Текст книги "Клан – моё государство 2."

Автор книги: Алексей Китлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 41 страниц)

Глава 11

Перед сном Сашка связался по радиотелефону со Стерхом. Выслушав Сашкины доводы, Стерх дал разрешение на экзаменовку Кима. Утром, захватив с собой обед, чтобы не бегать лишний раз, Сашка удалился с Кимом на отдалённую скалу. Парень оказался толковым и с приличным багажом знаний, степень готовности была превосходной. «Мне бы столько в мои пятнадцать!»– с горечью думал Сашка, выслушивая ответы Кима, от которого не стал скрывать ничего, выложив ему факты. Ким согласился с предложенными условиями по переезду в Европу.

– Жаль, что больше не увижу ледохода,– произнёс Ким, в его голосе слышались грустные нотки.

– Я тоже думал когда-то, что больше не увижу, однако, много лет прошло и я тут, и ещё не так стар.

– Мне понятно, что вернуться можно будет, но я в том смысле, что средства лечения нет. Оно во мне самом, а шанса почти нет на благополучный исход.

– Истории этой болезни не напишет никто, если это болезнь, в чём я лично не уверен. Просто кто-то умный страховал таким путём нечто важное. Как в компьютере код: знаешь – проходи, нет – путь закрыт. Вывести его ты можешь только сам, это верно, для этой цели в Швейцарии мы создадим условия, которых тут не сделать. Когда-то я сам, честно говоря, хотел в это сунуться, хоть понимания первой части не имею.

– Вы только брата не корите, ему и так не сладко, он ведь не со зла. Надежда умирает последней.

– Он понадеялся на твой объём знаний, теперь вы оба – "носильщики".

– Что ж, такая судьба. Я не жалею, что сделал этот шаг. Нет, правда! И не пожалею никогда. Мне истину надо знать. В могиле стоять буду, но не откажусь.

– До могилы дожить надо, друг ты мой сердешный. И вот ещё что, пока не вылетело из головы: скорее всего знания в проблеме этой ни при чём. Так думаю.

– Возможно.

К двенадцати ночи стало темнеть.

– Всё Ким, двигаемся к стоянке,– Сашка встал, подал руку парню, чтобы помочь ему встать, но тот отказался.

– Я сам, но от вашей помощи не откажусь,– вскакивая, сказал Ким.

– Сегодня ночью брат принесёт эти злосчастные книги, ты их возьмёшь и сразу уйдёшь в посёлок, где дождёшься меня и приготовишь необходимое к отъезду.

– Сделаю. Вопрос могу?

– Да.

– В деле участвовать разрешите?

– Ты мной аттестован и запретить уже не имеет права никто. Даже жалкий чинуша – Господь – и тот не в силах.

– Тогда я бы хотел к Ивану в группу?

– В глобальности тянет?

– Есть такое.

– Я не против, но наш договор в силе. Знаем ты и я.

– За брата вашего я поручиться могу, как за себя, а вот за Эскулапа – нет.

– За Эскулапа я поручаюсь,– ответил Сашка.

Они вышли к палаткам. Школа не спала, ждала возвращения и, узнав, что все экзамены сданы, бросилась поздравлять Кима. Ночью пришёл Лёха, притащил копии с книг Кана и передал Сашке. Часом позже, проверив все ли, Сашка отдал их Киму и, тот ушёл с книгами в посёлок.

Глава 12

Экзамены сдал ещё один парень, а трое сыпанулись. Сдавший, как и Ким, сразу ушёл в посёлок, ему совет должен был поручить первое самостоятельное дело. Не выдержавшие экзаменовки в течение дня сидели вместе с преподавателем перед Сашкой и выслушивали его поправки. Не сдача не была провалом и крушением надежд, это означало, что в данный момент они не набрали необходимого объёма и обучение следует продолжить.

В конце дня все собрались на утёсе, пекли на ужин картошку, смотрели на реку. По ней несло отдельные льдины, группы льдин, иногда проносились целые ледовые поля, но их становилось всё меньше, ледоход подходил к концу. Заметно упал уровень воды, которая значительно просветлела. На противоположном берегу, насколько хватало взгляда, пространство было забито льдами, выброшенными на низкие отмели. Это нагромождение льдин будет в течение недели-двух таять и рассыпаться; одни длинными замысловато завивающимися сосульками, но толстыми, иные тонкими, другие мелкой крошкой, а третьи совсем не будут, будучи сложенными из цельного льда. Сам лёд имел такое количество цветов и оттенков, что казалось: нет в природе столько красок, и чем вызвано такое многообразие можно было только догадываться.

