Текст книги "Средневековый любовник"
Автор книги: Александра фон Лоренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Тем временем путники уже покинули городские стены, и горная каменистая дорога заставила их лошадей напрячь свои силы. Диск солнца клонился ближе к закату, но еще нещадно жарил, выглядывая из–за крон деревьев.
– Как она могла покинуть дом? – продолжил разговор Стефано – как видно, душа у него еще не успокоилась.
– А что, сеньор, вы запрещали ей выходить из дома?
– Ну, – помощник консула недоуменно поднял густые черные брови, – нельзя сказать, что прямо запрещал, все–таки она свободная женщина, не рабыня. Но я хотел бы видеть ее дома, когда я возвращаюсь.
– А вы давно не были дома? – Фантино заинтересованно посмотрел на своего господина.
– Не очень давно, – бросил Стефано, – каких-то пять суток...
Его спутник ничего не сказал, а только состроил понимающее лицо и стал пристально изучать близлежащие каменные отроги.
– Ты что, хочешь сказать… – Стефано почему–то гневно посмотрел на своего подчиненного, – что я не имею права проводить время как хочу?
– Я ничего такого не говорил, сеньор.
– Вижу, как ты ухмыляешься. Я ей ничего не должен. Она простолюдинка, которую я спас от рабства. Одел, обул, поселил в своем доме. Странно устроены эти женщины. Чем больше ты делаешь для нее, тем больше остаешься должен!
– А она предъявляла вам претензии?
– Еще бы! – Стефано хлестанул коня, – какие могут быть претензии. Но я по глазам ее рабыни вижу….
– Что?
– Что она недовольна!
– А вы хотите, чтобы она была довольна?
– Да.
– А зачем вам это, сеньор, – Фантино улыбнулся, – разве женщина отказывает вам в близости?
– Нет, как она посмеет…
– Тогда что вам еще надо от нее?
– Ты как будто не знаешь, Тино, – Стефано поднял руку для какого-то жеста, но так и не осуществил своего намерения, – хотелось бы, чтобы женщина встречала тебя с радостью. Тебе ли не знать этого. Вот ты спешишь домой, потому что знаешь – там тебя ждут. А я приехал – ее нет, служанка и та смотрит косо, по ней сразу видно, что и Вера злится. Она обычно не уходит, ждет меня, а тут понесла ее куда-то нечистая! Где она может ходить, когда меня нет дома?
– Так вы хотите, чтобы ваша наложница встречала вас с любовью?
Стефано засунул предназначенную для жеста руку за широкий пояс и засвистел. Наступила пауза, только топот копыт, да шелест листьев нарушали тишину.
– А с чего это ей не любить меня? – наконец процедил Стефано, – вся в моих подарках, содержу ее, живет как королева. И в постели ― я же чувствую ― она мной довольна.
– А моя Джермана, наверняка разорвала бы меня на тысячу кусков, не приди я хотя бы один раз на одну ночь.
– Ха! Сравнил – Джермана твоя жена!
– А знаете, сеньор Стефано, – Фантино смотрел под ноги коню, – эта ваша Вера, очевидно, и считает себя вашей женой. Так уж устроены женщины. Мы подчиняемся ритуалу, без венчания считаем себя свободными. А они чуть ли не сразу, как понравился мужчина, примеряют платье невесты. А уж после первой ночи – будьте уверены – считают вас своим мужем.
– Ничего себе – жениться на простолюдинке! – возмутился помощник консула, – довольно с нее и того, что я сделал для нее.
– Но ведь вы хотите, чтобы она любила вас?
– Вот пусть и любит, – Стефано провел рукой по черной гриве коня, – как любовница!
Фантино молчал.
– Ты чего молчишь? – его начальник даже притормозил коня.
– Думаю, это невозможно, – наконец ответил кавалерий, – по крайней мере, для свободной женщины. Если любит – значит, ревнует, если не ревнует – значит, не любит. Вы хотите, чтобы она не ревновала?
– Слушай ты, дамский защитник, – начал было Стефано, но осекся – все же Фантино был намного старше его.
– Я не затевал этой беседы, сеньор, – обиделся его спутник, – впрочем, в молодости также как и вы испытывал некоторое недоумение по поводу женского мировосприятия. Но со временем разобрался. За это мы и любим их, что они не такие как мы. У женщин есть то, чего так не хватает мужчинам. Бескорыстная преданность, например. Так что приходится мириться с некоторыми неудобствами, которые они нам доставляют своими чрезмерными чувствами.
