Текст книги "Ключ к загадке (СИ)"

Автор книги: Алексей Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

       – Интерферометры, – подсказал Рубин.

       – Точно, интерферометры. Как только человек становится удовлетворен, ему уже не нужны великие открытия, он получил всё, о чем мечтал и может успокоиться, прекратить искать, почивать на лаврах.

       – Могли бы просто сказать – сыграйте на его слабостях, – холодно заметил Рубин. Мужчина любил звук своего голоса, пускался в длинные рассуждения, правда, только тогда, когда его спрашивали.

       – Что вы, краткость – сестра таланта. А у меня его нет. Я посредственность, оттого и люблю болтать. Одна из моих многочисленных потребностей, – мужчина улыбнулся. – И всё благодаря тому, что я знаю своё место и не пытаюсь прыгнуть выше головы. Попробуйте объяснить это вашему пареньку. Каждый сверчок – знай свой шесток.

       Рубин призадумался. Сергей мальчишка, всего двадцать пять лет. Он наверняка желает многого. Найти ему квартиру, хорошо платить, нагрузить работой в другой сфере, авось и правда забудет о гравитонах и экранах? Можно даже дать ему возможность работать с ОТО, только разрабатывать математический аппарат, а не заниматься экспериментами.

       – А если всё это не поможет, придется его увольнять? – немного поразмыслив над услышанным, спросил Рубин.

       – Отчего же. Можете рассказать ему правду. Кто его знает, не окажется ли он таким же, как и вы. Примет правильное решение и откажется от своего изобретения.

       – Он решит, что я сумасшедший, – заключил Рубин.

       – Пускай. Только не забудьте предупредить его, что если он не согласиться на ваши условия, весь мир будет считать сумасшедшим его.

       – Даже так? – Рубин сглотнул слюну.

       – Даже так, – согласился мужчина. На его лице снова заиграла легкая ухмылка.

    ...

       Никогда ещё работа так не захватывала Сергея. Он выдумывал новые и новые способы применения своего открытия. Мечтал об изобретение излучателя гравитационных волн.

       "Гравитационный лазер! – воображал Котиков. – Если только сообразить, как построить приемник и передатчик – это же прорыв в информационной технике! Конечно, волны взаимодействуют очень слабо, но если разработать механизм..."

       Сидя в мастерской и мечтая о будущем, которое открывалось людям благодаря его открытию, Котиков затягивал винты в своем интерферометре. Руководитель несколько опешил, когда просмотрел двадцать графиков, представленных Сергеем. Рубин был растерян, и на секунду Котикову даже показалось, что в глазах Павла Григорьевича, мелькнула зависть.

       – Мне нужно будет просмотреть эти графики, – заявил он Сергею.

       – Ошибки быть не может. Я двадцать пять раз получил схожие результаты. Все лежит в пределах погрешности, – сообщил Котиков.

       – Только не умничай, – раздраженно оборвал его Рубин. – Я завтра к тебе зайду, побеседуем на эту тему.

       Было уже восемь часов вечера, Павла Григорьевича все не было. Сергей старался не нервничать, успокаивал себя. Не может руководитель присвоить чужие результаты себе, это нечестно. А Рубин человек порядочный. Ага, пока речь не заходит о деньгах все порядочные. Вот только открытие явно на нобелевку тянет, ради такого куша и на обман решиться можно. Следовало отправить статью в журнал самому. Зачем ему Рубин? Как только статью опубликуют, всем станет ясно, что результаты Сергея верны – он действительно обнаружил гравитоны, которые до сих пор успешно не описаны ни одной теорией.

       Опасения растворились, когда в полдевятого в мастерскую постучался и вошел Рубин.

       – Здравствуй, – поприветствовал он Сергея.

       – Добрый вечер, Павел Григорьевич, – Котиков вытер руки тряпкой, отыскал стул, поставил его и предложил руководителю сесть.

       – Посмотрел я твои результаты, – начал Рубин, располагаясь на стуле. – Интересный эксперимент, вот только я не убежден, что ты толкуешь максимум правильно.

