Текст книги "Углерод (СИ)"

Автор книги: Алексей Докучаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Техник не стал терять время напрасно и пошёл направо от выхода из комендатуры, прошёл девять домов, свернул на перекрёстке налево, прошёл ещё два дома. Вахтер не обманул, большая вывеска 1х3 метра над одним из домов гласила "1000 мелочей Ломбард". Он решил не дожидаться особого приглашения.

Открыв дверь, он услышал мелодичный звон над головой. Дверь задела маленький колокольчик, коварно предупредив о визите. Если бы не образцовый порядок и вывеска, то он бы подумал, что попал в дом к человеку очень опрятному, но безнадёжно больному патологическим накопительством. Вдоль стен, почти под потолком, для экономии пространства была развешена разнообразная одежда. Начинаясь камуфляжем: лесным, городским, даже пустынным, продолжаясь кофтами, брюками и заканчиваясь одним единственным белым, густо усыпанным крошечным сиреневыми цветами, платьем. На полках под одеждой и на полу стройными рядами стояла обувь: сапоги, берцы, кроссовки – всё, судя по внешнему виду, уже бывшее в употреблении. С одеждой и обувью тесно соседствовали: туристическое снаряжение, инструмент садовый и столярный и многое-многое другое. Вывеска отчасти врала, в магазине было много больше тысячи мелочей.

Деревянная стойка разделяла магазин на две равные части. За ней ожидаемо находились товары более высокой ценовой категории, требующие более пристального внимания. Техника очень порадовали стойки с оружием.

Из подсобки, на звон выскочила хозяйка. Высокая женщина с худощавым лицом. Короткие каштановые волосы с проседью выдавали возраст и прагматичный подход к жизни. Женщина облокотилась на стойку, пристально смотрела на техника тяжёлым взглядом.

– Что-то зачастили вы. Чего хотел? Хочешь что-то продать?

– Кто это "вы"?

– Новички конечно, – пояснила хозяйка магазина, – то месяцами ни одного, то табунами ходите. Сезонное это у вас что ли?

– Даже так?

Техник запомнил это, казалось бы, бесполезное высказывание.

– Мне тут подсказали, что у вас работу можно найти. Вы же Екате...

– Ты мне тут не выкай. – резко перебила она. – Мы с тобой почти ровесники. Кто подсказал?

Женщина была явно недовольна чрезмерным болтливостью односельчан. Возведение дома только начиналось, а она уже была от этого не в восторге. Люди далекие даже не от строительства, а от физического труда в принципе, приходили почти каждый день в надежде заработать денег. Каждый такой работник стоил хозяйке магазина миллионов нервных клеток, денег и времени. А теперь добрые люди прислали вот этого.

– Кто-то из толпы. – не желая подставлять Льва, ответил техник.

– Ну предположим, я строю дом. Предположим, нужен мне работник. Но если у тебя руки из задницы растут, то продавай что хотел и до свидания. Не подумай, что хочу нагрубить, но уже четверо менеджеров мне строительство саботировали. А ты?..

– Я – техник! – ответил он не без гордости, воздев указательный палец к низкому потолку.

– Техник, говоришь? Здесь техники нет.

– Я, если надо: плотник, слесарь, программист, инженер, токарь, космонавт...да хоть разведчик! Техник – это не профессия или должность. Техник – это консолидация знаний из множества сфер деятельности, подкреплённые жизненным опытом!.. По крайней мере в моём случае. – закончил Леонид, надев на лицо свою фирменную "офицерскую" улыбку.

– А ведь неплохо сказал. – оценила она приступ красноречия. – Ну, допустим...техник. Как у тебя с "синим" дела обстоят?

Самойлова принялась стучать пальцами по стойке, глядя на него. Леонид, в этот момент разглядывающий товар, не внушал доверия. Заросшее щетиной и помятое лицо, наглые голубые глаза, бурое кровавое пятно на джинсах в районе левого бедра. Всё это могло сказать о многом, но деваться было некуда. Самойлова остро нуждалась в нормальном работнике. Прыщавый студент, от которого планировала в самое ближайшее время избавиться, только и делал что бездельничал на стройке, срывая план. Этого она допустить не могла и, если голубоглазый проходимец действительно оправдает надежды, то пусть хоть с головы до ног в крови ходит.