Дальше путники поехали молча. Каждый думал о своем. По-видимому, Стефано не согласился с мнением начальника полиции. Он все время хмурился, награждал коня незаслуженными окриками. Фантино тоже впал в задумчивость и постепенно отстал от помощника консула на несколько шагов. Впрочем, Стефано этого даже не заметил. Его мысли были в Солдайе.
Свидание
Несколько часов Вера пролежала на кровати, перебирая свои мысли, слова Эльжбеты и слушая собственные вздохи. Лечь в постель с мужчиной, не испытывая к нему никаких чувств, казалось ей невыносимой пыткой. До чего она докатилась!
Около пяти вечера она начала создавать себе хорошее настроение: приняла теплую ванну, надушилась любимыми духами, но настроение не улучшалось. Обида на Стефано сильно жгла сердце.
Вооружившись гребнем из слоновой кости, она начала отделять пряди на макушке, на висках и возле лба. Каждую из них она заплела в тонкие косы, а затем, собрав вместе с остальной массой волос, заплела в косу, обвив ее лентой. Коса с помощью шпилек была закреплена выше затылка в форме тугого узла, корону из волос и косичек Вера накрыла невесомой серебряной сеткой и изящным обручем. Такая прическа занимала больше часа, но она стоила того. Симпатичную женщину она превращала в красотку, а дурнушку ─ в хорошенькую.
Закончив укладывать волосы, она взглянула на себя в зеркало.
С такой унылой физиономией нужно на похороны идти, а не на свидание!
Отойдя назад на пару шагов, Вера расправила тяжелые фалды длинной юбки. Бархатное платье цвета индиго ─ самый лучший ее наряд. Его фасон соответствовал последней венецианской моде: приталенный лиф и широкая сборчатая юбка. О нем можно было сказать ─ элегантная простота. Прямоугольное декольте спереди и сзади окаймляла широкая тесьма из серебряных нитей с жемчугом. Разнообразие вносили драгоценности и сложная вышивка. Рукава надевались отдельно и крепились к лифу завязками. Нижнее платье из тончайшего льна выглядывало из пройм и специальных прорезей в рукавах, придавая платью удивительный шарм. Шнуровка в боковых разрезах регулировала его ширину ─ очень разумно, так как женщины в пятнадцатом веке беременели часто.
─ Потрясающий туалет, ─ проговорила Вера и усмехнулась, ─ нет! Просто сногсшибательный!
До прихода графа оставалось еще около часа. Вера, усевшись возле окна, напряженно прислушивалась к каждому шороху с улицы. О чем она может говорить со средневековым графом, что она может рассказать ему? Вдруг ему будет с ней скучно? Рассказать ему о двадцать первом веке? Он сочтет ее сумасшедшей! Политика? Она ничего не знает, что происходит за стенами дома. Стефано говорил, что женские ушки созданы для поцелуев, а не для политических сплетен. О музыке? Да, можно поговорить об итальянской музыке… она сможет поговорить о творчестве Челентано, а также о последнем альбоме Рамазотти!
─ Отличная идея! ─ Вера грустно засмеялась своему отражению в зеркале.
К своему ужасу, она поняла, что ничем не может заинтересовать графа. Со Стефано было проще ─ любовь и страсть сглаживали любые острые углы, заполняли недостаток тем в их общении.
Граф Алессандро пришел ровно к семи, как и обещал. Едва услышав за окном его неторопливые шаги, она вскочила со стула и, подбежав к зеркалу, начала поправлять волосы. Вера нервничала. На висках, шее и подбородке выступили бисеринки пота. Сердце то подпрыгивало, то замирало. Она прикоснулась к своему пылающему лицу.
Я вся горю! Вот глупая, граф такой же мужчина, как и все!
Чтобы хоть немного скрыть свое состояние, она набросила на голову голубую вуаль ─ подарок арабского купца. Граф не стал заходить в дом, а ожидал ее на улице. Вера вышла и тут же опустила глаза. Причиной ее смущения был его взгляд, ─ слишком страстный и восхищенный. Он взял ее обе руки и поочередно поцеловал каждую.
─ Прелестное создание, я пленен вашей красотой, ─ прошептал он, продолжая целовать ее руки.
