Текст книги "Знак четырех (СИ)"

Автор книги: Алёна Носова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4

Сайарадил металась в горячке несколько часов кряду, затем затихла. Ее дыхание было едва слышным, а обжигающе-ледяные ладони вновь покрылись кровавыми волдырями. Казалось, жизнь вытекает из Сайарадил; ее и без того бледные щеки синели с каждым часом.

Храмовые целители отбыли на север в прошлом месяце, а рядовые лекари только и могли, что напрасно изводить свой арсенал мазей и настоев. Наставник Арамил не находил себе места: он послал за целителями в ближайший порт Эсла, но те прибудут только через сутки...

В щели между ставнями просочился солнечный луч. Рассветало.

– Может, стоит сообщить родным? – предложил учитель Нармаил.

– Она очнется! – отрезал Арамил.

– Это будет чудом.

– Значит, сотворим его... Приведи Айнэ Анарда.

– Адепта? Ему запрещено использовать магию до посвящения!

Взгляд наставника стал жестким.

– Так приведи его так, что никто не узнал.

Нармаил неодобрительно покачал головой и скрылся в дверях. Наставник принялся в который раз обрабатывать волдыри, понимая всю бесполезность своих действий.

– Наставник? – раздалось позади. – Мне сказали, что кому-то из первогодок плохо... Великие предки! Это же...

– Да, это она, – Арамил обернулся, даже не пытаясь скрыть отчаяние. – Айне, прошу, скажи: что с ней?

***

Когда Сая пришла в себя, то обнаружила, что ничего не видит. Зрение исчезло, остался только слух.

– Что с ней, Айне? – это был голос наставника.

Кто-то положил Сае на лоб прохладную ладонь.

– Слышишь меня? Проснись! – приказал незнакомый голос.

Он говорил еще что-то, но Сайарадил не могла разобрать слов. Ей казалось, что она падает вниз – в пропасть без дна, и этот прекрасный полет будет длиться вечно. Наконец-то Сая чувствовала себя свободной.

Айне Анард отстранился от впавшей в забытье Сайарадил и беспомощно посмотрел на учителей:

– Я не смогу ей помочь. Она умирает.

– Что?! – вскричал Арамил, надвигаясь на адепта.

– Ее сила велика для детского тела. Пробуждение должно было пройти постепенно...

Учитель Нармаил потупил взгляд.

– Вы чувствуете? – адепт провел рукой над Сайарадил; видно было, как у него вздулись вены. – Энергия распыляется в пространство, как кровь из пореза! Естественная защита трескается... Первый раз вижу такое! Если так продолжится, она умрет через пару часов. Я попробую замедлить процесс...

– Тебе нельзя, – вклинился Нармаил.

– Я смерти не боюсь, – поморщился Айне. – А вот хватит ли вам смелости спасти ее от дара, который убивает?

– Следи за словами! – одернул было учитель, но Арамил перебил его:

– А если поток энергии иссякнет?

Нармаил поглядел на наставника, как на помешанного.

– Что ты предлагаешь?

– Запечатать ее дар.

– Это еще что?

– Рунная магия моах.

– Магия древних северян? Жречество ей не владеет!

– Я работаю над расшифровкой их рун не первый год.

– Но ты никогда ими не пользовался!

– Отличный случай попробовать.

– Рунная магия запрещена седьмым из Верховных под угрозой отречения и смерти!

– Кто узнает? Мы не проболтаемся, а Айне я заблокирую память.

Адепт презрительно фыркнул.

– Это безумие, – Нармаил поднял руки, словно снимая с себя всякую ответственность.

Наставник прикрыл глаза на мгновение: перед его мысленным взором пронеслись чертежи из древних свитков, испещренные крючками и закорючками – легендарная магия древних северян, утерянная много веков назад. Несколько ритуалов ему удалось расшифровать...

Почти удалось.

– Сдвинем стол, чтобы было свободное место, – Арамил решительно тряхнул головой, отгоняя сомнения: маг должен быть уверен в своем праве творить магию. – Придется открыть окна, я не могу чертить вслепую! Кстати, чем можно начертить руны?.. Айне! Приведи Саю в чувство. Мне нужно ее согласие.

Пробуждение было пыткой – тело сковал леденящий холод, мягкий утренний свет казался нестерпимо ярким. Сая попыталась сфокусировать взгляд. Над ней склонился наставник и еще кто-то...

