Текст книги "Ключ к загадке (СИ)"

Автор книги: Алексей Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Разве такое бывает, Герман Стефанович? – удивленно спросил Юрий. Говорил он очень любопытно. Наташа подумала, что если бы телеграф научился разговаривать, то произносил слова точно также, как этот мальчик.

– Бывает. Мы не всесильны, молодой человек.

– Не верю, – отчеканил мальчик.

Наташа перевела все сказанное профессором Арчибальду. Осознав, что их поиски зашли в тупик, Недвед выглядел потрясенным, поникшим.

– Он может хотя бы попытаться? – робко спросил англичанин.

– Вы можете попытаться их расшифровать? – перевела Наташа для Цейнберга.

– Хо-хо, – развеселился профессор. – Вы не понимаете, о чем говорите. Дешифровка неизвестных символом потребует годы только для сбора нужной информации и полевой работ, может не дать вообще никаких результатов. Говорю же, специалисты отрицают наличие письменности у майя. Здесь я бессилен, простите.

– Я могу попытаться, – внезапно подал голос Юра. – Профессор, если вы позволите, я просто попробую стандартные методы дешифровки. Вы заодно оцените, усвоил я их или нет.

Наташа с сомнением посмотрела на мальчика, Цейнберга развеселился еще сильнее.

– Тебе же через неделю возвращаться в Харьков, а здесь работы на месяц.

– Я управлюсь за неделю, обещаю, – настаивал Юра.

– Не у меня спрашивать нужно, Юра, – Цейнберг посмотрел на англичанина и Наташу. – Поможете будущему советской лингвистики набить руку на бесценных материалах? Он талантливый мальчишка, попробует разные простые варианты. Помочь оно конечно не поможет, но у вас на душе будет спокойнее. За Юру я ручаюсь.

Наташа неуверенно пожала плечами, рассказала о предложении мальчишки Арчибальду.

– Стандартные методы? – переспросил англичанин. – Хотя бы что-то.

– Он же мальчишка, Арчибальд, – сказала Наташа. – По-моему это бессмысленная трата времени.

– Если ничего не получится, нам останется только одно – вернуться в Перу, к нашим друзьям. Пусть попробует.

– Твоя книга, твое дело, -пожала плечами Наташа.

– Хорошо, – обратилась она к мальчику. – Попробуйте.

– Спасибо вам, – глаза мальчика загорелись.

– Значит так, работать будешь здесь, – начал Цейнберг, – книжка очень ценная, на руки я тебе ее не дам. Лист, судя по всему, представляет ценность для наших гостей, поэтому и его не получишь. Лучше всего, если перерисуешь символы, а все материалы я отдам Наталье Платоновне.

– Как вам будет угодно, профессор, – заявил мальчик.

– А как нам будет угодно? – Цейнберг посмотрел на Наташу. – Доверите нам книгу и лист или вам их нужно забрать?

– Доверим, – ответила Наташа, получив разрешение от Арчибальда, который от отчаяния был готов на все.

– Что же, тогда добавить нечего. Скажите где вы остановились и как с вами можно связаться в течение недели Юра закончит работу и мы все вам вернем, – сказал профессор. Наташа предоставила необходимые данные, гости стали собираться, Цейнберг вызвался проводить их самостоятельно. Юра же не стал откладывать дело в долгий ящик, вытащил из портфеля, с которым пришел, ручку и тетрадь, начал что-то писать.

– Прсотите за нескромный вопрос, но я не могу не задать его, – замялся Ценбберг, проводив Арчибальда и Наташу у входа. – Если не секрет, где вы достали эту книгу?

– Вы Перу, на раскопках у одного из поселков, – уклончиво ответила Наташа.

– В Перу?! Немыслимо. Там жили инки, а не майя. Как же книга Ланды и тексты центральноамериканского народа очутились в Южной Америке?

– Я не знаю, профессор, – ответила смущенная затянувшимся молчанием Наташа.

– Нет-нет, я сам с собой, – рассеяно произнес задумавшийся профессор. – Ну, не стану вас задерживать, до свидания.

...

12 ноября 1937 года. Москва, площадь Дзержинского, штаб-квартира НКВД.

