Текст книги "На блюдечке(СИ)"

Автор книги: Алексей Ляликов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Как и ваши предшественники.

Минуточку. Опоздали? Предшественники? Что она сейчас сказала?

Психиатр не может не быть психологом. Причём практикующим. Тайсон поняла, что гостья не понимает ничего. И усмехнулась. Совсем не весело. Наверное, усмешка без тени улыбки – отличительный знак психиатра со стажем.

– Маркус умер в прошедшее воскресенье. А позавчера здесь уже были двое, представившиеся вашими коллегами, и много чего нового для себя узнали.

– Коллеги?.. И как они... Ой, простите, мне, конечно же, очень жаль... Я понимаю, при жизни судьбой этого человека никто не интересовался, а стоило умереть, и сразу же понаехали любопытные... Я ведь только в понедельник узнала о его существовании,.. вернее его уже не существовало... то есть он уже не жил, а я даже... – она окончательно запуталась, смутилась, покраснела и умолкла.

– Да, коллеги, частные сыщики, как они сами себя назвали. Двое представительных мужчин среднего возраста. Не стыдитесь, я понимаю, что ваша работа не предполагает сочувствия каждому умершему свидетелю. Эти люди тоже рассыпались в извинениях.

В кабинет снова заглянула высокая худая негритянка и обменялась выразительными взглядами с Тайсон. После чего, не издав ни звука, скрылась за дверью.

– Видимо, я не даю вам заняться делами?

– Ерунда. Нет ни одного важного дела. А молодёжи пора учиться работать самостоятельно. Мы, старики, не вечны. Что пациенты, что врачи.

– Меня, по большому счёту, интересует ваш бывший сотрудник Баркли и его отношения с Тэйлором.

– Ну, вот видите, и интерес у вас общий. Люди в чёрном, правда, сперва искали только Тэйлора, о Баркли они и не догадывались, но когда услышали о визите того полицейского...

– Постойте, постойте! Люди в чёрном? Полицейский?

– Это наша молодёжь их так прозвала. На самом деле они были в светлых рубашках и брюках. Просто вели себя уж больно... солидно и загадочно. Хотя и вежливо. А полицейский... Я вижу, мне надо начать издалека. Что вам уже известно?

Сильвия задумалась. А действительно, что?

– Баркли должен был много общаться с Тэйлором, прежде чем уволится от вас.

– Понятно. Значит, интересующая вас история началась четыре года назад, когда у нас появилось это блюдце. От одного его вида Маркус пришёл в неистовство. Поймите правильно, рассудка в его голове давно было не больше, чем в бочке с забродившей квашнёй. С ним мало кто мог общаться. Почти никто из нас его поведение не понимал, а он слабо реагировал на любые наши подводки к контакту. Но его не считали буйным. Бывали приступы, однако они гасились если не за секунды, то за минуты. А здесь он шумел больше суток.

– Под блюдцем вы имели в виду вот это? – Сильвия показала ей тарелку на экране телефона.

– Да. Надо же, какая чёткая фотография, у других гостей такого не было... Так вот, Маркус продолжал сильно переживать, даже когда мы убрали блюдце из поля его зрения...

– А как оно вообще к вам попало?

– Какое-то благотворительное общество привезло тогда много подарков. Мягкие игрушки, книги, для наших пациентов бумажные подходят больше электронных, и разные настенные украшения. Я не помню названия, предыдущие гости сами рылись в наших бумагах, но если вам нужно, могу попросить кого-нибудь...

– Давайте, попозже. Сейчас мне интересней, откуда в этой истории взялся Баркли.

– Стивен предложил наоборот, побольше показывать Маркусу блюдце, чтобы он привык и перестал нервничать. Они много времени проводили вместе, рядом с этой штукой, и, спустя пару недель, Маркус уже не буянил, глядя на неё. А потом Баркли неожиданно уволился.

– И блюдце исчезло вместе с ним.

– Похоже, кое-что вы всё-таки знаете.

– Кое-что знаю, но это была догадка. И как повёл себя Тэйлор?

