Текст книги "Стародум. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Алексей Дроздовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– В лес ночью? – спрашивает девушка. – Забыл, что случилось со старым удельным Фомой Сивовичем? Его же чудища разорвали.

– Ещё как помню. Напротив, я в таком трезвом уме, как никогда.

– Ладно, – соглашается Светозара. – Если ты так решил, то я с тобой. Позову Никодима.

– Не надо Никодима, у него и так зелёная ступень, а ещё он ночью не может видеть сквозь предметы, так что его сила там окажется бесполезна. Пойдём вдвоём.

– Хорошо.

До самого вечера мы переносим из села вещи в крепость, а уже вечером очень скрытно выходим за стены.

До прихода несметной армии кочевников осталось 274 дня.

Глава 7

Глубокая ночь.

Я стою посреди леса вдвоём со Светозарой. Точнее, втроём: Веда всегда со мной, но я отдал ей очень точный приказ – не появляться до самого утра, как бы я в ней ни нуждался.

Последние дни были очень утомительными, поэтому я решил побыть в удалении от всех людей. Подальше от крепости, от брата, от ответственности, которая внезапно на меня свалилась. Просто побыть с собой и как следует уложить в голове множество вещей, которые пока ещё отказываются складываться.

Ну и силу испытать.

Впервые за всю свою жизнь я выбрался на тренировку своих сил. У меня первая, красная ступень перенятия сил других людей, так что прямо сейчас я умею повелевать огнём. Звучит красиво, но на самом деле у меня получается высечь лишь несколько искр из указательного пальца, да и то, если сильно стараться.

– Сосредоточься, – произносит девушка.

– Я пытаюсь, – говорю.

– У тебя не получается, потому что ты злишься.

– Ничего я не злюсь.

– Признайся и тебе полегчает.

– Вовсе нет.

У меня очень много поводов, чтобы быть радостным.

Наконец-то я открыл свою силу. Очень много лет я мечтал об этом. Да не просто силу, а такую, которой больше нет ни у кого: долгое ожидание стоило того, чтобы обзавестись ею. Но этот замечательный момент омрачает отъезд Снежаны.

Девушка, которую я полюбил с первого взгляда, уехала в Новгород, чтобы обручиться там с болваном по имени Чеслав. Пусть он и весьма приятный человек.

На фоне этого любое хорошее известие тут же меркнет, становится незначительным. Как бы я ни настраивал себя на то, чтобы забыть её, это совсем не получается. Мысли всё время возвращаются к её лицу и я злюсь ещё больше. Не на неё – она поступает так, как выгодно семье. Не на Чеслава – этот паренёк хоть и кретин наполовину, но он слишком прост и добр, чтобы точить на него зуб. И не на себя – я ничего дурного не сделал, никаких ошибок не допустил.

Вот и получается, что я злюсь, и сам не знаю на что.

– Ты злишься, – замечает Светозара.

– А вот и нет.

– Злишься-злишься, я же вижу.

– А сама-то?

– Причём тут я?

– По сравнению с моей злостью – твоя злость вообще кошмарная.

Светозара пожимает плечами, будто я сморозил глупость.

На самом же деле она терпеть не может моего нового брата. Каждый раз, проходя мимо неё, он так паскудно присвистывает и делает такие недвусмысленные жесты, что её прямо трясти начинает. Я пытался образумить Неждана, но он оказался из тех людей, которым нужно очень много раз повторить, чтобы окончательно дошло.

Знал же, что от него будут проблемы.

К тому же Светозара очень скучает по силам, которые дал ей осколок. Она на целую ночь получила девятую, чёрную ступень. Теперь же, по прошествии нескольких дней, откатилась обратно к своей, третьей.

Она, конечно, подросла, приближается к четвёртой ступени: уже может спокойно зажигать предметы на расстоянии, но это всё равно ничто по сравнению с тем, какая мощь у неё была.

