитаном Личем. Но сейчас он был настроен решительно. И поэтому закончил так:

– Факты неотвратимы. Кот не является создателем этого города, как и не является потомком жителей его. Он и его племя пришло сюда после строителей города. Что произошло с самими строителями? Об этом мы можем только догадываться. Вероятно, они были уничтожены восемнадцать столетий назад в ходе атомной войны. Город похож на земные города. Неожиданное появление вулканической пыли в атмосфере в таких количествах, что она смогла на тысячи лет скрыть солнце – говорит о многом. Человек едва ли не совершил то же самое, так что мы не должны слишком сурово осуждать исчезнувшую расу. Но что было дальше? Дальше появились эти звери. Как?

Откуда? Это сейчас неважно. Важно, что мы имеем дело с животным, которое, хотя и обладает силой, не может разгадать наши планы. Мы, в настоящий момент, имеем дело с существом, не имеющим ясного представления о своей силе. Оказавшись в трудном положении, он мог обнаружить в себе способности еще неосознанные, уничтожить человеческие существа и контролировать работу машин. Мы должны дать ему возможность бежать. Очутившись вне корабля, он окажется в нашей власти. У меня все, и благодарю вас за то, что вы меня внимательно выслушали.

Мортон оглядел собравшихся и спросил:

– Итак, джентльмены, что вы по этому поводу думаете?

Кент сердито заявил:

– В жизни не слыхал подобной чуши. Все это предположения, фантазия. Если в этом и заключается некзиализм, то ему следует многое в себя вобрать, прежде чем я им заинтересуюсь.

– Не знаю, каким образом мы можем согласиться с подобным объяснением, не имея представления об анатомии кота, – мрачно проговорил Скит.

Следующим высказался глава физиков Ван Гроссен:

– Я сомневаюсь в том, что даже подобное исследование могло бы служить твердым доказательством того, что существо создано искусственно. Анализы мистера Гросвенфа весьма спорные, и такими они останутся.

– Дальнейшие раскопки города могли бы дать подтверждение теории мистера Гросвенфа, – Корита говорил очень осторожно. – Подобная точка зрения не опровергает полностью теорию цикличности, поскольку создание мыслящего существа может характеризовать силу ума и убеждения тех, кто его обучал.

С места поднялся глава инженерного отдела Пеннос.

– Один из наших летательных аппаратов сейчас находится в мастерской. Он частично демонтирован и занимает единственную доступную для нас внизу опору. Чтобы получить из него действующий аппарат, нам понадобилось бы не меньше усилий, чем на всю планируемую нами атаку. Конечно, если она потерпит неудачу, мы, может быть, решимся пожертвовать летательным аппаратом, хотя я по-прежнему не понимаю, как он сможет выбраться на нем из корабля. Внизу нет воздушных запоров.

Мортон повернулся к Гросвенфу.

– Что вы на это скажете?

– Воздушный запор имеется в конце коридора, соединяющегося с аппаратной. Мы могли бы предоставить ему возможность воспользоваться им.

Капитан Лич решительно поднялся и заявил:

– Как я уже сказал мистеру Гросвенфу, когда он ко мне приходил, военные в таких делах действуют смелее и решительнее. Нас не испугают случайности, мы к ним готовы. Пеннос выразил и мое мнение. Если нападение не удастся, обсудим другие варианты. Благодарю вас, мистер Гросвенф, за ваши исследования. А теперь за работу!

Это был приказ. Все сразу направились к выходу.

Керл работал в ярко освещенной гигантской механической мастерской. К нему вернулись давние воспоминания, он вспомнил все, чему учили его Строители. Он снова мог управлять машинами, ориентироваться в сложных ситуациях. В одном из отсеков он обнаружил спасательную шлюпку, покоящуюся на опорах. Она была повреждена и частично демонтирована.

Он с жаром принялся за ремонт. Керл понимал, что надо бежать. Ни о чем другом думать он не мог. Только так он возвратится на свою планету к другим керлам. Если он научит их всему тому, что приобрел на чужбине, они станут непобедимыми. Они покорят весь космос дальний и ближний. Он решился на это с неохотой. Ему не хотелось покидать корабль. Он не был полностью убежден, что находится в опасности. После того, как он изучил энергетические ресурсы механической мастерской и снова обдумал все случившееся, у него сложилось впечатление, что у этих двуногих существ нет достаточного оборудования для того, чтобы победить его. Но все же сомнения были.

