Текст книги "Стародум. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Алексей Дроздовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 2

Я всегда был хорошим актёром.

Я мог бы участвовать в пьесах и спектаклях по всей Руси, если бы захотел. Из меня получился бы великолепный менестрель: ходил бы между городами и рассказывал былины о великих воинах и подвигах, о любви и предательстве. Не нашлось бы такого человека, которого я не тронул бы в самое сердце. У меня очень живое лицо: любую эмоцию выражает ярко и отчётливо. А голос… в нужный момент я могу быть очень проникновенным.

Но сейчас я использую весь свой талант не для баллад, а чтобы убедить одну конкретную девушку, что со мной всё в порядке.

– Всё нормально, – говорю. – Не переживай.

– Точно? – спрашивает Снежана.

– А то!

Девушка, которая так глубоко запала мне в душу, покидает меня и уезжает в Новгород. Судьба сложилась так, что ей нужно быть в одном месте, с одними людьми. А мне – в другом. Но это пока. Уверен, всё ещё раз перевернётся с ног на голову и мы снова окажемся вместе. В конечном итоге всё будет хорошо, но сейчас она уезжает.

Теперь она хочет узнать, как я себя чувствую по этому поводу.

– Я в порядке.

Неприятное, тянущее ощущение в животе.

– Если хочешь, я могу остаться здесь на несколько дней, – предлагает Снежана.

– Нет, поезжай.

– Ты же простишь меня?

– Тебя не за что прощать, и не в чем винить.

Она ещё несколько раз спрашивает, всё ли со мной нормально, а я столько же раз отвечаю, чтобы не переживала. На моём лице – лёгкая улыбка с маленькой, крошечной щепоткой грусти. Ровно столько, чтобы она поняла, как я рад быть рядом с ней в этот момент, но не увидела, что меня тревожит её отъезд.

Как же я талантлив!

Иногда мне становится стыдно от того, что я такой хороший лжец.

– Мы ещё увидимся, – обещает Снежана.

– Обязательно, – говорю.

– Будешь в Новгороде – заходи.

– Конечно.

Прощальные объятия.

Она двигается к карете, а я стою на месте и смотрю ей вслед с видом человека, который не испытывает никаких сильных чувств. У которого внутри не извергается целый вулкан. Снаружи я – кремень. Человек-скала. Глыба льда, которую не тронуть ничем.

Перед тем, как шагнуть на подножку, Снежана оборачивается и машет рукой. Я машу в ответ с прощальной улыбкой, означающей «жаль, что ты уезжаешь, но я с этим смирюсь». Театр одного актёра для одного зрителя. Декорациями служит гигантская крепость у меня за спиной.

– Мы ещё не успели познакомиться, – произносит рядом со мной весёлый голос. – Меня звать Чеслав, я – сын Великого Князя Киевского Бориса Богдановича.

Оборачиваюсь и вижу жениха Снежаны. Вот он – сукин сын. Тот падлюка, за которого должна выйти замуж девушка моей мечты.

Младший сын Черногора, с которым её семья хочет заключить союз. Высокий, худой, и весь какой-то кривой, несуразный. Кажется, он слегка туповат, и это отражается на его внешнем облике. От такого простака никакого зла ждать не приходится.

– Приятно познакомиться, – говорю, стараясь сохранить приветливый голос. – Тимофей Ф… Гориславович.

Даже не знаю, какое отчество правильнее использовать. Федот вырастил меня, дал столько любви и заботы, что кажется нечестным убирать его имя из своего. Но так как мне завещана огромная крепость и земля, то пользоваться необходимо кровным отчеством.

Это всего лишь одна из тысячи неувязок, через которые мне предстоит пройти в ближайшее время. Не отберёт ли мой титул возможность варить пиво? Я не представляю себя без этого занятия. Мне же так нравится драться с суздальскими деревенщинами за хмель! Никто не посмеет сказать, что это не княжеское дело!

– А прозвище у тебя есть?

– Нет…

– У моего отца есть прозвище – Черногор, это из-за горной гряды, которую он воздвиг вокруг своего княжества. А моё прозвище – кисель, потому что я очень люблю кисель!

– Уверен, так оно и есть.