Сидя в своем кабинете, капитан Александр Хомутов внимательно знакомился с полученными на Арчибальда Недведа материалами. Разрабатывать англичанина в НКВД стали после доклада Игоря Токарева, шофера генерала Шорохова из Ленинграда. Согласно донесению Токарева, внук генерала мог вступить в сношения с английской разведкой, резидентом которой является некий англичанин, имя которого ему неизвестно. Выследить Недведа и установит его личность оказалось нетрудно – достаточно было изучить визы прибывших англичан, выяснить, что Недвед прибыл не один, а с гражданкой Соединенных Штатов Натальей Платоновной Прохоровой, очевидно, русской эмигранткой. Наведя справки в гостиницах, сотрудники НКВД выяснили, что англичанин с подругой разыскивали некоего профессора Цейнберга, проживавшего в Москве. Ориентировку передали Хомутову, с указанием – получить показания против генерала Шорохова. Очевидно, под Станислава Яковлевича кто-то старательно копал, да докопаться никак не мог, вот и решили пойти по проверенной схеме.

Из донесений оперативных работников Хомутов однозначно заключил, что никаким шпионажем здесь и не пахнет, встреча Недведа и генерала – чистая случайность. Англичанин скорее всего какой-то любитель древности, хочет поговорить с Ценйбергом об археологии или других абсолютно неинтересных с точки зрения НКВД вещах. Никаких противоправных действий ни Недвед, ни его подруга не предпринимали, в контакт с незнакомыми лицами не вступали, в Москве вели себя, как обычные туристы, их интересовала только встреча с Цейнбергом. Профессор же на резидента или агента разведки никак не тянул – все, кого расспрашивали о нем энкэвэдэшники, уверенно заявляли об аполитичности Цейнберга. Контактировал он только с коллегами по работе, в поле зрения контрразведки не попадал.

Сомнений быть не могло – раз объективных фактов, указывающих на связь между Шороховым и вышеназванными лицами нет, значит их нужно придумать. Хомутов знал как поступать в случаях, когда дело касалось граждан СССР. Он умел запугивать, дарить надежду, освещать положение арестованных под правильным углом. Но сейчас речь шла об англичанине, американке и немецком подданном. Если применить к ним привычные методы, то международного скандала не избежать. С другой стороны, собрав материал на Шорохова и передав показания ленинградским товарищам, Хомутов быстро пойдет вверх по службе. Риск получить взбучку пока что уравнивался возможным повышением, потому капитан никак не мог выбрать. Но зная свою склонность к авантюризму, понимал – в конечном итоге, он задержит англичан и устроит допрос.

– Алекснадр Васильевич, – дверь кабинета Хомутова распахнулось, внутрь заглянул молодой лейтенант. – Вы просили держать вас в курсе относительно этого англичанина, Недведа, и его подружки.

– Да-да, как раз о них думал.

– Цейнберг назначил им встречу на завтра. После женщина пошла на вокзал и купила билеты на поезд в Ленинград. Похоже, они собираются уезжать.

– Уйдут значит, – протянул Хомутов.

– Так что будем делать, Александр Васильевич.

– Готовьтесь, завтра будем их брать, – заявил капитан.

...

13 ноября 1937 года. Москва, квартира Цейнберга.

– Вы не поверите, но Юра справился, – возбужденно рассказывал Цейнберг, встретив Арчибальда и Наташу в дверях. – Он, к сожалению, не смог присутствовать, был вынужден срочно уехать обратно в Харьков. Не считает сделанное достижением, больно просто все оказалось. А вот напрасно – я бы и заморачиваться не стал, чтобы проверять такие очевидные вещи, а он просто заменил иероглифы в вашем листе на испанские буквы и получил ключ, – Цейнберг хохотнул. – Весь шифр, это просто переписанный символами майя испанский текст. Так что тут вас ожидает разочарование – текст новодел. В таком плохом состоянии они из-за небрежного хранения. «Сообщение о делах в Юкатане» издано в середине девятнадцатого века, текст на лист перенесен, вероятно, тогда же.

– Так о чем там говорится? -возбужденно спросила Наташа, не удосужившись перевести слова профессора для умирающего от любопытства Арчибальда.

