Текст книги "Средневековый любовник"
Автор книги: Александра фон Лоренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
Женщина бросила корзины и посмотрела в на Веру. Присутствие в саду постороннего человека не особенно ее заботило. Большие темные глаза наполняла печаль, а на лице застыло скорбное выражение. Она устало глянула на Веру, желая что-то сказать, но, вздохнув, отвернулась. Мальчик подбежал к матери и прижался лицом к ее животу. У Веры сжалось сердце от жалости к ребенку. Или ему поможет чудо, или его жизнь оборвется через несколько дней. Женщина гладила сына по голову, приговаривая ласковые слова.
Начинало темнеть. Женщина закончила работать и, позвав сына, собралась уходить. Но мальчику явно стало хуже, его водило из стороны в сторону. Мать подняла сына на руки и поцеловала в лоб.
И Вера вдруг вспомнила. Где-то в одном из карманов джинсов должны быть таблетки, которыми она лечила свою простуду, прошедшую странным образом после пробуждения в саду. Мальчика спасет только сильный антибиотик. Вера задрала подол платья и стала быстро ощупывать все карманы ― их было немало.
– Послушайте! Я могу помочь вашему мальчику! ─ закричала она. Женщина обернулась и метнула на нее непонимающий взгляд, в котором уже поблескивали слезинки.
Вера, не дожидаясь ответа, подбежала к женщине, размахивая упаковкой «салютапа флемоксина». Женщина сузила глаза, напряженно всматриваясь в лицо девушки. Донести до нее смысл слов относительно серебристой пластинки оказалось сложнее, чем выменять платье. И скоро в миндалевидных глазах появилось раздражение, а брови гневно сдвинулись, образуя одну темную линию. Вера улыбнулась ребенку:
─ А у меня есть кое-что для тебя, малыш, ─ сказала она, доставая из кармана связку с ключами. На кольце болтался брелок-пищалка ― желтый утенок. Вера отцепила брелок и протянула мальчику. Она сжала брелок, и тот пискнул.
Детские глазенки засверкали при виде игрушки, а когда брелок запищал, мальчик залился веселым смехом, чем обрадовал свою мать. Она тоже улыбнулась и прекратила излучать недовольство. Худенькие смуглые ручонки жадно потянулись за подарком.
─ И это еще не все, ─ сказала Вера. ─ Смотри, это тоже тебе.
Она улыбнулась и протянула ребенку таблетку. На вкус сладковатые, должны понравиться. Мальчик с радостью схватил второй «подарок» и стал с интересом рассматривать, крутить в руках.
─ Как же тебе объяснить?! ─ вырвалось у Веры. ─ Это надо есть, а не играть! Понимая, что другого пути нет, она вытащила одну таблетку из упаковки и проглотила.
─ Ммм…очень вкусно! ─ она состроила гримасу, будто у нее во рту необыкновенное лакомство. ─ А теперь твоя очередь! ─ Вера мягко взяла слабенькую кисть мальчика и приставила ко рту. ─ Съешь, она вкусненькая!
Мальчик, как и большинство детей его возраста, не задумываясь, проглотил угощение.
Все это время женщина наблюдала за Верой с восхищением. Ее возраст вряд ли больше тридцати. Но во взгляде пробивалась трогательная наивность, умиляя и располагая к себе. Вера загрустила, глядя на ребенка, ― она в течении полутора лет безуспешно пыталась забеременеть. А судьба упорно отказывала ей. Слова мужа относительно ее женской несостоятельности, его косые взгляды больно терзали душу. Обследования, нескончаемые анализы… «Совершенно здорова», ─ такой диагноз вселял надежду. Вера тихонько вздохнула и погладила мальчика по черным волосам.
─ Все будет хорошо, ─ проговорила она и улыбнулась.
В ответ ей женщина сказала несколько слов, о смысле которых оставалось только догадываться. Потом повернулась и они с сыном пошли в сторону домов. Вера с тоской смотрела на их темные силуэты, мелькающие между ветвей. Потом она вернулась в свое убежище в зеленых зарослях и подумала, что хорошо бы уснуть. Но сумбурные мысли лезли в голову. Их было так много, и ни одна из них не ободряла, а наоборот, вводила в уныние. Взяв себя в руки, она кое-как успокоилась и стала искать выход.