Так и получается: выбрались в лес, чтобы потренироваться в своих силах, но в итоге насупились и бредём посреди ночи злые. Каждый себе на уме, варимся в собственных мыслях, не способны успокоиться даже в этой обстановке.

– Как это ощущалось? – спрашиваю. – Летать и швыряться огнём?

– А тебе как – впервые получить силу?

– Ну, я вдруг почувствовал себя полноценным. Будто мне дали то, чего давно не хватало. Энергия в груди нашла выход. Так приятно.

– Вдруг получить последнюю ступень – во много раз приятнее. Я чувствовала себя не человеком – чем-то высшим. Казалось, мне подчиняется всё. Не только огонь, вообще весь мир. А теперь у меня это забрали, и я чувствую холод внутри. Очень хочется снова испытать это ощущение.

– Нельзя, – говорю. – Снежана сказала, что после одного осколка желание силы ещё слабое. После двух тебя начнёт тянуть всё глубже в лес, чтобы искать новые. И ты не сможешь остановиться, пока не забредёшь так далеко, что тебя сожрут самые чудовищные твари из глубин.

– Да, знаю, – вздыхает Светозара.

– Но ты можешь поднять свою силу обыкновенным способом, чтобы избавиться от тяги.

– Да… тренироваться, тренироваться, и ещё много раз тренироваться.

Девушка прикладывает ладонь к груди. В последние дни она часто делает этот жест, будто проверяет, остался ли огонь внутри неё. Наверное, получить девятую ступень, а затем обратно третью – всё равно, что потерять ногу. Рука постоянно будет тянуться к культе, отказываясь поверить, что конечности больше нет.

Мы двигаемся всё дальше на юг от Стародума.

В этом месте находится самый большой, самый непроходимый, самый дремучий лес в этой части земель. Даже грибники не заходят в него, хотя говорят, что грибов тут навалом. Всё потому, что здесь зверствуют самые свирепые монстры. Не такие опасные как в северном лесу, или за уралом, но для нашей местности это самая настоящая запретная зона для любого человека с мозгами.

Из этого леса не возвращаются.

Мы со Светозарой двигаемся именно в него. Заходим всё глубже в чащу, пока не окажемся посреди чудищ, что захотят нас ободрать до костей.

– Боишься? – спрашиваю.

– Нет, – отвечает Светозара.

У нас один факел на двоих, ещё два запасных в мешке за спиной. В тусклом свете видно, как Светозара опасливо стреляет глазами по сторонам. Оставаться спокойным в этом месте может только полнейший идиот. Даже у меня всё внутри застыло.

– А мне кажется, что боишься.

– Вообще нет…

Как давно известно, сила в человеке растёт только если использовать её в опасных условиях. Нужно полагаться на неё, чтобы она отвечала. Если просто без перерыва высекать искры из пальцев во время ежедневной рутины, то и через год будешь это делать. Нужно ставить на силу свою жизнь, класть голову на колодку и надеяться, что пронесёт. Только так сможешь перейти на следующую ступень. Причём чем сильнее рискуешь, чем ближе к краю подходишь, тем больше получаешь.

Именно поэтому даже старые воины, что годами участвовали в сражениях, часто имеют всего лишь первую, красную ступень. Они хоть и оказывались на грани гибели во время тяжёлых битв, но никогда не полагались на силу, предпочитая надёжность копья и топора.

Нужно именно хотеть её использовать, желать, ставить на кон всё.

Только так и никак иначе.

Только страстные получают силу.

Много лет назад безумец и людоед получили большую силу благодаря своей отчаянности и желанию выступить против всего мира. У них были и осколки, но это оказалось всего лишь вспомогательным предметом к их уже и без того готовому желанию иметь либо всё, либо ничего.

– Просто признайся, что ты боишься, – говорю. – Я же вижу, как тебе не по себе.

– Нет, – отвечает девушка.

– Значит, это от радости у тебя голос дрожит?