Парень принимается хохотать: заливисто и открыто. Чёрт, какой же обаятельный хрен! На такого даже злиться не получается. Хочется затаить на него обиду, что именно за этого болвана должна выйти замуж Снежана. Только не получается и всё тут.

Смотрю на эту туповатую, но открытую рожу, и хочется простить ему все грехи. Такой попросту не может совершить ничего дурного.

– У меня нет прозвища, – говорю.

– Странно. У каждого человека должно быть прозвище. Это как второе имя, которое значит даже больше, чем первое.

– В таком случае разрешаю тебе самому придумать мне прозвище.

– Правда? – удивлённо переспрашивает Чеслав Кисель.

– Правда.

– Как насчёт… силач? Тимофей Силач – сгодится?

– Я совсем не силач.

– Но ты же посмотри на себя. Намного крепче остальных здесь.

– Волибор – силач, Молчун – силач, Егерь – силач, Казимир Большое Перо ваш – тоже силач. А я так, средней комплекции.

– Ладно, я ещё подумаю…

Чеслав уходит в сторону, прекратив наш разговор так же внезапно, как и начав. Мне же остаётся только взмахнуть руками. Чёртов везунчик! Двинуть бы его по морде, да жалко. Этот тип хоть и болван, но слишком приятный, открытый.

Карета с парнем и девушкой уезжает самой последней. Возничим им служит старый возничий безумца: худющий мужичок в соломенной шляпе. Странно, но я теперь хочу повидаться не только с девушкой, но и этим простаком-киселём. Почему иногда не получается ненавидеть того, кого очень хочешь ненавидеть?

– Пока, – шепчу вслед уезжающей парочке. – Ещё увидимся.

Теперь в крепости остаёмся только мы, жители села Вещее.

Стоит мне направиться в замок, чтобы найти там Светозару, как во врата крепости ударяет что-то тяжёлое, будто огромный таран. Стародум – живая крепость почти полностью состоящая из камня. Двадцать два года стены были под землёй, росли, впитывали почву, чтобы появиться на свет в виде огромного сооружения, неподвластного к любой осаде. Даже врата крепости – не деревянные створки, как в других крепостях, а огромный каменный валун, который укатывается в сторону, освобождая проход.

И теперь что-то очень сильно лупит по нему.

– Внимание! – кричу, привлекая внимание оставшихся неподалёку воинов из нашей вещей сотни.

Но договорить не успеваю.

Камень центральных врат разлетается в стороны, снесённый неимоверной силой. В пыли и оседающей земле появляется одинокий силуэт человека. Идёт расслабленно, неторопясь. Выходит вперёд и перед нами появляется парень лет двадцати. Длинные вьющиеся волосы, широкие плечи. Голубой сюртук с золотыми узорами, красные сапоги с загнутыми носами.

На вид – типичный купец.

Скорее даже сын купца, поскольку он слишком молод.

– Нихера себе! – замечает он. – Вот это домишко!

Задирает голову кверху, рассматривая центральный замок от основания до вершины, теряющейся в небе. Переводит взгляд на нас и с самодовольным видом произносит:

– На колени, отребье! Князь пришёл домой!

– Ты кто? – спрашивает из-за моей спины Волибор.

– Чего? Барина не признали? Ничего, ещё научитесь! Перед вами новый князь Стародума!

Судя по удару, с которым этот человек проломил каменные врата крепости, в его теле таится огромная сила. Только непонятно, зачем он пришёл сюда: не хочет же он отобрать весь замок? Или хочет?

Перевожу взгляд на Волибора, а у него челюсть – ниже колен.

До прихода несметной армии кочевников осталось 275 дней.

Глава 3

Двадцать два года назад безумец и людоед напали на крепость Стародум.

К ним пришло огромное войско, целиком состоящее из уродливых людей с красными глазами. Лишь у небольшой части из них было нормальное оружие и доспехи, а все остальные были вооружены чем попало: кольями, рогатинами, старыми ножами.

К началу осады они уже пробрались в крепость, отрезали защитников от арсенала с духовными клинками, а так же захватили всех людей, что не успели спрятаться за стенами. Среди этих людей была Мирина – жена Волибора, любовь всей его жизни. Ей не посчастливилось оказаться на пути врагов: женщину поглотила толпа разгневанных кукол безумца. Он так и не увидел её тела, но она определённо погибла.