Сая захрипела от ужаса. Рядом с наставником замерла безмолвная тень с бледным лицом, которое совсем недавно она видела на рисунке тушью. В прозрачных голубых глазах замерло холодное безразличие.

'Он пришел за мной!' – поняла Сая. Ей вдруг пришло на ум, что смерть избавляет от боли. А раз так, то почему бы и нет?

Ничего не подозревающие наставник склонился над ней и сказал прямо на ухо:

– Сайарадил! Ты поправишься, если я запечатаю твою силу. Но мне нужно согласие. Позволишь помочь тебе? – и услышал в ответ слабое: 'Да'.

Этого было достаточно.

Приготовления завершились. Завернутую в плащ Сайарадил уложили в центр круга извилистых рун. Ставни вновь закрыли: творить магию при свете солнца привыкшим к полумраку жрецам казалось кощунством. Вместо южных благовоний в курильницы добавили пихтового масла. Еще раз перепроверив руны, наставник приказал Айне выйти. Когда за адептом закрылась дверь, Арамил вошел в круг и кусочком белой глины, которую лекари использовали для лечебных аппликаций, нарисовал замыкающую, сорок девятую руну.

Учитель Нармаил остался за чертой круга.

Впервые в жизни Арамил был настолько не уверен в том, что делает. Под хриплое дыхание Сайарадил он произнес на унге, мертвом языке моах:

– Я, поручитель Арамил, перед свидетелем Нармаилом, накладываю печать на мага Сайарадил по ее доброй воле и согласию. Силою круга сорока девяти рун повелеваю: сковать магию Сайарадил, пока все трое – поручитель, свидетель и маг – не откажутся от своих обязательств!

Сая, ожидавшая облегчения, застонала – не потому, что стало больнее, а от разочарования, что боль не ушла. Бледная тень равнодушно глянула на нее и исчезла, растворившись в полумраке лазарета. А может, она лишь привиделась воспаленному сознанию Сайарадил?..

– Сработало? – спросил Нармаил.

– Я не знаю, – пробормотал наставник.

– Но ведь должно было?

– Не знаю...

– А как понять, что сработало?

– Да не знаю я!

'Малая жертва' – вдруг отчетливо услышала Сая.

На миг ей показалось, что это наставник, но нет – он вместе с учителем яростно спорил о чем-то. Сая через силу огляделась – больше в комнате не было никого.

'Малая жертва!' – прозвучало настойчивей.

– Жертва? – прошептала Сая.

Наставник удивленно обернулся к ней.

'Малая жертва!' – словно обрадовавшись, что его услышали, зачастил некто; голос у него был низкий, чуть хриплый, но приятный. – Без жертв руны мертвы!' – и Сая стала повторять, потому что испугалась, что эти слова вдруг исчезнут из ее памяти:

– Без жертв руны мертвы... Последнюю ты начерти своей кровью, что платою будет... Иначе могуществу не пробудиться!

Это не твои слова, – догадался наставник, но Сая, не в силах более выносить боль, уже была без сознания.

– Кровавый ритуал! – ахнул Нармаил. – Ты же не собираешься...

– Всего лишь капля крови, – упрямо заявил наставник, ища глазами нож.

– Это безумие, – повторил учитель.

Когда Айне Анарду позволили войти, Сайарадил спала. Она все еще была бледна, но щеки потеплели, багряный отек спал и ладони больше не пылали жаром. Айне выдохнул с облегчением. Залечить волдыри ему было по силам.

***

– Сайарадил!

Сая резко открыла глаза. Она стояла, окруженная клубами белого тумана. 'Опять!' – простонала Сая и, желая поскорее прервать ненавистный кошмар, рванулась вперед, выставив руки перед собой. Шаг, второй, еще один – бег продолжался, но вокруг была лишь туманная пустота.

– Сайарадил!

Сая остановилась и завертелась на месте – никого!

– Кто здесь? – выкрикнула она; ее голос увяз в тумане.

– Не стоит бояться! – ответили ей.

Сая поняла, что голос звучит у нее в голове.

– Кто ты?

– Лишь тень прежнего себя.

– Ты – это он? Ты Ксайгал? – выкрикнула Сая.