– Он первый, кто заметил, что этой штуковины больше нет. Мы сперва и не поняли, с чего Маркус опять занервничал. Когда разобрались, взялись искать Стивена, но он и телефон сменил, и переехал, в итоге, пациент успокоился быстрее, чем мы смогли бы вернуть его любимую игрушку. Ясное дело, что Баркли поступил плохо, скрывшись с этой посудой, но начинать какие-то разбирательства из-за неё наше начальство не захотело. И правильно, я считаю.

– Больше вы его не видели?

– И даже ничего о нём не слыхала. Да и не вспоминала почти. Пока, в прошлый понедельник не появилась дочь Маркуса, Джулия. Оказалось, что она тоже, в каком-то смысле, из наших. Из пациентов. Провела два с половиной десятилетия в похожем заведении. Но вылечилась. Такое бывает. Очень редко, но случается. Удивительно, но Маркус её сразу узнал. И это просто замечательно на него повлияло. Таким разумным его поведение почти никогда не было. Уж на моей-то памяти, точно. Они общались несколько часов, пока он не вымотался настолько, что уснул. А она ещё долго расспрашивала нас про Баркли и блюдце.

– То есть, это он ей рассказал?!

– Да. Крайне необычно. Старик, безумец, склеротик – он помнил историю и умудрился внятно поведать о ней дочери.

– И что же вы ей сообщили?

– Практически то же, что и вам. Конечно Маркус был не так красноречив, чтобы Джулия после разговора с ним точно знала все подробности, поэтому мы объяснили ей и как зовут того человека, и куда он пропал, и что за блюдо утащил с собой. Она поблагодарила, оставила свой сотовый номер и уехала. После её отъезда Маркус был спокоен где-то сутки, а потом начал нервничать, и чем дальше, тем сильнее. Сначала мы полагали, что он скучает по дочери, но решили не тревожить её хотя бы неделю. Но он, в своём бормотании всё чаще вспоминал про блюдце. А тут ещё этот полицейский припёрся!

– В какой день?

– В четверг, до обеда. Изначально его интересовало именно блюдце. Он отслеживал, зачем-то, его судьбу и добрался до момента, когда то оказалось у нас. Хотел выяснить, что с ним произошло дальше и где оно сейчас. Мы, конечно, рассказали про Тэйлора, Баркли, про Джулию. Так у того аж глаза на лоб полезли. Ну, я преувеличиваю, это был очень выдержанный человек, умеющий скрывать чувства. Но не от таких, как я. Он знал и о Маркусе, и о Джулии, но понятия не имел, что первый содержится у нас, а вторая выписалась из своей лечебницы. А вот о Баркли услышал безусловно впервые. К сожалению, он уговорил меня пустить его к Маркусу, а я, дура, разрешила. Никакого общения, понятно, у них не получилось, но бедный старик после этого так разволновался, что уже не смог, условно говоря, прийти в себя, и на третий день скончался. Просто остановилось сердце.

– Вы уверены, что это был настоящий полицейский?

Доктор горестно вздохнула.

– Удостоверение-то он нам показывал, но никому в голову не пришло внимательно его рассмотреть.

– Но фамилию-то он назвал?

– Мэнселл. Чарльз Мэнселл.

– И как это Мэнселл выглядел?

– Лет сорок пять, от силы пятьдесят. Футов шесть ростом. Худощавый, но крепкий. Темнокожий...

– Стриженный наголо? – Сильвия спросила ещё до того, как сама осознала, что хочет узнать.

– Нет, довольно густые волосы, и не слишком короткие.

– Это не мог быть парик?

– Вполне. Такие идеи меня не посещали, но сейчас я допускаю подобное.

У Сильвии уже голова шла кругом от всех этих неожиданностей. А ведь ещё были двое «коллег».

– И что он сделал, узнав всё?

– Трудно сказать. Собственно, он просто поблагодарил нас и ушёл. Видимо, отправился на поиски Баркли.

– А... Маркус... скончался прямо здесь, в... психлечебнице?

– Нет, в реанимации, но это тоже часть медицинского центра. В том здании, куда вы первоначально попали.

– И на следующий день явились те двое «людей в чёрном»... Это случайно не богатырь-блондин и смуглый азиат?

– Нет, оба брюнеты, европейской расы, но сложены действительно неплохо.

Что ж, никто не говорил, что «северян» должно быть двое. В особенности, если это спецслужба.

– Их, конечно же, тоже интересовала тарелка.

