Текст книги "Октоберленд"

Автор книги: Альфред Аттанасио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

2
ЛОЖНАЯ ЗВЕЗДА

Пожар Гнилого Болота полыхал над неровным горизонтом ложной звездой. Риис Морган увидел его за много лиг, далеко к северу, когда дрейфовал на своем плоту к Мари Гоблинов. Сейчас он стоял на каменистом берегу, куда движимый силой Чарма был причален его плот, и любовался ослепительным зеленым светом за деревьями. Он подумал, не чармовый ли это путь взорвался от огня, который непреднамеренно зажгла Изра под землей.

– И так взорвется весь Ирт? – спросил Риис у своей тени. – Я принес гибель этой планете?

Звезда медленно потухла, и он мрачно отвернулся к резким очертаниям темных лощин, холмов, покрытых гниющими лианами поверх темных топей, пугающих пустошей, дымящихся паром в коричневеющем свете дня. Весь ландшафт был усыпан костями драконов. Над частоколом огромных ребер парили чайки. Огненные змеи сверкали, переползая грязные лужи, где смешались болотная жижа и драконова кровь.

Амулетные сапоги, которые натянул Риис на Гнилом Болоте, отпугивали змей и многоножек, и сейчас он шагал по этой фантасмагорической сцене, подгоняемый силой своих жезлов. Вонь гниения не душила Рииса, потому что перевязь амулетов окружала его слоем чистого воздуха.

Защищенный наговорными камнями, он без труда шел через марь по выступающим камням и позвонкам драконов как по мосткам над грязью. Со всех сторон висели шторами бороды мха, переплетения лиан, шкуры драконов, содранные с крыльев, вывернутых из суставов и повисших на деревьях. В этой полумгле он шел вперед и что-то искал – он сам пока не знал, что именно.

В дуплах у вершин гудели пчелы, мелькали стрекозы, постоянно петляя в воздухе, водяные птицы стояли на одной ноге как бело-розовые фонари, окруженные мрачными деревьями. Он чувствовал свое родство с этими созданиями. Они, как и он, все время искали, и все время одно и то же – что поесть. Его же целью была не еда – иначе бы он остался на Темном Берегу с существами своего мира. Он пришел на Ирт в поисках возрождения того, что потерял на Земле – в поисках пищи для голодающего своего духа.

Тот же дух сейчас гнал его все дальше в глубь Мари Гоблинов. Восстав из смерти в том соленом озерце на Ткани Небес, он увидел промелькнувшую гоблинскую кладку, спрятанную среди этих некротических озер. Его вина, что они возродились в этом мире. Он вслепую искал волшебства и силы вместе с Кавалом, и так они бессознательно служили почитателю дьявола Даппи Хобу, тому, который выпустил Худр’Вра на Ирт. Разоренные его вторжением доминионы ослабели, и гоблины смогли напасть. Это его вина. Но чего хотят эти гоблины? Зачем они используют телепатию для разрушения того, что построил Чарм?

Прыгая среди корней и костей дракона, он вспомнил синий цветок во дворце черепов. Гоблины не поленились построить этот храм, посвященный – чему? Утраченной более горячей реальности? Красоте мира, который они хотят полностью подчинить себе?

Весь день и всю ночь преследовали Рииса эти мысли. Он вспоминал Бульдога, лишенного памяти на Темном Берегу, и Джиоти, оставленную защищать город без его помощи. Он так многим был обязан каждому из них, и все же, шлепая сейчас по болоту, не мог ничего им предложить, кроме собственного упорства.

Сквозь биолюминесцентные ярусы джунглей россыпью рубинов пробивался рассвет. В этом красном свете Риис вышел к соляному куполу, белому, как меловой дом земной Луны, увиденному в посмертном сне Котярой. То, что он искал, было здесь – это он сразу понял и поспешил, перепрыгивая через кожистые кольца драконовых кишок, зацепившихся за сучья при падении огромных зверей.

