Текст книги "Клан – моё государство 2."

Автор книги: Алексей Китлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

– Ого!– удивлённо воскликнул охранник.– А мы его считали самым глупым, а он оказывается оригинал.

– А у него и в самом деле ниже среднего собачьего,– подтвердил Сашка.– Его сильно били по голове в период обучения, вот он нормально и не воспринимает. Хочет выполнять, но боится из-за укоренившихся в голове сомнений, как поступить, выполнить команду или нет, и главное в том, что не знает точно, что последует после: или похвалят, или опять станут бить. Тупой воспитал тупого, и как следствие – результат: собаку надо заново переучивать. Дело в том, что если до года пса правильно не приучить, потом это сложно сделать. И вообще собака всегда похожа, как две капли воды, на хозяина,– пёс вернулся назад и тоже на задних лапах, уложил передние на Сашкино колено и замер, гладя ему прямо в глаза. Сашка почесал ему загривок, за ушами, между глаз. Овчарка сорвалась и бросилась через лес ног с веранды и стала носиться по кругу на огромной скорости, повизгивая, время от времени меняя направление движения. Два других бросились догонять и не смогли этого сделать.– Вот так и вы обязаны летать, не давая себя настичь, и так же весело,– сказал Сашка присутствующим, как они должны выглядеть после обучения.

– Вы нас, Александр, к собакам причислили, что ли?– Гунько улыбался.– Или к медведям?

– Вспомнили, как нас на ягоднике пять лет назад шугал,– Сашка тоже расплылся в улыбке.– Вот вам надо было тогда с ним поговорить по душам, а не за кобуру хвататься.

– Нет, это всё хорошо, конечно, но мы на пот изойдёмся в зубрёжке, штанов не напастись,– подначил Гунько.

– Придётся выписывать униформу, что-то вроде брезентухи сварщика,– определил, шутя ситуацию со штанами Панфилов.– И за вредность обязательно молоко.

– Лучше двести грамм хорошего сухого вина,– дал совет Сашка.

– Почему вина, а не водки?– у Гунько поднялись брови.

– Чтобы чаще в сортир на разминку бегали,– резанул Сашка.– И потом, сухое хорошо влияет на потенцию, которая при долгом сидении падает.

– Я к языкам хочу вернуться. Им в программе уделено много места, если не главное, пожалуй,– произнёс Потапов.

Сашка почесал нос и задумался, подыскивая слова для вразумительного ответа.

– Вы спрашиваете, наверное, оттого, что вам пришлось когда-то зубрить наизусть целыми страницами, в бытность курсантом военного института иностранных языков?

– Да, у меня аллергия на всякого рода лингофонные кабинеты,– ответил Потапов.

– Если вы отбросите из программы язык, а их там четыре, то эффект обучения станет минимальным. Изучение языка, систематизирует в мозге процесс правильного распределения информации. Мозг это Госплан, где тысячи отделов отвечающих за что-то и за язык, в данном случае за русский, отвечает какой-то отдельчик, совсем маленькая ячейка, но в создании звукового слова, дум, памяти, снов и прочего, участвует весь мозг, который работает в символах и понятиях, исходя из родной речи. Эта ячейка очень важна, потому что именно через неё поступает информация, так как речь – это данные. Много поступает, до восьмидесяти процентов информации, через зрение, но опять же, в сопровождении языка. Надеюсь, что это понятно всем. Когда вы начинаете учить чужой язык, то всё идёт через ячейку русского, но в ней образуется некий переводчик, а основная информация собирается в другом отделе головного мозга, в том, который мозг выделил под другой язык. У каждого это происходит по-разному.

– А это не в ущерб?– спросил Иштым.

