Текст книги "Ключ к загадке (СИ)"

Автор книги: Алексей Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

       Фон Альб сел на постели, устав терпеть укусы блох, уперся локтями в колени, скрестил пальцы на руках. Как теперь быть? Спать в кольчуге и с мечом в руках? А спасется ли? То, что он позволил запереть себя в трактире – уже шаг к поражению. Выбраться отсюда живым можно только бегством. Недостойно рыцаря.

       Ульрик усмехнулся. Ну да, недостойно. А попрошайничать достойно. Все-таки нужно было заставить бургомистра расплачиваться за трактир и пищу, и не кичиться богатством. Помнится, во время крестового похода Ульрик не был таким гордым. Грабили крестьян, пользовались милостью богачей. Но здесь рыцарь отчего-то решил задрать нос. Наверное, не выдержал высокомерия бургомистра, ведущим себя так, будто бы сам император был его кровным родственником.

       В дверь рыцаря кто-то принялся тарабанить. Ульрик спрятал правую руку с мечом за спиной, левой вытащил задвижку, отошел на пару шагов, готовый сделать выпад в сторону вероятного противника. В комнату влетела молодая проститутка, та самая, которая обнимала его вчера. Ульрик хотел на нее накричать, но увидел ее заплаканное лицо, несколько растерялся. Она пришла не ради того, чтобы соблазнять.

       Женщина принялась квакать что-то на своем забавном, неизвестном рыцарю наречии. Фон Альб вздохнул, ухватил ее за волосы и поволок к двери.

       – Не смей больше приходить ко мне! – проревел крестоносец. Проститутка все это время заливалась слезами и продолжала выкрикивать какие-то слова. Ульрик вышвырнул ее из комнаты, она полетела вперед головой, треснулось затылком о стену, рухнула на пол. Альб заметил, что на ступеньках стоял хозяин и какая-то старуха. Они оба испуганно наблюдали за разыгравшейся у них на глазах сценой. Крестоносец лишь хмыкнул. О судьбе проститутки Ульрик беспокоиться не стал, захлопнул дверь, задвинул засов. Следовало придумать, как убежать из города, да поскорее. Чего доброго, еще и эту девку убьют, тогда подозрения точно падут на Ульрика. Для пущей безопасности рыцарь пододвинул кровать к входной двери. Сам он лег на полу в кольчуге, с мечом в руке и попытался уснуть.

    ...

       Разбудил его стук в дверь. Ульрик вздохнул. Если снаружи окажется бургомистр, он прихлопнет его на месте. Оттянув кровать чуть в сторону, рыцарь приоткрыл дверь и выглянул в образовавшийся проем.

       – Здравствуйте, барон, – заискивающе поклонился низкий пухлый мужчина. – Я Андрей из Феодосии, купец. Могу ли я засвидетельствовать свое почтение к столь достойному мужу и принести вам скромные дары.

       Ульрик хмыкнул. И чего же хочет этот купец? Ногой рыцарь оттолкнул кровать, позволил Андрею войти. Тот не смел смотреть в глаза барону, демонстрируя покорность и уважение. Наверное, поэтому купец из Феодосии сразу понравился Альбу.

       – Полагаю, тебе известно, кто я такой, – медленно произнес рыцарь.

       – О конечно же, о подвигах ваших сложат легенды, а имя писцы занесут в летописи, – защебетал купец. Почтительный, и латынь знает.

       – Чего ты желаешь, добрый человек? – спросил Ульрик, закрывая за гостем дверь.

       – Прошу вас, примите в знак моего глубокого уважения и восхищения вашими подвигами эти скромные дары, – купец запустил руку за пояс и вытащил оттуда кошелек. Жест щедрости не впечатлил барона. Ему не понравилось, что купец приносит в дар деньги. Тем не менее, от кошелька он отказываться не стал, протянул руку и радовался, когда ощутил тяжесть золота на своей ладони. Купец не из бедных.

       – Я пришел просить у вас защиты, барон фон Альб, – не отрывая взгляда от пола, произнес купец.

       – Защиты от кого?

