Текст книги "Стародум. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Алексей Дроздовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 14

Появление людоеда оказалось полнейшей неожиданностью.

В зал не ворвался гонец, чтобы доложить о прибытии Великого Князя, да и ауры страха не было, пока не отворилась дверь.

Стоило ему только войти, как вся толпа из сотни человек мгновенно рухнула на колени, не в силах вдохнуть полной грудью. Мартын Михайлович оказался достаточно силён, чтобы склонить одновременно всех удельных князей. Девятая ступень – это не шутки.

Лишь несколько человек остались стоять на ногах несгибаемые: Молчун, Волибор, Неждан и несколько стражников из разных дружин, у которых оказалась защита от сил.

– Сука, – шепчет Никодим. – Опять…

– Держись, – говорю.

– Как же я ненавижу вот так стоять!

В присутствии людоеда ничего невозможно делать: думается с трудом, говорится с трудом, даже равновесие сохранять невозможно. Впитываю его собственную силу в надежде, что обладая способностью пугать людей, я сам стану бояться чуть меньше. Не помогло.

Впитываю силу Волибора. Стало чуть-чуть лучше, но всё равно ощущения такие, будто мне на грудь водрузили целый валун. Моя четвёртая ступень и в подмётки не годится силе людоеда.

Светозаре же с Никодимом защититься нечем: они стоят на четвереньках и хватают ртом воздух, выпучив глаза.

Долго аура ужаса не продлилась: несколько мгновений, и страх отступает. Люди в зале с облегчением выдыхают. Мартын Михайлович всего лишь хотел заявить о своём прибытии. Таким образом он показал, что явился на собрание, при этом не произнося своего имени.

– Фух, – шепчет Никодим. – Чуть не стошнило…

Не говоря ни слова, людоед неспешно проходит по залу и присаживается на скамью в дальней части. Удельные князья смотрят в его сторону и не знают, как на это реагировать.

– Добро пожаловать, Мартын Михайлович, – тут же расстилается в поклоне Длинноухий.

Людоед лишь зыркнул на него, отчего тот мгновенно заткнулся.

Всё в Великом Князе Владимиро-Суздальском говорит о том, как он презирает собравшихся здесь людей. Тем не менее, устраивать драку он не собирается: в этом зале хоть и нет девятых ступеней, но пятнадцать человек высоких уровней смогут его одолеть.

Вот и сидит.

Смотрит.

Вся его поза говорит о том, что мы можем продолжать заниматься тем, чем занимались до его прибытия. «Не обращайте на меня внимания», – говорит он, не говоря ни слова.

– Так, ладно, – вздыхает Длинноухий, поправляя волосы. – На чём мы остановились?

– На голосовании, – отвечает кто-то из толпы.

– Да, точно…

Удельные князья переглядываются. Вся их уверенность куда-то делась, теперь все они переминаются с ноги на ногу, не понимая, что делать дальше. Голосовать? Это с самого начала была дурацкая затея. Начать друг друга резать? Итог никто не сможет предсказать.

К тому же до сих пор ощущается страх от силы людоеда.

Оказалось, что мужчина умеет очень точно контролировать уровень ужаса, который от него исходит. Примерно так кузнец нагоняет жару в печь с помощью мехов. Сейчас он уменьшил исходящую волну, но она всё равно сидит в груди, мешает сосредоточиться. Большая часть людей в зале даже глаз от пола оторвать не может: трясутся как листья на ветру. Он позволил нам стоять прямо и разговаривать, но не убрал полностью.

– Смотри, – шепчет Никодим. – Его стража тоже боится!

– Что, прости?

– Он свою собственную стражу тоже окатывает ужасом.

Взглянув на людей в доспехах, что стоят по бокам от людоеда, слова Никодима обретают смысл. Мартын наверняка может выбирать людей, которые его боятся. Например, он мог бы испугать всех присутствующих удельных людей, но оставить в покое собственных гвардейцев. На девятой ступени такое не должно быть проблемой.

– Зачем он это делает? – спрашиваю. – Зачем пугать собственную стражу?

– Потому что он сам боится, понимаешь?

