Текст книги "Октоберленд"

Автор книги: Альфред Аттанасио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

4
РАЗОРВАННЫЙ И СОВЕРШЕННО ЦЕЛЫЙ

– Гоблинам нужны наговорные камни, Скарн, – сказала себе Овери Скарн. – Вот чем Поч и его прекрасная супруга их снабжали – пока не окосели от коки настолько, что перестали слушаться хозяев.

Сняв наговорный пояс, Овери сунула его в шкаф.

– Я не дам им мои наговорные камни, Овери. Убийце Н’драто хватило глупости оставить шкатулку, где эти камни так долго хранились. Дорого встанет найти чармодела, который поместил бы шкатулку в сеть колдовской проволоки и воспользовался резонансом между украденными камнями и сеткой, чтобы вытянуть из камней Чарм. Это будет дорого, раза в четыре-пять дороже самих камней, но именно так мы лишим гоблинов краденого. Н’драто был дурак, что не взял всю шкатулку.

– Наемные убийцы дураками не бывают, Скарн, – возразила она себе, держа пояс перед грудью. – Он оставил шкатулку намеренно. Это был приказ самих гоблинов. Они хотят дать нам понять, что командуют они, а не мы. Они вызывают нас отобрать у них Чарм. Если мы это сделаем, они нас убьют. У них в распоряжении двое наемных убийц.

– Ха! – Она рассерженно отступила от висящего пояса. – Я не боюсь этих грязных чертенят. Я пэров боюсь. Пусть у гоблинов будет этот Чарм – пока они не уничтожат пэров и не очистят доминионы от любой оппозиции нашему правлению.

Снова прижав к телу пояс, она покачала круглой кудрявой головой:

– Нет, Скарн, нет, так не выйдет. Мы над этими грязными чертенятами должны немедленно установить контроль – иначе они могут решить, что мы слабы и что нами можно командовать. Могут даже воспользоваться возможностью поднять против нас пэров.

– Этого мы допустить не можем! – Она захлопнула шкаф. – Овери, ты меня убедила. Урок усвоен.

Когда Ройдан постучал, она приоткрыла дверь и выхватила у него глаз Чарма, крикнув:

– Пришли ко мне чармодела, немедленно!

Чармоделу она дала шкатулку и сообщила, что наговорные камни отсюда украдены и их Чарм следует высосать резонансом. Потом она пригласила начальницу служб замка и показала ей видеокамеры, доставленные с Темного Берега.

Изначально они предназначались для охраны складов. Но сейчас Овери велела начальнице служб установить панорамные камеры в коридорах и воздуховодах, окружавших покои Овери Скарн. И еще она распорядилась, чтобы каждая камера была спрятана за сторожевым амулетом.

Когда все было сделано, Овери Скарн села в мягкое кресло, обитое кожей гиппогрифа, перед рядом мониторов, расставленных на столе, и стала ждать. Рядом с ней с деревянной вешалки свисал пояс, и Овери иногда касалась его, разговаривая сама с собой.

Ночь в окне у нее за спиной сверкала звездным дымом и шарами планет, а Овери Скарн сидела, не сводя глаз с мониторов, пока не увидела за дверями своей спальни убийцу. Он был одет в фольговые диски, закрывающие его от бдительного Чарма сторожевых амулетов, которые его не видели. Только видеокамеры фиксировали его скрытное продвижение к двери. Поворот чармового ключа отпер замок, и двери открылись.

Овери Скарн подождала, пока вошедший закрыл за собой дверь, и лишь потом включила неяркие угловые лампы.

– Входи, убийца. Я тебя ждала.

Убийца резко повернулся и потянулся к двери. Он не успел ее коснуться, как от косяка над его головой полетели щепки.

– Следующий выстрел – тебе в голову. – Овери качнула длинноствольным девятимиллиметровым пистолетом с глушителем. – Оружия, подобного этому, ты никогда не видел – и защиты от него у тебя нет. Повернись и назови свое имя.

– Н’драто. – Убийца откинул капюшон. На лысой голове и тощем лице играли причудливые тени. – Милые послали меня взять твою жизнь.

– Милые, значит? – Овери Скарн держала убийцу на мушке, но обращалась к вышитому камнями поясу на вешалке. – Ты слышишь, Овери? Если они могут заставить убийцу себя полюбить, никто из нас не защищен от их силы.