       – Я купец, но помимо этого путешественник. Три зимы назад я отправился в западные страны. Повидав ваш богатый Запад, я возвращался домой, в Феодосию, с двумя наемниками. Здесь меня, как и вас, арестовали. Мои наемники знали язык этих варваров, сумели убедить их выпустить, меня же покинули. Бургомистр приписал мне ответственность за гибель несчастной женщины, горожане поверили ему. В отличие от вас я не стал останавливаться у трактирщика, договорился с одним приветливым валахом. Он принял мои деньги и предоставил ночлег. Но сегодня, когда стало известно, что погибла женщина, мой хозяин словно переменился. Я явился на ночлег, но он отказал мне.

       "Ты разделил хлеб под моей крышей, но нарушил закон, убив!" – сказал он. Если мой хозяин, который просто обязан верить в мою невиновность, считал меня убийцей, что же говорить об остальных. Валахи недоверчивы, они подозревают меня и могут не дождаться правосудия градоначальника. Без наемников я бессилен. У меня лишь кинжал, да и им я толком пользоваться не умею. Прошу вас, господин, защитите! – купец упал на колени.

       Что же, вел он себя не подобающе. Предлагать рыцарю деньги в обмен на защиту – унизительно, но Ульрик все равно был доволен. Пускай его примут за наемника, главное теперь есть человек, который сможет переводить глупости валахов.

       – Значит ты знаком с их языком? – решил уточнить Ульрик.

       – Знаком, господин, – купец, наконец, осмелился посмотреть Ульрику в глаза. – Если вам потребуется переводчик, я с удовольствием исполню его роль. Но прошу вас, защитите от произвола.

       – Встань с коленей, добрый купец, – можно использовать Андрея из Феодосии, как слугу, пока никого лучше на эту роль не подберется. – Можешь оставаться у меня на ночлег, но спать будешь на кровати у двери.

       – Как вам будет угодно, – произнес купец. Проблем с этим ничтожеством у Ульрика не возникнет. Да и прок от Андрея будет – если ночью все таки решатся залезть к фон Альбу в комнату, крик купца разбудит крестоносца.

    4

       Крик действительно разбудил Ульрика. Рыцарь вскочил и спросонья начал махать мечом направо и налево. Кто-то закричал, пламя обожгло руку рыцаря, интуитивно он ткнул мечом в сторону, снова пронзил воздух. Все помещение заполнилось дымом, крестоносец закашлялся, метался из стороны в сторону, словно загнанный в угол волк, не мог понять. Что вокруг творится. Где-то в стороне орал купец.

       Глаза слезились, но Ульрик понемногу стал узнавать детали интерьера – вон разбитая кровать, вон обрывки от одежды купца, а вот крестьяне с факелами, враждебно размахивающие пылающими палками. Купца уже утащили на улицу – именно оттуда доносился крик Андрея из Феодосии. Рыцарь разозлился, замахнулся мечом, отгоняя испуганных крестьян, посмевших преградить ему дорогу, спустился по лестнице вниз, выбежал на улицу, столкнулся с трактирщиком. Толстяк узнал рыцаря, ткнул в его сторону пальцем, принялся усердно квакать. Тон толстяка не понравился Ульрику. Рыцарь огляделся, увидел толпу крестьян, тащивших звавшего на помощь купца. Ульрик кинулся защищать единственного человека, который относился к нему в этом городе с почтением. Но дорогу в мгновение ока преградили стражники. Это тебе не крестьяне с факелами. Наконечники-жала так и стремились впиться в плоть Ульрика, прервать его жизнь.

       – Не вмешивайся, Ульрик, – бросил кто-то за его спиной. Рыцарь развернулся. Бургомистр в своем щегольском наряде снова сумел подкрасться к нему сзади. – Этот человек убийца – сегодня он разобрался с еще одной женщиной. То, что сотворил этот богохульник страшно упоминать. Он получит по заслугам.

       – Он ни в чем не виноват! – заявил крестоносец. – Всю ночь он провел у меня в комнате!

