Текст книги "Октоберленд"

Автор книги: Альфред Аттанасио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

9
ХОЛОДНЫЕ ЗВЕЗДЫ СМОТРЯТ НА НАС

Чем дальше ехало такси по Манхэттену, тем менее зловещим начинал казаться Мэри Октоберленд – настолько она подпадала постепенно под его господство. Хотя члены ковена подобрали ее в аэропорту и повезли в город с настойчивостью, напоминающей похищение, сами они не несли на себе печати зла. Даже их зодиакальные имена, которые вроде бы должны были ее встревожить своей анонимностью, придавали всей истории оттенок какой-то игры и заставляли гадать об их настоящих именах. У седого Овна в одежде пастора было доброе лицо и слезящиеся глаза аллергика, и Мэри даже сочла удобным спросить, не зовут ли его Уолтер, как звали ее добросердечного дядю.

– Нет, моя дорогая. Теодор. – Он тепло пожал ей руку. – Но вы должны называть меня Овен. А вы – Дева. Видите ли, нам предназначены определенные роли. Свои места в вечном круге.

Такси подъехало к тротуару, и крепко сбитая женщина со слегка раскосыми перуанскими глазами подсела к Мэри, подвинув ее к пастору.

– Это Скорпион, – представила ее Телец и снова повела машину в поток движения.

– Привет, Дева!

Скорпион протянула Мэри коробку, в которой оказалось церемониальное платье, точно такое, как было на призраке с льняными волосами.

– Ты теперь Дева, – сказал ей Овен. – Когда мы приедем в Октоберленд, ты увидишь Козерога, Водолея, Рыб и остальных. Они готовят обряд, чтобы принять тебя в наш круг.

Мэри знала, что ей надо бы испугаться, но запах прелых листьев убедил ее, что она нашла путь туда, куда идет.

Скорпион подняла из коробки белое платье и развернула, показав вышитые на ткани серпы и гроздья винограда. С улыбкой на инкском лице она оглядела наряд.

– Когда ты его наденешь, то перестанешь быть Мэри Феликс и станешь одной из нас.

– А что случилось с предыдущей Девой? – спросила Мэри, испытывая больше любопытства, чем страха.

– Что случается со всеми нами? – отозвался Овен. – Мы все смертны. Только Хозяин будет жить вечно.

– Ему нужен Бульдог, – уверенно сказала Мэри. – Вот зачем я здесь – чтобы заманить Бульдога к Ноксу.

– Да, у этого зверочеловека есть волшебство, – кивнула Скорпион, темными руками сворачивая платье. – Он нам поможет, как помог тебе? Он сделает Хозяина снова молодым?

– Откуда вы знаете, что он помог мне? – Мэри обвела салон тревожным взглядом и посмотрела в окна, где с одной стороны ехал «мерседес», с другой – такси, а позади полисмен на мотоцикле. – Что вы обо мне знаете?

Телец с веселой улыбкой оглянулась через плечо:

– В круге мы знаем все, что хотим знать.

– Хозяин – маг с небес, – сказала Скорпион, понизив почтительно голос. – Он учился у первого небесного мага, того, кто построил Стоунхендж и другие ритуальные каменные круги на севере. Он умеет собирать холодный огонь с неба.

– Вот почему мы носим имена зодиака, – добавил Овен. – Мы как увеличительное стекло, собирающее в тугой пучок энергию небес – ту, что мы видим в молниях и в полярных сияниях. Разность потенциалов между ионосферой и землей огромна.

– Да не грузи ты ее этой научной трескотней, Овен! – Телец сердито глянула в зеркало заднего вида. – Дело в том, милочка, что этот зверочеловек происходит из мира, который выше неба. И волшебство его во много раз сильнее всего, что известно нам. Хозяин хочет его использовать на благо нас всех.

– Тебе очень повезло, что это ты нашла Бульдога. – Скорпион радостно подтолкнула Мэри локтем. – Смотри, как ты теперь молода!

– Есть одна вещь, которую вы должны знать. – Мэри заговорила интригующим тоном, пытаясь быть убедительной. – Есть гоблины. Думаю, они пришли из мира еще более высокого, чем мир Бульдога. Вы понимаете, что я хочу сказать? У них магия еще сильнее – и они злы.

– Злы! – Смех Овна наполнил салон такси. – Это хорошо, просто отлично! Хозяин будет в восторге. Злы!

Юное лицо Мэри вытянулось от удивления.

– Как вы можете смеяться? Эти гоблины сожрут вас – сожрут весь наш мир!