– Выдержка из истории какого-то влиятельного средневекового немецкого семейства. Их фамилия Эмберхи. В тексте говорится о некоем чернокнижнике Карле, который якобы путешествовал в Индию и обрел там озарение. Свои секреты он заключил в шкатулке, которую можно открыть только в храме, сокрытом среди гор. Путь туда известен только Эмберху. В общем-то в этом вся суть текста.

– Наташа быстро пересказала Арчибальду слова профессора.

– А об этих Эмберхах больше ничего неизвестно?

– Я не интересовался, – честно ответил Цейнберг. – Да и вряд ли в Союзе вы найдете интересующие вас сведения. Тут нужно ехать в Германию. Согласно тексту, Эмберх владел землями на Западе Баварии.

Наташа начала было переводить слова профессора Арчибальду, когда раздался дверной звонок.

– Вы беседуйте, а я открою. Ну, Юрка, ну молодец, – сказал профессор, направляясь к дверям.

Открыл – по ту сторону стояли люди в кожаных плащах.

– Здравствуйте, Герман Стефанович, мы можем войти? – спокойно сказал один из них, приятно улыбаясь.

– Кто в такие? – растерянно спросил профессор.

Мужчина достал удостоверение, показал его Цейнебргу.

– Мы из НКВД, слышали, к вам приехали гости из-за границы, нам бы переговорить с ними.

"Вот это я попал",– пронеслось в голове Цейнберга.

Он не стал препятствовать, впустил мужчин в плащах в квартиру.

– Наталья Платоновна, господин Недвед, мы вынуждены просить вас проследовать с нами, – донеслись до Цейнберга слова энкэвэдэшника.

– А что случилось? – спросила Наташа.

– Пока ничего, мы хотели бы...

Дальнейшего разговора профессор не слышал, потому что его отвел в сторону другой сотрудник. Выведя его на лестничную площадку, тот осмотрелся по сторонам, и прошептал на ухо:

– Не буду скрывать, нам сказали забрать и вас, профессор. Ваши знакомы подозреваются в шпионаже в пользу Англии, а это, знаете ли, дурно пахнет

Цейнберг похолодел внутри. Он прекрасно знал, чем это пахнет.

– Но я вижу, что вы оказались жертвой обстоятельств и никак не причастны к интригам, которые плетут ваши случайные знакомые, поэтому сделаю все отменяя зависящее и, обещаю, не позволю вас забрать.

Робкая надежда поселилась в душе профессора.

– Буду вам искренне признателен, пробормотал он.

– Но вы ведь понимаете, что я поставлю себя под удар?

– Да, конечно, я отблагодарю вас, чем смогу.

– Нет-нет, вы неправильно меня поняли, -мягко улыбнулся сотрудник НКВД. – Прошу вас только об одном – сотрудничать со следствием. Вы сейчас в подробностях расскажете, зачем эти господа к вам приезжали, чего хотели, передадите вещи, которые они, может быть, дали вам.

Из квартиры донесся крик на английском. Через несколько секунд англичанина с заведенными спину руками вывели на площадку и потащили вниз по ступенькам. Следом показалась бледная девушка, суетливо переводившая взгляды то с одного, то с другого энкэвэдэшника, и приговаривавшая:

– Не ломайте ему руки! Не ломайте!

Картина произвела на профессора угнетающее впечатление. Проводив взглядом своих новых знакомы он понял, что не хочет последовать за ними.

– Я сделаю все, что скажете и отдам все, что понадобится. От них я получил только листок с иероглифами и книжку, которая помогла их расшифровать. О шпионаже мне ничего не известно.

– Охотно верю, но давайте поговорим об этом поподробнее у вас в квартире, – убедившись, что Арчибальда и Наташу увели, сотрудник НКВД взял профессора под локоть и увел обратно в помещение.

2

9 ноября 1937 года. Ленинград.

«Дорогой Станислав Яковлевич, пишу тебе по чрезвычайному поводу. Знаю, давно не списывались, тебе могло показаться, что я разорвал с тобой все связи, но причины на то были, поверь. Может и стоило бы промолчать, но я не могу предать узы товарищества, которые связывали нас в годы Великой и Гражданской войн. Вчера в Москве читал документы по тебе и твоему внуку. Шьют тебе шпионаж в пользу Англии, приплели какого-то туриста, с которым ты якобы встречался в Ленинграде и передал ему важные сведения касательно обороноспособности страны. Все сведения из доноса провокатора. Такие дела. Слежку за тобой наверняка уже установили, потому подпись ставить не буду. Не спрашивай, откуда мне все это известно. Как еще помочь тебе, не знаю. Страшно рискую даже сочиняя это письмо. Поэтому огромная просьба: по прочтению сожги. Надеюсь, что спасешься, но видя, как идут дела, не очень вериться. Дальше полагаться можешь только на себя, я сделал все, что мог».

