Текст книги "Октоберленд"

Автор книги: Альфред Аттанасио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

10
У ЛУНЫ ЕСТЬ КНИГА

На Неморе, среди Светлых Миров, кобольды своим волшебством сливали гаметы разумных смертных и животных. Так появлялись зверолюди. Когда-то в прошлом, задолго до сиротского детства Бульдога, кобольды Неморы соединили пса и смертного и создали его предков. Его кровь это помнила. Из этих воспоминаний древних хранилищ его тела Нокс извлек весь Чарм ободранного человека.

Буль дернулся в судороге, став простым смертным. Такое разделение смертного и зверя было бы невозможным в горячей реальности Светлых Миров. Но магия Нокса родилась на Темном Берегу, и ее холодная убедительность, накопленная за семь тысяч лет, умела извлечь из тела Бульдога Чарм его меток зверя, оставив лишь смертную мякину.

Ноксу нужен был животный Чарм, ибо им он мог управлять. Если бы он взял и людской Чарм жертвы, он бы загрязнил себя ее человеческой сутью, а это ему было не надо.

Черная игла засветилась животным Чармом, взятым у Буля. Нокс величественно маршировал вокруг алтаря, воздев сияющую иглу. Подойдя к Деве, он осклабился, показав стоящему над ней злобному ангелу мелкие зубы. Потом он повернулся к Весам, и сверкающая игла с шипением втянула в себя эффлювиальный дым злобного ангела. Тело Весов шлепнулось, как выброшенная на берег рыба, и церемониальная мантия обвисла на горсточке пепла.

Нокс стал выше, мощнее от набранной жизненной силы. Он приблизился к Скорпиону, и снова мелькнула игла. Злобный ангел исчез, поглощенный разгорающейся аурой Нокса. Пустое тело Скорпиона рухнуло на доски и превратилось в собственную пепельную тень. Черная пыль посыпалась с лица и рук Нокса, оставляя графитовый след на его пути к Стрельцу. Силуэт ангела наклонился к Ноксу, жаждая поглощения, желая войти в его магическое сияние.

Ударила ядовитая игла, дым ангела воссиял вокруг Нокса, распростертое тело рассыпалось пеплом. Телесные тона возникли на лбу Нокса, щетина показалась на лысине. Вбирая в себя силу жизни очередного члена ковена, он становился все моложе и сильнее. Старая некротическая кожа слезала, и постепенно появлялось на свет тело юноши. Когда Нокс втянул в себя силу Льва и встал снова перед Девой, на ее злобного ангела гордо смотрело загорелое лицо, и длинные черные волосы рассыпались по широким плечам.

– Ты не умрешь, – провозгласил он, показав в улыбке великолепные зубы, – ибо с тобой, Мэри Феликс, я построю Мэйленд, ковен моей новой весны. – Миндалевидные глаза, карие и ясные, спокойно смотрели в злобное лицо астральной тени. – Спустись и подними ее, дабы и Мэйленд поднялся с нею.

Злобный ангел повиновался. Его призрачный силуэт влился в простертое тело Мэри, и она встрепенулась, приходя в себя. Как лунатик, она встала на ноги, и ангел отступил от нее, трепеща крыльями в воздухе, как папиросная бумага над горящей лампой.

Мэри заморгала, пытаясь понять, где она. Красивый мужчина, стоящий перед нею – это был омоложенный Нокс. Это она поняла не только по черной игле в его руке, но и по резкой команде, которой он подозвал ее ангела. Они вдвоем шагнули к алтарю, и ангел обернулся к ней ее собственным лицом, только жестоким и резким. Тень взяла в руки пламя свечей и взорвалась яркой солнечной пылью, став шаром пыльцы, окружившей пепельный круг.

Благоуханный бальзамический ветер развеял пепел, оставив лишь одиннадцать мантий с пятнами сажи.

– Октоберленда больше нет, – объявил Нокс мелодичным голосом и бросил иглу на окровавленное тело Буля. От ее прикосновения Буль вспыхнул синим пламенем, оболочкой вертящихся газовых языков и летящих искр. Тело не шевельнулось – огонь его не коснулся, выгорала лишь остаточная волшебная сила.

С хлопком наступила тьма, погасив весь свет в лишенном окон зале ковена. Синяя ночь вдруг встала в дверях, из которых выходил Нокс. И снова тьма поглотила все, когда он закрыл дверь.

