Текст книги "Стародум. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Алексей Дроздовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Зелёная, – произносит Стихарь. – Почти голубая. У твоей подруги чуть ниже.

Никодим открывает рот, чтобы снова начать угрожать, но слова застревают в горле. Кажется, у Стихаря сила как-то связана с определением сил других человек. И если он смог выведать их собственные, то ступень у него высокая. Это делает его очень, очень опасным.

Паскудство!

Он всегда думал, что у Стихаря красная ступень, поскольку тот никогда не применял силу. А теперь оказывается, что он из высоких.

Пожалуй, не стоит больше трепаться понапрасну. Никодим уже сказал всё, что хотел, можно приступать к основному действию.

– Светозара, сожги его, – тихо произносит Никодим. – Пусть побегает.

– Сейчас?

– Побыстрее…

Кивнув, Светозара сжимает кулаки. Кожа на её пальцах покрывается огнём, она готовится запустить струю пламени в человека во главе стола. Однако пламя внезапно начинает гаснуть. Несколько мгновений, и от него ничего не остаётся. Девушка удивлённо смотрит на свои руки, не понимая, что произошло.

– М-м, – тихо мычит она. – У меня больше нет сил. Даже красной ступени нет.

– Это его рук дело, – отвечает Никодим. – Этот сукин сын всю жизнь держал взаперти людей, поэтому силу получил такую же – отнимать её.

– Я без огня чувствую себя странно… мне холодно…

– К чёрту, разберёмся с ним старым способом.

Выхватив из-за пояса нож, Никодим прыгает в сторону Стихаря, но окружающие крестьяне бросаются ему навстречу, перехватывая. Множество рук цепляется за одежду, за шею, за волосы. Чтобы избавиться от захвата, Никодим делает себя бесплотным и проваливается под стол.

Он почти сделал это.

Почти убил мерзавца.

До Стихаря остаётся совсем чуть-чуть, один рывок…

Никодим вскакивает, снова проходя сквозь стол в районе пояса. Теперь его верхняя часть возвышается над деревянной столешницей, а ноги – под ней. В этот момент его сила пропадает точно так же, как у Светозары. Только что у него была четвёртая ступень, а стала нулевая. Он потерял не только возможность проходить сквозь твёрдые предметы, но и видеть сквозь них.

А ещё застрял.

Столешница крепко держит его на месте, не сдвинуться ни в одну из сторон.

Вот Никодим и выяснил, что будет, если его сила исчезнет, когда он будет внутри твёрдого предмета. Это ему не навредит, но помешает двигаться.

– Хана тебе! – шипит Никодим сквозь плотно сжатые зубы.

Извиваясь, как бешеный, Никодим старается пролезть сквозь столешницу вниз, но та очень плотно его держит – не сдвинуться. Парень старается дотянуться ножом до Стихаря, но и здесь ничего не выходит – слишком далеко.

Наконец, он делает единственное, что вообще возможно из этого положения: метает нож в грудь человека перед ним. Однако нож ударяется об одежду тупым концом… вот и окончилась его попытка убийства.

– А-а! – орёт Никодим во всю силу своих лёгких.

У него внутри столько ненависти, столько ярости, что со всех сторон появляются крохотные красные духи бешенства. Десятки, сотни штук, кружащихся в медленном танце.

– В подвал его, – командует Стихарь.

Жители Тишая набрасываются на него как голодные волки на кусок кости. Тянут его во все стороны, ломают на части стол, в котором он застрял. Светозару прижимают к земле несколько человек.

– Отпустите, ублюдки! – кричит Никодим. – Кого вы слушаете? Этого сатаниста?

– Молчи, – велит ему кто-то. – Пока ещё больше не наговорил.

Жители тащут их обоих в церковь, после чего бесцеремонно бросают в подвал под ней. Только сейчас Никодим смог понять, почему у Светозары на начинала идти кровь из ушей, когда она впервые появилась здесь вчера вечером. Это не церковь Господа, и не церковь Дьявола. Стихарь устроил тут религию в честь самого себя, прикрываясь древними писаниями. Люди Тишая чтят не Господа, а Стихаря, как очередного пророка. Голос Небес. Они сделают всё, что он им прикажет.

Стихарь всегда умел убеждать.

А ещё у него всегда было желание повелевать, подчинять.

Раньше он ловил одиноких глупых мальчишек и держал их в подвале, чтобы потешить своё самолюбие, иметь возможность управлять чьей-то жизнью и смертью. Ему этого оказалось мало и он устроил целую секту с собой в главной роли.

