Текст книги "Средневековый любовник"
Автор книги: Александра фон Лоренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
─ Вернемся в дом…Бог свидетель, силы мои на исходе…
Его фраза так и осталась неоконченной. На улице, неподалеку от посольского дома, послышались громкие голоса. Их было слишком много. Генуэзец резко обернулся назад, всматриваясь во мрак ночного города.
Место, где находился дом, осветилось огнями десятков факелов. Теперь отчетливо различались человеческие силуэты. Несколько человек вошли в дом, и он ожил. Знакомая приземистая фигура управляющего Димитриса показалась на пороге.
─ Странно! ─ удивленно произнес генуэзец и повернулся к Вере. ─ Побудь здесь. Я скоро вернусь за тобой! ─ Напоследок он крепко сжал ее ладонь, подчеркивая свое намерение.
Стефано быстрыми шагами пошел к дому. Еще издалека он заметил, что все мужчины, плотно обступившие посольский дом, вооружены. Городская стража ─ понял он, окинув взглядом их абсолютно одинаковую, одежду.
– Вон она, вон там! Хватайте ее!– послышался знакомый визгливый голос, и Вера оглянулась.
На углу посольского дома стоял работорговец-грек Петрос Попандополис со своими слугами. Его обрюзглое лицо исказилось в злорадном оскале. Перепуганная Вера догнала Стефано и засеменила рядом.
─ Что здесь происходит? ─ надменно спросил он на греческом, подойдя к Генуэзскому дому. Внезапно раздался звон подков о каменную мостовую, и из-за угла вылетела целая кавалькада из вооруженных всадников. Попандополис, ощутив за собой грозную силу, поспешно подбежал к Вере и схватил ее за предплечье. Молодая женщина вскрикнула от боли, но Стефано так сжал волосатую кисть наглеца, что у того что-то хрустнуло. Рука грека ослабла, и генуэзец с презрением отбросил ее в сторону. Петрос оглянулся – всадники уже начинали окружать влюбленную парочку. Тогда грек размахнулся и с силой ударил Стефано по лицу. Прозвучала хлесткая пощечина, и все на мгновение замерли. Воины с удивлением смотрели то на дерзкого работорговца, то на генуэзского дипломата. Толстяк-феодорит явно переборщил, он даже сам замер в нерешительности, потирая свою кощунственную руку. Яркий румянец залил щеки Стефано, и он, отодвинув Веру за спину, ступил на шаг вперед. Никогда она не видела такого гнева в суженых глазах мужчины. Казалось, еще мгновение, и от грека останется лишь выжженное место.
– Сеньор ди Монтальдо, вы арестованы, – воскликнул сержант всадников, которого можно было легко отличить по более дорогой одежде.
Повинуясь движению его повелительной руки, несколько дюжих солдат соскочили со своих коней и выхватили у генуэзца из ножен кинжал, висевший у него на поясе. Стефано коротко оглянулся на воинов, но вдруг выхватил левой рукой из потайного разреза под левым рукавом маленький узкий стилет. Пока стражники успели сообразить, что происходит, генуэзец молниеносным движением полоснул сверкающим узким клинком по горлу толстого грека и, перехватив его правую руку, всадил клинок снизу вверх под седьмое ребро. Негодяй захрипел, зашатался и схватился за горло. На камни мостовой фонтаном брызнула кровь. Черные глаза грека, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Его грузное тело пошатнулось и, сделав несколько шагов назад, повалилось навзничь. Работорговец еще несколько раз дернулся и, захрипев, испустил дух.
Вера стояла как завороженная, внутри у молодой женщины все заледенело. Она никогда в своей жизни не видела убийства. Стражники и их командир тоже замерли в нерешительности.
– Ишь, поднял руку на сеньора! – с уважением в адрес генуэзца сказал один из стражников
– Поделом ему, не будет руки распускать, – поддержал его другой голос.
По лицу сержанта-гота было видно, что и он одобряет поступок итальянца. Вдруг Вера ощутила на своем животе руку Стефано. Хотя генуэзец и стоял к ней спиной, но он несколько раз незаметно хлопнул Веру, явно давая ей знак уйти незаметно. В это время стражники наконец-то вспомнили о своем задании и, оттолкнув молодую женщину, схватили Стефано за руки. Хотя Веру еще трясло от только что случившегося убийства, но она превозмогла себя и сделала несколько нерешительных шагов в сторону. Все были настолько заинтересованы и убийством, и арестом генуэзского дипломата, что не обратили на нее никакого внимания. Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, Вера отошла еще немного и совсем затерялась в толпе.
