Текст книги "Проект 3 (СИ)"

Автор книги: Алексей Финютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 50 страниц)

– Не понял. Это что? – слегка удивился указующий увидев перед собой белую с гладкой. Вопрос относился не столько к ним самим, сколько к тому, что было у них в руках и надето на них. В руках у них было ворохи нарезанной на полоски коры а на них самих тоже кора, только вырезана под контуры тела, с прорезью для головы и подвязанная тонкими полосками той же коры, для облегания тела сверху от плеч до живота и рук до локтя. Если бы у указующего зрение было получше, он бы ещё заметил, что вся эта нательная кора была густо испещрена небольшими проколами, кое-где, до торчащих махров и слоёв этой коры был далеко не один. И ещё поменялось поведение этих пигалиц. Какие то они были подозрительно молчаливые и ответили на вопрос не сразу, как будто боялись говорить и ждали, когда говорить начнёт подруга. Буквально пол дня назад, они, на тот же вопрос, принялись бы отвечать не раздумывая и обе сразу. А сейчас как то … всё изменилось дав указующему дополнительный повод для раздумья.

– Это исполняющая сделала, – наконец произнесла гладкая из-под здоровенной конусной шляпки, которая закрывала сверху не только голову но и плечи с большим запасом. После этих слов обе девчонки начали боязливо озираться по сторонам расставив, при этом, ноги и слегка согнув их в коленях.

«Они что, где то умудрились найти зону с нестабильной гравитацией? Слишком уж характерные рефлексы демонстрируют подруги. Ещё и говорить боятся. Нестабильность провоцируется шумом?», – подумал указующий но вслух он задал другой вопрос, – Зачем?

– Мм … это защита … от когтей зверя. Они у него очень острые, – ответила снова гладкая а белая была довольна тем, что ей не обязательно говорить. Очень не характерное поведение. Обычно она недовольна, если ей не дают такой возможности.

– Зверя «учителя»? – встряла в разговор распределяющая. К её обычному громогласному голосу добавились нотки гнева, спровоцированные «материнским» инстинктом. От этого вопроса указующий только поморщился а вот облачённые в кору синхронно упали в полуприсяд развернувшись друг к другу спинами и немного расставив локти не выпуская пучки коры из рук. – Он что, на вас … нападал? – продолжила распределяющая но смазала последнее слово заметив таки нестандартную реакцию девчонок на её голос.

– Нет, – пришлось отвечать белой потому, что именно она была повёрнута головой к распределяющей, – он не нападал. Он просто … ронял.

– Ронял? – снова вступил в разговор указующий видя, что распределяющая испытывает затруднения с подбором слов.

– Да, – ответила гладкая, повернув голову к указующему. Белая на вопрос вообще никак не прореагировала, – просто толкал лапами … с когтями.

– Только вас? – продолжил допрос указующий. Но на вопрос ему ответить не успели, вновь подключилась распределяющая.

– Да сядьте вы уже нормально и положите … то, что принесли! – распределяющая ожидала, что девчонки просто кинут свою ношу под ноги указующему, повернутся и плюхнутся задницами на траву, как обычно но нет. Они аккуратно положили свои пучки поближе к указующему, потом нашли глазами место, куда сесть и опустились на него. И всё это они проделали синхронно и плавно, как будто находились в воде. Глядя на это, оба старших на время утратили способность различать мелкие детали и лица но только указующий обратил на это внимание, распределяющая же подумала, что ей в глаз что то попало.

– Нет, – сказала гладкая, когда их плавный танец закончился, – исполняющую тоже роняли … раза три. Только уже без когтей. Наверное, одежда защищала.

– Ну и зачем он вас … ронял? – продолжал допытываться указующий.

– Мы шумели … а в лесу шуметь нельзя.

– Да?! – удивилась распределяющая, – Это с чего?

– Так сказала исполняющая, – просто ответила гладкая.