Ужинали при свете костра большим кагалом. Сашке сыпались вопросы, на которые он отвечал полушутя. Перекидывались подколками, дружно при этом смеясь. Вечер получился хороший. Когда на небе загорелись во всю мощь звёзды, Сашка дал знак брату и они отошли для беседы.

– Давай Лёха с самого начала,– сказал Сашка.– С прихода к нам в "семью" Кана.

– Сань, я подробностей не знаю, его об этом не спрашивал. Мне поручили его контролировать в течение года. Он знал наш язык, но в разговоре проскальзывали погрешности. Уже потом, спустя пару лет, он освоился.

– С этим ясно. Едем дальше.

– Тот год был тихим и он ничего не делал. Знал, что его проверяют, о чём прямо мне и сказал. Он не обижался. На следующий год на Юхточке он обследовал россыпь, с которой сняли триста кило – это по тем временам солидная прибавка. Свою долю он пожелал вложить в дело "семьи" всю без остатка. Тогда же мы и стали с ним вдвоём организовывать эту школу в Ходорках. Совет дал добро, из Тибета караванщики доставили всё необходимое.

– Это ясно. Вы тут стали преподавать. Ты мне другое скажи: когда ты его книги увидел и что он тебе сказал про них?

– Их я ещё в первый год приметил, но внимания не обращал особо. Ты ведь знаешь, я читать не любитель, но когда школу открыли, я тоже втянулся в преподавание и стал много читать, увлёкся, вот тогда и вспомнил про его книги. Попросил дать мне почитать, он мне дал. Но память зрительная у меня хорошая и я ему говорю: "Кан, не жмись. Если это твои мемуары, то не давай, а коль просто книги, дай". Он мог солгать, конечно, но не стал так поступать, мы к тому времени уже сдружились порядком. "Лёх,– говорит он мне,– это не мои книги, но я тебе их дать не могу. Я сделал когда-то страшную глупость, прочитав их, теперь каюсь. Если веришь мне на слово, то не проси". Всё. Этим закончилось. Я про них забыл, ну не дал и ладно. Прошло года три с того времени, он подходит как-то и просит помочь организовать пещерку, которую мы вдвоём и сладили. В ней я их вторично и увидел, когда перетаскивали барахло. Это та пещера, из которой ты их забирал, она, кстати, в нормальном состоянии и о ней знаешь ты и я, больше никто. Меня дьявол за язык и потянул опять их просить почитать. Он мне про них рассказал, я, конечно, посмеивался, но он просёк мои попытки шутить. "Лёха! От них я такой – непрозрачный". Вот так, Сань, и сказал: "непрозрачный".

– Что ему давило, звук?

– Средний нет, но сильный очень донимал. Он в посёлок не ходил из-за маски лица, стыдился, а особого влияния шумы поселковые на него не оказывали.

– Поэтому он получил пули?

– Бесстрашие в нём жило жуткое, а там, когда трескотня началась, его вдавило, и он не успел, залечь, в укрытие. Он ведь не пойти не мог, вот как мужик и умер,– Лёха смолк. Сашка не стал подгонять его вопросами, вспомнил вдруг лежащего в крови Кана, его уже со смертельным дымком глаза, в которых не было боли и страха.

– Мы уклонились.

– Сань, ты ведь вопросы задаёшь.

– Давай к книгам.

– Год спустя, мы в пещерку заходили что-то взять, я ему и говорю: "Кан, дело прошлое, клятвы я не давал, что просить не буду, дай хоть до табу прочесть". Он посмотрел мне в глаза и говорит: "Бери, но помни – я тебя предупредил".

– И ты прочитал всё?

– Да, Саш. Толкнуло что-то. Что? Сам не пойму до сих пор. Нет, я не по дури, месяц выждал, обмозговал и потом уже полез дальше, но, видно, не так понял. Кан во мне изменения сразу заметил и о том, что я прочитал всё, не спрашивал, а вопрос задал такой: "Куда давит?" Я ему про звуки, от которых хоть на луну вой, так донимают, особенно работающий электродвигатель.

– А зимой почему легче?

– Чёрт его знает! Уходит куда-то, в небо, что ль.