Из посольского дома вышел высокий надменный человек в роскошной одежде. Судя по тому, как изменились лица стражников, это был высокопоставленный представитель князя.
─ Сеньор ди Монтальдо, по приказу князя вы и ваша охрана лишаетесь права на свободу передвижения. Прошу вас, пройдите в дом. Наше княжество больше не поддерживает с Генуей и Каффой никаких дипломатических отношений. ─ В ледяном тоне феодорита сквозила плохо скрываемая ненависть, прикрытая маской официальной вежливости.
– Я не думаю, что арест дипломата― разумный поступок с вашей стороны. Сенат Генуи не простит вам такого оскорбления! ─ процедил Стефано, так же высокомерно осматривая важного феодорита, но при этом не двигаясь с места.
─ Не заставляйте меня применять силу, сеньор ди Монтальдо, ─ с угрозой сказал знатный феодорит, почувствовав настроение генуэзца. ─ Численное превосходство сейчас не на вашей стороне. Посольский дом окружен. ─ Губы мужчины криво усмехнулись, а рука угрожающе легла на рукоятку меча. ─ Войдите в дом.
Стефано обвел неторопливым взглядом толпу вооруженных людей и громко хмыкнул.
─ Столько воинов против моих десяти человек! Я польщен!
─ Немедленно выполняйте приказ князя, ─ властно проговорил феодорит, не сводя с него пылающих злобным огнем черных глаз.
Оказывать сопротивление в такой ситуации было бессмысленно, и Стефано прошел в дом. Переступив через порог, он остановился.
─ Нас пропустила охрана, нас встретили как дипломатов. Чем вызвана такая резкая перемена? Могу я хотя бы выяснить, в чем дело? ─ неприязненно спросил он, не оборачиваясь.
─ Я выполняю приказ князя и не уполномочен вести переговоры с вами, ─ сдержанно ответил феодорит. ─ Пройдите в свою комнату, ─ добавил он, растягивая и четко произнося слова.
Этой ночью Стефано так и не уснул, проведя ее в раздумьях и теряясь в догадках. Образ нежной светловолосой девушки из далекой северной страны порой всплывал в мыслях, оставляя улыбку на чувственных губах Стефано. Но сейчас его больше тревожили отношения между Генуей и Феодоро, да и его собственная участь.
Утром он обратился к тому же человеку с настойчивым требованием разъяснить, наконец, что произошло. Проведя такую же бессонную ночь, и очень недовольный этим досадным обстоятельством, феодорит сдался:
– Насколько я осведомлен, вчера ваши соотечественники подлым образом захватили портовый город и крепость, принадлежащие нашему княжеству, ─ сановник не смог сдерживать своей ненависти. Она просто вырывалась из его рта. ─ Прекраснейший город разграблен, погибли многие его жители! Но сенату Генуи и этого оказалось недостаточно! Сын нашего князя был захвачен в плен. ─ Феодорит, чувствуя, что не может больше сдерживаться, круто развернулся и ушел.
Стефано нахмурил брови, размышляя над полученной информацией. Он знал, что сенат Генуи, получив ссуду в банке святого Георгия, собирается направить карательную экспедицию, чтобы вернуть республике имеющий важное экономическое значение порт Чембало. Уже снаряжено два десятка галер, собрана армия из шести тысяч опытных солдат под командованием адмирала Ломеллино. Все это он знал. Но его удивляло другое. Тогда для чего консул направил его в Феодоро? Наверняка он был в курсе, когда галеры должны войти в гавань. И это должно было произойти не раньше, чем через месяц. Ошибки тут быть не могло.
В прошлом месяце Стефано исполнилось двадцать семь лет. Немного, если учесть что его карьера развивалась весьма успешно, но слишком мало для знания человеческой души. Стефано ощущал свою неопытность в хитроумно закрученных закулисных интригах и злился. Ведь он мечтал о большем, чем должность помощника консула, который, ко всему прочему, был его родным дядей по отцовской линии. Он ощущал со стороны консула сильную неприязнь и не удивлялся этому обстоятельству. Четыре года назад, похоронив брата, а через год и отца, Стефано стал единственным наследником большого состояния. Предприняв попытку заполучить наследство старшего брата путем замужества своей дочери и племянника и получив категорический отказ, консул обозлился до крайности. Полтора года он ждал совершеннолетия дочери, выпроводил множество женихов, а наглый мальчишка просто заявил: не хочу.
