Текст книги "На блюдечке(СИ)"

Автор книги: Алексей Ляликов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

– Вот и чудненько. Давай-ка, всё-таки, выясним, что ты тут делаешь, у меня много работы, как не странно это прозвучит

– А лейтенант не объяснил?

– Не очень, – уклончиво ответила Эйдриан.

– Мне хочется взглянуть на пару дел минувшего века. Одно велось летом шестьдесят четвёртого, а другое – либо в конце восемьдесят девятого, либо в начале девяностого.

– Ты же тогда пешком под стол ходил.

– Но ведь ходил же, не ползал. Ладно, если хочешь, я обосную свою настойчивость, но это надолго.

– Я же не буду сидеть, сложа руки и разинув рот, – она аккуратно взялась за очередной рассыпающийся листок.

– Сильвию обокрали. Воскресным утром вор стащил настенное украшение в виде декоративной квадратной тарелки. Когда мы оба дома были...

– Так вы с ней теперь?..

– Мы живём вместе, но в этом нет никакой лирики. Она пустила меня к себе под крышу потому, что у меня сейчас своей нет, а у остальных моих друзей не нашлось свободного места. Такое вот невезение... А этого воришку мы тем же вечером поймали, – Ник не стал уточнять, что это произошло случайно, – но он работал на заказ и даже не знал имени клиентки, и уж подавно – зачем ей это нужно. Больше того, спустя десять минут после кражи у него самого отняли тарелку. Этот грабитель допросил невезучего вора с пристрастием и узнал его заказчицу. А потом и она его узнала, когда воришка явился к ней с повинной.

Вдобавок, тарелка принадлежала не Сильвии, а хозяевам дома, который она снимает, престарелой чете Нэвиллов. Они привезли её из свадебного путешествия в Европу и считали чем-то вроде семейного талисмана. От них мы узнали, что в тысяча девятьсот шестьдесят четвёртом в дом вломился некто по фамилии Тэйлор. Он запер хозяев в туалете и долго рылся в подвале. Потом пригрозил им смертью, если он сами туда сунутся, и ушёл, прихватив лишь тарелку. А через несколько дней вернулся, разрисовав каракулями края тарелки и зачем-то повесил на место. И, с теми же угрозами, велел не трогать. Тут его и схватили. Но за решётку бедняга не попал. Был признан невменяемым и отправлен в дурку.

Четверть века спустя кто-то опять забрался в жилище, всё там перерыл, но вновь ничего не унёс. Блюдо наше, кстати, не тронули. Опять завели дело, следователь попался дотошный, по фамилии Милн, нашёл каких-то подозреваемых, да его в этот момент попытались убить. Не слишком удачно, он выжил, покусившегося посадили в тюрьму. Почему-то дело о покушении было секретным, ничего про него не известно, но оно явно не связано с налётом на дом Нэвиллов. Ибо, выздоровев, он вернул дело о налёте на доследование, раскопал историю шестьдесят четвёртого и решил, что она имеет отношение к текущему следствию. Причём, тарелка была для него так важна, что он забрал её у Нэвиллов. А потом умер. Вроде как от осложнений после ранения.

Однако, четыре года назад, дом Нэвиллов снял некий Баркли. Он прожил там всего несколько недель и съехал, но после него, предположительно, там осталась всё та же злополучная посудина. В прошлом году Сильвия нашла её и повесила на старое место, согласно фотографии полувековой давности. Ну, а дальше было то, с чего я начал.

По мере развития Никова рассказа Эйдриан проявляла к нему всё больший интерес. Сначала она замедлила своё рукоделие, периодически кидая озадаченные взгляды на своего «бывшего», потом вообще отложила его, а под конец вылупила на него потрясённые глазищи.

– Так вот оно что! – заявила беременная завархивом. Такое замечание явно было реакцией не только на услышанное прямо сейчас.

– Да, история довольно смутная. Похоже, каша заварилась ещё полвека назад, а то и раньше. Так что я хотел бы, для начала, взглянуть на первое дело, из шестьдесят четвёртого. Если, конечно, визитёры его не изъяли.

– Кто? – изо всех сил естественно не поняла женщина.

