Текст книги "Углерод (СИ)"

Автор книги: Алексей Докучаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Несколько часов назад Леонида отпустили восвояси и первым делом он отправился в храм. Осипов спросил про Море усопших не просто так и вероятно план уже обречён на провал. Так оно и было. Техник вошёл в храм, пожертвовал гнусной тётке последние деньги, но не успел он дойти до кабинета протоиерея, как его обступили двое крепких мужчин.

– Ой братцы, а батюшка-то здесь? – спросил он уже догадываясь, что произойдёт дальше. – У меня к нему прямо-таки дело жизни и смерти!

– Нет его здесь, братец. – иронично ответил один из мужчин. – И тебя скоро не будет.

Получив тычок в бок, Леонид окинул оппонентов взглядом. Сойтись в рукопашной схватке сразу с двумя, не хотелось. Во-первых, выйти из неё победителем не получится. Во-вторых, если дело дойдёт до драки в храме, то уже никогда не удастся вернуть расположение протоиерея. Пришлось положиться на красноречие.

– Я всё понимаю, он – человек занятой. Дел по горло. Видеть никого не хочет и так далее. Но мне действительно очень нужно поговорить с ним. Давайте, я прошмыгну к нему в кабинет, а вы сделаете вид, что не заметили меня. Обещаю, я вас не сдам... Даже отблагодарю...

Техник хотел было полезть в карман, чтобы предложить этим бугаям денежное вознаграждение и тем самым притупить внимание, но вспомнил, как несколько минут назад пожертвовал последние деньги.

– М-да. – констатировал свою финансовую несостоятельность Леонид. – Может расписку возьмёте?

– Давай, на выход! – потребовал первый.

– Да ладно вам. Уже догадался, у отца Александра не приёмные часы. Но я только спросить...

– Ты не понял. Именно тебя приказано гнать из храма.

– Меня? Почему? Это какая-то ошибка!

– Никакой ошибки здесь нет. Тебя предали анафеме. – ответил второй.

Техник хотел было возмутиться, но не успел. Его взяли под руки и потащили на выход. Он сопротивлялся, но был просто поднят над полом. Красноречие не помогло, оставалась только ругань. Так в храме не матерился ещё никто. Пока несли, Леонид прошёлся по Церкви искупления, по архиепископу лично, не забыл утопить в дерьме прихожан, добродетелей, которые его несли, тётку с коробкой и всех, кто причастен к культу, кроме Розы Шейнер и отца Александра.

Тяжёлые двери распахнулись, Леонид взмыл в воздух, кубарем скатился по ступенькам. Полежав пару минут в весенней слякоти, он всё же поднялся, прислушиваясь к тому, как хрустят суставы.

– А на хую я вас всех вертел, сукины дети! – кричал он. – Ничего после смерти нет! Вы все сдохнете, захлёбываясь собственной блевотиной и кровью! За секунду до смерти вас сломает агония и ваше поганое сознание погаснет ещё до того, как остановится сердце! Ваши трупы ждёт только одна судьба! Одна на всех! Все вы превратитесь в обыкновенные куски мяса и будете гнить под землёй ничем не отличаясь от мяса, гниющего под солнцем! Вы никого не спасёте и уж тем более не спасёте себя! И всё! Всё что ждёт вас после смерти – это самая обыкновенная пустота!..

Техник неистовствовал, притягивая к себе недоуменные взгляды случайных прохожих. Он срывал покровы с церкви, рассказывал какие уроды в ней состоят, но всё было напрасно. В конце концов успокоившись, он плюнул в сторону храма, громогласно пообещал сжечь его вместе со всеми обитателями, и показав средний палец, отправился домой.

Сидя на бордюре противоположной управе стороны улицы, он выкуривал одну папиросу за другой и пытался снова определиться с курсом на будущее. На данный момент, перед ним маячило ровно два вопроса.

