Текст книги "Клан – моё государство 2."

Автор книги: Алексей Китлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)

Глава 3

По завершению обеда Сашка удалился с Пирсом в его кабинет.

– Что-то серьёзное, Александр, или можно расслабиться?

– Серьёзное. Эта история в полном смысле слова детективная. Ты знаешь, что не всегда входят через дверь, иногда предпочитают лазать в окна.

– В основном, преступники и не чистые на руку политики,– ответил Пирс.

– В банках тоже так бывает. Через три года истекает срок по счетам германской национал социалистической партии и, если их никто не востребует, тайна умрёт навечно.

– Я в курсе.

– Вот в это окно я и влез. Это было ещё до нашего с тобой знакомства.

– Где и когда это произошло?– Пирс был ошарашен.

– В Сингапуре в 1980 году.

– Это были деньги партии?

– Да, Чарльз, и не мало.

– Сколько?

– Моя доля составила один миллиард шестьсот миллионов долларов. Полтора чеком и сто наличными,– ответил Сашка.

– Ого!– присвистнул Пирс.– Где же такие суммы хранились?

– В Америке. В США.

– Кусались?

– Нет, отдали спокойно, даже вопросов не стали задавать. Только получал там не я, а другой человек. Я собирал информацию и прокручивал всю оперативную часть по проекту этого человека. Деньги получал от них он. Меня там не засекли.

– Что ты сделал с деньгами?

– Они всё это время были в работе.

– Акции? Недвижимость? Кредиты?

– Разбросано кругом.

– Разумно. Сколько это составляет сегодня?

– Девяносто миллиардов долларов.

– Финансировал наркопроизводство?

– Всё было. И наркотики, и драгоценные камни, и золото, и медикаменты, и подпольное производство товаров под марками известных фирм, и торговля оружием,– перечислил Сашка.

– Где, в основном, крутились эти средства?

– Тайвань.

– Не признанный второй Китай!– Пирс хохотнул.

– Зря ты, Чарльз, смеёшься. Островок меньше по площади, чем Британия, но богатейший по части полезных ископаемых и наличию трудовых ресурсов.

– Я не смеюсь, просто с ними сейчас много возни в мировой политике. Тебя-то что туда толкнуло?

– Хорошие проценты, а потом совместные дела.

– Секрет?

– Что ты! Там осел Гоминдан, но не весь, а часть. С ними можно было договориться обо всём. Другая часть отправилась в зону Золотого треугольника добывать средства на наркотиках, нужны были деньги, чтобы поднять экономику острова. Там же только рис выращивали до их появления. Вот через наркотики они и сделали первоначальные суммы.

– Теперь не делают?

– Уже нет. В зоне Золотого треугольника всё переменилось. Старые генералы ушли на покой и командуют там те, кто родился в зоне. Нет, они связи поддерживают, но больше для видимости.

– Значит, там ты сделал начальные средства, которые вложил в школы?

– Там.

– А отмывал как?

– Да, собственно, не отмывал я их. Они были в обороте, постепенно на прибыль закупали золото, драгоценные камни. Сейчас это около тридцати миллиардов долларов весит и находится в хранилищах. Есть часть и отмытых, но это не много. Пять миллиардов долларов.

– Так что ты беспокоишься?

– Начальные деньги.

– Ах, да! Это деньги наци.

– Ты же знаешь, что мы решили купить под новые заводы земли в восточной Германии.

– Это что, деньги "Боша"?

– Нет. Однако, "Бош", знает судьбу этих вложений. После войны "Бош" пытался получить свою долю, а в общей массе есть принадлежащее им, только им не дали.

– Они сами тяжело поднимались после войны,– Пирс покачал головой.– Собирали по крохам отовсюду. Как муравьи работали. Я следил за их деятельностью, когда работал в Британском банке.