Его свобода ограничивалась пределами посольского дома. Димитрис вел себя уже не с той учтивостью, но соблюдал рамки приличия. Все-таки Стефано удалось нарушить распоряжение не покидать свою комнату без сопровождения и встретиться с начальником своей личной охраны Паоло Барбьери. Он был единственным человеком в Солдайе, не считая консула, к советам которого Стефано прислушивался. Паоло обладал незаурядным умом для человека, большая часть жизни которого прошла в сражениях, а не в кулуарах аристократического общества.
Паоло еще лежал в постели, но моментально вскочил, увидев своего сеньора, тайно пробравшегося в его комнату. Он вопросительно взглянул на Стефано:
─ Сеньор ди Монтальдо, я потрясен наглостью феодоритов! Нас заперли как шпионов и не дают даже шагу ступить.
Стефано присел на постель рядом с Паоло и озабоченно проговорил:
─ Верно, Паоло, но не как шпионов, а как захваченных на войне пленных. Как мне стало известно, наш флот высадился в бухте и с боем взял Чембало. ─ И торжествующе добавил. ─ Победа за Генуей!
─ Ясно, ─ медленно произнес Паоло. ─ Я все понял, сеньор. Мы в плену. ─ Мужчина сначала улыбнулся, а затем задумчиво опустил брови. ─ Так скоро…Они планировали на август…
─ Планировали… ─ Стефано протяжно повторил его слова. ─ А ты уверен, что планировали именно на август, а не на начало июня? Ты знаешь лишь то, что говорил консул… но не сенат.
Паоло резко повернулся к Стефано, и его лицо потемнело.
─ Вы тоже считаете бесполезным наше прибытие в Феодоро?
─ Да. Получается, мы приехали бессмысленно. У тебя есть соображения по этому поводу? ─ Стефано замолчал и с возмущением сжал губы.
─ Вы не находите смысла, сеньор?
─ Как раз я его обнаружил его. Поэтому и пришел к тебе, чтобы получить его подтверждение своей догадке. Ты понимаешь, о чем я?
На задумчивом лице Паоло отразилось понимание. Он медленно провел по черной с проседью бороде, и презрительно прищурился, вперив взгляд в дальний угол комнаты.
─ Вы хотите сказать, что можно избавиться от племянника, не замарав при этом рук?
─ Да, ─ глухо отозвался Стефано. ─ Он давно мечтает прибрать к рукам мое состояние, наше фамильное палаццо, поместья и все остальное. Хотел подсунуть мне свою заурядную дочь ─ не вышло.
Когда фигура Стефано, освещенная светом факелов, исчезла в дверях посольского палаццо, что-то оборвалось в душе Веры. Стало нестерпимо одиноко в этом проклятом средневековом городе. Единственный человек во всем этом мире, который вступился за нее, сам попал под арест.
Молодая женщина бежала по пустынным улицам, не разбирая дороги. На небе появилась луна, и стало немного светлей. Медленно, нерешительно выплывала она из-за туч, поднимаясь все выше и выше, большая, тусклая и багровая. Ночное светило безразлично взирало на беспредельные страдания, которыми был наполнен этот мир.
Она уже несколько часов бесцельно бродила по улицам города. Прошлась по рынку, не отвлекаясь на постоянные назойливые голоса продавцов, бойко предлагающих свой товар. Полная грусти, не зная, куда податься, Вера совсем отчаялась, ― раньше ее никогда не посещало нежелание жить. Она вспомнила жестокое лицо Попандопулиса и подумала, что для нее было бы лучше умереть под ударами кнута. Что за судьба ей уготована? Наивное желание попасть в монастырь и прижиться там показалось утопией. Сомнения начали подтачивать душу и резать сердце. Недавняя уверенность убывала с каждой секундой, освобождая место унынию и безысходности.