– Не произноси этого имени! Иначе он услышит.

– Кто?

– Носящий имя.

– А кто тогда ты?

– Ты знаешь.

Туманные завихрения сложились в рисунок: моложавое лицо в обрамлении коротко стриженных волос. Сая взмахнула руками, прогоняя видение, но было поздно – она узнала его.

– Ты нашептал мне про обряд? – подозрительно спросила она.

– Это был я, – не стал отпираться голос.

– Почему я не вижу тебя?

– Потому что меня больше нет, – в голосе послышалась тоска. – Его ты видела лишь потому, что вас связывает кровь. Даже во снах...

– Я хочу проснуться!

– Ты не спишь.

– Тогда умерла?

– Почти.

– И где я?

– Это пустота между мирами.

– Какая еще пустота?

– Междумирье – пространство между миром живых и миром мертвых.

– А ты почему здесь?

– Потому что я умер.

– Тогда какая между нами разница?

Ей послышался смешок.

– Разница в том, что ты не умерла. Живые возвращаются к жизни, мертвые идут дальше. Лишь мы заперты здесь навечно.

– Кто это – мы?

– Ты знаешь.

В тумане один за другим всплыли четыре лица. Сайарадил зажмурилась. Она не знала, нет – не хотела знать!

– Если вы умерли, почему не можете просто уйти?

– Потому что не все из нас этого хотят.

– Чего же хотят остальные?

– Вернуться назад.

– А ты?

– Идти дальше. Но я не могут уйти один, потому что моя сила – единственное, что сдерживает их здесь вот уже тысячу лет, – в голосе послышалась глухая тоска.

– Что ты хочешь от меня?

– Хочу, чтобы мы стали союзниками. У тебя все равно нет выбора. Если ты не уничтожишь перепутье, то умрешь. Ты уже отмечена знаками жертвы.

– Уничтожу что? – недоуменно спросила Сая.

– Саркофаг, – поправился голос.

– Зачем мне уничтожать святыню? – воскликнула Сайарадил.

– То, что вы сделали святыней, – со внезапной жесткостью сказал голос, – на самом деле тюрьма, в которой томятся наши души!

Воцарилась тишина.

– Я не верю тебе, – прошептала наконец Сая и вдруг явственно ощутила, что ее хлопают по щекам.

Голос прозвучал тише:

– Я знаю. Но однажды тебе придется довериться такому жалкому союзнику, как бесплотная тень.

Туман вокруг Сайарадил завертелся вокруг вихрем и стал чернеть.

– Если будет нужна помощь, позови меня по имени! – голос прозвучал, словно издалека.

– Но как тебя зовут?

– Ты знаешь...

– Я тебя не знаю! – упрямо крикнула Сая.

– Тише, тише, – сказал ей кто-то успокаивающе. – Не бойся меня! Ты в безопасности.

Чернота рассеялась, и Сайарадил поняла, что лежит на узкой кровати возле распахнутого окна. Рядом с ней сидел светловолосый парень в серой с тремя синими полосами тунике адепта Храмовой школы и что-то мешал в глиняной чаше, стоявшей у него на коленях. Значит, она в лазарете... Как же светит солнце! Сая прикрыла глаза рукой.

– Тебе нужен свежий воздух, так что потерпи... Э, нет! Вставать нельзя! – крикнул парень, стоило Сае пошевелиться.

– Кто ты такой? – спросила Сайарадил и поморщилась от опостылевшего вопроса.

Парень изобразил вполне грациозный поклон, если учесть, что в этот момент он сидел, придерживая коленками чашу.

– Адепт Храмовой школы Айне Анард, – отрапортовал он и тут же расплылся в безмятежной улыбке. – Как ты?

Сая не без труда подняла ослабшие руки и обнаружила на ладонях лишь сухие, поджившие корочки.

– Хвала лекарям, как быстро! – восхитилась она.

– Хвала им, конечно, но вообще-то тебя лечил я, – демонстративно нахохлился Айне.

– Ты – тот самый целитель? – пораженно воскликнула Сайарадил.

Адепт вновь расплылся в улыбке, но оставил ее вопрос без ответа.

– Силы скоро восстановятся, – сказал он. – Просто ты проспала неделю...

– Что? – выдохнула Сая, вновь делая попытку сесть.