       – А как же еще его толковать? Я изначально рассчитывал отыскать гравитон. Идея заключается в их рассеивании на нестабильных частицах и возникновении фиксированного максимума интенсивности для частицы, с характеристиками гравитона. Я ведь дал вам описание методики!

       Рубин вздохнул.

       – Не пройдёт эта статья, Сергей. Всем хороша, но не пройдет. Погрешность слишком велика, хоть ты и пишешь об обратном. Ты детектировал все-таки не гравитоны, а луч лазера, чем вызван максимум его интенсивности – вопрос спорный. Там еще не все ясно.

       – Но можно же опубликовать статью, предложив свои собственные выводы. Мы опишем просто эксперимент и осторожно добавим, что возможно максимум интенсивности связан именно с обнаружением гравитона.

       – Нет, хочешь, публикуй самостоятельно. Но я свою фамилию под столь сомнительными результатами ставить не буду, – сказал Рубин.

       Сергей занервничал. Ему-то казалось, что он всё правильно сделал. Но Павел Григорьевич отчего-то не хочет становиться соавтором.

       "Я думал, он украдёт идею, а он вообще отказывается от публикации", – пронеслось в голове у Котикова.

       – Ты должен понимать, что публикация этой статьи может поставить крест на твоей будущей научной карьере. К твоим статьям будут относиться несерьезно. Вспоминать ошибку, которую ты допустил. Если вообще опубликуют эти результаты. Но парень ты талантливый, потому могу предложить тебе сменить сферу деятельности. Может ну их, эти гравитоны, займешься сегнетоэлектриками? Перспективное направление. Известным, конечно не станешь, но проживешь в достатке. Я постараюсь устроить тебя на теплое место.

       – Статью я все-таки опубликую, – полушепотом заявил задумавшийся Сергей.

       – Зачем? Ради славы?

       "Пожалуй, что да", – сознался себе Котиков. Он все никак не мог поверить, что допустил в расчетах ошибку. Если сделанные им выводы верны, тогда... Сергей снова стал уплывать в царство сладких мечтаний.

       – Но выбранный тобой путь к славе не приведет. А в предлагаемой мной области можно добиться успеха. Быстро пойдешь вверх по карьерной лестнице. Когда-нибудь займешь и моё место, – Рубин начал тешить честолюбие Котикова.

       "Все-таки что-то в моей работе есть. Если он стал петь такие дифирамбы", – решил Сергей. Раньше Руководитель был к нему достаточно суров, а сейчас нервничал, был растерян. В самом деле, что за глупость – если опубликуешь, то погубишь свою карьеру? Да быть такого не может!

       – Все-таки опубликую я работу, – повторил Котиков. – Знаете, сколько труда я вложил в этот интерферометр? А если статья действительно никчемная, ее просто отсеет редактор.

       – Твое дело, – Рубин поджал губы, встал со стула, направился к выходу. Было видно. Что он чем-то недоволен. Только вот чем? У выхода он остановился.

       – Как ты относишься к уфологии? – неожиданно спросил он.

       "Это к чему?" – подумал Сергей.

       – Как и все – скептически, – заявил Сергей.

       – Не допускаешь, что где-нибудь далеко есть высокоразвитая форма жизни?

       – Ну, Энрико Ферми утверждал, что высокоразвитую цивилизацию несложно обнаружить. Во-первых, мы бы принимали радиоволны, которыми инопланетяне должны пользоваться, во-вторых...

       – Секунду. А что если период использования радиоволн в истории этой сверхразвитой цивилизации занял достаточно короткий промежуток времени, что если волны рассеялись, что если атмосфера планеты настолько плотная, что поглощала все исходящие сигналы? Вариантов ведь много.

       – А к чему вы об этом заговорили? – решился спросить Сергей. – При чем здесь инопланетяне.

       – Как ты думаешь, к чему приведёт эволюция? Какой основной мотив, движущий живыми существами на протяжении их кратковременного существования?

       – Мотив? – Сергей потерял нить разговора.