Мэри вдохнула росистую прохладу и свежесть мшистого ручья, опьяненного вешней водой. Не было ни искорки света, слышалось только завывание дымохода на гребне крыши – и ни звука больше. Мэри шагнула вперед, нащупывая алтарь. Ее рука коснулась липкой плоти, и раздался резкий вскрик Буля.

Прикосновение Мэри разбило чары Нокса, и Буль забился с мучительным воем. Он очнулся, охваченный болью, вопил каждый кусочек содранной кожи. Так невыносим был его крик, что Мэри отшатнулась, упала наземь и замерла.

Снаружи молодой Нокс вытянул руки до отказа, будто обнимая этот крик – крик рождения его новой жизни. Боль не убьет Буля на месте. Этот человек явился со Светлых Миров, и на Темном Берегу ему не так-то легко умереть. На это уйдет время. Но после его долгих страданий и неизбежной смерти Нокс будет единственным обладателем его Чарма. С таким Чармом сила молодости сохранится у него на много столетий.

Безумные крики стали тише. Нокс опустил руки, потряс ими как боксер перед очередным раундом. Он стоял в свете луны и городских огней, ощущая мышцы на костях, трогая сам себя, сгибая и разгибая суставы, подпрыгивая от радости. И испустил волчий вой.

– У луны есть книга, – запел он из песни, которую пела ему в детстве мать в грязной деревне. – У луны есть книга, и на каждой странице записаны в ней имена псов.

Он рассмеялся в семитысячелетнюю даль, и ему ответило эхо из синей дымки гор Загроса.

– Внеси мое имя в эту книгу, мать! – крикнул он на диалекте своего детства. – Я – кочевник столетий. Я – пес вечности!

Он с радостным воплем запрыгал в лабиринте дымовых труб и воздуховодов. Потом встал на колени и снова завыл в небесную синь, отражающую буквы закона:

Слабые наследуют землю – сильные возьмут небеса.

Он встал и легкой походкой стал обходить крышу. С осанкой царя обозревал Нокс город. Казалось, перед ним был Вавилон, который выводил случайный узор света, чтобы написать о важном под небесами. Походка Нокса стала быстрой, пружинистой, он вспомнил песчаные террасы, покрывающие разорванные библиотеки и развалины, где когда-то текли райские воды. И он рассмеялся разрушительной силе времени – сами пророки стали всего лишь песком пустыни.

Буль орал из водонапорного бака, как кочевник, укрощающий верблюда, потом крик сменился хныканьем и молчанием. Смерть танцевала во тьме зала ковена, уводя Буля в недожизнь, в пещеры ада, где храмовые города империй стояли как монументы из дерьма. А Нокс танцевал на крыше, танцевал, смеялся и снова танцевал в такт слышимой во всем его существе внутренней музыке, и звезды были его победными струнами.

Он остановился у парапета крыши и радостно посмотрел на огни города. Это был холодный огонь Геенны, лишенное жара сияние места жертвоприношения. Как полярные сияния завешивали пустоту над алтарем планеты, как в северной тайге и тундре жизнь замирала, смиряясь перед камнем, так и здесь камень поднимался служить разуму. Нокс своей жизнью соединил крайности. Он принес очень старое в очень новое, и теперь мир будет ему подчиняться.

Часть седьмая
ВСАДНИК СНА

Мудрость не всегда мудра.

Висельные Свитки, 18

1
БРЕМЯ СНА

Джиоти и Риис вылезли из мелового грота гоблинов, желая убедиться, что Н’драто на самом деле их покинул.

– Не вижу его, – сказала Джиоти, вглядываясь при вспышках молний в глаз Чарма. С высокого уступа как с птичьего полета она смотрела на терзаемый бурей лес, и даже убийца-профессионал сейчас бы не мог от нее укрыться. – Он не затаился поблизости. Наверное, он говорил правду. Мы ему больше не нужны.

Риис прижался к шероховатой стене под треснутым куполом и смотрел, как дождь сбегает с лица Джиоти, смывая серыми струйками пятна со лба и щек. Сердце у него напряженно стучало, колотилось в ребра. Только сейчас он понял, что слишком долго они были в разлуке. Сейчас, когда попытка спасти Бульдога кончилась полным провалом, не было смысла дальше жить врозь. Похищение в Моодруне, трудное путешествие на юг с погоней троллей, огров и гигантских пауков, спасение из чармового пожара и гибель Котяры на Ткани Небес – ничто не заставляло его чувствовать в себе такое биение жизни, как ее склоненный профиль в свете молнии.

