Текст книги "Октоберленд"

Автор книги: Альфред Аттанасио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

3
ТАЙНАЯ ЧЕСТЬ

Поч ворчал недовольно, стоя в коридоре возле покоев Овери Скарн с руками за головой, пока сотрудница безопасности «Шахт Бульдога» проводила вдоль его тела защитным стержнем.

– Я маркграф!

Двойные двери распахнулись, и на пороге показалась дородная фигура Овери Скарн в пышных юбках океанской синевы. В волосах ее были воткнуты красненькие цветочки.

– Поч! Как мило с твоей стороны так меня баловать! – Она ответила на короткий кивок сотрудницы и отпустила ее движением глаз. – Через минуту ты поймешь, почему я должна быть так осторожна со всяким, кто подходит к этим покоям.

– Ты в моем замке! – Поч гневно смотрел вслед стройной сотруднице в серебристой тунике, которая вернулась на пост у начала винтовой лестницы. – Ты взяла себе лучшие комнаты. Ты привезла с собой собственную охрану – этих вылощенных соблазнительных дьяволиц. И у тебя хватает наглости звать к себе меня, маркграфа, будто своего лакея Скарн, ты слишком далеко заходишь!

– Подождите, маркграф, – благожелательно улыбнулась Овери Скарн. – Не судите меня слишком строго, пока не убедитесь в необходимости моих действии. Мы вовсе не стремимся умалить вашу персону, наоборот – заботимся о защите вашего поста и хотим оказать вам некоторую тайную честь. Пойдемте.

Поч оправил куртку с амулетами и ступил в обширные покои с рядом высоких окон. Он прищурился на утренний свет, льющийся из эркеров. Призмы канделябров на длинных петлях свисали с балок потолка к морским нимфам по углам, ловя свет дня лучистыми осколками радуг. Поч потянулся за капюшоном, прикрыть глаза от этого пылающего света, но Овери Скарн остановила его легким прикосновением.

– Попробуйте вот это. – Она протянула ему темную маску для глаз из чего-то легкого. – Это надевают на лицо. Поляризованные линзы для глаз. Полностью защищают. Очки от света.

Поч попытался их надеть, и мышцы его лица расслабились.

– Они очень легкие. Что это за странный материал?

– Действительно, чудо. – Овери Скарн и сама надела такие же очки. – Материал называется «пластик».

– Эти чармоделы превзошли сами себя, – восхитился Поч, выгибая шею, чтобы разглядеть смягчившиеся контуры залитой светом комнаты. – Кто же эти мастера? Волшебники Укса?

– Нет, маркграф. Этот защитный прибор – солнечные очки – с Темного Берега. – Губы маленького рта улыбнулись удивлению Поча. – Да, у нас есть доступ к одному из миров на той стороне Бездны. Вот почему я просила вас прийти одного. Вы понимаете важность этих сведений?

Поч заметил саваны в дальних углах комнаты, за диванами с драконьей обивкой и креслами из костей грифона.

– У «Шахт Бульдога» есть торговый путь к Темному Берету? Каким образом?

– Не совсем торговый путь – и не у «Шахт Бульдога». – Овери Скарн подошла к саванам и раздернула их, показав ряды деревянных контейнеров, каждый из которых был проштампован незнакомыми иероглифами. – Габагалус посылает воздушные корабли на Темный Берег по пути Чарма. Этот путь организовал почитатель дьявола Даппи Хоб примерно восемнадцать тысяч дней назад. Но он действовал из Габагалуса тайно…

– В Габагалусе многое – тайна.

– Это одна из самых больших тайн. – Овери Скарн наклонилась над контейнерами. – Вот эти ящики заполнены образцами товаров, сделанных на Темном Берегу и принесенных на Ирт народом Даппи Хоба, жителями Габагалуса. У почитателя дьявола были большие планы, он хотел завоевать всю вселенную. Эти образцы он собирал из любопытства, да еще чтобы потешить своих соплеменников. Но теперь Даппи Хоб мертв – а путь Чарма по-прежнему открыт.

– Как «Шахты Бульдога» получили эти образцы? – Поч подошел ближе, желая рассмотреть, что в ящиках.