       – Самосохранение, Сережа, самосохранение. Если цивилизация достаточно развита, если представители её добились того, что они уже не умирают от старости, болезней, чего им ещё боятся? Что может причинить им вред?

       – Я не понимаю, для чего весь этот разговор.

       – Другие разумные существа. Этих высокоразвитых сверхсуществ, живущих тысячелетия, можно убить. Чтобы они не делали, какие ухищрения не изобретали, всегда останется уязвимое место. Например, эти твои гравитоны. Представь, какой простор для военных откроется с изобретением гравитационной пушки. Пускай мы не сможем добраться до других систем на космических кораблях – слишком долго, практически невозможно. Но что помешает обмениваться ударами из гравитационных пушек? Сбить планету с траектории, глядишь, она по спирали упадет на звезду и всё, цивилизации нет. Каково?

       – Может вам фантастический роман написать, – попытался разрядить обстановку Сергей. Он начал понимать, что перед ним сумасшедший. На всякий случай Котиков зажал в руке разводной ключ. Если безумец попытается напасть, Сергей даст достойный отпор. Рубин вздохнул.

       – Теперь представь, что в рассматриваемой нами сверхцивилизации останется один-единственный представитель. Одержимый параноидальным страхом смерти, он уже уничтожил своих сородичей. Теперь, когда в непосредственной близости ему никто не может причинить вреда, он приходит к выводу, что угроза исходит от других разумных существ, пока еще не успевших достигнуть уровня развития родной ему цивилизации. И он начнет планомерно уничтожать их всеми доступными способами. Он далеко, но рано или поздно доберется до каждой планеты. Однако, существует риск, что за те тысячелетия, а может быть и миллионы лет, пока нанесенный им удар достигнет цели, противостоящая ему цивилизации найдет способ защититься. Потому к тотальному уничтожению всё должно быть подготовлено. Проще всего отыскать способ связаться с представителями враждебной ему цивилизации, готовыми пойти на сделку. Оно, это практически всемогущее, одержимое ужасом существо, подарит своим сторонникам часть собственных знаний, которые помогут обрести богаство и власть. А взамен они должны будут помочь подготовить уничтожение собственной цивилизации через тысячи, миллионы лет: тормозить прогресс, мешать открытиям, продвигать сомнительные и маловероятные теории, но при этом повышать уровень жизни, дабы население обреченной планеты оставалось довольным, – Рубин замолчал. – Что ты обо всем этом думаешь?

       "Что вы сумасшедший", – подумал Сергей.

       – А как же соображения морали? Разве не должны достигшие высокой степени развития цивилизации становиться гуманными, не знаю, переживать за мир во всем мире? – Сергей опять попытался перевести все в шутку.

       – Сказка. Человек человеку волк – вот единственный реально работающий принцип. Пока сосуществование приносит больше выгод, чем неудобств, можно рассуждать о морали и взаимопомощи. Но когда неудобства возрастают, начинается война и лишние особи уничтожаются. Единственное, что нами движет – самосохранение. То же верно и для нашего таинственного недоброжелателя, уничтожившего весь свой народ и принявшегося за уничтожения других обитаемых планет.

       – Обитаемых планет? Значит Земля не единственная?

       – Конечно нет.

       "А ведь он и вправду верит во всё, что рассказывает", – понял Сергей. Разговор начинал его забавлять. Рубин хоть и сумасшедший, но вроде бы не опасный.

       – Но кто согласится предать свой вид? Ведь самосохранение – это в том числе сохранение собственного потомства, – спросил Сергей, заинтересовавшись фантазиями своего буйно помешанного руководителя.