– Ты видел их взгляды? – спрашивает Светозара в темноте. – Они же сумасшедшие! Вся деревня сумасшедших.

– Нет, они нормальные. Это Стихарь сделал их такими…

Никодим сильно недооценил его умение влиять на окружающих и поплатился за это. Теперь он опять сидит в подвале Стихаря, прямо как много лет назад. Но это ничего. Он выбрался из неё один раз, сможет и второй. По крайней мере он на это надеется.

Глава 23

Весть о вторжении произошла внезапно, хотя все в Стародуме её ждали.

– Идут! – кричит один из дозорных со стены.

Мы с Волибором тут же вскакиваем на ноги, мрачные как тени.

Только вчера мы с Нежданом вернулись из бескрайних восточных лесов, но отдохнуть и расслабиться не получилось. Стоило нам оказаться дома, как мы увидели всю нашу армию готовую к бою: тридцать стариков, облачённых в духовные доспехи, и двести грозных бойцов из рядов бывших черномасочников.

Мы успели как раз вовремя, к началу сражения у Стародума.

Не совсем понятно, кто именно собирается на нас напасть, но слухи говорят сразу о нескольких вражеских армиях, двигающихся в нашу сторону. Как они собираются осаждать высокие стены – тоже неизвестно. Лишь одно можно сказать наверняка: у нас пока слишком мало еды для того, чтобы спокойно сидеть в крепости.

– Все на стены! – кричит Волибор.

– Живее, парни! – поддерживает приказ Третьяк.

Из-за того, что наша армия выросла за счёт бывших рабов безумца, пришлось быстро произвести структурную реформу. Теперь у нас целых три ратных сотни… в каждой из которых по восемдьдесят бойцов. Первую возглавляет Егерь, спасённый из заточения в Новгороде. Вторую – Ярослав Лысый, которого забрали с собой из детинца наши здоровяки. Третью – Третьяк. Волибор у нас воевода, а Молчун – его помощник и защитник.

Егерь сначала порывался отправиться вслед за Снежаной, поскольку он дал клятву оберегать её, но девушка отправилась в Киевское княжество на встречу с Черногором, чтобы получить разрешение на женитьбу с Чеславом, а туда вход Егерю закрыт после того, как он сразил Казимира Большое Перо. Тот теперь точит на него зуб.

– Живее! Живее! – командует Третьяк, а рядом с ним то же самое проделывает Ярослав.

Все наши бойцы выбегают из казарм, находящихся на первом этаже замка, чтобы рассредоточиться по стене крепости. Я же сижу внизу и пытаюсь сохранять невозмутимость.

Волибор с Молчуном набрали зерна и кое-какого продовольствия в Новгороде, пока мы с Нежданом шлялись по диким землям и удирали от чудищ. Но даже с этими запасами нам не удастся пережить зиму в случае осады – слишком много голодных ртов.

Крестьяне в Вещем запасали на зиму зерно, но всё равно выходили на охоту и кое-как да получалось перехватить мяса: куницу, зайца, или кабана, если сильно повезёт. К тому же у нас водились настоящие мастера подлёдной рыбалки. Если Стародум окружат, то выживать придётся исключительно на запасах и в этом случае ужатия поясов будет недостаточно.

Придётся драться.

Это тоже не лучший вариант, поскольку среди врагов может оказаться слишком большое количество людей высоких ступеней. Они расшвыряют и нас, и воинов в духовных доспехах, и Неждана, как это сделал Осьмой в суздальском. Один громадный смерч, и нашей армии как не бывало. Эпоха безумия на то и эпоха безумия, что невозможно предсказать исход даже маленькой битвы.

– Готов к сражению? – спрашивает Волибор.

– Неа, – говорю. – Но разве у меня есть выбор?

– Выбор всегда есть.

– Конечно. Разве что иногда выбирать приходится между двумя вещами, каждая из которых хуже другой.

Вместе с Волибором мы поднимаемся на стену над центральными вротами Стародума. С этого места открывается обзор на прогалину в лесу, по которой к нам приближается вражеская армия… уж очень маленькая для серьёзного сражения.

– Ну и что это за херня? – спрашивает Волибор рядом с нами. – Их же сотни две еле наберётся. Я тут хотел нормальную битву, с нормальными крепкими врагами, а у нас здесь кучка задохликов.