– После смерти Даппи Хоба люди Габагалуса ищут способ уменьшить свои убытки. – Овери Скарн понимающе улыбнулась и села на край контейнера. – Когда «Шахты Бульдога» искали Бульдога в Габагалусе, мы узнали об этих товарах и сделали предложение. Теперь мы – единственный торговый агент во всех доминионах, имеющий связи с этим континентом на той стороне Ирта.

– И что вы узнали о Бульдоге? – с надеждой спросил Поч. – Он мой друг. Он мне помог после Завоевания. Он показал мне, как снова стать сильным после пыток у Худр’Вра.

– О Бульдоге? – Овери Скарн опустила двойной подбородок к груди. – Он пропал на Темном Берегу. Сомневаюсь, что его когда-нибудь найдут.

– Точнее сказать, сомневаешься, что будешь предпринимать усилия его найти. – Маркграф с презрением скрестил руки на груди. – Тебе слишком удобно в кресле главы «Шахт Бульдога», чтобы возвращать компанию прежнему хозяину.

– Вы получили, что хотели, маркграф. А я – что мне хотелось. – Она гордо задрала подбородок. – Но это не я изгнала Бульдога на Темный Берег. Он туда отправился сам.

– Но теперь, когда у вас есть торговые отношения с Темным Берегом, вы же можете его там найти?

– Торговые отношения? – Ротик Овери Скарн округлился в беззвучном смехе. – Вряд ли можно так сказать. Даппи Хоб настоял, чтобы существование Ирта скрывалось от обитателей Темного Берега. И до сих пор его народ в Габагалусе отказывается открывать эту тайну. Образцы вывезены незаметно.

– То есть украдены?

– Благодаря преимуществам Чарма, наши корабли очень быстро маневрируют у Темного Берега. Нас так редко видят, что тамошние люди понятия не имеют, кто мы. А те, кто замечал наши воздушные корабли, не догадываются, что они видели. Они называют наши корабли неопознанными летающими объектами. Мы анонимны.

– Значит, мы могли бы послать экспедицию на поиски Бульдога?

– Могли бы – но не станем. – Она встала, упершись костяшками пальцев в контейнер. – Маркграф, содержимое этих контейнеров произведет революцию в жизни Ирта. Посмотрите, что у нас есть. – Она подняла крышку одной из коробок и показала прочные синие штаны. – Очень прочная и легкая ткань. Называется «джинсы». – Она подняла ботинки с рубчатой подошвой. – А это – беговые туфли, «кроссовки». И не только для бега – для ходьбы. Примерьте. Больше вы никогда не будете носить эти стучащие сандалии. – Она выбросила наружу охапку джинсов и кроссовок и потом вытащила еще одну коробку с выпуклой линзой на одной стенке. – А вот это просто восхитительно.

Она поставила коробку на диван, обитый драконовой шкурой, и подключила свисавший сзади шнур к жезлу силы, примотав колдовской проволокой. Выпуклая линза засветилась вихрем искр. Овери Скарн сунула какой-то картридж в гнездо под линзой. И почти сразу появилось изображение: взмыленные музыканты извлекали громкие звуки из каких-то инструментов.

– Концерт! В ящике!

Поч снял очки и прищурился на экран, где играла музыка из другого мира. Потом сочувственно покачал головой, вспомнив Милых и опасность, грозящую им.

– Скарн, ты кое-что важное забыла. У нас война. Тролли могут напасть в любой момент.

– Ах да! Тролли, огры и гоблины. – Она наклонилась, порылась на дне ящика и достала чармострел, только очень маленький: ствол его был не длиннее карандаша. – Вот наш ответ на гоблинскую войну. Огнестрельное оружие! Это вам, маркграф. Автоматический пистолет тридцать восьмого калибра. Да не смотрите вы так недоуменно – механизм очень простой. Давайте я покажу вам, как он действует.

4
УЖАСНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Нетте в черном облачении убийцы взлетела на выщербленную кирпичную стену, протянула руки вниз, схватила свою спутницу за запястья и втянула к себе наверх. Они вместе спрыгнули с другой стороны.

Н’драто, убегая в переулок, увидел их руки, взметнувшиеся над головой в прыжке. Он знал, что на сестру нападать не стоит. Поэтому он вспрыгнул на побитый мусорный ящик, схватился за деревянный водосток крыши рабочего общежития, у которого только что застал их врасплох, и влез наверх.