Не смотря на то, что подписи не было, Шорохов прекрасно понял, от кого письмо, которое буквально затолкал ему в руки мальчишка на улице. Кряхтя, генерал подошел к газовой плите, зажег ее, бросил бумажку на огонь. Что же за провокатор-доносчик? Интурист что ли? Нет, то были случайные прохожие, благодаря которым самое дорогое, что было в жизни генерала, удалось сохранить. Ответ несложно было найти – Игорь.

– Какой подлец, – прошептал Шорохов, ощутив жуткую усталость. Сметя золу, он присел на треногие стульчик, задумался.

На себя Станиславу Яковлевичу было плевать, а вот Андрея нужно постараться выручить. Здесь, в Ленинграде, сделать это было невозможно. Придется ехать в Москву.

...

13 ноября 1937 года. Москва, площадь Дзержинского, штаб-квартира НКВД.

– Я хочу узнать только одно, на каком основании вы нас задержали? – Наташа чуть ли не кричала. – Мы граждане другого государства и вы не имеете права подобным образом хватать нас и тащить сюда.

– Я же сказал, – Хомутов безразлично посмотрел на девушку. – Вы подозреваетесь в шпионаже в пользу Англии.

– Хватит уже нести чушь! – Наташа окончательно вышла из себя. Она не могла больше терпеть издевательств этого человека, готова была заплакать. – Мы ничего не нарушили, вы даже не потрудились объяснить, на каком основании нас задержали, а теперь несете какую-то околесицу!

– Если нам понадобиться, – Хомутов склонился к сидящей девушке, – мы припишем вам все, что угодно, найдем свидетелей и осудим. И вас никто не защитит, поэтому не хами мне и может быть я стану немножко повежливее, – с чувством собственного превосходства капитан сел напротив девушки и замолчал. Арчибальд, сидевший справа от девушки, вообще игнорировал происходящее, опустил голову и уставился в пол, размышляя о чем-то своем. Наташи было обидно, что друг не заступился за нее, но потом она поняла, что он даже не знает о том, как с ней разговаривал наглый представитель власти. Ведь Арчибальд совершенно не понимает языка.

– Я хочу узнать, на каком основании вы нас задержали, и какое вы имеете на это право, – решив не обращать внимания на угрозы, настырно повторила девушка. От злости лицо Наташи сделалось серым, даже голос изменился, став более жестким.

– Я уже сказал. Вы подозреваетесь в шпионаже, а мы имеем право задержать любого, кто попал под наше подозрение. У нас есть некоторые косвенные доказательства, но мы не уверены на сто процентов в том, что вы причастны к подобному. Собственно, поэтому я пока еще разговариваю с вами, – сквозь зубы процедил Хомутов. – Если дадите нудные нам показания, никто вас задерживать не станет, отпустим на все четыре стороны.

– Какие из нас шпионы, – усилием воли Наташа заставила себя успокоиться, на секунду глянула в сторону Арчибальда, в надежде получить поддержку, но лорд оставался в прежнем положении, уткнувшись носом в пол. – Мы обыкновенные туристы.

– А не поздновато ли для туризма? – осведомился Хомутов.

– Разве туристы обязаны ездить только в определенное время года, по определенным дням, в определенное время суток? – нагрубила Наташа.

– Да-да, вы правы, вероятнее всего мы заблуждались, – неожиданно капитан изменился в лице. – Вы ни в чем не виновны, и мы совершили ошибку, схватив вас. Я с радостью принесу свои извинения и постараюсь сделать ваше пребывание в нашей гостеприимной стране как можно более комфортным.

– Рада это слышать, – ответила немного растерявшаяся от такого перехода Наташа.