– Смотри за ним повнимательней, Скарн, – предупредила она себя, набросив сверкающую ткань себе на плечо. – Его еще до рождения учили быть опасным.

Черные глазки Н’драто прищурились.

– С кем ты разговариваешь?

– Как с кем? С собой, конечно. – Она звонко засмеялась, голова кружилась от успеха – в ее власти был не кто-нибудь, а наемный убийца. – На Темном Берегу есть такой сборник священных текстов, он называется «Библия», и в главе четвертой, девятом стихе священной книги Экклезиаста написано так: «Двоим лучше, нежели одному… ибо если упадет один, другой поднимет товарища своего». Так что видишь, Н’драто, меня двое, и я сильнее от этого.

– Ты безумна. – В его руке из ниоткуда появилось черное лезвие. – Я хотел, чтобы твоя кончина выглядела случайной, дабы не привлечь внимание к Милым. Но ты заставляешь меня дать тебе кровавую смерть.

– Н’драто, ты недооцениваешь это оружие. – Губы ее мрачно улыбались. – Ты будешь мертв раньше, чем упадешь на пол.

– Это так – но только если твой выстрел попадет в цель. – Нож двигался в его руке как живой. – А если нет…

– Твои Милые слушают, что я говорю? – холодно перебила она. – Их телепатия достаточно сильна, чтобы видеть меня через тебя, или наговорные камни, которых я лишила Чарма, ослабили их мощь?

– Крошки-эльфы видят и слышат тебя через меня. – Он будто поплыл вперед. – Ты лишила их силы направлять троллей на расстоянии, но у них есть сила вести меня.

– Стой, где стоишь. – Овери Скарн направила ствол ему в лицо. – Не заставляй меня убить тебя, пока Милые не услышат, что я хочу им сказать.

Н’драто остановился. Нож улыбался у него в руке.

– Говори.

– Милые, крошки-эльфы – гоблины! Я предлагаю вам понимание. – Овери Скарн обращалась к черным бусинкам глаз убийцы. – Я дам вам все наговорные камни, что вам нужны, и никто не тронет вас в Новом Арваре. Никто не будет знать о вашем присутствии, кроме меня и тех людей, что сейчас в вашей власти.

Накинув себе на плечо ткань пояса, она продолжала:

– Скарн обеспечит вам это, а вы взамен продолжите свою войну с доминионами. Вы уничтожите пэров. И когда вы это сделаете, я, Овери, прослежу, чтобы вам выделили отдельный доминион. Никто вас там не потревожит. Вы будете жить свободно как… как Милые. Ведь этого вы хотите?

– Милые не верят демонам, – буркнул Н’драто.

– Они научатся верить мне – или могут умирать прямо сейчас. – Овери Скарн небрежно махнула пистолетом. – Я могу приказать запустить к ним в комнату газ. Или поджечь. Или просто лишить их наговорных камней и держать у себя пленниками. Понимаете? Здесь распоряжаюсь я. Слушайтесь меня, когда я Овери, и я буду щедрой и любящей. Получите в свое распоряжение доминион и вечную жизнь. А если нет – тогда с вами разберется Скарн. Ну, как?

– Дай мне наговорные камни. – Н’драто протянул пустую руку, медленно вертя в другой нож. – Милые сделают, как ты сказала.

– Да, я тоже так думаю. – Она выпустила ткань пояса и села ровно. – Условия Овери невероятно щедры. Но, милые гоблины, вы должны понять, что Скарн заставит вас выполнить свое обещание.

Она выстрелила от бедра, и пуля ударила Н’драто под челюсть и вошла в мозг.

5
ПУТЕШЕСТВИЕ БЕЗ КОНЦА

Буль смотрел на собственное мертвое тело, распростертое на алтаре, а рядом с ним, замурованная во тьму, но все же видимая его фантомному взгляду, стояла Мэри Феликс. Она плакала, будто его дух уже был причислен к проклятым. Он хотел утешить ее в этой густеющей тьме – но свет его начал меркнуть.

Вся его жизнь, все ее события и деяния уплывали в ничто искоркой, каждая из которых – крошечный мир, крупица в пыльной вселенной.