Риис стал кружить среди мшистых камней около соляного купола. Он часто останавливался и прижимался лицом к хрустальной поверхности, заглядывая через сетку трещин. Но ничего не видел. Обойдя полный круг, он влез по неровной поверхности, скрипя сапогами по соляной крошке. Показалась трещина, в которую можно было протиснуться, и он влез туда ногами вперед.

В воздухе стояла едкая вонь, и даже амулеты перевязи не могли полностью ее отфильтровать. Одновременно жгучий и прохладный воздух окружил его как ощущение из какого-то другого мира. Риис оказался на спиральном выступе, вырезанном в крошащемся камне, и присел над обширным амфитеатром. Внизу, купаясь в сиреневом свете утра, спали сотни гоблинов. Маленькие, голые, кукольные тела валялись разбросанные среди комьев соли и стеклистых минеральных аккреций.

Жутковато прохладный и палящий воздух был будто придавлен тяжестью их душ. Риис ощущал, как выворачиваются внутри него их сны. Тонкий снег ложился на его разум, леденил мышцы. Он отпрянул, прижавшись плечами к неровной стене, чтобы не поскользнуться и не упасть среди этих тел.

Свет сочился через розовеющие трещины в куполе на скользкие тельца, блестящие лысые головы, сморщенные конечности. Они горели розовым пламенем в пятнах грязи – угольки, тлеющие в золе. Жар их снов поднимал душу Рииса из-под купола черепа, выше купола соляной пещеры, выше синего купола неба – в пылающее неистовство Извечной Звезды.

Гоблинам снилась прошлая жизнь в виде крошек-эльфов. В синих торах плыл запах горящих благоуханий, уходя в нефритовые тени. Крошки прятались в кронах и перистых папоротниках, глядя на мощеный сад, где кружились золотые листья. В мраморном бассейне сада купала раздутый живот молодая женщина с длинными прядями коричневых волос. Яркие локоны разметались пламенем по зеленоватой воде под колоннами храма в лиловых сумерках неба.

Риис пытался вырваться из этого сна. Он знал эту женщину. Она была создательницей миров… И крошки-эльфы смотрели, как она сплетает волшебство. Они знали, что это делается для обучения дитяти, когда оно будет рождено, чтобы показать ему свет и тьму, добро и зло. Но крошки-эльфы решили использовать ее силу иначе: спуститься в ее волшебный сон и жить там не как простые эльфы, а как боги.

Заставив себя открыть глаза, Риис глянул на спящих в грязи гоблинов. У них получилось. Они проникли в этот холодный мир, и их горячие разумы занимала идея уничтожения тех, кто единственно мог бросить вызов их божественности. Они не были злы. Они – Милые, ищущие свой собственный мир, где могли бы обрести свободу для своих нагих телец.

3
ТА РАДОСТЬ В СМЕРТИ

Измазанная экскрементами гоблинов, Джиоти шла неровной походкой по лужайкам замка, подняв лицо к лучам Извечной Звезды. Остаточная телепатия от проведенного с гоблинами времени наполняла голову смутными шумами – всеми мыслями, что окружали ее. Она слышала кипарисы, пульсацию десяти-двенадцати сердец каждого из них. Деревья думали о просыпающемся дне и химическим шумом разговаривали друг с другом о том и о сем – о лучах дневного света сквозь кроны, о текущих из каменной почвы кислотах и об усвоении прошедшего ночью дождя, передавали слух о сокососущих насекомых, что завелись на деревьях с подветренной стороны.

Джиоти ощущала деловитое возбуждение комаров и мух, вылетавших за едой и сексом, усталость трав, придавленных ее ногой, горе белки, у которой сова украла бельчонка, радостные крики той самой пирующей совы. На секунду она ощутила ту радость в смерти, что была главным оправданием жизни, и испытала отвращение.

Сжимая голову руками, она бежала среди деревьев к глайдерной стоянке, которую Овери Скарн расчистила на гребне рядом с замком. Услышав умом людей, она пряталась в тени деревьев или пригибалась под прикрытие кустов.

