Текст книги "Знак четырех (СИ)"

Автор книги: Алёна Носова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Арамил побледнел и бросился было бежать, но замер, обернувшись на хлюпающие звуки за спиной: старый жрец расхохотался так, что алое, словно кровь, вино, расплескалось по его груди.

***

Месяцем ранее Сенат, обеспокоенный распространением эпидемии на юг, ввел чрезвычайное положение в шести северных провинциях. Крупные порты опустели, на путевых трактах спешно возводились дополнительные заставы. Этих мер оказалось недостаточно. По данным въездных деклараций, за последние полгода в Эндрос прибыло около двадцати тысяч северян; вернулась назад всего пять сотен. Стоило слуху об этом разлететься, как в Старом городе началась паника. Под давлением родовой знати Сенат пошел на крайние меры: была организованна масштабная зачистка Окраинных кварталов, где проживало две трети миллионного города. Карантинные патрули больше походили на военные отряды, а санитарные меры – на пытки. При малейшем подозрении на болезнь несчастный подлежал уничтожению и немедленному сжиганию. Окраины наполнила вонь горящей плоти.

Сайарадил не знала об этом, а узнай – не поверила бы в подобную жестокость. Она смотрела на мир глазами наивного ребенка, проведшего всю жизнь за стенами, и свято верила в законы, о которых столько слышала от отца. Но тех, для которого окраина Эндроса была родным домом, слухи о карантинных мерах привели в настоящий ужас.

После обеда ученики младшей ступени по обыкновению собрались в одной из свободных комнат на жилом этаже. Им предстояло выполнить письменные задания и попрактиковаться в том, что жрецы называли 'высечением' – концентрация небольшого сгустка энергии, который через несколько лет практики должен был стать полноценным энергетическим зарядом. Нарочно оставив практику напоследок, Сайарадил склонилась над книгами, как вдруг на стол упали тени – ее обступили со всех сторон. Сая удивленно огляделась и привстала было, но ее толкнули с такой силой, что она упала на спину, ударившись затылком об угол стоявшей позади лавки. Голова взорвалась болью, в ушах зазвенело. Над ней склонился юноша четырнадцати лет – ученик пятого года, лучший на младшей ступени. Он схватил Сайарадил за шиворот, рывком приподнял и ударил по лицу так, что ее отшвырнуло на стену.

Некоторые смеялись, некоторые говорили что-то о равенстве, повторяя за учителями. Сая видела, как двигаются губы, но не слышала слов – уши как будто оглушило. Из толпы вышел тот, кто ударил ее. На его ладони вспыхнула искра, постепенно растущая, набирающая силу. Сайарадил не верила своим глазам. Неужели он собирается...

– Рэг, это чересчур! – выкрикнули из толпы.

Парень стиснул зубы и выбросил руку вперед.

Первый заряд Сая отбила ладонью, но за ним тут же последовало еще несколько. Сайарадил сползла на пол; руки, которыми она пыталась закрыться, горели от ожогов. Пахнуло паленым волосом: светлая коса, перекинутая через плечо, прогорела до половины. Кто-то захохотал, видя, как Сая отчаянно пытается потушить дымящиеся волосы.

И тут произошло то, что навсегда изменило ее жизнь.

Гордая кровь не смогла вынести унижения. Боль исчезла. Лицо Сайарадил почернело от гнева, а обожженные ладони вдруг налились блаженным холодом, загудев от невиданной доселе энергии.

– Мы никогда не будем равны! – звенящим от ярости голосом прошипела Сая.

Она оперлась руками о пол, чтобы подняться, и с удивлением обнаружила, что все вокруг залито водой. Пробираясь в щели между оконными ставнями и закрытыми дверьми, тонкие струйки стекались отовсюду, где их смог достать отчаянный призыв загнанного в ловушку мага. В целом мире не было ничего упоительней этой силы! Впервые в жизни Сая чувствовала, что может чем-то управлять. Желая лишь одного – оттолкнуть от себя насмехающуюся толпу, она что было силы хлестнула руками по воздуху, указывая воде путь. И та послушалась ее! Завиваясь узкими спиралями, вода со свистом обрушилась на тех, кто стоял ближе, разбивая им лица в кровь. Сая встала, не опуская рук; хотелось одного – наказать обидчиков, которые посмели унизить ее. Раз за разом она хлестала по воздуху руками, и струи воды – продолжение ее ладоней – подобно плеткам карали тех, кто совсем недавно думал, что сильнее ее.