– Деньги эти, Чарльз, осели в Мировом Финансовом Синдикате. Но Синдикатовцы не знают, что часть средств, которые пришлось отдать, получил я. "Бош" знает, что кто-то получал средства в Синдикате, но тоже не догадывается кто.

– Чего ты всполошился тогда?

– Денег нацистской партии было много. При получении у Синдиката сумм, им показали картотеку, но не отдали, дав гарантии, что она не всплывёт уже никогда. Только я не сдержался и стал трясти тех, кто имел средства не попавшие в Синдикат после войны. Были и такие вкладчики. Теперь нам надо договориться с "Бошем" о совместном деле, ну или хотя бы о том, что они не станут мешать нам, ведь мы прёмся на их территорию. Договориться можно только при условии, вернув в Синдикат картотеку. Если не отдать, то Синдикат окрысится и на нас, и на "Бош".

– Так отдай.

– Я не могу это сделать.

– Купили их на мякину?

– Да нет. Картотека у меня. Она огромная. Там ведь всё: доверенности, расписки, номера счетов и так далее.

– Догадываюсь. Вы им показали копии.

– Да, Чарльз. Отдать тогда мы не могли, нас бы в порошок стёрли.

– Где они сидят сейчас? Ну те, кого вы доили?

– Это банковское лобби в США. Там старые наци и евреи.

– Так это и есть Синдикат,– сказал Пирс.– Они могут удавить нас и сейчас запросто.

– Да, могут. У нас пока есть только одно средство против них – оружие. Только это не выход ведь.

– Тогда картотеку надо отдать Синдикату до встречи с "Бошем" и отдать нельзя никак. Ты разбирал этот архив или нет?

– Да это бестолку. Счета, которыми не пользовались, не вошли в электронную банковскую картотеку. Они записаны в книги и хранятся за семью печатями. Деньги крутились всё это время в обороте и активно, хоть по документам лежат мёртвым грузом.

– Большая картотека?

– Три железнодорожных вагона.

– Подлог мирового уровня. Многие догадываются об этом. То, что картотека у тебя, это самый большой риск, который ты всё это время носил с собой. Как же ты жил?

– Спокойно жил, Чарльз, спокойно. Ведь моё имя не всплывало в той сделке. Но осталось три года, а мы попали в прицел Синдиката, зажравшись с концерном IBM. Нас могут уничтожить в легальной части бизнеса. Ответный удар мы им, конечно, нанесём, но жертв будет очень много, Чарльз. А вернуть я им картотеку тоже не могу, потому что её в принципе нет.

– Это как?

– Есть фотоплёнка. Мартин Борман всё уничтожил, сняв на фото. Вот с фото я и сделал копии, три вагона получилось. "Бош" с нами на переговоры не пойдёт, он в курсе, что мы с Синдикатом не в ладах, а вот предоставь мы "Бошу" их долю по картотеке в средствах партии, могли бы договориться о совместном деле и вообще о сведении интересов. Там умницы сидят, это бывшие сотрудники промышленного разведуправления Абвера.

– Что ты хочешь предпринять?

– Не знаю. Вот с тобой советуюсь.

– Там в счетах, что, кроме денег?

– Да всё есть. И золото есть, и бриллианты, и картины.

– Тогда представь "Бошу" их долю и всё.

– А как определить спустя пятьдесят лет, кто чей? Борман составил всё в алфавитном порядке и без сносок на принадлежность. Сдавали в партийную кассу: СС, СД, МИД, Абвер, промышленники, Люфтваффе. Всего по моим прикидкам сдатчиков было двадцать шесть. Крупных имею в виду. Между ними даже соревнование шло, кто больше внесёт в партийную кассу. В конце войны Гиммлер, Геринг порознь пытались завладеть кассой, но не смогли.

– В какие страны возили курьеры груз?– спросил Чарльз.

– Швейцария, Швеция, Португалия, Испания.

– Александр, ты уверен, что "Бош" знает имена своих вкладчиков?

– Да. Они своих фиксировали. Имеют на это картотеку.