Глаза Тельца весело запрыгали в зеркале заднего вида, а Скорпион поднесла руку ко рту, чтобы не расхохотаться. Овен покровительственно похлопал Мэри по колену.

– Разве вы не слышали, что я вам говорил? Бог из Библии создает добро и зло. Вы понимаете, юная леди? Все рожденное должно умереть. Мы уже сожраны заранее.

– Вот почему мы зовем наш ковен Октоберлендом, – с понимающим кивком отозвалась Скорпион. – Ты как Дева это должна понимать, ибо твое время года – осень, пора жатвы.

– Все мы – трава под косой жнеца, – произнесла Телец.

– Наша сила, наша мощь как ковена в том, что мы это знаем, – продолжал Овен. – И мы этим пользуемся. Мы с помощью нашей смертности дерзаем на то, чего боятся другие. Мы знаем, что обречены. Каждая амеба и каждая секвойя – все обречены. Холодные звезды смотрят, как приходим мы в этот мир и как уходим. Но мы знаем, что обречены, и потому дерзаем использовать добро и зло, дабы реализовать себя перед Богом.

– Если бы вы видели этих гоблинов…

– О Мэри, – доверительно шепнула Скорпион, – каждый из нас видел свою смерть. Никакими гоблинами нас не напугать.

Такси остановилось перед большим жилым домом-башней из темно-желтого кирпича, поднимавшейся над всеми окрестными зданиями. Мэри быстро подумала, не сбежать ли от этой сумасшедшей банды почитателей смерти, для которой зло ничем не хуже добра. Но когда она вышла из такси, члены ковена из второго такси и «мерседеса» вместе с полицейским, который ехал на мотоцикле, окружили ее стеной и повели в дом.

В лифте вся группа столпилась вокруг Мэри, и Скорпион начала ее раздевать.

– Тебе нужно надеть церемониальное платье для посвящения.

Мэри оттолкнула ее руки, но серьезные лица членов ковена сказали ей, что этого не избежать. Она лишь отказалась снимать собственную одежду и надела церемониальное платье поверх ее.

Никто ничего не сказал. В почти церковной тишине Мэри слышала стук собственного сердца и снова подумала, что сглупила, бросив Буля в лесах Канады. Надежда убедить этих людей в опасности их целей рассеялась за время поездки в такси, и Мэри остро чувствовала себя маленькой и беззащитной. Их магия оказалась сильнее, чем она раньше думала, и тщетной была бы борьба с ними или попытка защитить Бульдога.

От августовской жары дрожал воздух над толем кровли. Процессия членов ковена сопровождала Мэри к деревянному водонапорному баку на железных подмостках. Вороненые ступени вели к двери, где висел дверной молоток. Овен взял его и стукнул три раза. Резные двери растворились наружу, пахнуло прохладным воздухом с запахом осеннего леса.

Мэри с трепетом вошла, медленно, будто под тяжестью камней. С яркого летнего света; ее глаза сперва видели только тени, хотя она ощущала, что ступила в иную реальность. Вересковый дым, колдовское бормотание ее спутников сменились далеким уже запахом и шумом улиц, и там, куда падал солнечный свет из дверей, на деревянном полированном полу выделялся алый круг с резной пентаграммой внутри. Дверь захлопнулась, и мрак сгустился.

Члены ковена заняли свои зодиакальные места в круге, а пассажиры «мерседеса» – Лев со светлой гривой и Весы с медовыми волосами – взяли Мэри за локти и отвели на ее место в круге между ними. Глаза Мэри уже достаточно привыкли к темноте, чтобы четче различить убранство комнаты с ясеневыми стенами: висящие пучки трав, тотемные лица на сушеных яблоках, большой черный камень алтаря с мшистым покровом, толстые черные свечи и четыре инструмента волшебника – узловатый посох, кованую тарелку черного серебра, зазубренную урну, вымазанную смолой, и нож с серебристым лезвием и острой улыбкой.

10
БЕЛАЯ ХОЛОДНАЯ КРОВЬ

Свет звезд бередил сердце Бульдога, напоминая о великом барьере между ним и Иртом, его родным миром. Мэри Феликс звала этот барьер Бездной, и она говорила, что протяженность этой Бездны – миллиарды световых лет, и на такой глубине содержатся все галактики вселенной. Ему было больно думать, что он дал ей сбежать от него, унося в голове все его знания.

Продираясь через ночной лес, он вспомнил, что она говорила ему об Извечной Звезде – источнике Творения, из которого возник весь космос в начале времен. Все звезды, рассеянные в пустоте, зародились здесь. И эта планета Темного Берега и он сам тоже были там. Огни Начала остыли до атомов, и всей материей был фактически свет в его последнем воплощении.