Ближе к полудню измученная женщина свернула в тенистый проулок. Острое чувство голода ее совершенно не волновало, а наоборот, радовало, вместе со злорадной обидой на жизнь. Тутовое дерево, под которым уселась Вера, шелестело блестящей листвой, его плоды еще не поспели, но уже начали наливаться соками. Рука сама потянулась за ягодами, но дрогнула, едва коснувшись листвы. Вера сорвала несколько незрелых ягод и в бешенстве отшвырнула в сторону. Жизнь ей больше не нужна. И она стала лихорадочно прикидывать, сколько нужно дней не есть, чтобы умереть с голоду.
Проходящие мимо горожане с удивлением оглядывались на изящно причесанную и хорошо одетую красивую молодую женщину, непристойно сидевшую под деревьями. Вера, провожая их безразличным взглядом, иногда улыбалась, услышав реплики в свой адрес, сказанные осуждающим тоном.
«Думают, перебрала барышня вина и даже встать не может»!─догадалась Вера и сухо рассмеялась, смело встречая осуждающие взгляды прохожих..
И никто не заберет в вытрезвитель!
Она вздохнула, вспомнив о родной московской милиции. Когда утих первый взрыв навалившегося отчаяния, она опустила голову, прижалась к шершавому стволу и задремала.
Служанка
День был томительно-жаркий. Ни дуновения ветерка, ни единого облачка на небе. Две молодые женщины, обвешанные тяжелыми связками с глиняной посудой, медленно брели по пыльной дороге, предусмотрительно обходя острые камни. Обессилив, они остановились передохнуть. Та, что была помоложе, простонала, растирая узкое плечо, натертое лямкой:
─ Я же тебе говорила, надо было попросить носильщика Фотиса. Еще и половины пути не прошли, а у меня так болят плечи!
─ Ты, видно, не завтракала сегодня! ─ усмехнулась другая. ─ А еще замуж собралась! Привыкай, там «напашешься»! ─ женщина осторожно опустила посуду, размяла руки, устало поглядывая на голубое небо. ─ Этот мерзавец Фотис вечно пристает, то за грудь схватит, то целоваться лезет. По мне, так уж лучше носить тяжести.
─ А я бы сейчас поцеловала любого урода, лишь бы не тащить эту проклятую посуду! ─ девушка капризно перекривилась, глянув на ненавистные миски, аккуратно переложенные соломой и увязанные стопками. Она отошла в тень, отбрасываемую высоким деревом, и удивленно воскликнула. ─ Ха! Эльпида! Взгляни, не одни мы с тобой замучены жарой! ─ Она указала рукой на молодую женщину, спящую под деревом.
Эльпида усмехнулась и насмешливо проговорила:
─ Мы-то измучены зноем, а она, скорее всего, вином.
─ Нет, погоди! ─ встревожено пробормотала девушка, с сочувствием глядя на раскрасневшуюся Веру. ─ А если она перегрелась на солнце?! Может, ей дурно? Пойду, посмотрю!
А усталая Вера незаметно для себя уснула. Она не видела, как женщины подошли к ней, не почувствовала, как дотронулись до ее лба, даже не слышала их голосов.
─ Я с ней встречалась в саду! ─ внезапно воскликнула Эльпида. ─ А ты ее не узнаешь?
─ А! ─ протянула девушка, напрягая память и склоняясь еще ниже. ─ Та странная незнакомка! И ее вещи, чудные, как и она сама! Интересно, кто же она?
Женщина пожала плечами. Ее смуглое лицо передернулось, и она беспокойно прошептала:
─ Слушай, Деспина, я не знаю, кто она. Но мне кажется, ей некуда идти. На рынке прошел слух о белокурой красавице-чужеземке. Она слоняется по городу, ничего не покупает, ни с кем не разговаривает. И… ─ женщина конвульсивно сглотнула. ─ Я рассказывала тебе…она дала сласть моему Власису. Не знаю, что это за сласть, но его недуг прошел. Я и не надеялась.
Молодые женщины, задумавшись, посмотрели друг на друга. Деспина первая прервала затянувшуюся паузу. Высоко подняв брови, она оживленно заговорила:
─ Давай ее заберем к нам домой! Если она согласится, конечно! Я и Сибилла… Мы вдвоем не справляемся на кухне! Нам нужна помощница! Я сама попрошу госпожу! ─ девушка, восхищенная своей идеей, умоляюще посмотрела на подругу.