На фоне ночного неба с паутиной звезд и планетным сиянием он полез на крутой скат. Деревянные планки трещали и раскалывались под его тяжестью. Секунды – и он оказался на вершине здания. Между дымовыми трубами и тросами колдовской проволоки он залег, глядя вниз на песчаные улицы и мощеные переулки, – сеткой наброшенные на поселок лесорубов. Это был чудесный район для того, кто хочет спрятаться: рядом ночные джунгли, куда можно было сбежать, и ни одной пары параллельных улиц, зато много двориков, садов, заросших травой пустырей и трущоб, где можно скрыться – но не от мастера-убийцы.

Н’драто заметил свою дичь. Женщины пробирались по деревянным мосткам между складом мебели и столярной мастерской. Он спрыгнул с высокой крыши и воспользовался инерцией, чтобы переброситься через дорогу на кирпичный парапет склада. Крадучись, он пошел вдоль здания, и по дренажной канаве нырнул в переулок поближе к своей сестре и к Джиоти. Когда они вышли из-за угла, сверкнул его клинок.

Нетте поймала оружие быстрым контрприемом, зажав лезвие меж двух кожаных перчаток, и разоружила его – именно этого он и ожидал. Пока ее руки выворачивали у него кинжал, он сделал ей подсечку сзади, бросив на камни мостовой. Завершая неуловимый поворот тела, он схватил Джиоти сзади за штаны и дернул к себе на колени, достаточно близко, чтобы уколоть в сонную артерию отравленной иглой.

Но не успело острие войти в горло, как он увидел незнакомый профиль – плоский нос и угловатую челюсть другой женщины. Он замешкался, и рука Нетте в перчатке успела поймать его за запястье и вывернуть иглу. Незнакомка с отчаянным криком вскочила.

– Где она? – заорал Н’драто, ловко освобождаясь от захвата сестры, и вопрос этот исчез позже, чем сам убийца. Н’драто скрылся в темноте переулка, и только тень от света планет лежала там, где только что был он.

Нетте вскочила на ноги, улыбаясь, и пакет глаз тритона оказался у нее в руках, будто из воздуха.

– Возьми, женщина. Ты хорошо бежала.

– Ты мне не сказала, что мы от кого-то убегаем! – заскулила женщина, выхватывая глаза тритона из руки Нетте. – Он хотел меня убить!

– Извини, – сказала Нетте вслед незнакомке, исчезнувшей в направлении, противоположном Н’драто. – На самом деле он не желал тебе вреда. Он охотился за Джиоти, а она теперь очень далеко.

Джиоти воспользовалась военной хитростью Нетте и вернулась в замок на гребне Нового Арвара. Отстраивая город с помощью волшебства Рииса, она знала тайные пути в дом своего детства и сейчас вошла в замок из коридора, который открывался на обелиск и стелу – памятники ее погибшему роду. За этим входом не наблюдали ни часовые, ни сторожевые амулеты, и с помощью глаз Чарма Джиоти обошла охрану и прошла по коридорам в комнату к своему брату.

Он сидел там один, в кресле из костей грифона и таращился на ящик со сверкающей стенкой, поставленный на обивку дивана. Двойные двери были распахнуты, и Джиоти вошла и закрыла их на защелку. Брат не заметил. Громоподобная музыка из ящика заглушила ее шаги, а он был всецело поглощен мелькающими на экране изображениями. Он развалился в кресле, одетый очень странно – черные глазные линзы на лице, жилет с амулетами небрежно наброшен на рубашку с изображением мужчины, стоящего на доске в пене опрокидывающейся океанской волны. Мешковатые синие штаны и какая-то с орнаментом обувь напомнили ей наряды, которые она мельком видела на Темном Берегу.

– Джио! – Поч в удивлении вскочил, показал каким-то тонким прямоугольником на экран, и шумная музыка исчезла вместе с изображением. – Что ты здесь делаешь?

– Пришла с тобой поговорить. – Глаза Чарма сказали ей, что они одни в этом зале. – Ты кого-нибудь ждешь?

– Нет. – Он стоял, оцепенев от удивления при виде ее уличных лохмотьев – серого потрепанного передника, веревочных сандалий – и стриженых волос. – Что с тобой случилось?

– А как ты думаешь? – Она обошла его вокруг, подозрительно щурясь на неподвижный ящик, который только что испускал громкие звуки и показывал яркие цветные изображения. – Ты меня вышиб на улицу. Удивляешься, что я жива?