– Да брось, Эйдриан. Грегори мне всё рассказал. У вас здесь были гости, интересовавшиеся тем же временем.

– Это Фрэнк тебе сказал? – теперь уже с совершенно искренним недоверием изумилась она.

– Ну, ты же знаешь, как он занят. Допросы, отчёты. Комиссар ждать не любит. Я не стал его отвлекать, решил, что ты мне раскроешь подробности, – на самом деле Ник почти не сомневался, что по телефону лейтенант велел ей помалкивать, а заодно выведать все подробности Слотеровского интереса. Хотя скрывать ему было нечего, из-за пресловутой занятости Грегори не успел этого узнать.

– Я ведь могу это проверить, – зловеще предупредила Эйдриан, беря телефонную трубку.

– Конечно, проверь. Даже архивариус в полиции должен быть бдительным. Точнее, архивариусесса.

– Сам такой! – номер она всё ж таки набрала, но ответа не дождалась. Заколебалась, глядя на свой сотовый.

– Я ведь объяснил: человек занят, – Ник вздохнул. – Послушай, я же всё тебе рассказал. Сама видишь, мне нечего скрывать. К тому же, я работаю на себя, никаких клиентских тайн не охраняю и совершенно безобиден.

– Любой тихоокеанский шторм раз в десять безобиднее тебя.

– Да брось, я же просто защищаю свой покой. И Сильвии. Мы заслужили право не волноваться, что какой-нибудь остолоп опять влезет в дом и всё там разнесёт. Если кто-то ещё интересуется этими вопросами, я должен знать кто и почему.

Эйдриан покачала головой и убрала мобильник в карман.

– Да я и сама мало что знаю. Заявились на той неделе какие-то северяне...

Несмотря на свою внешность, Эйдриан была коренной островитянкой. Как и все уроженцы гряды, она называла северянином любого гостя с материка. Даже если он приехал из Браунсвилла, штат Техас. Так что разъяснением это было трудно назвать. Правда...

– Как понять «заявились»?

– Неожиданно пришли, нагрянули, ввалились без предупреждения, вроде тебя. Короче, я вообще первый день здесь работала, ещё ничего не понимала, а тут эти...

– Выходит, ты тут всего неделю?

– Угу. Как начальство узнало про мою беременность, так сразу же меня сюда и определило. От греха подальше. Чтоб ничего со мной не случилось, и им не надо было отвечать. Я возражала, само собой, но куда там! Приказы не обсуждаются.

– Принять их тоже тебе приказали?

– Фрэнк позвонил и сказал, чтобы я показала этим парням всё, что они попросят. Ну, и не позволила им ничего, как ты выразился, изъять. И вопросов задавать не велел. Ни им, ни себе.

– Они пытались что-то умыкнуть?

– Совсем наоборот. Таких послушных и вежливых клиентов можно только желать. Если я чего-то в явном виде не разрешала, они и не думали этого делать.

– Так, и что же им надо было?

– Поначалу просто все документы за лето шестьдесят третьего. Но потом они нашли пометки этого Эткинса, увидели, как он там всё разложил, и, естественно...

– Тпру-у-у! Попридержи лошадей, дорогая, что ещё за Эткинс?

Эйдриан недоумённо уставилась на него. Потом, видимо, поняла, что забежала вперёд паровоза.

– Его я тоже почти не видела. Этот тот мужик, который отсидел четвертак за попытку убийства следователя в девяностом. Как его фамилия... ты ж называл...

– Милна, что ли?

– Во-во. Где-то полтора месяца назад он вышел и приехал сюда, заявляя, что был осуждён по ложному обвинению. Просил допустить его в архив, чтобы он мог изучить дела, которые вёл тогда Милн. Его поначалу не пускали, но он смог собрать все справки. Тогда здесь ещё Надин работала...

Надин была Сильвиной подругой и заведовала в полиции, естественно, вычислительной техникой. Когда-то она здорово помогла им в одном расследовании, но, так сказать, превысила полномочия. За что едва не вылетела со службы, а то и чего похуже. Со временем, правда, всё простилось и забылось, но к своим делам они её больше старались не подключать. Во избежание.

– Она же у вас, вроде, по компьютерам...