Эта неуверенность не беспокоила его во время работы. Затем он оторвался от дел, чтобы осмотреть судно. Он многое успел сделать на этом корабле. Ему уже ничего не стоило покинуть его. Он сложил в лодку инструменты и запчасти, которые хотел взять с собой. И все-таки еще сомневался – уходить или сражаться? Услышав шаги, он насторожился. Затем зверь ощутил изменение в громоподобном реве машин. Стук стал громче, резче, отчетливей. Но едва Керл привык к этому шуму, как пламя передвижного газомета зашипело у массивной двери аппаратной. И он замер размышляя – принять ли ему бой, а если принять, то с чего начинать: бороться с газометом или выравнять ритм разбушевавшихся моторов. Однако он тут же сообразил, что не сможет сделать все это одновременно.

Тогда Керл сосредоточил свое внимание на побеге. Каждый мускул его мощного тела был напряжен, когда он тащил груду запасных частей и инструментов, и сбрасывал их на свободные площади спасательной шлюпки. Наконец, наступил заключительный акт. Он замер у дверей, понимая, что сейчас они рухнут. Полдюжины газометов, направленных на двери, медленно пожирали металл дюйм за дюймом. Керл заколебался, потом отвел от дверей направленную на них свою энергию и сконцентрировал ее на внешней стене корабля. Туда был направлен нос спасательной шлюпки. Все его тело съежилось от волн электричества, хлынувших в динамомашину. Его усики-уши завибрировали, направляя густейший поток энергии на стену. Он почувствовал жар огня, и его тело изогнулось дугой. Он понял, что катастрофически близок к пределу энергии, на которую способен. Но несмотря на его усилия, ничего не произошло – стена не поддалась. Он был крепок, этот металл, крепче всего, с чем он когда-либо сталкивался. Он держал форму. Его молекулы были многоатомными, но их расположение было необычным – эффект особой прочности был достигнут без обычно сопутствующей ему высокой плотности.

В это время он услышал, как одна из дверей аппаратной рухнула, и до него долетели голоса людей. Газометы передвинулись вперед. Теперь их мощность уже не контролировалась. Керл услышал, как пол аппаратной протестующе зашипел, когда в металл ударили потоки энергии. Этот тревожный, угрожающий звук все приближался и приближался. Еще минута, и люди прорвались бы в мастерскую через непрочные двери, отделяющие ее от аппаратной.

Но за эту минуту Керл одержал победу. Он ощутил изменения в сопротивляющемся сплаве. Стена потеряла силу сцепления. Внешне все выглядело по-прежнему, но сомнений не было. Поток энергии с легкостью проходил через его тело. Еще несколько секунд он продолжал контролировать его, пока окончательно не ощутил, что добился желаемого. С диким ревом он вскочил в маленькое судно и задвинул за собой дверцу.

Он ухватился одним из щупалец за рычаг управления. Машина дернулась вперед, и он направил ее прямо на толстую стену. Нос судна коснулся ее, и стена растаяла в сверкающем облаке пыли. На какой-то миг металлическая пыль, облепившая судно, чуть замедлила ход. Но он прорвался через нее и вырвался в пространство.

Шли секунды. И Керл заметил, как удаляется от корабля. Корабль по-прежнему был почти рядом. Керл даже видел дыру в нем, через которую он бежал. За окружающей ее блестящей оболочкой виднелись силуэты людей в скафандрах. Они и корабль становились все меньше и меньше. Потом люди исчезли, и лишь корабль блестел тысячью иллюминаторов.

Керл быстро повернул прочь от него. Он сделал поворот на девяносто градусов и перевел рычаги ускорения на полную мощность. Таким образом, через минуту после побега, он уже лег на обратный курс.