– Пока нет…

– Мартын боится покушения от своей собственной стражи, поэтому нагоняет силу и на них. Представь каково это… жить и бояться каждой тени. Пугать свою собственную дружину на случай, если среди них есть предатель-убийца.

– Как тогда его армия участвует в сражениях, если он пугает и своих, и чужих?

– А мне почём знать? – пожимает плечами Никодим. – Скорее всего на врагов нагоняет ужас по полной, а на своих только половину. Все должны его бояться, тогда никто не посмеет ударить в спину.

– Неплохая тактика, – говорю. – Раз он до сих пор жив.

– Ну да. Только неприятно же его людям…

После перешёптываний, некоторое время раздававшихся в зале, удельные князья приходят в себя. Длинноухий снова становится напротив трона Великого Князя и объявляет:

– Давайте продолжать голосование. Нам нужно любым образом найти человека, который будет представлять наши интересы.

– Голосуйте за меня, – произносит здоровяк с кинжалом. – Я дам вам столько свобод, сколько захотите…

– Нет, – отвечает темноволосая женщина. – Достаточно с нас воинов на троне. Выберем самого умного.

– И как же мы это сделаем? А? Хочешь притащить сюда настольные игры?

– Великий Князь хотя бы читать и писать должен уметь.

– Тоже мне, показатель ума… Я без этого всю жизнь обходился – и ничего.

Князья снова принимаются спорить, но на этот раз крики не такие громкие, поскольку каждый из присутствующих помнит про людоеда, сидящего на скамье в дальнем конце зала. Одно его присутствие уменьшает количество страстей, бушующих в помещении. Всё это похоже на детскую возню в присутствии старшего.

И чем дольше это длится, тем более нервозными становятся князья.

Если это молчаливое противостояние продлится ещё немного, кто-то из них может сорваться и начать пулять молнии направо-налево.

– Хочешь, чтобы я свернул людоеду шею? – очень тихо спрашивает Неждан. – Этот урод напал на Стародум, убил наших родителей, наших людей. Я выверну его наизнанку, а из кожи сделаю бурдюк для вина, если захочешь.

– А ты сможешь?

– Пф, легко! Я отхвачу ему голову одной левой, а правой в этот момент буду рукоблудить.

– Тогда так и сделай, – говорю. – Только чуть попозже.

Довольный Неждан разминает костяшки на кулаках.

– Эх, братан, ещё никто никогда не просил меня порукоблудить. Но раз ты этого хочешь – кто я такой, чтобы спорить?

– Ты же меня понял.

– Конечно понял.

Тем временем людоед поднимается со своего места и принимается ходить между людьми, останавливается напротив деревянного трона. Сегодня он выглядит даже отвратительнее, чем в прошлый раз: весь потный, с гнилыми зубами, со спутанными остатками волос. Перемещается как гусь: выпятив пузо вперёд, а жопу назад. Худые ноги, кажется, сломаются под его собственным весом. А ещё от него воняет, хоть нос зажимай.

– Мы с младшим никогда не были особо дружны, – наконец, произносит он. – Ни в детстве, ни во взрослом возрасте…

Его голос прокатывается по помещению, в котором установилась полнейшая, могильная тишина.

– Ты какого хуя сюда припёрся? – спрашивает самый молодой удельный. – Тебя никто не звал.

– Да, это правда…

Людоед разворачивается и проходит обратно через зал в сторону говорившего парня.

– Никто меня не звал, – он вытягивает указательный палец. – Никто меня не приглашал. В этом княжестве убили моего брата, а затем собрались решать, кто получит его титул. И никто, ни одна сука, ни одна тварь не удосужилась направить мне письмо.

С каждым словом людоед тычет в грудь молодому удельному. Он не использует свою силу, но и без неё умеет быть достаточно устрашающим.

– Кто убил моего брата?

Несколько голов кивают в мою сторону.

Очень медленно людоед разворачивается в сторону нашей группы. Молчун с Волибором преграждают ему дорогу, но я сам выхожу вперёд, готовый в любой момент позвать Веду и разрубить человека передо мной на две части.

– Мы с Юрцом никогда не дружили, – произносит Мартын. – Я тебя прощаю.