Вся его память, все, что он знал о красоте и страхе, о раненой любви, надежде, все безумные молитвы выплеснулись наружу, и открылось то, чем были они, – ничто. Живой на Ирте, он считал себя философом, ищущим знания. И сейчас он понял, что на самом деле все знание – это путешествие, не имеющее конца.

Лишенный формы и черт, он уплывал прочь. В пустом пространстве бытия мелькнул водонапорный бак. Буль проплыл сквозь ясеневую стену, над заставленной трубами крышей, снова нерожденный.

Красивый юноша стоял возле дымовой трубы, одетый лишь в набедренную повязку, и смуглая кожа блестела в городских огнях, яркие черные волосы спадали до плеч, точно прическа фараона, обрамляющая улыбающееся лицо с резким подбородком. Юноша стоял высоко, как легенда о самом себе, и Буль понял, что это помолодевший Нокс.

– Прощай, призрак! – помахал рукой Нокс. – Прощай на пути своем в древний колодец ночи!

И стала таять машущая фигура. Водонапорный бак и горизонт города растворялись, как сахар в воде Остались лишь прозрачные алмазные решетки атомов, плавающие в пустоте…

– Не бойся.

Голос исходил от тонкого луча, растянутого среди алмазных искр.

Глядя в глицериновую пустоту – ни мрак, ни свет, просто пустота – Буль понял, что нить света посреди ничто – живая. Это существо поймало Буля на арфовую струну своего бытия, растянутую туго в пустоте между атомами.

– Это я – Кавал.

– Чародей! – воскликнул удивленный Буль, и все творение сотряслось. Бесчисленные атомы дружно задрожали, как песчинки в сите, складываясь в образ светящейся городской ночи и Нокса на крыше, застывшего посередине движения с поднятой ногой, руки взметнулись в ликующем танце.

– Тише, Буль… – Голос Кавала успокаивал простым безразличием. – Я держу твою волну тем, что осталось еще от моего Чарма. Если ты возбудишься, то я лопну, как перетянутая струна. Тогда мы оба растворимся в ряби жаркого пара и дыма города. Так что просто будь спокоен.

Снова образ пылающего города затянулся бесцветным туманом.

– Как… – решился спросить Буль самым тихим шепотом.

– Я чародей, который когда-то собирал Чарм здесь, на Темном Берегу, – едва слышно ответил голос Кавала. – Я приготовил себе место здесь, в небе. Но у меня так мало осталось Чарма, что я натянут почти до разрыва. Если хочешь остаться в живых, будь неподвижен – и безмолвен.

– Дай мне умереть, чародей, – выдохнул Буль. – Я видел всю свою жизнь, и она кончена. Я стал человеком. Дай мне умереть человеком.

– И сделать эту планету добычей Нокса и ему подобных? – Голос Кавала дрогнул от возмущения. – Ни за что!

6
НЕВИДИМЫЙ СВЕТ

– Он мертв.

Дверь бака открылась, и ночная синева разрезала внутреннюю тьму до кровавого сердца алтаря.

Там стояла на коленях Мэри Феликс и всхлипывала.

– Уйми свой плач, женщина. – Нокс вошел в зал обрядов и вдохнул запах разлагающейся плоти. – Это создание мертво.

Мэри знала, что это правда, но не двинулась с места.

– Я видел, как дух его выплыл из зала обрядов, – объявил Нокс энергичным голосом. – Он растворился в ничто. И его смерть сделала меня молодым.

– Это мне следовало умереть, – шепнула Мэри. – Я была старухой. Он дал мне свой Чарм и сделал меня молодой. Но разве я должна быть молодой? Я должна быть мертвой.

– В свое время твое желание осуществится. – Нокс цинично засмеялся и взял ее за руку. – Ты все еще смертная. Радуйся той жизни, которую ты взяла от этого создания из другого мира.

Она выдернула руку.

– Ты мог его не убивать. Ты взял у него Чарм, он мог бы остаться в живых.

– Это было опасно, а я слишком давно живу на свете, чтобы искать опасности. – Он снова взял ее за руку и заставил встать. – Идем со мной, уйдем из этого места смерти.

– Оставь меня здесь. Уйди! – Она попыталась выдернуть руку, но он был слишком силен. – Оставь меня! Ты получил, что хотел.