– Поначалу нет. Они искали Тэйлора. В связи с тем преступлением, которое он совершил полвека назад. Что-то он, по их мнению, мог такое знать, что тогда упустили следователи. Но когда выяснилось, что Маркус мёртв, они стали расспрашивать обо всём, что с этой историей было связано. Очень дотошно и профессионально. Конечно, их удивило то, что они услышали, но они явно знали про блюдо и всех этих людей, кроме Баркли. И конечно, я пыталась выяснить, почему всё это так важно. Но мне ответили, что не имеют права разглашать личную тайну клиента. Полагаю, и у вас найдётся подобная отговорка?

– Вряд ли. У меня нет клиента. Эту тарелку выкрали из дома, где я живу, в воскресенье утром. Она не принадлежала мне, как и дом, я не знала ничего о её ценности для хозяев, но профессиональное любопытство заставило разбираться в произошедшем. Пока до ясности далеко и, признаюсь честно, визит сюда только добавил вопросов. Но я вам очень благодарна. Надеюсь, вместе с напарником, который сейчас должен беседовать с Баркли, мы сложим мозаику.

– Понимаю. Если найдёте Джулию Локридж, сообщите её о смерти отца. Она не берёт телефон. Люди в чёрном обещали это сделать, но пока ничего не меняется.

– Не уверена, что сделаю это сразу же. Всё-таки тарелку у крали по её заказу.

– О господи! То есть, и она?..

– Всё может быть, – Сильвия не очень поняла, что имела в виду Тайсон, но решила не продолжать рассуждения. Всё равно, ей пока нечего было сказать. Мотивы Локридж, как и всех остальных героев драмы оставались туманны. – Ещё раз спасибо, доктор. Я, пожалуй, откланяюсь, напарник уже может меня ждать. Когда всё прояснится, дам вам знать. Всего наилучшего.

Уже выходя из здания медцентра, она вспомнила о просьбе Ника, высказанной перед расставанием. Вроде бы он зачем-то хотел увидеть фотографии Милна и того следователя из Мобила, как его там?.. Что он собирался выяснить? Сильвия отложила телефон и, присев на скамейку у входа, полезла за планшетом.

Задний двор завода компании «ЭккоБэст» не был похож на производственную площадку. Скорее на помойку у «МакДональдса» или дешёвого супермаркета. Среди синих мусорных ящиков и тюков спрессованных картонных упаковок ветер гонял клочки грязной бумаги, на крыше пристройки росли побеги пальм. К единственным воротам направился было небольшой фургон с эмблемой фирмы на борту, но оказалось, что на его пути стоит неизвестно откуда взявшийся здесь старинный синий джип. За рулём вездехода судорожно пытался завести капризный двигатель длинноволосый носатый брюнет в расстёгнутой гавайской рубашке. Угрюмый шофёр высунулся из кабины грузовика и крикнул:

-Убирай свой тарантас, хиппи! У нас уже обед начался.

Патлатый парень умоляюще поднял руку, прося ещё несколько секунд отсрочки, но мотор упорно не желал набирать обороты.

– Какого чёрта ты вообще сюда припёрся?! Это же служебная территория.

– Я думал, здесь стоянка для посетителей ресторана. А потом машина забастовала, – виновато пробормотал волосатый.

– Нет здесь никакого ресторана! Убирайся!

– Да я вижу теперь, что нет. Но раньше-то был. Ты бы лучше помог машину оттолкать. И тебе дорога откроется, и я смогу спокойно с движком разобраться.

Водитель грузовика плюнул с досады, но полез наружу. Вскоре к нему присоединился упитанный молодой человек, выбравшийся из второй двери кабины. Втроём мужчины откатили внедорожник к забору, освободив проезд до ворот.

– Спасибо, мужики, – сказал хозяин джипа, – простите, что помешал. Эта старая перечница всё время глохнет.

– Ладно, – махнул рукой угрюмый водитель. – Давай, Стив, нам ещё выгрузить это барахло надо.

– Хорошо. Я, тогда, за учётчицей пошёл, – неожиданно зычным низким голосом отозвался полный парень и заковылял к железной лестнице, ведущей к двери на второй этаж...

Спустя пятнадцать минут он уже выходил из здания фирмы через парадную дверь и вновь наткнулся на «хиппи», недоумённо разглядывавшего стену. Увидев знакомое лицо, тот обрадованно заулыбался и виновато развёл руками.

