Текст книги "Знак четырех (СИ)"

Автор книги: Алёна Носова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 7

– Сорсус Карлал? – переспросила Сайарадил.

– Брат главы рода Мирхольдов, – сказал наставник. – Человек незаурядных способностей, но увлекающийся и быстро теряющий интерес. Ни семьи, ни детей, даже своего поместья у него нет. Единственная вещь, которой Сорсус предан безоговорочно, – это охота.

– Должно быть, интересный человек, – серьезно сказала Сая.

– Выдающийся... Не волнуйся ты так, – подбодрил Арамил, которого не обмануло напускное равнодушие ученицы. – Сегодня мы все узнаем. Сорсус никогда не опаздывает.

Наставник оказался прав. Солнце не успело даже подняться в зенит, как к Храму подъехала внушительная процессия из отряда всадников и семи груженных повозок.

На заднем дворе царило оживление: одни послушники распрягали лошадей, другие вели их на конюшню, третьи опасливо топтались возле груженных клетками повозок, откуда доносился визг, рев и лай. Повозки разгружали сумрачного вида воины: загорелые дочерна, с обветренной кожей, блестящими бородами и хищным взглядом, они, казалось, половину жизни проводили в сражениях, а половину – в седле. Даже Сая поежилась, глядя на них: одним словом, южане.

Внезапно одна из повозок стала сотрясаться от ударов изнутри. Уши заложило угрожающим ревом. Послушники в ужасе бросились бежать.

– Стоять! – гаркнул во все горло одни из воинов, хватая пробегавшего мимо послушника.

Тот испугался еще больше: никогда еще его не хватал грозный, по самые глаза заросший бородой здоровяк с двумя мечами за поясом.

– Это горный лев, ему тут жарко, – сказал здоровяк, подталкивая послушника к повозке. – Дай зверю водички!

– И это – сын знатного рода! – вздохнул Арамил, неодобрительно качая головой.

Бородач обернулся и, к удивлению Сайарадил, бросился обнимать наставника с ревом:

– Семь лет, предки побери! Семь лет!

Наставник сдавленно захрипел и кое-как выпутался из цепких рук.

– Ну надо же, – ухмыльнулся в бороду здоровяк, похлопывая Арамила по плечу. – Белые одежды! Значит, наставник – так мне тебя теперь величать?

– Только так, – строго сказал Арамил.

– Следи за языком! – гаркнул бородач, делая страшные глаза. – Может, тебе еще коленный поклон отвесить? Не дождешься, племянничек!

– Сорсус! – зашипел наставник.

– А что? – удивился тот. – Мои ребята все равно по-нашему не понимают! Не этих же ты боишься? – Сорсус кивнул на суетящихся послушников.

– Помолчи, сделай милость, – пробормотал Арамил.

Бородач порыскал глазами и, приметив застывшую на месте Саю, удивленно спросил:

– Это что еще за мышь?

Нижняя челюсть Сайарадил отвисла сама собой. Мышь?!

– Моя подопечная, – представил ее наставник.

Сорсус Карлал разразился гомерическим хохотом.

– Твой адепт?.. Пфф! Не смеялся так с прошлого лета, когда мне сказали, что я не способен поймать горного льва!.. Мышонок, – обратился он к Сае. – Они правда собираются выпустить тебя на арену?

– Во славу Эндроса, – осторожно ответила Сайарадил.

– Вышколили! – Сорсус грозно глянул на Арамила. – Я что, три месяца ловил намдийских ящеров, чтоб они растоптали ребенка на потеху толпе?

– Сорсус! – зашипел Арамил.

– Ящеров? – пролепетала Сайарадил.

– Тоже мне, тайна! – крякнул с досадой Сорсус. – Вон они, красавцы, в самом конце.

Две последние повозки были скреплены друг с другом: поперек них лежала вытянутая кованная клетка, обитая железными обручами.

– Неужели наконец-то повезло? – спросил Арамил недоверчиво. – Ты же несколько лет не мог поймать их!

Сайарадил приметила на клетке узкие щели, оставленные для вентиляции, и подошла ближе.