Ночной полумрак налетел внезапно и укрыл весь сад. На небе лежала мгла, и сквозь нее чуть-чуть виднелись лишь только крупные звезды, весь сад погрузился в дремотное состояние. С наступлением темноты в саду запели соловьи. Вера закрыла глаза, слушая их мелодичные трели и мечтая лишь об одном, ― о возвращении домой. Завтра она уйдет из этого города.
Усталость от долгих прогулок скоро дала себя знать, и она, сумев вселить в себя надежду, крепко уснула.
На следующее утро, не тратя время попусту, собрала свои вещи, нарвала яблок, сколько могло поместиться в фартуке.
Вчерашняя женщина появилась так неожиданно, что Вера вздрогнула, услышав за своей спиной уже знакомы, низкий голос.
─ Ой! ─ вскрикнула она. ─ Вы меня так напугали! ─ Вера рассмеялась, потешаясь над своим испугом.
Женщина приблизилась, смущенно улыбаясь. Вера заметила в ее руках сверток и глиняный сосуд, похожий на кувшин. Из-за спины выглянуло смуглое личико ее сына. Опухоль на щеке значительно спала, остался лишь намек на вчерашнюю, сильную отечность. Мальчик быстро взглянул на Веру, и опять спрятался за матерью.
─ Помогло… Слава богу! Еще надо одну…─ пробормотала Вера с изумлением и полезла в карман за упаковкой таблеток.
А женщина все с той же робкой улыбкой подошла ближе, протянув ей сверток и кувшин. Вера подняла на нее удивленные глаза.
─ Это мне? ─ спросила она, и женщина ответила ей благодарной улыбкой. И Вера все поняла, хотя и не рассчитывала на благодарность. На душе стало радостно, что ребенок начал выздоравливать.
Из свертка соблазнительно пахло печеным тестом, из глиняного кувшина ─ парным молоком. На узком горлышке виднелись белые следы от пены. Голодная Вера поспешно развернула сверток. Там был кружок овечьего сыра, с десяток отварных яиц, большой кусок вяленого мяса, три лепешки ― этого хватит на несколько дней! Феодорийка, к несказанному удивлению Веры, склонила голову и стала креститься ― молодая женщина чуть не ахнула ― странное выражение благодарности!
─ Ой, да вы что делаете?! ─ вырвалось у нее.
Понимание появилось неожиданно и шокировало Веру, особенно после того, когда женщина поцеловала кончики своих пальцев и коснулась золотого распятия, висевшего на цепочке, которая выпала из выреза платья и сверкала на грубой темной ткани.
За кого они ее принимают?
Установилось молчание, весьма неприятное для Веры. Женщина смотрела на нее с трепетом и признательностью. Не зная, как прервать тягостную паузу, Вера сунула в детскую ладонь таблетку антибиотика и подумала:
«Не знаю, за кого приняла бы я сама себя, если бы оказалась на ее месте! Она еще очень смелая, эта гречанка»!
Неизвестно, сколько бы еще продолжалось это неловкое молчание, но издалека донесся высокий женский голос. Услышав его, феодорийка встрепенулась. Вера различила повторяющееся несколько раз слово:
– Эльпидэ! …или Элпида?
─ Элпида… ─ негромко повторила Вера вслух, чтобы получше запомнить. Женщина тотчас же повернулась к ней. Не нужно было знать язык, чтобы понять, что значило это слово. Так звали молодую феодорийку. Первое, что пришло на ум ― нужно протянуть руку и тоже назвать свое имя. Но Вера прикрыла ладонью рот и вздохнула ― третьи сутки не с кем и поговорить.
Стефано
Дорогу, ведущую к выходу из города, Вере пришлось долго искать. Оказалось что, хотя город и невелик, заблудиться в нем вполне можно. Было очень жарко; утомленная путница долго бродила по незнакомым улицам, пока наконец не вышла к городским воротам. Горячий воздух разносил неприятные запахи навоза, конского и овечьего, вызывая тошнотворные ощущения. По дороге, мощенной крупными плоскими булыжниками, шли люди, ехали повозки, запряженные двумя лошадьми, быстро проносились всадники. Бросалась в глаза чересчур большая разница между людьми. Роскошная одежда у некоторых горожан говорила о туго набитом кошельке, у других же, наоборот, серые домотканые туники прикрывали худые, смуглые от жгучего солнца тела.