– Если вы имеете в виду весь процесс работы головного мозга, то нет. Мало значительный удар по голове, даёт отрицательные последствия, иногда невосполнимые. При сильных травмах происходят нарушения, когда целые участки мозга перестают работать, но мозг настолько хитро сделанный механизм, что может сам воспроизводить кое-что из утерянного. В нём есть что-то вроде хранилища общей информации. Если какой-то отдел, отвечающий за жизнедеятельность, выходит из строя, мозг помещает функции пострадавшего отдела в другой. Ну, бывает даже так, что девяносто процентов мозга подверглось омертвению и человек уже не соображает ничего, но продолжает жить и при этом абсолютно здоров. Это при травмах, но только тех, которые не связаны с нарушением поступления крови обогащенной кислородом. Это данные, которых нет в научных публикациях, они взяты из наших исследований. Десять процентов дают организму возможность существовать, а это, в основном, управление химическими реакциями, ведь организм – сплошная химия. Так вот десять – это жизнедеятельность и ещё пять отвечает за всё остальное, включая процесс мышления, где язык это лишь тысячная доля.

– А остальное?– не выдержал Гунько.

– Остальное в резерве,– ответил Сашка.

– А как же любовь, ведь точно выявлен даже отдел, отвечающий за неё,– усомнился Гунько, кое-что читавший из этой области.

– Юрий Ефимович, я не сказал вам, что излагаемое мной факт, но готов спорить с любым специалистом из этой части науки о том, где расположена любовь и берусь доказать, что у каждого она расположена в разных местах. Не надо пускаться в научные дискуссии. 85% находится в резерве, говорю я вам, на что имею определённое право. Есть научный просчёт, сколько мозг может принять информации. Мы в своих школах пакуем в десять раз больше, чем высчитано ими, во мне более двадцати таких норм и пусть это не покажется вам сверхъестественным. Вернусь к языку. Под новый язык мозг выделяет отдел, в котором всё собирается через переводчика и русский. Так происходит до момента, пока изучаемый язык не становится столь ясен, что вы им пользуетесь как родным, то есть, без переводчика. Это значит, что информация из отдела нового языка перешла в тот, где есть ваш родной и они объединились, но не путём укрупнения, а путём совмещения функций. Так можно упаковать неограниченное число языков. Я владею более чем пятьюдесятью и проверка с помощью аппаратуры показала, что все они сидят в одном месте. Моё мнение такое: наш мозг может вместить бесконечное количество информации. Как бесконечна Вселенная, так беспредельны возможности человеческой памяти. Почему нужен язык? Да всё просто. Языки – это свободное получение информации и под каждый новый язык вами изучаемый, мозг выделяет новый отдел.

– Сколько всего создаётся отделов?– спросил Иштым.

– Разное количество у разных людей, но в среднем восемь. Потом мозг начинает паковать языки сразу в общий отдел и без переводчика, причём все последующие языки усваиваются в ускоряющемся темпе, ну это понятно – имеется солидная база. Ускорение это многофункционально и касается не только языков, но и поступления любой информации, а её поток тоже постоянно растёт. Сейчас у вас только один канал поступления информации – русский, поэтому у вас не всё оседает в голове, ибо не успевает принять. Когда вы имеете восемь каналов приёма, осядет всё и в ускоренном варианте. А то, что информация – золото, вам не объясняю.

– Александр, вы своим даёте сразу с рождения шесть языков, открывая каналы для поступления информации?– спросил Панфилов, вспомнив, что когда-то Сашка говорил об этом.

– Нет. Там другая система. Если сразу с рождения шесть, то они в одном месте пакуются. У детей каналы открываем по другой системе, точнее они сами открываются. Путь тот более сложный, чем предлагаемый вам языковый. Дети в возрасте до десяти лет проходят курс обучения работы с собственным мозгом, но при условии, что у них уже есть необходимый объём информации. Потом каждый по мере надобности открывает себе каналы,– пояснил Сашка.

– А у вас лично, сколько каналов?– спросил один из охранников.

– Больше сотни.

– Вы же говорили, что до восьми,– подметил расхождение в названных цифрах Иштым.

– До восьми с помощью языков.

– А языкам научиться тяжело!?– Потапов лелеял надежду, что не придётся зубрить.

– С одним каналом просто невозможно. Более коротких способов я не знаю. Чтобы один канал открыть без языка, надо, как выразился Юрий Аркадьевич, пятнадцать лет копить информацию. И у него, кстати, такой канал открыт. Только это не в прямом смысле слова, но степень восприятия информации у него высокая в части технической.

– Быстрота чтения помогает?– спросил Гунько.