Все еще тяжело дыша после резкого спуска по увитой плющом стене, она лежала в зеленой тьме, и голова была полна запахом суглинка и лишайника чащи и еще – странными видениями, внутренней связью с гоблинами, открывшейся в ней. Она видела сотни их, охваченных диким терпением, глубоким как сон, ожидающих в белой известняковой пещере, и тельца их дергались в снах далекой страны, лежащей за Краем Мира.

Она вспомнила, как они жили крошками-эльфами, вечными младенцами леса, детьми, сияющими улыбкой под тенями облаков и под выступами скал; их маленькие, но мощные тела одеты в молочай и мальву, украшены кусочками осиных гнезд и осколками древних светильников. Они вспоминали, как прятались в саду владычицы и крались под деревьями, под взлетающей спиралью ломоноса и висящими розами, белыми и желтыми, где кружились пчелы, пьяные от нектара…

Джиоти стала тереть лицо сухими листьями до тех пор, пока их горькие смолы не сломали заклинание гоблинов. Сначала на четвереньках, потом пригнувшись, она пробиралась сквозь подлесок, обдирая руки и лицо и радуясь боли, возвращавшей ее обратно в собственное тело.

Видение гоблинов отступило, и Джиоти поняла, что надо выбираться из Нового Арвара, пока злобные создания снова не взяли ее под свою чарующую власть. У них был голод к наговорным камням, жажда Чарма, чтобы расширить пределы своей телепатии, и они позвали на помощь. Разум Джиоти заспешил, стараясь убежать, но думать стало вдруг трудно.

Толпа, собравшаяся в сердце, вопила громче – как никогда раньше. Это были ее собственные мысли, телепатия бессознательных голосов пульса и сердцебиения. Сокрушительная рапсодия страхов, сомнений и гнева заполонила ее и отвлекала своей притягательной силой. Чтобы заглушить эти голоса, нужен Чарм. Джиоти дышала со стоном, когда вышла, прихрамывая, из подлеска и направилась к недостроенному ангару.

«Ты слабачка и сопливая трусиха. Смотри, как ты быстро спасовала перед претензией Поча, как охотно уступила свое законное место, с каким малодушным рвением!»

Рабочих в ангаре еще не было. Она слышала их и нескольких охранников вдалеке – они завтракали среди штабелей бревен и огромных оранжевых машин. Их мысли дребезжали мелким дождичком, далеко не такие громкие, как ее собственные внутренние голоса.

«Из-за твоей мягкотелости страдают все. Нетте принесла себя в жертву гоблинам, чтобы ты могла уползти в кусты. Ты спасовала перед трудностями и обрекла весь свой город!»

Джиоти пыталась не слышать бормотания обвинении и заставила себя действовать вопреки страху. Она пересекла летное поле, где опалубка все еще удерживала камни, и вошла в ангар. Прошла мимо аэролета – машины с синими парусиновыми крыльями, тросами управления, стабилизаторами и чармовым двигателем. Телепатия вела ее мимо ящиков с разобранными пока аэролетами, туда, где слышался разговор двух часовых.

«Их там двое! Обоих тебе не снять. Они вооружены чармострелами и тесаками, и у них чармовая броня. У тебя нет оружия и ни единого жезла силы. Остановись, вернись в кусты, пока еще можно…»

Джиоти не хотела нападать на собственную стражу, но знала, что выбора нет. Они служат Почу, а Поч служит гоблинам – для него они «Милые», и для нее чуть не стали таковыми, только Нетте успела ее освободить. Ради Нетте, ради надежды остановить гоблинов, как бы ни была мала надежда, она бросилась в атаку.