─ Хорошо! Тогда буди ее! ─ согласилась Эльпида, с состраданием глядя на измученную Веру.
Женщины принялись тормошить сонную незнакомку.
Вначале, находясь в забытье, Вера не поняла, что от нее хотят. Но, спустя несколько мгновений, она рассмотрела женщин и узнала черноглазую гречанку из сада. Они смотрели на нее с сочувствием и помогли ей встать, хотя она в этом не нуждалась. Заговорить с ними Вера не пыталась, также, как и они. Молоденькая кивком головы позвала за собой.
Даже не задумываясь, куда ее ведут, Вера покорно побрела за женщинами. Младшая из женщин буквально падала под тяжестью своей ноши. Пот градом лился по ее лицу и влажными пятнами выступал на ткани ее светло-зеленой туники. Она сдувала с мокрого лба каштановые пряди волос, выбившиеся из постоянно сползающего платка. Их языка Вера не знала и робко постучала по плечу хрупкой гречанки.
─ Может, помочь тебе? ─ предложила она и, чтобы объяснить свое намерение, взялась за широкую лямку из грубой материи.
Смуглое лицо просияло в улыбке, а глаза радостно заискрились. Веселые лучистые глаза цвета темно-глубокой зелени как будто смыли все жгучее беспокойство, и Вера, ловко подхватив лямку, закинула ее себе на плечо.
Благодаря удачному стечению обстоятельств ее жизнь кое-как наладилась. Теперь она жила в доме у некой госпожи Пелагеи, пожилой богатой вдовы. В ее обязанности входила уборка кухни и помощь двум поварихам. Первое время было тяжело. Женщины пытались жестами объяснить, что ей надо делать. Получалось у них это плохо, пока Вера не перехватила инициативу, активно вникая в работу.
Если смотреть с позиции прошлой жизни, можно было бы ужаснуться. А после всего пережитого она радовалась, что имеет пищу и кров над головой. Никто ее не обижал, и она старалась изо всех сил, чтобы избежать замечаний. К концу первой недели Вера уже знала много греческих слов, что несказанно радовало ее.
Деспина и Сибилла не особо горели желанием трудиться, и при малейшей возможности старались увильнуть. На Веру плавно перешла обязанность ходить на рынок вместе с Деспиной, где приходилось подолгу жариться на солнце, покорно дожидаясь, пока та наболтается всласть со знакомыми служанками и торговками. Обычно покупки у них занимали не менее трех часов, хотя в действительности для этого хватило бы и часа. Лишь потом Вера поняла, что поход на рынок ― огромное удовольствие для Деспины.
К вечеру Вера очень уставала и валилась на тюфяк, набитый сухой травой, не чувствуя под собой ног. Но ее это не беспокоило. Тут все работали напряженно. Зато теперь она не волновалась за свою безопасность. Иногда она сопровождала госпожу в гости, неся за ней корзины, наполненные фруктами и первым ранним виноградом. Горожане почтительно кланялись пожилой даме, и это означало, что больше ни никто не посмеет замахнуться на Веру или заявить на нее свои права. Пожалуй, это было самое приятное. Вдова, по-видимому, не любила болтливых, а Вера всегда молчала, так как знала лишь самые элементарные слова.
Время текло быстро. Три недели промчались как один день. Женщины уже доверяли ей полностью, посылая в город с мелкими поручениями. Хозяйка вела праздный образ жизни, питая слабость к хорошим винам. Пятый день подряд Вера ходила пешком на другой конец города за вином для госпожи. Никаких сложностей с расчетом не возникало. Или хозяйка платила сама, или лавка принадлежала ей, ― Вера не знала. Она говорила хорошо заученные слова, и ей протягивали керамический сосуд с узким, надежно запечатанным горлышком.
И даже тут Вера нашла для себя маленькое удовольствие. Кроме вина, Пелагея обожала птиц. Десятки клеток с различными пернатыми созданиями заполняли весь палисадник. Клетки были расставлены очень живописно, утопая среди благоухающих розовых кустов. По утрам их ликующее чириканье наполняло весь двор. Вера ходила в сад, рвала пырей, собирала листья одуванчиков и раскладывала в клетки, любуясь, с каким удовольствием птицы клюют сочную зелень. Особое место среди птиц занимала серая галка. Зелень она не уважала, а предпочитала мясо или рыбу. Вера почти каждый день брала на кухне для нее немного мясных обрезков. Очень забавно было наблюдать, как умная птица, придерживая пищу когтистой лапой, лакомится, искоса поглядывая то одним глазом, то другим.
