Текст книги "Средневековый любовник"
Автор книги: Александра фон Лоренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
Вере и не нужно было сообщать о своей беременности, ─ мать поняла сама. И снова начались причитания и обвинения в легкомысленном поведении.
─ Сейчас же я позвоню Игорю и попрошу, чтобы не обращал внимания на твои дурацкие выбросы! ─ воскликнула мать, ─ скажу: нервная, потому что ждет ребенка.
─ Не звони! ― неприятная рвота просто скрутила Веру.
Но мать стояла на своем. Спор окончился безрезультатно из-за отсутствия денег на счету мобильного.
─ Кому ты теперь будешь нужна, с ребенком-то? ─ мать говорила сдавленным голосом. ─ Я же тебе добра желаю, как ты не поймешь! И малышу, и тебе нужны фрукты круглый год, хорошее питание. На что мы их будем покупать, скажи ты мне?
─ Мама, на твоей шее я сидеть не собираюсь. Мне придется больше работать… и все... Я и беременная могу делать переводы. Мне дадут работу на дом, ― успокаивала дочь Марию Сергеевну. Так и закончился этот неприятный разговор.
Около девяти вечера Вера стояла на привокзальной площади родного городка. Не успела она собраться с мыслями, вспоминая номер автобуса, как к ней подбежали надоедливые таксисты и начали предлагать свои услуги.
─ Спасибо, я сама доберусь, ─ вежливо отказала она, всматриваясь в сгрудившуюся толпу людей возле закрытого журнального киоска. Да, это и есть автобусная остановка.
Две пожилые женщины с авоськами, набитыми яблоками, ворчали, посматривая на вокзальные часы. Автобус ходил четко по графику каждые сорок минут. По их словам он задерживался на четверть часа. На скамейку, рядом с женщинами, присела молодая пара. Девушка поздоровалась с обеими женщинами, назвав их по имени. Затем, она уселась к парню на колени, положив ему руки на шею.
Вскоре подошел автобус. Вера прошла в салон и села возле окна. Женщины сели напротив нее и сразу уставились, на подростков, которые, решив, что им теперь никто не помешает, стали целоваться.
─ Ну и Оленька! ─ со злорадным возмущением заговорила женщина. ─ Школу еще не окончила, а с мужиками уже вовсю трется. Мамашка на двух работах вкалывает, чтобы дочу одеть-обуть. Воспитать не сумела, значит, сама будет расхлебывать.
─ Какой же это мужик? Сопляк, дитенок еще совсем, ─ рассмеялась другая, рассматривая целующуюся пару.
─ Вот такие дитенки, ─ вызверилась ее собеседница, ─ сами детей делают! Попомнишь мои слова, Катерина! Принесет Олька в подоле!
─ Типун тебе на язык, Дуся! Молодые сейчас грамотные. Это мы на аборты бегали, а они пилюли какие-то глотают.
─ А природа, она свое возьмет! ─ упрямо твердила блюстительница морали, поджимая узкие губы, накрашенные ярко-морковной помадой.
Вера слушала то одну, то другую и с грустью думала, что вот такие же разговоры за спиной поведут соседки по дому, когда ее живот заметно округлится. Мать будет плакать, капать корвалол, а она будет ее утешать.
Она посмотрела на старушек, на их морщинистые лица. Все, что им осталось в жизни ― это злословить, осуждая поведение молодежи. Еще несколько месяцев назад она бы сгорела от стыда, боясь злых языков соседок. После того, что она испытала в средневековом Крыму, ее больше не волнует мнение этих мелких людей.
Автобус плавно ехал по асфальтированной дороге, а старушки все никак не могли успокоиться, цитируя библию и каких-то святых.
─ …девица должна быть непорочной, ─ с апломбом проговорила женщина, водя пальцем по строке в потертой книжонке. Дочитав цитату до конца, она добавила:
─ Раньше таких Олек камнями побивали.
Вынужденная их слушать, Вера поражалась их злобе. Откуда столько ненависти к молодой девушке? Сами же когда-то были молодыми, сами обнимались с парнями. Старушки высказали сожаление, что жестокая казнь давным-давно отменена. Вера не выдержала и возмутилась:
─ Бабушка, вы так хорошо знаете библию, а что же вы не бросите камень в них камень? Боитесь? Сказано ведь: кто без греха, пусть первый бросит камень.