– Именно. Ты ведь понимаешь, сколько у неё работы. Куда там до архива. В кризис мы все что-то с чем-то совмещаем. А Эткинс там все дела с шестьдесят третьего по девяностый в идеальный порядок привёл. Всё разложил в хронологическом порядке, подписал. В общем, серьёзно подошёл к делу. Видать, надо было человеку. Северян это очень заинтересовало. Они часа два Надин про него расспрашивали. Но это всё было без меня.

– Так Эткинс должен был смотреть дела девяностого года.

– Значит, он нашёл связь с шестидесятыми. Или Милн нашёл, а он прочёл в его отчётах. Не ты же один такой умный. Ты пойми, я видела только, как те два парня узнали об этом и буквально на дыбы встали от любопытства. Но удовлетворяла его Надин.

– И где она сейчас?

– В городском вычислительном центре, на Туманных Холмах. Там какие-то курсы проводятся. После обеда вернётся.

– Чего у нас только не проводится. Вроде бы, маленький островок, а мероприятий на целый штат.

– Курорт, чего ты хочешь?

Конечно, с Надин нужно поговорить, но лучше, если это сделает Сильвия. Глядишь, к вечеру и она освободится.

– Как эти северяне хоть выглядели?

– Неплохо. Импозантные мужчины в расцвете сил. Лет тридцать, от силы тридцать пять. Один вообще красавец, огромный голубоглазый блондин, гора мускулов, говорит басом. Другой поменьше, смуглый, явно с азиатскими корнями. Филиппинец, наверное.

– А этот, Эткинс?

– Его я только издалека видела, тогда даже не знала, кто он такой. Ну... лет пятьдесят, худой, чернокожий, наголо стриженый, рост не назову, он сидел. Э-э-э... в прямом смысле слова, на стуле. Пожалуй, всё.

– Ну, что же, тогда пусти меня в свои чертоги...

«...что не оставляет сомнения в попадании стоков из строения шестнадцать по улице Линкольна в оросительную систему сквера Дня Независимости». Аминь. Ник захлопнул папку, положил на верх стопки, потянулся за следующей, но там было пусто. Он недоумённо взглянул на обложку отложенной. А, ну понятно. «Дело закрыто 28 декабря 1990 года». Папка содержала материалы действительно последнего расследования в том году. И сверхусердный Эткинс, и, возможно, загадочные визитёры не так давно, добравшись до неё, понимали, что дальше ничего интересного не будет. Вернее, ничего интересного не было уже за полгода перед ней, с момента смерти Милна, но она символизировала окончательность этого вывода.

Стараясь изо всех, Ник выровнял стопку, поправил все закладки и аккуратно возложил её на полку с надписью «1990 – 4». Красоту и порядок, которые навёл здесь бывший заключённый, портить действительно не хотелось. Тем более, что за пределами интересного для него периода остался царить первозданный хаос. Должно быть, и на северян это произвело впечатление. Они всё положили на место. Каждую подклеенную Эткинсом папочку, каждый разглаженный листок. На стенах стеллажей – полные списки дел, тоже, вероятно, составленные и приклеенные Эткинсом. Ему очень нужно было то, что он искал. Знать бы ещё, что именно...

Ник взглянул на часы. Время обеда уже миновало. Причём давно. В мрачной забегаловке за углом круглосуточно можно было почти бесплатно заглотить что-то слегка съедобное, но ему и есть не хотелось. Детектив крепко застрял в состоянии если уж не ошеломления, то, по крайней мере, глубокой озадаченности. Настолько глубокой, что даже приглашение Эйдриан продегустировать разогретую СВЧ-излучением диету для беременных он проигнорировал. Ник вроде бы получил ответы на столько вопросов, сколько у него и не было до визита в архив, да вот беда: появилось их ещё больше. Как говорится, чем шире круг познания, тем длиннее граница непознанного. И самой непознанной тайной были отношения Эткинса и Милна. Вроде бы не должны они иметь никакой связи с нынешними проблемами Слотера и его рыжеволосой напарницы, однако никуда не деться от вопроса: «Зачем Эткинс так дотошно проштудировал не только дела Локридж, Сэйвера и Тэйлора, но и вообще весь промежуток времени между ними, вплоть до пристального интереса к судьбе тарелки?».