Этот день прошел как обычно, ― надо было начистить и нарезать гору овощей, перемыть множество посуды, выдраить несколько жирных котлов. Справившись с работой, Вера искупалась и отправилась в свою комнатушку, думая о завтрашнем дне. Деспина сказала, что завтра к госпоже должен приехать торговец тканями. Значит, она позовет их рассматривать ткани, а это уже немного скрасит серые будни.
Только она разделась и легла, как дверь со скрипом распахнулась, ― на пороге стояла Сибилла с зажженным масляным фонарем. Вера изумилась, ― за окном начинало смеркаться, а на небе стали зажигаться первые звезды. Не пройдет и получаса, как город накроется густой темнотой.
─ Госпожа посылает нас за лекарем, ─ тревожно проговорила женщина, старясь объясниться как можно кратче и доходчивее. ─ Ей сильно нездоровится. ─ Заметив недоумение на лице Веры, она уточнила:
─ Господин Лаврентиос. Надо сходить за ним.
Вера сообразила, услышав знакомое имя. Она один раз провожала вдову к дому врача. Его дом находится довольно далеко. Тогда она, помотав головой, указала на окно:
─ Темно!
Сибилла ткнула себя пальцем в грудь и приподняла фонарь.
─ Я и ты. Мы пойдем вместе.
Через минуту они уже шли по дороге. Улицы быстро погружались во мрак, фонарь пришелся весьма кстати. Сибилла хорошо знала дорогу к дому врача, и вскоре они оказались возле каменной ограды, густо оплетенной вечнозеленым плющом. Женщина сунула в руки Веры фонарь, а сама постучала в ворота. Дверь быстро распахнулась, и оттуда выглянула недовольно– заспанная физиономия слуги.
─ Постой здесь, Вера! Я должна лично поговорить с лекарем госпожи.
Вера промолчала, так как не спорила сейчас вообще, опасаясь снова оказаться на улице. Она кивнула в знак согласия и прислонилась в ограде. Ноги гудели после напряженного дня. Она хорошенько осмотрелась по сторонам. Всю дорогу ей мерещилось, что за ними кто-то крадется. Вера повернула голову и прислушалась. Из открытого окна доносились голоса: визгливый ― Сибиллы и сиплый, мужской, ― лекаря.. Вера стала мечтать, как, вернувшись домой, упадет на свой тюфяк.
Взошла луна, тусклая, почти не дающая света; ее то и дело закрывали темные тучи, оставляя город во власти кромешной темноты. Ветер, насыщенный влагой, гнал их по небу, обещая долгожданный дождь. На западе начали сверкать молнии, и послышался отдаленный гром.
Голоса затихли, забренчали стеклянные предметы. Похоже, с госпожой Пелагеей серьезно, раз сборы так затянулись. Вдруг несколько крупных капель упало на лицо Веры. Это был дождь, первый за целый месяц. Она сорвала с головы платок и подставила лицо теплому дождю. Молния ударила над крышей дома, и Вера испуганно вздрогнула. За ней последовала другая, более мощная, озарившая темное небо и черепичные кровли. Сильные молнии засверкали то тут, то там, и не успевали в небе заглохнуть одни раскаты, как появлялись новые. Дождь набирал силу. Нет, она не ошиблась, когда слышала за спиной осторожные приглушенные шаги. Одна молния так ярко сверкнула, что все вокруг резко осветилось. Напротив дома Лаврентиоса обрисовался четкий мужской силуэт. Следующий разряд полностью осветил фигуру высокого человека в одежде состоятельного горожанина. Ослепительно белая туника мелькала в прорезях верхней одежды, поверх которой был наброшен длинный плащ, украшенный золотой вышивкой. Вера нетерпеливо глянула на окна, где еще горел огонек и испуганно закричала, заметив, что человек направился к ней:
─ Сибилла!
В тот же миг жесткая мозолистая ладонь закрыла ей рот, пресекая вырвавшийся крик, перешедший в мычание. Женщина испуганно вытаращила глаза, судорожно отталкивая от себя человека.