– Смотрите! – кричит Третьяк в стороне. – Вон ещё!

С другой стороны появляется армия побольше, но тоже недостаточно многочисленная: человек пятьсот. Похоже, каждый князь решил прийти к Стародуму своим собственным войском, чтобы уже здесь объединиться в одну большую армию.

– Стоит ли нам напасть на них сейчас? – спрашиваю. – Пока они разобщены?

– Это хорошая идея, – задумчиво произносит Волибор. – Но даже в этом случае наши потери будут очень большие.

– Отправим к ним Неждана? Он же неуязвим, пусть сам разбирается.

– Если там находится Всеслава, то она снова зашвырнёт твоего брата в глубокий восточный лес, и без него нам придётся тяжко.

– И то плохо, и то плохо. Что тогда остаётся?

– Ничего не остаётся. Сидим и ждём, что будет дальше. Иногда это самое трудное, но самое лучшее решение. Когда они подойдут поближе, я смогу определить, сколько у них человек с высоким уровнем силы, чтобы знать, кого сразу вывести из строя. А уж без них наша сотня в духовных доспехах порубит остальных на куски.

Первая из армий двигается уж очень открыто, не смотря на их маленькое количество. Неужели они настолько в себе уверены, что подходя так близко к вражеской крепости, по-прежнему идут походным строем? Мы ведь могли устроить засаду в лесу, но нет: никакой защиты, спокойная уверенность в своих силах.

Даже жаль, что мы не устроили засаду. Перестреляли бы их сейчас как кучку безмозглых куриц.

К тому же у них нет с собой ни катапульт, ни таранов. Как они собираются атаковать стены – не понятно. Не голыми же руками врата пробивать.

– Давайте их немного образумим, – произносит Волибор. – Стрелами по макушке. Приведём в чувство, так сказать.

– Лучники! – передают приказ сотники и десятники.

Справа и слева от нас воины становятся в боевые порядки, готовясь начать стрельбу. Стрелы на тетивы пока не накладывают – ждут. Однако вражеская армия тут же останавливается, словно увидела нашу подготовку к сражению. Немного помявшись, от толпы отделяется одинокий всадник и медленно движется в нашу сторону, расставив руки в стороны. Стальной шлем, стальная броня, но в седле держится не очень уверенно.

– Переговорщик, – замечает Волибор. – Хочешь спуститься или будем орать отсюда?

– Лучше отсюда.

С тех пор, как я поднялся на шестую ступень, увеличилось расстояние, с которого я могу чувствовать силы других людей. Стоя на стене крепости я ощущаю огромную мощь человека внизу – девятая, чёрная ступень. Спускаться к такому – не очень хорошая затея. По крайней мере до тех пор, пока я не узнаю, какая именно у него сила.

Вскоре всадник оказывается достаточно близко, чтобы мы оказались на расстоянии прямой слышимости.

– Стоять! – кричит Волибор. – Кто таков?

– Здравы будьте! – отвечает мужчина. – Это Всеволод Длинноухий. Князь Новгородский… временный… бывший.

В прошлую нашу встречу я сразу понял, что у него высокая ступень, но не смог определить насколько. С девятой ступенью он может услышать, что происходит в сотнях вёрст: только так можно объяснить, каким образом он узнал о смерти безумца в Стародуме, пока сам находился в Новгороде. Неужели он слышит разговоры вообще во всём княжестве? Как у него крыша не поехала, улавливать десятки и сотни тысяч голосов одновременно.

Пожалуй, пока не стоит рассматривать его силу всего лишь как удалённый слух. Возможно, он взял себе прозвище «Длинноухий» как способ обмануть окружающих, а на самом деле он владеет чем-то похожим, но другим.

– Почему бывший? – кричу.

– Так я же и не был никогда Новгородским князем! Так, временно правил, пока нового князя не изберут. А теперь и вовсе в городе показаться не могу…

– Почему это?

– Я могу подняться, чтобы поговорить? Не хочу кричать!

– Нет уж, стой там!

С большой высоты и из-за шлема, закрывающего верхнюю половину головы, трудно определить, какое выражение лица появилось на Длинноухом, но наверняка не самое радостное. Он словно человек, пришедший в гости, но которого заставили стоять у двери.

– Весь Север объединился! – кричит Длинноухий. – Они ставят Владислава новым Новгородским князем! Этого мрачного ублюдка! Северные князья поддерживают его, поскольку он обещает отдать им наши земли. Всё, что южнее Новгорода – отойдём им.