Все материалы по делу о покушении на Милна были изъяты. Собственно, не зная заранее об этом событии, догадаться сейчас, спустя четверть века, о том, что такое дело существовало, смог бы только очень прозорливый искатель истины. У искателя по фамилии Слотер такого достоинства не наблюдалось, но он пришёл сюда не для того, чтобы укрыться от надвигающегося дождя. В зарплатных ведомостях, штатном расписании, служебных записках нет-нет, да и попадались сведения, позволяющие сделать кое-какие выводы. Самому Эткинсу, это, понятно, не было нужно. О деле-фантоме он, как главный обвиняемый, знал всё. Но подробности профессиональной деятельности Милна до покушения интересовали и его. Хорошо бы ещё понять, почему... И кто, в конце концов, изъял дело? Округ? Штат? Федералы? Какого чёрта, тогда, всё это так удивило «северян»? Кто они такие?

Ник понимал, что его ещё ждёт экскурсия в судебный архив, что, возможно, удастся найти живых свидетелей тех событий, но сейчас в голову пришла некая нетривиальная мысль и, словно, в подтверждение всех пресловутых теорий полевой саморегуляции (или чего-то там ещё...) в помещение вошёл человек, без которого она так и осталась бы голой идеей. Появившийся на пороге Ролли с полным недоумением воззрился на Ника. Похоже, он предполагал встретить тут кого угодно, только не это существо.

– А где Надин? – растерянно спросил он.

– На каких-то курсах, – Ник ещё раз глянул на часы. – Хотя, может уже вернулась... Тогда у себя.

– А здесь... – малоосмысленно сказал Ролли, явно не понимая, что происходит.

– А здесь – я. И Эйдриан. Ты разве её не видел?

– Где? – полицейский патологоанатом продолжал отчаянно тупить.

– Там, при входе.

– Нет... А почему она здесь?

– Перевели. По состоянию... э-э-э... в общем, перевели.

– А ты?..

– Да так, ищу кое-что. Слушай, Ролли, очень кстати ты зашёл. У тебя ведь наверняка есть знакомые в больнице. Хоть вы имеете дело с организмами в разных состояниях, устройство их от этого не меняется.

Тот подошёл к стеллажу девяносто четвёртого, осмотрел его и, с печальным вздохом, стащил с полки бесформенную груду листов. Потом подозрительно глянул на частного сыщика.

– Когда ты заводишь такие разговоры, Ник, это не к добру.

– Почему же?

– Ты, скорее всего, пытаешься склонить меня к каким-нибудь незаконным действиям.

– Ролли, разве же такое когда-нибудь было?! Как и ты, я стою на страже права и порядка. Мы, рыцари правосудия, должны помогать друг другу.

Тот, стараясь не замечать Ника, принялся лихорадочно перебирать разрозненные листы.

– Что за бардак здесь творится, – пробурчал он себе под нос. – Простой отчёт о вскрытии приходится по полдня искать. Неужели так трудно порядок навести. А ещё считается, что женщины аккуратнее мужчин...

– Вот и у меня та же беда, – попытался подыграть Ник. – Представляешь, не могу найти никаких сведений о смерти одного полицейского. Его сначала ранили, потом он вроде выздоровел, даже снова на работу вышел, но вскоре умер. Правда, давно это было, ещё в девяностом.

– Чего ж ты от меня хочешь? Я тогда только в школу пошёл.

– Я думал, может, какие-то документы в больнице остались. История болезни, результаты анализов, осмотров, протоколы консилиумов. Ты мог бы попросить своих коллег помочь мне их найти. А уж мы с напарницей в долгу не останемся, – многозначительно закончил Ник.

– Девяностый год?.. – как-то задумчиво переспросил Ролли.

– Ну да. Бедолагу звали Герберт Милн.

Ролли поразительно быстро сложил все бумаги обратно на полку, кроме пары листков, которые сунул себе под мышку и, снова пряча взгляд, направился к двери.

– Эй! – недоумённо окликнул его Ник, вставая.

– Извини, много дел, – глядя в пол пробормотал тот и шмыгнул в дверь.