Первый, чего ждать от Осипова? Уже второй раз он отпустил техника на свободу, хотя имел возможность закрыть на самом нижнем из этажей управы и благополучно забыть. Нет техника – нет проблемы. Тем не менее не сделал этого, а значит дожидается подходящего повода использовать Леонида в своих целях. Другого объяснения подобным действиям не было. Слишком уж мало пришлось проторчать за решёткой. Первый раз всего неделю, в этот раз четверо полных суток. Да на Земле его месяцами держали бы в следственном изоляторе и без устали мурыжили на допросах. Уже бывшие сокамерники томились в камере больше двух недель только за то, что по хмельному делу разбили газоразрядную лампу на мачте освещения. А тут подозрение на соучастие в убийстве и всего четверо суток.

Второй вопрос оказался не менее серьёзным. Как поступить с блондинкой? С одной стороны, она ослушалась и обманула его, это привело к грандиозному облому и теперь, самый оптимальный из путей на Землю теперь блокирован и этого уже не изменить. С другой, она способна к обучению и более красноречивого доказательства чем труп, представить было трудно. По-хорошему, за это, её как минимум надо было хорошенечко отлупить, но загвоздка заключалась в том, что он этого не хотел. Техник всё-таки привык к девчонке. Да, блондинка не умела готовить, безалаберно вела хозяйство или скорее не вела вообще, была плохим собеседником и так далее, и так далее... Но это была его блондинка, его Лиза. Возможно она оказалась права с самого начала, кроме друг друга, в этом гнусном мирке у них не было никого.

Техник не улыбался, потому что не знал, что делать.

Лиза вышла из здания управы, поёжилась и заметив его, застыла. Они молчали глядя друг на друга. Техник сгрёб окурки с бордюра, встал, направился к ней.

– Пошли что ли.

Леонид снова отправился домой, и Лиза поплелась вслед за ним.

Время, проведённое в камере, прошло даром. Последовать примеру жениха и просто наплевать на содеянное не получалось. Её повели на допрос. Первый осмысленный допрос в жизни. Её усадили на стул перед столом за которым сидели двое: человек в камуфляже, представившийся следователем и мужчина средних лет в сером костюме.

– Начинай рассказывать.

Она рассказала всё, волнуясь и периодически всхлипывая. Человека в камуфляже такой вариант не устроил, и Лизе пришлось повторить всё снова более детально.

Следователь записывал показания на бумагу, задавал наводящие вопросы и, если бы не сидящий рядом начальник уже вытряс из Марковой всё, что нужно. Он не верил слезам. Протокол осмотра тела гласил о полном отсутствии каких-либо травм, синяков, ссадин. На теле не было даже царапин. Его убили и самозащитой в этом случае не пахло. Несколько лет назад Арсений Липнин сам сидел на месте блондинки. Пятнадцатилетний мальчишка заливался слезами, клялся исправиться и больше не воровать. Тогда его отпустили на волю, и криминальная история Липнина должна была на этом закончится. Как выяснилось много позже, Сенечка просто сменил амплуа. Спаивая девушек, он насиловал и обирал их, после избивал, грозился расправой в случае, если те откроют рот. Дважды пострадавшие набирались смелости и подавали заявления в управу и оба раза очень скоро сами забирали заявления. Наказание настигло его в виде тощей девчонки. За свою долгую службу он встречал довольно многое, но, чтобы человека убивали, так хладнокровно, не имея под рукой никакого оружия и даже не голыми руками, не видел ни разу. Он не верил в самооборону. Маркову явно научили этому способу, поэтому в кабинете и присутствовал подполковник. Он запретил использовать обычные методы дознания, изредка задавал вопросы сам. В конце концов догадка о учителе подтвердилась. Жених – тот, кто пришёл сдаваться вместе с ней.

– Спасибо. – подвёл итог допросу Осипов. – Вы свободны.

В сопровождении сержанта Маркова покинула кабинет, и следователь спросил:

– Желаете присутствовать при допросе Неизвестного?

– Допроса не будет, – отказало начальство, – я сам с ним поговорю. Не открывайте дело, мотивируйте это отсутствием состава.