– Лежать! – строго скомандовал Айне. – Хочешь, чтобы все мои старания были впустую?.. На-ка вот! – он протянул ей чашу, в которой оказалось варево темно-бурого цвета. – Предупреждаю сразу – не самая приятная штука, но выпить надо.

Сайарадил, давясь, выпила приторно-сладкую, тягучую и маслянистую дрянь. Видя, что ее тошнит, Айне быстро сунул ей за щеку кислую пастилку, пахнувшую лаймом, и принялся готовить новую смесь, попутно со смехом рассказывая, как возмущались храмовые лекари, когда наставник Арамил запретил им приближаться к ее постели.

Сая искоса рассматривала адепта. Неужели перед ней настоящий целитель? На вид ничем не примечательный юноша... Сая прищурилась и перевела взгляд с его левой руки на свою и обратно. Нет, ей не показалось: на запястье адепта отчетливо виднелась кровавая корка – точно такая же, как у Сайарадил от одного из содранных волдырей.

Она хотела было спросить, почему так, но промолчала. Время для вопросов еще не пришло.

Айне Анард оказался славным малым. Он заставил Саю пробыть в лазарете семь дней и все это время оставался рядом, готовя отвары для восстановления и примочки на руки, подлечивая приходящих и непрестанно ругаясь с лекарями. От него Сая узнала, что напавших на нее учеников наказали, а Рэга и вовсе отослали; куда именно, Айне не знал и советовал не любопытствовать, а поскорее забыть все, как ночной кошмар. Сае же не могла думать ни о чем другом, но целитель словно нарочно болтал без умолку, не позволяя ей погрузиться в мрачные воспоминания.

Айне Анард был родом из крохотного городка на юго-западе; здесь он жил до семи лет, пока не исцелил случайным наложением рук слепую от рождения бабушку. Весть об этом разлетелась по округе и дошла до местных магов. Так юный целитель стал учеником Храмовой школы. Теперь Айне было восемнадцать; его ценили учителя и наставники, а сам он хотел лишь одного – навестить родителей, с которыми не виделся вот уже одиннадцать лет, и, если наставники благословят, открыть лечебницу в родной провинции. Айне так вдохновенно расписывал свои планы, что Сая с удивлением поняла – он не лукавит; ему не хотелось ни почета, которым всегда пользовались целители, ни блестящей карьеры жреца. В Храмовой школе чистосердечные простаки были обречены на изоляцию – впрочем, как и выходцы из знати. Между Айне и Саей лежала пропасть в семь лет, но семь дней в лазарете сблизили эти два одиночества. Так у Сайарадил появился первый в жизни друг, и подтверждением тому были одинаковые шрамы на их запястьях.

Глава 5

Вдох. Выдох... Вдох. Выдох давался сложнее...

– Госпожа! Вы здесь?

Голос прозвучал словно издалека, глухо, гнусаво. Вода всегда преломляет звуки. Вдох...

Выдох!

Сайарадил резко оттолкнулась ногами, выталкивая воздушный пузырь на поверхность. От неожиданного всплеска воды перепуганный послушник отшатнулся от края бассейна.

– Прошу прощения, что помешал вам! – сказал он, отводя глаза от мокрой туники, облепившей тело госпожи.

– Что случилось, Вард? – спокойно спросила Сая, отжимая волосы.

– Родители ждут вас внизу!

– Вот как.

– Наконец-то! Ведь вы так ждали встречи с ними...

– Неужели?

Холодный тон госпожи заставил послушника побледнеть.

– С ними ваш брат, – пролепетал он, потирая огромное родимое пятно на левой щеке – жрецы любили окружать себя физическими несовершенствами.

– Вот как...

Сая на миг прикрыла глаза, словно решаясь.

– Передай им, что я иду, – вздохнула она наконец.

– Слушаюсь! – послушник услужливо передал полотенце. – Вам нужно время, чтобы сменить одежды...

– Нет необходимости.

Сая развела руки, и от мокрой ткани повалил пар. Когда дымка рассеялась; Вард увидел, что лужи под ногами госпожи исчезли, сухая туника легла на ее грудь аккуратными волнами, и лишь просохшие волосы предательски пушились на макушке.

– Нужно сменить воду, – напомнила Сая перед тем, как выйти из комнаты.

Вард посмотрел на огромный бассейн, дно которого терялось в полумраке зала, и недовольно скривился.