– Погоди-ка, парень! Ты куда это? – остановил его зычный голос Эйдриан. – А в журнале кто будет расписываться? И покажи, что ты там тащишь.

Воспользовавшись неизбежной заминкой, Слотер догнал беглеца в прихожей.

– Ну, так что, поможешь?

– Никак не могу, Ник. Не по моей это части.

– Ты чего это к сотрудникам пристаёшь? – строго спросила Эйдриан.

– Всего лишь просил помочь. По-дружески.

Дама внимательно посмотрела на Ника, потом перевела взгляд на Ролли, но тот, чиркнув что-то неразборчивое в журнале, поторопился покинуть здание.

– Они что, и с ним поработали? – кивнул Ник на захлопнувшуюся дверь.

– Кто?

– Северяне твои.

– Вряд ли... Хотя, может и было что-то, мне отсюда мало видно.

Ник вздохнул и снова посмотрел на часы. Пора позвонить Сильвии, она странно долго не подаёт признаков жизни. В течение дня его беспокоили своими звонками лишь Паук и Робби. В этот момент заголосил мобильник у хозяйки.

– Да, медвежонок, – сладко проворковала она в трубку, лишь мельком взглянув на экран. Надо думать, там был мистер Эллордайз.

Оставив Эйдриан наедине с её медвежонком, Ник вернулся в архив и набрал-таки Сильвию. Та откликнулась мгновенно, словно ждала вызова и затараторила, не дав ему даже поприветствовать себя:

– Ой, Ник, это ты? А я только что про тебя вспоминала, хотела сама позвонить. Ты где? Слушай, я такое накопала, ты упадёшь! Но лучше не по телефону. Ты скоро в офис вернёшься?

– Тихо, тихо. Отвечаю по порядку. Да, это я. Я в архиве полиции. Обратно вернусь не скоро. Мне ещё в суд и, желательно, в больницу. Неплохо бы найти и кого-то, кто застал Милна на этом свете...

– Ну тогда давай я к тебе приеду, в участок.

– Не в участок, в архив.

– Не поняла. Архив разве не в участке?

– Уже нет. Помнишь цементный ангар Стаббса?

– Да ты что?! Они перетащили бумаги в этот заплесневелый подвал?

– Ну, теперь здесь довольно уютно. Приезжай.

– Ладно, буду через десять минут.

В ожидании напарницы Ник решил ещё раз просмотреть кое-какие бумаги...

Пунктуальная мисс Жирар прибыла в точно указанный срок. Но партнёра осчастливила его своим явлением несколько позже. Поначалу он услышал лишь голос хозяйки архива за закрытой дверью.

– Сильви! Привет! Какая ты красавица! Прямо картинка из журнала.

– Да ладно, вот ты действительно замечательно выглядишь. Такая румяная. А что ты здесь делаешь?

– Да вот, слежу, чтобы твой красавчик ничего не натворил.

Некоторое время доносились лишь чмоки.

– Какой костюм!

– Нравится? Только вчера взяла на распродаже в Майами. А смотри, здесь что.

– Ой! Он настоящий?

– Ну, что ты, откуда при моих доходах. Но как смотрится! Я, кстати, привезла новые каталоги...

Ник понял, что это надолго и вернулся к документам. Сильвия объявилась только через десять минут.

– Так вот ты где! – воскликнула она таким тоном, словно никак не ожидала увидеть здесь своего напарника. – Отдыхаешь?

– Я?! Я даже не обедал сегодня.

– Бедняжка... А у меня ничего и нет с собой... Хотя вот, на, – она притянула ему маленькую белую пластмассовую бутылочку.

Чтобы не огорчать человека, Ник отвинтил крышку и выпил. Там было так мало... чего-то, что он даже не понял, какой вкус оно имеет. Не говоря уж о том, чтобы насытиться. Но, на всякий случай, он благодарственно кивнул Сильвии. Она не должна была отвлекаться.

– Ну давай, выкладывай, что у тебя за открытия.

– Наш друг Бегиристайн оказался на редкость прижимист. И знаешь, какой аргумент у него был ударным?

Ник пожал плечами. Пока что падать было не от чего.