– И что, после того, как вы перестали шуметь, вас перестали ронять? – рассердилась распределяющая.

– … мы … не перестали … шуметь, – опустив взгляд промямлила гладкая, – просто перестать говорить – недостаточно.

– А чего достаточно? – продолжила наседать распределяющая.

– Мы не знаем, – всё так же опустив взгляд ответила гладкая, – нельзя ничего произносить, нельзя наступать на то, что может хрустнуть, ничего ломать, ничего отклонять по горизонтали, реагировать, если больно, делать резких движений, только приседать можно быстро.

– Да это ж … как так можно?! – возмутилась распределяющая.

– Да, – поддакнула ей белая, – я даже голову не могла повернуть, что бы меня не уронили!

– Да у тебя вместе с поворотом головы, рот сразу открывается! – осадила её гладкая, – меня из-за твоего рта тоже роняли!

– Ой, а сама то …

– Стоп! – прекратил начавшуюся перепалку указующий, отметив про себя, что режим скрытности как то внезапно выключился у обеих. И ещё он отметил, что выключение режима не доставил ему никакого удовольствия. Раньше лучше было, – вы всему этому научились?

– Нет, – вновь опустила голову гладкая, – исполняющая сказала, что за один день не научишься. Должны выработаться какие-то …

– Рефлепсы! – подсказала белая.

– Ясно, – не стал поправлять указующий, – а когда они наработаются, тогда что?

– Тогда можно будет учиться дальше.

– Дальше? – не выдержала распределяющая, – чему?

– Не знаю. Распределяющая не сказала.

– А вы спрашивали? – вновь указующий.

– Нет.

– Почему?! – хором спросили старшие.

– В лесу нельзя шуметь, – просто ответила гладкая. После такого ответа ненадолго повисла тишина.

– Ну а потом, когда вышли из леса? – первым отмер указующий.

– Некогда было … нужно было найти учителя, что бы он нас подлечил, потом забрать у исполняющей «аварийной еды», сколько поместится в наши инвентари и отдать вам то, что исполняющая содрала с деревьев.

– И что, – с усмешкой спросила распределяющая, – нашли «учителя»?

– Он сам нас нашёл …

– Мы из леса вышли, – перебила подругу белая, – и нас сразу ветерок прохладный обдул!

– Что ещё за ветерок? – не поняла распределяющая.

– Исполняющая говорит, – начала тараторить белая, – что учитель так лечит. Хоп и всё! Руки, коленки и плечи не болят! А ещё она сказала, что учителя теперь можно не искать.

– Так она что, «аварийное мясо» вам отдала? Зачем? – не понял указующий.

– Так её голод настиг! – продолжила тараторить белая, – я говорит, сейчас спать улягусь а все запасы у меня. А вдруг понадобится кому? Вот и отдала … сколько поместилось.

– А с чего её голод то настиг? – спросил указующий а потом подумал, им то откуда знать? Пришлось уточнять вопрос, – когда её голод настиг?

– Как из леса вышли! – радостно ответила белая.

– Точно, как вышли?

– Точно! Её сильно скрутило! Говорит, не пойду никуда, здесь останусь. Говорит, забирайте всё и валите!

– Добрая какая! – прокомментировала распределяющая.

– Распределяющая! Однобокая просила тебе это передать! – услышали распределяющая с указующими, по началу, не поняли, зачем они это услышали а потом увидели Улыбку, которая, как могла, торопилась принести что-то большое, чёрное и прямоугольное. Ну как большое? По сравнению с Улыбкой. Да и до «передать» дело дойдёт ещё не скоро, учитывая скорость передвижения торопящейся Улыбки. И зачем она кричала с такого расстояния? Видимо, не вытерпела. Указующий особого интереса к происходящему не выказал и снова уткнулся за своё рукоделие, пытаясь вплести в клубок полосок ещё одну, которая, по его мнению, должна придать тому, что он делает некую осмысленную форму. Распределяющая же никакой формы ничему не придавала и потому могла себе позволить просто глядеть на Улыбку, умиляясь про себя.