– Не вижу нашего аэролета. – Джиоти прищурилась, разглядывая темный ландшафт. – Драконова кровь! Этот троллий сын его угнал! – Джиоти сердито всмотрелась в темную мешанину бури. – Вот почему он мне дал чармовый искатель – чтобы мы нашли отсюда дорогу.

– Через горящие пути. – Риис подумал о Бульдоге, о том, есть ли хоть какая-то надежда вернуть его с Темного Берега. – Надо спешить.

– А гоблины?

Джиоти снова заглянула в мерзкую пещеру. Внизу было так много этих отвратительных чертей… Джиоти стала думать, как можно их уничтожить побыстрее. И чтобы ни одна дрянь не убежала.

Риис глядел, как она напряженно всматривается в грот, и вид ее сработал как амулет, прогоняющий тревогу. Бульдог, возможно, навеки застрял на Земле, болотные твари могут сожрать Рииса и Джиоти, или они оба могут сгореть в чармовом пожаре в туннелях, но все это было совсем не так страшно, раз они снова вместе.

– Кажется, быстро этого не сделать. – Джиоти заметила пристальный взгляд Рииса и вернула глаз Чарма в перевязь с амулетами. – На что это ты так смотришь?

– Ты была права, Джио. Давай больше не расставаться – никогда.

Прогремел гром, и Риис замолчал.

Она погладила его по колючей щеке.

– И у меня те же чувства. Если бы ты был со мной, я была бы сильнее – я бы сказала Почу «нет» и заставила бы его оспаривать титул перед регентом, если нужно. Без тебя я меньше стою, Риис.

– Значит, решено? – спросил он и вытер капельки дождя с ее брови. – Мы будем вместе?

– Всегда.

Они обнялись, и воздух затрясся вокруг них грохотом бури. Обнимая друг друга за талию, они повернулись и заглянули в озаряемый молниями грот.

– Они движутся? – спросила Джиоти, наклоняясь.

Риис потянул ее назад.

– Нет, это тени от бури. Гоблины спят. Я это видел в одном сне, на Ткани Небес.

– Расскажи мне об этом сне, – попросила она, ища уверенности. – Рассказывай, пока будем спускаться. Все расскажи, что с тобой случилось.

Риис отпустил ее, чтобы нащупывать путь по разбитой спиральной полке, спускавшейся к полу. Но он поддерживал ее голосом, перечисляя все, что выпало ему на долю после расставания в Новом Арваре. Когда соляной пол захрустел под ногами, он уже описывал странное ощущение, как он очнулся живым в соленом озере после гибели Котяры.

Джиоти слушала внимательно, радуясь звуку его голоса.

– Да, тебе досталось. Чем раньше мы отсюда выберемся, тем лучше.

Риис поднял браслет с осветительными алмазами и оглядел камеру, набитую прижавшимися друг к другу фигурками.

– Как уничтожить их всех?

– Вряд ли стрельбой. – Джиоти достала два чармострела. – Если они проснутся, их телепатия нас раздавит.

– А разбитый купол может свалиться прямо на нас. – Он повел светом по неровным стенам. – Так что будем делать?

Джиоти подняла запасную перевязь амулетов.

– Вот что сделаем. Поставим чармострелы по разным сторонам грота и положим амулеты на пол между ними. Потом заклиним зарядные иглы чармострелов и вылезем побыстрее. Когда чармострелы взорвутся, амулеты загорятся, и тут начнется ад.

– А мы успеем вылезти? – спросил Риис, искоса глядя на неровные каменные полки, винтообразно спускающиеся к полу. – Не лучше будет сбросить заклиненный чармострел оттуда?

– Да, пожалуй. Но тогда амулетов надо будет больше, чтобы они наверняка занялись от взрыва. – Она стала расстегивать перевязь. – Снимай куртку. Эти амулеты тоже используем.

– А как мы без них пройдем по болоту к чармовому туннелю?

– У меня там снаружи две чармовые брони, нагруженные амулетами. Они слишком тяжелые, и я не стала их сюда тащить, но в болоте они нам пригодятся… – Джиоти осеклась и схватилась за Рииса. – Смотри, они движутся!

По тельцам прошла будто волна ряби.

– Телепатический сон, – предположил Риис. – Они видят один и тот же сон и движутся синхронно.