– Снова я, простите. Вроде здесь раньше где-то тут юристы работали...

– Никого не осталось. Все съехали. И ресторан, и универмаг, и мелкие конторы. Теперь здесь только мы, – он махнул рукой в сторону огромной белой буквы E в золотом квадрате.

– Ничего себе! И что же это оказалось прибыльнее ресторанного бизнеса?

– Электротехника. Устройства для экономии энергии. Не столько прибыльнее, сколько доходнее. У нас большой оборот.

– Надо же. Я в своей глуши совсем отстал от жизни. Значит, это вы свою продукцию развозите?

– И развозим, и обратно забираем, если клиент недоволен, как сегодня. А где ваша глушь? Может, нам стоит обратить внимание?

– На островах. Боковая гряда. Ки-Мэрайя, там я слесарничаю помаленьку. С переменным успехом. Ник Слотер, – длинноволосый протянул руку.

Пухлый на мгновение замешкался, словно что-то в услышанном его смутило, но протянутую ладонь всё же пожал.

– Стивен Баркли, – представился он, – здесь числюсь экспедитором.

– Слушай, Стив, ты не знаешь, куда делись юристы? У меня небольшие трудности с лицензией, хотел потолковать. Пару лет назад они здорово помогли советом.

– Переехали куда-то... То ли в Майами Гарденс, то ли в Голден-Глейдс. В общем, туда, где больше темнокожих и говорящих по-английски.

– Жаль. Но хоть поесть-то здесь осталось, где? – стараясь выглядеть голодным спросил Ник. Впрочем, и стараться особо не нужно было.

– На семьдесят седьмой, у канала есть пара забегаловок. Собственно, я туда...

– Отлично! Веди. Я угощаю. Жаль только пива мне не попить, у вас тут такие копы, на первом же повороте без прав останешься.

– А я вообще не пью.

– Ну, и лады. Значит, говоришь, дела в гору идут? Завидую! А у нас... – Слотер досадливо махнул рукой. – Как говорит моя благоверная «Сонный островок, вдали от основных трасс». Хороший доход может только сниться. Зато – природа. Ты в тех краях не бывал?

– Да уж, приходилось...

– Ну, тогда ты меня поймёшь. Тут далеко, а то, может, я подвезу? Моя кобылка опять забегала, а жёнушка ещё долго будет по здешним бутикам шляться.

– Нет, здесь пять минут ходьбы, вон за тем домом...

– Да уж, поучительная история, – Стив покачал головой и отправил в рот увесистую порцию овощной смеси. Он оказался большим любителем острой латиноамериканской еды. Ник пока налегал на сосиски. – У меня ведь тоже подобное случалось. Причём как раз на твоём острове.

Всю дорогу к бару и первую половину трапезы Ник усердно подхватывал любую начатую Баркли тему, проявляя горячий интерес к подробностям его жизни, сам постоянно развлекал собеседника рассказами о своих приключениях с разочарующим исходом, короче изо всех сил подталкивал парня к откровениям. И, похоже, добился-таки желаемого.

– Как говорится, чёрт попутал. Года четыре назад я работал санитаром в местном дурдоме...

-Да ладно? – Слотер даже подавился своей едой.

– А что такого? У меня медицинское образование, трудился по специальности. Там один псих был, старик, совсем безнадёжный, но не буйный. И вот, он вдруг стал беситься. Долго не понимали, почему, в итоге оказалось, что из-за настенного украшения. Его нам подарили какие-то благотворители. Это был такой поднос... или большая квадратная тарелка... специально для вешания на стенку, а не для еды. Как только эта штука появилась в больнице, он сразу же начал дёргаться. Все решили, что это простой заскок, а я стал слушать, что он там бормочет. Поначалу, чтобы хоть как-то успокоить. Пытался понять, в чём дело. А потом оказалось, что в его словах есть смысл... – Баркли на некоторое время смолк, словно решая стоит ли продолжать.

Ник понимал, что тот рассказывает, как сам выведал тайну у человека, подталкивая его к откровениям, также, как его сейчас подталкивает Слотер и, чтобы не вызвать подозрений, старался как можно простодушнее ухмыляться.