– Да практически никак. – честно ответил он. – По идейным соображениям употребляю крайне редко.

– Это хорошо. Может и найдётся для тебя работа, техник. С курсом знаком?

– С валютным курсом? Нет, не знаком. Не успел знаете ли ознакомиться.

– Кто бы сомневался... Ну, смотри, – начала она, – бумажных денег здесь нет, в ходу только золото и серебро. Один золотой равен примерно тридцати пяти серебряникам. Почему примерно? Потому что курс больше зависит от наглости барыги, а не от Центробанка. Один серебряник имеет четыре номинала: один, пять, десять, пятьдесят рублей.

– Прямо как дома. Оно, наверное, и правильно.

Техник закончил разглядывать барахло и подойдя к стойке также облокотился на неё. Доверительно заглядывая в глаза Екатерине, он думал, как продать ей прощальный подарок Андрея и при этом не загреметь за решётку.

– Конечно правильно, чем выше достоинство монеты, тем больше в ней серебра. Монеты в пятьдесят рублей чеканят из стерлингового серебра, на них можешь пару-тройку дней питаться. Тридцать пять полтинников конвертируются в девятиграммовый золотой. Понятно?

Она уже столько раз объясняла это новичкам, что уже сбилась со счёту.

– Вполне.

Леонид сделал вид как будто вспомнил о кольце. Он полез в сумку и, достав кольцо положил на стойку, указательным пальцем пододвинул ближе. Самойлова взяла кольцо и внимательно осмотрела.

– Раз уж разговор зашёл о деньгах. Сколько дашь за колечко? Не хотел продавать, всё-таки память о браке, о любимой жене... Где же ты, девочка моя?.. Не хотел, но видимо придётся. Кушать уж больно хочется.

– Ты не женат. – немедля разоблачила техника Екатерина. – Следа от кольца на пальце нет. Ещё оно тебе велико. 585 проба.

Она достала из-под стойки миниатюрные весы с набором таких же миниатюрных гирек. Взвесив кольцо, положила его обратно на столешницу.

– Два с половиной грамма. Дам тебе за кольцо четыреста рублей серебром. Согласен?

– По рукам! Только ты одни полтинники не давай, чтобы менять не пришлось. Дай триста рублей полтинниками, и сто десятками.

Хотя бы обсчитали его – а как же иначе? – без неудобных вопросов. Екатерина не стала спрашивать, где действительно он взял кольцо и молча отсчитала технику монеты. Само кольцо Самойлова прибрала под стойку. Позже, кольцо, как и остальные ювелирные изделия без камней, которые удалось выкупить, будет расплавлено и под видом самородка сдано в администрацию. "Прикормленный" человек обменяет искусственные самородки на золотые монеты по сказочному курсу "Пятиграммовый кусочек золота – одна девятиграммовая золотая монета". Стоимость транспортировки в сопровождении вооружённой охраны, стоимость чеканки и плавки, а самое главное аномально низкий процент содержания золота в самородке, естественно не учитывается. Схема простая, выгодная, ведь её самородки имели около пятисот частей золота из тысячи на грамм, а не примерно девятьсот, какое может иметь самородное золото. Когда-нибудь, когда в длинной цепочке найдётся слабое звено и схема рухнет, с плеч слетит множество голов, но её головы в их числе не будет.

Техник крутил в руке полтинник. Монета несла на себе номинал и изображение мужчины в профиль. Идеально круглая, никакой кустарщины. Всё красиво, чинно, аккуратно. "Такие на коленке не сделаешь" – подумал он.

– А где, говоришь, чеканят монетки? – спросил Леонид.