А затем он улыбается. Никогда бы не подумал, что этот человек на такое способен. Тем не менее за этой улыбкой всё ещё скрывается тьма.

– Спасибо, – говорю.

– Где вы его похоронили? И похоронили ли вообще?

– В общей могиле с погибшими воинами. Поп его освятил, а волхвы злых духов прогнали. Он не поднимется как умертвие. По крайней мере мы надеемся.

Кивнув, людоед отходит.

– Выбирайте Великого Князя, – произносит он. – Если никого не выберете, им стану я.

– С чего это вдруг? – спрашивает здоровяк с кинжалом.

– У моего брата не было детей, так что наследование всей новгородской земли по праву моё. Но я даю вам шанс выбрать князя самостоятельно. Попробуйте. Если получится – я уйду.

В зале поднимается гвалт. Кто-то с кем-то спорит, кто-то кому-то угрожает. Только людоед стоит с непроницаемым лицом и следит как удельные орут друг на друга. Мы своей группой стоим в стороне и пытаемся понять, как лучше действовать. Всё идёт если не к резне, то к полной зависимости княжества от этого жирного урода с тонкими ногами.

Мне такое не подходит.

Пусть этот хряк и говорит, что не был близок с младшим братом, но кровное родство – есть кровное родство. Он наверняка отомстит за смерть родственника.

Нам нужно выбрать из удельных князей кого-нибудь, но этот выбор похож на копание в дерьме. Даже не знаю, кто из собравшихся здесь негодяев больше всего меня устраивает. Кто из них достаточно слабохарактерный, чтобы воспринять полный отказ Стародума подчиняться Новгородскому князю.

– Посмотри на эту кучку идиотов, – произносит Неждан. – Ты хочешь, чтобы Великим Князем стал кто-то из них?

– Нет, – говорю.

– Стань им сам!

– Не хочу.

– Почему?

– По кочану! – говорю. – Мне бы со Стародумом справиться, а тут целое княжество!

– Тебя от этого звания отделяет совсем немного. Скажи одно слово, и я разорву всех удельных на куски, а людоеда скручу в бараний рог.

– И что потом? Стану Великим Князем на день? Прямо как сотни таких же князей в каждом княжестве, которые умирают во сне от убийц каждый месяц? В Муромо-Рязанском за двадцать два года сменилось тридцать семь Великих Князей, в Галицко-Волынском – двадцать шесть, в Турове – двадцать четыре. Все они даже года на троне усидеть не могли. Либо отравят, либо прирежут, либо заживо похоронят.

– У тебя есть я, – возражает Неждан. – Я тебя защищу.

– Ты будешь со мной круглые сутки? Защитишь от убийцы, который войдёт в палаты прямо через стену? Или выстрелит из лука с расстояния в целую версту? Или заговорит ядовитую змею, чтобы она укусила меня прямо в момент испражнения. Сам же рассказывал про кровавые перевороты, и как князи меняются каждый день.

– Всё будет хорошо, не переживай.

Со своей обыкновенной самодовольной улыбкой Неждан выходит вперёд и становится в центре зала, прямо напротив людоеда.

– Здорово, дядя! – произносит он. – Помнишь меня?

– Э… Неждан? – удивлённо спрашивает людоед.

– Что, не признал? Неплохо я изменился за пятнадцать лет?

– Ты… ты возмужал!

– А ты постарел.

Некоторое время они смотрят друг на друга. Я достаточно успел познакомиться со своим братом, чтобы понять: сейчас произойдёт катастрофа. Причём людоед тоже это видит.

– Когда я был мелкий, – продолжает Неждан. – То жил у тебя во Владимире.

– Я помню.

– Но я не знал одной вещи. Что это ты убил моих родителей. Ты правильно поступил, что не рассказал мне об этом.

Людоед неудобно ёрзает на троне.

– Мне пришлось долго слоняться по Руси и выуживать крупицы слухов, чтобы понять, что же произошло в день моего рождения.

– Послушай, никто не хотел убивать… как там его?

– Горислав и Акамира, – сквозь зубы произносит Неждан.

Каким бы жестоким ни был мой брат по отношению к обыкновенным людям, но родственников он чтит. Одно только упоминание погибших родителей выводит его из себя. Если присмотреться, то можно разглядеть плотно сжатые кулаки, позу, готовую для прыжка.