В какой-то миг энергия, струящаяся внутри, ослабла. Сайарадил уронила руки, и плотные струи тотчас упали вниз, разбившись о пол тысячами брызг. Что было дальше, она наблюдала как будто со стороны. Те, кто мог ходить, кинулись к выходу, налетев в дверях на опоздавших учителей. Сая зажмурилась, чтобы не видеть их разгневанных лиц, и, кажется, впала в забытье, а когда открыла глаза, оказалась в больничном крыле, где лекари молча обрабатывали ее обожженные руки. Наставник Арамил был рядом, за его плечом маячил учитель Нармаил.

Сая ожидала расправы, но жрецы отчего-то даже не повышали голоса. Наставник нес успокаивающую околесицу; старик Нармаил молчал, но знакомое восхищение в его глазах вдруг натолкнуло Сайарадил на мысль. Стиснув зубы от боли, она приподнялась на локтях и недоверчиво спросила:

– Вы ждали этого?

Глаза Нармаила вспыхнули еще ярче, а на лице наставника появилось такое виноватое выражение, что Сая уверилась в своей правоте. Настроить всех против – и выжидать, когда произойдет трагедия... Разве это не подлость, которую так осуждают жрецы?

Или... всего лишь разумная тактика, которую жрецы воспевают.

– Кто-нибудь пострадал? – с замиранием сердца спросила Сая.

– Никто не умер, – успокоил учитель Нармаил с поразительной беспечность в голосе.

Если так, то почему ее туника забрызгана кровью?.. Никто не умер. Губы сами расплылись в ухмылке. Умерших нет. Жрецы позаботились об этом.

Сайарадил согнулась пополам и захохотала.

'Это шок' – понял наставник и беспомощно посмотрел на Нармаила, но тот лишь довольно улыбался. Подавив внезапное раздражение, Арамил взял Саю за плечи, встряхнул и сказал ей строго:

– Я буду ждать за дверью. Пришло время ответов... И не забудь плащ!

Несколько минут Сая сидела, вперившись невидящим взглядом в сложенные стопкой чистые вещи. Она вдруг поняла, что боится получить ответы.

Глава 3

Избегая людей, Сайарадил вместе с наставником боковыми коридорами вышли к дальней лестнице. Ступени вверх вели к переходу в Храмовую башню, но наставник и не думал подниматься. Вместо этого он накинул капюшон на голову своей подопечной, пояснил:

– В подвалах холодно, – и, сняв со стены факел, начал спускаться.

Нижние уровни занимали таинственные этажи, теряющиеся во мраке. Через шесть пролетов лестница закончилась, уперевшись в высокую дверь. Наставник толкнул створку – та легко отворилась, но Сая была уверена: сделай это кто другой, дверь осталась бы заперта.

– Храмовый архив, – сказал Арамил, поднимая факел повыше.

Двери захлопнулись у них за спиной. Сайарадил плотнее запахнула плащ – холод здесь явно поддерживали с помощью магии – и огляделась. Ряды длинных, забитых книгами и свитками стеллажей уходили в темноту; справа возле двери стояли шкафы, заставленные запечатанными сосудами, слева располагались столы и скамейки; на столах громоздились толстенные пергаментные фолианты.

– Каталоги, – сказал, не оборачиваясь, наставник.

Они прошел мимо стеллажей, полок, мимо закрытых шкафов и бесчисленных сундуков – вперед, к дальней двери без ручек, засовов и петель. Казалось, кусок дерева просто вставлен в каменную стену; поверхность его была испещрена старым, стершимся узором, в мешанине линий которого смутно угадывалась слова, написанные на первоязыках.

– Земля, вода, огонь, – прочла Сая, щурясь в темноте, и кивнула на последний причудливый значок: – а тут, должно быть, воздух. Как на охранных столбах, которые ставили маги древности, призывая духов стихий.

– Духов не существует, – сказал наставник, обводя резьбу пальцем в нужном порядке.

– Тогда зачем они здесь?

– Это лишь символы, – строго ответил Арамил. – Не уподобляйся жителям дальних провинций, который забивают себе голову всякой ерундой. Жречество верит прежде всего в мага и его способности.