***

Техник открыл дверь в подъезд и зашёл первым. Оставалось преодолеть всего пятьдесят две ступени, но Лиза подала голос именно сейчас:

– Зачем ты сдал меня? – спросила она обиженно.

– Так было надо. – сухо ответил техник.

– Надо?

– Да, надо! – повторил он не оборачиваясь. – Тебя видели с ним в баре. Сколько в этом городке с тринадцатью тысячами населения тощих и длинных блондинок? Я тебе скажу сколько. Ноль целых и хрен десятых... Тринадцать тысяч – это население посёлка, а не города. Труп обязательно нашли бы, а тебя быстренько вычислили... Попробуй потом докажи, что это была самооборона.

– Но это действительно была самооборона.

– Ага, в состоянии аффекта. Я в курсе. А теперь и Осипов в курсе, что это именно я научил тебя этому.

– Разве нет? Это ты научил меня этому.

– И не жалею об этом...

– А я жалею! Что ты за человек такой? Мог бы проявить хоть какое-нибудь сочувствие. Меня чуть не изнасиловали, я убила человека, и за это чуть не посадили, а ты даже не поинтересовался, как я себя чувствую и что у меня на душе!

– Подожди минуту, зайдём домой и поинтересуюсь.

Ей бы промолчать, но между третьим и четвёртым этажом Лиза совершила роковую ошибку.

– Да пошёл ты, не хочу я с тобой разговаривать...

– Что? – спросил он.

– Я говорю...

Договорить она не успела, техник развернулся и пошёл на неё, и Лиза попятилась назад пока не упёрлась в стену.

– Тебе было сказано, прямым текстом: Никаких баров, никаких хахалей или попоек. Ты хоть представляешь, какие последствия твоё блядское поведение повлекло за собой?

– Блядское? Я тебе не какая-то блядь! Я...

– Если бы я считал тебя блядью, то так и назвал бы! Что тебя так переклинило на этом паскудном баре? Может тебе просто захотелось развлечься? Поздравляю, тебе это удалось!

– Да, мне было скучно, но пошла туда не из-за скуки, а из-за тебя, ты сам в этом виноват! Мне ...

– Я? Действительно. А кто если не я? А давай я, как виновник этого безобразия, угадаю как это было. Наверное, началось всё с "Девушка, а можно познакомиться?" или "Вашей маме зять не нужен?" Нет-нет-нет. "А не ушиблись ли вы, упав с небес?" А дальше? Точно! Он пригласил тебя в бар. Ты же давно хотела в бар, и ты туда попала. Соврала мне и попёрлась в бар. Ты туда пришла, естественно, это чмо застолбило столик в самом уголке, чтобы никто не мешал. И тут началось! Подливая тебе в стакан, кавычка открывается, самое хорошее бухло, кавычка закрывается, он осыпал тебя комплиментами и расспрашивал: "Сударыня, вы уникальны! Вы мне так понравились! А расскажите о себе всё!". Да никому кроме меня ты нахер не интересна! Ты кто есть? Нобелевский лауреат? Талантливый полководец? Успешная актриса со сложной судьбой? В лучшем случае леворадикальный ординарец-меньшевик, белобрысый герой французской революции. Ну не может обыкновенный еблан воспринимать тебя как интересного человека, да и человека вообще. Хочешь сказать?..

– Всё было совсем не так! Я думала...

– Думала!? Твой крошечный мозг просто не в состоянии выполнять такой процесс как мышление. Ты не думала, курица. Я отказываюсь признавать существование настолько глупых людей... А потом, ты засобиралась домой...пьяненькая такая. А он за тобой. Проводить он тебя хотел? Да? Ты поломалась, но согласилась. И?..

– Ни на что я не соглашалась и почти не пила. Я ушла из бара и пошла домой, а он догнал меня, затащил в подворотню и сказал, что бар надо отрабатывать.