– Да, три года без добычи, – Сорсус выглядел крайне довольным. – А тут – сразу два! В капкан попалась самка, но самец крутился рядом... Если тебе дорога воспитанница, придумай ей другое испытание!

– Ты недооцениваешь ее, – безмятежно улыбнулся наставник.

– Вот погоди, увидишь их в вольере...

Сайарадил осторожно прислонила ухо к клетке. Ей очень хотелось услышать рев, рык, хоть какое-то шевеление внутри, потому что гнетущая тишина пугала куда больше.

– Нет, Сая, не надо! – крикнул Арамил.

Она отпрянула, услышав наставника, но в этот миг в одну из щелей скользнуло что-то узкое, длинное и склизкое. Саю окатило волной смрада: лиловый обрубок хлестнул ее по лицу с такой силой, что она упала на спину. В

Арамил бросился к ней. Сая сидела с закрытыми глазами и судорожно терла рукавами лицо, размазывая по щекам липкую слизь. Лиловый обрубок дергался из стороны в сторону, бился по земле, словно пытаясь отыскать ускользнувшую добычу. Сорсус хлестнул его плеткой: в клетке глухо заворчало, и обрубок втянулся внутрь.

– Кто тебе разрешал подходить? – набросился Сорсус на Сайарадил.

– А кто запрещал? – вспыхнула та, отплевываясь от мерзкой слизи.

– Великое Небо, это и дураку ясно! – наседал Сорсус.

– Почему вы их не связали?

– Они связаны!

– Тогда что это было?

– Язык! С тобой поздоровались!

– Язы-ык?!.

– Возьми себя в руки, адепт! – строго приказал наставник Арамил.

Сайарадил стало стыдно за свою несдержанность. Она встала и, сложив ладони, умылась собравшейся в них водой.

– Приношу извинения за неподобающий тон, господин Карлал, – сказала она, церемонно поклонившись.

– Кажется, я начинаю понимать, – проговорил Сорсус, наблюдая за ее действиями. – Наследница Валлардов, не так ли?

– Мышонок звучало лучше, – сказала Сая и улыбнулась.

– Нам надо спешить, – прервал их Арамил и, похлопав бородача по плечу, потащил Сайарадил к воротам.

Сорсус Карлал проводил ее задумчивым взглядом и принялся отдавать приказы наемникам на клокочущем южном наречии.

– Задавай уже свой вопрос, – вздохнув, сказал Арамил, пока они шли к тренировочному полю. – Дядя не умеет держать язык за зубами...

– Вы принадлежите к роду Мирхольдов? – быстро спросила Сая.

– Ни в коем случае.

– Но дядя?..

– Не родной. Сорсус Карлал – двоюродный брат моего отца. Да, отец – отпрыск древнего рода. А я – нет, – лицо наставника озарила насмешливая улыбка. – Я – плод внебрачной связи отца с женщиной неблагородного происхождения. И хоть отец собирался признать меня, мои знатные сородичи дали понять, что их это не устраивает... Так что к роду Мирхольдов я не имею никакого отношения.

Что-то яркое промелькнуло в глазах наставника. Сая, будто завороженная, попыталась поймать это отражение. Солнце погасло, мир вокруг сузился до зрачков наставника, и из этого полумрака проступило вдруг женское лицо, бледное и прекрасное, в окружении белых похоронных венков.

– Как же вам было больно, когда умерла ваша мать...

Лицо Арамила вытянулось: впервые за шесть лет Сая видела наставника таким беспомощным. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то, но не нашел слов. Испугавшись его гнева – и своих собственных видений, Сая попыталась перевести тему:

– Намдийские ящеры – крупнейшие животные на суше. Возможно, лучше снять печать? Мои силы возрастут!

Наставник сделал глубокий вдох, беря себя в руки и покачал головой:

– Что, если ты не сможешь контролировать их? Нет, мы не имеем права рисковать! Проведем ритуал после испытания.

Сая украдкой перевела дух и зареклась впредь смотреть в глаза наставника.