– Не я вышел не для того, чтобы сражаться, – продолжает парень.

– Хорошо, – кивает людоед.

– Я объявляю своего брата, Тимофея Гориславовича, Великим Князем Новгородским. Если кто-то против – оторву башку.

– Слушай, шкет, лучше вернись на место, – велит один из воинов поблизости.

Неждан хватает мужчину за горло и ломает ему хребет одним движением руки. Бездыханное тело падает на пол. Я всегда знал, что брат может убить человека за неправильный тон, но сейчас это выглядело очень неожиданно. И дико.

– Сука! – произносит молодой удельный, в чью дружину входил этот воин.

Надо что-то делать, пока Неждан не натворил ещё больше бед.

Глубоко вздохнув, я делаю шаг вперёд, чтобы отозвать слова брата и заверить удельных, что мне не нужен этот титул – от него больше проблем чем пользы. Поставить себя во главе целого княжества – означает повесить мишень на спину. Все присутствующие тут же захотят меня убить: если не сегодня, то в ближайшем будущем. Не хочу всю оставшуюся жизнь ходить и оборачиваться. А жизнь эта будет ой какой недолгой.

Если эпоха безумия меня чему и научила, так это тому, что никто не является достаточно сильным, чтобы противостоять сразу всем.

Однако перед тем, как я успеваю произнести хоть слово, вперёд выходит тот самый здоровяк с кинжалом, которому Неждан когда-то успел сломать нос. Мужчина смотрит очень недовольно то на меня, то на брата.

– Я против! – произносит он.

Через мгновение его голова слетает с плеч, пролетает под потолком через половину зала, прежде чем угодить в руки одному из удивлённых воинов. Удар Неждана получился таким быстрым и сильным, что хватило одного движения ладони, чтобы начисто оторвать бородатую голову. Теперь обезглавленное тело убитого валяется на деревянном полу, и кровь быстро растекается в центре. Люди удивлённо отходят назад, чтобы не испачкать обувь.

Несколько красных духов крови вылетают из раны.

– Я же предупреждал, – пожимает плечами Неждан. – Никто из вас, придурков, не получит этот титул. Длинноухий на правах слабейшего объявил собрание, а я, на правах сильнейшего, объявляю его конец. Вы все останетесь удельными.

– Так и знал, что с этого стоило начинать, – произносит одноглазый мужчина, покрытый шрамами на всех видимых участках тела. – Так и знал, блядь!

Он бросается на Неждана с коротким ножом, но брат делает небрежное движение тыльной стороной ладони, будто собирается дать пощёчину. Голова бедолаги взрывается как гнилое яблоко, только ошмётки мозгов разлетаются по помещению: прилипают к потолку, пачкают одежды присутствующих. Но это не убило нападающего: неведомым образом на месте оторванной головы начинает формироваться кусок плоти… он отращивает новую голову!

Теперь понятно, почему он весь в шрамах. Любую рану залечить может – даже проломленный череп и разлетевшиеся мозги.

– Следующий? – спрашивает Неждан.

В этот самый момент начинается то, чего я больше всего опасался. Все присутствующие достают свои силы, благодаря которым они и стали удельными князьями.

Начинается резня.

Здание вздрагивает. Всё помещение нагревается, словно баня. На Неждана падает непойми откуда взявшийся студень: прозрачный кусок жира размером с целую печь, в котором парень застревает словно муравей в янтаре. Самый сильный человек на Руси пытается из него выбраться, но ему приходится барахтаться на месте без опоры.

Волибор с Молчуном выхватывают духовные клинки, но в этот момент в зале становится так ярко, что глаза открыть невозможно.

– Я ослеп! – кричит кто-то.

– Режь их!

– Убью!

Такое чувство, будто прямо здесь, рядом с нами, появилось ещё одно солнце. Приходится закрывать голову рукой, поскольку веки не защищают от невероятно яркого света.

Чувствую волну жара, опалившей бок – это Светозара запускает волну пламени непонятно куда.

– Сюда! – кричу друзьям.

Сердце громко стучит в груди. Я оказался так близко к смерти, как никогда прежде.