Примерно это же самое случилось с женой князя: она к началу осады тоже находилась за стенами. Акамира была беременна вторым ребёнком, должна была родить через несколько недель. Людоед самолично перерезал ей горло на глазах у всех защитников крепости, в ответ на отказ князя открыть врата и преклониться перед новым господином.

Женщина погибла вместе с нерождённым ребёнком.

А чуть позже отправится на тот свет и сам князь.

Но чего Волибор не знал, так это того, насколько странные наступили времена.

С началом эпохи безумия люди получили силу: кому-то досталось больше, кому-то меньше. Большинство получило самую низшую ступень, им пришлось долго тренировать свои умения, чтобы как-то их применять. Другие сразу получили огромную мощь. Всё зависело от того, насколько человек нуждался в ней.

Так произошло с Нежданом. Точнее, у него даже имени не было, поскольку силу он получил ещё в чреве матери.

Именно она позволила малышу спастись.

Но Волибор этого не знал: он увидел, как убили Акамиру, Горислава. Он искренне полагал, что спас единственного наследника, но оказалось, что второй выжил своими силами. Уцелел. Самостоятельно боролся за жизнь и победил.

* * *

Мальчик появился на свет уже после завершения осады. Слишком маленький, недоношенный. Розовый комочек жизни посреди мёртвых человеческих тел.

Он даже мыслить не научился, а уже обладал неимоверным желанием жить. Он цеплялся за свет так усердно, так отчаянно… Казалось, он жил вопреки всему, что встало у него на пути. Тысяча причин указывала на то, что ему стоит отправиться в небытие, но он обошёл их все и получил такую силу, какой не было ни у одного человека до и после него. С самого рождения он стал сильнейшим существом, которого только видел этот мир.

Один из красноглазых людей отнёс его к своим хозяевам.

– Кто это? – спросил Юрий, принимая в руки грязного, орущего младенца, завёрнутого в тряпки.

– Ребёнок, – ответил мужчина.

Подчинённые люди и до вмешательства были не самыми умными, но стоило ему вставить руку в живот и сломать волю, как их мозги чудесным образом становились ещё меньше.

– Вижу, что ребёнок, откуда он?

– Родили.

– Кто родил? – взорвался Юрий. – Ты? Или твои дружки?

– Женщина родила.

– Пошёл вон, пока я не приказал тебе на нож прыгнуть!

Поклонившись, человек с красными глазами удалился.

На пригорке неподалёку от Стародума остались трое: Юрий, его старший брат Мартын и маленький, плачущий младенец. Они как раз завтракали, когда к ним принесли это мелкое недоразумение. Всё было тихо, спокойно, братья праздновали очередную победу, а теперь приходится смотреть на крохотное тельце, поставившее своей целью оглушить их.

Даже несколько духов раздражительности закружились в воздухе.

– Это княжеский сын, – заметил Мартын. – Я перерезал женщине горло, но этот сопляк как-то вылупился. Везучий, чёрт.

– Какой-то он… неправильный, – задумчиво произнёс Юрий. – Он и должен быть таким маленьким?

– Не должен. Просто родился раньше срока.

– Что будем с ним делать?

– А вот что…

Мартын протёр тряпочкой длинный кинжал, которым резал до этого зажаренный на костре кусок мяса. С оружием в правой руке он направился к малышу, но Юрий отстранился от него.

– Чего это ты удумал?

– Кинжал ему свой подарить…

– Правда? Зачем ребёнку твой кинжал?

– Прикончить его, тупица! Положи его на стол.

Юрию не хотелось отдавать новорожденного Мартыну, но он никогда не позволял себе ослушаться старшего брата. У Мартына мозгов вдвое больше чем у него. Его надо слушаться.

Положив малыша на стол, Юрий отошёл подальше, с ужасом взирая на происходящее.

Казалось, перед ним происходит худшее из всего, что только можно представить. Они вдвоём уже наворотили столько дел, что за несколько жизней не исправить, но это… нужно быть настоящим извергом, чтобы убить младенца.