– Но мне хотелось бы, чтобы вы рассказали о том, как генерал Шорохов, старик с которым вы столкнулись в Ленинграде, пытался передать вам секретные документы о планах перевооружения советской армии. Вы же, как законопослушные граждане, не желающие вмешиваться во политические интриги, передали их сотрудникам соответствующего ведомства. Вот, кстати, и они, – Хомутов открыл ящик стола и достал оттуда папку с бумагами, положил ее на стол. – Если вы готовы подтвердить это письменно, могу гарантировать – ни единого волоса не упадет с вашей головы. В противном случае, – он снова привстал и пристально посмотрел Наташе в глаза, – и ты, и твой дружок сгниете у нас в тюрьме. Ясно?!– выкрикнул капитан последнее слово, заставив Наташу вздрогнуть.

Даже Арчибальд поднял голову и бросил полный презрения взгляд в сторону капитана.

– Что он говорит? – спросил Недвед Наташу.

Девушка с опаской посмотрела на Хомутова.

– Пообщайтесь, – мягко улыбнулся капитана, – а я пока схожу покурить.

– Он хочет, чтобы мы дали показания против какого-то генерала, – заговорила Наташа на английском, когда они остались наедине. – Видимо это тот старик, который обнимал спасенного тобой парня.

– Какие еще показания? Я впервые видел и его самого, и его внука!

– Якобы этот генерал передал нам какие-то документы, а мы сообщили об этом в НКВД.

– Да как осмеливается он даже предлагать такое! – вышел из себя Недвед. – Как только он вернется, скажешь ему, что никогда лорд Арчибальд Недвед не станет лжесвидетельствовать!

– Он грозится посадить нас.

– Как только в посольстве Великобритании и США узнают о том, что вытворяет этот фигляр, это ничтожество, в тюрьму посадят его!

Наташа не стала возражать. Но вернувшийся Хомутов ответу не обрадовался.

– Тогда, товарищи-шпионы, вам придется погостить у нас подольше, – мерзкая ухмылка расползлась по лицу Хомутова.

...

14 ноября 1935 года. Москва, штаб-квартира НКВД.

Арчибальда и Наташу развели по разным комнатам, ночевать оставили прямо в помещении для допроса. Это было форменным издевательством, Недвед закипал внутри от беззакония, которое позволяли себе творить местные власти. Утешал себя мыслью о том, что как только выберется отсюда, обратиться в Британское посольство и добьется наказания для негодяев.

Он практически не спал и от этого злился еще сильнее. Когда дверь открылась, бросил полный ярости и ненависти взгляд в сторону вошедшего человека. Тот подошел к нему, снял наручники и, произнеся несколько слов на русском, повел куда-то. Арчибальд не понимал, что происходит, но после бессонной ночи голова, и вымотавших его допросов, голова у него работала плохо, он слепо подчинялся. Его спутник вывел Недведа в коридор, где он встретился с Наташей. Девушка была вымотана не меньше его – под глазами черные круги, веки полуприкрытые, тяжелые. Прошли через пропускной пункт, вывели на улицу, где их поджидал автомобиль. Посадили в кузов, поехали. В какой-то момент остановились. Конвоиры явно занервничали, достали ключи, сняли с Арчибальда и Наташи наручники.

– Что происходит? – спросил Арчибальд подругу.

– Понятия не имею, – ответила она неудоменно, с опаской поглядывая на энкэвэдэшников.

Как только они оказались снаружи, конвоиры быстро заскочили обратно в свой автомобиль и уехали. К ним же подошел мужчина потребовал следовать за ним. Он проводил их к другому автомобилю, где на заднем сиденье их поджидала какая-то высокопоставленная особа. Арчибальд не сразу узнал в статном, уверенном человек генерала Шорохова. Сложно было поверить, что жалкие, трясущийся худой склонившийся над своим внуком старичок может преобразиться в статного, самоуверенного и твердого человека, который встретил их в автомобиле.

– Чего ему от нас надо? – спросил Арчибальд, как только Шорохов стал что-то рассказывать Наташе.

Та только отмахнулась, внимательно слушая, что говорит Станислав Яковлевич. Арчибальд с нетерпением ерзал на стуле и смотрел в окно, любуясь видами центральных районов Москвы.