Создав в руке короткий меч, я поворачиваюсь к стене, возле которой мы стояли. Выжить в этой вакханалии невозможно. Единственный шанс спастись – сбежать как можно быстрее. Сейчас люди на высоких ступенях силы не оставят от княжеских хором даже воспоминания.

Прорубить стену.

Уносить ноги.

План не шибко умный, но другого у нас нет.

Действовать приходится наощупь, поскольку здесь никто ничего не видит. К тому же волна ужаса снова накатывает в полную силу. Задыхаясь, направляю Веду на стену и рублю сухие брёвна слева-направо и сверху-вниз, пока дыра между нами и свободой не становится достаточно большой.

– Бежим! – кричу.

Толкаю вперёд Светозару, меня самого выталкивает наружу Молчун. Понадобилось всего несколько мгновений, чтобы оказаться в безопасном месте: мы вывалились на лестницу, ведущую к первому этажу. Здесь тоже ярко, но хотя бы можно открыть глаза.

– Где Никодим? – спрашиваю.

– Он внизу, – отвечает Волибор. – Провалился через пол как только заварушка началась.

– А Неждан?

– Он до сих пор наверху, плавает в этой… в этом…

– Ничего с ним не будет, – говорю. – Все наружу, живо!

Здание трясётся как огромная погремушка. Нас болтает из стороны в сторону, но мы продолжаем ползти к выходу. Ползти, поскольку ужас людоеда распространяется очень далеко. Молчуну с Волибором приходится нам помогать, поскольку сами мы перемещаемся очень медленно.

Доски и брёвна княжеских хором с глухим треском ломаются, вздыбливаются. Поднимется такой ветер, что едва можно устоять на ногах. Наверху в зале собрания кто-то кричит, что-то грохочет. Внезапно сам воздух становится плотным, будто мы идём по дну озера, а не в пустом коридоре.

От количества энергии само пространство вибрирует.

Чувствую, как что-то нарастает. Неимоверная сила, сконцентрированная где-то наверху. Под её влиянием само время замирает.

Мы движемся всё медленнее.

И медленнее.

И медленнее.

Наконец, время полностью замирает, но мы остаёмся в сознании, не в силах пошевелиться. А потом всё взрывается: не здание, но сама реальность. Земля, небо, Новгород, окружающие люди: всё разлетается в разные стороны обрывками материи, из которых состоит мир.

Молчуна с Волибором швыряет вправо, Светозару с Никодимом влево, меня же запрокидывает вверх, где я, цепляясь за руку Неждана, лечу непонятно куда посреди непроглядно чёрного ничто.

Резкая вспышка.

Мы с братом приземляемся в каких-то горах непонятно где. Поздний вечер. Вокруг – ни души. Дикая, нетронутая природа. По всей видимости, чья-то сила забросила нас за сотни и тысячи вёрст от Новгорода в неизвестном направлении. Резня в детинце прекратилась так же быстро, как и началась: всех людей расшвыряло в разные стороны.

По крайней мере мы уцелели. Хоть и находимся хрен пойми где.

Полезный у кого-то навык, оказывается! Можно целую группу людей раскидать в разные стороны. Перед тобой находится целая армия, а через мгновение она рассеяна по всей Руси. И не факт, что все они смогут вернуться домой. Многие так и не отыщут дорогу домой.

– Я… я знаю это место! – заявляет Неждан.

– Серьёзно?

– Это Большой Камень, восточные горы, я уже бывал здесь. Чуть чудища не сожрали – едва ноги унёс.

– Мне казалось, что тебя ничто даже поцарапать не может.

– Поцарапать – нет, но эти твари могут сделать с тобой нечто похуже смерти. Когда говорят, что в лесу грохнулось Нечто и началась эпоха безумия, то это Нечто упало где-то здесь. Мы находимся прямо в сердце безумия. Прямо в его источнике. Надо поскорее убраться отсюда, говорю тебе.

Брат прав.

Нас забросило очень далеко, значит пора искать дорогу домой.

Судьба повернулась к нам странным боком. Пусть она и закинула нас в смертельно опасное место, но именно так мы и наткнулись на Сварога, одного из сильнейших старых богов. Повелителя огня, покровителя всех кузнецов.