– «А если бы ваши, Сильвия, личные сведения кто-то захотел получить без вашего ведома и согласия? Вам бы такое понравилось?» – она изо всех сил подражала интонациям нотариуса, но получалось не очень. – Представляешь, каков фрукт?

– Хм...

– Даже когда я намекнула, что от этого может зависеть безопасность Нэвиллов, он согласился дать мне всего лишь сотовый номер Баркли. Вот жмот!

– Но ты ведь и из этого сумела выжать сенсацию, правда?

– Ну, а как же? Я ведь мастер. Такие мелочи не способны меня остановить. Короче, даже номер оказался не его. То есть, он принадлежал Баркли в те годы, но потом тот поменял оператора и взял другой номер. Так я это себе на пользу обратила. Позвонила в компанию, сказала, что ищу своего друга Стива, который сменил номер и забыл меня предупредить. Они вроде бы поверили...

– Кто бы сомневался. Твоей лепки лапша на всяких ушах хороша. Но, я надеюсь, звонить старому другу ты не стала?

– Нет, естественно, я использовала номер, чтобы найти его в социальных сетях. Там сотни Стивенов Баркли, теперь я смогла выбрать нужного. Оказалось, он живёт в Майями-Лэйкс и работает в компании «ЭккоБест». Так что, мы хоть завтра можем этого типа навестить и задать пару вопросов. Но это ещё что!..

– Погоди, погоди! Что это за фирма? Кем он там трудится?

– Какое-то энергосбережение, экономия электричества. А трудится он экспедитором, кажется. Развозит эти приборчики по штату. Но это не главное, дай уже мне договорить!

Ник, капитулируя, молча поднял руки.

– Работает он там недавно, поэтому в сети осталось полно его резюме. Достаточно подробных, с биографией и местами предыдущих трудовых свершений. И как ты думаешь, кем он был до того, как появиться на острове?

– Хм... – перечень любимых междометий Слотера не был обширен.

– Санитаром. А знаешь, где?

Смутная догадка из разряда фантастических мелькнула в голове, но на это раз Ник не стал издавать никаких звуков.

– В психиатрическом госпитале Цитруса в Хайалиа, – Сильвия сделала драматическую паузу, внимательно глядя ему прямо в глаза. – В том самом, куда полвека назад был доставлен некий Маркус Тэйлор, с диагнозом хроническая недифференцированная шизофрения, – она задержала рассказ ещё на пару секунд, но, заметив, что Ник хочет задать свой традиционный вопрос «Чего?», продолжила. – И где он содержится до сих пор.

– Да ладно? – вот тут уж он никак не мог удержаться. – Ему ж девятый десяток должен пойти! Психи столько не живут.

– Как видишь, некоторые живут. Должно быть, клиника хорошая. Мы можем завтра навестить и его, и Баркли. По крайней мере попробовать. К Тэйлору нас вряд ли пустят, но стоит попытаться поговорить с врачами...

– Выходит дело, он слышал бредни Тэйлора, но, в отличии от всех остальных, отнёсся к ним всерьёз. Как Локридж, в своё время.

– Кто?

– Сейчас объясню. Но, послушай, тарелку-то он откуда взял?

– Ну, знаешь! Вот об этом в интернете ни слова.

– Да, я понимаю. Удивительно, как ты вообще Тэйлора отыскала.

– Честно говоря, не совсем законным способом. Но не волнуйся, нигде не наследила.

– Умница! Становишься матёрой взломщицей.

– Надо же как-то соответствовать сомнительному званию твоего партнёра.

– Да, ты уж постарайся... Что ж, значит, завтра едем.

– Едем, так едем. Но, пока не уехали, ты не хочешь своими открытиями поделиться? – Сильвия ехидно посмотрела на Ника. Пока она явно чувствовала своё превосходство в конкурсе добытчиков ценных сведений.

– Хочу, радость моя, хочу, прямо-таки жажду. Просто пытаюсь понять, не изменился ли смысл некоторых из них в свете только что услышанного. Ну, ладно, слушай. Упомянутый выше Тэйлор был в начале шестидесятых талантливым армейским шифровальщиком, или, как они там себя называют, криптографом. Чего он там нашифровал узнать, конечно не удалось, но важно то, что его комиссовали по состоянию здоровья. Из-за частых нервных срывов.