– Слушай внимательно, Арчибальд, – заговорила Наташа, когда генерал закончил. – Он хочет нам помочь. Сказал, что наше задержание – частная инициатива одного московского кадра, мечтающего о повышении, какого-то Хомутова. Начальство не в курсе, поэтому Хомутов сильно рискует и готов любыми методами добиться от нас нужных ему показаний. Ты ведь узнал генерала Шорохова из Ленинграда? Он решил нам помочь в благодарность за спасение внука, обратился к своим знакомым и сумел в тайне от Хомутова вывести нас из НКВД. Официальной версией станет побег, скоро нас примутся искать, но, по словам генерала, не слишком усердно. Главное сегодня же уехать из Москвы и в течение недели покинуть страну. Нас везут на вокзал, билеты на Псков мне передали. Поезд выходит через пятнадцать минут.

– Я не собираюсь убегать! – возмутился Арчибальд. – Эти подлецы должны ответить за все те неудобства, что они нам причинили. Не собираюсь убегать, как трус, я покажу, как следует обращаться с Британским подданным! Скажи, пусть нас везут в британское посольство.

Наташа вздохнула.

– Арчибальд, не глупи. Мы уедем сейчас же. Не в наших интересах приковывать к себе внимание. Этому Хомутову и так влетит из-за того, что мы убежали.

Недвед был не согласен со словами Наташи, ему хотелось лично услышать извинения, приносимые ему наглецами, посмевшими обвинять английского лорда без достаточных на то оснований. Но спорить он не стад – в конце концов, они получили то, что хотели. Цейнберг переговорил с ними, а советский мальчишка случайно перевел содержимое листа, которое их интересовало. Оставаться в этом государстве, к которому Арчибальд испытывал глубокую неприязнь, не было никаких оснований. Поэтому даже лучше, что они уедут прямо сейчас.

– Хорошо, сделаем, как говорит генерал, – сказал он после раздумий.

Через пять минут автомобиль остановился у нужного вокзала, Арчибальд и Наташа покинули салон, отправились к платформе. Москву они покинули беспрепятственно.

Глава 11

1

24 января 1938 года. Пригород Берлина.

Лежа в занюханной ночлежке на холодном деревянном полу, ежась и укрываясь худеньким старым одеялом, Джеймс Сквайрс не мог уснуть. Но отнюдь не из-за низкой температуры, а из-за мыслей о том, что ему предстояло сегодня совершить. Он беспокойно поглядывал в пыльное окно, с нетерпением ожидая первых лучей солнца. Уже смирился с бессонной ночью, смирился с усталостью, которая будет преследовать его на протяжении дня, жаждал одного – встречи с Карлом Эмберхом.

"А дальше, Освальд. А дальше нас ждут приключения, куда захватывающее сегодняшних, опасности, преграды и враги. И нам предстоит пройти этот путь, стараясь сохранить нашу дружбу такой, какая она есть теперь, чистой и крепкой. Вот что нас ждёт дальше", – сказал тогда, перед отъездом из Лондона Арчибальд. Вспомнив эту фразу, Джеймс почувствовал, как заныла душа. Перед глазами встали плачущие, убитые горем девочки, безумный немец, выскакивающий из подворотни и стреляющий в их мать, известие о гибели отца, Перу. Там он впервые почувствовал себя отцом троих детей: Арчибальда, Наташи и Вики. Пожалуй, лучшие месяцы жизни старого солдата. Как радовалась Вика, когда он возвращался со службы домой! Разговоры с Освальдом и Арчибальдом за бутылкой крепкого деревенского вина. Расспросы Наташи, любопытной и жизнелюбивой.

– Зачем же вы уехали, ну зачем! – на глаза Джеймса навернулись слезы. Да, он продолжал твердить себе и Освальду о необходимости отомстить, да хотел найти Эмберха и лично всадить нож ему в сердце, но на самом деле уже смирился с тем, что никогда не воздаст немцу по заслугам. Не просто смирился, но хотел остаться в Перу, вместе со своей семьей, если бы только Арчибальд с Наташей не покинули их, не сказав ни слова.

Джеймс понимал – в отличие от него Недвед не сумел побороть внутренний зуд, требовавший сдержать слово, данное старому лорду, понимал и отчасти гордился поступком Арчибальда, но вместе с тем осуждал. Он не имел права плевать на желание остальных, не имел права оставлять Освальда, Джеймса и Вику, должен был честно сесть и поделиться своими намерениями с товарищами. Арчибальд не был единственным, кто дал обещание, это не только его сражение, и оставить товарищей в тылу когда сам идешь на передовую никакое не благородство, а настоящее предательство.