– Тебе нельзя здесь оставаться. – Он подтолкнул ее к двери. – Октоберленда больше нет, здесь поселилась смерть. И тебе здесь не место.

– А как же Буль?

– Он мертв.

– Его нельзя здесь оставлять!

– Его уже здесь нет. Он превратился в горстку фотонов, уходящих сквозь вакуум во внешнее пространство со скоростью света. Забудь его. – Нокс подтолкнул Мэри к дверям, и она чуть не скатилась с вороненых ступеней. – Ты жива, и будешь жить, пока повинуешься мне.

Ботинки ее стукнули по крыше. Когда Мэри повернулась, ее лицо горело гневом.

– Я не буду тебе повиноваться. Можешь убить меня прямо сейчас, чудовище!

Нокс рассмеялся ей в лицо.

– Ты думаешь, что смерть – это бегство? Ошибаешься. Это уменьшение. Она обрушивает башню нашей жизни, превращая ее в каменные блоки, и рассеивает драгоценный свет, который был внутри. Этого ты хочешь?

Мэри смотрела на него с упрямой непокорностью.

– Будь терпелива. Я тебя не отвергну. – Миндалевидные глаза горели страстью. – Но сперва ты мне будешь нужна, моя юная женщина.

– Я не твоя, – отшатнулась она с омерзением. – И не юная. Это иллюзия.

– Не иллюзия, но Чарм, дорогая моя. Чарм восстановил твою юность и сделал важным твое участие в ритуальном круге. – Его белая улыбка напоминала клинок, сияющий в ночном свете. – Ты – моя Дева, и с тобой я призову еще одиннадцать – новый ковен, что положит начало новой эре в пещере Мэйленда.

– А как же Буль? – Она показала на дверь, где висел молоток в виде головы барана. – Его нельзя здесь оставлять!

– Почему? – Нокс мотнул головой – плечам стало жарко под пышной волной волос. – Он – окончательный продукт Октоберленда. Пусть гниет здесь, как эмблема моего прошлого, как символ царей и империй, что сгнили за мое время, В этой жаре он разложится быстро, и вскоре его кости украсят этот брошенный алтарь.

– Его найдут. – Мэри отступила от юноши, у которого кожа покрылась испариной пота. – Придет полиция. Нельзя убить дюжину человек без того, чтобы кто-нибудь не узнал.

– Я могу делать все, что мне заблагорассудится. – Улыбка его стала тверже. – Но я с тобой согласен. Гордыня – первый шаг к падению. Зная это, я приму меры предосторожности. Дверной молоток будет снят. Дверь заделана наглухо. Этот дом принадлежит мне, и больше я сюда никогда не вернусь. Простое заклинание отгонит посторонних. И вообще, кому надо ломиться в водонапорный бак?

Говоря это, он надвигался на Мэри, и она отступала.

– Одиннадцать погибших – и Дева, которую принесли в жертву до тебя – уже забыты. – Он потянулся к Мэри, и искорки посыпались от кончиков его пальцев. – Никто не знает, что они были здесь. Их тела стали пеплом. В этом мире от них ничего не осталось. Они просто исчезли с планеты, и любое расследование ни к чему не приведет. Октоберленд окончен. Ничего от него не осталось.

Мэри прижалась спиной к навесу кондиционера, и искристые пальцы ритуального убийцы нависли над ней, качаясь в гипнотическом ритме, светоносная рука выходила из запястья как цветок. Испуганные глаза Мэри сузились – она приготовилась к борьбе и спросила:

– И что ты думаешь со мной делать?

– Думаю? – Он свел ладони вместе, и воздух между ними взорвался эфирным пламенем – зелеными и синими сполохами, не излучавшими тепла. – Ты моя, Мэри Феликс. А что я хочу с тобой сделать, тебе лучше не знать.

Мэри дернулась в сторону, уходя от холодного огня.

Нокс сделал ей подсечку. Пока Мэри падала, ее накрыло сиянием, густые волосы встали дыбом, поднятые статикой, каждая волосинка горела язычком света. Навалился сон, и страх уплыл в сторону.

– Отлично, – выдохнул Нокс ей в ухо. – Теперь ты готова услышать, что должно быть сделано.