– Я уж не буду во всех подробностях... Если кратко, оказалось, что на этом подносе зашифровано, где спрятан клад. Причём он сам и зашифровал, когда был ещё относительно нормальным.

– Ничего себе! Как такое вышло?

– Я не сумел выяснить. Похоже, это была какая-то мрачная история из далёкого прошлого, и он решил, что появление тарелки в клинике – зловещий знак конкретно для него.

– И что он ещё говорил?

– Он всё время бубнил одно число. И это был номер дома, в котором клад находится. Так вот, представляешь, я во всё это поверил. Кучу времени потратил на то, чтобы узнать, что там за сокровища спрятаны, как расшифровать код, но выяснил только, где этот дом стоит. Оказалось, на вашем острове. Мне даже улицу удалось уточнить. Я навёл справки. Дом сдавался под жильё в аренду.

– Постой, этот безумец сказал тебе такие точные сведения, как остров, улица, номер дома, но ничего о том, как найти клад и что в нём такого ценного?!

– Ну да. Наверно, я тоже был не совсем в своём уме, раз принимал это за чистую монету. Либо дед просто сочинял что-то на ходу, либо многого не помнил. А может, и скрывал самые важные сведения. Когда я понял, что ничего нового уже не узнаю, уволился, забрал поднос с собой, уехал на Ки-Мэрайя и поселился в этом доме.

Ник уставился на Баркли с открытым ртом.

– У меня были кое-какие сбережения, чтобы пару-тройку месяцев не работать и платить за жильё. Я решил, что не обязательно разгадывать шифр. Надо просто не спеша, досконально обследовать весь дом и прилегающий двор.

– Зачем тогда картина?

– Какая?

– Да тарелка эта твоя.

Баркли вздохнул и отвёл взгляд.

– Если честно, я не хотел, чтобы она кому-то ещё досталась. Ну, и потом, вдруг осенит. Пусть всегда будет перед глазами. Только хозяева поначалу мне работать не давали. Чуть ли не через день приезжали посмотреть, чем я занимаюсь в их доме. Пришлось притворяться совершенно праздным бездельником. Как они ни появятся, я либо на пляже, либо сплю. Через пару недель им надоело, и они отстали.

– Но, судя по твоему нынешнему социальному статусу, ничего ты не нашёл?

– Так и есть. Когда оказалось, что в доме клада нет, я решил, что сам дом может быть ключом к шифру. На дне тарелки был пейзаж с растительностью и водоёмом, а вокруг, по ободу, какие-то геометрические узоры. Я стал искать рядом с домом похожие места, думал: «а если где-то в парке, около какого-нибудь пруда или озера есть лабиринт или что-то ещё, подобное тем загогулинам?» Даже нашёл кое-какие сходные объекты и всё там перекопал. Но никаких сокровищ не отыскал. В одном месте отрыл сумку с документами. Паспорта иностранные, доверенности, справки... Надо было сдать в полицию, но я побоялся. Там наверняка спросили бы, как я это нашёл. Что мне было отвечать? В общем, потратил напрасно все сбережения, потерял работу и вернулся в Майами ни с чем. С тех пор зарёкся верить безумцам, – он невесело усмехнулся, – да только, кого этот мой урок чему-то научит?

Четыре года назад полиция вовсю ловила контрабандистов, занимавшихся переправкой нелегалов на остров, да так никого и не арестовала. Не хватило улик. Да-а-а... Ронни «Тачка» сидел бы сегодня не в клубе у Руперта, а в несколько менее комфортном заведении... Но сейчас не об этом.

– Может, ты что-то важное пропустил? Не обязательно на тарелке, в словах этого психа, например.

– Хм... – Баркли сосредоточенно поскрёб затылок. – Он очень часто повторял «Европа»...

– Европа??

– Да... Или «европейцы»?.. Да, какая теперь разница! Я завязал с этими авантюрами навсегда, – это было сказано с убеждением.

– А тарелка?

– Там и оставил, в доме. Закинул в чулан. Думал, никому до неё дела не будет. Ан нет...

– В смысле?

– Да понимаешь, буквально на днях ко мне по её поводу полиция обращалась.

– Что? – Слотер снова разинул рот. Причём, на этот раз сыщик, а не слесарь.