– В казначействе конечно же. Но тебе не удастся его ограбить, оно находится в Столице, на западе. Так что давай о работе. Через четыре часа, когда прозвонит колокол, приходи сюда. У меня будет обед, отведу на стройку. Поработаешь сегодня и, если Савелич одобрит твою кандидатуру... Савелич – это местный специалист по возведению домов. Если он одобрит, то буду платить тебе, четыреста рублей серебром в неделю. Работа тяжёлая, потому и плачу прилично. Кормить буду два раза в день, завтрак и обед. Ужин за свой счёт.

Колокольчик над дверью предал ещё одного потенциального воришку. В магазин вошёл пухлый мужчина в грязном пальто и таком же грязном костюме. Чумазое лицо украшал солидный синяк под глазом. Недолго думая, чумазый посетитель принялся действовать по схеме интеллигентных алкоголиков. Терзая лацкан пальто, он с мученическим видом встал перед стойкой и запричитал:

– Извините, мне сказали, что здесь можно получить работу. Пожалуйста простите. Я здесь совсем недавно. Извините. Голодаю. Уже несколько дней не ел. Прошу прощения, что отвлекаю...

– Уже нет, – ответила Екатерина, – может быть завтра. Если есть, что продать, милости прошу. Золото, серебро, оружие. Всё возьму.

– Только часы, и перо, они золотые! – воодушевился чумазый фингалоносец.

Мужчина принялся судорожно снимать тяжёлые жёлтые часы с пухлой ручонки. Он жаждал денег и пищи. Казалось, если бы защёлка на браслете не поддалась, он мог одним движением хилых челюстей перекусить себе запястье, но часы всё-таки покинули его руку. Пришла очередь пера. Трясущимися руками он принялся искать пишущий прибор по карманам, заверяя всех собравшихся о баснословной стоимости товара. Посмотрев на это действо несколько секунд, Леонид раскланялся:

– Не буду мешать. Через четыре часа здесь, как штык...

Первое, о чём подумал техник, покинув магазин, были лотки на площади. Вскоре он деловито прогуливался вдоль прилавков делая покупки, попутно расспрашивая продавцов о мире. К сожалению, до встречи с ним никто из продавцов не был мучим жаждой просвещения. Ничего нового о Мире пропавших без вести узнать не удалось.

– Это точно курево? – с недоверием спросил взыскательный техник.

– Конечно! – заверила продавец. – Не хуже донского табака! А может даже и лучше, сама-то я не курю, но муж хвалит.

– Конечно хвалит. На что бы я пальцем на прилавке не показал... Ладно, названия почему нет? Ну там, "Кременчуг N2" или "Табачная артель имени такого-то"?

– Молодой человек, вы будете покупать папиросы или нет?

Пара пачек безымянных папирос с, как оказалось, действительно неплохим табаком, подержанный портсигар, десяток пирожков с мясом, продавщица даже завернула их в кулёк из тяжёлой неплотной бумаги моментально пропитавшейся маслом, бутылка молока Дхену – всё это великолепие обошлось в несчастный тридцать один рубль. Леонид уселся на ближайшую скамейку и помянув Андрея добрым словом, принялся поедать пирожки.

С каждым днём техник всё больше и больше убеждался, что не всё так плохо. На ближайшие несколько дней он был богачом. Не прибегая к грабежу или воровству, не опустившись до попрошайничества добудет ещё денег. Каким бы злом не являлись деньги, без них побег был неосуществим. То же оружие при необходимости придётся либо отобрать, либо украсть, либо купить. Последний вариант был надежнее и безопаснее всего. Деньги придётся заработать и точка.

Вопреки ожиданиям, этот гнусный мирок даже обладал промышленностью. Пусть в зачаточном состоянии, но бутылка из мутного стекла рядом с ним, остекление в деревне и, самое главное, обилие стали в комендатуре говорили о многом. День уже удался.

Смоля папиросой, он сидел на скамейке закинув ногу на ногу, разглядывал дома, почитывал зорким глазом надписи на табличках. На одной площади с комендатурой располагалось ещё четыре здания. Прямо напротив располагался сельсовет, о чём свидетельствовала табличка. Левее дом культуры. Выглядел заброшенным. Культура Миру пропавших без вести была не нужна. В двух зданиях правее обретались "Слесарь Степанов: время работы...", парикмахерская "Стиль" и прочие.