– А раньше так рыдала в подушку по маменьке, – пробормотал он и плюнул в воду.

***

Вместо положенных пяти лет Сайарадил перевели на старшую ступень через три года. Держать ее положенные пять лет наравне со всеми не имело смысла, ведь практики там примитивны, а грамоте она обучена с детства – так объяснили сокращение курса учителя. Сае в ее тринадцать лет не требовала объяснений получше.

Вопросы появились, когда через два года ей объявили о переводе на высшую ступень. Таково было решение Совета и лично Верховного жреца. Сая чувствовала, что наставник недоволен спешкой, но с ней своими опасениями он не делился. Сайарадил же, в общем-то, было все равно, сколько полос будет на ее тунике. Куда важнее, что отныне она имела право видеться с семьей.

Пять лет Сая не покидала пределов Храмовой школы; порой ей начинало казаться, что мир – это ложь, и вне пределов стен, будь то поместье или храм, не существует ничего. Раз в неделю приходила краткая записка от отца, в которой тот дежурно осведомлялся об ее успехах. Письма от матери приходили реже, но были куда более длинными. Сая частенько перечитывала их перед сном, давясь слезами.

Едва облачившись в одежды адепта, Сая послала домой приглашение в Храм. Но шли дни, миновал месяц-другой, а отец, ссылаясь на занятость, так и не появился. Наступила короткая, по-южному теплая зима. Зная, что отец читает мамину почту, Сайарадил стала писать настойчивые письма для нее, но Айстриль отчего-то не отвечала. Саю охватило беспокойство. Ее стали мучать дурные сны: Айстриль лежала в постели, взмокшая от пота, и ей было больно, очень больно... Сая просыпалась в холодном поту от резких спазмов в животе. Она больше не просила встреч, лишь справлялась о здоровье матери. Дижимиус писал, что с той все прекрасно, но почерк этих дежурных отписок неуловимо поменялся. Сая поняла, что их пишет поверенный отца, Рэмблес, росший вместе с Дижимиусом как его личный слуга. В детстве Сая много времени провела с этим угрюмым человеком; не без основания считая, что Рэмблес по-своему привязан к ней, вместо очередного письма для отца Сая написала записку для его поверенного.

В ответном письме Рэмблес попросил о личной встрече, став первым посетителем Сайарадил.

Слугу не пустили в Храм, и Сае пришлось выйти в сад, надев маску. За годы, что они не виделись, поверенный постарел, но тяжелый взгляд остался при нем.

– Знал, что вы догадаетесь, госпожа, – вздохнул Рэмблес, хмуро созерцая безликую маску.

– Почерк отца более угловатый, – отстраненно заметила Сая.

– Я хотел, чтобы вы догадались.

Сая удивленно вскинула брови под маской. Значило ли это, что Рэмблес искал встречи с ней? Хоть он и знал Сайарадил с рождения, статус слуги не позволял ему писать ей письма. Сая вспомнила вдруг, как однажды отец отругал ее, шестилетнюю, за ряды неровных, прыгающих букв; Сайарадил проплакала до заката, а после при свете факелов до утра упрямо прописывала непослушные буквы. И все это время рядом с ней сидел Рэмблес, нахохленный, как промокший ворон. Своих детей у него не было – жена умерла в родах вместе с ребенком, второй раз он так и не женился. Вместо собственных детей он растил дочь господина: видел ее первые шаги, слышал первое слово и обучал наукам, в которых был сведущ...

Сайарадил откинула капюшон и сняла маску, невзирая на беседовавших о чем-то поодаль жрецов.

– Что случилось дома? – спросила она, вдохнув полной грудью свежий воздух.

– Ваша мать беременна, – будничным тоном сообщил Рэмблес.

У Сайарадил перехватило дыхание, и она, забыв приличия, схватила поверенного за руки.

– Это же прекрасно! – воскликнула она, готовая расхохотаться: накопившееся напряжение жаждало выхода. – Какой месяц?

– Седьмой... Вы стали так похожи на нее, госпожа, – тяжелый взгляд Рэмблеса чуть потеплел.

Бледные щеки Сайарадил благодарно покраснели.

– Значит, у меня скоро появится сестра или...

– Или брат, – веско закончил Рэмблес.