– А почему Синдикат не отдал им по их данным?

– Слабому кто вернёт? И потом, Чарльз, им сказали, идите и получите, если есть у вас расписки. Расписки Борман сжёг.

– Я не знаю, что делать, Александр. Ты архив этот где отыскал?

– Пошёл путём Мартина Бормана из Берлина и наткнулся. Все думали, что если кто и способен прийти с архивом этим, так только из Советского Союза, а пришли за выкупом из Азии. Ты бы, Чарльз, видел рожи отдававших деньги. Они в шоке были. Ведь, если всё по-честному, то деньги эти надо делить между союзниками, а там доля советская, как страны больше других пострадавшей во второй мировой войне основная. А тут какие-то азиаты припёрлись, и они отдали столько, сколько мы попросили. Мы долго решали, какую сумму выставлять и решили, что жадность плохой порок.

– Много средств всего по теперешним данным у них?

– По курсу сегодняшнего дня тянет на три триллиона долларов. За такие суммы, Чарльз, они ядерное пустят в ход не задумываясь.

– Конечно, это власть мировая, она способна на всё. С этими шутить не стоит.

– Что посоветуешь?

– Ошибёмся, нам головки открутят. Сначала мне, а потом тебе. Остальных, надеюсь, не достанут,– ответил Чарльз.

– Под ударом окажемся с тобой мы, это – факт,– согласился Сашка.– Но, если мы утрём им сопли, ты в весе прибавишься так, что они не смогут крякать при перелётах. Если мы с "Бошем" договоримся, тогда наш общий вес утроится. Чувствуешь?

– Собираешь команду?

– Да, Чарльз. Собираю. Ещё японцы, корейцы южные, ряд с континента подсобят, им деваться некуда будет. Только война пойдёт серьёзная, синдикатовцы сопротивляться станут не на шутку, до этого далеко пока, но ослабить противника необходимо. Согласен?

– Полностью, Александр. Тот, что в Азии, он не рискует?

– Его нет в живых. Он погиб.

– Ты меня обескуражил. Ей-Богу!

– Можно через банки как-то прояснить, кто чей в этой клятой картотеке Мартина Бормана?

– Думаю, что нет.

– Я занимался этим вплотную. Перебрал все варианты. У меня есть весь личный состав германской армии, разведок, МИДа и прочих структур Рейха в досье, с фотографиями, с отпечатками пальцев, но большинство погибло, часть умерла после войны, кто-то пропал без вести. Концов нет.

– Агенты тайные есть?

– Вся нация вступившая в войну есть,– определил Сашка.

– А это ты откуда уволок?

– Такое упереть нельзя, Чарльз. Это не три вагона. Это тридцать эшелонов. У русских позаимствовал тайно. Но это нам не поможет. Остался только банковский путь.

– Ты будешь в Европе это время?

– Да.

– Я попытаюсь аккуратно сделать кое-что, но гарантировать не могу,– пообещал Чарльз.

– Да я понимаю, что дело гнилое, но уж больно козыри хорошие.

– Картотека по вкладам у тебя где?

– Тут, в Швейцарии. Лин в курсе и предоставит тебе всё, что потребуется.

– Ты через Тель-Авив пробовал?– поинтересовался Пирс.

– Был и там. И в Бейруте был. Вместе с американскими морскими пехотинцами в небо слетал во время взрыва казарм, как выжил, до сих пор не пойму,– Сашка показал на руке глубокий шрам.– Вот, памятку имею. Кругом облазил. Остался один рубеж не преодолимый – банки. Я не надеюсь, но чем чёрт не шутит. Только ты, Чарльз, не вздумай туда соваться. Ты идею нам подкинь, а техническую часть мы склепаем сами.