─ Побила бы, дак ведь затаскают по судам! ─ выцветшие глаза женщины зажглись фанатизмом.
Автобус остановился, и старушка поспешила к дверям. Остановившись на ступеньке, она обернулась к Вере и с чувством добавила:
─ Побила и глазом бы не моргнула! А ты…
Водитель автобуса, по всей видимости, не вникал в суть беседы, хотя женщины говорили громко, развлекая всех пассажиров. Привстав с сидения, он гаркнул на старушку, которая уже открыла рот, чтобы закончить пламенную речь:
─ Мать, камнями бросайся на своем огороде и хоть до утра, а у меня график!
Двери автобуса с грохотом закрылись, прищемив женщине подол длинного плаща. Вера засмеялась, услышав через открытое окно нецензурные выражения, направленные в адрес водителя.
В одном окне их квартиры на последнем этаже горел свет. За клетчатой шторой мелькал силуэт, ─ мать хлопотала на кухне.
Поднявшись на пятый этаж, Вера подошла к входной двери и нерешительно взялась за ручку. Дверь, как бывало не раз, оказалась незапертой. Вера тихо усмехнулась, догадываясь, от кого она унаследовала наивность и доверчивость.
─ Ванюша, сынок, дверь закрой на ключ! ─ раздался мягкий голос матери, ― где-то внутри квартиры хлопнула дверь.
Покраснев от волнения, Вера вошла в прихожую.
─ Мама! Это я! ─ тихо сказала она.
Когда все слова радости были сказаны, мать удивлено спросила:
─ Верочка, почему Игорь не заходит?
─ А его нет. Я одна приехала, ─ опасаясь, что мать заметит ее невеселое настроение, написанное на лице, Вера повернулась к ней спиной и пошла в зал.
─ Как это одна? У него, что, машина сломалась?
─ Я от него ушла, ─ натянуто сказала Вера и уточнила. ─ Ушла навсегда. А через неделю подам на развод. ─ Она села на старый потертый диван. ─ Как я поняла, Вани дома нет.
Тщетно она попыталась уйти от тяжелого разговора. Губы матери задрожали. Сначала она ничего внятного не могла сказать, а только охала и вздыхала. Увидев ее напуганное лицо и сразу же запавшие глаза, Вера решила отложить разговор о ребенке.
─ Мама, я так решила. Он мне грубо изменял…
─ Верочка, Игорь же непьющий! Одевает как королеву, хочет тебе машину подарить. Он сам мне говорил! Да! Звонил он мне на прошлой неделе. Говорил, что присмотрел уже. Тойоту, что ли!
Вера вздрогнула от такого неожиданного заявления, но тотчас же сжала губы. Позиция матери в вопросах брака была предельно проста: если не пьет, значит, семьянин, а если еще и обеспечивает, тогда вообще отличный муж. Без материальной поддержки отца вырастив двоих детей, мать Веры слишком устала за свою жизнь, чтобы понять чувства дочери. Бедность просто раздавила ее.
─ Мама, ты что, не слышишь меня? ─ с горечью спросила Вера. ─ У Игоря постоянная любовница, а ты мне говоришь о трезвости и какой-то машине.
─ Все я отлично слышу. Одной еще хуже, дочка, ─ продолжала сокрушаться мать. ─ И ты не подумала, что люди скажут. А я знаю! Сплетни начнут распускать.
─ А для тебя мнение людей дороже всего на свете. Что подумают, что не подумают! Мама, лично мне не жарко и не холодно, оттого, что на меня косо посмотрит тетя Люся.
─ Я-то, глупая, считала, что ты у меня уже устроена! А тут все вернулось на круги своя: я, ты, Ванюша и нищета.
Мать упорно возражала, отклоняя все разумные Верины доводы. Вера с горечью смотрела на свою мать, когда-то очень красивую женщину, и понимала, что ее одиночество, длившееся семнадцать лет, никогда не закончится встречей с мужчиной.