Брат. Единственный сын главы рода Валлардов, его законный наследник. Если он родится, то Сая так и останется лишь пародией на сына, женщиной с мужским именем, нежеланным первенцем...

– Отец ведь понимает, что мне оно не нужно? – коснулась Сая висевшего на шее шнурка с родовым кольцом.

– Господин не видел вас много лет, – хмуро произнес Рэмблес. – То, что не нужно ребенку, может возжелать взрослый. А с вашими силами...

– Он что, всерьез считает, что я жажду власти? – резко перебила его Сайарадил.

Рэмблес ссутулился еще больше.

– Нет... Он думает, что я причиню вред брату! – ошарашенно прошептала Сая.

– Девочка, которую я помню, не способна это, – тихо сказал Рэмблес. – К сожалению, взрослея, мы все меняемся.

Сая сделал пару шагов назад; колени дрогнули, предательски готовые подогнуться. Любимая семья, единственное, что давало ей силы все эти годы...

– Госпожа, я пришел не для того, чтобы рассорить вас с отцом, – осторожно начал Рэмблес. – Я рассказал правду, полагаясь на ваш здравый смысл. Господин так долго ждал сына, и если Небо будет благосклонно... Прошу, просто верните ему кольцо.

'У тебя будет новая семья'... Так, кажется, это звучало когда-то?

– Для того, чтобы забрать кольцо, отцу нужно всего лишь проехаться в паланкине, – сдержанно сказала она.

Рэмблес вздохнул с облегчением.

– Я был рад увидеть вас через столько лет, – сказал он напоследок.

'Рада ли я?' – думала Сая, возвращаясь в храм.

Ее план был прост: выплакаться напоследок и забыть, как это делается. Сайарадил устала быть помехой знатному роду. Как сделать так, чтобы ее навсегда оставили в покое?.. Сая видела единственный выход, но отважиться на него оказалось непросто.

Наступила весна; с началом цветения слив пришла записка от Рэмблеса, в которой сообщалось, что у нее появился младший брат. Что-то случилось с Сайарадил – прежде она разрыдалась бы от подобной вести, но сейчас лишь улыбнулась и вернулась к учебе. Через месяц пришло письмо от отца. Он сообщал о рождении брата, названного в честь деда Кармаилом. 'Рыжеволосый, как я, и синеглазый, как мама, – писал отец. – Думаю, через год он окрепнет для того, чтобы предстать перед старшей сестрой'.

Год. Но у нее не было столько времени. Прежняя Сайарадил написала бы жалостливое письмо, умоляя встретиться пораньше, но нынешняя была сильнее. Она решилась на серьезный шаг, о чем следовало написать отцу. Уединившись после занятий в библиотеке, Сая набросала записку:

'Дорогой отец, ставлю вас в известность, что нынешним годом в день Смены сезонов мне выпала великая честь быть допущенной к испытанию адептов на арене Храмовой школы. Как вы знаете, минувшей зимой мне исполнилось шестнадцать лет. В истории Храмовой школы я стану самым младшим из адептов, выходивших на арену. Это привело меня к мысли, что в храмовом служении мое истинное призвание, поэтому прошу вас навестить меня до дня испытания – в противном случае вы рискуете более не увидеть моего лица, поскольку я планирую навсегда скрыться за маской'.

Краткое письмо возымело эффект: на следующий день к ней явились посетители.

За прошедшие годы Дижимиус раздобрел, что с трудом скрывала тога – Айстриль же после третьих родов осталась стройной, как юная девушка. Кармаил, пухлощекий карапуз с рыжим чубчиком, испуганно шарил глазами по сторонам: должно быть, его пугал темный зал.

Сайарадил оглядела родных со спокойной улыбкой.

Мама смотрела на нее жадно, словно стараясь запомнить на всю жизнь; в ее глазах читалась тысяча вопросов, которые она жаждала задать, но вместо этого сказала ожидаемое:

– Сайарадил, дорогая, ты так втянулась!

– Издалека вас теперь можно перепутать, – хмыкнул отец, переводя взгляд с дочери на жену и обратно.

– Твои руки! – воскликнула мать, подходя ближе. – Откуда столько шрамов? И... белая кожа, конечно, украшает, но неужели вам запрещено выходить на солнце? А волосы! Как отросли... Но все такие же прямые.