Гигантский шар под ним быстро уменьшался, становясь почти невидимым. Прямо перед собой Керл увидел крошечный, тусклый круг света его собственного солнца. Он понял, что это его галактика. Там он может вместе с другими керлами построить космический корабль и улететь с необитаемой планеты к звездам. Это было настолько важно, что неожиданно он почувствовал испуг. Он отвернулся от тускло светящихся дисков, потом вдруг вновь взглянул на них. Шар покинутого им корабля был еще там, крошечная точка света в огромной темноте пространства. Внезапно он мигнул и исчез.

У Керла было странное ощущение. Ему казалось, что перед тем, как исчезнуть, корабль сделал гигантский скачок. Но все это было смутным и неясным. Он с тревогой спросил себя, не потушили ли они все огни и не преследуют ли его в темноте? Он понял, что не будет в безопасности до тех пор, пока не приземлится. Опять появилась эта неуверенность. Керл снова перенес внимание на светящийся впереди диск, и почти сразу же ощутил новый страх. Тусклое солнце, на которое он держал курс, не становилось больше.

Оно явно уменьшалось! Вот оно сделалось розовой точкой в темноте! И исчезло!

Страх ворвался в сердце Керла холодным ветром. Несколько секунд он напряженно всматривался вперед с безумной надеждой на то, что его путеводная звезда снова появится во тьме. Но там, куда он смотрел, блестели лишь далекие звезды, немигающие крапинки на черном бархатном фоне бездонной дали.

Но что это?! Одна из крапинок становится больше. Нервы Керла напряглись до предела. С ужасом следил он за тем, как крапинка превращается в точку. Вот она уже выросла в круглый шар света и все продолжала расти. Больше, больше, больше… Внезапно перед ним, сияя иллюминаторами, возник гигантский корабль, который он покинул несколько минут назад.

Керл почувствовал, что с ним происходит нечто необычное. Мысли закружились в его голове, будто в ней закрутили юлу, все быстрее и быстрее. Сознание разлетелось на миллионы осколков. Глаза вылезли из орбит, он бушевал в своем маленьком укрытии, как обезумевший. Его щупальца вцепились в рычаги управления и в ярости раздирали их на части. Когти вонзились в стены суденышка. В последней вспышке сознания он понял, что не сможет вынести огня дезинтегратора, который был направлен прямо на него. И он был бессилен.

Поток энергии разрушал каждую клеточку идов в его организме.

Губы зверя раздвинулись в последнем рычании. Волосики усиков сплелись. Он почувствовал смертельную усталость и упал, уже не думая о мести.

Смерть пришла спокойно после долгих часов насилия.

Капитан Лич действовал наверняка. Когда огонь исчез, и стало возможным приблизиться к тому, что осталось от спасательной шлюпки, исследователи обнаружили кусочки расплавленного металла и лишь кое-где остатки того, что было телом Керла.

– Бедный кот, – опечалился Мортон. – Интересно, что он подумал, когда обнаружил нас перед собой после того, как исчезло его собственное солнце. Нечего не понимая в антиакселераторах, он не знал, что мы можем сразу очутиться в том месте, добираться до которого он мог часами. Ему казалось, что он движется в направлении родной планеты, но на самом деле он отдалялся от нее все дальше и дальше. Он не мог знать того, что когда мы остановились, он промчался мимо нас, а нам только и оставалось, что последовать за ним и разыграть небольшую комедию – притвориться его солнцем, пока мы не приблизимся достаточно близко, чтобы уничтожить его. Вероятно, перед его взором весь космос перевернулся вверх дном!

Гросвенф слушал этот монолог со смешанным чувством.

Шло время. Инцидент уходил в прошлое, теряя подробности и обрастая легендами. С каждым днем детали становились в памяти людей все менее похожими на то, какими они были на самом деле. Угрожавшая им опасность казалась далекой.

– Какие тут могут быть симпатии? – услышал как-то Гросвенф голос Кента. – Это наша работа – убивать всех котов в этом несчастном месте.

– Это просто, – как-то сказал Корита, – воевать с котами. Они примитивны. Стоит нам сесть, и они к нам придут, считая, что смогут нас перехитрить. – Он повернулся к Гросвенфу. – Я все еще верю в то, что это так, – дружелюбно произнес он, – даже если теория нашего молодого друга подтвердится. Что вы думаете, мистер Гросвенф?