─ Интересно мне, мама! Ты ушла от отца с двумя детьми, когда он стал много пить. А мне что? Терпи и все прощай? Если Ванька хочет получить от Игоря на день рождения ноутбук, я здесь ни причем! Вместо того, чтобы по дискотекам шататься, мог бы и поработать в свободное время. На вокзале все стены белые от объявлений: требуются грузчики на разовые работы. Когда он из института возвращается? В два?
─ Верочка! Ты что! Ванюша будущий юрист! Я не позволю ему вагоны разгружать! ─ мать побелела от негодования.
Резкий приступ тошноты застал Веру врасплох. Она метнулась в сторону ванной комнаты, на бегу включая свет и думая о том, что все-таки придется снимать квартиру в Москве. Ребенок, рожденный вне брака ─ слишком серьезный удар для матери с ее болезненной зависимостью от мнения людей.
Вере и не нужно было сообщать о своей беременности, ─ мать поняла сама. И снова начались причитания и обвинения в легкомысленном поведении.
─ Сейчас же я позвоню Игорю и попрошу, чтобы не обращал внимания на твои дурацкие выбросы! ─ воскликнула она, ─ скажу: нервная, потому что ждет ребенка.
─ Не звони! ― неприятная рвота просто скрутила Веру.
Но мать стояла на своем. Спор окончился безрезультатно из-за отсутствия денег на счету мобильного.
─ Кому ты теперь будешь нужна, с ребенком-то? ─ мать говорила сдавленным голосом. ─ Я же тебе добра желаю, как ты не поймешь! И малышу, и тебе нужны фрукты круглый год, хорошее питание. На что мы их будем покупать, скажи ты мне?
─ Мама, на твоей шее я сидеть не собираюсь. Мне придется больше работать… и все... Я и беременная могу делать переводы. Мне дадут работу на дом, ― успокаивала дочь Марию Сергеевну. Так и закончился этот несимпатичный разговор.
Палаццо ди Монтальдо
Прошло три года
В этот ранний час, когда чистенький экспресс подкатил к перрону, вокзал Генуи еще не проснулся, и только дворники шуршали пластиковыми метлами, да ненавязчивый голос диктора время от времени что-то вещал по-итальянски. Прохлада утреннего тумана явно морского происхождения быстро освежила плохо спавшую в дороге Веру. Ее внимание привлекли ярко-сиреневые цветы неизвестного ей растения, которое вилось по старинной каменной кладке здания вокзала, она опустила свой увесистый чемодан на влажные плиты мостовой, чтобы получше их рассмотреть. Ультрасовременная крыша над перроном резко контрастировала со средневековыми глухими арками и самим зданием вокзала, построенным, наверное, лет двести назад.
– Буэно, сеньорита, – прозвучал голос носильщика, но молодая женщина только вяло махнула рукой в сторону, отказываясь от его услуг.
Уютная Генуя приглашала ее неспешно пройтись по узким старинным улочкам, вдохнуть запах морского бриза и аромат свежесваренного кофе в только что открывшихся кафе, услышать недовольную скороговорку итальянских мамаш, отправляющих свои чада в школу. Небольшая уютная гостиница, как ей и сказали, находилась недалеко от вокзала, даже стало жалко прерывать только начавшуюся прогулку. Но тяжелый чемодан, хотя и был на колесиках, а все же просился в номер. Метрдотелем оказался любезный молодой человек; он не задавал лишних вопросов, а, быстро записав фамилию Веры в какую-то книгу, галантно помог ей добраться до номера. Впрочем, даже усталой с дороги, командировочной переводчице не сиделось в уютной комнатке. Приняв душ и надев свое любимое бирюзовое платье, Вера отправилась в прогулку по Генуе. Душу ее переполняло какое-то необычайное волнение от встречи с прекрасным городом, ноги сами несли ее вперед по древней мостовой. Многие дома и изгибы узких средневековых улиц казались Вере знакомыми, а когда она подошла к облупленному углу трехэтажного старинного дома на перекрестке двух улиц, то от внезапно охватившего ее волнения она остановилась, опершись на позеленевшую от времени антикварную пушку. Вера чувствовала: там, за поворотом,– дом ди Монтальдо. Он стоял у нее перед глазами, этот дом-дворец, трехэтажный с большими окнами на втором главном этаже и крутой черепичной крышей с многочисленными бронзовыми фигурками.