– Быстро читать и быстро запоминать – это не одно и то же. Как бы вы быстро не читали, но канал один, протащить всё по нему невозможно, узенькая это дорога. Быстрота чтения поднимает и совершенствует память, но не прямо пропорционально увеличению скорости чтения. В программе разработанной для вас четыре языка: английский и немецкий, испанский и португальский. Они выбраны так, потому что очень близки по корням своим русскому. Четыре канала открываете и вперёд. Там есть система обучения скоростному чтению, но её можно изучить после того, как два языка освоите. Вот вам пример по конторе Скоблева. У них есть уже такие, кто гребёт информацию в шесть каналов. Правда, не у всех идёт одинаково, индивидуальность играет большое значение, но двигаются все. Сам Скоблев три канала себе открыл. "Весь на дерьмо истёрся, но после такое блаженство ощутил, что даже подивился тому, как же я всё это время жил",– это его резюме.

– Какие он языки учил?– поинтересовался Панфилов.

– Те, что я назвал, но без английского. Сейчас арабский осваивает,– Сашка налил себе в фужер водки.

– А этот зачем?– у Панфилова отвисла челюсть.

– Я у него не спрашивал, Сергей Петрович. Значение, каким языком открывать, не имеет. Суть не в самом языке,– Сашка опрокинул содержимое фужера в рот и закусил маленьким кусочком хлеба.

– От так, черти!– Гунько осмотрел присутствующих на веранде.– А вы мне что блеяли: "Мы кого хошь в бараний рог свернём". Получается, что не очень-то и могёте.

– Так если бы Тимофей нам всё разложил, как Александр, мы бы уже давно приступили,– ответил Потапов, надув губы.– Он пришёл к нам и сказал: "Плохо мужики друг друга по головам дубасить", и ушёл.

– Вы поймите, Валерий Игоревич, что он вырос с этими аксиомами. Это я в постижении прошёл путь с нуля, но, правда. Начал в возрасте довольно большом, мне двенадцать было. Я помню свои переживания и муки, а у него их нет. Но вы видели, какими способностями он обладает? Видели. Вот это должно было вас подстегнуть к изучению того, что он вам предложил. Или вы подумали, что мы вам сунули липу? Ещё об одном вам не сказал. Приказом этого научить нельзя. Программа эта индивидуальная. Он потому и не стал настаивать, что давить нельзя, лучше время выждать, до момента, пока появится желание.

– Ну, хоть плюсы и минусы он бы мог нам обрисовать,– не согласился Потапов.

– А он не нанимался вам помогать. И потом, ему ведь всего девятнадцать годочков, а вы мужики зрелые, некоторые ему в отцы годятся. Ну, не пожелали и ладно, решил он и ушёл туда, где ему рады и не дают прохода. Он, кстати, не просто стрелок, у него высшая степень с правом обучения, которую дают не просто от фонаря, а тем, у кого есть талант учить.

– А Скоблев как своих заставил?– поинтересовался Потапов.

– Он никого не заставлял. Когда-то я ему подкинул программу эту и он её то учил, то бросал, но в конце концов одолел первый рубеж. За ним, в срок более короткий, второй и его люди за ним потянулись, не сразу, но постепенно все сели за компьютеры. Когда Тим от вас к ним пришёл, они уже достаточно плавали, и он в них отыскал благодарных учеников. Теперь они ему покоя не дают. Они по-русски в конторе перестали говорить и если вас к ним послать, то вы из их речи ничего не поймёте. Тиму без разницы кого учить, в нём целая глобальность и знание того, что хорошо и что плохо, даёт ему возможность учить где угодно и кого угодно, хоть самого дьявола.

– Как он определяет, что хорошо, а что нет?– задал вопрос Иштым.

– Это долго объяснять. Вот вам пример из жизни. Вы идёте по ночной улице и видите, как трое бьют одного. Как поступите в таком случае?– Сашка сощурил глаза.

– В зависимости от обстоятельств,– ответил Потапов, так как все промолчали.

– А для него обстоятельств нет, а есть факт: трое бьют одного. Он прострелит всем троим мимоходом задницы, заранее зная, что трое одного плохо. Того, что били, он опросит, для выяснения за что и если выяснится, что били просто так, вернётся и убьёт напавших.