– Да нечто я ребёнок!– Пирс хлопнул в ладоши.– Что-то мы сварганим. Не отчаивайся, Александр. Время подумать у меня есть. Молодёжь лихо подменила, как ты и говорил, крутят, дай Бог, каждому, а я только контролирую выборочно. Смена потрясающая. Любой банк мира за такие кадры миллиарды готов уплатить. Засядем считать, однако.

– Тогда я пошёл,– Сашка пожал Чарльзу руку.

– Я буду тебе звонить, если что-то надумаю.

– Буду ждать, Чарльз.

Глава 4

Сашка лежал на диване и размышлял.

"Вот Давыдов погиб ни за грош, а ведь мог прояснить бормановский архив. Не весь, конечно, но направление могли бы выделить. Теперь, сиди, кумекай, как всех по полкам рассадить. Сходилось всё к Мартину Борману в канцелярию. Записей, кто сдавал, нет. СС разбежался по свету куда смог. Люди СД в Синдикате. Там же осели некоторые промышленные круги, банковские высшие чиновники. Вот интересная компания собралась в этом Мировом Синдикате: немцы, евреи и русские,– Сашка усмехнулся.– И может быть есть ещё парочка англичан. Но американцев нет. Правят миром именно Синдикатовцы, а не янки со своим глупым менталитетом самой великой державы. Лиц входящих в Синдикат, не знает никто. Эти люди не появляются на первых полосах газет, про них не сообщают в теленовостях, однако, они решают, что и как будет на этой планете. Вот японцы сколько лет стучатся в этот закрытый клуб, и ведь вес имеют хороший, а их не пускают. Удружил мне когда-то Дэн Цян. Сам лёг в могилу, а я выкручиваюсь из всего один. Тогда у меня была крайняя необходимость в средствах, хоть внутренний голос и призывал меня не соваться, ну да что теперь об этом вспоминать. Концы на Синдикат мы отыщем и торговаться с ними будем, не те мы люди, чтобы кому-то уступить просто так, за красивые глазки. Мартин, Мартин, Ты ещё та бестия! Додуматься до такого механизма мог только ты. Что же ты хотел? Вновь всё собрать? Тёмная ты лошадка, серая мышка. Ты никому не доверял и потому поступил так. Все боялись друг друга и закладывали в Германии без стеснения. А всё же. Что Мартин Борман хотел? Почему он держал путь в Южную Америку? Зачем он туда стремился? К кому ехал? Наши обшарили в Южной Америке всё и нашли там много старых наци, но пункта, куда держал путь Борман, определить не смогли. Значит, искать надо тут, в Европе. Мог ли он всё сделать в одиночку? Нет, при тогдашней технике, не мог. У него были подручные, которых, ясное дело, ликвидировали перед крахом империи".

Прозвучал звонок телефона.

– Да,– подняв трубку, сказал Сашка.

– Саш,– звонил Юрген.– Я нашел одного старичка. Живёт в небольшом городке Бехен под Кёльном. Работал в МИДе на выписке паспортов. И знаешь, уволился с должности в 1967 году такой же на какую был принят в 1917 году. Возраст 95 лет.

– Я уже в пути,– крикнул Сашка, бросив трубку.

Он несся к германской границе на бешенной скорости и думал: "Бог ты мой, он, наверное, уже не помнит ни папу, ни маму, не то что кого-то. Но старика надо навестить, а то умрёт могиканин и будут потом угрызения совести преследовать".

На случай, если у старика хорошая память, Сашка и Юрген запаслись фотографиями всех тех, с кем долгое время работал Отто Людвиг Ашофф, так звали старика. Привезли также фотографии людей состоявших в разное время на службе в канцелярии Мартина Бормана. Трое суток с разных сторон обследовали дом, собирали данные по округе и решили сходить в гости. Сашка стал корреспондентом, а Юрген оператором. Подъехали в десятом часу. Дверь открыла сиделка.

– Да, господин Ашофф дома, проходите, я ему сейчас скажу,– буркнула она и развернулась, чтобы уйти.