– Да уж, талант и психоз под руку ходят.

– Ну, нам с тобой это не грозит. А вот у того парня жизнь на гражданке не задалась. В шестьдесят третьем он ненадолго сошёлся с некоей Тарой Локридж, в результате чего спустя некоторое время на свет появилась малышка Джулия, получившая фамилию мамы, ибо папы к тому времени и след простыл. Правда, уже в следующем году он всплыл прямо здесь, в твоём нынешнем жилище, в уже известных обстоятельствах. И надо сказать, старики Нэвиллы описали их вполне подробно. Полицейские отчёты мало что добавили в этом смысле. Разве что, там обнаружились качественные снимки тарелки и дома тех времён. А так, основная польза от тогдашних дел именно в этих подробностях его прошлой биографии. Когда Тэйлора арестовали, он уже был крепко не в себе, нёс известную нам околесицу. Не лезьте в подвал, а то умрёте, не трогайте мои европейские ценности, не снимайте тарелку, а то убью. Следователи быстро смекнули, что это за клиент и сплавили психиатрам. Ну, ты теперь знаешь, куда. Тара оказалась сердобольной дамой и периодически навещала своего бывшего. С некоторого времени она стала брать с собой дочку. И пока взрослые оплакивали горькую судьбу Маркуса, непредвзятая юная слушательница внимала безумным бредням, почитая всё за чистую монету. Так и сформировалось её мировоззрение...

– Да ладно!

– Ну, по крайней мере, она отнеслась к ним серьёзно. Я так понимаю, что про тарелку он ничего не... бормотал, и она знала лишь, что где-то в доме Нэвиллов есть некие сокровища. Возможно, знала, какие именно. Девочка выросла, получила образование и даже работала лаборантом в минераловедческом институте. В различных характеристиках с мест работы и учёбы ей приписываются некоторые способности, но трудолюбие не входило в их список. Джулия предпочитала брать, что плохо лежит и таскать каштаны из огня чужими руками. В это время судьба свела её с ровесником, неким Брайаном Сэйвером. Высокий, статный брюнет. Имел небольшие трения с законом, но никогда не привлекался. Прошёл военную подготовку, но не служил, потому что на учениях был ранен и, до выздоровления отправился в запас. Осколки гранаты иссекли ему лицо и отрезали нижнюю половину левого уха.

– Ах!.. – только и нашла, что сказать Сильвия.

– Да, подруга моя, это и есть седая и пират.

– Откуда знаешь? – подруга считала подозрительность одной из добродетелей.

– Об этом чуть позже. Джулия дала наводку, а авантюрист Брайан разработал план ограбления дома. Увы, ничего они там не нашли. Хотя искали тщательно. Нэвиллы, как ты помнишь, написали заявление и за расследование взялся детектив Герберт Милн. Этот оказался крайне дотошным мужиком. Сначала допросил всех, кто был в тот день на расстоянии прямой видимости от дома, потом всех, кого они видели, как бы сложно ни было их отыскать, и так далее. В итоге добрался до нашей парочки. Они почему-то не уехали с острова после неудачи. Скорее всего, думали, что их не найдут и строили планы на вторую попытку. Милн сразу занёс их в список подозреваемых, посадил на подписку о невыезде и начал методично обрабатывать. Там, – Ник кивнул на стеллажи, – это дело занимает всю полку. Несколько толстых папок. Очные ставки, перекрёстные допросы, вывоз на место преступления. И всё это подробнейшим образом документировалось. Он копал под них, как мог. Но, что очень странно, ни одной догадки об их мотивах не сделал. И обвинений не предъявлял. И не допрашивал Нэвиллов. И ничего не знал о деле шестьдесят четвёртого, а значит и о родословной Джулии.

– И как это понимать?

– То ли он сам чего-то не понимал, то ли видел, что они что-то скрывают и старался расколоть. А потом его попытались убить. Считается, что сделал это некто по фамилии Эткинс. Однако ни одного документа по делу о покушении в архиве нет. При том, что суд был весьма скорым и вердикт ни у кого сомнения не вызвал. Даже само ранение Милна не подтверждено ни одним документом. Он просто провёл несколько месяцев на больничном.

– Откуда же тебе это известно?