***

К Эндросу плыли на корабле – обычном транспортнике, которые ходили по Окраинному морю. Поездка по конному тракту была короче, если часто менять лошадей – но и расходы были существенно выше места в трюме. К тому же на воде не было ни застав, ни дозорных, поэтому изгои предпочитали водный путь.

Несколько раз за время пути корабль останавливался в крупных городах, и Сантар вместе с отцом сходил на берег. Никогда еще он не видел столько народа сразу! Говор, манеры, даже походка отличалась от того, к чему привык Сантар. Ближе к Большому городу проступал южный колорит: на пристанях появились крикливые торговцы свежими фруктами, а теплые кафтаны с длинными рукавами сменились на легкие туники. Сантару, привыкшему к традициям севера, приходилось порой опускать глаза: женщины на севере не оголяли плечи. Хвала духам, что хотя бы юбки южанки носили в пол!

Прически горожан поражали еще больше. Завитые, взбитые над головой, замотанные в невероятные узлы – волосы благородных господ жили своей жизнью, создавая вокруг головы хозяина загадочный ореол. В разношерстой толпе на пристани люди делились не по роскошеству одежд, а по длине волос. Сантар знал, что простолюдинам запрещалось отпускать волосы ниже плеч, но он почему-то не представлял даже, что это распространяется и на маленьких девочек!

Если провинциальные города так причудливы, то каков же Большой город?

– Какой он, Большой город? – спросил тогда Сантар.

– Эндрос? – отец задумчиво пожевал губами. – Он... ошеломляет. Удивительно красивый и уродливый одновременно.

Что он имел ввиду, Сантар понял, сойдя на берег после долгого семинедельного плавания.

Они сошли на берег с восходом солнца, и тут же попали в людской водоворот: кто-то бежал, кто-то стоял на месте, кто-то тащил тележку с поклажей. Грузовые повозки со впряженными лошадьми стояли тут же, мешая движению. Поодаль высились склады с распахнутыми настежь воротами, куда голые по пояс носильщики тащили ящики с грузами; на них бранно орали надсмотрщики. А впереди за всей этой кутерьмой высилась гигантская, невиданной высоты стена из белого камня, окрашенного в розовый рассветом. Сантар мог поспорить на меч, что высота этой стены была не меньше столетней ели!

Площадь перед входными воротами была запружена спешащими войти в город. У ворот стояло четыре стражника, следящих за толпой; в бойницах над воротами Сантар заметил лучников.

– Небывалое зрелище, не так ли? – спросил отец.

– Не маловато ли охраны для таких ворот? – спросил Сантар с умным видом, когда они с отцом влились в поток людей.

– Даже этих много, – усмехнулся отец. – Они стоят тут, чтобы не было давки.

– Я думал, Эндрос – это город-крепость, – буркнул Сантар. – Где легионы? Корабли?

– Легионы? – косматые отцовские брови поползли вверх. – Они к Эндросу больше двухсот лет не приближались! Флот стоит в южных портах... Эндрос не крепость, а 'город-государство'!

– Государство тоже надо охранять, – заупрямился Сантар.

– Ты не слушал учителей, – сокрушенно покачал головой отец. – Видишь?

Сантар задрал голову, чтобы разглядеть башню, возвышающуюся над воротами.

– Это смотровая вышка? – спросил он.

– Это проводник, – отец указал на короткий шпиль, торчащий над башней. – Эндрос – город магов! Ты думал, у него нет магической защиты?

Сантар поежился: он никак не ожидал, что столкнется с магией вот так сразу, не успев даже войти в Большой город.

– Эндрос окутан щитом, как младенец периной. Он защищает от враждебной магии... Возможно, и от катапульт, – объяснил отец. – Большой город никогда не подвергался осаде. Думаю, жрецы способны превратить щит в оружие... Но эта магия так сильна, что, скорее всего, убьет тех из них, кто ее призовет.

– Ты говоришь о них с почтением, – удивленно заметил Сантар.

– Любой достоин уважения, если жертвует жизнь за свой дом, – сдержанно сказал отец.