       – Лжешь! Ты его сообщник, признавайся! – заорал градоначальник. На рыцаря тут же навалились со всех сторон. Крестьяне, стража, всё население города! Ульрику стало страшно. Даже на войне он не испытывал такого ужаса. Обезумевшая толпа готова была разорвать крестоносца на части, убить, уничтожить. Покалечить.

       – Я не виноват! – заорал Ульрик, испугавшись за свою жизнь. – Я никого не убивал!

       – Отпустите! – приказал бургомистр и толпа, казалось неуправляемая, подчинилась ему. – Я верю тебе Ульрик, но если завтра произойдет еще одно убийство, следом за ним, – бургомистр указал в сторону кричащего купца, которого тащили на городскую площадь, – отправишься ты!

       – Меч, верните мой меч! – потребовал Ульрик. Бургомистр лишь расхохотался.

       – Ты его не получишь. Ты, возможно убийца, лучше оставить тебя безоружным.

       Толпа медленно утекала, словно поток воды, чтобы слиться в едином русле и образовать людское озеро в центре поселения. Ульрик остался валяться на земле, безоружный, в одной лишь кольчуге. Как быть теперь? Крестоносец не знал. Он поднялся вверх, вернулся к себе в комнату. Теперь даже запереться не получится. Но это не главная проблема. Если завтра убьют еще кого-нибудь, засовы не спасут крестоносца. Его постигнет судьба грека.

       Бешенный, безумный крик Андрея все еще разносился над городом. Неужели и Ульрик будет так кричать? Вспоминая, что он испытал, когда руки крестьян ухватили крестоносца, когда руки, ноги перестали принадлежать ему, рыцарь вынужден был признаться, что не сожжет не кричать. Он совладал с ужасом в этот раз, но когда участь будет предрешена, когда выхода не останется и смерть окажется неминуемой, Ульрик будет кричать. Молить, звать.

       А еще он не сумел защитить купца, которому дал слово.

       Вытерев пот со лба, крестоносец принялся ощупывать пол. Отыскав ненадежную половицу, Ульрик кое-как отогнул ее. В образовавшемся проеме крестоносец спрятал самые ценные вещи и золото. Хочет он того или нет, но завтра придется выйти в город и осмотреться. Единственный шанс на спасение – это побег.

    5

       Они ненавидели его. Всего до единого желали гибели крестоносца. Ульрик старался держаться с достоинством, не суетиться. Он неспешно пробирался по улицам города, ненавязчиво осматривался. Особое внимание привлекала городская стена. Должна же быть где-то слабина. Можно же выбраться наружу не только через ворота. Только вот за стеной ров. Не разобьется ли Ульрик, если попытается спрыгнуть о стены вниз? Нищий городишко, к чему ему такая оборона?

       Ульрик отпрянул, камень, брошенный в его сторону, пролетел мимо, ударился прямо в голову здоровенного мужика, презрительно разглядывающего Ульрика. Рыцарь обернулся – метал снаряд совсем еще маленький мальчишка. Квакнув что-то, лягушонок ускакал в сторону. Ульрик хотел было броситься вдогонку, когда его за шею ухватила чья-то огромная лапа. Немец попытался вырваться, но не сумел. Здоровенный мужик с силой ударил Ульрика по голове тем самым камнем. Рыцарь рухнул на землю. Мужик плюнул на него и, не торопясь, пошел своей дорогой. Люди, наблюдавшие за этой сценой, расхохотались. Ульрик ухватился за голову, почувствовал, что вся она в крови. Рыцарь попытался встать, пошатнулся, снова упал, услышав новый взрыв хохота. Люди выходили на улицу, наблюдали за тем, как рыцаря швыряет из стороны в сторону, и смеялись, тыча в раненного своими пальцами.

       Кровь лилась потоком, Ульрик кое-как пытался остановить ее, прижимал рану всей пятерней, но ничего не выходило.