– Вы не подскажете, – все же обратилась Вера к пожилому торговцу цветами, который деловито раскладывал свой товар на бойком месте, – где здесь дом семьи Монтальдо?
– О, прекрасная сеньорита, – улыбнулся старик, блеснув золотыми зубами, – ну кто в Генуе не знает этот дом? У нас даже улица называется ди Монтальдо! И вы уже почти на ней, вам только осталось повернуть за угол!
Вера все же сделала несколько шагов на неожиданно ослабевших ногах, и огромный старинный особняк предстал перед ее глазами. Конечно, он немного врос в землю, и черепица на крыше совсем потемнела, но это был тот самый дом, фотографии которого она часто рассматривала в Москве. Незаметно для самой себя молодая женщина оказалась перед высокими колоннами, подпирающими портик над крыльцом. Она поднялась по трем ступеням и замерла у громадной черной двери, высотой в два ее роста. Лак не забывали регулярно обновлять, и Вера увидела свой неясный силуэт в полированной филенке черного дерева. На нее смотрела взволнованная молодая женщина с большими испуганными глазами. На мгновение Вере показалось, что она одета в средневековое платье. Машинально она провела рукой по шее, как будто там было большое двойное жемчужное ожерелье, подаренное ей Стефано. Затем ее рука осторожно легла на отполированную старинную бронзовую ручку ― ее надо было повернуть против часовой стрелки, Вера это знала.
Пальцы будто обожгло от прикосновения к холодному металлу, и она отдернула руку. Но ручка повернулась сама, и дверь плавно открылась.
– Доброе утро, сеньорита, – улыбнулся сухощавый седой мужчина лет сорока пяти—пятидесяти, ощупывая незнакомую визитершу испытующим взглядом, – что вам угодно?
Видно, обитатель дома Монтальдо остался доволен осмотром незнакомки, и его вопрос завершился вежливой улыбкой.
– Я историк из России и приехала в Геную, чтобы ознакомиться с историей рода ди Монтальдо, – Вера почему-то покраснела, но продолжила, – темой моей работы как раз является средневековый период вашего древнего рода.
Мужчина довольно улыбнулся.
– Из России? – удивился он, – по вашему произношению я бы сказал, что вы из Италии пятнадцатого-шестнадцатого века…
– Дело в том, что я изучаю староитальянский, – почему-то стала оправдываться Вера.
– Проходите, сеньорита, – он открыл дверь пошире, – наша семья уже в течение сотни лет служит родуди Монтальдо… а вы меня приняли за самого барона? – слуга довольно засмеялся.
Вера вошла в дом и замерла у роскошной мраморной лестницы, которая десятком широких ступеней вела к величественной статуе рыцаря в алькове, а затем разбегалась на два рукава влево и вправо. Из-под приоткрытого забрала посетителей пронзал острый недовольный взгляд одного из п рода.
– Это Стефано? – пролепетала посетительница.
– Нет, Казимиро – его сын, а вы неплохо знаете наш старинный род! – удивился слуга, – портрет Стефано ди Монтальдо висит вон там, на втором этаже.
Старик провел Веру по лестнице, и они остановились у большой, в полный рост, картины работы хорошего мастера. С холста на Веру смотрел Стефано, уже изрядно постаревший, с сединой на висках, но в глазах его горел все тот же знакомый неукротимый нрав. Потрясенная Вера отступила на два шага назад и замерла, казалось еще мгновение, и этот мужчина, который так пристально смотрит на нее, ступит с картины. Так значит, ей ничего не привиделось, и она в самом деле побывала в пятнадцатом веке, где и оставила свое сердце….
– Работа Цецилио, этот талантливый живописец жил в пятнадцатом веке, – послышалось рядом. – А почему вас интересует именно барон Стефано? В роду ди Монтальдо были куда более одиозные личности.
– Я просто занимаюсь этим историческим периодом, – Вера опять покраснела, – Стефано ди Монтальдо был помощником консула в колонии Солдайе в 1434 году.