– В прошлую среду заявилась одна дама. Лет под пятьдесят. Я думал, таких не допускают к розыскной работе.

– Она что-то разыскивала? И была дряхлой?

– Не, она не толстая, довольно стройная... только лицо измождённое и взгляд какой-то измученный. А искала как раз тот поднос. Он, вроде как, был вещественным доказательством ещё много лет назад. А теперь дело пересматривают, и она добралась в своих поисках до нашего дурдома. Ну, они меня и заложили.

Ник поймал себя на состоянии перманентной ловли отваливающейся челюсти. К Баркли приходила Локридж? Под видом полицейского?! И она узнала про него в психбольнице, то есть и там побывала?!!

– Так тебя не арестовали?

– Ничуть. Она поблагодарила и ушла. Наверное, отправилась в тот дом.

– Чего же они раньше до этого не додумались в своей полиции? Ты кому-то рассказывал эту историю?

– Не поверишь, за четыре года – ни разу. А за последнюю неделю трижды.

Ник мысленно пересчитал известных ему слушателей. Одного не хватало.

– И с чего же это ты так разговорился?

– Не знаю... Расслабился, видимо. Столько времени прошло, а тут – полиция, я думал: плохо дело. Оказалось, совсем не страшно. На радостях язык и развязался. Тем более, этот Ховард сам большой болтун.

– Был ещё какой-то Ховард?

– Да. Мы тут играем в шары...

– Это эвфемизм?

– Чего?

– Прости, сам не понял, что сказал. Продолжай.

– Короче, четыре на четыре мы редко сходимся. Поле у нас неплохое, настоящая трава, но не всегда столько игроков приходят. А один на один слишком долго ждать своей очереди. Не каждый же день собираемся. В тот вечер у меня пары не было. Темнеет у нас сам знаешь, когда, не найдёшь партнёра – жди, пока кто-то место уступит. А тут этот мужик пришёл. Я, говорит, ни разу не играл, но правила более-менее знаю, можно с вами? Ну, я только рад был, а остальные тоже не возражали, новый член в клубе – это всегда хорошо. За полем надо ухаживать, да и инвентарь дорогой. В итоге, проигрались мы вдрызг, но все довольны остались. Когда стемнело, мы с этим мужиком ещё долго болтали. У него столько историй с криминальным уклоном оказалось. Он даже сам сидел где-то на севере. В общем, колоритный дядька...

Минуточку. Сидел на севере? Этого ещё не хватало.

– И вы его приняли в свой клуб? С таким прошлым?

– Да нет, он ведь больше не появлялся. Может, приедет ещё, не каждый же день ему сюда мотаться из Уэствью.

– Так он оттуда? – не смог сдержать любопытства Ник.

– Или из Пайнвуда. Чёрный всё-таки. Там три четверти – афро, это не Бэл-Харбор.

– И сколько этот Ховард отсидел?

– Да он не говорил... Но, судя по возрасту, мог и немалый срок отмотать.

– То есть, он старый?

– Да как, старый... Лет сорок пять, пятьдесят, может быть. Но телосложение спортивное, не какой-нибудь там дряблый старик. Плечи, бицепсы, голый череп. На боксёра похож, одним словом. Однако трепло редкостное. Но слушать тоже умеет. Интересовался моими рассказами, подробности выяснял, рассуждал даже. На тему, так сказать. Ну, я и выложил... – Стивен запнулся и задумчиво уставился на Ника.

Тот решил, что сейчас самое время свернуть беседу. Незаметным движением сунул руку в карман и вслепую отправил Сильвии сообщение «Позвони». Если она не попалась в сети психиатров, то должна... Напарница не дала ему даже закончить мысль. Получилось, словно он полез за телефоном на несколько секунд раньше, чем раздался звонок. Но озадаченный Баркли этого не заметил. Ник скорчил страдальческую рожу, горестно вздохнул, закатил глаза, потом показал сотрапезнику экран с лицом курносой рыжей девицы.

– Половинка моя требует внимания, – обречённо заявил Слотер и включил устройство. – Да, зая? – некоторое время «половинка» осмысливала такое обращение. Ник даже забеспокоился, что такая пауза может испортить всю его конспирацию. – Ты в порядке?