– Про текст давай?

– Долго мы с Каном судили, рядили, но мнения наши разошлись. Я считал, что это смысловой набор действует, от звукоряда, он же думал, что это модуляции отдельных звуковых символов работают в унисон с определёнными подкорками головного мозга. Мы как-то сидели и пришли с ним к интересной мысли о том, что этим набором, точнее, его прочиткой кому-то, проверяли, есть ли в человеке способности, ведь ясное дело, что не у всех бьёт в нужном направлении, а какое древние считали необходимым проявить – иди узнай. Может предсказателей выявляли, хрен его знает.

– Смысл текста разве без значения?

– А как определить? По мне, так чистой воды ересь, набор чуши. Кан тоже так считал. Все последующие тексты с первой главой о пространстве и времени связи никакой не имеют, но после каждой из "десятин" стоит знак табу.

– Вопрос – откуда они у него – ты задавал?

– Да.

– Только давай без легенд.

– Какие уж тут легенды! Я особо не интересовался, кто ему их всучил, но он шёл именно к нам. Книги эти, если ты заметил, написаны нашим языком, только в зашифрованной форме. Кан искал тех, кто владеет этим языком и, может быть, знает ответы и припёрся сюда с надеждой. Сам он их прочитал в двадцать лет и мучался всё это время.

– Что сильнее всего его давило?

– Гром во время грозы.

– До начала или?

– Только в момент удара молний. Он ложился пластом на землю и умирал. Пульс нулевой, дыхания нет, впадал в что-то вроде транса.

– Какая дата последнего куска?

– 1208 год нашей эры.

– Где писалось?

– В каком-то Муту. Писал некий Ци Ма.

– В районе границы с Китаем есть городок Муту.

– Может и он.

– Описание природы есть?

– В том то и дело, что нет. Четверо последних не удосужили вниманием, сплошная подпольщина.

– И то хлеб. Ноль – тоже данные. Что намерен делать?

– Ждать мне, положим, нечего. Надеяться тоже не на что, возраст не даёт. Успокаивает одно – не прогрессирует. Так и буду торчать в тайге.

– Терапию пробовал?

– Варим с Эскулапом всякую гадость, но пока не выходит. Он какие-то высокомолекулярные вещества запросил у ваших, ещё это испытаем. Что, Сань, всё у тебя ко мне?

– Всё. Крепись.

– Так деться-то некуда. Ну, разве только руки на себя наложить?

– И эта мысль посещала?

– Приходит и она, стерва. Иногда.

– В нашем роду самоубийц не было и ты не опускайся до этого. Не позорь.

– Голову ещё не потерял, сумею организовать себе достойную смерть,– ответил Лёха улыбаясь.

– Спасибо! Успокоил.

– Горькая правда лучше сладкой лжи.

– Ладно, братуха, я двину.

– Провожать не стану. Иди. Ваньке в рожу дай. Пусть мать навестит. Только про меня не говори ничего, не надо.

– Он в курсе твоих странностей.

– Как он? Тянет?

– Нормально работает. Это в лагере срок тянут,– передразнил Сашка.

– Ну, тебя, к словам ещё придираешься,– обиделся Лёха.

– Бывай!– Сашка обнял его и, трижды расцеловав, забросил на спину рюкзак и ушёл в ночную темноту.

Часть 6
Глава 1

В посёлке долго торчать не пришлось. На третий день, как Сашка в нём объявился, прилетел Ан-24 и унёс его вместе с Кимом в Якутск, где они вскочили на ленинградский рейс. Дожидаться самолёта на Москву не стали, решили добираться через Финляндию. Киму хотелось увидеть настоящее море, прежде чем осесть на неопределённое время в Швейцарии.

В Коувола, небольшом финском городке, их встретил Игнат. Втроём машиной доехали до Турку, где сели на паром, идущий в Стокгольм. Весь путь сидели на верхней палубе. Сашка разговаривал с Игнатом о текущих делах, а Ким глазел на просторы. В Стокгольме Кима забрал Янг, приехавший специально для этой цели.

– Александр, когда тебя ждать?– спросил он.– События накатываются, как снежный ком. Мы все взопрели. Хорошо, выпуск был в этом году большой, а так бы не знаю, как крутились.

– Я вас предупреждал загодя. Мелочь в расчёт не берите. Коммерческое направление растёт?

– Мощнейший поток, Саш. Тащат всё подряд.