       – Воды, – взмолился крестоносец. Но люди продолжали хохотать. Из толпы выскочил тот самый мальчик, что швырнул в него камнем. Подошел поближе, наклонился, ухватил комок земли и швырнул рыцарю в лицо. Грязь угодила прямо в глаза. Ульрик зажмурился, отнял руки от головы. Принялся вытирать грязь. Когда зрение вернулось к нему. Толпа уже не смеялась. На их лицах застыло пугающее выражение. Полуулыбка, полуоскал. Они почуяли запах крови, они готовились обрушиться на Ульрика, убить его. Рыцарь безоружен, он ничего не сможет им сделать. Женщина из толпы смачно плюнула в его сторону. Слюна не долетела до фон Альба, упала рядом. Мальчонка снова принялся швырять в него грязью, другой паренек ухватил окровавленный камень, взвесил его в руках, многозначительно посмотрел в сторону рыцаря.

       "Господи, они же убьют меня!", – с ужасом осознал Ульрик. Если он не встанет на ноги, ноги заплюют его, засмеют, закидают грязью и камнями, а в конце растопчут. Вот тебе и простолюдины – настоящий скот.

       Собрав всю волю в кулак, фон Альб в очередной раз поднялся. Снова шатнулся, но в этот раз устоял. Чуть ли не бегом он возвращался к себе в комнату, в надежде, что толпа не бросится следом за ним.

    ...

       Темнело. Ульрику удалось остановить кровотечение, но чувствовал он себя паршиво. Голова болела, в глазах двоилось. Если бы только тот мужик напал на день раньше... Ульрик уложил бы наглеца одним ударом меча. Теперь же ни шлема, ни меча, лишь кольчуга. Если сегодня кого-то убьют, крестоносец не сможет защитить себя. Он безоружен, беззащитен, слаб. Его хватят и свяжут без труда, его поволокут на площадь и убьют. Но хуже всего не это. Хуже всего то, что Ульрик будет кричать, будет плакать, звать на помощь, молиться. Ужас снова охватит его. Он увидит не людей, а зверей, которые станут его судить. Ульрик вспомнил тот полуоскал, которым провожали его напавшие на улице валахи. Ночью лица их превратятчся в морды, они могут не дотащить крестоносца до площади, разорвут по дороге, прольют кровь невинного.

       "Как же я упустил меч!", – ругал себя рыцарь. – "Как мог допустить, что они забрались посреди ко мне в комнату!"

       Пожалуй, крестоносец сам виноват, что оказался в безвыходном положении. А все этот Антоний-книжник, будь он неладен. Лучше блуждать в лесу, среди бандитов, чем оказаться в городских стенах, среди зверей.

       Тишину на улице разрезали крики и гомон. Толпа приближалась к трактиру. Все-таки убили еще одну женщину. И теперь безумцы шли за Ульриком. Дверь вырвали, рыцаря схватили. Пальцы сжимали ему горло, не давали возможности сделать вдох. Он крутился, извивался, пытался спастись, но ничего не получалось. Они убивали его, стремились лишить жизни. Женщины били по лицу и голове нижней частью кулака, мужчины пинали ногами, один из стражников проколол копьем ногу барона.

       Рыцарь стиснул зубы, рыцарь терпел, рыцарь был в ужасе. Ульрик зажмурился и читал молитву, не веря, что после всего его жизнь закончится здесь. Крестовые походы, путешествие на восток, алхимия – все знания, весь его опыт не помогли рыцарю спастись от простых крестьян.

       "Нет не простых, – пронеслось в голове у Ульрика – Одержимых дьяволом крестьян! Сам Люцифер явился мне в образе этой толпы"

       Произошло чудо, толпа отступила. Пару затрещин, ударов и от них отделился мужчина в щегольском наряде – бургомистр, градоначальник, черт его знает, как называют таких людей валахи. Для Ульрика он был палачом.

       Бургомистр принялся изъясняться на их языке. Он что-то втолковывал, толпа улюлюкала, но, в конце концов, они успокоились. Похоже, валахи вняли его словам, расступились, освобождая дорогу стражникам. Двое схватили Ульрика под мышки, рывком поставили на руки.