Выйдя из-за ящиков, она услышала шум тревоги в толстых черепах стражников, услышала, как заколотились у них сердца, увидела гримасу удивления на каменных лицах, которая тут же сменилась агрессией. Тот краткий миг, когда они увидели оборванную женщину, покрытую гоблинской слизью, и узнали в ней свою маркграфиню, позволил ей приблизиться на дистанцию удара. Она перехватила руку ближайшего стражника, когда он потянулся к чармострелу, вывернула ему запястье и резко ударила в гортань.

Второй успел выхватить оружие, но Джиоти сумела, опершись на первого, падающего на землю, взметнуть ноги ножницами. Один ботинок выбил чармострел из руки стрелка, второй угодил ему в грудь.

Стражник, получивший удар ногой, стукнулся лбом о бетонный пол и лежал, оглушенный, пока она подхватила его оружие. Джиоти вскочила на ноги и подкрутила мощность заряда так, чтобы стрелять парализующими разрядами, но в этом не было необходимости. Оба стражника лежали, корчась от боли, и она содрала с них чармовую броню, не встретив сопротивления.

«Тебе повезло. Ты их застала врасплох – но остальные наверняка слышали возню…»

Джиоти надела амулетную перевязь, и телепатические голоса резко смолкли. Она надела еще и две тяжелые чармовые брони. Как она и боялась, другие часовые услышали шум нападения и бежали через летное поле вместе с рабочими. Не сбиваясь с шага, она хлестнула по ним парализующими зарядами, поразив в ноги двух охранников из трех.

Третий припал на колено для стрельбы, и она дернулась в сторону, будто для прыжка, но неожиданно повернулась обратно и выстрелила, попав охраннику в голову, когда он обернулся стрелять туда, где она только что была. Рабочие повернулись и побежали прочь.

Джиоти залезла в кабину ближайшего аэролета и задвинула дверцу. Легкую конструкцию сотрясла дрожь двигателя, и винты завертелись, сливаясь в блестящий круг. Джиоти выкатила машину на поле, старательно объезжая оглушенных часовых. Выехав на полосу, она дернула ручку на себя и подняла машину в вертикальный полет, вихрем устремившись в небо.

4
КРАСОТА И РАВНОВЕСИЕ

Извечная Звезда пылала в бездонной голубизне белым ацетиленом. Джиоти купалась в ее лучах, избитое тело исцелялось под воздействием наговорных камней в амулетной перевязи. Вскоре царапины на лице и на руках зажили, тошнотворный страх, внушенный телепатией, исчез. Она на миг прислушалась к себе и обрадовалась, что обвиняющие голоса удалились.

Вновь обретя форму и уверенность, Джиоти позволила себе подумать о Нетте и других, кто оказался в опасности: Поч, Риис, Новый Арвар, весь Ирт. Вернуться за Нетте она не могла. Слишком сильны были гоблины. Но она дала себе слово, что жертва Нетте не станет напрасной.

Ей вспомнилось мучительное видение в кустах около замка. Где-то в доминионах лежат сотни гоблинов, видя сны о своей прошлой жизни до того, как темный отец соблазнил их вторгнуться на Ирт. Численность их увеличивала угрозу, и Джиоти решила найти и уничтожить гоблинов. Прилипшую к штанам паутину она заложила в искатель, найденный в перевязи.

Направляющая прохлада амулета показала обратно на Новый Арвар и тех гоблинов, что поймали ее в ловушку. Она подняла аэролет выше и отлетела от зеленых горизонтов Илвра. Дальше к югу холодная нить в амулете отвернулась от города и показала на Марь Гоблинов.

Пролетая сквозь ресницы перистых облаков, Джиоти шла по этому направлению поверх зеленых просторов джунглей, потом над сверкающими очертаниями моря, пока не оказалась под вечер над болотистыми пятнами и оспинами озер Мари Гоблинов.

Янтарные косые лучи из штормовых туч эфирными лестницами спускались вниз, и вершины деревьев пылали, как пропитанные пламенем фитили в восковой тьме влажного леса. В ветвях Джиоти заметила труп дракона, толстый от раздутых травяных камер. Соляной купол белел среди трясины как череп великана.