Бульдог обрадовался, когда встало солнце. В темноте его ум метался в бесконечном потоке мыслей, а когда свет вернул миру цвета, было на чем сосредоточиться. Он наблюдал за восхитительной вереницей предметов, уносимых назад движением. Мелькание волн пролетающих деревьев, вспыхивающие солнечные блики на листьях летели брызгами океана по единому черному рукаву сна, который назывался хайвей.

Усталость не трогала его, но он боялся, что его увидят и за ним погонятся. Когда впереди появился трейлер, Бульдог прибавил ходу и вспрыгнул на него сзади на металлическую лестницу, потом забрался под низ машины. Дорога летела под ним в дюймах от его висящего между колесами тела. Когда грузовик остановился в городе, Бульдог выскользнул из-под него. Люди в фуражках с козырьками и фланелевых рубашках разинули рот, показывая на него пальцами, и Бульдог кинул в них сон. Они свалились, и он, невидимый, бросился прочь по раскаленному от солнца асфальту – янтарная тень, скользящая мимо баков дизельного топлива на стоянке грузовиков.

Он бежал по дикой природе, пробираясь сквозь кустарник и оставляя за собой след осыпавшихся листьев и обломанных веток. Собаки лаяли при его приближении, а потом начинали скулить, не в силах понять, куда он девался. Коровы поднимали розовые ноздри и с шумом нюхали воздух, потом успокаивались и продолжали пастись. Он бежал за солнцем, за желтой баркой, плывущей по синему океану.

Далеко в стороне проплывали огороженные поля и фермы. Он перепрыгивал через изгороди, а потом с помощью волшебной силы поднялся над землей. Она ушла вниз – лоскутное одеяло полей, вышитое дорогами, рельсовыми путями и коричневой лентой реки. Он не летел, он вошел в небо как в большую синюю кухню. Вокруг клубились облака, и он шагал над ними. Возле туманного горизонта ползли реактивные самолеты.

При этом переходе над планетой он испытывал силу, которая подстрекала его обернуть собственную магию на себя и извлечь воспоминания об Ирте и городе с названием Заксар, где он жил когда-то, как сказала ему Мэри. Легкость, с которой он переступал через мраморное кружево облаков, вселяла уверенность, что когда он встретится с Мэри, ему хватит сил переместить свои воспоминания из ее головы в свою.

Он шел вдоль реки дня, высматривая город Нью-Йорк. Раздражение смешивалось с тревогой при попытке опознать бесчисленные пятна бетона, покрывшие землю как вирус табачной мозаики, и он лишь понимал, что если бы его учили на чародея, ему было бы легче направлять свою силу.

Ледяные облака сверкали в стратосфере, как холодные боги, как мертвый сон живых существ. Он бросал в них своей магией, воспоминаниями о Мэри Феликс, и они шевелились крошечными радугами, складываясь в ее образ.

– Идите к ней! – приказал он, и они пролились полосой града. – Идите к Мэри Феликс!

Крепко держа в памяти образ своей подруги, он зашагал с неба вниз по ступеням града и дождя. Сверкали ветви молний, гремел гром. Путь вниз оказался длиннее, чем думал Бульдог, и солнце уходило к горизонту, оставляя разливы розового и зеленого света.

Он не позволил себе отвлечься на мрачное угасание дня, думая только о Мэри Феликс и обо всем, что сказала она ему о нем самом и о Светлых Мирах.

«Вся материя есть свет», – думал он, спускаясь горящими облаками заката в сверкающий город на узком острове. Он знал, что это и есть Манхэттен. Память о Мэри Феликс зазвенела отчетливее, когда он приблизился к огромной двойной башне на южном конце острова. В воде под лучами заходящего солнца стояла гигантская статуя женщины с факелом над ее лучистым венцом. В сгущающихся сумерках вокруг нее мерцающими искорками плавали лодки.

– Вся материя есть свет, – сказал он вслух, с интересом вспоминая, что говорила ему Мэри Феликс о происхождении Темного Берега. – Свет теряется в материи.

Он храбро спустился в Город Утерянного Света, следуя тугой нити энергии, соединяющей его с женщиной, которая хранила его память.

Он спустился на крышу, уставленную дымоходами, трубами и водонапорными баками, и подошел к массивной надстройке с конической крышей. Дверной молоток в форме головы барана ловил последний лучик уходящего дня. Мэри была там, внутри. Сквозь помехи уличного шума слышно было, как она поет какую-то мрачную песню в сопровождении голосов зловещих ангелов.

– Мэри! – позвал он своим гулким голосом. – Мэри Феликс!