– Может, не надо? – спросил Юрий.

– Отвернись, коли поджилки трясутся.

Сначала Юрий отвернулся, но затем повернулся вновь. Если и суждено этому маленькому человеку покинуть этот свет, то пусть он это сделает под взглядом человека, который ему сострадает. Он не хотел на это смотреть, но заставил себя из уважения к малышу.

– Ты пожил совсем мало, – произнёс Мартын. – Но так даже лучше. Жизнь это муки.

С этими словами он приложил нож к шее младенца и резко дёрнул в сторону. Лезвие высекло на коже несколько искр, не оставив на ней и царапины. Будто сталью по камню провели.

– Э… такой мелкий, а уже сила есть. Но у нас и на такого управа найдётся.

Без каких-либо раздумий Мартын схватил мелкого за шею и принялся душить. Навалился на него всем своим весом, сжимая крохотную шею обоими руками. Это так же не оказало никакого эффекта: всё равно, что пытаться свернуть дубовый ствол. Оказалось, что малыш перед ними едва успел родиться, а уже сильнее обоих взрослых мужчин. Он схватил Мартына за мизинец и сжал.

Послышался хруст ломаемых костей.

Мужчина отскочил в сторону, рассматривая повисший в сторону палец правой руки. Его будто раздробили ударом дубины.

– Сука… – прошептал он.

– Ты когда-нибудь слышал про людей, которых ранить нельзя? – спросил Юрий.

– Нет. Знаю пару, которых я напугать не могу. А этот сопляк и силу мою не чувствует, и ранить нельзя. Говнюку лес силы дал даже больше чем нам.

– Что делать будем?

– Что-что? Прибьём мелкого! Нельзя оставлять в живых кого-то настолько сильного.

– Может, не надо? – снова спросил Юрий.

– Не будь размазнёй, младший. Соберись.

– Конечно. Собраться. Это я умею.

Мартын распорядился, чтобы к ним прикатили бочку с водой. Не раздумывая, мужчина зашвырнул в неё новорожденного и тут же закрыл крышкой.

Но малыш пережил и воду, и огонь. Его сбросили с самого высокого дерева, а он этого даже не заметил. Оказалось, что нет никакого способа уничтожить этого маленького человека. Даже силы на него не работали: мелкий абсолютно неуязвим.

К нему притащили жабу, чтобы проверить, на какой он ступени, так бедное животное умерло ещё на подходе. Никогда прежде братья этого не видели, но тут же назвали это десятой ступенью. Перед ними оказался единственный человек, обладаюдий ею.

– Ладно, – вздохнул Мартын. – Я дарю тебе жизнь.

– Что ты с ним сделаешь? – спросил Юрий.

– Заберу к себе, выращу воина. Это будет мой наёмный убийца, который сможет выполнить любой приказ.

На этом и сошлись.

Людоед забрал малыша к себе и даже попытался воспитывать, но у парнишки оказался настолько дурной нрав, что его попросту невозможно было терпеть. Когда ты сильнее всех живых людей, и ничто не способно заставить тебя потерять хотя бы каплю крови, это влияет на характер.

Мартын вырастил большего эгоиста, чем он сам.

Капризный, несносный, переменчивый, со своим норовом.

В возрасте шести лет пацан сломал ему ногу и ушёл. За ним отправили погоню, но всех людей нашли мёртвыми: у каждого оказалась дыра в теле размером с кулак, будто их прошиб насквозь брошенный камень.

Больше второго сына Горислава Лютогостовича братья не видели.

Глава 4

Мы с Никодимом смотрим на человека, ворвавшегося в крепость.

Прежде мы считали, что в Стародум никто не сможет проникнуть без нашего разрешения. Однако этот парень так сильно ударил по камню врат, что он разлетелся вдребезги. И чем он это сделал? Кулаком?

– На колени, отребье! – повторяет приказ гость. – Холопы должны кланяться перед господином.

– Мы не холопы, – говорю. – А ты не господин.

– Разворачивайся и уходи, – произносит над нашими головами Светозара. – Пока жив.

– А ты вообще пасть захлопни, баба.