Пройдя через ворота, они попали на широкую улицу, вымощенную булыжником. Народ здесь не задерживался: по обе стороны улица была огорожена каменной стеной. Около стен сидели нищие в грязных лохмотьях, а некоторые и вовсе без одежды, пугая народ своими язвами; они голосили и протягивали к прохожим руки, заставляя тех шарахаться в сторону.

– Стража брезгуют прикасаться к попрошайкам, – сказал отец. – Они все равно быстро умирают: здесь им не подадут даже кусок хлеба... Если пойдем вперед, выйдем на Торговую площадь. Там можно достать практически все, что продается в подлунном мире за деньги.

– А там что? – Сантара кивнул на стены.

– Окраинные кварталы.

Лихо раздери! Окраинные кварталы Эндроса, где жили самые бедные и бесправные жители великого города; они были свободными, но многие считали, что участь раба куда завидней такой свободы.

– За этими стенами, – тихо сказал отец, – пытаются выжить те, кого я считаю братьями. Идем! Я покажу, за что мы сражаемся.

Он свернул к одному из узких проходов в стене. Шагнув вслед за отцом, Сантар будто попал в другой мир. Булыжная мостовая кончилась, под ногами зачавкала грязь. Взгляд Сантара уперся в скособоченную стену: дом в четыре этажа высотой, окна которого были затянуты обрывками парусины. Точно такой же дом располагался напротив – и так вдоль по улице, насколько хватало глаз. Дома кренились вперед так, словно были готовы обрушиться в любой момент. За стеной светило солнце, а здесь царил полумрак: улица была такой узкой, что, раскинь Сантар руки, он коснулся бы стен домов по обе стороны.

– Смотри под ноги, – предупредил отец, внимательно глядя под ноги. – Здесь нет канализации.

Окраинные кварталы запомнились Сантару не узкими грязными улочками, не полумраком и даже не мерзким запахом, а шеренгами одинаковых домов, следующих друг за другом до дурной бесконечности. Эти дома строились не жильцами, а кем-то, кто заранее знал, как тесны будут эти лишенные света улицы, по которым потечет зловонная жижа.

– Пришли, – сказал отец, каким-то чудом узнавая нужный дом среди вереницы одинаковых зданий.

Они поднялись по ветхой лестнице под самую крышу. На стук открыла женщина средних лет с хмурым лицом; на руках она держала маленького ребенка, который тянул ее за стриженные волосы и монотонно плакал. Не говоря ни слова, женщина кивнула вглубь комнаты и тут же потеряла к ним интерес, возвращаясь к жаровне.

Сантар оглядел тесную комнату: крохотный стол в углу, на нем – составленные один на другой глиняные горшки, у стены – грубо сколоченная скамья. Если не считать жаровни, в комнате больше ничего не было. Отец показал взглядом на скамью, что значило 'останься здесь', и прошел в соседнюю комнату, дверной проем которой был занавешен тряпкой. Женщина, укачивающая ребенка, свободной рукой помешивала что-то в котелке; вокруг нее крутилось еще трое детей – когда они появились, Сантар даже не заметил. Ему стало вдруг очень неловко. Присев на краешек скамьи, он прислушался к происходящему в соседней комнате. Отец тихо спорил с кем-то. Сантар напряг слух, но смог разобрать только несколько фраз. Судя по всему, отец просил помощи, но ему упорно отказывали.

– Мы пришли вдвоем, – сказал отец. – Ягван в городе уже три дня...

– Можете передохнуть, но потом – уходите, – ответил мужской голос. – Стража может нагрянуть посреди ночи! Ладно я, но что будет с ними? – надо полагать, говоривший имел ввиду женщину и детей.

– Нам не нужен ночлег, мы пришли тебя проведать, – суховато сказал отец.

– Я не хочу больше вздрагивать от каждого шума, – умоляюще ответили ему. – Мне бы просто жить! Пусть тяжело, но спокойно...

– Мне знакомо это чувство, – сказал отец. – Что ж, больше мы не побеспокоим твою семью.

– Попытайся понять, – прошептал голос. – У меня ничего нет – и все же мне есть, что терять.

В соседней комнате послышалась возня: из-за занавески вышел сутулый мужчина с лысой макушкой; не глядя на Сантара, он направился к выходу. Следом за ним показался отец. Сантар притворился, что не подслушивал разговор, а отец сделал вид, что поверил ему.