Резные двери растворились наружу, и возник Нокс, высохший до костей, продолговатый черный череп закрыт капюшоном церемониальной мантии.

– Добро пожаловать в Октоберленд, Бульдог! – приветственно махнул он высоким узловатым посохом. – Войди в наш круг.

Бульдог бросил в него сном, и Нокс поймал его искривленным посохом и бросил обратно в Бульдога. Как бальзамический ветер, охватила зверочеловека усталость, ноги его подкосились. Он понял, что лежит навзничь на толе крыши, глядя на звезды, сверкающие как слезинки.

Нокс навис над ним и ударил тупым концом посоха между глаз – с размаху. Яркие пылинки вспыхнули в мозгу Бульдога, и члены его окостенели.

– Ах, какой ты длинный путь прошел к нам, – сказало лицо черепа. – Теперь отдыхай, твой путь окончен.

Бульдог напрягся, пытаясь шевельнуться. Дрожь прошла по всему телу, суставы скрутило ноющей болью.

– Лежи смирно, Бульдог. – Глаза аспида сузились, и Нокс осклабился, показав мелкие зубы. – Я хочу сделать все чисто. – В паучьей руке появился черный нож. – Боюсь, это будет больно – но не так сильно, если ты будешь лежать тихо.

Острие лезвия пронзило горло Бульдога на стыке ключиц и резануло вниз, к грудине. Резким ударом Нокс распорол его от горла до паха, и придушенный крик вырвался из парализованной глотки Бульдога. Через миг Нокс дернул, и содранный с тела мех отошел с влажным звуком.

Темное пение из Октоберленда продолжалось, перекрывая далекий уличный шум. Деловито работал черный нож, и зернышки зубов Нокса все сверкали и сверкали.

Часть шестая
НЕДОЖИЗНЬ

Богиня дает. Жизнь отнимает.

Висельные Свитки, 15

1
ПУТЯМИ ТРОЛЛЕЙ

Н’драто проследил Рииса через Ткань Небес к краю чернильной воды, полной гниющих корней. Стоя под двойной колонной с крылатым сфинксом на каждой капители, он разглядывал в зеркале болота сплетающиеся струи звездных дымов, отраженных в глубине, и не мог найти в мозгу ни одной зацепки, чтобы вытащить из сердца надежду. Его дичь сбежала.

Убийца повернулся и оглядел лежащую в развалинах Ткань Небес. Скелеты тварей, из которых высосали жизнь одержимые безумием крови призраки, висели среди болтающихся лиан и провалов черного камня, тихо сияя в темноте. Н’драто подумал, не вернуться ли в глубины храма, чтобы поискать путь Чарма в Новый Арвар. Удастся ли это сделать, когда в путях бушует пожар?

Он извлек из кожаной перевязи извещатель и послал шифрованное предупреждение Дому Убийц о том, что по Ирту распространяется огонь Чарма. Ответ пришел незамедлительно:

Выполни свое задание.

Н’драто, вздохнув, сел на потрескавшиеся каменные ступени и вытащил нож, которым рубил Котяру на части. Сняв с клинка жесткие синие волосы, прилипшие с кровью, он вложил их в амулет-искатель. Тонкий холодный указатель в хрустальных линзах показал на перевернутое небо в черной воде.

Перед тем как начать собирать бревна и лианы на плот, он снова открыл извещатель и послал шифрованный сигнал сестре:

Надо поговорить.

Ответа не было, и это его встревожило. Всю свою профессиональную жизнь они держали этот канал открытым, даже когда работали над противоречащими друг другу заданиями. Н’драто считал Нетте своей ученицей, и она всегда внимательно относилась к его инструкциям. Его руководство было ключом к ее быстрому восхождению в роде. Молчание Нетте могло значить только одно.

«Нет знания, спасающего от финального исхода», – процитировал он про себя «Талисманические оды», чтобы унять внезапную боль в сердце.

Суровое воспитание взяло свое, и Н’драто собрал в единый ком бушевавшее в нем горе и отложил этот пакет в сторону, чтобы заняться им в более подходящее время. Сейчас он должен был выполнить задание, поэтому взялся мастерить плот.

Дым рассвета поджег небо, планеты замерцали на этажах эфира исчезающей ночи, когда извещатель коснулся его беззвучным гудением вызова. По частоте было видно, что его вызывает сестра.

– Нетте! Почему ты не ответила раньше?

– Вынужденное молчание. Даже сейчас не могу говорить долго.

– Ты не передала код вынужденного молчания. – Резкостью в голосе он хотел вывести ее из этого глухого спокойствия. – Что случилось?