Джеймс хотел выйти из себя, разозлиться на Арчибальда, но не мог, только не сейчас. Сквайрс понимал – возможно сегодня он умрет. Никогда больше не наберет грудь, полную воздуха, не услышит разговор людей, не встретит ни Арчибальда, ни Наташу, не будет мерзнуть, лежа на полу ночлежки, перестанет испытывать что-либо, не сможет вспомнить о друзьях, пожурить про себя Освальда за мягкотелость, восхититься трудолюбием и усидчивостью Вики. Ничего этого больше не будет.

"Странно, – подумал Сквайрс, – сколько раз я шел в бой, никогда не испытывал ничего подобного".

Он сидел в окопах на Сомме вместе с французами. Тогда люди гибли постоянно, к смерти привыкали и переставали воспринимать ее как нечто исключительное. Но умирать в мирное время – совсем другое дело. Даже если ты старый, ни на что не годный вояка. Ведь ты не сидишь в окопе и видишь куда дальше своего грязного измазанного землей носа.

Джеймс не боялся, но ему было страшно тоскливо.

"В час дня, около закрытого клуба, – сообщил ему Шварц позавчера. – Придите раньше – Эмберх отличается пунктуальностью".

Сквайрс не нуждался в этих подсказках старого еврея, свое дело англичанин знал. Винтовка была спрятана им вчера вечером в здании напротив клуба. Оставалось подняться на второй этаж, вытащить ее и прикончить Карла. После предстояло бегство. Спуститься, направо, снова направо, скользнуть в переулок, сбросить грязный плащ, достать спрятанные под кирпичами завернутые в бумагу пальто, цилиндр и трость, выбраться на людную улицу, смешаться с толпой, добраться до вокзала и уехать из Берлина никем не замеченным.

Вроде бы все продумано достаточно хорошо, но отчего же так тоскливо, так беспокойно внутри! Сквайрс перекрутился с боку на бок, потер замерзшие руки, согнулся калачиком, сумел согреться и спустя некоторое время задремать. Ненадолго – через двадцать минут сквозь грязное оконное стекло в ночлежку ворвались первые лучи восходящего солнца. Выработанный годами службы и не раз спасавший Джеймсу жизнь инстинкт заставил Сквайрса разомкнуть глаза и подняться. Предстояло вернуть Эмберху должок.

2

Декабрь 1937 года. Берлин.

– Я вспоминаю старые добрые времена и те убийцы, душегубы, потрошители, которых вы ловили в прошлом веке кажутся мне невинными младенцами, наивными овечками рядом с волками, с которыми мы познакомились в последнее время. Можно украсть миллион, или убить богатого дядюшку, это я могу понять, но как понять какого-нибудь высокопоставленного негодяя, который ради частной наживы толкает свой народ к войне. И мне все равно немецкий ли он барон или английский лорд. И можем ли мы – вы, я грешный, миссис Хадсон – остановить этот ужас.

Доктор Ватсон в исполнении Виталия Соломина (из к/ф «XX век начинается»).

Берлинская квартира Вильгельма Деншвильда было роскошно и вместе с тем безвкусно обставлена. Стилизованные под средневековье гобелены соседствовали здесь с персидскими коврами, украшенная копиями античных бюстов гостиная плавно переходила в просторный высокий зал, с паркетным полом и салатовыми стенами, на которых красовались картины как современных художников, так и мастеров восемнадцатого-девятнадцатого веков. Одна из дверейзала вела прямиком в кабинет Вильгельма, в центре которого он для чего-то решил поставить аквариум с экзотическими рыбками. В одном углу стояло золотистое пианино, рядом с ним полки со старинными книгами, служившими украшением, а не кладезем мудрости. В другом углу располагался широкий мягкий диван и два кресла по бокам. Перед ними стоял невысокий круглый мраморный столик на одной ножке. Между пианино и креслом, напротив окна на всю стену находился письменный стол и изготовленный искусным мастером стул. На стене, примыкавшей к двери висел либо портрет Адольфа Гитлера и флаг Третьего Рейха, либо карта мира. Выбор обстановки определялся тем, кого Деншфильд ждал в гости.