Глава 15

Бредём по горам как дикие люди.

Ищем ночлег и еду.

Возвращаться домой будем завтра, а сегодня лучше спокойно, мирно переночевать без всяческих проблем. Вот только проблемка как раз есть: повсюду твари. Их так много, что куда ни глянь – обязательно наткнёшься на одну.

И это не обыкновенные полусгнившие трупоеды, а самые страшные из оживших кошмаров преисподней. Десятки, сотни, тысячи. Уродливые, бесформенные, со множеством ног, щупалец, рогов, глаз. Разноцветные и бесцветные. Но самое страшное – не их физические оболочки. Перед нами чистейшие воплощения безумия, олицетворение всей эпохи. При одном только взгляде на них разум начинает ускользать.

Лес у подножия гор кишит ими. Они нас не заметили только потому, что мало кто из них поднимается к перевалу, в котором мы сейчас стоим.

Приходится петлять и выбирать такой путь, чтобы обходить всех. Даже одинокий дух скрытности в виде зелёного листика следует за нами.

Похоже, мы и правда близки к источнику, что принёс на наши земли нечисть. Только тут может быть такое количество страшилищ. А ещё где-то здесь должны быть осколки силы: по преданиям они разбросаны вокруг того места, где грохнулось Нечто.

– Это ты виноват, что мы здесь оказались, – говорю.

– Да, – отвечает Неждан. – Прости.

– Зачем ты начал головы рубить всем подряд?

– А что мне ещё оставалось делать? Нельзя было допустить, чтобы кто-то из этих идиотов стал князем Новгородским. Они же кретины! Полные! Все они деревенщины, которые жили как деревенщины, а потом лес дал им силу и они стали князьями, убив старых князей.

– Ты начал заварушку без моего согласия. И в итоге посмотри на нас: мы оба в ебенях. Тут нет ни одного человека на сотни вёрств вокруг. Только твари и мрак.

– Это да. Виноват.

– Я хочу, чтобы ты больше никогда никого не убивал без моего разрешения. Даже если считаешь, что это нужно сделать.

– Ладно…

– Как мы вообще сюда попали? – спрашиваю.

– Это Всеслава, – отвечает Неждан. – Её рук дело. Точнее её сил дело. Как правильно сказать?

– Так это она закинула нас к чёрту на рога?

– Не только нас. Всех, кто был в зале собрания разбросало кого-куда. Кстати, сила Всеславы иногда забрасывает туда, куда ты больше всего хочешь. Не всегда, но иногда.

– Правда что-ли? Значит это ты хотел попасть в сраные восточные горы? Потому что я – точно нет.

– Вот ещё! – Неждан мотает головой. – Я сюда по своей воле – ни ногой.

– Веда, может это ты хотела оказаться в самом сердце источника безумия?

– Нет, – отвечает девушка-дух.

Если сила темноволосой женщины и забрасывает людей туда, где они хотят оказаться, то явно не в этот раз. Нужно быть самоубийцей, чтобы желать очутиться в окружении всевозможных страшилищ.

– Где-то тут могут быть и Светозара с Никодимом, – говорю. – Надо их найти.

– Нет, они на юге. Перед тем, как мир порвался, я заметил куда их уносит.

– В смысле, на юге княжества? Или на юге Руси?

– Никто не может сказать точно, – пожимает плечами Неждан. – Всеслава всех своих врагов забрасывала непойми куда, так и стала удельной княжной. Сама она этим способом не перемещается – слишком непредсказуемо. Даже для восьмой ступени непредсказуемо.

– Ты с ней хорошо знаком, как я посмотрю.

– Да, что было, то было. Не бойся, Никодим с твоей подругой не застряли в середине скалы, и их не закинуло высоко в небо. Они просто где-то на юге от Новгорода.

Хоть это обнадёживает. Если они живы, то обязательно найдут дорогу домой. Девушка сейчас на зелёной ступени, так что простые люди вряд ли смогут ей навредить. Да и Никодим вроде бы поднялся: аж сквозь пол умудрился провалиться, когда резня началась.