– Я бы пошел дальше, – начал Эллиот. – Не забывайте о том, что причиной нападения на нас была отчаянная необходимость в пище. Вполне возможно, что ресурсы этой планеты не могут больше поддерживать это вымирающее племя. Так почему бы не дать им умереть с голода?

„Некзиализм – это наука, соединяющая информацию одной области знаний с информацией другой области. Наука, находящаяся на стыке разных наук. Она предусматривает ряд технических приемов для ускорения процессов усвоения полученных знаний и самого эффективного их использования“.

ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ.

ЛЕКТОР – ЭЛЛИОТ ГРОСВЕНФ.

МЕСТО ЛЕКЦИИ – НЕКЗИАЛЬНЫЙ ОТДЕЛ.

ВРЕМЯ – 15.00, 9/7/1.

Гросвенф прикрепил объявление к и так уже плотно заполненной доске объявлений. Затем он отступил назад и посмотрел, что у него получилось.

На корабле действовало так называемое „звездное время“, основанное на стоминутном часе и двадцатичасовом дне. В неделе содержалось десять дней, в месяце – тридцать дней, в году – триста шестьдесят дней. Дни не имели названий, но были пронумерованы. Данный календарь вступал в действие с момента старта.

Его объявление висело среди извещений об еще восьми лекциях, трех кинофильмах, четырех учебных фильмах, девяти дискуссиях и нескольких спортивных соревнованиях. Так проводили свободное время ученые, члены команды корабля, рабочие различных секторов. Но были и такие, которые предпочитали читать у себя в каюте, собираться с друзьями в кают-компании, задержаться в одном из баров или кафе.

Эллиот был уверен, что его объявление прочтут. Оно даже внешне отличалось от других сообщений. Написал его ученый на плотном листе. Шрифт был особый, буквы были вдавлены и казалось, что они находились где-то внутри бумаги. Цветная пленка из гальванизированного материала изменяла цвет букв. Они становились то голубыми, то зелеными. Слова, словно были живыми, дышали и двигались. Поскольку частота испускаемых волн света была неопределенной и постоянно изменялась, цветовые сочетания никогда не повторялись.

Объявление пылало среди прочих, как неоновая реклама. Гросвенф знал, что его наверняка заметят.

В назначенный час он направился в обеденный салон. Когда он вошел, стоявший у двери человек сунул ему в руку карточку. Гросвенф с любопытством прочел:

„КЕНТ – НА ДОЛЖНОСТЬ ДИРЕКТОРА!“

Мистер Кент является главой одного из самых крупных на нашем корабле отделов. Он известен своим сотрудничеством с другими секторами. Кент – не только хороший ученый, но и чуткий человек, понимающий проблемы своих коллег. Не забывайте о том, что на борту нашего корабля, помимо 180 военных, находятся 804 ученых, возглавляемых администрацией, которая была выбрана весьма неохотно незначительным большинством. Такое положение должно быть исправлено. Мы имеем право на демократические выборы.

Предвыборное собрание – 9/7/1. Время– 15.00.

„Выбирайте директором КЕНТ А!“

Гросвенф сунул карточку в карман и шагнул в ярко освещенную комнату. Он подумал о том, что такие, как Кент, вряд ли могут достигнуть успеха, разделяя людей на враждующие группы. Половина межзвездных экспедиций, отправленных за последние двести лет, не вернулось на Землю, и причиной этому, скорее всего, были разногласия на космическом судне. Отправляясь в путешествие, обычно, все были единомышленниками. Но в пути появлялись противоречия. И чем дольше длился полет, тем горячее разгорались споры, которые переходили в настоящую войну.

Выборы в подобных экспедициях были весьма частым событием. Разрешение на них давали, потому что люди не желали быть связанными подчинением однажды выбранным лицам. Корабль напоминал страну в миниатюре. И маленькая эта страна жила по всем законам общества, где были тайны, была борьба, была своя дипломатия. Гросвенф был озабочен тем, что время собрания совпадает с его лекцией. Но войдя в столовую, успокоился. Она была переполнена. Его трое друзей, младшие ученые из разных отделов, уже обедали. Только он подсел к ним, как один из них весело заметил:

– Итак, какие убийственные черты непредсказуемого женского характера будем сегодня обсуждать?