– На улицу? – Поч бросил пульт на диван. – Я думал, ты скрылась в Моодруне, попросила убежища у Ярла Джи. Что ты здесь делаешь – и в таком виде?

Она впилась зелеными глазами в его черную маску.

– Ты не подсылал ко мне убийцу?

– Нет! – Он сбросил очки и уставился на нее, прищурясь. – Что ты несешь?

– Н’драто из Дома Убийц чуть не убил меня. – Она подошла к открытым ящикам и посмотрела на груды одежды и рассыпанные кассеты. – Если это не ты, значит, Шаи Малиа. Ты теперь маркграф. Разузнай, и ты поймешь.

Поч сделал обиженный вид:

– Шаи Малиа теперь моя жена, Джио.

– Так что – это дает ей право убивать? – Джиоти подняла пуловер с тисненым изображением синей планеты в клубящихся перистых облаках. – Дом Убийц не ликвидирует пэров бесплатно. Как ни грустно, отсюда к Убийцам ушли немалые средства, и я уверена, что это Шаи Малиа санкционировала их перевод. Она приняла на себя и твой долг, который сделал тебя маркграфом?

– Нет, Джиоти Одол, это сделала я. – Из-за закрытых дверей прозвучал голос Овери Скарн, и дородная женщина вошла в комнату, держа в руке какой-то серебристый предмет – слишком маленький для чармострела, но явно оружие – возможно, стреляющее дротиками. Она махнула этой штукой в сторону Джиоти. – Отойдите от вашего брата, пожалуйста.

Джиоти пошла на Овери Скарн.

– Если деньги дали «Шахты Бульдога», значит, вы сами сознаетесь, что перевод долга был незаконным. Я все еще маркграфиня.

– Уже нет. – Овери Скарн выстрелила, и с резким громким хлопком из дула вылетело пламя.

Пояс амулетов под передником Джиоти взорвался, рассыпав осколки наговорных камней по полированному дереву пола. От удара она отлетела назад и тяжело стукнулась о кресло, которое разлетелось вдребезги.

5
БОГОСТРОИТЕЛЬСТВО

Нокс сидел в Октоберленде один, прижавшись узловатой спиной к пятигранному обсидиановому алтарю, вытянув палки ног на гладком полу. Он был похож на неподвижный высохший труп. Морщинистые веки подергивались в глубоких иссохших орбитах, глаза дрожали, видя яркий дым, поднимавшийся спиралью от чадящего костра плоти внутри себя – это была его мерцающая жизнь. В одиночном заключении грудной клетки он ощущал себя чьей-то тенью, зачахшей, слабой и усталой. Кошмар очертил его своим кругом.

Что сталось с его жизнью? Он может прожить еще столетие, может быть, два. Но умирает сам мир. Наука, которую принес с собой из Светлых Миров почитатель дьявола Даппи Хоб, отравила Землю своими токсинами, задушила небо ядовитой жарой, испоганила реки и моря, ослабила землю и сорвала с нее леса. Хобу это было все равно. Он лелеял мечты о возвращении в Светлые Миры, желал подняться за пределы Высшей Реальности в сияние Творения. Оттуда он бы правил всеми мирами, чудовищно бессмертный. Но и его ваяла смерть.

Смерть.

Нокс стал олицетворением того самого бога, которого страшился. Скелет, обтянутый мумифицированной кожей, лицо перестало быть лицом – нос изогнулся высохшим стеблем, губы оскалились, обнажив обесцвеченные стертые зубы – он был живым воплощением жнеца. Он был – Смерть. И он боялся умереть.

Он никогда не умрет, часто повторял он про себя, хотя знал, что это не совсем правда. Он сможет вечно танцевать среди живых, только если магия сделает его моложе – и если не умрет планета.

Сама Земля менялась, становилась враждебной к человеческой жизни, которую он пестовал семь тысяч лет. Скоро останутся только морские черви да кратеры вулканов на океанском дне. Даппи Хоб проклял человечество и благословил морских червей.

Иссохшее тело Нокса качнулось, пытаясь стряхнуть кошмар, и снова затихло. «Бульдог, – подумал он, успокаивая себя присутствием в этом мире существа из более горячей реальности. – Бульдог обладает силой все изменить».

Бульдог отличался от Даппи Хоба своим неведением. Зверочеловек понятия не имел, как собирать силу в кулак. Но талисманы, которые за столетия создал Даппи Хоб, остались на месте: глобальная сеть городов, в которых амулеты-небоскребы сконцентрировали рассеянный Чарм самой своей формой.