Забавно, что Неждана, который внешне абсолютно неуязвим, возможно переместить таким способом, а Молчуна с Волибором – нет, хотя у них ступени поменьше. Пусть мой брат и уверяет, что одним движением оторвёт голову любому, но как показали недавние события – и на него управа найдётся. Навредить ему нельзя, но никто не мешает поместить его в кусок жира, из которого невозможно выбраться без посторонней помощи. Наши великаны с защитой от сил просто вышли бы из него без каких-либо проблем.

– Есть хочу, – жалуется Неждан.

– Я тоже, – говорю.

– Очень сильно есть хочу.

– Мы всего полдня без еды.

– Никогда прежде не доводилось столько голодать. Под рукой всегда был человек, у которого можно что-нибудь отобрать.

Забавно, что на голод жалуется человек, который не может умереть от голода. Брата не сможет отправить на тот свет ни жажда, ни отравление, ни полное отсутствие воздуха. Ему всего лишь станет неприятно без еды, воды и нормального дыхания. Мне же нужно поесть, чтобы попросту сохранять силы.

Чем дальше мы идём, тем больше темнеет, а безопасного места для ночёвки не видать. Где бы мы ни присели – нас повсюду достанут твари.

– Помедленнее, – говорю. – Надо обойти вон ту группу чудищ впереди.

– Нельзя ещё медленне, – отвечает Неждан. – Нас темнота застанет прямо посреди перевала. В окружении нечисти с голой жопой. Судьба не позавидуешь.

– Ладно, тогда двигаемся быстро, но очень аккуратно.

Аккуратно не получилось.

Стоило нам приблизиться к нескольким тварям впереди, как те нас заметили даже сквозь плотный кустарник. По запаху учуяли – не иначе. Ближайшая из них тут же срывается с места и бежит к нам. Это существо выглядит как человек, но передвигается на четвереньках, а по земле у него волочётся не то пуповина, не то хвост, растущий из живота. Этакий младенец, но по размерам крупнее взрослого человека, и при этом невероятно худой.

Брат ударом ноги разрывает тушу твари, и та замертво падает на землю. Следующие две уже бегут в нашу сторону: адские страшилища, больше всего похожие на птиц. Неждан и их умерщвляет за пару мгновений.

Но это не конец.

Лес со всех сторон приходит в движение.

– Бегите! – кричит Веда.

Мы срываемся с места и бежим вперёд. Наперегонки со смертью. У нас есть совсем немного времени, прежде чем нас настигнут, поэтому бегу что есть мочи, отдавая в ноги все свои силы. Бегу, сжимая зубы. Стараюсь дышать ровно, но это не получается из-за опасности, орущей тысячей глоток со всех сторон.

Найди бы пещеру какую или хотя бы укромный уголок, непроглядный со всех сторон. Вот только на этом перевале есть лишь отдельные деревья и кусты, а в остальном – открытый участок местности.

Чувствую, как на разум накатывает безумие. В голове появляются различные образы: людей, животных, вещей, все они состоят из чёрных линий и смеются дьявольским смехом. Это само сердце леса заметило наше присутствие, поэтому быть растерзанными на куски – не единственный исход, который нас ожидает. Нужно спрятаться, пока не сошли с ума окончательно.

– Туда! – Веда указывает на большой пик в отдалении. – Надо забраться на ту гору. Там не должно быть чудищ.

– Никак, – говорю, сквозь сбитое от бега дыхание. – У нас же крыльев нет… летать не умеем!

– А вот об этом можешь не переживать, – заявляет Неждан. – Залазь мне на спину.

– Чего?

– Давай же, не заставляй повторять.

Брат приседает на корточки, чтобы мне было легче забраться на него. Как только я усаживаюсь достаточно удобно, Неждан выпрямляется и медленно, чтобы не вытрясти из меня душу, начинает ускоряться. Каждый его последующий шаг – больше предыдущего. Сначала он идёт, потом бежит, а затем… это даже бегом не назвать, скорее огромными прыжками. Каждый раз, отталкиваясь от земли, он пролетает добрые полсотни саженей. Мне приходится впитать его силу и стать чуть крепче, чтобы каждый прыжок не ощущался как удар по всему телу.