Он встал и руками дал приказ ее телу света встать вместе с ним. Зловещий ангел встал над ее бессознательным телом. Он был похож на нее, как злобная карикатура, ибо на самом деле являлся ее жизненной силой, только искаженной волей Нокса.

– Ты будешь моей женой-ведьмой. – Он протянул руку, и когда эфирная фигура взяла ее, водянистый огонь фантома стал ярче. – Ты вплетешь покорность в эту физическую форму. Ты вплетешь в нее желание. Я снова молод, и сок жизни бродит во мне.

Зловещий ангел лизнул воздух жабьим языком.

– Хорошо, хорошо! – Нокс разразился хохотом. – Ты заполнишь это женское тело желанием, направленным на меня, ее хозяина. А я поведу ее к месту новых обрядов – под землей, где рождается весна.

Размытая струя горящих волос вспыхнула на лице видения, и оно ухмыльнулось.

– Именно так, Мэри Феликс. Твое тело света повинуется мне, и ты тоже будешь мне повиноваться. Вместе мы спустимся с этих высот в глубины, где начинается похоть, все порождающая. Вместе мы сотворим Мэйленд.

7
ЭМИССАРЫ НЕЗНАНИЯ

В главном зале собралась толпа, занявшая все четыре яруса балконов и смотровых арок между гигантскими контрфорсами и высокими окнами в нишах стен. На галерке, под пересекающимися балками сводчатого потолка, сидела на деревянных скамьях публика попроще – рабочие с лесопилки, строительные подрядчики, ремесленники всех городских гильдий.

На кожаных сиденьях лож расселись коммерсанты, торговцы, инвесторы, обозревавшие увешанную амулетами трибуну с лорнетом в одной руке и биржевыми сводками в другой.

Городская элита заняла мягкие кресла в колоннадах: чармоделы в блестящих жилетах, мастера-чародеи, сверкающие колдовским металлом, и руководство «Шахт Бульдога» в шелковых туниках с огненными искрами наговорных камней – но среди них пока не было главного представителя, Овери Скарн.

Она стояла в плюшевой приемной рядом с главным залом, блистая бледно-голубым одеянием и наговорным поясом, крошечные лепестки украшали каштановые кудри. Раздувая круглые щеки и скосив глаза в гневе, она обращалась к маркграфу и его жене:

– Вы сейчас оба пойдете и будете приветствовать город. Эмиссары составили отчет, и вы обязаны официально его принять, чтобы их можно было спокойно отправить домой.

В тяжелом темном кресле сидела мрачная Шаи Малиа, подняв брови над намазанными тенями веками, подобрав под себя ноги в черных джинсах и скрестив руки на оранжевом топе. Ногти, покрытые голубым лаком, впились в руки выше локтей.

– Никуда я отсюда не пойду – пока еще не покурю дыма.

– А я тебе говорю, что никакого дыма ты не получишь, пока не выйдешь и не поприветствуешь эмиссаров и публику.

Овери Скарн не могла поверить, что ее наговорный пояс бессилен перед дымом коки. Наркотик оказался сильнее, чем она думала, сильнее, чем гранаты восторга и экстатические топазы! Она повернулась к Почу, который катался по комнате на роликах, оглаживая руками красные бархатные стены с отделкой синего дерева.

– Ты, иди сюда!

Ее обозленное лицо приблизилось, отраженное в зеркальных очках Поча. Он криво улыбнулся, не выпуская сигарету изо рта, и пролетел мимо. Штаны из парашютного шелка трепетали на ветру, когда он ехал вдоль стены, виляя между креслами.

– Мы пришли встречаться с эмиссарами наедине, – сказал он. – Пошли их сюда, и мы утвердим их отчет. Я не собираюсь выступать перед галеркой.

– На галерке твои подданные, – напомнила ему язвительно Овери Скарн. – Это же ваш город, маркграф.

Поч стряхнул пепел сигареты с красной рубашки.

– Это не мой город, Скарн. А твой. – Он лениво объехал вокруг своей мрачной жены. – И это не мои подданные – это паразиты. Каждый из них высасывает соки города, вгрызающегося в джунгли. Это не население, это рак.