Нокс знал о них. С его знанием и волшебством Бульдога можно будет изменить мир. Не только отвратить Смерть от него самого, но и всему человечеству принести пользу. Новая эра глобальной гармонии вытеснит неуемную жадность истории. Он снова обретет молодость, останется молодым вечно, и человечество посвятит свою замечательную энергию строительству Бога на Земле, а не самоуничтожению.

Вдохновленный надеждой, Нокс собрал к себе силу Октоберленда. Семь тысяч лет накопленного волшебства ширились вокруг него. Они дали ему силу встать. Он тяжело облокотился на алтарь, борясь с головокружением. Когда приступ прошел, он потянулся к измазанной урне на блюде кованого коричневого металла. И рука его вылезла оттуда с черной иглой. Что-то теплое блестело на ней, елей телесного жара, украденного у умирающей женщины.

Призрак молодой женщины быстро мелькнул в воздухе над алтарем, тепловой саван со страдающим лицом Девы с льняными волосами, погибшей под иглой на досках Октоберленда. Нокс помахал иглой в дыму этого призрака, еще раз собирая ее жар в зазубренную урну, и прошептал:

– Дева, ты мертва, но твоей жертвой новая эра будет приближена. Призови в Октоберленд Деву, что займет место твое – Мэри Феликс, спутницу Бульдога.

Игла завертелась в его пальцах, корчась от вибрирующей силы.

Ощущение живой иглы в руках наполнило его экзальтацией, как в те времена, когда цари умели читать волю звезд. Семь тысяч лет магии жили в нем. Магия земли была недостаточно мощной, чтобы сделать его молодым, но в ней сосредоточилась сила сверкающего ветра, пролетевшего многие мили янтарных полей зерна, наполненных золотым дымом пыльцы. Магия земли была сильна, как подземная река, выныривающая из мглы к глинистым корням и живым стеблям смелой травы и в шепчущие ветви деревьев, рвущаяся к небу и свету высшего мира.

Нокс медленно обошел алтарь по контуру нарисованного круга, останавливаясь у всех углов пентаграммы и шепча липкой игле у себя в руке:

– Мэри Феликс, ты Дева, приди и займи свое место в Октоберленде.

Тоненький виток внутри сооружения соскользнул и оставил в руке Нокса тусклый сколок металла. Тут же по ритуальному залу пронеслось астральное дыхание, и когда оно миновало алтарь, вспыхнули фитили двух толстых черных свечей, и пламя заплясало в безмолвном ликовании.

Магия просочилась наружу сквозь ясеневые стены и с легкостью ветра взлетела к ночному небу над Манхэттеном. Над городом полыхал огонь, затмевавший звезды. Дыхание иглы воспарило над сиянием города в высшие слои воздуха вокруг Луны. И красные руки Луны подхватили его и понесли по небу. На черной поверхности моря отблески лунного света походили на раскиданные кости. В охваченных ночью лесах, словно всплески магмы, горели поселки. Все было не так, как всегда, все переменилось.

Призыв Нокса магия иглы донесла сквозь ночь туда, где Мэри Феликс сидела с Булем на скамейке под светом галогеновой лампы бензозаправки в лесной глуши: асфальтовое поле с дизельным насосом, навес от ветра и дождя, туалет и телефон-автомат. Они целый день добирались через северные леса до этой неказистой станции на дороге лесовозов. Отсюда она позвонила на ту мелочь, что великодушно выдал ей подбросивший их водитель. Вскоре за ней и Булем приедет кто-нибудь из ее университетских друзей.

Все это Нокс чуял своим магическим знанием. Семь тысяч лет он собирал для себя холодный огонь с неба, который летел сейчас, как ветер, в красных руках Луны. Он скользил по высокой траве в канаве возле стоянки грузовиков, свистел над пустой полупинтовой банкой в «Дикой Розе», шелестел обертками в «Бургер Кинге» и разбавлял дизельные дымы острым запахом давленой корицы, прелых листьев, прудового тумана и льняной соломы в пору трепания.