Мы даже отреагировать не успеваем, как Светозара поднимает ладонь и выпускает целую струю пламени. Но не в гостя, а над его головой. Она не хотела сжечь человека, а всего лишь напугать. Однако у того на лице и мускул не дрогнул.

– Ну вот, одёжки мои попортила, – неожиданно гневно замечает он.

– Если не уйдёшь, то я тебя попорчу.

Сжав челюсти, парень отталкивается от земли и взлетает в воздух на десять саженей, точно лягушка. Причём так быстро, что уследить трудно. Прямо в прыжке он хватает Светозару за горло и уже вместе с ней приземляется на землю, впечатав её в траву под собой.

– Мне показалось, или ты мне угрожала? – спрашивает парень. – Я не люблю людей, которые мне угрожают.

Волибор с Молчуном срываются с места, чтобы помочь девушке, но она открывает рот и выпускает вверх огромный огненный фонтан. Пламя ненадолго поглощает её и гостя, а когда жар спадает, мы видим, что они оба всё такие же живые, но теперь голубые одежды человека окончательно превратились в пепел.

Светозара потеряла значительную часть своих сил за последнее время. Всю ночь она поливала огнём войско безумца, будучи на последней, девятой ступени силы. Сейчас у неё может быть седьмая и продолжает убывать. Но что-то мне подсказывает, что она не смогла бы сжечь вторженца даже будучи на девятой.

– А ты горячая, – произносит он. – Мне нравится.

Парень старается развязать не до конца сгоревший ремень на одежде, чтобы раздеться и, по видимому, силой взять девушку перед ним. Его не смущает ни наше присутствие, ни её пламя, вырывающееся во все стороны. Кажется, будучи невероятно сильным он привык брать что вздумается, не спрашивая разрешения.

Молчун оттягивает его в сторону. Волибор напрыгивает сверху, прижимая к земле.

Парень отбрасывает одного мужчину в сторону нелепым, небрежным ударом. Второго отталкивает ногой. Видно, как он сдерживает силу. Похоже, он может одной рукой отвернуть шеи обоим, но он щадит их, забавляется.

До сего момента считалось, что самые сильные люди на Руси – те, кто обладают защитой от сил. Волибор, Егерь, Сбыня Бык, Краснощёкий… все те воины, о которых шепчутся у костра. Которых сравнивают между собой, о которых ходят легенды. Трудно найти деревенского мальчугана, который не слыхал бы о Левше, который прошёл по всем княжествам, истребляя особо опасных лесных тварей.

Все они защищены от разного рода волшебных сил.

Поэтому сильнейшие воины до сих пор те, кто использует обыкновенное оружие.

Не существовало людей, у которых сила повлияла бы на физические возможности. Никто не мог поднять гору, никто не мог бегать со скоростью стрелы. Однако сейчас перед нами предстало доказательство обратного: человек, способный пробить каменную ограду своим собственным телом, раскидать взрослых мужчин как пару сухих веток.

Это ставит его выше всех остальных.

Сначала идёт этот парень, единственный в своём роде. Потом легендарные воины с защитой от сил, а уже потом все остальные.

– Хана тебе, – шепчу сквозь сжатые зубы.

Со всех ног мчу к человеку передо мной. На ходу впитываю его собственную силу и чувствую, как мышцы наливаются, становятся крепче. Пусть у меня всего первая ступень, но даже этого достаточно, чтобы почувствовать влияние. Будто я как следует размялся и теперь меня распирает желание кому-нибудь вмазать.

Со всего размаха влетаю в парня.

Такое ощущение, будто я врезался в дерево. Меня тут же отбросило в сторону, всё тело заныло. Наверное ещё и пару рёбер сломал – надо будет найти Федота, чтобы вылечил.

– Ого, – вздыхает Неждан. – А вот это я почувствовал.

– Я рад, – говорю. – Почувствуешь ещё больше, если не остановишься.

– Как ты это сделал?

Парень совершенно потерял интерес и к Светозаре, и к Волибору, с которым только что дрался. Присаживается возле меня на корточки и рассматривает с интересом. Я сижу на земле и пытаюсь набрать воздуха в грудь. Даже дышится с трудом.

– У тебя тоже сила в мускулах?