Она облетела его сверху, потом посадила аэролет на ближайший галечный берег. Чармострелами, взятыми у часовых из Нового Арвара, она взорвет этот храм зла. Джиоти сунула оружие в петли перевязи на спине и прихватила запасную перевязь для подпитки чармового огня, который собиралась зажечь. Потом она вышла и встала в лиловом свете, собираясь с духом, чтобы войти в этот страшный купол.

Пролетая мимо, она заметила в соляной кровле приличную трещину, и теперь влезла по стене к этому разлому и протиснулась внутрь. Она оказалась на осыпающейся полке и осторожно глянула вниз, на нагромождение клейких детских телец. Вонючий воздух ударил в нос, и пока Джиоти не включила жезлы силы, ее чуть не стошнило. Все равно запах еще чувствовался, и она, скривившись от омерзения, оглядела все помещение.

При свете из щелей и дыр купола она увидела сотни гоблинов, как они и являлись ей в видении. А посреди их пухлых маслянистых телец пылал столб штормового сияния, лиловый свет человека, мужчины в амулетной куртке и украшенных камнями сапогах. Риис!

Сердце забилось, радуясь, что он жив, и удивляясь, что он здесь. Но Джиоти боялась звать его по имени, чтобы не разбудить дремлющих гоблинов. Она привлекла его внимание, помахав обручем с осветительными алмазами.

– Джиоти! – вскричал Риис, и голос его гулко загремел под сводами. – Иди сюда! Иди к Милым!

Джиоти осторожно стала спускаться по спиральной полке, уводящей к разбитому полу. Чем ниже, тем сильнее проникал в нее жар гоблинов, их вонь и их сны.

И снова она вспомнила, что этих захватчиков видела как крошек-эльфов в их собственном мире деревьев. Они мелькали в золотарнике, одетые в лепестки цветов, вооруженные ножиками из чертополоха, пробираясь в сад безымянной дамы…

Нет!

Она уже это видела. Она знала, куда ведет это видение, и второй раз туда не пойдет.

Сосредоточившись на призмах штормовой дымки, ведущей от треснувшего купола вниз, она разбила чары. Когда Джиоти спустилась к испачканным большеголовым куклам, сверху ударил гром, и дождь водяной пылью посыпался сквозь дыры купола.

Джиоти ловко прошла среди дергающихся гоблинов, чуть расталкивая их сапогами, чтобы было, куда ступить.

Риис стоял перед Милыми на коленях, собирая воду в ладони и смачивая мерзкие лбы гоблинов.

– Смотри, Джиоти, какие они милые, какие маленькие.

Обернув Рииса прихваченной с собой перевязью, Джиоти включила все жезлы силы. Прилив Чарма высвободил его из-под чар гоблинов, и лицо его вздрогнуло в тревоге.

Он моргнул, будто не сразу ее узнав с обрезанными волосами и с измазанным лицом.

– Джио?

Он вскочил, схватился за нее и, разинув рот, стал разглядывать валяющихся гоблинов, их отвратительные покрытые грязью тела, вдыхая поднимающиеся от них мерзкие миазмы.

– Джио, как ты меня нашла?

Джиоти схватила его в объятия, и наконец-то поверила, что это не иллюзия, не телепатический симулякр гоблинов. Она ткнулась лицом ему в шею, на миг забыв страх перед тем местом, где они находились.

– Я пришла их уничтожить, – сказала она, когда подняла к Риису блестящие от слез глаза, – а нашла тебя.

Она потянула его прочь от спящих гоблинов, туда, к стене.

Он радостно шел, вцепившись в нее и упиваясь ее голосом.

– Мой мастер оружия Нетте сказала мне, что Котяру видели в Брисе. Больше о тебе сведений не поступало.

Риис начал рассказывать про Изру и про то, как его похитили в Моодруне, но Джиоти его остановила. Она показала подбородком в сторону, и Риис, повернувшись туда, увидел тощую фигуру с острым, как лезвие секиры, лицом и с запавшими черными глазами.