       – Я сказал им, что ты благородный человек. Тебя не следует убивать так, – произнес бургомистр. Толпа недовольно заулюлюкала. – Я сказал, что мы обязаны заключить тебя в темницу, судить. Казним, когда ты выскажешься в свою защиту. Я не могу допустить, чтобы мы погубили еще одного невиновного.

       – Кого убили сегодня? – сам не зная почему, спросил Ульрик.

       – Молодую девушку. Хозяин трактира утверждает, что ты несколько раз избивал ее, – сказал бургомистр. – Но хватит, я и так добр к тебе.

       Он что-то приказал стражникам, и те увели крестоносца с постоялого двора.

    6

       Ульрик был заперт в городской темнице. Так бургомистр называл полуподвальное помещение без окон, где из-за застоявшегося воздуха и затхлого запаха нечем было продохнуть. Сколько времени провел здесь рыцарь, он не знал. Суд назначили на послезавтра. По логике бургомистра, если за следующую ночь никто не будет убит, значит, Ульрик невиноват, его можно отпустить. Только крестоносец был уверен, даже если ночью убьют еще одну женщину, окажется она проституткой или нет, его казнят. Толпа озверела, требовала крови, потому что была напугана.

       "Трупы изуродованы, до такой степени, что смотреть на них невозможно, – рассказал зачем-то бургомистр Ульрику. – Если вы виноваты, сознайтесь, я дам вам нож и позволю покончить с собой, потому что в противном случае толпа разорвет вас на кусочки".

       Почему-то, когда Ульрик оказался в камере, бургомистр начал вести себя вежливо и учтиво. Может из сострадания – пытался успокоить крестоносца? Похоже, единственной надеждой на спасение была смерть какой-нибудь девчонки ночью. Но шансы на это исчезающее малы. Хотя, если бы безумный убийца боялся наказания, он продолжил бы убивать после смерти Андрея из Феодосии. Значит, он был убежден в своей безопасности. Уж не бургомистр ли это?

       Теперь уж ничего не докажешь. Ульрик прикоснулся к похлебке, которую принесли ему несколько минут (часов?) назад, принялся есть. К дальнем конце коридора послышались чьи-то шаги. Человек крался. Но фон Альб почти ничего не видел, оттого его слух обострился до невозможности и до барона доносились тихая поступь незваного гостя. Может, деревенщина решил устроить самосуд? Попытается зарезать его в камере и дело с концом.

       – Фон Альб, – окликнул Ульрика бургомистр. – Где вы?

       – Здесь, – отозвался Ульрик. Неужели бургомистр действительно замешан в убийствах.

       – Я пришел вам помочь. Они наверняка вас казнят завтра, а я ничем не смогу помочь, – произнес барон.

       Ульрик ухмыльнулся, только вот бургомистр этого видеть не мог. Хороший расчет – он выпустит барона на свободу, убьет женщину и вроде бы как подтвердит его причастность, обелит себя. Уж нет, Ульрик на такой трюк не попадется. Как только этот подлец откроет ворота, рыцарь обрушится на него, убьет и бежит из города.

       – С чего вдруг? – Ульрик принялся разминать кисти, осторожно встал на ноги. Голова еще немного кружилась, но ничего, он справится.

       – Мы, дворяне, должны помогать друг другу. Или вы позабыли об этом?

       – Вы упекли меня сюда, бургомистр.

       – Иначе они растерзали бы меня. Я не мог поступить иначе, но сейчас исправлю свою ошибку, – мужчина нащупал засов на двери, за которой сидел Ульрик. – Выходите.

       Рыцарь выбрался на свободу. Бургомистра плохо видно, но сейчас самое время на него напасть.

       – Восточные ворота сегодня не охраняются, покиньте город через них да поскорее, – сказал бургомистр. Ульрик в этот момент размышлял, врет мужчина или нет. Махнув на все рукой, немец решил, что убийство бургомистра ничего не решит.

       – Хорошо, – он направился к выходу из подвала.

       – Будьте осторожны, Ульрик, не выдайте меня, если вас все-таки схватят.

       "Уж нет, тебя я сдам первого", – твердо решил Ульрик, выбираясь на поверхность.