Усталая скиталица подняла к небу глаза и перевела дух. Солнце поднялось высоко и жгло так сильно, что, казалось, скоро закипит кровь. Слабый ветерок гнал по небу редкие рваные облачка. Вера посмотрела на женщин, одетых в длинные платья, и ей стало еще жарче. Белый платок не спасал от палящих лучей, и ужасно хотелось снять его. По телу бежали струйки соленого пота, пропитывая плотную ткань. Обессилив, она подошла к большому дереву, растущему возле обочины, и прислонилась к его могучему стволу. Длинные, ниспадающие вниз ветви почти доставали до земли, создавая прохладную тень. Вера села прямо на землю, прикрыла глаза и с тоской подумала, как хорошо было бы сейчас принять душ или окунуться в море. Голова гудела, ноги налились раскаленным свинцом. Куда ей идти дальше, она совершенно не знала, и решила отдохнуть минут пятнадцать, ― может, что-нибудь и придет в голову. Немного отдохнув в тени, Вера подумала, что сидеть под деревом небезопасно, и можно нажить себе проблемы. Любой взгляд, брошенный на нее, воспринимался молодой женщиной, как начало очередного неприятного приключения. Поэтому она поднялась и побрела в потоке людей и повозок.
Внезапно все путники стали разбегаться в разные стороны, освобождая какому-то важному чину дорогу. Вера также отошла вместе со всеми, стараясь не выделяться из толпы.
Тот, для кого освободили проезд, сразу оказался на виду, и Вера вздрогнула, увидев знакомое одутловатое лицо и бегающий взгляд маслянистых глаз. Грек важно восседал в седле, надменно посматривая на окружающих. Испуганная Вера отвернулась, надвинув платок на лоб пониже бровей. Опять стать пленницей совсем не хотелось, и она попыталась затеряться в толпе. Ничто не предвещало неприятностей, на нее особо никто и не смотрел, длинное мешковатое платье и стоптанная обувь изменили ее внешность до неузнаваемости. Еще вчера ей пришла в голову неплохая мысль найти монастырь и поселиться там… если, конечно, ее примут. Она шла и представляла свою будущую жизнь в монастыре, продумывала, как будет объясняться людям, кто она и откуда, надеялась быстро выучить их язык. Вдруг Вера почувствовала прикосновение чужой руки к своему бедру. Она резко обернулась и увидела наглую, улыбающуюся физиономию смуглого черноволосого мужчины в грязной оборванной одежде. Молодая женщина бросила презрительный взгляд на бродягу и резко отпрянула в сторону. Полуденное пекло, грубая обувь неподходящего размера, непривычно– резкие запахи, от которых подкатывалась тошнота, совсем обессилили бедняжку. Вера, сделав несколько шагов, споткнулась об камень, ― длинный подол сыграл свою трагическую роль. Потеряв равновесие, девушка упала. Яблоки выпали из фартука и покатились по мостовой; кто-то насмешливо засмеялся, кто-то, более добрый, помог ей собрать жалкие пожитки. Она ушиблась несильно и быстро вскочила на ноги, зная, что ей нельзя расслабляться и плакать.
Краем глаза она увидела, как возле нее остановилась черная лошадь. Народ продолжал веселиться и громко обсуждать ее неловкость. Десятки глаз устремились на нее, и вдруг среди них она натолкнулась на уже знакомые, холодные и безжалостные. На нее сурово смотрел молодой мужчина, который тащил ее по приказу пожилого грека. Он ее узнал! Вера отвернулась. От волнения и предчувствия беды щеки залило жарким румянцем, бешено застучало сердце.
Оглянувшись, она увидела, что толстый грек уже спрыгнул с лошади, очень ловко для человека такого плотного телосложения. Вера старалась не смотреть в его сторону и попыталась незаметно раствориться в людской толчее. Страх и холодное отчаяние завладел всем ее существом.