– И Стародум тоже?

– Да, если они вас захватят.

– Пусть попробуют, зубы обломают.

Длинноухий пожимает плечами.

– Вы может и выстоите, а я – нет. Не хочу терять свои земли, как бы мало их ни было.

– Чего ты хочешь?

– Впустите нас!

– Ещё чего! Двадцать лет назад в Стародум уже вошли люди, которым нужно было убежище, а они оказались посланцами безумца и людоеда. Мы не настолько глупы, чтобы дважды наступать на те же грабли!

– Мне кажется, он не врёт, – замечает Волибор. – Думаю, он и правда держится за свой клочок. Прямо как мы здесь.

– Я тоже, – согласно киваю. – Но надо же показать, что у нас тут не приют беглых князей.

– Я не с ними! – кричит Длинноухий. – Честное слово, я не шпион!

– В эпоху безумия никаких слов не существует! Никому нельзя верить!

– Поймите! Мне больше некуда идти! Моя крепость на западе совсем крохотная, армия маленькая. Я пришёл сюда из отчаяния! С мольбой! Только здесь мы сможем найти защиту! За этими могучими стенами! Что мне, на колени стать?

– Не надо! Я не настолько тщеславен.

Длинноухий всё же слазит с лошади и опускается на колени. Мне же совсем не хочется впускать ни его, ни воинов, которых он привёл с собой. Даже если предположить, что он не является шпионом, и не собирается устраивать в крепости диверсии, то его люди явно будут настроены против нас.

Когда безумец пришёл в Стародум с пятитысячной армией, это были не его войска. Он набрал воинов у князей, которые обязаны выделять силы для защиты княжества. Так что среди двух сотен человек Длинноухого наверняка найдутся те, кто был здесь во время буйства Светозары и потерял друзей, сослуживцев. Не хочется впускать к себе враждебно настроенных людей, даже если они не собираются причинять никакого зла.

– Поднимайся! – кричу со стены. – Не дело удельному князю стоять на коленях на глазах у своих людей! Никакого уважения потом от них не дождёшься!

– Если князь делает это для их же блага, то попраное уважение – достойная цена.

– Уходите! Не пущу я вас к себе!

– Почему? – неудоуменно спрашивает Длинноухий. – Мы ведь поможем вам защищаться!

– Нужды в защитниках у нас нет, ни одна армия не возьмёт Стародум, если только у них крыльев нет. А вот с голодными ртами у нас проблема. Мы не сможем прокормить ещё и вас.

– Мы привезли с собой еду! Не то, чтобы очень много, но нам хватит.

Длинноухий кивает себе за спину, где вместе с армией стоят обозные повозки. Тем не менее мне всё равно не нравится эта затея: не хочу устраивать здесь разборки между князьями, пусть воюют на своих территориях.

– Я не хочу сражаться! – кричу.

– Так и я тоже! – согласно кивает Длинноухий.

– Мы здесь хотим просто жить и возделывать землю.

– Так и мы тоже!

– Тогда зачем вы припёрлись, если сражаться не хотите? Если вы здесь останетесь – именно это и случится. Рано или поздно князья придут сюда.

– Мы можем объединиться! – кричит Длинноухий. – Весь север превратился в кулак, а мы здесь организуем щит. Они ничего не смогут нам сделать, если южные князья будут обороняться вместе.

Звучит, конечно, хорошо… но всё это ради непонятно чего. Участвовать в междоусобице только для того, чтобы Новгородским Князем стал не Владислав, а Длинноухий, или кто-то другой из князей к югу от Новгорода. Каждому из них я одинаково не доверяю. И не считаю, что усилия стоят результата. Сейчас я помогу этому мелкому князьку, а завтра он вонзит нож в спину.

Все мы здесь сами по себе. Доверие сначала нужно заслужить, а уже потом просить о союзе.

– Я не хочу ни с кем объединяться!

– Тогда просто предоставьте убежище! – не сдаётся Длинноухий. – Защиту!

– Нет! Воюйте где-нибудь подальше.

– Мне больше некуда идти! Только за вашими стенами я могу дать бой.

– Я же сказал, нет!

Мы с ним так много кричали друг другу, что уже сорвали глотки. Наклонившись, Волибор произносит:

– Может, пусть поднимется? Сможете поговорить нормально.

– Нам не о чем разговаривать, – мотаю головой.