Воспользовавшись тем, что парень отвлёкся, Молчун подбегает сзади и наносит такой мощный удар в ухо Неждана, что наверняка проломил бы череп любому барану. Однако Неждан этого даже не заметил: продолжил сидеть, не шелохнувшись. Только Молчун остался рядом со сломанной рукой.

– Не бойся, я не стану тебя убивать. Всё-таки вы все теперь мои люди.

– Ты вообще кто такой? – спрашиваю. – Что тебе нужно?

– Я же тебе сказал, что я твой новый господин. Князь всего, – парень обводит руками крепость. – Всего вот этого места. Младший сын Горислава Лютогостовича, Стародум – мой.

– У старого князя Стародума был только один сын.

– Не-а. Тимофея проткнули копьём, как говорят, но остался я.

– Врёшь…

– Он не врёт, – замечает Волибор, подходя со стороны. – Я смотрю на него и вижу Акамиру. Те же глаза, тот же овал лица.

– Вы шутите? – спрашиваю. – Акамира же умерла беременной. И она была не на последнем месяце. Даже здоровые матери не всегда могут родить здорового ребёнка.

– Видимо как-то выжил.

– Веда, а ты что скажешь?

Девушка-дух появляется между нами, всматриваясь в лицо парня. Она была оружием моей кровной матери, поэтому должна узнать в нём второго сына, но девушка лишь задумчиво пожимает плечами:

– Не знаю. Я на самом деле мало времени была с Акамирой. Почти всё время я провела в сокровищнице. Я и тебя, Тимофей, видела только мельком.

Волибор подходит к Неждану и кладёт руку ему на плечо.

– Для меня честь познакомиться с тобой, – произносит он. – Я – Волибор, бывший воевода твоего отца…

– Воевода? Тот, который не смог защитить крепость во время осады?

– Тот самый… А вот этот паренёк на земле – твой старший брат Тимофей. Я вынес его из крепости, так что ты опоздал. Прости. Теперь он – князь Стародума. И его сила – перенимать силу у других.

Кажется, новость о том, что Неждан не будет новым князем только обрадовала парня. Его лицо неожиданно просветлело. Он заулыбался так искренне, так дружелюбно.

– Брат? – спрашивает. – Настоящий брат!

– Похоже на то, – говорю.

Несколько духов радости выползают из-под чёрной одежды парня.

Неждан тут же бросается обниматься, но делает это очень аккуратно, чтобы не помять меня ещё больше. Он даже принимается расцеловывать моё лицо. За всю мою жизнь ко мне ни разу не прикасались губы мужчины: даже Федот, который заменил мне отца, трепал по волосам, если хотел проявить симпатию. А этот целует. Впервые вижу такую крепкую братскую любовь, а ведь мы только встретились.

Брат такой радостный, что не может сдерживать себя.

Обнимает, гладит по плечам.

– Как я рад тебя видеть, – говорит. – Я так давно хотел иметь братана, ты не представляешь. С самого детства. Ты, наверное, и не знал, что я есть?

– Да, не знал.

– А я есть, представляешь?

– Теперь да.

С новой волной тепла брат принимается обниматься.

Только сейчас, оказавшись к нему очень близко, я могу как следует его рассмотреть. Мало того, что он высокий и широкоплечий, так ещё оказался и невероятно красив: длинные кудри, острое лицо с волевым подбородком. Осанка прямая и уверенная. Сразу видно, что сила повлияла не только на его мышцы, но вообще на весь внешний облик. Сделала его настолько здоровым, насколько это вообще возможно.

Из него должен был получиться тот ещё дамский сердцеед.

И наверняка получился.

– Я тоже рад тебя видеть, – говорю.

На самом деле я не знаю, как себя чувствовать. Известие о живом брате свалилось так внезапно, что мне нужно время, чтобы всё переварить. С одной стороны, всегда приятно иметь родственника, да ещё и такого могучего. С другой… он кажется очень своевольным задирой. От такого жди беды.

Наверное, всё-таки рад.

Кровное родство для меня никогда не имело значения, но сейчас оказалось, что мне хочется держаться за этого паренька.