А грек сразу же узнал ее. Заметив его злобный взгляд, Вера бросилась бежать, расталкивая толпу. Инстинкт подсказывал: надо спасаться. Ее ругали, пинали, но она не замечала ничего, кроме мостовой и своей обуви. Главное было ― не упасть! И вдруг ее остановила резкая боль. Спину будто раскололи на части, и Вера, вскрикнув, замерла, задыхаясь от резкой боли. На миг все потемнело и приняло нечеткие очертания. Боль снова пронзила ее тело, она обернулась. Увидев над своей головой плетку, Вера успела закрыть голову руками, и в тот же миг плеть снова опустилась на нее. Несправедливость и безразличие окружающих потрясли ее. Она не кричала, а лишь закрывала руками лицо и голову. Плохо завязанный платок упал на мостовую, и по плечам рассыпались белокурые локоны.
Больше никто не смеялся, а лишь с интересом смотрели, как богато одетый мужчина избивает кнутом хрупкую молодую женщину, и тихо высказывались по этому поводу. Вера уже почти ничего не соображала, она лежала на мостовой, сознание почти покинуло ее. Она лишь смогла слегка приподнять голову, и тут же опустила ее, положив на раскаленный камень ― сопротивляться жестокой судьбе не было сил. Здесь, в этом городе, никому ничего не докажешь. Закон, если он и был, на нее не распространялся.
Чей-то низкий голос, заглушил гул толпы. Голос прозвучал властно и грубо. Зеваки, шумя и переговариваясь, начали торопливо расходиться по обе стороны дороги. Звонкое цоканье копыт приближалось, но обеспамятевшей Вере было уже все равно, что с ней будет
На дорогу медленно выехала кавалькада, состоящая из десяти человек. Если бы Вера могла видеть их, она бы поразилась роскоши их одежды и великолепию дорогого оружия.
─ Будь они прокляты, чертовы феодориты! ─ процедил сквозь зубы предводитель отряда. Зычный низкий голос принадлежал именно ему.
─ Прочь с дороги, скоты! ─ гаркнул он на греческом. Гнедая лошадь, почуяв гнев хозяина, поднялась на дыбы, чуть не задев копытами замешкавшегося горожанина.
─ Не горячись, друг Паоло, ─ обратился к нему всадник, едущий следом за ним. ─ Подлое и неотесанное быдло, ты же знаешь! ─ мужчина громко рассмеялся и поправил сбившийся от быстрой скачки бархатный берет, украшенный страусиным пером Его роскошная одежда выделялась богатством отделки, а лошадь ― дорогим, изысканным снаряжением.
─ Как же тут не горячиться, сеньор ди Монтальдо, вы только посмотрите, никакого уважения к посольской делегации! ─ Он указал рукой в то место, где толстый грек в окружении развлекающейся толпы сводил свои счеты с Верой. Мужчина выругался на итальянском и гневно сплюнул.
─ Расправа без суда здесь обычное дело.
Сеньор ди Монтальдо присмотрелся и неожиданно воскликнул:
─ О, Мадонна! Он избивает женщину! Поторопи своих людей, Паоло! ─ мужчина пришпорил лошадь и поскакал вперед.
─ Но, сеньор, мы ведь на вражеской территории… ─ начал было Паоло, но осекся, вспомнив о высоком положении сеньора.
Возрастом он был намного старше своего господина. Коротко остриженная борода давно поседела, а на лбу сбегалось множество глубоких морщин. Сильные, покрытые шрамами разной давности руки воина натянули поводья, и он приказал отряду ускорить шаг.
Молодой всадник поравнялся с Вериным мучителем и крикнул на греческом:
─ За что почтенный горожанин бьет слабую женщину?!
Грек удивленно повернулся на звук надменного голоса с иностранным акцентом и вытер рукавом просторной туники вспотевшее лицо, побагровевшее от негодования:
─ Не твое дело! ─ рявкнул он, ─ кто ты такой, чтобы указывать мне, Петросу Попандополису!
Итальянец надменно усмехнулся и слез с лошади.
─ К тебе обращается посол консульства республики Генуя Стефано ди Монтальдо. Я требую в дальнейшем оказывать уважение дворянину. Кто эта молодая женщина, что ты ее избиваешь, как строптивую скотину?
Услышав столь известное имя, грек переменился в лице и яростно швырнул плеть на мостовую. Один из его слуг подбежал, услужливо подобрал плеть и отошел подальше, не мешая господам вести разговор.
─ Она моя беглая рабыня! И я имею право делать с ней все, что захочу! ─ прошипел он, окидывая генуэзца озлобленным взглядом.