– Но это всё-таки князь. Надо уважить…

– Ладно.

Повинуясь приказу воеводы, несколько человек отправляются к подножию стены, чтобы открыть врата. Гигантское каменное колесо откатывается в сторону, освобождая проход Длинноухому. Пока всё это происходило, с другой стороны успела подойти ещё одна армия, численностью в пятьсот человек.

– Там Всеслава Предраговна, – произносит Ярослав. – Та княжна из детинца. Чуть дальше виднеются и другие маленькие армии, идущие к нам.

– Впустите всех, – велю своим людям. – Только следите, чтобы они ничего не выкинули.

Раз уж сюда стягиваются все слабые князья Новгородского княжества, то не придётся всем им объяснять, что убежище мы им не предоставим. Всех разом оповестим, чтобы катились на все четыре стороны.

Вскоре в крепость входят пятеро: Длинноухий, три женщины, и мужчина средних лет, с пятнистым лицом. Все они оказались слишком мелкими землевладельцами, чтобы выстоять против группы князей с севера. Даже объединившись, они не смогут оказать малейшего сопротивления. И по какой-то причине все они решили, что могут спрятаться здесь, в Стародуме.

Как будто я настолько мягкосердечен, что рискну своими людьми ради посторонних.

Мы собираемся на небольшой площадке стены. Пусть увидят, какой широкий вид с неё открывается, и как легко отсюда противостоять тем идиотам, которые решат атаковать крепость. Князья, впервые оказавшиеся на такой высоте, нетвёрдо стоят на ногах, даже с мыслями собраться не могут: именно этого я и хотел. Хорошо начинать собрание с лёгкого страха.

Все они стоят, ничего не говорят. То ли ждут, пока я первый заговорю, то ли боятся вымолвить слово без разрешения. Чтобы не стоять тут до вечера, приходится первому задать вопрос:

– Вы не боитесь, что ваши земли разорят, пока вы с армиями здесь?

– Нет, – отвечает мужчина с пятнистым лицом. – Князья с севера уже считают наши земли своими. Они не будут жечь и убивать своих будущих смердов.

– Ладно, раз вы так полагаете… а теперь объясните, почему вы всё бросили и решили прийти именно сюда, в Стародум.

Вперёд выходит Длинноухий, чтобы продолжить свою тираду о помощи, но его перебивает Всеслава, взмахнув рукой.

– У нас есть план, – произносит она. – Вы впустите нас всех в Стародум. А когда сюда явятся эти недоноски, мы всех их расстреляем. У меня с собой столько стрел, что на каждого хватит.

– У меня другой план, – говорю. – Вы все катитесь отсюда к чёртовой матери. Ваши земли захватят, людей отберут. Северные князья постараются захватить и Стародум, но не смогут его взять, поэтому начнут грызню между собой. Меня это устраивает.

– Замечательная идея, – замечает Длинноухий. – Превосходная. Но только для вас, а нам от этого только хуже.

– С чего вы решили, что меня заботит ваша судьба?

– С того, что любого нормального человека заботит жизнь другого человека.

– Да, если только это не перечит его собственным интересам. Вы хотите сразиться здесь, на моей земле. Но если вы останетесь у меня, то вскоре замок окружат и устроят долгую осаду, пока все мы здесь не отощаем. Они будут знать, что в Стародуме прячутся несколько князей, поэтому не отступят, пока мы не начнём с голодом посматривать друг на друга. На одного меня они не станут тратить столько времени.

– Почему вы не хотите объединиться? – спрашивает Всеслава.

– А зачем? – отвечаю вопросом на вопрос. – Чтобы что? Если мы победим, что вовсе не так, кто-то из вас станет Новгородским Князем. И уж простите за прямоту, вы мне не нравитесь так же, как Владислав с остальными.

Следом за моим ответом князья принимаются объяснять, как будет хорошо, если они победят всех этих придурков, что объединились против них. Что для меня и вообще для всех будет хорошо, если они получат большой титул. К несчатью, никто из них не может сказать для меня ничего нового.

Я бы мог впустить в крепость дружественных князей, но люди возле меня – такие же враги, как остальные. Врагам не место в моём доме.

– Вам не кажется, что владея такой большой крепостью, есть некие обязательства? – спрашивает Всеслава.

– Какие такие? – удивлённо смотрю на неё.

– Предоставлять убежище слабым. Защищать тех, кто в этом нуждается.