Кармаил захныкал, привлекая к себе внимания.

– Няньке не позволили пройти с нами, – поморщился Дижимиус. – Мы могли бы оставить его дома, но тебе ведь хотелось увидеть брата?

Айстриль села на скамеечку и принялась укачивать Кармаила, попутно щебеча обо всем на свете, как прежде.

– Эйлинур увлеклась рисованием! Целители говорят, что через картины ей будет проще выразить чувства... Учитель говорит, у нее талант. Впрочем, он хвалит всех подряд... О, дорогая! Скажи-ка, на прошлой неделе, когда река вдруг покрылась льдом... Что это было?

– Досадная случайность, – вздохнула Сая. – Я заморозила реку ночью, но, видимо, перестаралась, и вода не успела растаять до утра.

– Я не видела такого с тех пор, как покинула отчий дом, – сказала Айстриль; ее глаза сверкнули влажным блеском.

– Не знала, что ты любишь лед, – сказала Сая, зачерпывая воды из цветочной вазы.

Под ее пристальным взглядом капли стали тянуться, выгибаться, закручиваться, пока не превратились в крохотный бутон розы. Медленно, один за другим, лепестки стали раскрываться – и вот на ладони Сайарадил появился прекрасный ледяной цветок, лепестки которого засверкали в тусклом свете факелов.

Мамины щеки вспыхнули румянцем, притихший Кармаил смотрел на это чудо во все глаза – даже отец глянул с интересом.

– Это просто вода, – Сая сжала кулак, нещадно сминая розу.

Хрупкая магия исчезла.

– Милая, – робко начала мать. – В твоем письме...

– Что это значит – скроешь лицо? – вышел вперед Дижимиус, впервые взглянув дочери прямо в глаза. – Ты собираешься остаться в Храме?

– Разве это не лучший выход, отец? – спокойно спросила Сая. – Семья только выиграет, если я не буду мешаться под ногами!

Ярость в карих с желтизной глазах отца не тронула ее сердца. Неужели она когда-то боялась разочаровать его?

– Чего ты добиваешься? – процедил сквозь зубы Дижимиус.

– Выбравший храмовое служение маг лишается всех своих светских привилегий, – медленно проговорила Сайарадил. – Хочу, чтобы ты спал спокойно.

Дижимиус, казалось, лишился дара речи. Айстриль опустила глаза в пол: видимо, она уже слышала нечто подобное от своего мужа. Глядя на поникшую маму, заплакал Кармаил.

Сайарадил сдала глубокий вдох.

– Я верну кольцо после посвящения, – выдохнула она и развернулась к выходу.

– Из тебя все же вышел маг, Сайарадил, – настиг ее в дверях голос отца.

Та, не оборачиваясь, ответила:

– Жаль, что не вышло сына.

У лестницы силы оставили ее. Тяжело опустившись на ступеньку, Сая уронила лицо на руки.

– Это было чересчур, – раздался голос; из бокового коридора показался наставник Арамил.

Сайарадил подняла голову; глаза у нее были сухими.

– Кажется, у меня больше нет семьи.

– Если бы отречься от родных было так просто! – вздохнул Арамил.

Он собиралась сказать еще что-то, но вдруг пошатнулся и схватился рукой за стену.

– Наставник, что с вами? – Сая вскочила и придержала его, чтобы не упал.

– Это все ночные посиделки за книгами, – отмахнулся Арамил, выпрямляясь и откидывая за спину переплетенные волосы. – Слишком многого работаю в последнее время... Мне просто нужно выспаться.

– Айне вас осмотрит... Когда вернется, – добавила Сайарадил, погрустнев.

– Не Айне, а младший жрец Зарзаил, – строго поправил ее наставник.

Сая брезгливо поморщилась.

– Да, Айне звучит куда лучше, – хмыкнул Арамил. – Ему пришлось изменить путь: на севере начались снегопады – не знаю, успеет ли от теперь вернуться к испытанию...

– На севере началось половодье, наставник. Уже весна, – рассеяно поправила Сая и, церемонно поклонившись, направилась в тренировочный зал.

Только лишь вернувшись в свои покои, Арамил позволил себе слабость. Он сполз по стенке на пол и замер, зажав уши руками, чтобы не слышать нарастающий шум, но напрасно – шум продолжал звенеть в голове, доводя наставника до безумия.