– Возможно, – пробормотал слуга, – я не так хорошо знаком с историей как вы. Но вам, сеньорита, очень повезло. Не далее, как сегодня из плавания возвращается мой хозяин.
– Из плавания?
– Да, отпрыск древнего рода посвятил себя морскому делу, – мужчина вытянулся во весь свой рост и приоткрыл форточку, – а вот слышите? Это его лайнер уже подходит к порту.
– Этот гудок?
– Да, красавица «Октавия», – с гордостью добавил он, – громадный лайнер, он на нем вторым помощником…
– А что, здесь и порт недалеко? – почему-то заволновалась Вера.
– Да что вы, сеньорита, – улыбнулся слуга, – это ж Генуя! Любая улочка приведет вас к морю!
Веру как ветром сдуло, а немолодой мужчина остался в компании со своими мыслями, с укоризной покачивая головой.
– Ох, уж эти красотки, – пробормотал он, – невозможно понять, чем они на самом деле интересуются ― историей или морскими офицерами…
Когда Вера выбежала на причал, большой белоснежный лайнер уже окружила стайка сноровистых буксиров и старательно впихивала его неповоротливое тело между двумя молами в ковш порта. Время от времени исполин издавал тревожный низкий гудок, который заставлял долго дребезжать водосточные трубы и стекла в прилегающих к порту зданиях. Чернотрубые буксирчики бойко отзывались веселыми тонкими голосами, и с еще большей прытью упирались в высокие белые борта лайнера, усеянные рядами круглых иллюминаторов.
Вера взглянула вверх. По длинному крылу ходового мостика, взметнувшемуся намного выше самых высоких крыш города, поспешно шагал мужчина в белом кителе с золотыми нашивками и погонами. Высокая тулья его фуражки с трудом выдерживала порывы свежего ветра, но офицер предусмотрительно закрепил головной убор специальным ремешком. Очерчивая широкий подбородок черным кантом, ремешок вместе с высокой фуражкой делал мужчину похожим на средневекового воина. Офицер сделал рукой какой-то знак людям на баке и повернулся, чтобы уйти, но в последний момент оглянулся на одинокую стройную фигурку, что стояла в стороне ото всех встречающих. В этот момент сердце Веры дрогнуло, и по телу пробежала жаркая волна. На минуту моряк остановился, ей показалось, что он смотрит на нее. Нет, что мог он видеть с такой высоты! Вера даже с трудом различала его лицо. Темноволосый и стройный – вот и все, что можно было сказать о нем. Конечно, офицер смотрел не на нее, а просто на пристань, оценивая расстояние до кромки причала…
Растревоженная Вера повернулась и быстро зашагала прочь. Сердце бешено стучало, отдаваясь в висках как удары колокола.
Никогда бы не поехала в Геную, если бы знала, что буду так волноваться. Что это со мной? Все кажется здесь таким милым, и этот дом, и улочки…Портрет Стефано…Морской офицер… Что со мной?
Марко оперся о свежевыкрашенный пиллорус гирокомпаса, следя за удаляющейся фигуркой незнакомки.
– А она ничего, правда? – толкнул его в плечо бородатый крепыш, ростом чуть ниже второго помощника. Окладистая иссиня-черная бородка и зачесанные назад волосы делали его похожим скорее на православного священника, чем на третьего помощника капитана.
– О ком ты? – сделал вид, что не понял Марко.
– Да ты посмотри, какая попка! – третий стал совать моряку-аристократу в руки мощный морской бинокль.
– Можете не разглядывать, – вмешался в разговор Франческо, высокий узкий шатен, с курчавыми гладко причесанными волосами. Он оперся об ограждение мостика с самодовольным видом победителя. Небрежно закуренная сигарета, наверно, должна была подчеркнуть его превосходство.– Она все время смотрела только на меня! Когда я стоял на баке, – самоуверенно добавил он после первой затяжки.
– Хватит, хватит ощупывать ее жадными глазами, – закричал Паоло, вырывая из рук друга оптический прибор.– Ох, как хороша, а идет, словно танцует! И платьице-то какое, – она будто голая! – бородач не мог уняться своего восторга.