Твари пытаются нас схватить, но слишком поздно: Неждан набрал очень большую скорость, поэтому мы успеваем проскочить к горе, прежде чем замкнётся оцепление. Добравшись до подножия, брат начинает плавный подъём вверх.

Твари остаются внизу: клацают пастями, завывают и скребутся когтями по твёрдому камню. Спаслись.

– Если бы я был один – запрыгнул бы и всё, – произносит Неждан. – Но если я так сделаю с тобой за спиной – переломаю тебе все кости.

– Кажется, там уже кто-то прячется, слышите? – спрашивает Веда. – Не мы одни такие умные.

– Ты о чём?

– Твари не могут забраться на гору, поэтому там – идеальное убежище.

Присмотревшись к верхушке горы, можно заметить едва различимые отблески света в сгущающихся сумерках. По всей видимости, у кого-то там уже оборудована ночлежка. Нужно лишь вежливо попросить, чтобы нам разрешили переждать до утра.

Поднимаемся медленно, но упорно: Неждан карабкается вверх, хватаясь за выступы на скале, а там где их нет, просто втаркивает руку в камень, и таким образом цепляется за гладкую поверхность. Сам я никогда не смог бы двигаться с такой скоростью.

Поднявшись на самую вершину, перед нами предстаёт невероятное зрелище: большое открытое пространство, в центре которого – целое огненное озеро из расплавленного камня. Оно бурлит большими красными пузырями, от исходящего жара печёт лицо. В центре озера – поверить не могу – островок с невообразимо широкой наковальней.

– Неужели? – вздыхает Веда.

– Что неужели? – спрашиваю.

– Нет, не могу сказать. Чтобы не сглазить.

Всё вокруг озера завалено различного рода железными вещами: сломанные косы, перекрученные обручи от бочек, разорванные кольчуги, сплющенные котлы, пробитые щиты, гвозди, выщербленные топоры, лемехи железных плугов, стёршиеся до тончайшего состояния; зубы от борон, старые звенья цепей, обломки вил и мотыг, молотки с отбитыми бойками, клещи разных размеров, половинки ножниц, навершия булав, куски доспехов, дверные петли и скобы, замки, ножи, шилья, покорёженые подсвечники, кривые колокола. А так же странные механизмы из шестерён и рычагов, причудливые скульптуры из железа, стальные маски. Всё покрыто ржавчиной и пылью.

Железо – редкая и дорогая вещь. Даже в таком состоянии весь этот лом невероятно ценен. Любой кузнец отдаст левый мизинец, чтобы всё это оказалось у него на заднем дворе.

На самой же окраине этого плато находится одинокий деревянный домик, возле которого неспешно ходит человек… нет, существо. Человеком такого гиганта не назвать: слишком широк, слишком высок, руки как две колонны. Одет в плотные чёрные портки с кожаными сапогами и тёмно-красный плащ.

– Пойдём, – подгоняет нас Веда. – Пойдём, пойдём, пойдём!

Мы с братом в нерешительности двигаемся к существу, пока девушка-дух нетерпеливо летает вокруг.

Чем ближе мы подходим, тем яснее становится, что это не какое-то порождение тьмы, выбравшееся из потустороннего мира вместе с чудищами, что кишат в лесу под этой горой. Перед нами кто-то на самом деле очень древний, важный и великий. Он не обращает на нас совершенно никакого внимания, даже когда мы останавливаемся напротив.

Только когда он чуть поворачивается, и перед нами предстаёт пожилое лицо с сияющими красными глазами, на ум тут же приходит имя:

– Батюшка Сварог! – кричу и падаю на землю.

Так же поступает Неждан.

Сварог, старославянский бог-кузнец, это не просто какой-то ремесленник, а создатель всего сущего. Всего мира. Именно он выковал солнце, дав людям свет и тепло. Звёзды – искры от его молота. Порядок – тоже его заслуга: когда-то очень давно он дал людям законы, запретил кровосмешение, а так же сковал Чернобога, который вредил нам, простым смертным. Говорят, если Сварог однажды уйдёт, то мы будем вынуждены жить в полной темноте. В холоде и непроглядном мраке без единого пятнышка пламени.