– Моя мама верит в Вайдер, богиню рек, озер и милосердия, – заупрямилась Сая.

– Но ведь она – не маг, верно? – мягко заметил наставник. – Ей не доступно высшее понимание сил – в отличие от нас с тобой.

– А Великое Небо? – не сдавалась Сая.

– Это Первоначало, – с легким раздражением заметил наставник. – Небо, солнце, земля – это то, что составляет наш мир и дарует жизнь. Все они – Первоначала, природные абсолюты, у которых нет лица. Мы черпаем от них силы – значит, они существуют. Мы видим их. А кто видел Вайдер?.. Тысячелетняя практика храма доказывает, что вера в неведомые божества ложна – в противном случае наш Храм давно сожгли бы боги, подобные Вайдер!

– Зачем тогда жертвоприношения ради урожая?

Рука Арамила дрогнула, смазывая рисунок; он поморщился – нужно было начинать сначала.

– Показательное представление как дань людской слабости, – ответил он, повторяя узоры; в стене что-то щелкнуло, и дверь плавно уплыла в сторону. – Ты еще поймешь, что в мире взрослых много лжи... Но я расскажу тебе правду.

Он вошел внутрь, повесил факел на стену. По щелчку его пальцев один за другим вспыхнули огоньки, и Сая увидела небольшую, заставленную полками комнатку.

– Это закрытый архив. Вход сюда позволен только Верховному жрецу и двенадцати наставникам Храмовой школы, – сказал Арамил.

Сайарадил вошла следом, и наставник взмахнул рукой, закрывая дверь.

– Тебя скоро хватятся, – сказал он. – Времени мало, а вопросов... С чего же начать?

С одной из полок наставник снял деревянный сундучок, на крышке которого был вырезан узкомордый имперский дракон; длинный хвост ящера служил хитроумной защелкой, с которой Арамил некоторое время повозился.

– Это то, что осталось от дневника мастера Дайвон-ши, – сказал он, поднимая крышку.

Внутри стопкой лежали тончайшие листки из рисовой бумаги.

– Дайвон-ши был превосходным магом и талантливым художником, – наставник аккуратно развернул один из листков. – Но куда важнее, что он был первым Верховным жрецом и учеником самого Вей-Рэна, первожреца, владеющий стихией Воздуха.

На бумаге тончайшими линиями туши был выведен филигранный портрет – назар в пышных многослойных одеждах и необычайно высоком головном уборе, вытягивающем его круглое скуластое лицо.

– Дайвон-ши был знаком со всеми первожрецами, так что сомневаться в истинности портретов не приходится... Перед тобой Мехред, первожрец кмехов, маг Огня, – наставник развернул еще один листок, на котором был запечатлен южанин в длинном кафтане и шароварах, с тяжелым взглядом из-под косматых бровей и собранными на затылке волосами. – Лейв из народа моах, первожрец Земли, – большеглазый, коротко стриженный парень в длинной рубахе, подпоясанной шнурком, в меховой накидке, но босоногий. – И еще...

Наставник развернул последний рисунок. Желтоватая бумага и черная тушь не могли передать бледность, но эти округлые глаза, острый подбородок и кудри до плеч Сая узнала бы где угодно.

– Твой далекий предок, первожрец Воды из народа вандов, – представил ей наставник.

– Ксайгал, – прошептала Сайарадил, и на глазах против воли выступили слезы.

– Человек с бледным лицом... Я сразу понял, о ком ты, – голос наставника прозвучал неожиданно жестко. – Очевидцы всегда описывали Ксайгала как бледнолицего, белокожего или бесцветного. Забудь все, что тебя говорили о первожрецах! Правда слишком неприглядна, чтобы делать ее гласной. Тебя учили, что первожрецов убили идолопоклонники – на самом деле они уничтожили друг друга сами.

Сайарадил замерла, вглядываясь в нарисованные лица, и слушала удивительный, пугающий рассказ наставника.