– Забудьте, что я называл себя князем Стародума, – произносит Неждан перед собравшимися рядом жителями Вещего. – Мой старший брат – удельный князь. Я буду служить ему так же, как остальные.

– Правда? – спрашиваю.

– Ну да. Что тебя в этом удивляет?

– Ты не похож на человека… как бы это сказать…

– Послушного?

– Да.

– Поверь, – заявляет брат. – Ты не найдёшь человека преданнее, чем я. У нас же с тобой одна кровь. Мы теперь не просто родственники, а лучшие друзья.

– Светозара с Никодимом – мои лучшие друзья.

– Да, но они просто друзья. А я кровный друг. У тебя больше нет таких близких. Прикажи мне что угодно – всё сделаю. Вот увидишь.

– Ладно, – говорю. – Раз уж ты так хочешь выполнить мой приказ, то вот тебе один… Подойди к Светозаре и извинись перед ней. За то, что ты её ударил. И за то, что начал снимать штаны перед ней.

Сморщившись, Неждан поворачивается к девушке. Видно, что он вообще не воспринимает женщин как личностей, а всего лишь как предмет для плотских утех. Тем не менее он подходит к Светозаре, потупив голову.

– Прости, – говорит громко, чтобы все слышали. – Когда я схватил тебя за горло, то не знал, что ты подруга моего брата.

– Прощаю, – отвечает девушка.

Никто из них не был искренним, но даже такие извинения лучше, чем никакие.

– Можешь на меня рассчитывать, – произносит брат. – Что бы ты ни задумал, я тебя поддержку. Кому угодно хребет сломаю за тебя. Никто больше не обидит моего старшего.

– Не то, чтобы меня кто-то обижал прежде…

– А теперь вообще никто не обидит. Мы с тобой так много сделаем. Мы всем покажем! Что у нас в планах? Свернуть тонкую куриную шею князя Новгородского? Или этого его братана, с куриными ножками?

– Ты говоришь о людоеде?

– Ага, я знаю их обоих. Я во всех княжествах побывал.

– Так ты путешественник?

– Типа того, но мне во многие княжества больше нельзя.

– Это как? – спрашиваю. – Разве кто-то может запретить тебе приходить?

– Ну… никто меня побить не может, но могут пленить. Черногор сказал, что если я ещё раз к нему заявлюсь, то он найдёт несколько человек с силой поднимать предметы в воздух на расстоянии. Эти люди будут держать меня в темнице до конца жизни. Посменно. Так что я теперь в Стародуме. Здесь мой дом, отсюда мы и начнём.

Неждан ещё долго рассказывал о своей жизни: она оказалась на удивление яркой и полной всевозможных событий, в отличие от нашей в Вещем. У него почти неограниченная сила, ничто не может его ранить. Когда ему нужно было есть, он отбирал еду, когда спать – приходил в княжеский двор и ложился на кровать князя. Никто ничего не мог ему сделать.

Но больше всего меня удивило, сколько людей он убил.

За любой косой взгляд в его сторону он мог сломать шею. Одно плохое слово, знак неуважения – тут же лишал жизни обидчика. Причём Неждан рассказывал об этом чуть ли не с гордостью.

Видно, что сила очень повлияла на его характер. Когда растёшь обыкновенным человеком, ты перенимаешь привычки и образ мыслей родителей. Когда шкодничаешь – тебя ставят в угол, когда балуешься – отчитывают. Неждана никто никогда не воспитывал и он вырос тем, кто он есть. Человеком, который берёт что пожелает и не спрашивает разрешения. Да и зачем его спрашивать, когда тебе не навредить.

Ну или почти.

Всё-таки управу на него найти можно. Поднять в воздух и держать там бесконечно долго, как заметил Черногор.

– Короче, мне одного Стародума мало, – произносит Неждан. – Захватим все остальные княжества, как тебе такое?

– Не сильно ли разогнался?

Самоуверенность брата раздражает: хочется возражать на всё, что бы он ни сказал. Однако в этот раз он попал в самое яблочко. Не то, чтобы я хотел захватывать все остальные княжества, но мы только-только получили Стародум, и вовсе не хочется, чтобы над нами поставили очередного удельного князя-коня.

Пожалуй, если пораздумать, то я не хочу никакие земли.