– Иди сюда, – махнул он рукой.

Соседняя комната оказалась еще меньше, чем первая. Большую часть пространства занимала лавка, застеленная выцветшим красным покрывалом. Сантар присел и взял протянутый ему кусок хлеба. Пока он жевал, отец рассказывал дальнейший план действий.

– Прошлой ночью Ягван должен был подготовить нам путь в Старый город. В полночь мы вместе с ним перейдем внутреннюю стену и направимся к Храмовой башне. Задача Ягвана – прикрывать наш тыл. Мы же с тобой должны будем отыскать одну вещь.

– Какую? – загорелся Сантар: подумать только, Храмовая башня!

– Гляди-ка, – отец вытащил из сумки скрученный в свиток листок.

На бумаге был изображен круглый штамп с резным узором из переплетенных колец – символом Первохрама.

– Что это? – спросил Сантар.

– Это удостоверяющая печать Верховного жреца, – объяснил отец. – Ее хранят в центральных покоях для приемов, которые расположены на первом этаже Храмовой башни.

Сантар вгляделся в рисунок: он знал, что такой узор изображается на храмовых стягах. И что необычного в этой печати?

– Это для Отшельника? – спросил он про между прочим.

– При чем тут колдун? – поморщился отец. – Печать нужна старейшинам.

Сантар видел, что отец говорит правду, но лучше бы он солгал! Его неведение означало одно: старейшины не рассказали о сделке с Отшельником – возможно, потому, что знали, как сильно отец ненавидит магов.

– А зачем она им? – не удержался Сантар.

– Какая тебе разница? – вздохнул отец. – Главное, что это твое задание!

– Не знал, что мы просто выполняем приказы, – нахохлился Сантар.

– Не приказы, а просьбы, – раздраженно поправил отец. – Каждый из нас делает то, что ему по силам. Думаешь, ты бы на месте старейшин справился лучше?

Сантар оттянул ворот – его бросило в жар. В самом деле, зачем он спорит?

– Все еще носишь эту безделушку? – спросил вдруг отец.

Досадливо поморщившись, Сантар спрятал обратно кожаный шнурок с прозрачным камнем, случайно выскользнувший из-за пазухи.

***

К вечеру Сантар задался вопросом: если стены окраинных кварталов призваны скрывать позорное уродство, то какую же красоту прячут за стеной Старого города?

– Когда-то Эндрос был оплотом свободы Обозримых земель, – сказал отец. – Каждый мог заявить свое право на слово и выступить на Форуме перед собранием знати и простого народа. Но после восстания назаров, когда разъяренная зачистками толпа челяди залила Форум кровью, Старый город закрыли для простолюдинов. Голосовать им тоже запретили, и вся власть постепенно сосредоточилась в руках аристократов. Теперь право публичного слова на Форуме может заявить только член правящей семьи одного из двенадцати родов-основателей, но даже они не просили этого права уже много лет... Ты голоден?

Пока отец покупал еду, Сантар с любопытством разглядывал издали выстроенный на стене караул.

– Внутренняя стража, – пояснил отец, протягивая ему скрученную жгутом лепешку. – Они охраняют только Старый город.

– Их набирают из благородных? – спросил Сантар, вгрызаясь в горячий хлеб; внутри была начинка из мяса, которого тот никогда прежде не пробовал.

– Баранина, – пояснил отец.

– А это? – спросил Сантар, отрывая блестящую черную ягоду от увесистой кисти и жмурясь от удовольствия – сладкая!

– Это виноград, – хмыкнул отец. – Благородные?.. Нет, конечно! Сыновья зажиточных горожан, выходцы из купеческих родов... Впрочем, простолюдинам в стражу путь закрыт.

Сантар крутил головой, стараясь ничего не упустить. Он видел нечто, абсолютно отличающееся от его прежней жизни: высокие дома в несколько этажей, разбитые на маленькие квартиры; школы для неблагородных и огромные общественные бани; парки с аккуратными аллеями и фонтанами; мосты, возведенные над искусственными каналами; Торговую площадь, самую, наверное, огромную в мире, где было так много народу, что Сантару оттоптали обе ноги, а голова закружилась от запахов пряностей и вин.