– Ты?!

Джиоти полезла за чармострелом, но мрачный человек в черных одеждах покачал лысой головой:

– Оружия не нужно. Если бы я пришел вас убивать, вы бы меня не увидели.

5
ПРИХОД СТРАННЫХ СОЗДАНИЙ

– Ты убил Изру! – Риис ткнул пальцем в Н’драто. – И чуть не убил меня.

Убийца бесстрастно оглядел грязные тела у ног, воняющие, как сама смерть.

– Я ошибся. Маркграфиня, волхв, Дом Убийц отзывает отданный относительно вас приказ. Во искупление смерти ведьмы я внесу вклад в Сестричество.

– И что удержало твой нож, Н’драто? – подозрительно спросила Джиоти.

Худощавый сунул руку под мантию и усилил поток Чарма в своих жезлах, ослабляя мерзкую вонь и поток теневых голосов, шепчущих прямо в голове, поющих успокоительную песнь крошек-эльфов; голосов, так разогревающих кровь, что судьба становилась вином и опьяняла.

– Мы, люди Дома Убийц, – не безмозглые бандиты. Я заподозрил, что мой наниматель – не тот, кому мне положено подчиняться. Как оказалось, тролли шли за мной, чтобы найти волхва. Твоей смерти хотят гоблины, Риис Морган, – а Дом Убийц не служит гоблинам.

– Тебя наняла Шаи Малиа, – поняла Джиоти и увидела тень согласия в резком лице убийцы. – Она марионетка гоблинов. И мой брат тоже. А теперь и твоя сестра.

Ноздри Н’драто дрогнули, выдавая удивление.

– Нетте заодно с этими чудовищами? Я не верю.

– Она пожертвовала собой, чтобы спасти меня. – Джиоти шагнула к матовой хрустальной стене, потянув за собой Рииса, подальше от человека в черной мантии с пуговицами эбеновых глаз. – Я оказалась здесь, потому что она заняла мое место. Эта тягучая слизь, которой я вымазана, – помет гоблинов. Твоя сестра прямо сейчас в нем тонет.

Н’драто опустил голову, чтобы скрыть ужас. Ни его обучение, ни опыт его к такому не подготовили.

– Я должен немедленно вернуться в Новый Арвар – но чармовые пути горят.

– Сестричество сжигает эти мосты, чтобы сдержать гоблинов. – Риис поднял глаза на дождь, сочащийся сквозь трещины купола в столбах синего штормового света, и подумал о Бульдоге и о пути на Землю. – Надо отсюда выбираться, пока тролли нас не нашли.

– Не страшись, я пока что предупредил появление троллей. – Н’драто вдруг оказался рядом. – Пойдемте со мной. Дом Убийц составил карту почти всех чармовых путей между доминионами, и, может, еще найдется открытый пока проход в Новый Арвар. Отведите меня к сестре.

– Нет. – Джиоти показала на грот со спящими гоблинами. – Я прилетела уничтожить эту орду.

Н’драто покачал головой:

– Я не могу уничтожать этих созданий другого мира без разрешения моего Дома. А если я спрошу, они узнают, что с Нетте, и могут отказать мне в попытке ее выручить. Я не могу рисковать. Оставьте пока что этих гоблинов и пойдемте со мною в Новый Арвар.

– А почему мы должны тебе верить? – Риис смотрел с явной опаской. – Тебя послали нас убить.

– Оглядитесь. – Убийца обвел взглядом кучу гоблинов. – Меня вы боитесь больше, чем их?

Джиоти непреклонно задрала подбородок:

– Ты иди, если должен. Но мы не уйдем, пока они не будут мертвы.

Черные глазки убийцы прищурились:

– Если я останусь, я буду отвечать перед моим Домом. За Нетте я согласен ответить, но не за гоблинов. – Он пододвинулся, в руке его блеснул металл. – Раз вы не отведете меня к Нетте, дайте мне этого гоблинского помета зарядить искатель, и я найду ее сам.