– Мне путь в Лондон, сделаю там дела – приеду.

– Ждём, ждём. Особенно Пирс.

– Он мне звонил,– сказал Сашка и, не пожимая рук никому, отвалил в сторону стоянки такси.

В аэропорту Сашка направился в ресторан, где разместился за стойкой. Рядом крутились двое агентов, повисшие на "хвосте" ещё на пароме: они вели скрытую съёмку, делали это профессионально, а он строил им рожицы. Позвонил Игнат.

– Сань, это люди от Агентства Национальной Безопасности США. Кто-то вёл вас до границы с Финляндией, но пересекать не стал, звонил по радиотелефону своим, вот они и приклеились. Что сделать?

– Вычисли мне их номер телефона. Хочу малость развлечься.

– Может их отсечь?– предложил Игнат.

– Мне они не мешают, только не суетись.

– Что мне волноваться, как скажешь.

– У этих жориков связь с таможней есть?

– Там рядом сотрудник шведских спецслужб. Он им поможет проверить твои документы.

– Тогда я микрофон не выключаю, записывай.

– Уже пишу.

Сашка набрал номер радиотелефона американских агентов.

– Джеймс слушает,– ответил один из них.

Сашка наблюдал, повернувшись к ним лицом.

– Джеймс, поднимите ваши голубые глазки, это я с вами разговариваю, тот, кого вы пасёте. Ну, вот и хорошо, теперь мы видим друг друга. Берите напарника и топайте к стойке, я вас угощу. Вашему агентству обрезали бюджет, как я слышал, а сидеть нам ещё два часа, глотать же столько кофе, как вы, врачи не рекомендуют.

Джеймс стал говорить с напарником, и они, видимо, решив, что игра стоит того, поднялись и направились в сторону стойки бара.

– Что вам заказать, ребята?– спросил Сашка, когда они подошли.

– Мы можем себе взять сами,– ответил Джеймс.– Представьтесь.

– А ты – прыткий парень, однако. Я у вас налоговых деклараций не спрашиваю, увольте меня от этой процедуры,– сказал Сашка, улыбаясь во весь рот.

– Два коньяка,– заказал Джеймс подошедшему бармену.– По роже мы тебе ещё успеем дать.

– Ого!– Сашка расхохотался.– Ты ещё и агрессивный, а твой шеф – Стив Макгрейв – показался мне человеком интеллигентным. Что ж, бывает первое впечатление обманчивым, тогда пейте своё пойло и пошли.

– Куда?– спросил Джеймс.

– На нейтральную территорию,– и Сашка направился в зал таможенного и пограничного контроля. Агенты двинулись следом. Когда Сашка свернул в дипломатический коридор, оба метнулись в обычный сектор. Встретились снова у стойки, но уже в нейтральной зоне.

– А ты ещё и дипломат!– качая головой, сказал Джеймс, подсаживаясь возле Сашки.

– Да, сраный янки, я – дипломат,– ответил Сашка.

– Грубишь! Думаешь, если у тебя дипломатический иммунитет, то тебе всё позволено? Мы выясним, кто ты и поговорим при других обстоятельствах.

Ребром ладони Сашка врезал Джеймсу по переносице, тот слетел с тумбы-стула на пол, вскочил мгновенно и исчез из бара. Минутой спустя, появился в сопровождении сотрудника шведской спецслужбы, одетого в форму погранвойск. Швед представился и попросил у Сашки документы. Сашка подал ему свой дипломатический паспорт, оформленный в Российском МИДе по всем правилам.

– Что?– спросил Сашка.– Не ожидали? Или у вас сомнения на мой счёт? Если вы интересуетесь, кто я конкретно, отвечу: я – третий секретарь посольства России в Великобритании, а что это значит, объяснять вам, надеюсь, не надо. До сего дня мне не приходилось видеть, чтобы шведы, так кичащиеся своим нейтралитетом, лизали пятки Агентству Национальной Безопасности США. Или я что-то путаю?– Сашка уставился на шведа. Тот вернул паспорт и, сказав: "Извините", отошёл с непроницаемым видом, как будто сказанное Сашкой его не касалось. Американцы остались возле Сашки.– Ну что? Вам заказать или вы предпочитаете хлебать сопли из разбитых носов?

– Не по правилам играешь,– усаживаясь, сказал Джеймс.