– В эпоху до Объединения над равнинами никогда не было единой власти. Стоило одному народу одолеть другого, как тут же налетал третий, четвертый... Так и продолжалось бы, если бы однажды в своих странствиях маг из народа вандов не встретил мага из народа моах. Оба были юны, оба были стихийными магами. Они стали друзьями несмотря на лютую вражду их народов. Вода всегда неплохо ладила с Землей... Знаешь, стихии привередливы. Они не смотрят на человека, но смотрят на то место, где он родился. Казалось бы, нет ничего лучше для жителей пустыни, чем маги, умеющие достать воду! Но нет, на юге рождались в основном маги, владеющие Огнем... И, напротив, зачем вандам, чей край изобилует реками, маги, которые только и могут, что управлять Водой? Но там рождались именно такие маги. Северные леса изобилуют растительностью, а высокие горы – воздушными потоками. Что, если стихийная магия появляется не от нужды, а от избытка?.. Это останется тайной, потому что знания о стихиях утеряны – и все благодаря тем, кого мы почитаем, как Великих предков! – наставник с сожалением, но без злости кивнул на портреты. – Итак, юные Ксайгал и Лейв скитались по Обозримым землям несколько лет. В своих странствиях они познакомились со многими, в том числе и с теми двумя, которые впоследствии вступили в Союз четырех. Наверняка их похождения были увлекательны, но у Дайвон-ши об этом ни слова. Его дневники начинаются с того, как эти четверо магов в возрасте около двадцати пяти лет объединились, чтобы установить мир между своими народами. Число их сторонников росло с каждой победой; случалось, что армии сдавались, переходя на их сторону. Они не устраивали показательных казней, рушили кровавые жертвенники, свергали заплывших жиром шаманов и вождей, чем завоевали любовь простого люда. Читая хроники того времени, я не переставал удивляться легкости, с которой война удавалась им, не имевшим никакого военного опыта. Это значит одно: все дело в магии. Вместе эти четверо были сильны настолько, что равнины от лесов на севере и до пустынь на юге, от гор на востоке и до моря на западе – все покорилось им. Они установили власть над Обозримыми землями, набрали последователей, основали учение о Первоначалах... и погибли, не прожив и десяти лет после заключения Союза. Что же произошло?

Сайарадил вгляделась в глаза на портретах: мягкие мазки кисти не смогли скрыть твердости взглядов давно почивших людей. За каждой из четырех пар глаз скрывался непоколебимый характер.

– Они не поделили власть, – уверенно ответила Сайарадил.

Арамил посмотрел на нее с едва заметной улыбкой.

– Именно так, – подтвердил он. – Дайвон-ши пишет, что после победы у первожрецов не осталось сильных противников – кроме друг друга. В те времена сильнейшим из народов были ванды – неудивительно, что именно твой предок начать действовать первым. Во главе со своим войском Ксайгал разрушил дом когда-то лучшего из своих друзей, священный для моах город Сковос. Лейв же, в свою очередь, обрушился со своим войском на столицу вандов Колвак. В официальных хрониках того времени говориться о войне народов, но Дайвон-ши пишет, что эта была война разъяренных магов. Не оставшись в стороне, Мехред и Вей-Рэн тоже вступили в борьбу за власть. Несмываемый позор Великих!.. Чтобы предотвратить повторение этой трагедии, их последователи приняли обет ненасилия, который мы чтим и по сей день.

– Чем же все закончилось?

– Сражением на реке Лиук. Оставив армии, первожрецы сошлись лицом к лицу, но никто из них так и не смог одержать верх. В хрониках говориться, что земля и воды вокруг кипели и плавились два дня подряд. Силы были равны, они просто уничтожили друг друга... Чтобы сохранить хоть какой-то мир на равнинах, ученики запечатали обезображенные останки Великих в камне, придав ему вид благородной гробницы-Саркофага. Но со смертью первожрецов отношения между народами было не восстановить. Моах так и не смогли простить разрушение священного города; ведомые своими магами, они ушли за дикие земли. По сей день мы ничего не знаем о судьбе этого народа... Спустя полвека ушли кмехи. Они разбрелись по пустыням кто-куда, ассимилировались с другими южанами, и вот печальный финал: потомки некогда гордого народа – ныне обнищавшие рабы Эндроса или Шадута... Ванды, продолжавшие обособленно жить в своих землях, решили отделиться по прошествии без малого трех веков после южан. Как известно, их затея потерпела полный крах. В то время на берегу Ринайского залива уже вырос и окреп Эндрос, столица Республики из шестнадцати провинций. Знаешь, почему восстание вандов прозвали Красной солью? В летописях говорится, что прибрежная полоса Окраинного моря была красной от крови после сражения...