Сашка придержал её за руку:

– Фрау, господин Ашофф хорошо себя чувствует? Может мы не вовремя и зайдём в другой раз?

– Что вы! Он в полном порядке и в здравом уме. Я после смерти его жены работаю у него домработницей и не помню случая, чтобы он отказал в приёме посетителям. Правда последние десять лет мало кто приходит. Вы проходите и не сомневайтесь, он человек общительный и любит поговорить. Ноги только стали последнее время плохо слушаться, а в остальном он крепкий ещё мужчина.

Сашка и Юрген переглянулись и вошли в дом, расположившись в небольшом холле. Ждали не очень долго. Вслед за шаркающими шагами появился старик. Он был худ и костляв, как все старики мира в таком возрасте, седые его волосы были тонки, от чего он был похож на одуванчик поры цветения. Ашофф поздоровался и после того, как Сашка представился корреспондентом газеты и помог ему сесть, спросил:

– Чем могу быть вам полезен?

– Господин Ашофф,– сказала вошедшая следом домработница.– Я приготовлю кофе и схожу в магазин, пока вы беседуете с господами из газеты.

– Да, хорошо. Сделайте,– произнёс Ашофф и уставился слезящимися глазами на Сашку.

– Господин Ашофф,– Сашка достал из кейса конверты с фотографиями.– Мы готовим большой материал, касающийся работы министерства иностранных дел в период войны. Знаете, кое-кому хочется вылить грязь на наше прошлое и, как истинные немцы, мы не можем позволить это сделать. Некоторые договорились до того, что зачислили тех, кто за сильную Германию в неугодные. Есть люди, которые после возвращения в состав Германии восточных земель, пытается очернить и опорочить нас.

– Да, и мне это не по душе. Мы работали не для того, чтобы нас в конце жизни порочили. Я стар и не боюсь уже никого и ничего. Могу себе позволить говорить правду. Спрашивайте.

– Я вам сначала покажу фотографии. Это те, кто работал в МИДе,– Сашка протянул стопку.– Это те, кто после войны осел в восточных землях и занял большие посты при Ульбрихте. Может вы их помните и что-то расскажите о них. Я понимаю, что прошло много времени, но что поделать, оно бежит, не спрашивая нас. На обратной стороне написаны имена и должности.

Старик Ашофф стал просматривать фотографии, что-то шепча себе при этом под нос.

– Я знал их всех,– заявил он, после просмотра.– Говорю знал потому, что многих нет, а некоторые осели у коммунистов на востоке. Что с ними сделали русские,– вдруг запричитал он, качая головой.– Я специально ездил в Прицвальк, где родился. Это ужасно! Скажите, как можно довести страну и народ до такого состояния? Это невыносимо больно. Очень больно, господа.

– Да, господин Ашофф, всё это мы видели собственными глазами. Потребуется не год не два, чтобы привести в порядок эти исконно германские земли. Скорее бы эти славяне убирались восвояси со своими армиями,– поддержал его Сашка. Старикам надо поддакивать и всегда соглашаться с ними во всём, тогда они делаются разговорчивее.

– Этих я знаю. Мы долго работали вместе и со многими я был дружен. Что вас интересует конкретно?

– Мы хотели бы знать, кто был чей. Ведь так или иначе вы все работали на кого-то. Надо заткнуть распоясавшимся слюнтяям глотку, это они довели восточные земли до ужасного состояния и ещё хотят нас учить чему-то.

– Я вам разложу по частям, а вы записывайте, потому что некоторые работали на двух-трёх хозяев,– Ашофф стал рассказывать. Продолжалось это долго.

К обеду Сашка и Юрген откланялись, хоть старик и пытался оставить их обедать. Перекусив, они возвратились, и домохозяйка Ашоффа сразу направила их в кабинетик старика, где беседа продолжилась. В конце разговора, уже перед уходом, Сашка спросил:

– А вы, господин Ашофф, на кого работали?