– Если не ошибаюсь, у меня где-то муж поблизости должен быть, – изрекла, наконец, «зая» весьма ядовитым голоском, – причём, на колёсах. Только вот, я что-то его не вижу. И все тяжести таскаю сама.

– Ну, лапочка, не переживай, я уже еду. Где ты сейчас?

– Да почти там, где ты меня оставил, на сорок первой. Хочешь, пройду к шоссе? Я, правда, не помню, в какой оно стороне, но сейчас спрошу... дискульпе?..

– Сиди на месте, с твоим испанским ты в момент чёрт знает где окажешься, – Ник жестом подозвал официанта, чтобы расплатиться.

– Ну, знаешь! – картинно обиделась женщина.

– Всё, жди дорогая, буду через десять минут, – он отключил связь и виновато развёл руками. – Слушай, я бы хотел посмотреть, как вы играете. Надо будет ещё встретиться. Ты на Ки-Мэрайя не собираешься вернуться? – Баркли покачал головой. – Ну, тогда я загляну, как буду в ваших краях.

Стив кивнул и вытащил из кармана рубашки визитку.

Сильвия сидела на скамейке в тени акаций и отчаянно зевала, прикрывая лицо обеими руками. То ли ничего интересного не выяснила, то ли совсем не выспалась в эту ночь. Но сейчас напарник её расшевелит.

Партнёрша выпучила глаза, будто и впрямь проснулась, заслышав поблизости шум мотора.

– Ник! Ну, наконец-то! Я умираю, как есть хочу! Отвези меня в Дэлирио.

– Куда? – Слотер даже оглянулся, пытаясь понять, не прихватил ли он с собой Баркли ненароком. Потому что не понимал, перед кем ещё она вздумала разыгрывать семейную сцену.

– В ресторан здоровой пищи. На девяносто пятой авеню.

– Я даже не знаю, где это...

– Между Доралом и Фонтейнбло. Ладно, давай я поведу. Ты пока можешь свои фотки глянуть, – голод толкал женщину на решительные поступки, а она толкала Ника с водительского кресла на соседнее и совала ему под нос включённый планшет.

– Фотки?..

– Снимки Милна и Баррета, сам же просил. Всё, поехали!

– Погоди, а-а-а... тебе Паук не звонил?

– Нет, вроде.

– Вот и я до него не смог дозвониться.

– Небось, опять где-нибудь сотовый оставил.

– Ну, будем надеяться...

– И нечего на меня так осуждающе смотреть, – Сильвия посыпала серо-зелёные макароны коричневым порошком, капнула туда ядовито-жёлтого соуса и принялась накручивать на вилку, – это по-настоящему полезное и сбалансированное питание. Не то, чем ты свой организм травишь.

– Я смотрю не осуждающе, а непонимающе. Как можно платить пятьдесят долларов за такое?

– Пятьдесят стоит весь обед, а не одно блюдо.

– Не важно. Как по мне, это и пятидесяти центов не заслуживает. Лично я не стал бы подобное есть, даже, если бы полсотни заплатили мне.

– А ты попробуй, – она протянула вилку с очередной порцией Нику.

– Ещё чего. С меня хватает, что я смотрю, как ты это поглощаешь.

– Трусишь?

– Перестань меня подначивать.

– Тогда что? Что о тебе подумают люди?

– Какие ещё люди?

– Посетители, официанты.

– Они что, смотрят?

– Ага.

Ник зажмурился и схватил зубами мерзкую субстанцию. Особого вкуса та не имела, разве что показалась слегка солоноватой, а по тактильным ощущениям во рту это были обычные макароны с подливой. Ничего ужасного, но и ничего приятного.

– Ну?

– Солёные.

– Ну понятно, я же посыпала порошком из водорослей. Это безвредный заменитель соли.

– Слушай, ты всё время спишь, тебя на солёное тянет. Ты точно не беременна?

Сильвия размышляла над ответом пугающе долго. Наконец, произнесла, с убеждённой твёрдостью:

– Нет.

Что ж, тем лучше. Закроем эту тему.

– Тогда, вернёмся к пустым тарелкам. Итак: Локридж побывала у отца. Может, поняла, каково ему, сама проведя четверть века в дурке, и решила проявить сочувствие и поддержать старика. Может, узнала что-то, что заставило её начать действовать. Мы понятия не имеем, что ей было известно до визита, но после разговора с отцом и врачами она взялась за поиски тарелки.