– Ничего у меня не дрожит. Тебе кажется.

Голос у неё на самом деле твёрд, вот только дышит Светозара глубоко и часто.

Мы вполне можем не вернуться из этого леса. Может случиться так, что оба превратимся в умертвий и будем бродить между деревьев, стонать и завывать, скучая по живому миру. Само это место пропитано смертью: деревья скрюченные, листья жухлые. Повсюду на деревьях плесень и уродливые грибы.

Тут и там слышатся странные звуки, теряющиеся в шелесте лысых крон.

Мы ещё живы только благодаря этому маленькому факелу у меня в руке. Если бы не он – на нас бы уже давно напали. Но скоро и факела станет недостаточно для защиты. Самые опасные из тварей не боятся огня.

– Как думаешь, достаточно далеко зашли? – спрашивает Светозара.

– Боишься? Хочешь повернуть назад?

Я добавляю в свой голос весёлых ноток, чтобы поиздеваться над девушкой, но из-за колотящегося сердца мои издёвки звучат истерично. Шутить об опасностях очень весело, когда находишься дома, в безопасной обстановке. Находясь же так далеко в царстве смерти, каждая шутка выглядит как желание успокоить себя во что бы то ни стало. Почувствовать в другом человеке уверенность, которую сам не испытываешь.

– Ладно. Я чуть-чуть переживаю. Самую капельку.

– Да, – говорю. – И я тоже. Чуть-чуть…

Это слово очень плохо описывает то, что мы сейчас испытываем. Чтобы увеличить свою силу, надо не чуть-чуть бояться, а находиться наполовину в панике. С трудом сохранять рассудок. Сдерживаться изо всех сил, чтобы не броситься бежать прочь.

– Сука… – шепчет Светозара. – Только не оборачивайся…

Чувствую, как мурашки идут по телу.

Непонятно каким образом мы шли по лесу вдвоём, а сейчас остановились на самой границе опушки. Втроём…

Я, Светозара, и какое-то третье существо, стоящее справа от меня. Мы с девушкой смотрим прямо, боимся пошевелиться, боимся скосить глаза и посмотреть, что же именно подкралось к нам незамеченным. Тварь тоже смотрит вперёд и как будто не обращает внимания на нас, стоящих с ней бок о бок.

Со стороны мы, должно быть, выглядим как троица зевак, построившихся в ряд. Глядящих на представление бродячих циркачей. Разве что перед нами ничего нет, кроме ночной темноты.

– Только… не… шевелись… – шепчет Светозара.

Не то, чтобы я собирался.

За долгие годы жизни в селе, я научился опознавать самых распространённых тварей, которые иногда выходят из лесу. Но то, что стоит рядом с нами, не из тех существ, что сами идут к людям. Наткнуться на него можно только углубившись в дебри. Это не просто трупоед, восставший мертвец, состоящий из плоти некогда живого существа. Это порождение самых страшных кошмаров, обретшее форму из чистейшего ужаса. Мы наткнулись на нечто, что летом вообще не должно просыпаться.

Неимоверно худое, будто состоящее из веток, ростом с двух людей. Две руки, две ноги, одето во что-то грязное, блестящее в свете факела.

Очень, очень медленно поворачиваю глаза в сторону.

Так медленно, что рискую дать факелу догореть.

Чутьё подсказывает: малейшее движение – смерть. Возле нас стоит не лешак – те волосатые и неуклюжие, а этот лысый, с разинутой пастью, в которой тьма чернее самой ночи. Голова в два раза больше, чем у обычного человека, но не круглая, а такая же вытянутая, как и тело. Кожа покрыта серыми пятнами. Вместо глаз – два провала.

– На… зад… – шепчет Светозара.

Девушка делает очень медленный шаг назад.

Тварь же будто только сейчас заметила мой взгляд. Она медленно поворачивает голову вбок и смотрит точно мне в глаза. Глядя в эти пустоты на её лице, я едва сдерживаюсь, чтобы не побежать прямо в этот момент.