– После казни, – поправила Сая; на переносице у нее прорезалась складка. – Остатки проигравшей армии вандов казнили на побережье. Восемь тысяч выживших мужчин... Пять десятилетий их трупы разлагались в Долине Трех озер, прежде чем Эндрос разрешил провести похоронный обряд. С тех пор каждую весну воды Трех озер становятся красными в память о погибших!

– Воду окрашивают железные руды, Сая. Рядом шахты.

– Отец говорит то же самое...

– Потому что это правда. Сая, жречество всегда держалось в стороне от войн, занимаясь лишь магией – вот почему мы достигли в ней таких высот! С искусством жрецов Эндроса может сравниться разве что магия назаров.

– Поэтому лишь им удалось уйти?

– Верно. Пять столетий назад три восточные провинции, населенные назарами, объявили о своей независимости. Войска Эндроса в семь раз превосходили жалкие оборонительные силы провинций, но их неожиданно поддержали маги-назары, всегда выступавшие против обета ненасилия... Впрочем, даже несмотря на магическую поддержку, большую часть равнинных земель назары потеряли. Чтобы выжить, им пришлось перебраться в Грозовые горы. Так появилась империя Райгон с династий Назарда во главе. Сейчас там правит самозванец, военачальник из дворянского рода Чоу. Прав на престол у него нет, но войска пошли за ним... – наставник запнулся, решив, что перегибает палку.

– Если бы император вовремя провел военную реформу, войска остались бы верны ему. Так утверждал отец, – отрешенно проговорила Сая. – Наставник... Если тысячу лет назад стихийная магия была обычным делом, как вышло, что теперь в нее верят только глупые дети?

Арамил прикрыл глаза.

– Как часто в роду магов появляется одаренный ребенок? – спросил он.

– Примерно раз в четыре поколения, – ответила Сая.

– То есть раз в сто лет, – покивал наставник. – А если семья не позаботится о том, чтобы ребенок развивал своей дар?

– Магия в роду постепенно иссякнет.

Арамил все кивал:

– Все верно. Видишь ли, Сая... Ученики первожрецов были так потрясены сражением своих учителей, что после их похорон на общем совете предали стихийную магию забвению.

– Они перестали учить стихийной магии детей? – догадалась Сайарадил.

Арамил горько улыбнулся.

– Да, Сая, перестали, но это еще не все, – вздохнул он. – Суеверный страх перед стихийной магией толкал некоторых уничтожать всякого, кто ей владел.

Руки под повязкой вдруг обдало сильным жаром.

– Неужели никто не заступился за стихийных магов? – воскликнула Сая.

– Заступались, – вздохнул Арамил. – Но неужели ты думаешь, что их уничтожали в открытую? Нет, их тихо убивали по одиночке. Первые сто лет были особо кровавыми. Затем стало проще. Через двести лет стихийной магии стало так мало, что о ней начали забывать. Еще через двести лет хроники были полностью переписаны. Только здесь, в архивах Первохрама, хранятся подлинные документы того времени, – прибавил наставник, хмурясь. – Именно там мы встречаем записи о Знаке четырех.

Наставник прислушался к царившей вокруг тишине, а затем быстро продолжил:

– Все началось сразу после создания Саркофага. Одна из дочерей Вей-Рэна, не обладавшая даром, дотронулась до Саркофага. На ее руках появились страшные кровавые ожоги, складывающиеся в непонятные узор... Такие же, как у тебя, Сайарадил. Назары, всегда бывшие против запрета стихийной магии, увезли девочку из Эндроса на восток. Известно, что она, так и не поправившись, умерла через год. После того случая назары скрыли род Вей-Рэна от посторонних глаз, но обучать его потомков стихийной магии все же не решились.

Сая потерла ноющие руки – бинты вмиг пропитались сукровицей. Арамил нахмурился, заметив кровавые подтеки на повязке, но далекий шум заставил его продолжать.

– Второй случай произошел со внуком Мехреда. Он пришел поклониться праху деда, но когда покидал Святилище, у него на лбу якобы открылись кровоточащие раны. Судьба этого молодого человека была печальна – в тот же день его настигли убийцы, пытавшиеся покончить с родом первожреца Огня. Впрочем, у Мехреда было около двух десятков детей, так что говорить об истреблении его рода можно было с большой натяжкой.