Джиоти повиновалась, и Н’драто соскреб липкую ватообразную массу с ее штанов и забил в линзы искателя.

Маркграфиня исподтишка выдернула нитку из его мантии. Н’драто это почувствовал, но не подал виду. Он знал, что она хочет зарядить свой искатель и пойти потом за ним к чармовому пути, спрятанному на Мари Гоблинов. Получив, что хотел, Н’драто вложил в руку Джиоти желтую монету.

– Это выведет вас к ближайшему пути Чарма.

И убийца ушел, не прощаясь. Эбеновая мантия развевалась, пока он поднимался по соляным ступеням к трещине в куполе. Он нырнул в нее и исчез как тень.

Снаружи бурная ночь качала бесчисленные тени среди терзаемых ветром деревьев, ударов молний и косых полос дождя. Н’драто спешил, не замедляя хода. Амулеты защищали его, а опыт и умение позволяли обходить сверкающие скопления огненных змей и хлесткие тени гигантских многоножек – он шел к аэролету маркграфини.

Под хлещущими струями дождя и раскатами грома Н’драто завел двигатель и повернул машину против ветра. Ни Риис, ни Джиоти не слышали, как он взлетел.

Он летел сквозь деформированную тьму бури, а под ним появлялись странные создания, какие-то огромные личинки, химеры со щупальцами, невиданные доселе существа из зловонных глубин болот. Они своим рычанием перекрывали грохот бури, вздымали волокнистые головы к зыбким сполохам неба и вздрагивающим макушкам деревьев. Н’драто встрепенулся при виде чудовищ, на встречу с которыми он обрек маркграфиню и ее консорта.

А потом все его внимание сосредоточилось на буре. Глубоко в ночи Н’драто посадил машину на опушке леса у окраины Нового Арвара. Вскоре убийца добрался при свете молний до широких соединенных между собой канализационных труб, опорожнявших кишки города. Он полез по ним, как паук, вися вверх ногами над хлюпающими сточными водами.

По трубам, где нельзя было видеть поворотов, он прошел в канализационную сеть замка. Всю дорогу сопровождала его мелодия капель, пока он не пробился через изоляционный фильтр в катакомбы вентиляции. Здесь индикатор амулета показал на вентиляционные шахты, идущие по каменным стенам вверх, в комнаты гоблинов.

Нетте висела вверх ногами в паутинном коконе. Н’драто увидел ее через вентиляционную решетку в полу, затянутую паутиной. Он выбил решетку и вышел в зловонную комнату. Тут же у него в куртке стали лопаться жезлы силы, раскалываясь пополам – это Чарм вытягивался из них, – и в ноздри забилась тяжелая вонь.

Лысые, раздутые, бледные младенцы смотрели на него, пятеро из них сгрудились в углу, у каждого один налитый кровью глаз смотрел пристально, зрачок расширен, а веко второго глаза опущено, расслаблено, его пятнистая кожа подергивалась. Крошечные рты изогнуты грустной и злобной улыбкой.

Н’драто вынул чармострел, направляя его на паутинный покров. Он полз по этой кремовой слизи, и Чарм истекал из него. Тело отяжелело, неуклюжие руки отказывались шевелиться, онемевшие пальцы не могли оттянуть зарядный боек и нажать на спуск. Страх захлестнул его – и отхлынул.

Как занимается рассвет в мрачном небе, так и в нем всколыхнулась радость. Он выпустил рукоять оружия и сел в густом и ароматном шелке Милых. Он смеялся пустой полноте своего бытия, своей совершенной сущности.

Черные глазки засверкали весельем, и он улыбался в облаках херувимов, смеялся тем ужасам, которые умел наводить в других, чтобы любить себя. Все это кончилось. Он более не убийца, он даже не человек более. Он просто здесь, с Милыми, свободный от всего, чем он был.