Все пирожки съесть он не смог и уже хотел прибрать их с молоком в рюкзак. Но не успел.

– Извините пожалуйста, мне право неловко. – обратился всё тот же мужчина с золотыми часами, жалобно глядя технику в глаза. – Я просто хотел...

– Может хватит уже, а?

Техник прекрасно понял, чего он хочет. Протянув ему кулёк с пирожками добавил:

– Приятного аппетита.

Глава N4

– Как и обещал.

Леонид стоял посреди магазина четыре часа спустя. Не сказать, что он провёл это время хоть сколько-нибудь плодотворно, но хотя бы немного развлёкся.

Мужичок, которого он угостил пирожками, рассказал немало весёлого и интересного. Оказался он родом из Новосибирска. Занимался предпринимательством. Отелочные материалы! Прозвучало гордо и только, никакой пользы подобная информация принести просто не могла.

Последнее, что мужичку удалось запомнить так это гулянку в ресторане. Под действием алкоголя, банальное знакомство с такой же пьяной женщиной, переросло в конфликт класса "выйдем-поговорим". Дальше последовал удар по затылку, кажется канализационный коллектор и лес. Помотавшись денёк другой по лесу, он вышел на грунтовую дорогу и пошёл куда глаза глядят. По дороге встретил пару обозов запряжёнными странными животными. В ответ на просьбу подвезти, добрые люди посылали к чёрту. Двое суток спустя, он подошёл к Митрофан-Дикосту. Уже на входе в деревню, его, так же, как и Леонида, угораздило пересечься с дружинниками, и быть с ними мягко говоря бестактным. Суровые люди в камуфляже пересчитали ему рёбра, после чего отволокли в комендатуру. Почти трое суток за решёткой его морили голодом, давали только воду.

Когда выпустили, само собой, после регистрации. Мужичок не придумал ничего лучше старого доброго воровства, залез на чей-то участок, и принялся дёргать всё, что росло на грядках. Так как делал он это средь бела дня, наказание последовало незамедлительно. Хозяин участка решил не предавать голодающего предпринимателя правосудию, а просто одним ударом отправил в нокаут. Синяк под глазом красноречиво говорил о том, что удар был действительно мастерским. В конце концов он подслушал, как хозяйка магазина ищет работника и решил попытать удачу. Здесь на сцене появился техник, зарубив на корню его славную трудовую деятельность.

Будучи человеком хоть и состоятельным, но жадным, мужичок так и не купил себе имиджевые предметы из золота. Сэкономленные, как он выразился, на налогах и "всякой чепухе" деньги, предпочитал вкладывать в недвижимость, а не побрякушки. Провальная попытка продать часы и перо с обыкновенным напылением чуть не обернулась для него огнестрельными ранениями. Екатерина отказалась покупать у мужичка вещи. Он, видимо забыв, что находится не на Земле, попытался "наехать" на несговорчивую хозяйку магазина. Самойлова в долгу не осталась и достала из-за стойки самый настоящий ППШ. Леонид готов был поклясться, что автоматического оружия в магазине не видел. Значит хозяйка была хорошо вооружена и скорее всего могла продать из-под полы игрушку посолиднее двустволки.

Техник смотрел на помятого мужичка и улыбался. Мысль о том, что благодаря обыкновенной сдержанности, удалось избежать заключения и побоев, приятно согревала его.

Доев пирожки и выпив молоко, мужичок начал жаловаться на жизнь, на дружинников, на Самойлову, на всех. Техник некоторое время терпел из вежливости, но не долго. Сначала он просто просил угомониться, но мужичок не сжалился над техником и продолжал блеять. Потеряв терпение, Леонид, заткнул его матерной тирадой, а затем отправился искать кузнеца. Но не тут-то было. Недавний собеседник поплёлся следом. Лишний раз убедившись, что альтруизм должен быть не только избирательным, но и строжайше дозированным, техник решил просто игнорировать мужичка и прибавил шаг. Тот не отставал. Он шёл за техником и постоянно ныл. Вскоре нытьё переросло в попрошайничество. Видимо решив, что наткнулся на сердобольного лоха, мужичок принялся клянчить деньги. Леонид же продолжал игнорировать бывшего предпринимателя и недоумевал. Он поделился с ним едой, совершенно бескорыстно, но даже не услышал слов благодарности.