К этому времени сопровождающие посла военные остановились поблизости. Паоло соскочил с лошади и, подойдя к своему сеньору, сказал ему на итальянском, стремясь загасить назревающий конфликт:
─ Сеньор, лучше не связываться с феодоритскими собаками. Рабыня, несомненно, беглая. Вы посмотрите на ее вещи. Она явно подготовилась к побегу.
Стефано задумался. Девушка ему понравилась с первого взгляда. Настоящая красавица, белокожая и светловолосая. Ветхая ткань лопнула под ударами плетки и разошлась, приоткрыв бело-розовую кожу. Руки светловолосой рабыни, нежные, как у знатной дамы, похоже, не знали физического труда. За нее должно быть, немало уплачено хозяином. Она лежала, скорчившись, безучастная и измученная.
─ Я куплю твою рабыню, раз ты не можешь с ней справиться. Хорошо заплачу! ─ Стефано, насмешливо подмигнув взбешенному феодориту, похлопал по толстому кошельку, прикрепленном к поясному ремню. Он и сам не мог понять, что заставило его вмешаться и попросить продать ему девушку. Ее светлая красота, редкая не только для здешних мест, но и для его родной Генуи, или жалость к хрупкому созданию, не смирившемуся со своей участью рабыни?
─ Не продается! ─ запальчиво бросил в ответ богач.
Сознание понемногу начало возвращаться к Вере. В первый момент она не поняла, что с ней происходит. Вначале она перевернулась на бок, потом, опираясь на локоть, села. Боль прожгла насквозь ее тело, но, шатаясь, она поднялась на ноги. Толстый грек, выкрикивающий резкие фразы… рядом с ним высокий мужчина, гневно возражающий ему, глядя в ее сторону. При виде жирной волосатой руки, протянувшейся к ней, Вера содрогнулась и обмерла.
─ Неужели? Все продается! Вопрос только в цене! ─ криво улыбнулся генуэзец, не желая уступать. Он отцепил кошель и подкинул его в воздухе, возле злобной физиономии феодорита. ─ Купишь себе новую, более покладистую!
─ Я сказал, не продается! ─ зарычал грек, зловонно дыша в лицо генуэзцу.
Не желая продолжать торги, господин Попандопулис развернулся и подошел к Вере. В интонациях его голоса девушка почувствовала угрозу и не ошиблась. Он схватил ее за волосы и поволок к своим лошадям. Не ограничившись грубым обращением и побоями, грек ударил ее кулаком в челюсть с такой силой, что Вера упала на камни, больно ударившись головой. Обезумев от боли и унижения, она как дикий, загнанный в угол зверь вскочила и бросилась на садиста. Не видя ничего перед своими глазами, с неистовым криком она вцепилась ногтями в лицо мучителя, глубоко вгоняя длинные ногти в сальные щеки. Сильные удары плетью не остановили ее. Вера больше не чувствовала боли, шок, пережитый ею от предыдущих побоев, выключил все болевые ощущения. Слуга, сопровождающий грека, оттаскивал ее и беспощадно хлестал плетью. Рукава старого платья оторвались и повисли клочьями на предплечьях.
─ Бог мой… ─ пробормотал ошарашенный Паоло, наблюдая жуткую сцену. ─ Прожил на свете пятьдесят лет, но никогда не видел такой строптивой рабыни. Это же надо ― умудриться довести женщину до такого отчаяния, пусть даже и рабыню! Неладно тут что-то…
─ Да уж, Паоло, ─ согласился Стефано и прорычал, повышая голос, ─ не нравится мне все это!
Паоло, зная крутой характер своего сеньора, хотел было удержать его, но не успел. Генуэзский посол лихо соскочил с лошади, и через мгновение оказался лицом к лицу со слугой, размахивающим плетью. Мужчина выставил вперед руку, и очередной удар обрушился ему на ладонь. Распаленный феодорит повернул свое искаженное злобой лицо в сторону защитника Веры и, будучи не в силах остановиться, хлестнул плетью уже по посланнику ― руки слуги опередили его разум. Его лицо тут же побледнело от страха. Бархатный берет упал на булыжную мостовую, и потрясенная толпа на мгновение замерла. Придя в ужас от своего поступка, слуга опустил плеть и отступил назад. Стефано выхватил кинжал, но, видимо, в последний момент сдержался и, размахнувшись, нанес сильнейший удар серебряной гардой прямо в челюсть обидчику. Широко раскинув руки, его противник полетел в толпу и свернулся в клубок от страшной боли, держась за разбитое лицо. Из-под его ладоней потекли струйки крови.