Мэри Феликс выпрямилась. Холодный воздух пронзил удушливую ночь. Запах овсяной стерни и пены дождя от корней вязов закружился вдруг среди заправлявшихся грузовиков. Ноздри Мэри задрожали, глаза заблестели. Чувства вывернулись наружу. Магия, которую послал к ней Нокс, зазывая на юг в Манхэттен, освободилась и заполнила окружающее пространство.

Мэри ощутила искры, бегущие по мозговым извилинам, и поняла, что готовится произойти что-то странное. Она огляделась, и у нее кровь в жилах застыла от страха.

В радужной бензиновой пленке у ног начало проявляться чье-то лицо. Обтянутый кожей череп, гадючьи глаза и крошечные зубы в невероятно широкой улыбке.

6
БИОГРАФИЯ НЕБА

– Буль! – Мэри Феликс толкнула спящего локтем. Ее научный разум был уверен, что это галлюцинация, но она хотела знать точно. – Что ты видишь вот в этой нефтяной пленке?

Буль очнулся и поглядел на радужные разводы на бетоне.

– Ничего не вижу.

Загудел приветственно клаксон, и бежевый пикап вывернул на бетонную площадку. Герб университета на дверях говорил о том, что на телефонный звонок Мэри откликнулись.

Водитель в линялых джинсах, в клетчатой рубашке и покрытых грязью ботинках вылез и недоуменно улыбнулся. Буль узнал в нем ученого, который был с Мэри Феликс в экспедиции к саскватчам. Если бы из него вышибли душу, он бы не мог выглядеть хуже. Загорелая лысина блестела в свете фонарей бензозаправки.

– Райан! – вскочила Мэри Феликс.

Ученый разинул рот – челюсть отвисла.

– Мэри Феликс?

– Ее внучка, – подсказал Буль, подходя сзади.

– Да, да, это я вам звонила. – Мэри неловко поежилась под пристальным взглядом Райана. – Я говорила с вашим автоответчиком. Я по телефону сказала, что бабушка дала мне этот номер, если мне нужна будет помощь. – Веснушчатые щеки Мэри вспыхнули от стыда за ложь. – У нас перевернулась лодка…

– Мой лаборант мне передал ваше сообщение… – Райан встряхнул головой, будто пытаясь прогнать наваждение. – Ваш голос – лицо… Боже мой, это жуть какая-то! Вы говорите точно как ваша бабушка, и с виду точно такая же. Вас тоже зовут Мэри?

– Да. Мы сплавлялись по реке к северу отсюда…

– Тогда вы не знаете. – Райан резко выдохнул воздух. – Ваша бабушка пропала. – Светлые глаза его расширились в тревоге. – Извините. Мне очень жаль. Я ее потерял, когда мы исследовали фауну заповедника. Это было ужасно, я даже не знаю, как вам рассказать…

Буль и Мэри переглянулись.

– Мы облетали местность на вертолетах и прочесывали пешком, – продолжал Райан срывающимся голосом, – но ничего не нашли. А хуже всего – я знаю, что с ней случилось, но никто мне не верит. – Он взялся одной рукой за плечо, а другой почесал в затылке. – Я даже не знаю, стоит ли вам это говорить.

– Бабушка говорила мне, что верит в существование саскватчей. Она говорила, что экспедиция по учету фауны – это лишь предлог получить финансирование, чтобы их выследить. Она их нашла?

Глаза Райана мигнули в удивлении, потом бросили нервозный взгляд на Буля и повернулись к Мэри.

– Мы их еще как нашли! И этот саскватч отключил меня одним ударом. Мне пришлось даже к врачу обращаться – вот, синяк до сих пор виден.

Он повернулся профилем и показал посиневшую челюсть.

– А сейчас как? – заботливо спросила Мэри.

– Спасибо, сейчас уже ничего. Но – и мне стыдно это говорить – я бросил там вашу бабушку. Она меня уговорила оставить ее на месте контакта. И вот – она пропала. Я прямо места себе не нахожу. Не надо было мне ее оставлять. Наверняка эта тварь пришла и забрала ее.

– Вы не должны себя упрекать, Райан. – Мэри тверже взяла его за локоть. – Вашей вины здесь нет. Я отлично знаю бабушку, и она не хотела бы, чтобы вы считали себя виноватым…

Буль наклонился к ним:

– Извините, что я вас перебиваю, но мне бы пригодилась одежда.

– Да, конечно. – Райан полез в багажник пикапа и достал большой саквояж. – Я привез двойной комплект. В сообщении говорилось, что вы – мужчина крупный, но я не знал, что настолько. Боюсь, эта одежда будет вам тесновата.