Марко тоже смотрел вслед прекрасной блондинке, еще несколько мгновений ― и она раствориться в толпе прохаживающих по набережной генуэзцев.
– Все, я ее запеленговал! – известил друзей Паоло, – она зашла в ресторан, на старинный парусник. Вы как хотите, – неугомонный наблюдатель отложил сторону бинокль – а я пойду, прогуляюсь, заодно и выпью пару кружек пива за здоровье красавицы.
– Так-то мы тебя одного и отпустили, – Франческо машинально поправил воротничок бежевой рубашки, – я же сказал, красотка моя.
– Думаю, вам нечего будет ловить, парни, – наконец подал голос и Марко, – если я пойду вместе с вами… а я так и сделаю.
– Visitate il nostro ristorante, signorina bella Вера оглянулась и увидела черноволосого юноши, который настойчиво приглашал ее пройти в парусник-ресторан. Юноша в белом фартуке расплылся, улыбаясь:
– Benvenuto, signorina bella! – повторил он, указывая на трап.
Старинный парусник своей лакированной тушей терся о древнюю генуэзскую набережную. Сырое январское утро окутало реи и мачты, уже давно не видевшие морских просторов, мелким дождливым туманом. По черным вантам стекала влага, но из чрева морского странника пахнуло острыми итальянскими соусами и только что поджаренным мясом, и проголодавшаяся Вера не смогла удержаться.
Гарсон довольно улыбнулся и согнулся, подавая руку даме, ступающей на трап. Вера коснулась ногой покатой мокрой палубы и сразу почувствовала, что она уже не на земной тверди. Плавучий ресторан слегка покачивался в зыбких водах гавани. А гарсон уже провожал ее по крутым ступеням вниз, в уютный трюм, откуда доносилась ненавязчивая музыка и слышался перезвон хрусталя.
– Bella di Mosca, – приговаривал он.
– Сразу узнают эти итальянцы, что я русская женщина, – подумала удивленная Вера, – и что во мне такого? И одета вроде как все, и рот еще не открывала…
Взгляд молодой женщины скользнул по потемневшим от старости дубовым балкам, поддерживающим подволок.
– Может, это судно пятнадцатого века? – с волнением подумала она.
Деревянная морская табуреточка, услужливо пододвинутая официантом, оказалась довольно твердой, и Вера поерзала на ней, рассматривая затейливое меню.
– Spiacente, – пробормотал официант, и через минуту перед посетительницей возник удобный мягкий стул.
– Грация, – прошептала она чуть слышно и осмотрелась.
В ресторане было тихо. В углу ворковала пожилая пара. Итальянка была вся в морщинах, но, похоже, ее пожилой кавалер вызывал у нее бурю эмоций, и они пробегали волнами по ее узкому лицу.
Стойку бара чуть ли не полностью закрывали три широкие спины американских моряков ― по темно–синим гюйсам со звездочками в углах Вера легко догадалась, какому флагу они служат. Рыжие массивные затылки выглядели угрожающе. Почувствовав взгляд молодой женщины, один из них повернулся и ощупал Веру с ног до головы бесцеремонно-жадными зелеными глазками. Вдоль другого борта сидели молодые студенты, похоже, сбежавшие с лекций, да двое мужчин, ведущих какие-то переговоры… еще несколько человек, в общем-то, посетителей было немного.
Вера благоразумно отказалась от знаменитой итальянской пасты – аппетитных домашних макарон, обильно политых острым красным соусом и, сглотнув слюну, принялась нарезать хорошо поджаренный стейк. Бокал холодного золотистого вина был весьма кстати к острому мясу, и на душе стало легче и веселей ― последнее время тревога не отпускала сердце молодой женщины. Предстоящая встреча с молодым бароном ― Вера верила, что она произойдет ― почему-то не давала покоя.
– Что он за человек, этот наследник знаменитого рода ди Монтальдо? – думала Вера, – как он отнесется к моей неприличной настойчивости? Может, он посмеется надо мной?
Драка
Трое итальянских моряков вошли в ресторан и присели за крайний столик.
– Смотри, вон она сидит, – заговорщическим тоном прошептал Паоло.