Пока тот приходил в себя после неожиданного нападения, генуэзец ловко схватил Веру за руки и оттянул от грека.
Обезумевшая Вера начала вырываться и кричать по-русски:
─ Отпустите меня! Вы не имеете права! Я не ваша собственность!
Стефано посильнее сжал ее и оттащил подальше от неудачливого рабовладельца и его человека, который побоялся броситься на представителя консула.
─ Крепкая, как тигрица! ─ восторженно воскликнул Стефано, удерживая брыкающуюся девушку. ─ Успокойся, красавица, я не причиню тебе зла! Я хочу, чтобы ты не нажила себе неприятностей, ослепив своего господина.
Он был ужасно сильным. Вскоре Вера выбилась из сил и ослабла. Ее руки бессильно повисли вдоль тела, ноги подкашивались. Волосы на голове напоминали сбившуюся соломенную копну. Мужчина взял ее за локоть и подвел к своей лошади. Вера стояла смирно, боясь поднять глаза. Незнакомец провел рукой по ее волосам, отбросил со лба взлохмаченную прядь. Вера почувствовала прикосновение его пальцев, горячих и сильных. Он погладил ее по щеке, расправил всклокоченные волосы. Другой рукой поправил ее порванное платье, ― девушка видела, что ее грудь почти оголена. Теперь ее уже ничего не волновало, но все-таки она успела заметить, что мужчина, скользнув по ней жарким взглядом, обратил особое внимание именно на это место.
─ Белла! ─ донеслось до ее слуха, и она посмотрела ему в глаза.
Статный мужчина рассматривал ее, чувственно улыбаясь. Его смуглое, чисто выбритое лицо напоминало лица аристократов, изображенных на картинах великих художников Возрождения и было слишком красивым, и слишком надменным. Серебристые глаза, сверкающие под широкими изогнутыми бровями, не сочетались со смуглой кожей, а, наоборот, создавали контраст и подчеркивали совершенство его классических черт. Но они не испускали холодного сияния серебра, а излучали потоки света, радостного и дерзкого. Упрямый подбородок с ямочкой, придавая этому красивому лицу неповторимый шарм, указывая на сильную волю и смелый характер. Темно-каштановые волосы волнами ниспадали до плеч с изысканной небрежностью аристократа.
Услышав за спиной звериный рык, Стефано развернулся и натолкнулся на толстого рабовладельца. Тот, оскорбленный наглостью и самоуправством иностранца, уже поднял руки, чтобы схватить посла за одежду. Но Стефано отбил растопыренные ладони в разные стороны и сгреб в левый кулак тунику на груди богача, а другой рукой отвесил несколько сильных пощечин по багровым отвислым щекам. Двинув напоследок негодяя кулаком прямо в нос, посол воскликнул:
– Грязное животное! – и брезгливо оттолкнул жирное тело от себя с такой силой, что богач грузно повалился на своего покалеченного слугу.
Услышав гневные возгласы, генуэзец оглянулся и увидел, что место драки уже окружила его конная охрана, и стражники уже достали плетки, чтобы наказать феодорита и его слугу. Но посол, подняв руку, остановил уже взметнувшиеся к небу руки охранников.
Двое мужчин заговорили между собой. Разговор шел на итальянском, но он был мало похож на тот, который она изучала в институте. Своеобразная смесь из латыни и староитальянского. Все же отдельные фразы можно было разобрать. Темой разговора была она. Находясь в полуобморочном состоянии от боли, воспринимая лишь часть сказанного, все-таки Вера поняла слова «заплатить за женщину». Страшный смысл дошел до нее: ее покупают как вещь.
─ Что скажешь, Паоло? ─ усмехнулся защитник Веры, ─ насупился, как жирный дрозд, и я вижу, ты не поддерживаешь меня.
Он еще раз взглянул на Веру и повернулся к пожилому мужчине, на лице которого нарисовалась обеспокоенность.
─ Воля ваша, сеньор ди Монтальдо. Вы знаете, существует два закона: государственный и человеческий, неписанный. Чаще всего они не согласуются, но отвечаем мы за нарушение государственного, ─ Паоло задумался и немного помолчав, сказал с усмешкой, ─ лет двадцать назад я поступил точно также.