Гросвенф добродушно рассмеялся, он понимал, что замечание было шутливым лишь отчасти. Разговоры среди молодых людей тяготели к одной теме: женщина и секс. В этой полностью мужской экспедиции проблема секса была решена химически, путем введения в организм специальных препаратов. Это снимало физическую потребность, но в эмоциональном плане ничуть не удовлетворяло.

Шутке рассмеялись, но продолжать разговор на эту тему не стали. Карл Деннисон, молодой химик, повернулся к Гросвенфу.

– Как собираешься голосовать, Эл?

– Тайным голосованием. Давайте-ка лучше вспомним, что говорила о нас тем утром блондинка Эллисон.

– Ты ведь будешь голосовать за Кента? – не унимался Деннисон.

– Я еще не думал об этом, – усмехнулся Гросвенф. – До выборов еще пара месяцев. А что, собственно, мы должны иметь против Мортона?

– Он человек, выбранный правительством.

– И я тоже, и ты…

– Он – всего лишь математик, а не ученый в широком смысле слова.

– Это для меня новость. А я годами жил иллюзией, что математики тоже ученые.

– Так оно и есть. Это иллюзия. Математика – это искусство, а не наука. В основе ее условность.

Деннисон явно старался добиться успеха, демонстрируя собственную позицию. Это был серьезный, плотного сложения человек. Доказывая, он вытягивался вперед, словно шел в атаку.

– Ученым следует держаться вместе. Вы только представьте: нас тут целый корабль, и кто над нами стоит? Человек, имеющий дело с абстракциями. Разве он может решать практические проблемы?

– Смешно, но мне казалось, что он весьма преуспевает в сглаживании наших проблем.

– Мы сами в состоянии сглаживать свои проблемы! – раздраженно заявил Деннисон.

Гросвенф нажал на кнопку. Заказанная еда заскользила по вертикальному конвейеру, целясь в центр стола.

– Этот опилочный ростбиф прямо из химического отдела? – буркнул он. – Восхитительных размеров и непередаваемого запаха. Интересно, сколько усилий было затрачено на то, чтобы сделать опилки из деревьев покидаемой нами планеты питательными? – Он поднял голову. – Ладно, не отвечайте… Я не желаю быть разочарованным в деятельности отдела, возглавляемого мистером Кентом, хотя мне и не нравится его облик и поведение. Видите ли, я обратился к нему за помощью, а он велел мне позвонить ему через десять лет. Вероятно, он забыл о выборах. Кроме того, у него хватило наглости назначить собрание на то же время, когда я собрался прочитать лекцию о некзиализме. – Эллиот принялся – за еду. – Ни одна лекция не важна так, как это собрание. Я собирался обсудить вопросы, касающиеся каждого из нас, и тебя в том числе.

Лицо Деннисона пылало, голос стал резким.

Послушай, Эл, ты не можешь выступить против человека, которого даже толком не знаешь. Кент из числа тех людей, которые не забывают своих друзей.

– Я бы сказал, что он обладает также способностью ставить на место тех людей, которых не любит, – проговорил Гросвенф и нетерпеливо пожал плечами. – По моему мнению, Кент несет в себе все черты, пагубные для нашей цивилизации. Согласно теории Кориты о цикличности истории, мы находимся на „зимней“ стадии своей культуры. В один из ближайших дней я попрошу его разъяснить мне этот вопрос поподробнее. Но и не зная тонкостей, я уверен, что Кент, как кандидатура от демократов является полосой заморозков в этом суровом времени года.

Гросвенф хотел было добавить, что находится на борту именно для того, чтобы противостоять таким выскочкам, но промолчал, посчитав, что это уже будет перебор. Он понимал, что коллектив корабля вступил в стадию опасных споров, которые были причиной бедствий многих экспедиций.

Дальше, видимо, должен был начаться знакомый спектакль на базе социологических экспериментов: дебаты, выборы, раскол команды.

Деннисон зло улыбнулся.

– Вы только послушайте этого молодого философа, – сказал он и добавил, чуть ли не приказывая: – Голосуй за Кента, если понимаешь, что для тебя хорошо, а что плохо.