─ Заткнись, ─ приказал низкий хрипловатый голос на итальянском. ─ Еще одно слово, и будь уверена, последнее в твоей жизни солнце уже зашло.
Вера попыталась укусить сжимающую ее рот руку, но ей это не удалось.
Фонарь выпал из рук и со звоном разлетелся на осколки. Она скосила вытаращенные от ужаса глаза на закрытые ворота. Свет в доме потух, и звучно хлопнула входная дверь. Сильные руки сжали ее с такой силой, что кости отозвались резкой болью. Мужчина, не отпуская железной хватки, оттащил Веру за угол дома, не давая ни одного шанса на сопротивление.
─ Вера! Вера!─ звал встревоженный голос Сибиллы.
Она попробовала дернуться, но холодный металл коснулся ее шеи, и она замерла. Сибилла еще пару раз выкрикнула ее имя. Потом раздраженный голос Лаврентиоса ворчливо оборвал ее. Дождь перешел в ливень и заглушил удаляющиеся шаги.
Рука медленно освободила рот, но другая еще удерживала ее за талию. Вера быстро вдохнула прохладный воздух.
─ Ты знаешь, девчонка, что неблагодарность самый большой грех? ─ зловещий шепот ударил в ухо горячим дыханием.
─ Что вам от меня нужно? ─ взмолилась Вера, оборачивая голову к незнакомцу. ─ Я, несчастный человек, оказалась в чужом городе! ─ заверещала она.
─ Не визжи, ─ прошипел голос. ─ Тебе выпала возможность исправить свою ошибку. Пойдешь со мной, и будешь делать то, что я скажу.
Незнакомец сначала ослабил хватку, затем отпустил. Вера развернулась, чтобы посмотреть на него. Его немолодое, суровое лицо ей было неизвестно. Но этот голос с хрипотцой был ей знаком, она его точно слышала, …это было в тот день… генуэзцы насмехались над ней, когда она пыталась слезть с лошади.
─ Кто вы? ─ пробормотала она.
─ Для тебя это не имеет никакого значения! Чем меньше будешь знать, тем дольше будешь жить, ─ небрежно бросил мужчина и, схватив ее за руку, поволок за собой.
Мужчина шел широкими торопливыми шагами. Вера еле успевала за ним, спотыкаясь об выступающие булыжники мощеной дороги. Он шли довольно долго. Окраина города, в отличие от его центра, еще не спала. Здесь протекала вся ночная увеселительная жизнь столицы. Порядочным женщинам тут лучше было не появляться после заката солнца. Вера невольно сравнивала город с Москвой, находя много общего. Поначалу она полагала, что все жители города греки, но позже поняла, что ошибалась. Хотя официальным языком считался греческий, на улицах можно было услышать и другие языки: гортанный язык кавказцев, искаженный старонемецкий и даже русский, точнее старорусский. Она с тоской вслушивалась в родную речь и проходила мимо.
Громкие разговоры на греческом, и крикливые, пьяные голоса, выкрикивающие нескладные песни на неизвестном Вере языке, указывали на то, что захватчик привел ее на постоялый двор.
Мужчина угрожающе сжал ее руку и вошел в дом. Хозяин таверны похотливо улыбнулся. Его глаза стали еще масленее, когда в руке мужчины блеснула серебряная монета. Он передал итальянцу зажженный светильник.
Итальянец отпустил ее руку лишь тогда, когда, переступив порог небольшой комнаты, закрыл на засов дверь. Он присел на широкое ложе, поставил на пол светильник и сурово посмотрел на Веру. Она опустила глаза. Полы плаща раскрылись, открывая ее испуганному взгляду инкрустированные ножны двух длинных кинжалов. Неприятное прикосновение одного из них она успела почувствовать еще возле дома лекаря.
─ Зачем вы меня сюда привели? ─ спросила она, не выдержав долгой паузы и его тяжелого взгляда
Мужчина, усмехаясь, ответил:
─ Ты очень привлекательна. Я не рассчитывал на удачу, пока не увидел тебя. Не знаю, кто ты на самом деле, но на роль женщины легкого поведения подходишь как нельзя лучше. Твоя задача несложна. Всего лишь, используя свою красивую внешность, развлечь несколько мужчин.
Вера, сообразив, о чем он ей толкует, похолодела.