Я приказал Веде не появляться до утра, но даже окажись в моей руке духовный клинок, вовсе не факт, что я смог бы разрубить гостя на две части. Это одно из тех невозможных существ, которых не победить ни грубой силой, ни любым волшебным предметом. Оно подпитывается прямиком от уродливого мира, из которого пришло, и не может умереть обыкновенным способом и обыкновенной логикой нашего мира.

Эпоха безумия научила людей различать: кого можно победить, от кого убежать, а когда лучше замереть и не шевелиться.

– Пяться назад, – шепчет Светозара. – Очень медленно.

– Не могу… Оно на меня смотрит.

– Отвернись. Оно тебе мозги высушит…

Так же медленно, как поднимал взгляд, я опускаю его обратно. Теперь мы со Светозарой смотрим вперёд, а это существо – прямо на меня. Более того, оно наклоняется и его лицо оказывается прямо возле моего. Из пасти смердит чем-то едким, острым. Два чёрных провала глаз находятся так близко к моему уху, что почти касаются.

Эта тварь убивает людей так же легко, как сброшенный с большой высоты валун. Только она не разрывает тебя на части, не заставляет истекать кровью, как обычные лесные монстры. Она просто дыхнёт на тебя и ты отправишься в загробный мир. Туда, откуда она и пришла.

– Нам… нельзя… назад… – шепчу.

Я пытаюсь сохранять нормальный внешний вид, но моё горло пересохло, а глаза раскрыты так широко, что веки сводит.

– Назад… – возражает Светозара.

– Нет… вперёд…

Повернуть назад – означает показать твари, что мы испугались и бежим домой. Она наверняка захочет нас схватить. Но если продолжать идти всё глубже в лес – может и пропустить. Эпоха безумия – она такая. Если что-то хочет тебя убить – то это отступит, если увидит, что ты хочешь умереть ещё более изощрённым способом.

Очень-очень медленно мы двигаемся вперёд, так тесно прижимаясь со Светозарой друг к другу, что ёлочную иголку между нами не просунешь.

Тварь осталась позади.

Но даже немного удалившись, я всё ещё чувствую этот немигающий взгляд пустых глазниц. Оборачиваюсь и вижу, как оно идёт. Шагает, но перемещается неестественно: вдвое быстрее от того, какое расстояние покрывают его ноги. Будто бы оно шевелит конечностями не для того, чтобы идти, а чтобы имитировать передвижение.

К счастью, тварь направляется чуть в сторону, не за нами.

Пронесло.

Нам, людям физического мира, никогда не понять подобных существ. Ни откуда они берутся, ни куда уходят. Они просто возникают и некоторое время стоят рядом, а тебе остаётся лишь замереть и надеяться, что выживешь. Все ответы в данном случае можно получить только если углубиться так далеко в мир духов, что уже не сможешь найти дорогу обратно.

Ясно, почему на Душане чувствуется отпечаток тьмы. Поживи несколько лет среди мёртвых – и не так изменишься.

– Ты видел, как оно подошло? – спрашивает Светозара, когда мы отошли подальше.

– Нет. Оно просто возникло рядом.

– Я думала, у меня сердце разорвётся.

– За этим мы и пришли правда? Хотели повидать тварей – вот и повидали.

Пытаюсь выдавить из себя короткую усмешку, но наружу выходит лишь сдавленный стон. Вся спина взмокла, надо будет штаны проверить…

– Мы-то шли за тварями, – возражает девушка. – Но не за такими. Поменьше, послабее, по…

– Покрасивее, – заканчиваю я её фразу.

Некоторое время мы идём в молчании.

Мы и правда хотим сразиться с одним из порождений ночи, но цель должны выбрать такую, чтобы одолеть её и уцелеть. Подобные хтонические исчадия не по зубам ни нам, ни другим живым людям. Лучше всего подойдёт какой-нибудь сильный трупоед с сотней зубов.