Преследователь решил сменить тактику и попытался пристыдить Леонида. В краткосрочной перспективе, его ждали: голодная смерть, очередные побои, суицид и прочие радости нищенской жизни – всё из-за скупого техника. Он взывал к человеколюбию и совести. В конце концов, это вывело так и не состоявшегося благодетеля из себя.

Развернувшись он оказался лицом к лицу с мужичком. Не говоря ни слова, ударил предпринимателя в глаз, но уже в другой. Как уже упоминалось ранее, драться техник так толком и не научился, но и этого хватило для того, чтобы попрошайка упал на спину. Церемониться не имело смысла, мужичок был прижат коленом к земле, из кармана явилась серебряная десятка. Он схватил предпринимателя правой рукой за горло, слегка надавил большим пальцем между выступом гортани и перстеневидным хрящом. Надави он значительно сильнее, и жертва произвола местных правоохранительных органов могла бы отправиться на тот свет средь бела дня, почти в центре деревни... Убивать его, техник не собирался, поэтому сильно не давил, а скорее деликатно душил. Мужичок захрипел, открыв рот, чтобы безуспешно сделать вдох даже не думая защищаться. Техник же принялся заталкивать червонец ему в рот. И затолкал. Но одного червонца Леониду показалось мало. Вскоре во рту попрошайки, вкупе с монетой, уместилось несколько пригоршней дорожного грунта.

Напоследок, заехав мужичку по зубам, техник поднялся, кивнул двум женщинам, которые стали невольными свидетелями "немой" сцены, и молча пошёл прочь. Мужичок не издал не звука, а Леонид убедился в тезисе, что некоторым людям действительно можно заткнуть рот деньгами. Кузнеца он так и не нашёл.

– Да, я вижу. Долго шёл. Смотри не растряси, это – обед.

Самойлова была снова недовольна. Она вручила Леониду кустарный рюкзак с чем-то тяжёлым внутри. От рюкзака действительно исходил приятный запах. Какой именно, заядлый курильщик разобрать не смог. Ожидая пока Самойлова соберётся, Леонид ещё раз осмотрел стойки с оружием в надежде увидеть что-нибудь автоматическое.

– Если бы ты назначила точное время, я бы пришёл раньше. Но тут же не поймёшь который час... – Леонид оправдывался сам не зная почему – А это, что за цаца? – спросил он, показывая пальцем на огромный револьвер.

– Где? А! Это. – Екатерина поняла о чём он. – Это – МЦ-255. Точнее обрез от него. В полноразмерном состоянии неплохая штука, барабан на пять патронов, двенадцатый калибр. Никак продать не могу. Для охоты уже не годится, а для защиты дома слишком дорогой. Хочешь купить?

– Не знаю. Я бы предпочёл что-нибудь автоматическое и нарезное.

– Даже полуавтоматического нет, если ты не заметил.

Действительно, за предыдущие четыре часа ассортимент оружия изменений не претерпел и всё так же представлял собой охотничьи ружья и обрезы, но имелась и пара винтовок Мосина.

– Если у тебя есть хотя бы пистолет Макарова, – продолжила Самойлова, – то у тебя его выкупит дружина. И выкупит в добровольно-принудительном порядке, за бесценок. Всё нарезное автоматическое и полуавтоматическое оружие здесь принадлежит дружине. И не нарезное полуавтоматическое тоже. Но если тебя угораздило разжиться чем-то таким... Ну там, солдатика мёртвого нашёл или охотничка с Сайгой или "Помпой"... Неси это мне. Я куплю и деньгами не обижу. Насчёт обреза, за полторы тысячи рублей он твой, даже пять патронов в довесок дам.

– Это же получается тридцать полновесных серебряников. Действительно, недёшево. Если я его куплю, то обязательно обзову Иудой. Так что там со временем?