       – Воспроизводство потомства работает точно так же, как и любой другой механизм эволюции – пока оно предоставляет больше выгод, чем неудобств, оно сохраняется. Если хорошо поразмыслить, то формула "я живу в своих потомках" утешение для обреченного на смерть. Какую выгоду я получу от того, что мои далекие предки, умрут, сражаясь? К чему сопротивляться, если мы всё равно проиграем? Не лучше ли войти в альянс с победителем. Да, он рано или поздно уничтожит наших правнуков и праправнуков, но внуков-то мы защитим. После нас – хоть потоп, – так говорил Людовик XV и был абсолютно прав. Если отбросить пафос лицемеров-морализаторов, какое имеет значение, что стрясется на Земле после нашей смерти? Ради чего драться и сопротивляться, чтобы потом проиграть, когда можно принять условия и жить в довольстве, наслаждаться жизнью отведенные тебе шестьдесят-семьдесят-восемьдесят лет? – ответил Рубин.

       – Насколько я понимаю, вы эту сделку с дьяволом уже заключили? Продали своих правнуков и праправнуков ради внуков? – поинтересовался Сергей. – А теперь пытаетесь помешать мне издать статью, которая может привести к очередному прорыву в науке?

       – Я предлагаю тебе примкнуть к нам. Помешать опубликовать статью проще простого. Придётся испортить тебе жизнь, создать такие условия, при которых ты рано или поздно сломаешься, сам откажешься от своей затеи. И будешь не первым и не последним.

       – Зачем же вы мне всё это рассказали? Не проще было бы, ну не знаю, убить меня?

       – Потому что ты мне симпатичен и я не хочу ломать тебе жизнь.

       "Чокнутый. Крыша не зря ржавая", – подумал Сергей, глянув на рыжие волосы Рубина.

       – Знаете, Павел Григорьевич. Мне нужно подумать. Все-таки, продавать свою душу это не в карты играть. Вы идите, а я вам завтра о своем решении сообщу.

       – Сергей, – Рубин пристально посмотрел в глаза своему аспиранту, – я говорил с тобой на полном серьезе, потому что не желаю тебе зла. Если ты попытаешься передать содержание нашего разговора кому-то ещё, я всё буду отрицать. Надеюсь, ты действительно подумаешь, прежде чем совершить опрометчивый шаг, и не воспримешь мои слова как бред сумасшедшего или глупую шутку.

       Сказав это, Рубин и ушёл, оставив Сергея в мастерской одного.

       – Ну ничего себе! – произнёс Сергей и захохотал. Таких глупостей ему слышать ещё не приходилось. Хорошо хоть без кровопролития обошлось, этот чудик и наброситься мог.

       – Но статью я всё-таки опубликую, Павел Григорьевич, чем вы там меня не пугайте, – сказал Сергей.

    ...

       Уходя, Рубин достал свой мобильник и набрал номер.

       – Алло, – в трубке низкий голос мужчины звучал жутковато.

       – Скорее всего, ничего не вышло, – сообщил Рубин. – Хоть я и пытался.

       – Увольняйте, – приказал собеседник.

       – Ничего, что он всё знает?

       – Ничего. Кто ему поверит? А начнёт рассказывать, тем лучше – упрячем его в психушку.

       – Хорошо, до свидания.

       – До свидания.

Индульгенция 

     Гарри Пулман с сомнением посмотрел на смятый листок бумаги, протянутый ему нищим. Листок был разрисован заковыристыми знаками, происхождение которых Пулман не брался определить. Нищий, почему-то решивший, что сумеет надуть Пулмана, расхваливал свой товар, но Гарри его не слушал. Он нервничал – сделка, которую ему предстояло заключить, должна была решить судьбу его фирмы – а потому торопился. Чудовище, именуемое кризисом, лишившее работы стольких бизнесменов, подбиралось к Пулману. Заказ, который хотели сделать японцы, мог спасти фирму Гарри от банкротства. Потому бред нищего в тот момент меньше всего волновал Пулмана.

      Ускорив шаг, Гарри хотел скорее покинуть метро и отвязаться от самозваного попутчика. Но тот и не думал сдаваться.

      – Добрый мистер, этот пергамент – древняя и дорогая вещь, он достался мне от бабушки, а она в таких делах знала толк. Умная женщина была, никогда бы не расстался с этим, если бы не нужда, – заглатывая окончания, тараторил нищий. – Документ-то средневековый, в любом музее за него заплатят круглую сумму, но им нужно время, чтобы убедиться в подлинности бумаги, а мне ну очень нужны деньги.