Идём по лесу, пробиваемся сквозь низковисящие ветви и особо плотную паутину, цепляющуюся за одежду. Природа в этой части земель вся больная, покорёженная. Чем дальше мы уходим, тем отвратительнее становится окружающее: посюду гниль, под ногами чавкает, деревья высокие, но будто вывернутые наизнанку.

– Я ведь уже прощалась с жизнью, – внезапно произносит Светозара. – Там, в лесу у Новгорода. Как погоню безумца увидела, так всё.

– Не ты одна, – говорю. – Если бы не Перун, мы бы не спаслись.

– Жаль, подкова исчезла.

Когда мы рассказали девушке, каким образом сбежали, она очень хотела увидеть чудо-коня, который умеет скакать по небу. Но Вихробой исчез, как только доставил нас в Стародум. Большего от него ожидать и не стоило – он спас наши жизни. Этого достаточно.

Но у нас осталась карета безумца, или колымага, как он её называл.

Деревянная крытая повозка на четырёх колёсах. Стоит сесть на место кучера, как перед ней появляется шесть призрачных лошадей, бьющих копытами о землю. Летать она не умеет, зато мчит по дорогам быстро и мягко.

– В последний миг, когда я потеряла сознание, я думала о нашем селе.

– А я…

Когда я сражался, о селе я совсем не думал. Да и ни о чём другом тоже. Всё что меня интересовало – убийства… и удовольствие, которое я получаю в пылу битвы. Тот момент показал, что на самом деле скрыто у меня внутри: не жажда крови, но желание испытать себя на самом краю.

– Я думал только о том, чтобы не умереть совсем бесславно, – говорю.

– В тот последний миг я думала о тебе, – продолжает Светозара. – Ты ведь самый близкий человек, что у меня есть.

– У тебя же большая семья…

– Как бы да, но в последний миг она мне на ум не пришла.

– Понимаю, – вздыхаю. – Ты мне тоже – самый близкий человек.

Светозара берёт меня за руку, по-дружески, и легонько толкает плечом. Этот тёплый жест совсем не вяжется с мрачной обстановкой мёртвого леса.

Идём всё дальше.

Вскоре неподалёку от нас раздаётся странное хлюпанье, будто кто-то молоко взбивает. Не успеваем мы обойти небольшой пригорок, как натыкаемся на странное существо, сидящее к нам спиной. Это именно оно издавало эти странные звуки: при нашем появлении оно оборачивается и мы видим самого обыкновенного трупоеда.

Огроменная медведица, с торчащими наружу костями. Личинки копошатся в ранах на её теле, одной ноги не хватает. Со спины и боков во все стороны торчат маленькие мордочки медвежат. Кажется, эти животные умерли в одном месте, загрызенные чем-то большим, а поднялись они уже в виде одного существа.

Теперь все эти морды смотрят на нас.

А мы вдвоём на них.

Тот самый хлюпающий звук был попыткой медведицы вырвать из своего тела другие тела.

– Ну вот, – говорю. – Именно то, что мы искали.

– Ага, – кивает Светозара.

Перед нами самая безопасная тварь, которую только можно найти. Трупоеды – самые медленные, самые глупые создания в лесу. Но даже будучи самыми слабыми из ночных чудищ, они всё равно запросто растерзают обыкновенных людей, вроде нас со Светозарой. Но мы хотим, чтобы они именно это и попытались сделать.

Не зря же мы вообще затеяли поход в лес посреди ночи.

Медведица медленно поднимается на свои три ноги. Даже в этой опухшей, разлагающейся башке есть остатки мозгов, и они наверняка подсказывают мёртвому существу, что перед ней находится парочка свеженьких, вкусненьких людей, которых было бы неплохо проглотить и переварить.

Грубый, утробный рык раздаётся из её пасти. В то же время головы медвежат на её спине и боку рычат слабо, отчаянно.