Буль принял саквояж с благодарным кивком и стал вынимать из него одежду.

– И аварийный набор вашей бабушки я тоже нашел там, где вы говорили. – Он подал Мэри сумку. – Набор здесь, он поможет вам добраться домой. Я понимаю, что вы хотели бы остаться и принять участие в поисках…

– Чем мы можем помочь? – спросила Мари, понимая, что Райан ждет этого вопроса.

– Ничем. – Райан горестно покачал лысеющей галопом. – Ваша бабушка пропала к северу отсюда. Вы ничего сделать ж сможете, так что лучше вам ехать домой. Кстати, где это?

– В Манхэттене. – Мэри прицепила петли сумки к поясу. – Неспокойно мне, конечно, вот так уезжать…

– Мы вам сообщим, как только у нас появятся какие-нибудь известия, – пообещал Райан и открыл дверцу своей машины. – Садитесь. Из этой глуши не так просто выбраться, я отвезу вас обратно в цивилизацию. Если поедем сейчас, к утру доберемся до железной дороги, и вы сядете на поезд.

Всю ночь по дороге Райан громогласно себя обвинял, а Мэри его разуверяла. Осенний аромат сгущался в кабине, напоенный запахом хвойной смолы. Удивленный этим Райан выставил руку в окно – там была теплая ночь. Он стал вспоминать Мэри Феликс, и Мэри перестала слушать. К ней подступили сны – видения будто с картин Шагала, только злобные: ангелы с бестиальными лицами в вихре осенних листьев.

Буль беспокоился, что она уснет, и пытался разбудить ее, но она не хотела просыпаться.

– Пусть отдохнет, – посоветовал Райан, полной грудью вдыхая аромат забитого листьями ручья. – Вам здорово досталось.

Рассвет уже протянул зеленую нить под серым небом, когда Мэри проснулась. Тело ее укачивали дуновения северного ветра и аромат прелых сучьев. Она попросила остановить машину. Видения звероподобных летающих ангелов ее напугали, и она была уверена: случится что-то мерзкое с Булем к Райаном, если она останется с ними. Притворившись, что уходит в кусты облегчиться, она неслышно ускользнула прочь.

Когда воздух стал горяч и неподвижен, Буль понял, что она их покинула. Не предупреждая Райана, он бросился следом, зовя ее по имени, бегая по лесу в свете разгорающегося дня. Его вел горький запах прелого листа и гниения пустых яблонь.

Далеко на юге Нокс сидел в трансе у обсидианового алтаря, держа расслабленными пальцами иглу с черным ядом. Из этой дали он мог заглянуть в сознание Мэри как в прозрачное озерце, увеличивающее, подобно лупе, слизистые тени у дна. И там он увидел гоблинов. По коже у него пошли мурашки при виде этих слизистых созданий, их безволосых голов и неровных глаз под костными дугами.

Он понял, что эти страшноватые куколки думают о нем и о том, как себя объяснить. С неприкрытой скорбью они решили поделиться с ним биографией неба. Начали они с облаков, с дыхания дракона, которое подняло их с влажной земли и охладило до дождя. Куклы поднялись выше облаков, в ионосферу, на границу атмосферы, продуваемую солнечными ветрами, где циркулировала энергия электричества – источник холодного огня в магнитном поле планеты, начало всей его земной магии.

Зачарованный Нокс поднялся с мыслями гоблинов еще выше, в Бездну, пятнадцатимиллиарднолетнюю пустоту, где висят все галактики в саванах космической пыли и газа. А еще выше он углядел Светлые Миры, лапшу материи, вертящуюся в пылающих вихрях Чарма, развевающиеся вуали комет и звездный дым – Ирт, Немора, Хелгейт и тысячи планет, мелькающих мотыльками в яростных испарениях Извечной Звезды.

И там, в ослепительной яркости начала времен, была родина гоблинов. В этой светоносности начинались реальные миры, всего лишь отражениями которых были все Светлые миры в ауре Извечной Звезды, все галактики темной Бездны и сама крошечная пылинка Земли – тени, весящие в пустоте.

Нокс вскрикнул, и зрение его вернулось к собственному сморщенному телу, к сердцу, стучащему в темной пещере, к трудному дыханию в августовскую жару Манхэттена.