– Вот! – Улыбка наконец передала свою ношу в руки распределяющей. От изменения положения, из предмета вытекло немного воды на руки и ноги старшей. Её руки сразу вляпались во что-то скользкое и вонючее, что вызвало брезгливую гримасу. И эта гримаса была бы ещё выразительней, если бы распределяющая действительно почувствовала исходящий от предмета запах. Она попыталась вытряхнуть из предмета воду, тряся его на вытянутых руках но он выскользнул из её рук и упал плашмя, став ближе к указующему. Того ненадолго заинтересовал вид лежащего предмета, на его лице сначала не было отражено никаких эмоций, потом стало заметно, что он пытается что-то вспомнить, потом недоверие, сменившееся изумлением. Правда, не на долго. Натянув на своё лицо привычную маску безразличия, указующий вновь принялся за прежнюю деятельность.

– Ну и что это? – спросила распределяющая, имея в виду, что ответить должен указующий. Ведь это он, что то там вспомнил, судя по выражению его лица. Но Улыбка никаких выражений не заметила. Она плюхнулась на задницу, пытаясь вытянуть свои уставшие кривые младенческие ноги, тяжело отдуваясь и убирая волосы со лба. Потому и решила, что вопрос задан ей.

– Мы не знаем, – пауза между фразами вызвана необходимостью отдышаться, – однобокая подумала … может ты знаешь.

– Я вообще-то, тебя спрашивала, – распределяющая повернула голову в сторону указующего.

– А мне то зачем? – указующий не удосужился оторвать взгляд от своего занятия, – тебя спросили, ты и думай.

– Ты что мне тут, в обидушки играешь?

– Да нет, просто не считаю это дело сколько-нибудь важным.

– Да? – теперь она повернула голову в сторону Улыбки, – где вы взяли этот предмет?

– Однобокая говорит, что на крючок попался … в озере, – ответила Улыбка. И этот ответ вызвал сначала ухмылку а потом и хохот указующего. Он даже согнулся, на сколько позволила решётка. Хохот был во всю невеликую силу указующего, даже слезу выдавил. Правда, продолжался он не долго. После чего старший пытался вновь нацепить невозмутимую маску и заняться прерванным делом но ему периодически мешала появляющаяся из глубин разума усмешка. Распределяющая реакцию указующего не заметить не могла но решила, что с этим разберётся потом.

– Что, сам что-ли попался? – задала более насущный вопрос в адрес Улыбки.

– Ну … да. А как ещё? Нырять за ним что-ли?

– Гм … и часто там попадается … не то, что ловите?

– Часто! Но, в основном водоросли, мусор всякий … один раз нить для инструмента вытащили вместе с крючком, потом … обувь кожаная рваная на одну ногу … рукастый забрал, посуда металлическая ржавая … несколько, мы в них насекомых складываем, ещё что-то … по мелочи а такое – в первый раз. Вот однобокой и интересно … что делать? – эти слова вызвали удивление у распределяющей и понимающий кивок у указующего, – а, да! Вот эту посудину, – показывает пальцем на глиняный сосуд, – тоже из озера вытащили. Только я не понимаю … за что его можно зацепить?

– Ладно! Это потом. Сначала, нужно выяснить, что это за предмет. Что скажешь, друг мой веселящийся? – последние слова были явно адресованы указующему.

– Ой, да ладно! Просто выбрось обратно в озеро да и забудь! – порекомендовал указующий.

– Как выбрось? – не поняла распределяющая, – это ж … людьми сделано! Оно же откуда-то взялось! Надо же выяснить! И потом … нельзя озеро засорять!

– Ну тогда сожги! – легко согласился с ней указующий.

– Оно мокрое и в нём вода, – встряла Улыбка с важными пояснениями, как ей казалось.