– Я вам сказал, что суда истории не боюсь. Я работал на Германа Геринга. С ним было приятно сотрудничать. Герман умел быть щедрым, имел влияние на фюрера и с ним было надёжно. Он всегда вступался за своих, не смотря ни на что. Ещё, конечно, на гестапо, в чём мне сегодня стыдно признаться, но это так.

– Что вы можете о самом Мартине Бормане сказать? Вы его видели много раз,– спросил Сашка.

– Это сложный человек. Очень скрытный. Его все не любили, и все боялись. Уже тогда о нём было много слухов, но точно о нём не знал никто,– ответил Ашофф.

– А вы как считаете: мог Мартин оказаться после войны у русских, как об этом писали?

– Он был очень близок к фюреру и Адольф ему полностью доверял, почти никогда не слушая его советов. Борман был умный и хитрый. Между Герингом и Борманом никогда не возникало стычек и раздоров. Они держались особняком друг от друга, но не скалились. А вот где он? Я думаю, что если бы он остался жив после штурма Берлина, то его не нашли бы. Но к русским? Нет, к ним он бы не пошел. В этом я уверен полностью.

– Значит, в МИДе у Бормана своих людей не было?

– Нет. Его окружали только чужие и он к этому относился спокойно. Уж вы мне поверьте. Это абсолютно точно. До сорокового года были такие сотрудники, но когда он занял пост главы партии, его людей купили, о чём он знал. Ходили слухи, что Борман, как и его шеф Гесс, английский шпион, но это только слухи. Гесс улетел в Англию по поручению Геринга, это я знаю точно, хоть таинственность его перелёта обсуждается до сих пор, в этом тайны нет никакой.

– Спасибо вам, господин Ашофф. Я выпишу вам чек, это аванс. До публикации статьи я обязательно к вам приеду, чтобы вы прочитали и привезу вторую часть гонорара,-Сашка подал Ашоффу чек.

– Хорошо, молодые люди. Если у вас появятся вопросы или есть потребность в данных, я держу картотеку, в которой есть многое, приходите без всяких любезностей. Мне старику не с кем поговорить. Я рад знакомству и тому, что есть ещё в Германии патриоты.

Сашка и Юрген попрощались и вышли.

В машине Юрген сказал:

– Жаль, что промах.

– Отрицательный ответ – тоже результат.

– Может восточных опросить?– предложил Юрген.– Их там много осталось в живых.

– Нет, Юрген. Восточные будут говорить, что ничего не помнят. Сошлются на склероз, которой у них действительно есть, он у них от слабой медицины и плохого питания. Они не занимались спортом и всю жизнь боялись, в ожидании очередного прихода из КГБ. Им задавали слишком много вопросов. Они уже не помнят, что они отвечали на них. А выпытывали их люди Берии, не терпевшие возражений и на допросах частенько били по головам и почкам. Я читал протоколы допросов, там мало кому удалось избежать издевательств и избиений. Вот всё это и подтолкнуло к развитию склероза. А небылиц на допросах они наговорили уже тогда. Это сыграло злую шутку с самим КГБ. Именно в силу этой причины чекисты не смогли отыскать и половины того, что спрятали наци на территории ГДР. Ведь, когда бьют, не только то что было скажешь, но и то чего не было. Так что опрашивать тех, кто в ГДР осел после войны, не стоит.

– Согласен. Только кто-то ведь регистрировал богатства партии перед отправкой за кордон?

– Вот их-то Мартин Борман и ликвидировал. Там был целый отдел, исчезнувший бесследно в конце апреля 1945 года.

– А тот, который видел, как Мартина Бормана по голове бахнули? Может он что знает?