– Слабым? Давайте так… расскажите мне о том, как вы стали удельными князьями. И если это не убийство предыдущего князя, то можете оставаться в Стародуме.

Все присутствующие молчат, потупив взоры. Так я и думал. Никто из них не унаследовал землю, никого из них не выбрали люди, никто из них не был вынужден занять этот пост, потому что других кандидатов не нашлось. Каждый захотел править, поэтому убил предыдущего правителя, а теперь смеют говорить о приюте для слабых.

– Я забросила предыдущего князя высоко-высоко в небо, – произносит Всеслава. – Знали бы вы его, то не пожалели бы.

– Дело не в том, пожалел бы я его или нет. Дело в доверии. В моей крепости могут остаться только те, в ком я уверен. Кто не предаст при первой же возможности. Союзник, который станет со мной плечом к плечу в любой ситуации. Я не собираюсь давать защиту тому, кто в этом нуждается только потому, что для вас это удобно, хорошая сиюминутная выгода. Никто из вас не пришёл ко мне до всей этой междоусобицы, не поздоровался, не предложил дружить, даже не попытался наладить торговые связи. Вы появились только когда запахло жареным. Вот, почему я вам отказываю. Вы не союзники, вы посторонние люди, которые хотят использовать мою крепость, а потом исчезнете, когда необходимость во мне пропадёт.

– Чего ты хочешь? – спрашивает Длинноухий. – Что мы можем сделать такого, чтобы ты нам поверил?

– А это уж сами решайте, – говорю. – Вы ко мне пришли.

– Это бесполезно, – сварливо замечает женщина с впалыми щеками и глубоко посаженными глазами. – Видите же, он не хочет сражаться. Сядет в своём замке и будет сидеть, пока вокруг творится чёрт знает что.

– Именно это я и собираюсь делать. И не надо меня стыдить – меня таким не устыдишь.

Неодобрительно покачав головой, женщина разворачивается и устремляется по ступеням вниз, к подножию стены. Остальные князья пока не отчаялись получить помощь, но тоже пребывают ужасном настроении.

– Пожалуйста, – произносит Длинноухий. – Позвольте нам остаться. Хотя бы на месяц, мы не съедим больше, чем у нас есть с собой.

– Нет, – говорю.

– Серебро? Золото? – спрашивает Всеслава. – Сколько нужно?

– Больше, чем у вас есть. Вы слишком большую опасность нам представляете, чтобы купить убежище за гроши. Если бы мы с вами успели подружиться до всей этой междоусобицы – позволил бы остаться без всякой платы. А так – уж простите.

Теперь и Всеслава глубоко вздыхает с разочарованием. Один за одним князья, получившие отказ стать союзниками против севера, уходят из Стародума. Только Длинноухий, оказавшийся упёртым до безобразия, всё стоит на коленях и умоляет позволить остаться в крепости хотя бы ему. Но дело в том, что ему я как раз доверяю меньше, чем остальным из всех явившихся в гости.

– Ничего, – произносит Всеволод. – Я старался. Господь свидетель, я очень старался.

Он выходит из крепости самым последним.

Однако не успевает их группа дойти до горизонта, как они разворачиваются и снова идут к Стародуму.

– Какого чёрта? – недовольно бурчит Ярослав. – Я только людей отпустил!

– Впустите их, – говорю. – Послушаем, какие ещё аргументы они придумали.

Что ещё за слова они хотят сказать? Какие такие доводы они придумали? Может быть они попытаются меня убить, всё-таки они – пятеро людей с высокими ступенями силы. Правда ничего хорошего из этого не выйдет: с самого начала встречи во мне сила такая же, как в Волиборе, Молчуне, Егере и Ярославе – защита. У них больше не получится запустить меня в далёкие земли и заставить возвращаться через полчища чудищ.

Удельные выстраиваются в ряд и подходят ко мне. Я инстинктивно напрягаюсь, готовясь в любой момент призвать Веду. Пытаюсь рассчитать тактику так, чтобы не оказаться на пути стрел наших лучников, готовых изрешетить возможных убийц. Даже несколько духов напряжения в виде бурых колец выползают из-под моей одежды.

– Мы всё обсудили и пришли к единогласному решению, – произносит Длинноухий.

Сжимаю челюсть, готовый к бою.