Ни новгородские, ни суздальские.

У нас здесь в Стародуме безопасно: стены высокие, врата крепкие… были. Нужно лишь провизии побольше на случай осады, и тайные выходы из крепости разведать. И никто никогда не сможет нас захватить.

Плевать на все остальные княжества – мне достаточно и этого клочка земли.

Ещё сто лет назад все князья подчинялись единому, Великому Князю Киевскому. Но у потомства Рюрика множились раздоры, князья отказывались платить дань, знать хотела иметь своего собственного князя, который бы представлял их интересы. Киевская Русь распалась, начался удельный период. А эпоха безумия этому только поспособствовала.

Теперь Новгородский князь сам себе хозяин. Никому не платит, никому не подчиняется. Да и удельные князья обрели намного больше свобод.

Мы можем засесть здесь, в Стародуме, и жить без оглядки на окружающий мир.

У нас есть целая гора духовных доспехов и клинков, если верить Волибору. У нас есть парень, который кулаком легко пробивает каменную стену. Все кости на нашей стороне, надо лишь правильно их разыграть. Мы будем жить в гармонии, никем не потревоженные.

– Нет, – говорю. – Мы не будем никого захватывать. От безумца мы уже избавились, так что сейчас другие князья станут друг друга бить, а мы будем сидеть на своей стене и попивать холодную водицу, глядя на их сражения.

– Ты что, смеёшься? Хочешь сидеть здесь?

– Именно.

– И князем Новгородским тоже не хочешь быть?

– Неа.

Внезапно брат прищуривается. Он выглядит так, будто знает какой-то секрет.

– Воевода сказал, что ты умеешь перенимать силу у других людей, даже мою.

– Да, – говорю. – Только вчера её открыл.

– Это хорошо. Ты ещё изменишь своё мнение. Когда ты станешь настолько сильным, как я, ты не усидишь на месте. Ещё увидишь.

Может он и прав. Может я изменю своё мнение. Но сейчас нам нужно позаботиться о людях, оказавшихся в трудной ситуации.

Безумец мёртв, скоро на Новгородскую землю придёт людоед. А ещё князья начнут воевать друг с другом, стараясь отхватить клочок побольше. Ярым острогом кто-то завладеет вместо Фомы Сивовича. Кто-нибудь обязательно придёт в Вещее, чтобы потребовать и дальше платить оброк.

Но мы больше не обязаны это делать. Новый удельный князь Стародума не будет никому подчиняться. Вместо того, чтобы устраивать резню в чужих землях, лучше заняться своей.

Неждан отходит от нас, рассматривает Стародум, задрав голову.

– Неплохая у нас крепость, конечно. Тимофей, где твои покои? Мы теперь будем жить вместе как два самых близких друга.

– Мы не будем жить вместе, – говорю.

– Почему?

– Потому что мне нужно моё собственное пространство, где я могу побыть один.

– Ладно, тогда я займу покои рядом с твоими.

– А вот это можно.

Неждан бежит к замку, чтобы поскорее подняться на самый верх и посмотреть на свою комнату. Мы же все остаёмся снаружи, глядя ему вслед. Этот парень свалился как снег на голову. Он легко мог бы переломать кости каждому из присутствующих людей, но выглядит так, будто на самом деле очень ценит наши братские узы. И будет подчиняться моим приказам только потому, что я – старший.

Неужели у меня теперь и правда есть брат?

Поверить не могу. Ещё одна новость в и без того переполненную чашу с новостями.

– Странный тип, – произносит Никодим.

– Это да.

– Что ты будешь с ним делать?

– Даже не знаю. Если он и правда мой брат, то я… рад, что он есть. У нас будет время, чтобы познакомиться получше. Главное, чтобы проблем никаких не принёс. Волибор, ты уверен, что он – сын Горислава?

– Уверен, – заявляет здоровяк. – Никаких сомнений.

– Тогда хорошо, что он на нашей стороне, – отвечает Никодим.

Появление Неждана и правда добавляет боевой мощи нашему селу. Если он, конечно, останется, а не уйдёт дальше странствовать по всей Руси, потому что с обыкновенными крестьянами ему скучно.