Чтобы дать ему остыть, Гросвенф перешел на шутливый тон:

– Что же он сделает, придя к власти? Съест мою долю опилок? А может, я сам желаю стать директором. Давайте голосовать за тех, кому нет тридцати пяти. В конце концов, мы превосходим пожилых в пропорции три или четыре к одному. Демократия требует, чтобы мы сотрудничали на основе пропорции.

Деннисон, казалось, пришел в себя.

– Ты совершаешь серьезную ошибку, Эл, и скоро в этом убедишься.

Обед завершили молча. На следующий день Гросвенф понял, что, скорее всего, его затея потерпит неудачу. Естественно, это его расстроило. Он понимал, что Кент, видимо, запретил своим последователям пойти на лекцию, которую читает человек, не поддерживающий его. Но хотя под контролем шефа химического отдела находилось большинство ученых, все-таки оставалось еще несколько сот человек, влияния на которых он не имел. Гросвенф не мог не вспомнить, что сказал ему директор института накануне отъезда:

– Работа, которую тебе предстоит вести на борту „Космической Гончей“, будет тяжелой. Некзиализм – новый подход к познанию и взаимодействию наук. Пожилые будут бороться с ним, повинуясь лишь инстинкту. Молодые, если они освоили обычный метод, автоматически будут протестовать, отвергая то, что зачеркивает их знания и называет их подход старомодным. Тебе самому придется использовать на практике приемы, которые ты познал в теории. Твоя борьба за существование станет продолжением твоей учебы. Прежде всего помни, что человеку, который прав, в критических ситуациях бывает достаточно положиться на свои чувства.

В 16.00 Гросвенф прошел к доске объявлений и изменил время лекции на 17.00. В 17.00 он изменил его на 18.00, а еще позже на 19.00.

„Скоро они освободятся, – сказал он себе. – Политические собрания не должны длиться вечно“.

За пять минут до 19.00 он услышал в коридоре шаги. Было тихо. Двое остановились возле открытой двери, ведущей в его отдел, и один из них сказал:

– Все верно, здесь.

Затем они рассмеялись без видимой причины и через минуту вошли. Поколебавшись, Гросвенф приветливо кивнул молодым людям. С первого дня путешествия он поставил перед собой задачу – научиться узнавать людей по голосам, лицам, именам, и узнать о них как можно больше. Людей было так много, что он еще не закончил эту работу, но этих двоих он помнил. Оба были из химического отдела.

Он наблюдал за тем, как они оглядывались и рассматривали выставленные машины-учителя. Они явно были удивлены, хотя и старались не подавать вида. Наконец, оба устроились в креслах, и один из них с несколько подчеркнутой вежливостью спросил:

– Когда начнется лекция, мистер Гросвенф?

Гросвенф взглянул на часы и сообщил:

– Через несколько минут.

За это время пришли еще восемь человек. Это приободрило Гросвенфа. Особенно он обрадовался тому, что одним из пришедших был Дональд Мак-Кен, глава отдела геологии. Его не беспокоило, что четверо из его слушателей были из химического отдела. Он углубился в лекцию об условных рефлексах и рассказывал о том, что было сделано в этой области, начиная от Павлова и кончая днями, когда был заложен первый камень некзиализма. Затем к нему подошел Мак-Кен и сказал:

– Я заметил, что у вас есть так называемые „машины сна“, которые обучают человека во сне, – он усмехнулся. – Помню, один из моих старых профессоров указывал на то, что таким способом можно узнать все, что накоплено в разных областях науки, но затратить на это нужно тысячу лет. Вы не сказали ничего об этих трудностях.

Гросвенф чувствовал, как серые глаза собеседника наблюдают за ним с добродушным лукавством.

– Эти трудности, – улыбнулся он, – были продуктом старого метода использования машин без предварительной подготовки. В наши дни „Некзиальное общество“ для того, чтобы преодолеть первоначальное сопротивление, использует гипноз и психотерапию. Например, мне при проверке сказали, что для меня является нормальным включение машины лишь на пять минут за два часа до сна.

– У вас очень низкая толерантность, – заметил Мак-Кен. – Моя была три минуты на полчаса.

– Но вы на нее согласились, не так ли?

– А что бы сделали бы?

Гросвенф улыбнулся.