    ...

       На улице стояла глубокая ночь. Ульрик медленно пробирался по улицам города, двигаясь на постоялый двор. Он не мог бежать из города без золота и ценностей. К тому же, если бургомистр действительно затеял что-то скверное, то опоздание Ульрика к восточным воротам только на руку крестоносцу.

       По дороге барону не встретилось ни одной живой души, даже стражники словно бы пропали, подарив ночь одному только Ульрику. Крестоносец без происшествий добрался до трактира. Он остановился напротив, затаился. Толстый трактирщик стоял в дверях и говорил с кем-то. Донесся тихий плач. Толстяк вскрикнул, вошел внутрь. Когда он снова показался, то тащил следом за собой женщину, даже девочку, совсем еще юную. Неужели дочь толстяка?

       Ярость охватила Ульрика. Так вот кто виноват во всех его бедах, вот из-за кого казнили Андрея из Феодосии. Поймать убийцу – разве это не лучшее оправдание для Ульрика? Благородный поступок, он заодно и девочку спасет. Но справится ли он с толстяком? Безоружный, уже не молодой, да еще и раненный, ослабленный пребыванием в темнице, Ульрик тоже может быть убит. Нет, он не полезет не в свое дело. Если бургомистр не сумел выследить настоящего убийцу, судьба девчонки не должна трогать фон Альба. Мальчишка чуть помладше той девочки швырнул в Ульрика камнем и грязью, жители в него плевали, а он что же, должен из-за них жизнью рисковать?

       Плюнув на все, крестоносец перебежал узкую улицу, забрался внутрь трактира, стал подниматься вверх, оглянулся, проверить, не заметил ли его кто-нибудь. в этот момент крестоносец с кем-то столкнулся, споткнулся и чуть было не полетел вниз. Но человек, застывший на лестнице, ухватил Ульрика за обрывки одежды. Крестоносец устоял, взглянув на схватившего его мужчину. Даже в темноте Ульрик узнал его – Антоний-книжник, который встретился по дороге в этот город. Что этот грек делал здесь? Неужели и он как-то замешан.

       – Вы попали в ловушку, господин, – произнес Антоний. – Наверное, по моей вине.

       Он еще сомневается?!

       – Что ты здесь делаешь? – Ульрик и не пытался скрыть удивления. А что если грек украл все сбережения крестоносца?

       – Слежу за убийцей, – произнес книжник. – Если хотите, помогите мне с ним расправиться.

       – Я ухожу из города, – сквозь зубы процедил Ульрик.

       – Дайте угадаю – через восточный ворота? Вас там поджидают, схватят и казнят на месте. Идите, чего уж там.

       – Откуда ты знаешь?

       – не ваше дело, – грубо ответил Антоний.

       – Как ты смеешь разговаривать...

       – Языком. Там в лесу вы были вооружены и закованы в допехи. Здесь, – Антоний прижал лезвие кинжала, который сжимал все время в руках к животу Ульрика, – все переменилось. Если поможете мне, я выведу вас из города, нет – вы погибнете. Решайте.

       – Все это ради какого-то толстяка трактирщика? – Ульрик смирился с тем, что проиграл и теперь. Он натерпелся унижений за эти три дня, не время задирать нос теперь. – Почему бургомистр его покрывает.

       – Нет, убийца – примар, ну, то есть, бургомистр. Вас он, похоже, сумел обмануть.

       Выходит Ульрик разгадал его сразу. Мог бы прикончить там, в темноте и ничего бы этого сейчас не происходило.

       – Хорошо, я помогу, – согласился Ульрик, – заберу только золото, оно пригодится мне в дороге.

       – Я жду, но поторопитесь, – грек спустился в самый низ, осторожно выглянул из трактира. Плач девочки был отчетливо слышен на улице города. Значит, всем обо всём известно. Толстяк-хозяин знал, стражники тоже, до горожан слухи должны были доходить. Ульрик вздохнул. Почему же тогда они напали на него, если знали, что он не виновен? Или поверили басням бургомистра-лжеца, собравшегося казнить Ульрика? Откуда обо всем этом известно Антонию и зачем грек вообще полез в эту историю?