Леонид любил давать имена харизматичным вещам.

– А ничего. – ответила Екатерина, показав пальцем на выход.

Они вышли на улицу, Самойлова принялась возиться с замком. Она била по двери ногой, наваливалась на неё всем весом. Две минуты спустя, громко щёлкнув, замок зафиксировал дверь в закрытом положении.

– Пошли. Часы здесь не пользуются особым спросом, особенно электронные. В земных сутках двадцать четыре часа ровно, а в здешних двадцать пять часов двадцать две минуты.

– То есть планета совершает полный оборот за двадцать пять часов двадцать две минуты?

– Ну хоть видно, что в школу ты ходил. Может и не зря техником называешься. Нет, часами-то пользуются, просто возни много. Поэтому и живём по колоколу. Утром прозвонил – значит шесть утра, днём прозвонил – значит час уже, ну и вечером в семь часов звонит. То есть один час в деревне на самом деле равен шестидесяти трём минутам и сорок одной секунде или около того.

– Привыкнуть бы.

Никакого колокола утром слышно не было. Видимо он просто проспал, однако полуденный колокол услышал уже в пути к магазину.

– Привыкнешь. Если всё-таки хочешь пользоваться часами, например, в лесу, просто переводи их каждые двенадцать часов на сорок одну минуту назад и всё.

Шли недолго, Леонид задавал общие вопросы на разную тематику. Тему с ППШ пока затрагивать не стоило. Он снова закурил. Слух уловил слабый звон металла, где-то недалеко занимались ковкой. Позже, он обязательно найдёт где.

– Вот ты, говоришь, казначейство есть, столица на западе. А столица чего? Тут есть какой-то государственный строй? Кто-то им управляет?

– Столица есть, а вот государства нет. Здесь же люди со времён царя Гороха живут. Уже лет сто пятьдесят, не меньше. Просто единственный город люди прозвали Столицей, а так, у нас каждый сам за себя. Управляет Столицей регент. Ну это ещё с царских времён пошло, да так и осталось. Дескать, объявляю эту землю собственностью монарха и прочая чепуха. Самый большой населённый пункт: рулит экономикой, толкает науку, развивает промышленность, подаёт пример остальным, ведёт торговлю практически со всеми...

– Практически? А с кем не ведёт?

– Официально, с работорговцами и бандитами. Но на самом деле столица активно торгует и с теми и с другими. Оружие, золото, наркотики, рабы всех мастей. Хороший бушлат, не жарковато? – спросила она, потрогав куртку Леонида.

– Есть немного, но зато будет что зимой носить. И продавать я его не собираюсь. Это так, на всякий случай.

– Как хочешь. Пришли.

Место стройки представляло собой каменный фундамент посреди обнесённого редким забором участка, склад брёвен и всё. Бригада строителей насчитывала всего четыре человека. Один орудовал царапкой, двое махали топорами вырубая пазы в бревне, ещё один, словно кот загорал на солнышке. Увидев Самойлову, он даже не встрепенулся чем и навлёк на себя праведный гнев работодателя.

– Ты опять ничего не делаешь? Савелич, почему он у тебя ничего не делает? – негодовала она.

Высокий худощавый мужчина отвлёкся от работы. Вслед за ним перестал орудовать топором и его напарник. Только работяга с царапкой упорно продолжал трудиться.

– Екатерина Сергеевна, я бы заставил, но сама знаешь, я не по этой части.

– Ты почему не работаешь? Я тебе за что деньги плачу? Чтобы ты тут прохлаждался? – требовательно спросила она бездельника.

Молодой парень, с редкой бородой посмотрел на Самойлову как на дуру.

– Я всего лишь на две минуты присел передохнуть. Да и чем мне заняться?

– Мог бы ещё с одного бревна кору ободрать!

– Так эта штука, как её, всего одна.

– Лопатой ободрать! – Самойлова почти кричала на парня. – Так, умник. Собирай свои шмотки и вали отсюда! Савелич, проверь, чтобы он инструмент не утащил.

– Вообще-то по трудовому кодексу, вы обязаны...