      Поднявшись по эскалатору, Гарри, стараясь не обращать внимания на нищего, пошел еще быстрее.

      – Мистер, я вижу, вы человек, который знает толк в делах. Мое предложение гарантирует вам верную прибыль, – не унимался нищий. – Скажу вам по секрету, только лишь потому, что вы мне приглянулись – это не простой документ.

      Гарри вышел на тротуар и твердым шагом направился к пятнадцати этажному зданию, в котором располагался его офис. Нищий неотступно следовал за ним.

      – Этот древний текст – индульгенция, – нищий сравнялся с Пулманом и произнес эти слова на пределе слышимости. Нервно оглянувшись, как бы проверяя, не подслушивает ли их кто, нищий продолжил. – Купив ее, вы приобретаете прощение ваших грехов.

      Гарри усмехнулся. Редко когда нищие бывали такими настойчивыми. И никто из них не выдумывал увлекательных историй, ради того, чтобы получить долларовую бумажку. Чаще всего они жаловались на горемычную судьбу.

      – Хочешь сказать, – Гарри решил снизойти до нищего, – эта бумажка своего рода билет в рай? – как и всякий практичный человек, Пулман был атеистом и прагматиком, его не интересовали проповеди священнослужителей, он предпочитал земные блага сомнительным благам небесным. Но как всякий практичный человек, по выходным ходил в церковь – на всякий случай, а то мало ли чего окажется.

      – Вы правы, вы абсолютно правы. Я готов продать вам бесценную индульгенцию всего за десятку. За такую цену купить, как вы выразились, "билет в рай" еще никому не удавалось.

      – А почему ты отказываешься от индульгенции? Или сам сомневаешься в ее ценности, – Пулман взглянул на часы – он успевал. Гарри сбавил темп и с интересом стал ожидать объяснения, которое придумает нищий. Любитель беллетристики любого рода, Пулман оценил тонкий вымысел своего самозваного попутчика, решил дать ему шанс заработать себе немного денег.

      – Я надеюсь достать себе еще один экземпляр, – ответил нищий шепотом. Снова воровато оглянулся – всегда куда-то спешащему потоку людей не было никакого дела до бизнесмена и пьяницы, остановившихся посреди улицы.

      – Вот так да! – Пулман рассмеялся. Нищий определенно заслужил свою десятку. – Выходит, чтобы устроить свою загробную жизнь, не обязательно вести себя благочестиво, достаточно знать правильные места, нужники, если так можно выразиться, – Пулман снова рассмеялся, на это раз со своей грубой шутки. – Допустим, стибрил, что не на месте лежало, сходил куда надо, достал индульгенцию и воруй себе дальше. Так?

      – Ее не просто достать, мистер. Ради этой потертой бумажки люди жертвуют многим. Порой всем. Со мной так и было.

      – Зачем было жертвовать всем, если теперь решил продать индульгенцию за бесценок?

      – Тогда я думал иначе. Индульгенция казалась мне способом беспрепятственно попасть на тот свет.

      – Покончить с собой хотел? – предположил Пулман.

      – Так вы собираетесь ее покупать или я напрасно все это рассказывал? – ушел от ответа нищий.

      – Пять долларов и ни центом больше, – подвел итог Пулман. Он готов был заплатить десять, но привык торговаться.

      – Вы не пожалеете, добрый мистер, – пролепетал бедняк, хватая зеленые бумажки. Быстро пересчитав их, он отдал Гарри индульгенцию. Через секунду нищий растворился в толпе, как будто его и не было.

      – Боится, что я передумаю. Или побежал в нужник за новой индульгенцией, – сказал Пулман, после чего расхохотался. Нищий поднял ему настроение и переговоры должны были пройти великолепно.

      ...

      Когда надо было, грубый и нахальный Пулман делался лицемерным и слащавым. Адвокат Дик Мортон, представлявший интересы японцев, был доволен приемом, который оказал ему Гарри, готовил необходимые бумаги для оформления контракта.