       Рыцарь отогнул половицу, достал два кошеля золотом. Из он унесет, но как быть со всем остальным? Ульрик заметил грязное одеяло, валявшееся в углу, ухватил его, на скорую руку соорудил котомку, побросал свои пожитки и спустился вниз.

       – Много же у вас золота, – заметил Антоний. – Пойдемте, да поскорее. Я не слышу девочку.

       Они вдвоем бежали по тихим ночным улицам. Антоний сжимал в руках странные палки, каких Ульрик никогда не видывал. Что это за диковинные предметы?

       – Тихо, – книжник остановился выглянул из-за угла. Крестоносец последовал его примеру. Толстый трактирщик что-то лепетал, двое стражников направили на него копья, бургомистр не обращал на происходящее внимание, разглядывал девочку, поглаживал ее по голове.

       – У меня нет меча, – прошипел Ульрик. Он был в ярости. Действительно бургомистр! Он хочет убить девочку, которой и шестнадцати наверное не исполнилось. Хуже этого, за свои проступки он рассчитывал казнить Ульрика. Не получится.

       – Возьмите, – Антоний протянул Ульрику свой кинжал, сам достал палку. – У нас немного времени, они договариваются о цене. Толстяк затребовал слишком много, его могут убить. Когда нападем, постарайтесь убить стражников, бургомистра не трогайте, не нужно поговорить с ним.

       Отлично, теперь Ульриком командовал грек-простолюдин! Рыцарь вздохнул и напомнил себе, что не время спорить. Антоний разжег огонь с помощью огнива, которого Ульрик никогда не видел, поднес пламя к одной из алок. С одного конца палки заструились искры, Ульрик перепугался, отпрянул.

       – Это колдовтсво? – спросил напуганный, но в тоже время охваченный любопыством рыцарь. Антоний не ответил. Он вышел из-за угла и что-то прокричал. Бургомистр изменился в лице, бросился бежать, позабыв и о девочке и о толстяке-трактирщике. Страднике, наоборот, направились к Антонию. Тот выставил впереди себя палку. Через мгновение из нее вырвался огненный шар, угодил в одного из охранников. Ничего подобного Ульрик никогда не видел. Следом за первым, от палки отделился еще один.

       – Нападай, чего ждешь, – заорал книжник на Ульрика.

       Шары до безумия напугали стражников, один бросил копье, закрылся щитом, второй закричал, бросился в бегство. Не выпуская палку из рук, книжник погнался толи за стражником, толи за бургомистром. Когда колдун убежал, Ульрик почувствовал себя увереннее. Сначала толстяк, за то, что позволил украсть лошадь, копье и щит.

       Трактирщик неистово крестился и даже не заметил, как к нему подобрался Ульрик. Крестоносец перерезал горло толстяку. Стражник не успев толком прийти в себя, швырнул в Ульрика щитом, но угодил в плечо, не причинив никакого вреда. Ульрик побежал на стражника, тот заголосил, бросился спасаться.

       "Слишком много шума", – пронеслось в голове у Ульрика. Но почему же горожане не выходили на улицы, почему не любопытствовали, что же творится снаружи?

       Стражник не заметил крупного камня, ударился об него ногой, упал на землю, Ульрик налетел на него сверху, поднес нож к горлу и хотел уже убить того, но тут услышал плач. Стражник рыдал и весь трясся.

       "Ну и ничтожество", – успел подумать крестоносец, перед тем, как убить противника. Оставалось отыскать книжника. Что если его убили? Горожане могли бездействовать, смириться со страхом, жить вместе с ним, каждый раз убеждая себя, что они казнят виновного. Но стражники, сами являясь воплощением страха, не остановятся. Нужно было спасаться. Пускай книжник выбирается, как знает, Ульрик отыщет свой путь. Рыцарь побежал в обратную сторону, вернулся на то самое место, где началось сражение. Возле трупа толстяка склонилась маленькая девочка, та самая, которую трактирщик продал своему бургомистру. Она действительно его родная дочь! Зная, что с ней произойдет, толстяк все-таки привел ее сюда. И после этого крестился, рассчитывая, что Бог защитит его от праведного возмездия.