– Почему убьёт?– задал вопрос Потапов, но сам сразу же и ответил:– Чтобы избитому не пришлось хуже.

– Именно так. Если бьют женщину, сломает руки всем напавшим, несмотря, что она проститутка. Какая бы не была женщина, она женщина. Это мелочи. Крупное объяснять вам не стану, понять не сможете. Вот вы меня как воспринимаете? Кто я для вас?

Долгое молчание нарушил Иштым.

– Вы не враг. Для врага у вас много такого, что вы давно бы использовали, но поскольку вы этого против нас не применили, предположу, что вы и не друг, но хороший попутчик.

– И это верно. Мы с вами не друзья, уж слишком много нас разделяет, но и не враги, так как цель у нас в отношении народа России одна. А вот почему я с вами общаюсь, виновато обстоятельство и наше обоюдное желание. Ведь цель можно достигать разными путями и при движении в одном направлении стать друзьями, но и врагами тоже, а можно остаться попутчиками. Программу я вам предложил в силу того, чтобы вы в будущем не оказались нашими врагами. Пусть нам не быть друзьями, и чёрт с ним, это даже нормально в какой-то степени, но и передраться мы с вами не имеем права, ибо драка всегда минус, а при попутчике плюс, для России плюс, а не для нас допустим, и это уже благо величайшее. Чтобы не возникло столкновений и надо, чтобы каждый знал тонкости и мелочи.

– При таком подходе в обучении, нет гарантий безопасности,– возразил Гунько.-Когда все всё знают, не догадаешься кто сдал тебя на нары, как выражаются блатные.

– Вот вы мне тут говорили, что готовы взяться за оружие и убивать. Начни вы воплощать свои кровожадные планы, вас государственная машина переедет мигом, раскатает катком для уплотнения асфальта так, что видно не будет. Вы с ней не готовы сразиться и, по большому счёту, на данный момент защититься, если она вдруг нападёт. Я в этой стране убиваю давно и много, причём, как правило, людей не маленьких, но система меня не только не переехала, даже не смогла толком определить кто я. В уголовном мире мою мордяку знают все и никто из них не сдал власти, хоть мне и выносили по первости смертные приговоры за мои художества, но те, кто так делал в могиле, а я жив доселе. Потом они поняли, что я в большей степени прав, чем они и всё нормально. Вот недавно даже обращались ко мне за содействием в наведении порядка в своей среде, так как молодые и наглые не уважают закон внутренний, а полагаются на силу. Но я им ответил так, примерно: "Могу перестрелять всех ваших конкурентов, но они такие же граждане, как и вы, а посему сделать этого нельзя. Ездить и с каждым встречаться у меня также нет времени. Решайте свои проблемы самостоятельно". Они готовы были уплатить большие деньги, но я знаю точно, что они рано или поздно, но договорятся между собой, а вот с властью не смогут, потому что власть тоже начинает брать негласный налог. Ну да это вопрос иной. Так вот, все наши работают индивидуально, потому что все сильны. Бывают моменты, когда мы для осуществления сложных операций приглашаем друг друга на условиях паевых. Вот Тим приехал в Москву, имея только одно поручение: помочь в быстрой регистрации и организации дела. Ему инструкций никто не давал, смысла это делать нет. У него в голове система работы в Советском Союзе, хоть сам он в России впервые. В течение двух дней он оформил все документы. Чтобы зарегистрироваться вам бы потребовалось месяца три, как минимум, а ему два дня. При этом ни одна скотинка, ставившая подпись и печать на ваших документах, не вспомнит о его приходе ни словом, ни жестом. Это уровень гарантий. Высокой степени интеллект, да ещё с собственной боевой подготовкой не станет никогда ни к кому перебегать, ибо он выше государственностей. Он морально и финансово независим. Пока в стране воруют, он всегда будет при деньгах и всегда в безопасности. Так чего ему сдавать или бежать в Вашингтон или Лондон? Он в Москве в течение часа спокойно собирает столько, сколько ему никто в мире не даст. Бежит и сдаёт тот, кто не способен защитить себя и заработать кусок хлеба другим путём. Идея, любая причём, чушь собачья. Когда индивидуум туп, это я не в ваш адрес, а то ещё обидитесь, и не способен ни на что, то он хватает лежащее близко и бежит без оглядки. Мы предлагаем вам самую сильную систему гарантий – интеллектуальную и боевую. Вы воспитаны в коллективной среде, вам сложно понимать некоторые вещи, но отбрасывать всё, что вы имеете сразу нельзя, отказываться от прошлого надо постепенно, по мере накопления знаний. Работайте в пятёрках, потом разделитесь на тройки, двойки и только в самом конце в одиночку. К одиночной работе и надо стремиться. Пока вы учитесь, мы вас прикроем от вмешательств со стороны, ибо не сможете вы чисто отработать любой в ваш адрес наезд. Каждое принятое вами решение будет неверным. Чтобы принимать точные решения, надо накопить тут,– Сашка указал на голову.– В противном случае вы ничего не сможете построить и свалитесь на выяснение отношений с наехавшими, погрязните во всеобщих интригах и разборках. В разборках и выяснениях всегда есть начало, но, как правило, нет конца. Ну, а вырастите, что ж – вольному воля. Но уверяю вас в одном, когда вы обучитесь, вы станете смотреть на мир совсем по-другому и вопросов мне задавать уже не станете о том, кто мы: враги, друзья или попутчики.