– Сам я не сделал бы ничего. Меня обучали различными методами до тех пор, пока я не научился восьмичасовому сну при непрерывно работающей аппаратуре. Процесс поддерживался некоторыми другими приспособлениями.

Последнюю фразу геолог проигнорировал и удивленно воскликнул:

– Полных восемь часов?!

– Полных, – подтвердил Гросвенф.

Геолог, казалось, обдумывал услышанное.

– И все же, – сказал он, наконец, – это служит дополнением к первоначальному фактору. Есть много людей, которые даже при отсутствии специальных условий могут не просыпаясь забирать пять минут из каждой четверти часа.

Гросвенф ответил, внимательно наблюдая за реакцией Мак-Кена:

– Но информацию придется повторить много раз. Конечно, сэр, вам достаточно увидеть или услышать однажды, чтобы запомнить навсегда. Так вам кажется. Но все же, часто то, что оставило достаточно глубокий след, постепенно стирается в памяти, и по истечении времени даже невозможно вспомнить, где ты об этом слышал. Мы забываем, и происходит это не случайно, есть свои законы и у памяти. „Некзиальное общество“ установило, в чем они заключаются.

Мак-Кен ничего не ответил. Он размышлял, сжав губы. Гросвенф посмотрел на четверку из химического отдела, которые стояли уже у дверей. Они о чем-то шептались. Он отвел от них взгляд и обратился к геологу:

– Было вначале время, когда я считал, что нагрузка для меня слишком велика. Я, как вы понимаете, говорю не о машинах сна. Напряжение их намного меньше их возможности.

Мак-Кен качнул головой.

– Все это ошеломило меня. Полагаю, что вы добились самых высоких показателей запоминания. Вам, видимо, достаточно, чтобы кадр фильма, прокрученный в мозгу, задержался на экране какую-то долю секунды.

– Мы смотрели эти фильмы по три часа в день, но они составляли лишь 45 % от общего курса тренировки. Секрет кроется в скорости и в повторении.

– Вся наука за один присест! – изумился Мак-Кен. – Да, это единственное, что можно назвать полным обучением.

– Это лишь один из аспектов. Мы используем при обучении все органы чувств. В процессе усвоения у нас участвуют и пальцы, и уши, и глаза, даже запах и вкус имеют значение.

Мак-Кен снова замолчал, нахмурившись. Гросвенф заметил, что молодые люди вышли. Из коридора донесся приглушенный смех. Это вывело Мак-Кена из оцепенения. Геолог протянул Гросвенфу руку и сказал:

– Я был бы счастлив, если бы вы посетили мой отдел. Думаю, нам удастся разработать метод, который совместит наши науки и будет применим практически. Мы сможем проверить его эффект, когда приземлимся на другой планете.

Вечером по дороге в спальню, Гросвенф тихо насвистывал. Он одержал свою первую победу, и сознавать это было очень приятно.

На следующее утро Гросвенф, подходя к своему отделу, еще издали с удивлением заметил, что дверь открыта. Яркий луч света бил из нее в более тускло освещенный коридор. Он ускорил шаг и застыл в дверях, пораженный.

Сразу же он увидел у себя в отделе химиков. Их было семеро. Двое из них посетили вчера его лекцию. В комнате было много приборов и целая система трубок для насыщения чанов химикалиями. Гросвенф вспомнил, как вели себя химики на его лекции. Он вошел в комнату, с опасением подумав о своем оборудовании. Первую комнату он использовал для общих целей. В ней, как правило, находилось несколько аппаратов, но в целом она была предназначена для того, чтобы давать групповой инструктаж.

В оставшихся четырех комнатах находилось особое оборудование. Сквозь открытую дверь, ведущую в его кино– и звуковую студию, Гросвенф обнаружил, что и вторая комната переполнена людьми. Он был настолько поражен, что не мог сказать и слова. Не обращая внимания на присутствующих, он зашел по очереди в каждую из четырех специальных секций. Три из них были заняты оккупантами-химиками. В четвертой секции с ее хитроумной техникой и кладовой пока никого не было. Из четвертой секции дверь вела в маленький коридор. Гросвенф мрачно подумал о том, что впредь она будет служить входом в его отдел.