– Это посторонний человек. К тому же из команды Рейнхарда Гейдриха. Его случай привёл на борт парохода. Бормана он знал в лицо. Когда удостоверился, что это именно Борман, хотел предложить ему свои услуги, видя, что тот один, но подойти боялся. Решил к нему подойти ночью, когда Мартин выходил подышать. Так и увидел, как Бормана трахнули по голове. Сойдя на берег он выследил убийц и пытался у них разжиться средствами, но в этот момент прибыла команда по ликвидации, чтобы убрать исполнителей, и он попал в переплёт и еле унёс ноги. После этого бедняга и прозябал весь остаток жизни в Индокитае.

– Что теперь делать?

– Не знаю.

– Может в Лондоне копнуть?

– Кого ты имеешь в виду?

– Джона Локриджа. Их отец в банковской системе всю жизнь работал. Может Джону доверил старые тайны.

– Спасибо, Юрген, а если Джон состоит в Синдикате?

– А если нет?

– Допустим нет,– Сашка свернул на автобан.– Что мог ему отец передать? Он за спиной Бормана не стоял, когда тот архив укладывал.

– Тоже верно,– согласился Юрген.– Где Борман архив хранил?

– В комнате смежной с кабинетом, где пропадал часами, что подтверждают все.

– А упёр он как такую махину? Или были те, кто это делал?

– Никто ничего не выносил и не эвакуировал. Борман всё сжигал. Фотографировал и сжигал.

– Постой, а как же он собирался получать? Доверенности тоже в огонь пустил?

– Все счета, Юрген, оформлялись на предъявителя.

– Значит, мог получить тот, кто сдал или предъявитель. Синдикат потому и воспользовался этими средствами, что был в курсе о липовых вкладчиках, да и ведал, что они сгнили.

– Не так всё просто, Юрген. Всё мелкое Мартин сбрасывал на сто счетов, аккумулировал, так сказать. На эти счета есть документы, которые можно унести в сумочке, а на первоначальные взносы – фильмотека.

– Может в ней покопаться. Давай я посмотрю. Свежим взглядом, так сказать, пошарю.

– Сколько времени, знаешь, на это потребуется?

– Полгода, думаю, хватит,– ответил Юрген.

– А у нас времени до осени. Если нет, то зимой займёшься.

– Если нет что?

– К "Бошу" нет смысла обращаться, пока не будем знать, где чьё.

– Саш, как ты фильмотеку эту сыскал?

– Да просто. Ничего не обнаружено было после взятия Берлина и я понял, что Борман всё сжег, сведя средства на несколько десятков счетов. Банку жестяную я и обнаружил, где лежали документы на сотню счетов и фотоплёнка.

– Ясно. Он банку в подземке замуровал и был таков.

– Вот эту муровку я нашел и вскрыл.

– Нюхом нашёл?

– Зрением,– Сашка вставил пальцы в глаза.– Борман каменщиком не работал. У него даже перчаток не было. На бетоне даже отпечатки его пальцев остались, когда он заглаживал раствор, чтобы сравнять со стеной.

– Ты их снял? Отпечатки?

– Снял. А у тебя есть его в дактилоскотеке, чтобы сравнить?

– У Крюгера есть.

– Это я ему дал.

– Разве не сохранились нигде?

– Есть, наверное,– Сашка пожал плечами.– Я, собственно, не искал. Мне как-то до одного места это.

– А если на стене не его? И прятал кто-то другой? Я поищу его настоящие пальчики. Хотя…мог взять с собой офицера любого и когда тот банку заделал в стену, застрелить.

– Всё могло быть.

– Я тебе не нужен?

– Нет. Я в Ватикан поеду. С его преосвященством поговорю.

– Выхлопочи у него плащ кардинала и шапочку епископа.

– Зачем?– бровь у Сашки поднялась.

– Поедем миссией в Сибирь, обращать в новую веру.

– Да пошёл ты!– Сашка выматерился.– Там в Христа никто не верит. Верят каждый в своё. Вот удумал. Впрочем… могу тебе испросить.

– Мне не надо,– ответил Юрген.– Я не достоин.

– То-то. И мне не с руки.

Они ехали молча до границы с Швейцарией.