─ Я не проститутка… ─ начала было она, но мужчина резко перебил:
─ Тебя спасли от плетей, так и ты окажи услугу моему сеньору. Он дважды вступился за тебя, хотя по закону не имел права.
─ Вы говорите о сеньоре Стефано? У меня нет денег, чтобы отблагодарить его! Если вас устроит это…─ она гордо расправила плечи и полезла рукой в вырез платья, где прятала золотую цепочку с нанизанными на нее кольцами. ─ Вот! ─ сказала она, протягивая украшения. Пожилой мужчина громко и недобро захохотал.
─ Ох, и дерзкая же ты девица! ─ он исподлобья глянул прямо в глаза Вере и резким жестом отклонил ее золото. ─ А я слышал, русские женщины отличаются кротким нравом. Про тебя этого не скажешь! ─ С этими словами мужчина поднялся и, пошарив под матрасом, вытащил объемный глиняный сосуд и сверток материи. После чего откупорил пробку и осторожно высыпал черный порошок из свертка в узкое горлышко.
─ Это яд? ─ упавшим голосом спросила Вера.
Мужчина ухмыльнулся и довольно сказал, кивая в угол, где без признаков жизни лежал жирный кот:
─ Сильное снотворное. А может, и яд, ─ равнодушно прибавил он. ─ Кота я накормил еще утром, он до сих пор и ухом не шевельнул.
─ Я не стану это пить!
─ Тебе никто и не предлагает, ─ протянул мужчина, старательно взбалтывая сосуд. ─ Мой сеньор в тюрьме, под арестом. От тебя требуется любым способом добиться, чтобы охранники выпили вина, а затем, когда они уснут, открыть двери и впустить меня. И больше ничего. ─ Он оглянулся и оценивающе посмотрел на девушку. ─ Вижу, ты неплохо устроилась, даже не похудела!
Вера сильно удивилась, услышав о страже и вспоминая подобострастные манеры служителей дома, особенно Димитриса, которого она видела издалека в городе, но старалась не попадаться ему на глаза, боясь разоблачения.
─ Как это в тюрьме? ─ поразилась она. ― Я узнавала, мне сказали, что всех генуэзцев выменяли на пленных жителей Чембало..
Он подошел к узкому окну, и посмотрел на темное небо. Дождь прошел также быстро, как и начался. На дворе было очень свежо.
─ Значит, не всех…Не твоего ума дело, ─ отрывисто сказал итальянец, высовываясь в окно и внимательно всматриваясь в небо. ─ Угораздило же меня заметить тебя! Хвала господу нашему, он услышал мои мольбы, ─ прошептал он и с благоговением и перекрестился, не сводя глаз с неба.
Вера обиженно фыркнула. Мужчина вел себя если не по-хамски, то с пренебрежением. Как она считала, генуэзец обязан ей ясно объяснить, что произошло, и для чего понадобилась именно она, а не местная женщина, а не отделываться короткими грубыми фразами. Проведя около месяца в городе, она научилась различать достаток людей по их одежде. Бедняки носили серые, или плохо выкрашенные некачественными красками одежды. Этот же был одет как представитель зажиточного класса.
─ Почему вы выбрали меня? Любая небогатая женщина за хорошее вознаграждение согласилась бы!
Мужчина сначала повернулся вполоборота, слушая ее слова, затем резко вскинул голову и криво улыбнулся.
─ Не смеши! Ни одна, даже самая последняя проститутка и оборванная нищенка не согласились бы! ─ он снова отвернулся к окну. ─ А у тебя просто нет выхода. Кто ты? Жительница дремучей Московии? Невольничий рынок Каффы кишит твоими русоволосыми землячками. Здесь никого не волнует твое прежнее положение. Тебя и слушать не станут. Самая низкооплачиваемая ткачиха имеет больше прав, чем ты. Хочешь оказаться на невольничьем рынке, а после отправиться в гарем? А когда постареешь, тебя перестанут сытно кормить. И снова продадут по дешевке какому-нибудь небогатому турку. За воду и черствый хлеб будешь с утра до ночи работать на поле. ─ Он немного помолчал, затем продолжил: ─ Если все пройдет удачно, как я задумал, и если ты прикусишь язык, и, наконец, перестанешь дерзить, сеньор ди Монтальдо позаботится о твоей судьбе. Он добрый человек.