– Ты знаешь, зачем сюда прибыли эмиссары? – Овери Скарн наклонилась над спинкой кресла. – Тролли перестали нападать на доминионы. В Гоблинской Войне наступило перемирие. У пэров нашлось время оторваться от отчаянных битв и разоренных городов, и что же они увидели? – Она хлопнула ладонью по вышитому на кресле гербу. – В Новом Арваре не появился ни один тролль, не говоря уже о разорительных набегах и вспоротых животах. Ни разу не дал о себе знать. Почему? – Она показала на дверь с овальным окном, прозрачным с одной стороны и выходящим на трибуну. – Вот за этим сюда и приехали эмиссары. Вот почему они читают галерке сводки о разрушениях у себя в доминионах, сообщая всем, что им пришлось претерпеть. А когда они дочитают до конца, то спросят: почему пощадили Новый Арвар?

Поч снял с себя ленту целебных опалов и бросил жене:

– Шаи, возьми. Приложи ко лбу. Голод по дыму коки станет меньше.

Шаи Малиа прижала опалы ко лбу и задрожала, когда тяга к отраве стихла.

– Нас защищают джунгли.

– Джунгли никого не защищают. – Овери Скарн тяжелым шагом подошла к сидящей женщине. – Город защитили гоблины, что живут в вашей спальне.

– При чем здесь наша спальня? – раздраженно спросила Шаи Малиа.

Поч поддержал ее и заявил:

– Гоблинов в Новом Арваре нет.

– Да, правда. – Овери Скарн выхватила сигарету у проезжающего мимо Поча и яростно раздавила ее каблуком на полу. – Вы их не называете гоблинами. Для вас они «Милые». – Разгневанным взглядом она пригвоздила Шаи Малиа к месту. – А убийца Н’драто, кажется, называл их крошками-эльфами. Вы тоже так о них думаете?

– Что ты несешь? – Шаи Малиа попыталась встать с кресла, и Овери Скарн толкнула ее обратно.

– Вы с маркграфом находитесь под их чарами – как и убийца Н’драто, которого вы наняли. Как Нетте, мастер оружия маркграфини – она теперь висит в липкой белой паутине подвешенная к потолочной балке вашей спальни.

– Ты была в спальне? – спросил Поч, приглушив голос.

Овери повернулась к нему, схватила его за руку к усадила в ближайшее кресло.

– Слушайте меня, кретины! Эти ваши Милые – это гоблины! Они отравили ваш мозг, заставив верить, что они – очаровательные крошки. Это не так. Они чудовища – и вы их марионетки.

– Нет! – гневно затопала ботинками Шаи Малиа. – Ты хочешь нас обмануть! Вот почему ты дурманила нас наркотиками – чтобы отделить нас от них.

– Что ты сделала с Милыми? – в тревоге вскочил Поч. – Что ты им сделала?

Овери обхватила его руками и прижала к обильному своему телу, к поясу наговорных амулетов.

– Нет, нет, я даже не думала обижать ваших Милых.

– Пусти меня!

Поч попытался вырваться, но на роликах не мог упереться ногами, чтобы оторваться от великанши.

– Тихо! – Она крепко его сдавила в объятиях и зашептала прямо в ухо горячие влажные слова. – Дым коки был только для вашего удовольствия, как и все мои подарки. Я понятия не имела, что он ослабит телепатию гоблинов. Но потом я об этом узнала и тогда выяснила очень многое о наших крошках-эльфах. Очень-очень многое.

Шаи Малиа вскочила и заколотила кулачками по широкой спине женщины, которая держала ее мужа. Овери Скарн перехватила Поча одной рукой, а другой обняла его жену.

– Мы с Милыми пришли к пониманию. – Она крепко зажала супружескую чету, вдвинув свое лицо между их лицами. – Я буду их защищать и снабжать, как раньше делали вы. Со мной им ничего не грозит. Вашим драгоценным Милым нечего бояться. Но вы должны будете мне помочь.

Она выпустила супругов, и они, качнувшись, тяжело опустились в кресла, охваченные внезапным теплым чувством к агентше «Шахт Бульдога».

– И ты действительно думаешь, что наши Милые – это и есть гоблины? – спросила пораженная Шаи Малиа.

– Так подумают эмиссары, – предупредила Овери Скарн. – Они попытаются причинить крошкам вред. Но если вы мне поможете, мы спасем наших Милых и превратим их врагов в эмиссаров незнания.