– Как известно, удельные князья – это землевладельцы. Те, кто собирает подати с подданных, и в свою очередь защищает их от внешних угроз. Поэтому мы решили, что сейчас все вместе спустимся со стены, и на глазах у простолюдинов поклянёмся в верности. Удельный князь Тимофей Гориславович станет сюзереном не только для своей земли, но и нашим.

– Что? – спрашиваю удивлённо.

– Помимо этого, – продолжает Всеслава. – Я отдам тебе в прямое владение деревушку к северу от Вещего. Она называется Медуница, находится на границе с Владимиро-Суздальским княжеством.

– Ты нам предоставишь крепость для защиты, – заключает Длинноухий. – А мы будем служить тебе, платить подати и предоставлять людей для войны. Официальная грамота будет направлена в Киев Черногору. Он хоть и не правит нами больше, но всё равно остаётся формально Великим Князем всей Руси. Другим Великим Князьям в соседних княжествах отправим тоже.

– Почему вы это делаете?

– Ты кажешься нормальным человеком, – вздыхает Всеслава. – И не говоришь, что баба не может быть князем, как все остальные.

– А ещё у нас нет выбора, – с грустной ухмылкой пожимает плечами Длинноухий. – Руки выкручены по самые лопатки.

Я ожидал чего угодно, но только не этого. В эпоху безумия к власти приходят люди тщеславные, честолюбивые, жаждущие признания и влияния. Последнее, что они хотят делать – отказываться от свободы, чтобы служить кому-либо. Однако ситуация сложилась такая, что они вынуждены либо отказаться от титула и бежать в соседнее княжество как простолюдины, либо остаться на своих землях и принять бой с армией, гораздо более превосходящей их собственные.

Их жажда найти убежище от сговорившихся князей заставила их поклясться мне в верности. Их отчаяние толкнуло их на поступок, который они никогда бы не совершили в нормальной ситуации. Всё ещё остаётся шанс, что это какая-то ловушка, и они откажутся от своих слов как только пройдёт междоусобица… но в этом случае все будут их знать как клятвопреступников, и повесят при первом же случае.

Удельный князь владеет не только землёй, но и другими удельными князьями, которые, в свою очередь, могут владеть ещё более мелкими князьями.

Мне предлагают стать удельным князем не только Стародума, но и всех князей к югу от Новгорода. Не то, чтобы мне это сильно нравилось: уж слишком много проблем доставляет защита этих людей, но это определённо шаг в нужном направлении.

– Можно мне переговорить с советниками? – спрашиваю.

– Конечно, – отвечает Всеслава.

За её чёрными глазами, обрамлёнными сетью морщин, виднеется недовольство. Она надеялась, что я пущу их всех, заключив союз, а им пришлось клясться в верности вместо этого. Сделка не самая удачная, но всё равно лучше, чем её отсутствие. Без Стародума все они станут либо изгоями, либо мертвецами. И это будет ещё не самое страшное, что может случиться.

– Что скажешь? – спрашиваю у Волибора.

– Может, с братом посоветуешься? – переспрашивает мужчина.

– Нет, – говорю. – Я пока его видеть не могу. Осточертел во время блуждания по лесам своей неуёмной кровожадностью.

– Тогда скажу, что предложение хорошее. Они сами будут управлять своими землями, сами решать все проблемы. Тебе же останется только подати собирать.

– Это я и сам знаю.

– Разве что только придётся разбить всех северян, которые на них покушаются, но это дело решаемое.

– Я тоже так считаю…

Кажется, я принял решение по поводу этого вопроса ещё до начала обсуждения. Мне просто нужен был человек, который со мной согласится. Махнув рукой князьям, чтобы они подходили, становлюсь на ящик с камнями и громко объявляю:

– Я приму ваши клятвы и стану вашим господином. Взамен вы сможете остаться в Стародуме под защитой высоких стен.

Значит, северные князья, выбравшие своим удельным Владислава, столкнутся с нами здесь, на юге. Окружат крепость, начнут долгую осаду. Но это ничего. Что-нибудь придумаем.

Оказывается, сам того не сознавая, я не отказывал князьям в убежище, а всего лишь хотел продать его подороже. И у меня это получилось: вместо того, чтобы выделить им место «за спасибо», вынудил их принести клятвы верности. Когда у тебя есть что-то, что очень нужно другим, нельзя давать это бесплатно. Даже не думал, что у меня внутри находится такая сильная жилка торгаша. На ровном месте выбил себе подати и власть над соседними удельными.

Осталось только всыпать по первое число группе самоуверенных князей, что придёт нас захватывать.