– Пф! Ну вытряхни воду, высуши а потом сожги! – начал сердиться указующий, – и в озеро выкинь, что не сгорит.

– Ты можешь нормальное что-нибудь сказать или для тебя нет ничего важнее спора? – тоже начала сердиться распределяющая, – уткнулся в свои полоски и ничего больше не замечает!

– Да чего тут замечать то? Это рандомный предмет. Ценности для нас не представляет, выбрось и забудь! Нашла проблему!

– Какой предмет? – ехидно спросила распределяющая, – рандомный? И чем от отличается от случайного? И откуда он случайно выпал? И что это такое, можешь нормально объяснить?!

– Вот зануда! – обречённо выдохнул указующий, – могу объяснить, если тебе действительно это интересно.

– Сделай милость, объясни неразумной, – после этих слов Улыбка подумала, что она пришла сюда не вовремя и хорошо бы уйти прямо сейчас. Но ведь она ещё не отдохнула и потом … что она скажет однобокой?

– Ну ладно, сама попросила! – в смысле, не говори потом, что не предупреждал, – этот предмет называется … клавиатура. Служила для ввода информации в вычислитель. Если бы она была сделана людьми, то я бы сказал, что она очень-очень старая, а если учесть, что там ещё есть обрывок провода, то и древняя. Довольна теперь?

– Ээээ … ввода информации в вычислитель? Как? Руками? В озере? Подожди! Ты сказал, если бы он был сделан людьми … он что, сделан не людьми? А кем?

– Инопланетянами! Кем же ещё?

– Здесь были инопланетяне и они потеряли здесь свои вещи?! Так что же ты раньше молчал? Это ж … контакт! Я не считаю себя в праве контактировать с инопланетянами!

– О Великий Свет! – указующий закатывает глаза, – ты совсем что ли в маразме? Оглянись вокруг! Мы в другом мире. Помнишь? В этом мире есть другие расы. Расы не людей а инопланетные! Понятно! И есть уже давно! Один из них вон там что-то делает с большими палками. Помнишь? Хочешь вступить с ним в контакт – иди и вступи! Никто тебе не мешает. Зачем так тупить в прямом алгоритме?

– Что значит тупить?! Одно дело какие-то дикари а другое дело вычислители! Кто из нас тупит? Ты совсем разницы не видишь?

– Пффф … тупишь всё-таки ты, – начал спокойно и методично объяснять указующий, – самые дикие дикари в этом мире это мы! Не перебивай! Именно мы самые тупые дикари в этом мире! Мы не имеем вообще никакой информации об этом мире! Мы не имеем никаких навыков. Мы даже писать не умеем! Да! Именно так! И нечего мне тут удивлённое лицо делать. Мы получали огонь трением в то время, как эти, как ты говоришь, дикари изготавливали из палочек плазменные инжекторы! Смирись с этим и посмотри на вещи реально. Сейчас, из полезного, мы знаем только то, что через исполняющую нам передал этот «дикарь».

– То, что мы утратили многие знания и возможности цивилизации не делает нас дикарями!

– Дикари, это те, кто не понимают и не могут использовать законы мира, в котором они живут! Мы – типичные дикари!

– Это подмена понятий! – и повисла тишина, в которую и влезла Улыбка.

– Так я пойду?

– Иди, – разрешил указующий.

– С этим то, что делать? – в смысле, с клавиатурой.

– Распределяющей оставь. Пусть письмо напишет … руками. Грамотная она …

– А однобокой что сказать?

– Что бы больше так не делала. Если она просто хочет от тебя избавиться, пусть займёт чем-нибудь полезным а не пудрит мозги.

– Избавиться?

– Всё, иди! … пока опять не началось.