– Я не думал, что здесь будет так оживленно, – поделился он.

– Завтра город встречает лето, – пояснил отец. – Лучший праздников! Ярмарки, гулянья, испытания адептов на Храмовой арене...

– Тебе нравится этот город? – недоверчиво спросил Сантар.

– Красивое место, в котором есть хорошие люди, – отец протянул сыну сырную лепешку. – Сенат Эндроса, его магистраты и суды – не самая плохая власть, которую видел этот мир.

– Значит, жрецы? – понизил голос Сантар.

На лице отца появилось неприятное выражение.

– Пока двенадцать легионов Эндроса подчиняются Сенату – как бы ни была плоха жизнь, она продолжается. Если же к власти придут жрецы, миру конец. Они слишком долго выжидали, прячась за стенами Храма... Ослабление магистратуры, срывы значимых династических браков – результат хитрой политики жрецов. Их цель – армия. За кем стоит военная сила, тот правит миром.

– И как они собираются подчинить легионы?

– Развязав войну с империей Райгон. Никому, кроме жрецов, она не выгодна. Это будет битва не за землю, золото или рабов – это будет резня за право обладания Саркофагом. Назары пойдут на Эндрос во имя веры. Жрецы будут произносить пылкие речи, призывая защитить святыню. Ты понимаешь, насколько возрастет их влияние?

Сантар представил себе марширующую по равнинам имперскую армию – и легионы Эндроса, вышедшие навстречу; воинов, павших за кусок камня, который даже не видели; обескровленные разрушительной войной народы; победу Большого города...

Мысль о победе Райгона сыну назарки была куда приятней.

– Империя не так уж и слаба, – заметил Сантар.

– У жрецов есть оружие, силу которого опасно недооценивать, – нахмурился отец. – Вот уже несколько лет в Храмовой школе обучается потомок Ксайгала – одного из первожрецов, захороненных в Саркофаге. Если это правда, то стихийная магия вернулась – а значит, мирному времени вскоре придет конец.

– Стихийная магия? – недоверчиво переспросил Сантар. – Она действительно существует?

– Не сомневайся. Куда хуже, что этот пока еще невинный ребенок-маг одновременно наследует роду Валлардов. Такая вот насмешка духов... Теперь от того, какой путь выберет выкормыш жрецов – служение Храму или светскую жизнь, – зависит будущее Обозримых земель.

– А сколько ему лет? – спросил Сантар.

– Ей, – поправил отец. – Это девушка на год младше тебя. И если наши осведомители правы, она собирается посвятить себя монашеству – а значит, жрецы уже победили. Не будет сенаторов в белых тогах, не будет гуляний и шумной толпы – не будет Эндроса, а только безликие балахоны и обряды у Саркофага.

– Мы тоже совершаем обряды, – осторожно заметил Сантар.

Лицо отца налилось от гнева.

– Молитвы у могилы твоей матери ты смеешь сравнивать с их обрядами?!

– У моей матери нет могилы, – тихо Сантар, – а ненависть к врагу лишает концентрации. Так говорит Чэн-Ку...

– Вот оно что, – скрипнул зубами отец. – Как я сразу не догадался!

Он терпеть не мог Чэн-Ку: возможно, потому что тот был лучшим мечником в Убежище – но, скорее всего, причиной неприязни было прошлое этого назара, тесно связанное с матерью Сантара.

Около двадцати лет назад, когда первые беженцы из Райгона хлынули в леса, к изгоям примкнули юная девушка и мужчина средних лет. Казалось, эти двое были вместе: мужчина не отходил от девушки ни на шаг и выглядел так, словно готов защитить ее ценой собственной жизни. Позже стало ясно, что между ними ничего не было, но выросший Сантара понимал, что отца без конца должна была съедать ревность. Даже сейчас, когда жены уже не было на свете, Чэн-Ку продолжал присутствовать в его жизни в роли наставника их единственного сына.