В политике Вильгельм разбирался еще хуже, чем в сочетании художественных стилей, потому, как при покупке картины руководствовался в первую очередь ее стоимостью, при выборе стороны определял степень их влияния, а отнюдь не лозунгами и принципами, которыми представители разных сторон руководствуются. Эклектичный во вкусах и нравственных установках, Вильгельм, впрочем, был аккуратен в вопросах финансовых, хранил свои сбережения в нескольких валютах, обладал чутьем на прибыльные сделки, умел вести переговоры.

На сегодня у него была назначена встреча с Тиссеном. По этому случаю место Гитлера и свастики на стене заняла карта мира, сам он оделся с иголочки, приказал приготовить лучшие напитки, которые имелись в городе. Деншфильд сильно зависел от Тиссена, который являлся одним из основных его деловых партнеров, потому хотел угодить высокомерному металлургу во всем.

– Господин Фриц Тиссен, – сообщил дворецкий суетившемуся Вильгельму.

– Ведите господина скорее, – Вильгельм подскочил с кресла, поелозил бутылкой со спиртным и блюдом с закуской по мраморному столу, обогнул аквариум, выпрямился, от чего стал выглядеть нелепее обычного – громадный живот вздыбился горой, придавая Деншфильду схожесть с персонажами советских карикатур на капиталистов.

Двери кабинета открылись и внутрь вошел пожилой короткостриженный мужчина среднего роста, с крупными чертами лица. Одарил Деншфильда дежурной улыбкой, они пожали друг другу руки, Вильгельм пригласил гостя присаживаться.

– Полагаю, нам предстоит не очень приятный разговор, – усевшись посередине дивана, сказал Тиссен. – Дело ведь в слухах о заседании Гитлера и руководства армии в рейсканцелярии?

– Вы как всегда проницательны, Франц, – Деншфильд вытер платком вспотевший лоб – он изнывал от жары в своем щегольском наряде. – Боюсь, опасения, которыми вы со мной делились, подтвердились. Один мой знакомый партийный функционер связался со мной и попросил об услуге. Прямо он ни о чем не сказал, но насколько я могу судить по заданным им вопросам, фюрер взял курс на войну.

Тиссен скривился, потянулся к бокалу со спиртным, отхлебнул немного.

– Этого следовало ожидать, – заметил он, поставив бокал обратно на столик.

– С одной стороны новость хорошая, – робко начал Деншфильд, начав прощупывать настроения своего собеседника.

– Хорошая?! – Тиссен фыркнул. – Вы рассчитываете на рост заказов, Вильгельм? Думаете разбогатеть на этом? Тогда вспомните прошлую войну. Сильно мы тогда разбогатели?

– Поэтому я и сказал с одной стороны, – быстро отступил на оборонительные позиции Деншфильд.

– Видите ли, война – это всегда дело случая. И победа нам не гарантирована. Но даже если удастся победить, я не уверен, что фюрер с нами расплатится за оказанные во время войны услуги. Они ведь абсолютные нули в управлении экономикой, разве вы этого не заметили, Вильгельм? Слышали историю о том, как они поверили какому-то мошеннику, назвавшемуся химиком? Тот пообещал им получить пищевой жир из угля – это же идея фикс нашего фюрера, добиться самообеспечения Германии продовольствием – а они ему поверили. Какое-то масло они получили, только после того, как накормили им заключенных, те едва живыми остались. Я разговаривал с Шахтом, пожалуй, самым способным человеком в нынешнем правительстве. Так вы представляете, он гордится тем, что сумел организовать бартерную торговлю, – Тиссен снова фыркнул. – Предел его возможностей – это управление Рейхсбанком, а его сделали министром финансов. Или Геринг, руководитель авиации. Вы знаете насколько это поверхностный человек? Устраивает соколиную охоту в лесу, по обычаю наших великих арийских предков, – Тиссен прыснул. – А ведь он не самый глупый среди партийных, хотя бы не антисемит, как остальные фанатики. Когда-то я смотрел на нынешнюю власть с надеждой, верил, что они уберегут нас от коммунистической революции, теперь мнение изменил – эти хуже коммунистов!