– А кто правила устанавливал? Вы, что ль?– Сашка махнул бармену, тот подскочил.– Три водки. Двойных.

– Это что-то новенькое. Наверное, вы, русские, взяли Белый дом, пока мы в номере бабами занимались,– съязвил Джеймс.

– Не больно?– поинтересовался Сашка.

– Я твою выходку стерплю, но постараюсь добыть тебе билет на обратный путь. С англичанами мы этот вопрос уладим,– огрызнулся Джеймс.

– Как же! Могу заверить противную сторону, что поступлю аналогично: добуду вам отставку без выходного пособия. Вам, я так полагаю, безработица не грозит. И милости прошу в гости в Москву, туристами. Водки за встречу выпьем и по нашим девкам вместе пошастаем. Оставить вам мой московский адрес?

– Что-то вы не сильно похожи на ваших коллег?

– Я из новой, секретной волны,– стал врать Сашка.– Старые скурвились, большей частью, вот нас и выпускают в мир, а мы расшаркиваться не привыкли. Ну, снимут, положим, меня, и чёрт с ним. Я в любом банке Москвы себе место тёплое найду, плевать мне на ваши службы сто лет.

– Вот чего ты на меня так взъелся!

– А где видано, чтобы вели до границы и после неё, мелькая при этом голыми задницами? Штаны-то успели надеть, когда вам позвонили, что я прибываю и надо срочно сопроводить? Бабы финские довольны остались или нет?– наехал Сашка.

– Это русские девочки были,– ответил Джеймс.

– Так какого хрена ты с видеокамерой суёшься, сидел бы в номере и снимал их. Чего ты припёрся? Кто тебе сказал, что всё будет тихо? Наши проститутки европейский рынок услуг уже завоевали, осваивают и ваш континент. Что-то я не слышал об интервенции дам лёгкого поведения из США в Россию? Передайте вашему шефу, что лучше сидеть у себя дома и выявлять транспортные каналы наркотиков – это угрожает вашей национальной безопасности, а в другие серьёзные игры советую не лезть. Мы обучены не только морды бить.

– Кто вас, русских, поймёт? То вы кредиты просите, а то по лицу бить готовы?– произнёс Джеймс, пожав плечами.

– А кто вам сказал, что кредиты собираются отдавать?

– Ну, если так только!

– Наивные вы, американцы, до ужаса! Вас надуть ничего не стоит. Сколько вас не обманывай, вы всё равно не видите.

– Может, вы это сделали?

– Так если вы до сих пор не поняли, о чём говорить?

– Вы про что?

– Про разоружение! Ты что, думаешь, оно нам нужно?– Сашка уставился на Джеймса.

– Миру необходимо,– ответил тот.

– Значит, вы о всеобщем благе печётесь? Тогда понятна ваша прыткость в Шведском Королевстве.

– Вас, я вижу, тоже оснастили? В какие-то веки,– Джеймс ехидно заулыбался.– Ещё вчера в нищете сидели.

Сашка посмотрел на самодовольную рожу Джеймса и сказал:

– Скажи: зачем ты, сын фермера из Иллинойса, где твой дед и прадед пахали землю под Гейлсбергом, ты, Джеймс Кребс, припёрся в Европу? Чтобы ехидничать, сидя за стойкой бара в городе Стокгольме? Зачем ты сменил плуг или мотыгу – не знаю, чем там у вас обрабатывают землю – на эту поганую профессию? Дома красавица жена Рит, двое детишек: Джеймс-младший и Роб. Или ты хочешь, чтоб твою жену трахал рыжий Бил, твой сосед?– Джеймс схватил Сашку за лацканы пиджака, но напарник был начеку и вовремя влез между ними.– Вот видишь, а ты надо мной, глупый, смеялся, нашей нищетой хотел меня обидеть. У меня, Джеймс, фермы нет, машины нет, жены нет, детей нет, соседа тоже нет, и мне глубоко плевать на зелёные ваши доллары. Так что морды бить я могу кому угодно и где угодно, я независим от условностей профессии разведчика. Мне до страшного суда дела нет.

– Бармен!– позвал Джеймс.– Три водки. Двойных.

– Нет! Всё же самонадеянные вы американцы люди. Вам этой войны с нами не выиграть. Слабаки вы,– Сашка выпил залпом.

– Это почему?

– Вот вы из русского отдела, а по-русски даже материться не научились. Разве так можно?