– Александр,– спросил один из охранников.– А если в стране не станет коррупции, и преступности вообще, в которой вы черпаете финансы, где станете брать?

– Кто вам сказал, что деньги от коррупции основная часть нашего дохода?– Сашка внимательно посмотрел на мужика.

– Я не акцентирую на этом и не говорю, что они основные, но ведь и там вы берёте,– ответил охранник, сконфузившись.

– Конечно, и там кормимся, в этой сфере в России крутятся огромные капиталы, бюджет страны капля по сравнению с тем, что в нелегальном обороте. Мы у них экспроприируем только потому, что они не умеют толком распорядиться наворованным, а мы вкладываем в обучение, науку. Что будет, когда мир станет чистым? Это смысл вашего вопроса?

– Да,– подтвердил охранник.

– Работать станем. Ведь мозги не только отбирать у кого-то имеем. Я в молодости занимался добычей золота. В двадцать пар рук мы за лето выбивали из породы тонну. Чтобы добыть столько официально, надо полсотни бульдозеров и пятьсот человек. Мы, если в мире станет чисто, не пропадём, но до этого, ой, как далеко.

– А почему вы свои методы добычи в государственную систему не внедряли? Ведь эффект очевиден?– настаивал мужик.

– Кругом в этой стране существует корпоративность. Наши системы разработок никто бы никогда не принял, ибо при такой схеме исчезает кормушка, из которой жрут десятки тысяч людей. Чтобы внедрить такие методы работы, необходимо менять законы о недрах и пользовании этими недрами. Сейчас всё, что под землёй принадлежит народу, но в лице государства, то есть чиновника и по сути народной собственностью не является. Вот золото продали Рыжков с Горбачевым, продали ни за грош то, что страна руками тысяч человек годами добывала и никого о том не спросили. Сделали это, посовещавшись в узком кругу, при закрытых дверях.

– Спасибо, мне понятно,– произнёс охранник.– Выходит, как не крути, придётся учиться.

– Для вашего же блага это необходимо. Мне не надо, я уже почти, как Господь на этой планете. Это шутка, конечно, но с долей истины. И даже я ежедневно учусь, мне в могилу раньше как-то не очень хочется,– Сашку прервал звук клаксона. Кто-то подъехал и сигналил, требуя распахнуть ворота.

Глава 3

В ворота въехала чёрная «волга».

– Павлович объявился,– произнёс Панфилов.– Успел добраться из Нижнего Новгорода.

Из машины вылез Евстефеев и бодренько зашагал к дому.

– Привет всем. За руки не здороваюсь, грязные. Я прямо с самолёта, голоден чертовски,– он уселся и стал накладывать себе в тарелку салаты, все сразу.– Говорите, как посовещались. У меня времени в обрез, надо к начальнику генерального штаба с докладом тащиться.