─ Я понял тебя, Паоло! ─ Стефано рассмеялся и похлопал мужчину по плечу. ─ Не хотел Попандопулис продать по своей воле, значит, продаст по чужой!
Он подал кошель, кивая на феодорита, изливающего свой гнев на слугу.
─ Отдай ему. Надеюсь, он будет доволен компенсацией и за рабыню, и за тумаки.
Когда увесистый кошель перешел из рук молодого мужчины к пожилому, в душе Веры поднялась буря. Она кинулась к тому, кто за нее вступился, схватилась за роскошный рукав его одежды и выпалила, мешая русские слова с итальянскими:
─ Он все врет! Никакой он не хозяин! Вы не можете меня купить! Какая рабыня?! Я не рабыня! Я москвичка!
Мужчина взглянул на нее с неподдельным изумлением.
─ Постой, друг Паоло! ─ он окликнул мужчину в военных доспехах.
─ Я не рабыня! Вы понимаете?! ─ Вера почти кричала, не отпуская его рукав. ─ Он схватил меня на улице! Он хотел меня изнасиловать! Я из Москвы!
Теперь оба итальянца с удивлением смотрели на взволнованную женщину.. Брови молодого генуэзца изогнулись еще больше и поползли вверх. Он улыбнулся и поморщился.
─ Ужасный итальянский. Ты из Московского княжества? Тогда откуда тебе известен язык моей страны?
Вера напрягалась, пытаясь понять, что он сказал, лихорадочно перебирая в памяти программу иняза. Слова, как призраки, всплывали в памяти и сразу исчезали.
─ Я из Москвы, ─ повторила она, четко произнося слова. ─ Я изучала ваш язык в Москве. ─ Вера хотела добавить ― в институте, но вовремя опомнилась. Двадцать первый век, Москва, иняз…ее просто примут за ненормальную.
─ Какая честь для Генуи! ─ проговорил мужчина с легким сарказмом и, сверкнув глазами, прибавил, ─ твоего учителя следовало бы выпороть. Твои руки белые и ухоженные, а лицо нежное. Солнце не оставило на нем следа, ─ мужчина взял ее руки и провел пальцами по длинным силиконовым ногтям, которые Вера наращивала в салоне дней десять назад.
─ Бедняга Попандопулис! Паоло, ты видел раньше что-нибудь подобное? ─ Молодой мужчина звонко засмеялся, показывая руку Веры. К нему присоединился Паоло. Его хриплый смех подействовал как сигнал, и остальные мужчины обступили девушку. Ее ногти вызвали шквал смеха и шутливых замечаний. Вера залилась багровой краской и опустила глаза.
─ Ты наложница московского дворянина? ─ мужчина продолжил расспросы. ─ Как ты попала сюда?
Вера подняла глаза, старательно вдумываясь в смысл сказанного. Мужчина заметил, что она пытается понять его и медленно переспросил:
─ Кто ты, и что делаешь в Готии?
Придумав подходящий ответ, Вера с трудом подобрала итальянские слова:
─ Я горожанка! Я жила в Москве… с мужем… ─ на этом месте она запнулась.
Мужчина не отрывал от нее заинтересованного взгляда. Его не удовлетворили ее сбивчивые слова, и он снова спросил:
─ Это не ответ! До Москвы добираться не одну неделю. Как тебя зовут, и как ты здесь оказалась?
Вера вздохнула. Нужно придумать правдоподобный ответ… Подумав еще немного, она тихо сказала:
─ Меня похитили. Средь бела дня. Я не помню, как очутилась в этом городе. Меня опоили, и я лежала в беспамятстве, ─ она стала заикаться от волнения. ─ Я…я вообще не знала, что это за город! Поверьте мне! Я очнулась в саду! Это могут подтвердить! Меня зовут Вера!
Разговор очень напоминал допрос. Ко всему вдобавок, ей приходилось очень напрягаться, чтобы хотя бы приблизительно вникнуть в смысл вопросов.
Мужчина говорил быстро, и некоторые слова Вера не знала, а лишь догадывалась, опираясь на знакомые ей итальянские слова.
─ Вы верите ей, сеньор?! ─ крикнул один из мужчин. ─ Рабыня может и навыдумывать всякой чепухи! Да ее невозможно понять! А если она лжет?!