– Положим и ваши не все английским владеют.

– У меня что, произношение плохое?– спросил Сашка.

– У тебя язык поставлен, спора нет.

– Как вы собираетесь выиграть, если у вас русским только трое в АНБ владеют, да ещё десяток в ЦРУ? Послов назначаете к нам из людей со стороны. Надеетесь на пятую колонну? Так её не будет.

– За доллары многое можно купить, что и делается весьма успешно. Не все ведь такие богатые как ты,– снова съязвил Джеймс.

– Купить-то можно, но за всё ли надо платить. Вот нас, как вы выразились, оснастили хорошо. И что? Если б в МИДе не сидел ваш агент, вы бы меня вычислили? Подошвы бы стёрли, напрасно бегая, тоже мне сотрудники.

– Кстати, а чего вы через финнов и шведов и Лондон прётесь?

– Вас вот жаждал увидеть.

– С вами молоденький парнишка ехал, он кто?

– Каникулы в стране начались.

– Сопроводили по пути сына высокопоставленного чиновника.

– Вот и у вас в голове шевелится.

– А в Финляндии кто тебя встречал?

– Ну, Джеймс! Ты, я вижу, дока по части допроса. Мне без разницы кто это был. Тип из посольства.

– А сын чей, если не секрет?

– Всё знать хотите или для отчёта?

– Можете не говорить, выясним.

– У нас говорят: дерьмо можно поймать, если оно в проруби болтается. Узнать кто, конечно не проблема, вот доказать нет возможности.

– Шишка?

– Не просто шишка, незаконнорожденная. Плод страстной любви.

– Ельцина? Горбачёва?– у Джеймса заблестели глаза. В их ведомстве давно муссировался вопрос о незаконных детях советских лидеров. Перебежавший генерал из КГБ, дал такие данные.

– О! И вашему, вижу, начальству плоды несчастной любви не дают покоя.

– Пошутили?

– Отнюдь. Точно внебрачный. Вот только чей, не знаю. Не посвятили.

– И у него не поинтересовались?

– Зачем? Это вам интересно, а мне нет. У нас половина страны таких, а у кого и сколько, это мне не очень и надо. Пусть ваши выискивают и считают. Ну и папаши деньги.

– А нас как вычислили?

– Я же вам сказал, что весь МИД в курсе про вашего агента давно и все нормально к этому относятся. Ценной информации ему в руки не дают, а мелочь всовывают. Мало платите и не тем,– Сашка прикурил папиросу, под удивлённые взгляды обоих.– Бармен! Три двойных.

– Сотри запись, Боб. И видео,– сказал Джеймс напарнику.

– Чего?– Сашке стало интересно.

– Тебя в Лондоне искать не надо. Коль ты в курсе о нашем агенте в вашем МИДе, то запись не нужна, тем более что он, сбросил на тебя данные.

– А если не сбросил и я вас раскалываю вчистую? Может наши имени его не знают?

– Ага! Наши зато знают.

– Так к агенту сидящему в МИДе наша встреча отношения не имеет,– подначил Сашка.

– Боб, делай, что я тебе говорю, не слушай ты его. Мы же потом за прокол отвечать станем. Косвенно обвинят, что провалили ценного агента.

– Звук я стёр, а видео оставлю, мало ли. Если наш знакомый в Лондоне не всплывёт, что тогда? Уж больно он шустрый,– ответил Боб.

– У вашего напарника, Джеймс, котелок варит. Вы знакомы с его невестой Шейли?

– У тебя что есть невеста, Боб?

– Два месяца назад обручились,– ответил вместо Боба Сашка.– Если наш агент в вашей конторе не врёт.

Боб и Джеймс переглянулись.

– А ты действительно профессионал!– уважительно произнёс Боб.– Я всего две недели здесь.

– Совет вам хочу подарить, поскольку у нас задушевная выходит беседа, но по секрету: русских баб не трахай. Вируса имунно-дефицита у них нет, не успели импортировать, но личная гигиена на очень низком уровне. Воспитание хромает в этом вопросе. Получишь, как пить дать, сифилис. У нас была программа, по которой специально, отъезжающих на работу за рубеж проституток, прививали сифилисом. Они его имеют, но выявить невозможно даже самыми современными способами, вирус от них передаётся партнёру и через слюну, и через пот. Сифилис особый какой-то, неизлечимый, хуже вируса Вич. Пенис отгнивает через пару месяцев.