─ Благодарю вас за комплимент, сеньор Алессандро, ─ отозвалась она, рассматривая графа и отмечая, что он готовился к свиданию не менее старательно, чем она. Сегодня он был одет во все черное: обтягивающие ноги штаны, удлиненный камзол до середины бедра, широкая, собранная в складки накидка, надетая поверх камзола и стянутая на талии роскошным поясом. Из вырезов на рукавах камзола выглядывала красная шелковая рубашка. На пальцах графа сверкали крупные перстни. В общем, ее поклонник был одет изысканно и элегантно. Веру часто удивляло, что знатные генуэзцы подвивают и тщательно укладывают волосы, и граф следовал этой моде, в отличие от Стефано, который по праву мог гордиться своей роскошной шевелюрой.
─ Прекрасная сеньора, вы не сочтете меня слишком дерзким, если я осмелюсь вас пригласить к себе домой, точнее, ― в дом брата? Нас будут развлекать музыканты. Как вы отнесетесь к моему предложению? Вы говорили о прогулке к морю, но, увы, в Солдайе чересчур рано закрывают ворота. Вечерний патруль, всякие ограничения ─ это так утомляет! ― граф Алессандро называл ее сеньорой!
─ Вы остановились у брата? Хорошо, я согласна.
Одарив ее ослепительной улыбкой, граф предложил взять его под руку.
─ Здесь недалеко ─ пару десятков домов. Мой брат ─ гостеприимный хозяин и незаурядный человек, но со странностями.
Вера тихо засмеялась.
─ Ох! А что за странности?
Граф покачал головой и улыбнулся.
─ Скажем так: он один из немногих людей, чья душа для меня остается загадкой.
─ Сейчас на улицы выйдет ночной патруль и если нас увидят, придется платить штраф, ─ Вера остановилась и, оглянувшись назад, осмотрелась по сторонам. Ее теперь знают все, включая соседей и горожан, патрулирующих по ночам улицы. Стефано лучше не знать о ее свидании с графом. Она поплотнее закуталась в вуаль.
─ Просто возмутительно, ─ улыбнулся граф. ─ С удовольствием заплачу любой штраф, лишь бы насладиться вечерней прогулкой с вами. И не спорьте! ─ с напускной строгостью произнес он.
Издалека, со стен крепости, прозвучали звуки одинокой флейты, потом к ней присоединилась еще одна, затем другая.
Под такую заунывную мелодию не уснет ни один горожанин, живущий вблизи крепостной стены, а солдаты, охраняющие город ― тем более.
Граф начал легкую беседу ни о чем ─ впечатления о Солдайе и погода. Невидимая стена между ними начала рушиться, и Вера перестала ощущать напряженность в их общении.
─ Мы пришли, ─ граф показал на двухэтажное здание. Входная дверь была приоткрыта, узкая полоса света падала на мраморные ступени. Ей показалось странным, что дверь не была заперта. Граф, заметив ее удивление, со смехом объяснил:
─ Спешу вас уверить, очаровательная Вера, ни один человек не захочет испытать на себе тяжесть руки владельца дома. Входите в дом, музыканты уже давно ждут, чтобы развлечь прекрасную даму.
─ Сеньор Алессандро… ─ Вера улыбнулась, польщенная его уважительным отношением, но по-прежнему чувствуя себя ужасно неловко. ─ Я так люблю музыку.
Граф распахнул перед ней двери, и Вера очутилась в небольшой прямоугольной комнату, по-видимому, прихожей. В комнате стояли высокие напольные канделябры на гнутых ножках, мозаичный пол застилал пушистый ковер. В помещение было светло ― горели ароматизированные свечи. Больше в комнате ничего не было. Ни картин, ни статуй, ни растений. Увидев в углу алебарду, Вера с любопытством приподняла одну бровь. Ее грозный вид вносил диссонанс в уютную обстановку комнаты.
Граф, опередив ее на несколько шагов, галантно подал ей руку.
─ Нам сюда, ─ тихо сказал он и, обняв ее за талию, повел к двери, ведущей в смежную с прихожей комнату.
Скорее всего, это просторное помещение с узкими створчатыми окнами служило гостиной. Там тоже было много света, на полу лежал ковер с восточным орнаментом, прикрывая пол с мозаикой, изображающей греческую амфору в окружении виноградных гроздей. Стены были обтянуты лиловым шелком. Продолговатый сундук, стоящий под окном, предназначался не только для хранения вещей, но и в качестве скамьи; Возле камина стоял диван с высокой неудобной спинкой, обтянутый тем же бархатом, что и крышка сундука.