– Ну и как прогулялась? – спросила левая у только что вернувшейся Улыбки. Вообще то слово «прогулялась», в данном случае, было не совсем уместно, ведь «прогулка» далась Улыбке очень и очень нелегко, что не трудно было заметить по её внешнему виду и тяжелому дыханию, однако, не «подколоть» Улыбку левая не могла, на что мелкая действительно пыталась улыбнуться но получилось у неё это как-то … криво.

– Нормально, – отдышавшись, Улыбка начала рассказывать все собранные новости, которые стали слушать не только левая но и все, кто был занят на «траве», – неспящая проснулась и уже принялась за приготовление еды. Говорит, что ей пришла мысль какой-то хитрой комбинации с водяными. Наверняка опять получится какая-нибудь размазня с костями. Ищущая говорит, что для ориентации, ей не нужны никакие нити, она вам не гуляющий! Лучше скажите, что бы неспящая придумала что то новое с круглыми корнеплодами а то ей их скоро девать станет некуда. Я сказала неспящей но та говорит, что эти корнеплоды в сочетании с водяными она больше пробовать не будет ибо такое есть невозможно, только продукты портить. Вот, если бы у неё было мясо … ну или птицы, к примеру, тогда будет пробовать. Однобокая выловила из озера какое-то устройство инопланетян. Скользкое и вонючее. Я отнесла его старшим и они опять поругались. Указующий даже назвал распределяющую маразматичкой а про устройство, сначала сказал, что бы его выбросили, потом сожгли, потом высушили и сожгли а потом – распределяющей подарить. Говорит, пусть письмо напишет и пожалуется на него инопланетянам! – здорово она придумала последнюю фразу, правда? И другим не скучно.

– Однобокая ещё сказала, что ей нужна длинная нить а то водяные на траве плохо держатся и плохо сохнут. Сказала, что бы вы тут … мы тут пошевеливались или она сама придёт нам помогать. Ещё нужно придумать, на чём эту нить натягивать. Нужно какие-нибудь палки воткнуть а то, рядом с ней, только трава. Палки, говорит, на настиле валяются. Исполняющая их много натаскала не пойми зачем.

– Что значит, не пойми зачем?! – возмутился рукастый, – мы из них, между прочим, два лука вырезали пока некоторые водяных на траве развешивали. Нормальные луки получились. Тетива, правда, пока не очень … ну так, кое-кто, этим вопросом, как бы занимается. – последнее было камнем в огород левой и та, в свою очередь, не сочла возможным не возмутиться.

– Да если бы кое кто обеспечил меня сырьём вместо того, что бы палки на стружку переводить, получилось бы лучше а если бы кто-нибудь объяснил мне, что такое эта ваша тетива, было бы совсем хорошо!

– Да что непонятного то? – не признал своей вины рукастый, – тетива это просто нить максимально возможной прочности вот и всё. Прочность не должна достигаться за счёт увеличения толщины, она должна быть прочной … структурно. И длины большой там не надо. Пары шагов достаточно, даже с запасом. А на счёт сырья – вон у тебя сколько свободных рук! Чем они все занимаются?

– А я знаю? Их исполняющая забирала и вообще, я им не начальник! Ищущая так вообще, полазила немного в траве, нашла какой то камень, сказала, что больше ничего интересного здесь нет и уползла обратно к своим корнеплодам. Это я, что ли должна была говорить, что ей делать?

– Ну а кто ещё то? Ты знаешь всю цепочку, ты производишь конечный продукт, тебе и руководить, больше некому! Или ты меня хочешь заставить траву косить?

– Да кто я такая, что бы руководить? Когда такое было? – недоумевает левая.

– О как! Ну ты даешь! Тебе твоё задание кто дал?

– Ну … исполняющая.

– А она что, руководитель?

– Ну … ей распределяющая … разрешила.

– И исполняющая прислала этих пигалиц в помощь кому?

– Нам! – радостно ответила левая.

– А-а … вон оно что. Нам, это в смысле, мне. Так? И руководить мне и спрос с меня, так?