– Ты никак шпионов ловил в Нижегородской губернии!?– решил поддеть его вопросом неуёмный Гунько.

– Юрка!– прожёвывая, ответил Евстефеев.– Не подначивай меня, а то я тебя заарештую. Ну какие там шпионы? Сопровождал гостей из НАТО. Наши показывали им образцы новой техники на тамошнем полигоне, и я просидел там, как мудак, трое суток. Встречал врагов с почётом, провожал с почётом. На выполнение своей прямой работы мне времени не оставили. Теперь сплошные делегации и я стал чем-то вроде секретаря по особым поручениям.

– Дипломат!– съязвил Гунько.– Как ты с ними общался?

– Да дай ты поесть человеку спокойно,– остановил Гунько Панфилов.– Нормально посовещались. Решили, что программу составленную людьми Александра, надо учить.

– И правильно,– Евстефеев плеснул себе в фужер водки, выпил, выдохнув воздух, произнёс:– Я девять месяцев её штудирую. Вот ныне мне один американский генерал комплимент сделал за то, что у меня хороший, чистый английский. Оказалось, что много лучше, чем у нашего переводчика.

От слов Евстефеева Панфилов и Гунько переглянулись.

– Ты что, правда, всё это время осваивал?– спросил Гунько.

– Как крот. Запрусь в кабинете, делать-то всё равно нечего и зубрю, что тебе верующий молитву. А что? Вам разве это в новость?– Евстефеев посмотрел на них поочерёдно.

– А нам почему не сказал?– обиженно промолвил Гунько.

– Что говорить-то? Вы меня подозреваете в чём иль как? Мне не ясно. Может не надо было учиться?– Евстефеев перестал кушать, положил вилку на стол.

– И много успел?– задал вопрос Панфилов, но он остался без ответа.

– Ничего не пойму!– чертыхнулся Евстефеев.– Случилось что ль чего?

– Всё в порядке, Василий Павлович,– вступил в разговор Сашка, переходя на английский.– Дело в том, что вы оказались единственным, кто стал эту программу изучать. Я им всем в течении двух часов доказывал необходимость её изучения. Вот то, что вы её учили и есть главная новость для присутствующих. И только-то.

– Ай! Ну вас к чертям!– махнул рукой Евстефеев.– Я подумал, что у вас совсем крыша поехала на гражданке. Вы знаете, Александр, что они и в самом деле решили Кремль штурмом брать и основательно готовятся. Я категорически высказался против этой затеи. Они на меня надулись. А про программу так вам скажу: она мне понравилась, но вот двигается тяжело сучка, ведь лучшие-то годы позади, да и память стала пошаливать малость. Английский одолел, теперь испанский доканчиваю. К Новому году я со службы уйду, надоело мне в этом клоповнике сидеть, где не соберутся все разговоры об одном: дачах да машинах.

– Вот так, Ефимович! Обошёл нас Василий на повороте. И кто бы мог подумать, что он втихаря учит,– Панфилов по-дружески хлопнул Евстефеева по плечу.

– А что!? Мне ведь и в самом деле заняться нечем. Включил я программу и стал присматриваться, там же языки не сразу идут, сначала общая программа. Сижу, читаю, давлю на клавиши, она меня экзаменует. Потом сложности пошли, но опять же, бегать никуда не надо, как в академии когда-то в библиотеку, кнопку надавил и всё тебе необходимое на экране. Всех-то и делов,– разъяснил Евстефеев.– И потом, английский я из принципа стал осваивать. По молодости я пытался им овладеть самостоятельно, и попытка моя закончилась полным провалом, вот себе назло и налёг.

– Ну и как ты теперь в нём?– не оставлял Гунько надежды поддеть Евстефеева.

– Говорю, пишу, читаю совершенно свободно,– ответил Евстефеев.– Только ты, Юрка, зря похохатываешь. Есть в этой системе что-то раскрепощающее. Сила какая-то в тебе растёт неминуемо, поднимает так сказать…

– Член!– быстро бросил Гунько, под хохот присутствующих.

– Совсем гражданка портит людей,– смеясь сказал Евстефеев.– Вот я вторую часть добью, тогда вы у меня поржете.