– Ой, оказалось все мужики думают одинаково... А сколько он, интересно, потратил на сие действо? Десяточку поди? Богато-богато... Каково осознавать, что тебя хотели поставить раком за десятку? А как я-то до этого не додумался? Нянчусь с тобой, а мог бы... Чего не отработала? Ах да, ты не такая. Поэтому зубами вырвала конкретный такой кусок из его шеи... Ну просто шикарно развлеклась. Теперь придётся разбираться с роднёй и корешами этой сучки и откупиться похоже не удастся... Просто нечем, у нас нет такой суммы! Хватит с меня...

– А сам-то?

– Заткнись. И без тебя проблем хватает.

– А ты меня не затыкай! Тоже мне жених. Говорил ни с кем не встречаться, а сам? Думаешь я не знаю, как ты с той бабёнкой встречался.

– Розой что ли? Да...да...да какая же ты...что ты...

Техник потерял дар речи. Всё встало на свои места. Глупая малолетняя блондинка. Ей что-то показалось подозрительным и вместо того, чтобы просто спросить о том, что происходит, она, не думая о последствиях, повела себя совершенно по-идиотски и по-детски. И ведь такой поступок даже не был следствием ревности, между Неизвестным и Марковой ничего не было. Это было ошибкой с самого начала, само соглашение было огромной ошибкой. Секунду спустя, он окончательно определился с тем, как поступить с Лизой.

– Не знаю, как её зовут. А теперь тебя побили, и ты злость на мне срываешь. Я не виновата, что тебя били!

– Плевать на побои! – злобно сказал техник, прижав Лизу к стене. – Ты хоть понимаешь сколько времени я потратил на общение с этими уродами? Они утверждали, что душу мою спасти хотят. Ну нет у меня души – нечего спасать. Да плевать им на меня и душу эту пресловутую, они только о себе и думают. Только о себе, ни о ком другом! Я связался с церковью и Розой только для того, чтобы приблизить тот день, когда ты вернёшься к своему амёбному существованию на Земле! Нет, ну серьёзно? Только из-за того, что я общался с ней, ты решила завести себе хахаля? Бабы, да что с вами не так?

– Да не собиралась я никого заводить! – крикнула она. – Мне сейчас и так очень плохо!

– Бедная Лизонька. И правда, что у неё на душе? А давайте пожалеем девочку... Ты не человека убила и не преступление совершила, ты себя опрокинула. Меня опрокинула! Благодаря тебе, меня предали анафеме, ещё и Осипов взял на карандаш. Он отпустил меня только для того, чтобы чуть позже загнать в угол и взять за задницу! Тебе почти двадцать один. Ну почему я должен?.. Ты же не ребёнок, а здоровая, взрослая кобыла...ты...ты сдохнешь здесь...в одиночестве! Ты это понимаешь? Ты об этом могла подумать? Сейчас-то ты о чём думаешь? Ты не о том думать должна! Всего пол-этажа осталось пройти! Ну почему ты не могла дождаться пока мы не придём домой, и спокойно, чётко и членораздельно объяснить мне всё, дура!? В общем так, расходимся...

– Никуда я...

Не успела Маркова возразить как получив короткий удар в печень, осела на пол.

– Сидеть! – приказал техник. – Сидеть здесь и ждать меня!

Не дожидаясь ответа, техник быстро поднялся на этаж, вошёл в квартиру и вернувшись через несколько минут только бросил бумажный свёрток Лизе на колени. Он достал из кармана нож, раскрыл его, и сев перед ошарашенной блондинкой на корточки упёр кончик клинка в лоб. Леонид практически не давил, но этого хватило, чтобы проколоть кожу. По лицу Лизы побежала тонкая струйка крови.

– На меня смотри, чучело безмозглое. Я ведь этого не хотел. До последнего не хотел! Честно! – с дрожью в голосе сказал он. – Но ты... Сейчас я иду на работу, прихожу вечером домой и даже не удивляюсь отсутствию тебя и твоих шмоток. И впредь, если начнёшь трепать языком или подойдёшь ко мне ближе чем на пять метров, я изрежу тебя в лоскуты. Теперь ты сама по себе. Ясно?

Всё так же не дожидаясь ответа, техник покинул подъезд со злостью прогремев дверью.