Что же касается, потомков Лейва, архивные записи гласят, что в сооружении Саркофага участвовал один из его сыновей, который впоследствии умер от таинственной болезни.

Все эти сведения в совокупности породили безумную теорию о том, что при создании Саркофага маги моах провели над ним некий ритуал, который замешан на крови. Вот почему на теле тех потомков первожрецов, которые первыми касались Саркофага, появляются рунные символы. Их назвали Знаком четырех. Кто-то из провидцев предрек, что в тот день, когда каждый из первожрецов получит часть своей крови, Саркофаг расколется пополам – и только Небо знает, что произойдет тогда!

Сая прижала к груди забинтованные руки.

– Наставник, а как же потомки моего предка? – дрожащим голосом спросила она.

Наставник поглядел на нее сочувствующим взглядом.

– По правде говоря, семья Ксайгала считалась погибшей во время разрушения северянами Колвака. Что ж, видимо, вандам все же удалось спрятать его детей... Сайарадил – ты первая из потомков Ксайгала за тысячу лет, кто объявился миру! Знаки на твоих руках красноречиво говорят об этом... Многие из моих братьев ужаснулись, ожидая исполнения древнего пророчества. Ты понимаешь теперь, почему они настроены против тебя?

Сайарадил подняла к нему чистые, полные боли глаза.

– Наставник, так я умираю?

Арамил порывисто схватил ее за плечи.

– Сая, ты должна знать кое-что, – твердо сказал он. – Рунная магия может использовать даже тот, кто не наделен магической силой – и в этом ее опасность! Руны высасывают столько энергии, что обычный человек умирает. Но ты – не обычный человек, Сайарадил. Ты не умрешь из-за рун на твоих руках!

– Что же они такое? – прошептала Сая, глядя на повязки.

– Я не знаю, – убитым тоном сказал Арамил. – Но даю слово, что попробую найти ответ! Вот еже не первый год я работаю над расшифровкой текстов моах, что сохранились у нас. Проклятое рунное письмо слишком тяжело...

– Но что делать, мне, наставник? – спросила Сайарадил с отчаянием.

– Как это что? Стать великим магом, конечно же! – воскликнул Арамил. – Ты одна можешь показать, что стихийная магия не проклятье, а дар нашему миру! Я буду рядом и смогу защитить тебя от моих ретивых братьев, пока ты не станешь настолько сильной, чтобы не нуждаться в защите!.. Тебя ведь больше не беспокоят кошмары?

У Сайарадил заблестели от слез глаза. Она замотала головой; от резкого движения у нее в ушах зазвенело.

– Нам надо уйти, – услышала она встревоженный голос наставника, но его самого уже не видела: мир закружился хороводом забитых полок и канул в темноту.

Арамил подхватил обмякшую Саю и бросился к двери, дивясь тому, насколько она легкая.

– Как вы посмели сюда войти?! – раздался гневный крик.

Дверь открылась; за ней стоял наставник Аргус. Видно было, что он спешил: его лицо раскраснелось, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу.

– Мне казалось, у меня есть на это право, – спокойно заметил Арамил.

– Но не у нее! – рявкнул Аргус.

– У нее больше прав, чем у всех нас, – не сдержавшись, Арамил смерил его взглядом свысока. – Отойди! Сайарадил нужна помощь.

Несколько мгновений казалось, что Аргус не уступит, но он все же посторонился и проводил молодого наставника взглядом, полным лютой ненависти.

У лестницы их встретил запыхавшийся наставник Еримил.

– Чего ты добиваешь? – крикнул он, заступая дорогу. – Хочешь стать для нее покровителем? Несчастный дурак! Неужели ты думаешь, что потомок Ксайгала станет служить тебе?

– Я верю, – смиренно сказал Арамил, – что Сайарадил будет служить Храму... Поэтому, прежде чем привести ее сюда, я посетил Верховного жреца. Надеюсь, его разрешения для вас достаточно?

Лицо старшего наставника вытянулось так, что разгладилось большинство морщин. Он посторонился, отметив при этом, как бережно Арамил прижимает Саю к груди.