'Когда это началось?' – попытался вспомнить Арамил, но не смог. Память подводила его. Он помнил только, что боль преследует его давно, но как долго, он не знал... Забыл. Дни пролетали мимо, он их не замечал. 'Разве сейчас весна?.. Быть не может. Когда прошла зима? Не помню... Что со мной?'

Каждую ночь – а порой и наяву – ему являлись видения, навязчивые, неотступные, лишенные смысла. Воля Арамила была крепка; он понимал, что подвергается чьему-то влиянию, и боролся изо всех сил. Кто-то настойчиво искала лазейку в его сознании и сердце, чтобы проникнуть в душу и пустить там корни. Кто же враг?.. В глубине души Арамил был уверен: стоит ему найти ответ на этот вопрос – и он тут же проиграет.

***

Стоя перед распахнутым настежь окном, Верховный смотрел с высоты Храмовой башни на город внизу. Солнце склонилось к горизонту, и крыши домов покрыл глубокий багрянец. Но Верховному было не до красот заката. Он тяжело вдыхал свежий воздух; пальцы, вцепившиеся в оконную раму, побелели.

– Нужно послать за целителями! – тонким голоском ныли послушники, стоявший позади.

Верховный брезгливо поморщился.

– Позови ко мне Пилия, – приказал он одному их них.

Тот, продолжая причитать, умчался выполнять приказ. Верховный добрел до лежанки, где послушники едва успели подхватить его под руки. Когда в дверь постучали, Верховный успел перевести дух и сидел прямо, обложенный подушками. В комнату вошел мужчина высокого роста, крепко сбитый и бритый на лысо; его череп причудливой квадратной формы блеснул в отсветах заходящего солнца. Это был Пилий, глава храмовой стражи, за неприметный цвет одежд прозваной серой.

Послушники бесшумно исчезли. Пилий проверил, плотно ли закрыта дверь, затем опустился на колени и замер, словно безликое серое изваяние.

– Не томи! – прикрикнул Верховный.

– Гонец, которого я посылал в Вальд, вернулся с ответом, – ровным тоном ответил Пилий. – Брат-настоятель пишет, что вышлет Дайну по вашему приказу в город к празднику Смены сезонов.

Верховный удовлетворенно покивал головой и хотел было отослать стражника, но заметил, что тот выжидательно переминается с ноги на ногу. К Пилию Верховный всегда проявлял должное терпение, потому что ценил его преданность.

– Ну что еще? – спросил он покровительственным отеческим тоном.

– Разве не целесообразнее было бы вызвать адепта с активным даром? – заметил Пилий с недоумением. – Телепатия не поможет вам справиться с магией Воды!

Верховный закатил глаза.

– Я не собираюсь натравливать Дайну на Сайарадил Вэй! – воскликнул он.

Взгляд стражника стал непонимающим.

– Мне недолго осталось, – вздохнул Верховный. – Если Небо будет благосклонно, я протяну еще год. Наставники понимают это и уже приглядываются друг к другу. Разумеется, у Арамила есть поклонники, но... Как я и предполагал, сентиментальная привязанности к ученикам может играет против него. Многие уже начинают принимать сторону Аргуса. Если он станет следующим Верховным жрецом, это будет трагедия! Я пытался повлиять на волю Арамила, но он слишком искусен, а я – слишком стар, – Верховный развел руками, словно показывая на собственную немощность. – Если отчеты, которые приходят ко мне из Вальда, правдивы, то сила Дайны – то, что нужно. Она поможет вернуть ему былое честолюбие и вытравить из разума все, что мешает занять положенное место!

– Сайарадил Вэй? – уточнил Пилий.

В его голосе послышалась что-то странное. Верховный быстро обернулся, но на гладком, без какого-либо выражения лице Пилия не было ни тени улыбки. Заподозрить его в насмешке было невозможно.

– Ступай, – махнул рукой Верховный, желая поскорее остаться один: от переживаний у него застучало в висках.

Пилий скрылся за дверью и, лишь свернув в темноту коридора, позволил себе смешок.

Сунувшихся внутрь послушников Верховный выгнал грозным окриком. Сквозняк от захлопнувшейся двери затушил светильник, и стало ясно, что солнце за окном давно уже село. Комната погрузилась во мрак.