– Нет здесь трудового кодекса! Ты не смотри, что я – женщина... Да я тебя, крысёныш... Ничего не получишь! Ни копейки!

Тут мужики сообразили, что, если ничего не предпринять произойдёт трагедия. Пока Леонид удерживал хозяйку магазина, работяги препроводили парня от греха подальше. Успокоить её удалось не сразу. Хрупкая с виду женщина метала молнии, матерясь, как сапожник. Савелич носился вокруг неё, просил проявить благоразумие и успокоиться.

– Чего это с ней? – Сспросил техник у работяги на голову ниже его, что было довольно редким явлением.

– Нормально, это у неё характер такой.

***

Общий язык с работягами удалось довольно быстро. Савелич был старшим. Мягкий и явно образованный человек. Руководил процессом, знал множество нюансов строительства, но не смотря на главенство, работал наравне со всеми. Низкорослый работяга представился Димой. Работал всегда с Савеличем, потому имел шутейное прозвище Хлястик. Обладал почти феноменальной физической силой и выносливостью. Постоянно находясь в подпитии, молча вкалывал за двоих. Третьим оказался уроженец Общины. Естественно знал Палыча. Вопреки славянской внешности носил имя Аслан. Позже Леонид составил список самых важных вопросов, найдя ответы на них, он сможет вернуться домой или хотя бы постигнуть этот гнусный мирок. Вопрос, почему этого человека назвали Аслан, занял почётное второе место.

Работали с рассвета до заката, с часовым перерывом на обед, спали там же, под навесом. Все кроме Савелича. Будучи человеком семейным, ночевал он дома.

Работа действительно оказалась тяжёлой. Леонид обзавёлся множеством ушибов, мозолями, но не жаловался хоть и каждый день уставал подобно рабу на галере. Он прекрасно знал, что на галерах в качестве гребцов выступали солдаты или просто свободные люди, но другой аналогии придумать не мог.

Усталость не мешала вынашивать план дальнейших действий, ведь мышцы не участвуют в мыслительных процессах. Глобальная цель никуда не делась, а единственно верным решением казалась миграция в пресловутую Столицу.

Столица – далёкий город на берегу океана. Всего четыре тысячи километров на запад. Но что он там забыл? Провести несколько недель в пути только для того, чтобы начать всё сначала? Конечно, чем больше людей, тем больше информации, больше перспектив. Выбора нет. Придётся начать всё сначала.

Единственным, что омрачало текущее положение дел были сны. Через день ему снился тот-же сон, что и в комендатуре. То же несчастное существо, те же небесно-голубые глаза, кусок стали в руке. По утрам, его голову никак не покидал образ существа, его удивлённого лица. Постепенно техник, даже пришёл к выводу, что это не совсем кошмар, а осмысленный сон, но который нельзя контролировать. К сожалению, всё что Леонид зал об Онейрологии, было только название этого замечательного научного течения.

Так как деньги у него были, от первой выплаты он отказался. Двести рублей ничего не решали. Но уже через полторы недели Самойлова выплатила шестьсот рублей. Окрылённый этим техник за компанию с мужиками пошёл на площадь во время очередного перерыва. Даже не пьющий Леонид знал, не отметить первую "получку" в новом мире, он не имеет права.

Пока остальные закупались на его деньги провиантом и настойкой, техник сидел на той же скамейке что и десять дней назад, всё так же дымил папиросой, разглядывая чудной бронированный фургон у дверей комендатуры. В фургон было запряжено животное, похожее больше на единорога-бодибилдера, чем на лошадь. Конечно это очень утрированное сравнение. Тело наделено развитой мускулатурой, покрыто тонкой шкурой с короткой блестящей шерстью, на трапециевидной голове массивный, угловатый костяной нарост, шея, кажется, отсутствовала в принципе. "Таран на ножках." – думал техник. Местные называли это существо не иначе как Нгекона (прим. На языке Кхоса (ЮАР) означает угол) или же просто Нгек. Он разглядывал диковинное животное довольно долго и с интересом. В конце концов, технику даже показалось, что зверь стесняется, когда ему оказывают столько пристальное внимание. Леонид пожалел существо и перевёл взгляд, на небольшую группу людей за фургоном.