       Девочка услышала приближение Ульрика, подняла на него глаза. То, что произошло потом, крестоносец ни за что не смог бы предвидеть. Девочка бросилась на него, громко выкликая одну и ту же фразу на своем языке. Из домов начали выходить люди, они тоже что-то выкрикивали. Девочка налетела на Ульрика, укусила его за ногу, расцарапала живот, не переставая, колотила кулачками. Рыцарь сумел оторвать дитя от себя, и побежал в обратную сторону. Он подхватил оставленную котомку, высыпал ее содержимое, отбросил кошельки с золотом в сторону, спрятал кинжал за пояс и, сжав в руках два наиболее ценных для него предмета, бросился бежать. Улица уже озарилась огнями факелов, валахи уже произносили свои проклятья, давая слово казнить убийцу. Крестоносцу оставалось надеться, что он сумеет прорваться через западные ворота. Если нет, судьба его предрешена.

    7

       Труп примара, стражника и трактирщика похоронили с почестями. Новый градоначальник поклялся горожанам, что отыщет убийц. Несколько дней стража рыскала в окрестностях города, но ни одного из них отыскать не смогли.

       – Колдун, – рассказывал выживший охранник. – Злая магия!

       Заплаканная девочка вторила ему, проклинала двух подлецов, нарушивших законы гостеприимства. Им предоставили кров, а за это они погубили примара и хозяина постоялого двор. Девочку удочерил добрый слезливый валах, казалось, не меньше ее убивавшийся горем. Убийц проклинали, желали их скорейшей смерти. Все до единого горожане любили примара, строгого, может даже жестокого, но справедливого. Он казнил, но и он миловал. При нем они не знали ни голода ни бед. Что будет теперь, одному только Богу известно. Ворота города оставались закрытыми. Больше чужаков здесь не жаловали.

    ...

       Егор Котельников устало вздохнул, отпил немного похлебки. Он ошибся, примар ничего не знал ни о ключе, ни о шкатулке. Имел ли права Котельников убивать его? Зеленцов предупреждал, что вмешательство в ход событий нужно ограничить. Если Егор окажется в точке турбулентности, история может совершить неожиданный виток, который приведет к катастрофическим последствиям. Но разве можно было позволить такому существу жить и дальше? Он убил трех женщин, наступила очередь четвертой. А сколько бы было после нее? Горожане свято верили в своего лидера, твердили, что благодаря ему город процветает. Кого волнует цена за мнимое процветание? Разве имеет значение, что на примара, порой, находили приступы, он начинал жаждать крови, превращался в маньяка. Чем ни Джек-Потрошитель? Только Джека старались поймать, а примара чтили. Егор задушил примара, и не важно, правильно это или нет.

       Он не сумел перехватить шкатулку, потратил очередной фейерверк, а результат нулевой. По сведениям Зеленвцова, шкатулка должна была быть в городе, но Котельников опросил всех, но так и не получил никакого внятного ответа. Если только...

       Что было у того рыцаря в мешке за спиной? Он говорил, что забрать нужно только золото, а сам ухватил еще какие-то вещи, спрятал их в грязном одеяле.

       – Твою мать! – на русском языке выругался Егор. – Ну хоть какая-то зацепка.

       Рыцарь говорил на старонемецком, значит, дорога последнего участника программы ХРОНАЛК лежит в Германию.

    ...

       Крестоносец пришпорил лошадь. Чудом ее удалось выкрасть у стражников-недотеп. Он без доспехов, вооружен лишь кинжалом, но зато на груди у него висит ключ, а левой рукой он прижимает к боку шкатулку.

       Рыцарь, которого на самом деле звали не Ульрик Альб, а Карл Эмберх, после долгого путешествия в Тибет возвращался домой. Шкатулка хранила множество секретов, и Карлу не терпелось заняться их разгадкой.