– Сейчас не могу сказать.

– Ты известила Дом? – спросил он, вставая на собранный им плот. – Они знают, что ты делаешь?

– Выполняю свое задание – защиту маркграфини.

– У тебя голос – иной. – Он сел на плот и посмотрел на огоньки, указывающие направление. – Ты говоришь из Нового Арвара – из замка. Что ты там делаешь? Поч принял сестру обратно?

– Не могу говорить. Я вижу, что ты на Ткани Небес. Ты выследил Котяру?

– Да. Я послал рапорт, Дом тебя проинформирует. Когда будешь с ними говорить, спроси про пути Чарма. Сама поймешь, что я имею в виду. И поосторожнее в этом городе призраков. У моего нанимателя есть ресурсы.

– В чести смерти нет.

На этой мрачной цитате она оборвала связь. Долгую секунду Н’драто сидел неподвижно, думая, почему это она решила закончить разговор изречением Дома – поговоркой, которой обычно поминали тех, кто погиб на задании. Безмятежный, почти отрешенный тон ее голоса опровергал возможность, что она приносит себя в жертву. И все же она действительно в замке своего врага. Она не выдала кодовой фразы, сообщающей об опасности или работе под контролем, значит, решил Н’драто, она все же знает, что делает.

И только потом, плывя по черной воде и ловя ветер парусом, натянутым между рогами ветвистого сука, он заподозрил неладное. Тогда он вызвал Дом – под предлогом сообщения информации о перемещении троллей среди Рифовых Островов, – но на самом деле хотел узнать о Нетте. И ему передали, что она не подавала сведений с той минуты, как объявила о своем намерении проникнуть в замок, чтобы увести оттуда маркграфиню.

Защищенный лиственным навесом и держа в руках шкоты от паруса, Н’драто пожалел, что спросил у Дома указаний, вместо того чтобы броситься путями Чарма в Новый Арвар. Теперь же ему надо сначала выполнить задание, и только потом можно будет выяснить, что с сестрой.

Движение на берегу острова отвлекло его от тревоги о Нетте, и он направил линзы искателя на зеленый хаос берега. Посреди болотных растений, на массивных сучьях огромных деревьев, погруженных в воду, он снова заметил троллей.

Они шли туда же, куда и он, и Н’драто подумал, что тролли за ним и охотятся. Только когда он наклонился обвести плот вокруг черной воды, где стоял на страже болотный ангел, Н’драто заметил, что тролли кишат не только на островах, но и в воде. Металлический блеск их тел резко выделялся в темной толще. Если бы они охотились за ним, они бы уже давно взяли плот на абордаж.

– Вы движетесь в моей тени, – сказал он вслух клыкастым мордам и запавшим глазам, проплывающим мимо. – Вы тоже выслеживаете волхва? Я его ловлю искателем, а вы как? Или вы не чувствуете его, а просто… Если я перестану двигаться, будете вы знать, где его искать?

Чтобы проверить свою теорию, Н’драто свернул в сторону от направления, указанного искателем, и оказалось, что он держит путь к Рифовому Острову с палисадом бревен – Гнилому Болоту. Тролли тоже сменили свой маршрут.

– Ах вы черти! Вы с моей помощью хотите найти волхва. Но почему? Откуда вы знаете, что я его ищу – разве что… – Холод сковал ему ребра. – Разве что телепатия гоблинов вас ведет?

Мысль, что гоблины как-то проникли в его разум, тревожила, и Н’драто решил, что надо попытаться сбросить их телепатическую хватку. Он причалил плот к Гнилому Болоту и побежал в открытые ворота к призматическим палаткам из целебного холста. По сообщениям Дома он знал, что после отъезда Поча и Шаи Малиа остров необитаем, и еще он знал, что там осталось много чармоносных предметов. Он собрал все, что смог: целебные опалы, перевязи с амулетами, пояса наговорных камней – и сунул все это в ящик жезлов силы, который Поч бросил впопыхах, спеша в убежище Нового Арвара. Поверх всего этого он уложил взрыватель с таймером и ушел тем же путем, что прибыл.

Возле его плота из болота лезли тролли, покрытые водой и травой. Несколькими очередями из чармострела он превратил ближайших из них в плавающие мешки внутренностей и конечностей, извивающихся на песке.

Н’драто оттолкнулся и поплыл вокруг Гнилого Болота, заводя орду троллей поближе к острову. Когда таймер подорвал взрыватель, все Гнилое Болото вспыхнуло бурей чармового огня. Ударная волна обесцветила все до крика небесной белизны, и плот понесся по болотной воде сквозь дождь крови и град костей.