– Ну … да.

– И я, значит, должен им показать, где какую траву косить и что с ней потом делать, так?

– Ну … у тебя ещё я есть … для этого.

– Да что-то, не очень то заметно, что ты есть! Тебе ведь на каждое движение приказ нужен персональный! Зачем он тебе, вот скажи мне? Или ты не знаешь, чем их сейчас занять? За чем дела встало?

– Ну … траву нужно бить. Только не на чем и нечем.

– О! То есть, ты нашла причину по которой ничего не делается и на этом успокоилась?

– А что я должна делать?!

– Головой подумать! Совета спросить, если сама ничего не придумала.

– У кого? Ты же занят всё время! Да и откуда ты можешь знать, где взять … вот такое?

– Таких деревяшек ещё три штуки есть, возле настила, – влезла в разговор гладкая.

– Вот! Видишь как всё просто! А ты не догадалась спросить у младших. Почему?

– У этих спросить? Может у Улыбки ещё чего спросить?

– И у неё спросишь! Она лучше тебя видит и потому быстрее разберётся, чего там не так с прочностью и чего нужно изменить! И у гуляющего будешь спрашивать, если он что-то будет знать. И вообще у любого будешь спрашивать, кто может подсказать чего полезного. И учить будешь тому, что сама знаешь и умеешь! Хоть меня хоть … вон, исполняющую! Хватит уже ребёнка из себя воображать! Пора взрослеть уже!

– Только я должна взрослеть?

– Все должны взрослеть! Все слышали? Это ко всем относится! Без исключения. Включая меня. И потому я, как взрослый, говорю: левая, гладкая и белая прикатывают сюда деревяшки и бьют на них траву. Отмачивают, сушат и снова бьют. Улыбка просматривает сырьё, выбирает из него мелкий мусор и раскладывает для просушки а потом пытается свить из него … найти способ вить прочные нити. Всем всё ясно?

– Ээ … а чем бить то? – догадалась спросить гладкая.

– Вот! Хороший вопрос! Учитесь у гладкой, как надо взрослеть. Увидела проблему наперёд. А ты сама то как думаешь, что для этого можно приспособить?

– Ну … там на настиле ветки. Дерево твёрдое и инструмент для рубки есть.

– И как ты поступишь?

– Попытаюсь отрубить сама. Если не получится, принесу тебе.

– Молодец! Так и поступим. И это, гладкая … присмотри за остальными а то они как-то … не очень.

– Чего?! – возмутилась левая, – я должна буду её слушать?

– Будешь! Или предложишь вариант получше. Если нет своего варианта, будешь выполнять чужой, понятно? Я вот работаю по варианту исполняющей и ничего, не умер пока. И ты не помрёшь, ясно? Всё. Идите.

– А мне что делать? – напомнила о себе Улыбка, – смотреть и сушить пока нечего.

– А ты … а ты пока расскажешь, что там, с этим предметом инопланетным.

Криворукий Рукожоп

Ну так и что там с экспериментом по размножению? Да как то не сильно хорошо. Размножить, как и прежде удалось только дрова да и то, только те, что существовали в виде полуфабрикатов. Брус, доски, мусор всякий. Конечные изделия не размножались в принципе. Даже простая деревянная ложка и та осталась в гордом одиночестве а, казалось бы, тоже ведь дрова, только форма другая а поди ж ты, не получится так предметы размножать. Баклуши для ложек можно размножить а сами ложки – нет. Металлические предметы в принципе не размножались, даже мусор из металлических кладов. Ну а игровые предметы … их даже из инвентаря выложить нельзя. Они напрочь виртуальные в виде «реальных» предметов вообще не существуют. Их можно только хранить в инвентаре или использовать по назначению. Больше никак. Не то, что бы я не знал о таком их свойстве, просто предпочёл забыть по горячности идеи. Так что, из всей этой идеи я получил только опыт. Теперь я точно знаю, как это работает и на что стоит тратить силы а на что – не обязательно.