– Может быть, их буря беспокоит. – Джиоти стала снимать амулеты с перевязи и класть между мелкими существами. – Надо спешить.

Риис стал делать то же самое, осторожно переступая через кукольные фигурки и роняя на землю наговорные камни. Вспышка молнии стерла свет его алмазов, превратив гоблинов в кучу сцепившихся детей.

В глазу Чарма, который Риис заткнул между скорченными телами, он увидел кусочек лазурного дня, плывущие белые облака над деревьями и тенистые заросли вечнозеленых растений, обрызганные яркими побегами мимозы – парк из мира над мирами. И там, в колышущейся траве, лежали спящие гоблины, нет – крошки-эльфы, похожие на детей создания в цветочных ожерельях и юбочках из мха, танцующие среди теней облаков; и Риис остановился, сгибаясь под бременем сна…

– Риис! – прошипела Джиоти.

Он стряхнул с себя очарование, увиденное в глазу Чарма, но еще миг смолистый запах хвои и аромат мимозы подавлял едкую вонь пещеры.

– Не гляди в амулеты, – предупредил он. – Увидишь их сны.

– Я видела их сны, – ответила она. – В этих снах мы – демоны.

2
ДЕМОНЫ

Джиоти наклонилась положить наговорный камень в узкую щель между гоблинами, и одно из мерзких созданий село. Полузакрытые глаза смотрели суженными зрачками, пухлое грязное личико сердито скалилось.

Рукоять чармострела Джиоти ударила в выступающий лоб куклы, лишив ее сознания. Белое молоко выступило из ушиба на разбитом лбу.

Джиоти затряслась от страха и омерзения, вспомнив сырную вонь гоблинов у себя в ноздрях, прожигающую мозг так, что невозможно было думать, двигаться.

– Они просыпаются!

Риис выпрямился. Лучи его осветительных алмазов выхватили из темноты вертящиеся, поднимающиеся головы.

Демоны!

Это слово загудело в воздухе, и Джиоти с Риисом сжались от его удара.

Джиоти переставила зарядную иглу чармострела на парализацию и выстрелила в чью-то распухшую голову среди спящих. Яркий Чарм сбил гоблина обратно – но крупная дрожь прошла по всей орде.

– Не стреляй! – крикнул Риис. – Чарм их кормит!

– Тогда пусть съедят вот это!

Джиоти поставила иглу на максимум и дала быструю серию выстрелов по куче. Куски гоблинов взлетели в воздух, разбрызгивая пламя. Душераздирающий вопль, будто вопль одного существа, взлетел и замер. Там, где луч попал между гоблинами, резкое эхо затихло, как треск догоревших углей.

Риис подскочил к Джиоти и схватил ее за плечи.

– Прекрати!

Она подняла раскаленное докрасна дуло и прижалась спиной к Риису, пытаясь его близостью смирить свой страх.

– Они неподвижны, – шепнула она сквозь стиснутые зубы.

Вся камера гоблинов лежала тихо, сонность их наваливалась в темноте как стог сена – громоздящаяся неподвижность.

– Надо отсюда выбираться, – сказал Риис.

Но Джиоти осталась на месте:

– Слушай!

Дождь моросил сквозь треснувший купол. Далеко слышались раскаты грома. А поблизости – царапанье, сахарный хруст.

– Это снаружи, – заметил Риис. – Что-то сюда ползет.

– Это «что-то» – не одно. Целая орда. – Джиоти склонила голову и услышала эти звуки со всех сторон: скрежет, царапанье окружили весь меловой дом гоблинов. – Что это?

Риис покачал головой и пошел навстречу царапающим звукам к выступам потолка.

В расщелинах купола при вспышке молнии показалась орда созданий с блестящей металлической шкурой.

– Проклятие, тролли! – Риис повернулся на каблуках. – Они нас окружили!

Джиоти направила чармострел на клыкастые морды – и опустила оружие, боясь обрушить купол на себя и Рииса.

– Амулеты, – сказала она Риису дрогнувшим голосом, трогая глаз Чарма у него на плече. – Ищем путь Чарма. Гоблины эти ведь как-то сюда попали?

В глазах Чарма плыли огромные террасы облаков над вечнозелеными холмами и лугами мимозы в стране крошек-эльфов.

– Гоблины блокируют наши глаза Чарма своими снами.

Первые тролли уже вступили на соляные уступы, и Джиоти пустила несколько желтых стрел чармового огня.