Последнюю фразу Вера поняла и повернула голову. Да, она лжет, но лишь отчасти, но у нее нет другого выхода. Молодая женщина с ужасом представила следующие вопросы. А что было в Москве в год, о котором она и понятия не имеет? Она ведь даже не знает, какой сейчас здесь год, какой месяц.
Мужчина не повернулся к подстрекателю. Вера старалась не подымать на него глаза, боясь выдать себя и свою ложь. Он прищурился и внимательно посмотрел на нее.
─ Тебя зовут Вера… Ты молода и очень красива. Охотно верю, что тебя выкрали. У тебя был муж,─ мужчина ухмыльнулся, задумчиво повторив ее имя. ─ Вера… Что ж он так плохо охранял свою жену? Плохой муж! ─ сказал он, смеясь. Другие мужчины одобрительно зашумели и стали с презрением отзываться о некоем варваре.
─ Как ты можешь доказать правоту своих слов? Кровь ударила в лицо Вере, сердце застучало, заглушая гомон толпы и шум внезапно поднявшегося ветра.
Она пробормотала, путаясь в словах:
─ Мои вещи… Там осталось обручальное кольцо…и цепочка с распятием…я крещена в православной вере.
Мужчина нахмурился. Он не разобрал ни слова, и Вера повторила еще раз. Мужчина, наконец, ее понял и вздохнул с улыбкой:
─ И где же твои вещи, прекрасная славянка?
Ее опередили. Кто-то подал ей скрученный передник, где лежали сверток с продуктами, подаренными Эльпиды, несколько мелких яблок и большой темный платок, найденный в саду, куда Вера увязала фотоаппарат, ветровку и другую свою одежду. Золотые украшения лежали в кармане ветровки. К счастью, золото оказалось нетронутым. Никому из горожан и в голову не пришло, пользуясь суматохой, прихватить выцветший платок и несколько яблок. Дрожащей рукой она развязала тугой узел и высыпала на ладонь мужчине свои украшения: цепочку алмазной огранки с крестиком, золотой браслет, два колечка и обручальное кольцо с тремя бриллиантами. Он долго рассматривал украшения. Особенно цепочку. Она сияла на солнце, переливаясь в отблесках лучей.
─ Великолепная работа! Достойная истинного мастера, ─ восхищенно прошептал мужчина. ─ Ни одного изъяна! Неужели в Московском княжестве есть такие искусные ювелиры?
Вера покачала головой и кротко улыбнулась:
─ Не знаю. Все украшения подарил мне муж.
Мужчина протянул ей золото и нахмурился.
─ Другие доказательства у тебя есть? ─ невозмутимо сказал он.
Вера остолбенела. Ее глаза увлажнились, и несколько крупных слезинок скатилось по щекам.
─ Какие могут быть доказательства… ─ всхлипнула она, вытирая платком лицо. ─ Я не рабыня этого негодяя, и не наложница! Моя жизнь и мое тело принадлежит только мне, и больше никому! Зачем вы меня спасли?! Для того, чтобы забрать себе? ─ воскликнула она, находясь на грани истерики. ─ Не стоило за меня заступаться, лучше бы я умерла! ─ рыдания оборвали ее голос.
В отчаянии Вера опустилась на дорогу и закрыла лицо руками. Кольца рассыпались по мостовой и покатились в разные стороны. Генуэзец громко вздохнул и развел руками. Последовало несколько эмоциональных реплик, никому не адресованных. Вера не слушала его, и не пыталась понять. Слезы душили ее, и она с негодованием проклинала свою судьбу, возмущаясь ее несправедливостью. Молодой итальянец, присев рядом на корточки, собрал все ее украшения. Вдруг его низкий голос прозвучал возле ее уха. Несчастная беглянка испуганно подняла на него заплаканные глаза.
─ Я верю тебе, ─ сказал он вполголоса и улыбнулся. В его голосе слышались ласковые ноты. ─ Поверь и ты мне. Я не стану тебя обижать. Поверь, и не плачь. ─ Мужчина взял ее руки, влажные от слез, надел на них кольца и браслет. Замок цепочки представлял для него загадку, и он просто набросил ее через голову. Не спрашивая согласия Веры, он подхватил девушку под руки и поднял с мостовой.