      – Что же, мистер Пулман, признаться, до беседы с вами я не был уверен в правильности решения моего начальства, но вам удалось развеять мои сомнения, – сказал Мортон.

      – Уверен, что такой талантливый адвокат, как вы имели все основания для подозрений. Все-таки в неспокойное время живем – казалось бы надежные организации гибнут, обманывая надежды вкладчиков. Но как настоящий профессионал вы сумели сделать правильные выводы о финансовом состоянии моей фирмы, чему я искренне рад, – Пулман лицемерил, как мог. – Мы держимся на плаву, но не знаю, сможем ли ... – Гарри запнулся, с ужасом осознав, как хотел закончить свое предложение. Сохранить дело без вашего заказа – вот, что хотел сказать Пулман. К счастью, он вовремя опомнился, а Мортон копался в документах, потому почти не слушал того, что говорил Пулман.

      – Вот контракт, – Дик отыскал нужный документ. – Осталось оговорить сроки. Насколько я понимаю, у вашей фирмы помимо нас довольно много работы, поэтому не хотелось бы мешать вам заниматься с другими клиентами. Сами назовите удобную для вас дату.

      – Напрасно беспокоитесь, мистер Мортон. Кроме вас нам не с кем работать, – бросил Пулман, понял, что сказал лишнее, но исправиться не мог.

      – Что? – Мортон насторожился. – То есть, у вас нет других заказов?

      – Вы единственные, – Пулман понимал, что его слова могут испортить все дело, но не мог заставить себя соврать. Что с ним такое? – Я хотел сказать, мы ко всем своим клиентам относимся так, будто они единственные с кем мы работаем, – Пулман нервно захихикал. Но доверие Мортона было подорвано.

      – Скажите честно, мистер Пулман, ваша организация на грани банкротства? – прямо спросил Дик.

      – Да, если вы не заключите с нами контракт, для меня все потеряно, – ответил Пулман. Гарри понял, что завалил дело, проклинал себя за то, что сказал правду, но по какой-то неведомой причине не сумел соврать.

      – Тогда мне потребуется время на раздумье, мистер Пулман. Надеюсь, вы понимаете, что это необходимо, – Дик быстро сложил все бумаги и протянул Мортону руку. – Обещаю, за вашу откровенность я постараюсь сделать все возможное, чтобы убедить начальство в надежности вашей фирмы. До свидания.

      – До свидания, – угрюмо ответил Пулман. – Говнюк, – добавил Гарри, когда дверь за Мортоном закрылась. Он знал, что адвокат не воспользуется его услугами. Значит, деньги кончились, из преуспевающего бизнесмена Пулман превратился в банкрота. Еще не связывая свою неудачу с недавно купленной индульгенцией, Гарри собрался и отдав распоряжения секретарше, которая в скором будущем вынуждена будет обратиться на биржу труда, отправился к Маргарите. Если она не сумеет его утешить, то жена вечером доведет Пулмана до срыва своими расспросами.

      ...

      Полуголый Пулман склонив голову себе на грудь. Он застыл в таком положении, превратившись в неподвижную статую. Вокруг него бегала Маргарита, пытаясь утешить своего любовника.

      – Гарри, у всех мужчин иногда бывают срывы, в этом нет ничего страшного. Ты сам говоришь – проблемы на работе, нервы, подозрения жены. Все это выбило тебя из колеи. Но сейчас мы попытаемся еще разок и я уверенна, у тебя все получиться, – Маргарита старалась утешить Пулмана, поглаживая его обнаженный торс ладонями. Обычно чувствительный к ее прикосновениям, Гарри не двигался. – Да что с тобой такое в самом деле! – не выдержав вспылила Маргарита. – Расслабься и постарайся забыть обо всем. Сейчас для тебя существую только я.

      Пулман игнорировал ее слова. Его интересовало другое – как столько бед могло вместиться в один день? И главное, в какой момент все начало рушиться.