Молодая женщина смотрела в иллюминатор и не обращала внимания, кто заходит, и кто выходит из ресторана. От мягкого света, льющегося из окна, ее безупречное лицо казалось еще белее, а голубые глаза как будто светились. Толстая пшеничная коса была перекинута через точеное плечо и лежала на груди. В правой руке женщина держала фужер с золотистым напитком так изящно, как будто специально позировала живописцу.
– Да, хороша, ничего не скажешь, – пробормотал восхищенный Франческо.
– Ты посмотри, какие у нее ножки! – не унимался Паоло.
Франческо чуть приподнялся и увидел. Действительно, она грациозно отвела в сторону сложенные вместе изящные ноги, вытянув носки в элегантных туфельках. Из–за короткого платья они казались еще длиннее, а серебристые колготки подчеркивали каждый их изгиб.
– Да сядь ты, а то из шкуры вылезешь, – довольно грубо осадил товарища Марко, – вон уже половина ресторана на тебя смотрит.
– Да не на меня, а на нее, – недовольно буркнул Франческо, – ты еще и не познакомился с ней, а уже охраняешь, как пес хозяйскую собственность.
Марко и сам почувствовал, что ему неприятно, когда другие смотрят на эту красивую женщину.
Задумавшись, Вера не заметила, как покончила со стейком. Но на столе появились фрукты: гроздья винограда, персики, ароматная дыня; она стала отправлять в рот ягодку за ягодкой. Музыка незаметно усилилась и приобрела ритмические черты. Посередине горбатой палубы возникло несколько фигур самых ярых любителей танцев. Вера отодвинула плотную занавесочку, за ней оказался круглый иллюминатор, окаймленный начищенной латунью. На улице стало поблескивать солнце, разгоняя утреннюю хмурость, и прохожие с удовольствием сложили зонтики. Даже сквозь толстое стекло Вера услышала мелодический перезвон старинных часов на главной городской ратуше. Молодая женщина вдруг ощутила тягучую тоску по средневековью.
– Милое, чистое время, – подумала она, хотя и тогда не все было так просто.
Ритмичные удары современной музыки стали ее даже раздражать. Захотелось насладиться ласкающими слух звуками лютни и нежной трелью серенады. Вдруг Вера ощутила, как на ее обнаженное предплечье легла чья-то холодная влажная ладонь и оглянулась. Она не увидела, а скорее почувствовала неприятный хищный взгляд уже знакомых зеленых глаз. Американский моряк стоял около ее столика и, вцепившись в руку Веры, уже тащил ее на танец. Узкие губы янки изогнулись в наглой улыбке. Вера попыталась было освободить руку – ей уже становилось больно. Но американец стиснул ее руку еще сильнее.
– Come dance, Russian … – почти рычал он, обдавая ее неприятными запахами пива и рыбы.
– Mister, I do not want to dance! – по-английски сказала Вера.
– I understand! Russian do not dance, but as soon as fuck! – загоготал обозленный отказом «американос» и сплюнул, – руссо шилюха!
У Веры все похолодело внутри от грязного оскорбления, а любитель танцев вытащил несколько стодолларовых купюр и швырнул их на стол перед молодой женщиной. Посетители ресторана невольно притихли, Вере показалось, что даже музыка остановилась. Десятки глаз смотрели на красавицу и наглого верзилу. Неожиданно даже для самой себя, Вера сгребла купюры свободной рукой и швырнула их в лицо мерзавцу. Внутри у нее поднялась такая волна негодования, что ей уже стало безразлично, что будет дальше. Моряк вытер лицо, как будто деньги были грязные и испачкали его, и осклабился ― серо-зеленые купюры полетели, кувыркаясь, вдоль дубовых досок палубы. На секунду Вера увидела в его взгляде что-то зловеще-крысиное и сбросила тяжелую влажную руку. Тогда американец угрожающе поднял другую руку, в которой держал двумя пальцами окурок, с явным намерением затушить его о руку Веры. В зале невольно ахнули, когда этот верзила поднял дымящуюся сигарету. У Веры потемнело в глазах то ли от гнева, то ли от страха, но она замерла, уже почти ощущая острую боль от предстоящего ожога. Но в этот момент уже начавшая движение вниз рука американца попала в цепкие смуглые пальцы.