От вида этой омерзительной туши хочется сблевать. В свете факела грязная морда скалится чёрными зубами. Все мои инстинкты подсказывают мне схватиться за оружие, но его у меня нет – Веда не появится до самого утра. Я со Светозарой вдвоём против монстра: безоружные, но полные решимости.

– Ну же нападай! – кричу.

Кричать приходится достаточно громко, чтобы тварь услышала мою гневную интонацию, но при этом тихо, чтобы голос не услышал никто, кроме неё. Можно сказать, кричу шёпотом.

– Р-р-г-х!

С рыком медведица бросается на нас.

Мы со Светозарой тут же, не сговариваясь, прыгаем в разные стороны, позволяя зверюге проскочить между нами. У нас-то все ноги на месте, так что скорости хватает, чтобы уклониться. Но без конца уходить от атак не получится: защитой побить противника не получится. Нужно атаковать, и как можно скорее.

Светозара выставляет вперёд руку и шерсть на твари чуть-чуть загорается.

Я же впитываю силу Светозары и тоже выставляю руку, но с кончика указательного пальца срывается лишь маленькая искра.

Вот и всё, на что способен человек моей ступени. Будь у меня девятая, я бы летал в воздухе и изрыгал огонь подобно тому, как девушка делала совсем недавно в крепости. Сейчас же моя сила делает столько же, сколько два обыкновенных камня, если ими ударить друг о друга. Мои кулаки сейчас гораздо больше нанесут вреда, чем одна жалкая искра.

Но драться я не собираюсь.

Не для того я пёрся в этот лес, рискуя собственной шкурой, чтобы пускать в ход грубую силу. Я должен победить эту тварь пламенем. Как – другой вопрос.

– Не помогает, – бормочет Светозара. – Медведица не чувствует боли.

– Почувствует, когда в уголь превратится.

Выставляю вперёд обе руки и приказываю пламени слететь с пальцев. Не искры, но хоть крохотный огонёк, как от лучины.

Ничего.

Никто на самом деле не знает, что из себя представляет сила. Некоторые говорят, что это как воздух, находящийся вокруг нас. Но не тот воздух, которым люди дышат, а тот, который используют энергией в груди – второй воздух. Другие говорят, что это духи, сидящие в каждом человеке. Третьи утверждают, что сила похожа на солнечный свет, и излучает её то самое Нечто, что грохнулось в лесу.

Что бы это ни было на самом деле, оно всё понимает. Только так можно объяснить, почему она растёт в человеке только тогда, когда в ней очень нуждаются. Силу нельзя обмануть, перехитрить, ввести в заблуждение. Только крайняя нужда, возникающая в момент предельной опасности.

– Ну же, – бормочу сквозь сжатые зубы.

С руки срывается ещё несколько искр.

– Сука…

– Не останавливайся, – подбадривает меня Светозара, хотя сама выглядит бледной как Луна на небе.

Рычу, пыхчу, напрягаю всё внутри себя. Ещё несколько искр вылетает из пальцев, но не более.

Медведица снова прыгает, и я снова уклоняюсь. Пытаюсь снова выпустить пламя, но оно отказывается мне подчиняться. Шар в груди, рядом с сердцем, остаётся холодным.

Либо я чего-то не понимаю, либо сила не хочет подружиться со мной. Возможно она понимает, что я в любой момент могу убежать и оставить этого трупоеда в покое, вот и не хочет приходить. Неужели мне нужно зайти ещё дальше в лес? Нет… я хоть и смелый парень, но точно не самоубийца.

«Вот оно», – мелькает мысль в голове.

Сомнение.

Как бы я ни убеждал себя, что иду в лес к опасности, это не совсем так.

Я оставляю себе путь к отступлению, поэтому сила не растёт. Это очень похоже на купание в большом озере – чем дальше от берега отплываешь, тем дальше тебе придётся возвращаться. Нужно экономить силы, чтобы они остались на обратный путь. Это разумный поступок любого нормального человека: когда у тебя отказывают руки и ноги – ты гребёшь обратно к берегу.