– Не слушай его Боб, это русский юмор.

– Зря ты, Джеймс. Через несколько часов после полового акта начинаются рези слабенькие, начинает почёсываться, что и означает заражение.

– Может быть и гонорея,– не согласился Джеймс.

– Где вы видели, чтоб триппер, это по-русски так называют гонорею, через сутки проявлялся? Будь разумен, Джеймс, ты же много старше своего коллеги. Изменять невесте – это извращение. Измену жене ещё как-то можно понять, но невесте!? За такой грех Господь обязательно накажет.

Джеймс нервно заёрзал на тумбе после слов сказанных Сашкой и спустя пару секунд, сказав, что ему надо отлучиться, исчез. Сашка заказал три пива.

– Что-то он быстро так пошёл!?– сказал Боб, усмехаясь краешком губ.

– Побежал в сортир мыть пенис. Я ведь знаю, Боб, что вы в номере не были, ждали его в холле. Кроме того, мои слова вполне серьёзны. Вас что, ваше руководство не уведомляет о новинках на этом фронте борьбы?

– Это сугубо личное дело каждого,– ответил Боб.

– Так зачем вы писали на имя Макгрейва докладную о вашем желании обручиться, а потом о прошедшем обручении?

– А ваши не докладывают начальству об этом?

– Ты молод, из приличной семьи, отец твой был на хорошем счету у Аллена Далласа, но запомни на будущее, если хочешь стать профессионалом: не обязательно уведомлять шефа, сколько раз за ночь ты имеешь свою жену. Это необходимостью не является, а оттого, что ты это делаешь степень доверия к тебе не растёт, наоборот – падает. Вот и пропажа!– Сашка по-свойски хлопнул вернувшегося Джеймса по плечу.– Сполоснул хозяйство? Лучше это делать сразу, друг мой. Прекрасней всего дезинфицирует водка, особенно русская. А ты ко всему прочему ещё и мнителен, тебе верно показалось, что резь появилась.

– С вами иметь дел нельзя, вы русские кого угодно в сомнения можете ввергнуть,– Джеймс допил водку и глотнул следом пиво.

– Был рад с вами пропустить по стаканчику,– Сашка слез со стула-тумбы.– Алкоголь удлиняет инкубационный период,– назидательно посоветовал он и выложил на стойку две сто долларовых купюры, которые вытянул из согнутой пополам пачки зелёных, перехваченной чёрной резинкой, двумя пальцами одной руки.

– Плачу за всё,– сказал он бармену, который мигом подхватил доллары.– Счастливо оставаться. Желаю здравствовать!– отходя, бросил Сашка Бобу и Джеймсу, которым лететь было не положено. Они сидели у стойки, развернувшись лицом в зал и смотрели, как Сашка уходит на свой лондонский рейс.

После того, как Сашка скрылся, Боб спросил:

– У тебя в самом деле заболело?

– Показалось. Сполоснул и всё в норме. Только, Боб, это не русский. У меня на русских нюх. Это скорее всего наш. Проверяли суки!

– Я так и понял, уж очень много он про нас знает.

– Инспектор это. Если крапнёт, всё, Европы мне не видеть. Вот сволочь!

– Видеозапись, так полагаю, надо тоже стереть?

– Чёрт его знает, а если он тоже писал?

– То, что мы его не встретили, может не пройти.

– Прижал он нас.

– Джеймс, если это инспектор – не станет докладывать!

– От того, что ударил меня?

– Ведь это факт!– Боб постучал видеокассетой по стойке.

– Хрен с ним, стирай. Может, пронесёт, в конце концов мы не очень и рискуем.

– Я в том уверен. Какой бы русский стал бить по роже? Он тебя и ударил именно потому, чтобы мы стёрли и тем самым скрыли свои огрехи, а ему не надо было бы сдавать самого себя.

– Тогда у этого малого голова сидит на плечах не так уж и плохо. Поехали на нашу явочную, скажем, что прохлопали, но выяснили, что улетел в Лондон.

– Мне кажется не стоит.

– Ах, да! Этот гусь Бёрнсон!?– Джеймс скорчил кислую рожу.

– Предлагаю немного помолчать,– сказал Боб.

– Да ну их в задницу! Согласен молчать,– Джеймс протянул руку, по которой Боб хлопнул и они пошли к выходу из нейтральной зоны.