Тролли разбрызгались по белым камням, оставив пятна черной крови. Посыпались когтистые лапы, шлепаясь среди неподвижных гоблинов. Когти впились в просоленную землю и поползли к людям.

Лентой чармового огня Джиоти их сожгла.

Демоны!

Телепатический крик гоблинов заставил Джиоти и Рииса пошатнуться и чуть не упасть.

Гоблины сели все одновременно.

Джиоти протянула Риису чармострел.

– Их надо сжечь – сколько сможем.

– Погоди. – Риис оттолкнул оружие. Глядя в сотни блестящих глаз, он ощутил, будто снова смотрит в амулеты их сна, и он – всадник этого сна, летящий из этой камеры в иной мир, в высокий небесный лес вечнозеленых кустов и деревьев с желтыми плодами. – Их слишком много.

Джиоти бросила на него испуганный взгляд:

– Не гляди им в глаза, они тебя загипнотизируют.

– Я пытаюсь с ними общаться.

Риис встал на колени, чтобы его лицо было на одном уровне с лицами гоблинов. Глядя в эти жирные грязные лица, видя то, что видят эти глаза с полуопущенными веками – рассветный лес, где клубился среди деревьев туман, – он почувствовал себя одиноко перед такой красотой.

– Твоя перевязь с амулетами защищает тебя от заклятия, – предупредила Джиоти. – Когда они истощат наш Чарм, они подчинят нас себе. И скормят троллям.

Риис не шевельнулся. Он видел глубже этих раздутых тел, измазанных грязью, видел рай и легендарный народ первых дней творения.

Джиоти прицелилась в троллей, ползущих по спиральным полкам, и превратила еще нескольких в кровавые мазки на стенах. Упавшие конечности, которые поползли к ней, она тоже сожгла.

Визг разряда чармострела встряхнул Рииса, но он не дал себе отвлечься от синей травы и света в листьях, где прятались крошки-эльфы, одетые в вишневый цвет.

– Не бойтесь нас, – сказал он. – Отзовите своих троллей. Давайте поговорим.

Ползучая рука тролля попыталась схватить Рииса за ногу, и Джиоти отшвырнула ее пинком и спалила зеленой молнией чармового огня.

– Вы пришли из мира красоты, – говорил Риис. – Зачем же вы несете нам разрушение?

Крошки-эльфы смотрели на него со всех сторон дня, из светящихся гнезд рассвета, пятен сумерек и золотых ветвей полдня. В шапочках из листьев, в сапожках из коры они казались безвредными и похожими на детей. Но в их больших глазах таился ужас. И в этих зеркалах Риис увидел себя таким, каким видели его они: у него был чармострел. Крошки-эльфы знали: этот род изобрел чармострелы, оружие, предназначенное не только против других созданий, но и против своих собратьев. И они знали, что он пришел их убивать.

Демоны! – вопили гоблины.

И крик этот пронзил его горькой правдой. Риис вскочил, приходя в себя.

– Мне всех троллей не перебить! – крикнула Джиоти. – Их слишком много. Помоги мне!

Потрясенный виденным, Риис не шевельнулся, глядел только, как сияющие металлом твари лезут по полкам вниз – спасать от демонов крошек-эльфов.

3
КОШМАР СМЕРТИ

Демоны! – кричали в страхе гоблины, но их телепатическая сила меркла. Тролли, которых они призвали, превратились без их руководства в безмозглых хищников и стали разбегаться в страхе перед болью, исходящей от человеческого оружия. Тролли бежали по всему Ирту обратно в глушь, ища убежища под скальными навесами, кронами лесов, в болотных топях.

Гоблинам в Новом Арваре, которые отвечали за фокусирование экстрасенсорной мощи своего рода, нужны были еще наговорные камни. Те, что они подвесили в своей паутине, отдали свой Чарм полностью и потускнели. Гоблины отчаянно призывали демонов, на приручение которых потратили столько сил.

Шаи Малиа! Поч! Вы нужны Милым! Придите снова к нам! Придите сейчас же! Поч! Шаи Малиа!

Но ни маркграф, ни его жена не слышали телепатического призыва. Они сидели, уставившись ледяным взглядом в телевизор, в почерневший стеклянный глаз на столе. Опьяненные наркотиками мозги настолько помутились, что свечение экрана казалось им ярче Извечной Звезды, и они смотрели на него через темные очки.