А силы, таки да, тратить приходится и каждый раз всё больше. Никакого привыкания и мастерства использования не добавилось, зато добавился другой неожиданный фактор. Дров становилось больше и, для того, что бы они все поместились в «зону репликации», эту зону приходилось увеличивать. Сначала я подумал, что можно и не увеличивать эту зону, достаточно будет сложить все дрова в штабель повыше, однако … из-за высоты штабеля я перестал видеть противоположный край будущей зоны репликации и, соответственно, не мог «нарисовать» там границу. Короче говоря, этот метод добычи сторойматериалов и раньше то был не сильно непорочным а сейчас-то, и вовсе превратился в форменный мазохизм. И потому, среди меня было принято мужественное и радикальное решение по этому вопросу: в связи с достижением практического потолка своих возможностей, объём реплицировавшихся материалов не увеличивать. Приоритет в размножении отдать доскам, особенно тонким, про которые, с самого начала, я слегка забыл. Опорные столбы не размножать вовсе. Восемь рядов – вполне достаточно. Честно говоря, мне проще будет сделать второй этаж, чем увеличивать длину сарая.

Проще, потому, что не придётся регулировать уровень дополнительных столбов, меньше будет стыков между брусьями, не придётся их пилить и подгонять друг к другу, увеличивается прочность всей конструкции «на излом» да и ровной стены будет проще добиться. Опять же – экономия. Потолок первого этажа будет полом для второго да и площадь крыши и потолка второго этажа будет меньше а вертикальную устойчивость обеспечим «косыми тягами» на глухих стенах, угловыми стяжками и жёстким креплением полов-потолков. Для чего мне понадобятся все эти стяжки, скобы, гвозди и прочие скобяные изделия. С одной стороны, делать всё это не сильно хочется а с другой … мне так спокойнее будет. Ну не привык я к тому, что прочность постройки, на которую я уже убил столько сил и времени и убью ещё столько же, будет всецело зависеть от прочности зацепления каких-то деревяшек между собой. Ну не плотник я, я больше слесарь, коли уж на то пошло. Вот приколочу доску гвоздями намертво, так буду уверен, что она никуда не денется. И не стыдно мне будет за творение рук своих. Тоже ведь стимул.

В общем, в новом плане мне всё нравится, кроме одной вещи – время. И отказ от прогрессирующего размножения и необходимость изготовления крепежа – всё это время. Но тут уж – куда деваться? Да и зачем? В связи с достижением практического бессмертия, время не такой уж и ценный ресурс. С философской точки зрения – тут и думать не о чём но устоявшееся мировоззрение не даёт смотреть на время с совсем уж философских позиций.

На счёт материала для своих скобяных поделок, проблем не вижу. Тут в окрестностях много всякого железного хлама накидано в виде железных кладов. Интерес к их потрошению я потерял, так как ничего полезного в них я уже давно не находил а низкокачественное железо, как сырьё, мне было ни к чему. А сейчас вот, вполне может пригодиться, только желательно, как то повысить его качество а то на вид оно, совсем уж никакое. Попробовать добавить туда чего-то, что не особо жалко? Опять же, исследованиями заниматься совершенно не хочется. С этими исследованиями я вообще ничего не успею. Да и что добавлять то? Золото разве что? Да это можно и не пробовать, понятно, что получится ещё хуже, чем было. Хотя, может и попробую. Не такой уж и сильный я металлург, что бы делать такие выводы.