– Ещё немного потерпи. Пока Милн зализывал раны, произошло несколько драматических событий. Никто не принял у него эстафету, и дело об ограблении Нэвиллов спустили на тормозах. Но драма не в этом. У Локридж проснулась дурная наследственность и она повредилась умом. С параноидной шизофренией её отправили в дурдом, но не к отцу, а куда-то в другой штат. Сэйвер же завербовался в армию и отправился воевать на Ближний Восток, где и пропал без вести в первом же бою.

– С чего бы это они так?

– В том-то и дело. Их никто не обвинял, следователь в койке, дело свёрнуто – твори любую пакость. А они в панику ударились. А вот Милн паниковать не стал. Как выписался, возобновил расследование. В участке, небось, только рады были. Пока еле ходит, пусть в бумагах копается, всем спокойней. Вот тогда-то он все эти сведения и собрал. Может, понял, что надо за Нэвиллов браться, а может паранойя Локридж надоумила изучить её предков. Короче, поднял он Тэйлоровское дело и весьма тщательно проштудировал. Кое-что, видать, понял. И очень его тарелка заинтересовала. Даже чересчур. Настолько, что, отобрав у Нэвиллов, он не отдал её в хранилище вещдоков, а подсунул туда малопохожую копию. Сейчас её там уже нет, но фото и описание сохранились.

– То есть, он пошёл на подлог?

– Выходит, так.

– Но ведь вещдоки возвращаются хозяевам, когда дело закрыто.

– А его толком и не закрыли. Милн благополучно помер, а больше никому интереса не было до этих странностей.

– И от чего он скончался?

– Тут тоже всё отрывочно. Вроде бы упал с яхты, утонул, нашли не сразу... Наверно, опять документы частично изъяли.

– Да кто тут всё изымает?!

– Если бы знать... Хотя, я надеюсь, ты мне в этом поможешь.

– В смысле? – напарница сразу почуяла подвох. Не проведёшь её.

– Тоже чуть попозже. Пока вот что послушай. Месяц назад Эткинс отмотал свой четвертак и вышел на волю. Первое, что он сделал – приехал сюда. Я имею в виду непосредственно сюда, – Ник ткнул пальцем в сторону пола. – В полицейский архив Ки-Мэрайя. И заявил: «Меня незаслуженно осудили. Я отсидел срок за преступление, которого не совершал, теперь хочу доказать свою невиновность и выяснить, кто был настоящим преступником. Дайте мне посмотреть материалы дела, которое вёл тогда Милн». Ему ответили: «Парень, сначала получи разрешение». Так он очень быстро собрал все необходимые справки, и полиция вынуждена была его пустить. Поначалу Эткинс действительно смотрел дело об ограблении Нэвиллов, но, когда понял, что оно связано с Тэйлоровским, углубился в прошлое. Тогда тут царил первозданных хаос и ему пришлось начать с разборки документов. И он в этом настолько преуспел, что теперь все дела с шестьдесят третьего по девяностый в идеальном порядке. Пользоваться – одно удовольствие. То есть, ему это всё было очень важно. До зарезу. Он понял, что история имеет глубоки корни, и пытался ничего не пропустить. Похоже, смог. Например, это он обратил внимание на разные тарелки. Во всяком случае, его закладки с восклицательными знаками лежат на их фотографиях и в деле Тэйлора, и в деле Локридж с Сэйвером.

– И как это помогло ему доказать свою невиновность?

– Тоже хороший вопрос. Он ведь просто уехал. Просмотрел архив и уехал. Никаких заявлений не подавал. Ни в суд, ни в полицию. Чем дольше в этом разбираешься, тем непонятней. Скажем, такие же закладки есть в деле шестьдесят пятого о найденной на дне западной лагуны автомашине. Небольшой грузовой вездеход. Без номеров. А много лет спустя, в конце семидесятых, у противоположного берега аквалангисты подняли из воды пару полуразрушенных металлических прямоугольников, при определённом воображении сошедших бы за номерные таблички. Чтобы понять, что тут к чему, большого ума не надо, но вернуть бедолаге честное имя я бы таким образом не взялся. Как не возьмусь сказать, чего он на самом деле добивался своим визитом.