Дневной свет переливался на паутине, где висели двое убийц. Медленно, с огромными усилиями гоблины опустили одно из тел. Холод этого мира брал свое с маленьких созданий, и они не хотели снова лезть в разум другого страшного демона, не хотели ощущать его коварную сущность, его умение обманывать, причинять боль, совершать убийства.

Но выбора не было. Без наговорных камней им не подчинить своей телепатии троллей и огров. А без защиты этих тварей демоны выследят их и превратят в явь этот смертный кошмар: продленная жизнь под скальпелем и лабораторными иглами.

Они видели такое в мозгу каждого демона, которого осмеливались коснуться разумом: нужду узнать все любой ценой, рассекать и анализировать, как бы ни страдал объект исследования. Эти создания испускали жестокость, ибо они были демонами воистину.

Новость о том, что гоблины ослабели, расползлась быстро. Овери Скарн получила известия, что нападения троллей во всех доминионах прекратились. Это ее и заинтриговало, и встревожило. Расхаживая среди изгородей и завитых цветочных деревьев «Столпов примулы», она думала, что же случилось с этими гоблинами.

– С помощью камеры в потолке сними изображение комнаты гоблинов, – велела она начальнику охраны, Ройдану, когда они встретились среди кустов. – Принеси мне это изображение в глазу Чарма. Я хочу видеть, какие изменения постигли наших гостей.

Она ждала возвращения Ройдана под одной из семидесяти семи колонн храма, сделанной из мрамора с прожилками и оплетенной розами. Ее дородное тело занимало всю деревянную скамью. Доска потрескивала под тяжестью, потому что Овери Скарн не стала надевать пояс с левитационными жемчужинами.

Ее так переполняло ожидание, что она не видела карликовых плодовых деревьев, которые затеняли плавающие лилии на пруду с мшистыми каменистыми берегами. Красота не доходила до нее, потому что озабоченность вытеснила все другие чувства. Хотя Овери и глядела на кованый фонарь черного серебра и зеленой бронзы, висящий на толстой цепи, она вместо него видела отрезанную голову. Таково будет наказание в военное время за узурпацию власти маркграфини, если пэры победят гоблинов и потом узнают, как она своевольно использовала средства «Шахт Бульдога» для захвата Нового Арвара и его богатств.

Когда Ройдан вернулся, Овери вскочила со скамейки и выхватила глаз Чарма у него из рук. В темном кристалле виднелось прозрачное изображение камеры гоблинов. В тумане блестели серебристые нити паутины и целые клочья ее, которые закрывали почти всю комнату – однако виднелись сами гоблины; головы-луковицы блестели как дыни, деформированные тела сбились в кучу.

– На этой картинке убийца только один, – отметила Овери, пристально глядя на Ройдана.

На его лице она заметила следы отвращения – морщины возле горбатого носа, приподнятую губу, неприязнь в глубоко посаженных глазах, – но смотрел он не на гоблинов, а на нее. Она забыла надеть наговорный пояс и решила твердо вернуться за ним к себе, пока мускулистый любимец не вышел из-под контроля окончательно. Но сначала надо узнать.

– Где второй убийца?

– Мне неизвестно. – Квадратный лоб Ройдана нахмурился. – Когда я утром смотрел, они оба там были.

– Пойди и посмотри еще раз, – велела она. – И второй глаз Чарма принеси ко мне в комнату. Я должна убедиться лично, что оба они там.

Овери Скарн вернулась к себе и тут же открыла гардероб, ища пояс.

– Ах, Овери, ты мне сейчас нужна. Ты видела выражение его лица?

– Ройдан – дубина, Скарн, – ответила она себе, поглаживая лучи экстатических топазов и спирали гранатов восторга. – Наговорный пояс его живо укротит. А когда он…

Мысль ее осеклась, когда Овери заметила, что ящик шкафа был взломан и выдвинут: локон сатира, выгравированного на ручке, был сколот. Открыв ящик, она ахнула. Все целебные опалы, изумруды сна и сапфиры спокойствия исчезли.

– Кто мог осмелиться?

Она решительным шагом пересекла комнату и включила телемонитор с кассетой, подключенный к видеокамере с круговым обзором под сводом потолка. Никто в доминионах не знал об этой технике Темного Берега и потому и не подумал бы от нее прятаться. Овери Скарн быстро прокрутила записи за день и обнаружила взломщика – тощую тень, двигавшуюся по комнате как текучая тьма, а эбеновая мантия на нем поблескивала гоблинской паутиной.