      – Ты так и будешь сидеть, изображая оскорбленную невинность? – Маргарита злилась. Она считала себя красавицей и не привыкла к подобному обращению.

      – Пожалуй, я пойду, – сказал Гарри. Он накинул рубашку, быстро застегнул все пуговицы, вышел в прихожую, надел куртку, стал обуваться.

      – Ты правда уходишь? – глядя на Гарри, спросила Маргарита. Вопрос был на редкость глупый. Гарри не знал, что ответить.

      – Счастливо, – небрежно бросил он и вышел из квартиры, аккуратно притворив за собой дверь. Осознав, что ее только что бросил мужчина, до этого исполнявший все ее прихоти, Маргарита пришла в ярость. Она выскочила в дверь вслед за Пулманом.

      – Импотент! – крикнула она, но Гарри не слышал ее слов. Он был потрясен произошедшим и уже стал догадываться, что все сегодняшние неприятности были как-то связаны с индульгенцией, которую он по глупости купил у нищего. Пока что уловить эту связь ему не удавалось.

      ...

      Гарри вернулся домой. После безумного дня хотелось одного – поесть и лечь спать. Жена встретила его на кухне. Готовила ужин – жаренное мясо. Пулман, любивший хорошо поесть, ободрился. Хотя бы конец дня сулил ему плотские удовольствия.

      – Любимая, ты скоро закончишь? – сбросив с себя крутку, спросил он, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.

      – Все уже готово, – приятно улыбаясь, ответила жена. – Ты сегодня рано, что-то случилось?

      – Завалил дело, – нехотя ответил Пулман. – Давай поговорим об этом после ужина.

      Он сходил в ванную, помыл руки, после чего вернулся на кухню и сел за стол, стал дожидаться угощения.

      Жена быстро закончила готовку и положила Гарри в тарелку мясо и картошку. Пулман принялся медленно поглощать ужин, подобно гурману, наслаждаясь процессом.

      – Думала, заставлю тебя поститься, да куда уж ты без мяса, – наблюдая за тем, как ее любимый ест, заметила жена.

      "А она меня любит. И зачем я ей изменяю", – подумал Пулман. Гарри забыл о проблемах и неудачах сегодняшнего дня. Немного не повезло, но ничего страшного. Завтра он с новыми силами примется за дело, убедит Мортона, бросит эту стерву Маргариту. Все станет на свои места. А от индульгенции он избавится сегодня же, выбросит в мусор. Конечно, винить во всех бедах эту злосчастную бумажку было глупо, просто так совпало, что нищий продал ее Пулману в плохой день. Но, как и всякий практичный человек, Гарри решил уничтожить индульгенцию, на всякий случай, мало ли чего.

      Пулман снова превращался в человека, довольного жизнью. И он бы сумел отрешиться от всех бед, постигших его сегодня, если бы не ощутил приступ тошноты. Гарри вскочил из-за стола и прикрыл рукой рот. Он почувствовал, как рвотная масса подступает к горлу и бросился в туалет.

      – Что с тобой Гарри?! – испугалась жена. Пулман не смог ответить, потому что в следующее мгновение опустошил свой желудок непривычным способом. Между приступами рвоты он вспомнил слова жены о посте, сопоставил их с фактом покупки индульгенции, после чего пришел к определенному выводу. Сомнений не оставалось, нищий что-то сделал с Пулманом. Необходимо было выяснить что.

      ...

      Гарри добрался до станции метро, сел на первый попавшийся поезд и стал думать. Он не смог соврать, не смог изменить жене, не смог съесть мяса. Что с ним не так? Конечно же, во всем виновата индульгенция! Гарри выхватил бумажку из кармана своей куртку и порвал ее, бросив на пол вагона. Почувствовав облегчение, он облокотился на поручень и продолжил размышлять. Успокоившись, он понял, что ведет себя глупо. День не удался. Но срываться с места и ехать на поиски нищего, желавшего заработать несколько долларов себе на жизнь – признак серьезных психических проблем. Пулман усмехнулся и опустил руку в карман. Сейчас он выйдет из метро и вернется домой. Завтра все станет на свои места, очень важно в это верить. Мортон согласится заключить контракт и...