А это что значит? Это значит, что нужно брать ноги в руки и валить потрошить все попавшиеся железные клады и уединяться в укромном уголке для литья и ковки. Оставаться рядом с инвалидами во время этого занятия слишком опасно. Я и так не сильно добрый а с огневыми и бьющими по ушам работами вообще становлюсь раздражительным. Так и прибить кого-нибудь не долго. Нечаянно, естественно. И на этот момент мне Шнырь только что дополнительно указал. Если Мальвинке он вреда причинить не может, хоть кусать будет, то с этими двумя а конкретно, с чёртиком и лягушкой, дела обстоят совсем по другому. Им он повреждений не может не причинить. Коготки его алмазные никуда не спрячешь а чем то другим бодаться ему совсем не интересно. Он же не в цирке, в самом деле! И потому, первый же урок по правилам поведения в лесу закончился десятком дырок в каждой из инвалидок с кровотечением и системным сообщением о том, что я вступил в боевые действия с этими двумя.

Нормально? Работаю себе спокойно, палки вдоль разламываю и тут хоп! Я уже с кем то воюю! Вообще-то даже и не пытался. Да и с кем тут воевать? Смеётесь что ли? А оно, оказывается, вона что! Шнырю уже и попрыгать нельзя что бы войну кому-нибудь не объявить! Вот что теперь делать? И учить нельзя и не учить нельзя. Но тут Мальвинка – молодец, разобралась с проблемой. Завернула своих подруг в какую-то кору в нужных местах и уровень здоровья у них падать перестал. Но и расти не торопился. Кора – это не совсем тот материал, который может гарантированно спасти кого-то от Шныриных когтей. Мальвинке пришлось накручивать на «воюющих» всё новые и новые слои коры взамен размахрённых Шнырём. Но и эффект от учёбы, которая проводится в условиях боя вырос как минимум вчетверо. С такой скоростью у меня даже рыжая не училась. Я прямо прибалдел немножко, когда сопоставил изменение поведения «учащихся» со временем достижения такого результата. Ну надо же, как оно, однако, бывает. Довольно интересный результат в плане ускорения обучения но тут важно, что бы ученики не являлись ими официально. Иначе, я не смогу на них «напасть».

Самое смешное было тогда, когда выяснилось, зачем они, собственно, попёрлись в лес. Это вообще была ни разу не тренировка! Они за лыком намылились! Чем этому дистрофику не понравилось моё лыко – не понятно. Или ему нужно обязательно свежее а не какое-то … подсохшее? По мне, так подсохшее даже лучше. Оно тоньше. Ну … будем считать, что дистрофику виднее, это же он с ним работает, вернее, пытается.

Так что, вы как хотите а я в поход! Буду изображать юного пионера на сборе металлолома. Да вы не расстраивайтесь! Я не на долго. Через сутки вернусь. Дрова то сами себя не размножат а хотелось бы! Если честно, надоело себе уже мозги выламывать каждый день. После таких сеансов я могу заниматься только тупой физической работой. Ну или тонкой но всё равно физической. Только надо дождаться, когда эти подруги закончат по лесу гулять, где злобные Шныри не перестают их валять. Мальвинке ведь может взбрести в голову, что подруг надо подлечить моей лечилкой и попрётся она меня искать, от дел насущных отвлекать да ещё и инвалидок под невидимый удар подставлять. Дух ведь может и пропустить чего зловредного а этим-то, много не надо. Получат какой-нибудь «зуд хвоста» или «перхоть крыльев» и всё – привет!

Ххех! Оказывается лечилкой можно вполне удачно запулить за сто метров. Я об этом знал или забыл, как обычно? Не важно, важно, что с Мальвинкой какая-то фигня творится начала. Подкосило её чем то? Это не я, случайно, чего не нужного подбросил? Да что же такое то! После этих дров, думать – это не моё. Я же не могу ей навредить. Значит, сама чего то словила. Что у неё в профиле? О как! Во даёт! Она теперь сама – учитель! Нормально? А со мной что? Да ничего, как обычно. Пингвины – жадины! У неё есть, чем это дело заесть? Вижу, что есть. Ну давай тогда, расти над собой. Учителем быть выгодно, по себе знаю. А я поскакал в ржавчине пачкаться.