Маленькая, но крайне возбуждённая толпа, стояла у выхода и что-то бурно обсуждала. Вскоре, из здания комендатуры вышел младший Анатолий. Тот самый дружинник. Вслед за собой, он вытянул старого знакомого Леонида. Руки бывшего предпринимателя оказались скованны обыкновенными наручниками. Он упирался, верещал, но молодой и крепкий дружинник был значительно сильнее. Встав у двери фургона, младший Анатолий, видимо дожидался своего тёзку. Люди оживились. На мужичка посыпались проклятия и угрозы. Тот без остановки просил дружинника о чём-то и порывался убежать. Технику это показалось интересным.

– Здорово, Анатолий.

– Это ты? Здорово. – ответил взаимностью дружинник. – Вижу, ты не бедствуешь?

– Некоторое время точно не буду.

Леонид протянул дружиннику папиросу, но тот отказался.

– А этот, чего учудил? – спросил техник, показывая пальцем на мужичка.

Бывший предприниматель всё-таки узнал его. Десять дней назад, сидя на дороге с стремительно опухающей щекой и ртом набитым землёй и серебряным червонцем, он молча перебирал в голове все ругательства и проклятия. Всё это было адресовано бывшему благодетелю, но он молчал, смотрел в спину уходящему технику и молчал, опасаясь ещё раз получить удар в зубы. Не смотря на нелицеприятное расставание, сейчас он уверовал. В Леонида. Перед ним стоял никто иной как спаситель собственной персоной.

– В дом залез с корешем своим. Скоро отправляемся.

– Расстреливать, что ли повезёте? – уточнил техник, подмигнув мужичку.

– Шутник, блин. На рудник поедут. – пообещал Младшой. – Два года каторжных работ без права на УДО. Отработают, раз откупиться не могут.

– Откупиться?

– Ну да. Если есть деньги, можешь заплатить в казну и свободен. Нет денег? Попроси родственников по сусекам поскрести. Ну уж если и семьи нет, поедешь на каторгу. Но только если по мелочи влип. Так что не дури.

– И в мыслях не было. – заверил Леонид. – И почём нынче правосудие?

Техник широко улыбался, поочерёдно заглядывая в глаза то одному то другому.

– Двести рублей всего. Если хочешь можешь его вы...

– Выкупите меня, пожалуйста! – в предвкушении каторжных работ, бывший предприниматель не смог смолчать. – Я всё сделаю! Я не нарочно! Я...

– А ну, заткнись!

Анатолий отвесил мужичку подзатыльник, но тот не замолчал. Мужичок смотрел на техника жалобным взглядом и умолял выкупить его. Из комендатуры вышел Старшой, за компанию с заплаканным парнем, которого техник сменил на стройке.

Два одиночества нашли друг друга, совершили глупость и теперь на пару проведут целых два года под нарами. И это в самом лучшем случае.

Каторга это – прииск, рудник или лесозаготовка. Это – непомерно тяжёлый, не оплачиваемый труд. Это – побои, голод и унижения.

Студента скорее всего изнасилуют в первую же ночь в бараке, сделав подстилкой для какого-нибудь уголовника. Он получит кличку, вульгарную вариацию женского имени типа Маньки или Снежанки и будет прислуживать своему хозяину всё свободное от доблестного, шестнадцатичасового труда время. И так все два года, если не добавят срок, а уж хозяин обязательно проследит и поспособствует тому, чтобы добавили.

Предпринимателя, наверное, забьёт конвой прямо на рабочем месте за препирательства, а может ждёт смерть от сердечного приступа или же голода. Трёхдневная голодовка в застенках комендатуры покажется ему не более чем разгрузочным днём. Голод будет терзать привыкшего хорошо и вкусно питаться владельца круглых щёк сутками, днём и ночью, во сне и наяву. Да, вероятно не надзиратель, не блатной и даже не обширный инфаркт убьёт его, это сделает именно голод. Этих двоих ждала незавидная судьба.