Сильвии принесли стакан густой коричневой жижи и свёрнутый в какую-то немыслимую спираль разноцветный десерт.

– Причём, узнав о Баркли, – продолжила она мысль напарника, с наслаждением сделав первый глоток, – Джулия отыскала его уже на следующий день, но явилась к нему в образе полицейского. То есть, она понимала, что цель поисков следует держать в тайне.

– Знала она о тарелке до посещения отца или нет, но про сокровища знала точно. Вряд ли он сказал ей, где они, и даже, как прочесть шифр. Однако сам факт кода на кайме как-то сообщил. А её желание заполучить клад было столь сильно, что она решилась на достаточно смелые действия.

– Если Баркли тебе не соврал, в доме ничего нет, и Локридж это известно. Но тарелка-то там. Она приехала на Ки-Мэрайя, наняла Адамчика, чтобы получить посудину и попытаться разгадать отцовскую тайнопись.

– А за ней по пятам шёл Эткинс...

– Но явно с других исходных позиций. Он каким-то образом проследил судьбу тарелки от смерти Милна до попадания в психушку. Но ничего не знал о том, что там содержался Тэйлор, и что его только что навещала дочь.

– Хотя сам факт их существования ему был известен. А вот про Баркли он, безусловно, услышал впервые. Но важнее всего, что Эткинс скрывал своё имя и истинную цель поисков. В архиве нашего участка он так не делал.

– В итоге он знал всё, что знала Локридж. А вот она о нём и не подозревала. И мы не знаем, где он сейчас. Спасибо, – Сильвия взяла счёт у официанта.

– Но нетрудно предположить, что он продолжил поиски тарелки. Гораздо труднее – кто идёт по его следам.

– М-да... неуловимые северяне, – расплатившись женщина поправила причёску у зеркала перед выходом.

– И весьма многочисленные, как оказалось.

Ник распахнул перед ней дверь на улицу. Здесь, в десяти милях, море совсем не чувствовалось. Жарко, людно, машинно. Самолётно – аэродром совсем рядом. Сильвия сразу же нацепила тёмные очки.

– После визита Эткинса Тэйлор перевозбудился и умер, – сказала она и снова зевнула. – Возможно, почувствовал, что дочери грозит опасность. Но медперсонал не смог до неё дозвониться. Северяне пообещали найти Джулию и сообщить печальную новость, но тоже безрезультатно. При этом мы знаем, что она на острове. Непонятно.

– Возможно, нам следует с ней побеседовать, – Ник завёл мотор, – Хотя, не факт. Может, лучше последить за ней с Сэйвером?

– И зачем тебе изображения Баррета и Милна? – невпопад спросила Сильвия, усаживаясь рядом. Она прикрыла очередной зарождающийся зевок ладошкой и расслаблено откинулась на спинку.

– А ты сама посмотри, время есть. До городской черты веду я. И хватит спать. В твои годы я не имел обыкновения спать.

– Мои годы были у тебя четырнадцать месяцев назад. И спал ты тогда будь здоров. Ты и сейчас поспать не промах. Ну давай, взгляну.

Взглядывала она довольно долго и Ник, сосредоточенный на том, чтобы не заблудиться на четырёхуровневой развязке, успел позабыть про соседку на пассажирском сидении. А когда выбрался на прямую дорогу и вспомнил, подумал, что та и в самом деле уснула. Оказалось – нет. Внимание Сильвии полностью поглотил планшет, и она перестала издавать какие-либо звуки.

– Ну? – не утерпел Ник минут через десять.

– Даже не знаю... Лица совсем разные...

– Как раз лицо-то и можно поменять. Комплекцию, конечно, тоже. Отъесться или, наоборот, похудеть. Теоретически можно как-то изменить рост. Вытягиванием позвоночника и даже костей ног. Но это, по-моему, уже слишком. Тем более, что в нашем случае ограничились головой.

– Говоря прямо, Милн – это бывший Баррет?

– Именно. Как бы хорошо этот Баррет не поработал, кто-то из родственников мафиози остался на свободе. Тем более, дети. Желание отомстить за посаженных и даже, в большинстве своём, убитых отцов вполне закономерно.