– Василий Павлович, ты конкретно скажи: сильно тяжело или нет?– у Потапова был вопрошающий взгляд.

– Первый месяц я почти не спал. Только лягу, закрою глаза, начинают строки бежать. Я засыпал с ними и просыпался с ними, а больше ничего не снилось. К концу первого месяца я стал думать, что, наверное, с головкой моей того…, ну не в порядке. Жена будила меня средь ночи постоянно, под предлогом того, что я во сне разговариваю и ей спать не даю. Тогда я в кабинет перебрался, но малость попустил, а то я с дуру вцепился, как на сплаве, подналёг вплотную, так сказать. А тяжёлого там ничего нет. Главное не спешить, идти размеренно, но ежедневно. Когда пару деньков пропустишь, приходится возвращаться на несколько циклов назад, что удлиняет время освоения программы и становится стыдно, и обидно за потерянный час. Для моего возраста четыре часа в день, самый оптимальный вариант, но потом идёт с ускорением. А вы помоложе, вам и восемь сгодится вполне. А вообще-то, мужики, приятно, когда ты по-английски режешь и тебе сами англичане в рот смотрят,– Евстефеев закрыл глаза, как бы вспоминая, мотнул головой и сказал:– Нет, этого объяснить не смогу. Надо самим почувствовать, но картина должен вам заметить – великолепная.

– Значит, ты втянулся?– спросил Панфилов.

– Да, жаль, что под старость лет. А вы так и решили Кремль штурмовать или отказались?– Евстефеев налил себе ещё водки.

– Александр убедил нас, что это не к спеху. А почему ты говоришь нам "вы"? Если бы мы туда попёрлись, ты что в сторонке остался бы?– уставился на него Гунько.

– Нет, я бы не пошёл. Я бы вас всех посадил,– ответил Евстефеев и стал хохотать.

– Вот ещё один шутник,– констатировал с грустью Иштым.

– А что? Кому-то ведь надо было бы ваши задницы спасать,– Евстефеев достал из кармана платок и высморкался.– Вон старые путчисты скоро все выйдут на свободу. Мне Пуго жаль, он по-честному сыграл, без дураков, по-мужски. А эти суслики обкакались, друг друга помоями на следствии облили, смотреть тошно. Варенников нормальный мужик, стоит до упора на своём и всё тут. Я в такие игры играть не хочу. Если идти то напролом или вообще не идти. Вот Ахромеев сам себя дважды вешал и повис и я его уважаю. Он жил честно и умер, не смотря ни на что честно. Больно, что у него пистолета под рукой не нашлось. Позор это, но он и его снёс в могилу, мёртвые сраму не имут,– Евстефеев стал себе наливать водку в фужер, и Сашка подставил свою рюмку.– Я за его душу выпить хочу,– предупредил Евстефеев Сашку.

– И я за него,– ответил Сашка.– Честного и совестливого мужика, каким он был, надо ещё поискать. Земля ему пухом. Дважды повешен, дважды схоронен. За него!– Сашка выпил.

Евстефеев тоже опрокинул содержимое фужера в рот и наступило молчание. Сидели и курили, пускали дым и смотрели на окружающую природу. Стоял тёплый осенний день.

– "Все в автодор, товарищи!"– поднимаясь, произнёс Сашка фразу из романа "Золотой телёнок" Ильфа и Петрова, ставшую крылатой.– Пора расходиться, пожалуй. Мне ещё надо кое-куда поспеть. Кто до города подкинет?

– А вы что, без машины?– удивился Потапов.

– Я рейсовым автобусом приехал. Ходит пока,– ответил Сашка.– Но с официальными представителями власти не могу, а то засекут живчики и начнутся у вас неприятности.

– Если вы не против, то я могу подбросить,– предложил Иштым.– Я сам за рулём.

– Спасибо,– кивнул Сашка.– Тем более, что мы с вами впервые встретились, хоть были знакомы заочно давненько. Вы, мужики, не против?– обратился Сашка к остальным.

– Мы ещё с Ефимовичем собрались на производство в район подскочить,– сказал Панфилов.

Сашка со всеми попрощался, пожав руки и пошёл к машине Иштыма.