В Убежище Чэн-Ку отвечал за подготовку новобранцев. Единственным, кого он обучал с детства, был Сантар. Год за годом назар поднимал его на заре, выгонял на улицу в любую погоду и заставлял до мозолей отрабатывать удары. Когда Сантар овладевал новым приемом, Чэн-Ку усложнял технику – и все шло по новой. Отца это раздражало. Ему хотелось обучать сына самому, хотелось, чтобы тот перенял обычаи кмехов, а не назаров. К сожалению, Сантар оказался непригоден ни к южному бою на кулаках, ни к громоздкому оружию кмехских сородичей, зато для назарских боевых искусств он словно был рожден.

Когда мать умерла, Сантар хотел забросить тренировки, но Чэн-Ку ему не позволил. На следующее утро после ее смерти назар отыскал спящего под елью Сантара и вручил ему меч. В ответ на его протесты назар бесстрастно заявил:

– Она сказала перед смертью: 'Помоги моему сыну стать тем, кем он должен быть'. Я выполню ее последнюю просьбу независимо от твоего желания.

– Почему я должен быть таким, как хочешь ты? – разозлился маленький Сантар. – Я назар лишь наполовину, у меня есть отец – он тоже воин!

– Твой отец – великий воин, – уважительно сказал Чэн-Ку. – Но тебе нужно быть назаром не наполовину, а целиком. Когда-нибудь ты поймешь, о чем я.

Сантару не оставалось ничего, кроме как поднять меч и приступить к тренировке. Прошли годы, но он так и не понял, что назар имел ввиду.

– ...всегда будешь следовать за ним? – вывел его из задумчивости голос отца.

– Я иду за тобой, – твердо ответил Сантар. – Даже если это – путь ненависти.

Отец хотел сказать что-то, но сзади вдруг раздался топот копыт и оханье рассыпающейся толпы. По улице, едва ли не срываясь на галоп, скакали двое всадников на вороных лошадях. Один из них был крупным мужчиной в серых одеждах; его лицо Сантар разглядел, но отчего-то не запомнил, таким неприметным оно было. Второй был узкоплеч, невысок и вполне мог быть как девушкой, так и юношей. Когда всадники приблизились, Сантар наклонил голову, пытаясь заглянуть под его нависший синий капюшон, но увидел лишь отливающую мертвенной бледность улыбающуюся маску.

– Маг в сопровождении стражи, – шепнул на ухо отец.

Стражник у ворот проверил бумаги и пропустил всадников вперед; Сантару показалось, что сделано это было поспешно. Ворота скрипнули и медленно открылись – за ними показалась широкая, выложенная белоснежными плитами улица. Прежде, чем Сантар успел разглядеть еще что-то, ворота закрылись, лязгнув тяжелыми створками.

– Успеешь наглядеться, – хмыкнул отец. – Завтра в честь праздника ворота Старого города распахнуться для всех! Толпы людей придут посмотреть, как адепты Храмовой школы будут проливать кровь на арене... Нельзя пропускать такое зрелище!

– Мы там будем? – не поверил своим ушам Сантар.

– В этот год на арену выходит потомок Ксайгала, – глаза отца зловеще блеснули над густой бородой. – Нужно понять, на что способен наш враг.

***

– Докладывай! – приказал Верховный, взмахом руки поднимая Пилия с колен.

– Все идет по плану, – стражник позволил себе ухмылку. – Осведомитель из простолюдинов предупредил: утром прибыло двое, ночью явится еще один.

– Всего три человека? Проклятое отребье! – рассвирепел Верховный, вскакивая с лежанки. – Эти оборванцы, которые величают себя изгоями, думают, что смогут втроем проникнуть в Храм?.. Это равносильно плевку в лицо мне!

Пилия с готовностью рухнул на колени.

– Мои люди схватят их, как только они попытаются проникнуть в Храм! – отрывисто сказал он.

– Зачем ждать? – расплылся в улыбке Верховный. – Разве нам нужны доказательства виновности этих выродков? Не хочу, чтобы их ноги оскверняли храмовую землю. Остановите их где-нибудь на подходах... И не позволяйте глазеть на ваши лица.