– Stop, the American pig! – услышала Вера низкий голос и подняла глаза.
Это был он! Стефано ди Монтальдо или кто-то очень похожий на него! Стефано и ее обидчик схлестнулись злобными взглядами, итальянец крепко сжимал мощную руку с окурком, заросшую рыжими волосами, и хотя он был ниже американца, в его намерениях трудно было усомниться.
– Oh, lover of pasta! – Вера увидела, как американский моряк сгреб свободной рукой белоснежный китель с золотыми погонами на груди итальянского офицера.
Стефано уже стоял, широко раздвинув ноги, и повернув левой рукой американца в профиль, нанес ему сокрушительный короткий удар кулаком в квадратную челюсть, так, что одетый в морскую форму детина с грохотом полетел вперед, ударившись головой об нижнюю часть стойки бара. Посетители ресторана взвыли от восхищения, а американец попытался подняться, но получил второй хук, теперь уже прямо в нос, и снова повалился, круша столы и стулья. Его друзья вскочили со своих высоких табуреток так поспешно, что те полетели в разные стороны от барной стойки. Один из американских моряков ловко ухватился за никелированную ножку стула и размахнулся, чтобы нанести страшный удар итальянцу по голове. Защитник Веры в этот момент стоял спиной к американцу, и у нее сжалось сердце от ужаса, когда она представила, какой силы будет удар. Не думая ни о чем, молодая женщина бросилась вперед и вцепилась обеими руками в длинные сверкающие ножки. Она почувствовала, как кто-то, грубо выругавшись, схватил ее сзади за вырез, и ее любимое платье с треском разорвалась до самого низа. Американец все же попытался размахнуться и задел Веру ножкой табуретки за оголившееся плечо. Но итальянец уже среагировал, и вся компания с грохотом и проклятиями повалилась на пол. Подскочили еще два итальянских моряка, и Вера увидела, как замелькали в воздухе кулаки.
К этому времени место драки окружили восхищенные зрители, болевшие явно за Италию, а в ресторан ввалилась целая толпа итальянских моряков, и американцы, вытирая окровавленные носы и поправляя разорванную форму, поспешили ретироваться, подхватив обмякшее тело своего приятеля.
– Mi dispiace, la bella signorina ― улыбнулся Стефано и обжег Веру знакомым взглядом серых прозрачных глаз. Один погон офицера висел на последней нитке, а золотых пуговиц на полураспахнутом кителе оставалось меньше половины.
– Это он!– подумала женщина, ощутив на своей руке знакомое тепло его ладони. Сердце Веры пустилось в бешеный пляс. Итальянский офицер поправил стул и устроился напротив прекрасной незнакомки, весело улыбаясь, как будто драки вовсе и не было. Вера опустила глаза: на столе лежала до боли знакомая смуглая рука, крепкую шею обрамляла грива волнистых темных волос, а на широком плече красовался один золотой полосатый погон. Его друзей Вера почти не замечала, хотя они устроились рядом и улыбались во всю ширину своих итальянских ртов.
– My name is Marco,– начал было по-английски мужчина, но Вера перебила его.
– Говорите по-итальянски, я понимаю, – тихо сказала она.
– О, это хорошо, – обрадовался офицер, – а то эти англичане и американосы замусорили весь мир своим мямлящим языком. Меня зовут Марко ди Монтальдо.…
Вера буквально вспыхнула, вызвав некоторое замешательство итальянца.
– Ваше лицо мне почему-то очень знакомо, – Марко вдруг прикоснулся пальцем к ее губам, не давая возразить, – я сейчас вспомню, где видел вас, погодите…
Лицо моряка напряглось от трудной умственной работы, а глаза буквально впились в Веру, казалось, ощупывая ее всю изнутри. Вдруг он сконфуженно улыбнулся.
– Нет, это невозможно, так быстро, – пробормотал он, – но я вспомню, вот увидите!
– Можете не напрягать свою память, – остановила его Вера, – мы с вами нигде не могли встречаться. Меня зовут Вера. Я из Москвы, и в Италии впервые…Может, вы представите мне своих друзей?