      Пулман нервно сглотнул слюну и вытащил из кармана лист, которого там быть не могло. Гарри обнаружил, что сжимает в мокрой от пота ладони индульгенцию. Он взглянул на пол вагона, но обрывков бумажки не обнаружил. Гарри стало страшно. С чем он столкнулся. Как такое может быть – порванный выброшенный листок возвращается в карман. Поезд остановился, и Гарри выскочил из вагона. Он с ужасом обнаружил, что приехал на злосчастную станцию. Сегодня утром в этом самом месте он встретил нищего, который продал ему индульгенцию. Гарри застыл и осмотрелся. Он обнаружил бедняка спящим на лавочке. "Он дьявол" – подумал Гарри, но решил, что стоит попробовать избавиться от индульгенции, пошел к нищему. Тот услышал звук приближающихся шагов, проснулся.

      – А это ты, – заметил он Гарри. – Пришел вернуть индульгенцию? – на лице бездомного появилась ухмылка.

      – Что ты со мной сделал? – со злобой в голосе спросил Гарри.

      – Продал тебе "билет в рай", так ты это назвал?

      – Верни все как было! – крикнул Гарри. Он ощутил уверенность, понял, что перед ним не дьявол, а простой нищий, не представляющий угрозы.

      – Не могу, – пожал плечами бездомный. Разъяренный Гарри замахнулся и хотел его ударить, но кулак сам собой разжался, и вышло неловкое похлопывание по плечу. Вторая попытка увенчалась тем же результатом.

      – Что ты со мной сделал? – уверенность, возникшая всего секунду назад, исчезла из голоса Гарри. Он едва не плакал, осознав свою беспомощность.

      – Я бы с радостью помог тебе, но не могу, – бедняк опустил голову. – Когда мне досталась индульгенция, я думал, что вместе с ней получил возможность делать все, что пожелаю. На деле все оказалось иначе.

      – Забери ее, верни все на место! – умолял Гарри.

      – Я был католиком, – продолжал нищий. – У нас самоубийство считается самым страшным грехом, так сказал мне священник. Но я не хотел жить, после того, что случилось. Единственным выходом для меня было умереть и обрести вечный покой. Но я боялся, что попаду в ад и когда мне подвернулась возможность купить индульгенцию, я не раздумывая воспользовался ею.

      – Забери, мне не нужен билет в рай! – не унимался Пулман.

      – Оказалось, все не так просто. На самом деле право обладания индульгенцией не означает немедленного искупления. Эта бумажка не позволяет творить зло, вот и все. Ты не можешь врать, не можешь нарушать заповеди, вынужденно ведешь благочестивый образ жизни.

      – Все мое дело, эта бумажка погубит все мое дело, – причитал Гарри.

      – Я бы прыгнул под поезд еще утром, но мне было жаль тебя. Я решил дождаться, когда до тебя все дойдет, и ты примешься искать меня. Я не стану забирать ее у тебя, сам с ней намучился. Но подскажу, как от нее избавиться.

      – Как? – Гарри уставился на нищего.

      – Продай ее, только так, и не как иначе ты снова обретешь право творить грехи, -сказал нищий. – Но помни, шанс прожить благочестивую жизнь выпадает не каждый день, – из тоннеля донесся звук приближения поезда метро. Бездомный встал со скамейки и направился к краю платформы.

      – Стой, не делай этого, ты должен забрать ее у меня, – едва ли не на коленях умолял бедняка Гарри.

      – Нет, прости, – нищий остановился на самом краю платформы и наблюдал за тем, как одинокий огонек движется к нему из темноты тоннеля.

      – Но ты соврал мне, сказал, что знаешь место и рассчитываешь получить еще индульгенцию!

      – Ты про "нужник"? – усмехнулся нищий. – Я не врал. Место мне известно, я и правда рассчитываю получить еще одну индульгенцию, но уже не в этом мире, – бездомный многозначительно посмотрел вверх. Поезд подъезжал к станции.