Но это именно то условие, при котором приходит сила.

Ты не должен экономить силы. Ты не должен грести обратно. Ты должен плыть всё дальше, даже когда уже не можешь держаться на поверхности. Даже когда твоя голова под водой, а грудь отчаянно требует воздуха. Никаких сомнений, только уверенность. Ставка на собственную жизнь.

Скорее всего ты утонешь.

Почти наверняка утонешь.

Но если нет, то она придёт к тебе, когда ты в ней больше всего нуждаешься.

Именно это я и делал всё последнее время: запоминал дорогу, которой мы пришли, просчитывал расстояние, искал узкие места, где будет удобно отрываться от погони. Искал высокие деревья, на которых можно будет переждать до утра.

Я действовал с позиции ума. А нужно было с позиции слепой уверенности. Нужно окончательно и бесповоротно решить, что я не уйду из этого леса без силы. Либо с ней, либо мертвецом. Только тогда она придёт, почуяв абсолютную решительность.

При этом нельзя надеяться, что сила спасёт, вытащит из беды. Надежда – признак неуверенности. Если ты надеешься, это означает, что ты допускаешь, что ничего не получится. Но и в отчаянную атаку бросаться тоже нельзя: сила не любит глупцов, которые хотят получить её на пустом месте. Она придёт только в самых крайних обстоятельствах, когда другого выхода совсем-совсем нет.

Всё это мелькает в голове как озарение, пока я стою напротив умершей и восставшей медведицы.

Момент истинного понимания, приходящий как всегда не вовремя.

– Светозара, – говорю. – Зря мы попёрлись в этот лес.

– Что? Почему?

– Силу не получить, специально напрашиваясь на неприятности.

– Но ты же говорил…

– Знаю, что я говорил.

Выходя вечером из дома я считал, что сила придёт в опасной ситуации, но это лишь половина правды. Трудности должны сами явиться к тебе. Ты должен потерять всё, чтобы у тебя ничего не осталось, чтобы ты перестал ценить собственную жизнь, ты должен злиться, кричать, ненавидеть. Очень сильно хотеть сделать что-либо.

Будь у меня сила все эти годы, я бы понял это прежде.

Но я обрёл её совсем недавно, поэтому только сейчас смог понять истинное положение вещей. А Светозара, конечно же, мне поверила: мы с ней лучшие друзья, она делает всё, что я предложу. Весь этот поход изначально был дурацкой идеей. Сколько бы трупоедов мы ни победили, мы так и останемся на своих ступенях, поскольку сила чувствует: мы делаем это специально, не из отчаяния.

– Пойдём отсюда, – говорю. – У медведицы только три ноги, да и те гнилые. Она нас не догонит.

– Значит, мы не поднимемся в силе?

– Нет, не получится.

– А-а! – вскрикивает Светозара.

В голосе девушки слышится разочарование. Она так хотела снова обрести возможность летать и поливать огнём всё вокруг себя, а сейчас узнала, что ни на перст не приблизится к желаемому.

Мы пятимся в обратную сторону – туда, откуда пришли.

Но в этот миг медведица запрокидывает голову и издаёт громкий рык, которому вторят головы медвежат на её теле. По всему лесу прокатывается гул, уши закладывает. Внезапно со всех сторон раздаются ответные кличи, будто каждый трупоед в округе услышал приглашение на ужин.

Окружающее приходит в движение, деревья трясутся, тёмные тени мелькают между стволами. Кажется, трупоеды нас окружают.

– Бежим! – кричу и тащу Светозару за собой.

– Куда? – спрашивает она.

– Из леса!

Бежим в сторону, но путь уже отрезан. Целая орда трупоедов направляется к нам отовсюду. Кажется, мы всё-таки получили то, что хотели.

До прихода несметной армии кочевников осталось 274 дня.