Трое музыкантов, одетые в смешные пестрые наряды и забавные шапочки, приветствовали их почтительным поклоном. Они расположились возле окна ─ двое на полу, сложив ноги по-турецки, третий стоял возле низкого столика, покрытого алой скатертью. Об их инструментах Вера не имела никакого представления. Лютни? Ей стало весело, когда она рассмотрела лицо одного музыканта, его миндалевидные глаза и орлиный нос. Грек, переодетый в итальянский костюм, смотрелся комично.
Обволакивая Веру чувственным взглядом, граф, не выпуская ее руки из своей ладони, подвел к дивану и предложил сесть. Она ему улыбалась, а на душе было тяжело. Высокопоставленный граф ухаживал за ней как за госпожой, а Стефано даже ни разу не поинтересовался, не скучала ли она… при этом не забывая развлекать себя.
Граф хлопнул в ладоши ― тихо и нежно зазвучали первые аккорды. Вера замерла в восхищении, когда волшебные звуки слились в прекрасную мелодию.
─ Вы какое вино предпочитаете? ─ полюбопытствовал генуэзец. ─ Не имея представления о ваших вкусах, я заказал разного: белого, красного, розового. Каждое из них отличного качества.
─ Мне все равно… пусть будет розовое, ─ скромно ответила Вера, думая о том, что лучше было бы вообще не пить, чтобы не опьянеть и не наговорить глупостей. Боже, ей опять становится неловко перед графом. А ведь он ведет себя не заносчиво, несмотря на свой титул.
─ Можете смеяться сколько угодно, но разливать вина и прислуживать нам будет не слуга брата, а мой личный слуга, прибывший со мной из Генуи,─ произнес Алессандро с удрученной улыбкой. ─ Манеры слуги брата повергли меня в ужас. Нет! Еще хуже! Я онемел! ─ граф весело рассмеялся. ─ Представьте. Слуга, он же повар, накрывал на стол, даже не переодевшись. В одежде, которую он носит, занимаясь стряпней. Он не знаком с винами. К рыбе он подает красное, а к птице белое! Это понятно, что найти хорошего слугу в Солдайе сложно.. Но когда вижу как слуга в бокал, где только что было белое вино, наливает красное, я падаю в обморок. И я велел ему впредь не появляться мне на глаза. ─ Граф засмеялся.
Вера натянуто рассмеялась. Она потешалась не над горе-слугой, а над собой, так как ничего предосудительного в поведении слуги не нашла.
─ Пресвятая дева, у брата даже нет колокольчика, чтобы вызвать слуг, ─ возмутился Алессандро. Он подошел к входной двери и громко крикнул:
─ Ансальдо!
В комнату вошел немолодой мужчина, на вид ― итальянец, и поклонился:
─ Сеньор граф? ─ заговорил он неживым голосом.
─ Можешь подавать ужин, Ансальдо,─ надменно сказал граф.
─ Как прикажете, сеньор граф, ─ проговорил слуга.
На Веру он не поднимал глаз. Его лицо было каменным, без признаков каких-либо чувств, а движения и походка такие же царственные, как и у графа. Вера с восхищением наблюдала, как ловко и красиво он расставляет столовые приборы, разливает вино по бокалам, и при этом держится с достоинством.
Музыканты продолжали играть. Вера их почти не слушала. Алессандро рассказывал ей о своих путешествиях, о климате Италии, и о сложной политической ситуации в Генуе. Последнее Веру приводило в замешательство, ведь она ничего не знала о миланской оккупации. Она начинала понимать и чувствовать, какая огромная бездна разделяет ее и графа. Она взглянула на руки графа. Холеные, с длинными красивыми пальцами и овальными ухоженными ногтями. Впервые она смотрела на руки мужчины с восхищением ─ идеальное сочетание силы и красоты.
─ Вы ничего не едите, ─ сказал граф, замечая, что она не притронулась ни к пирожным, ни к фруктам, ни к сырному пирогу, а бокал с вином опустел лишь на одну четверть.
─ Сеньор Алессандро, я вас заслушалась, ─ ответила она и после недолгого замешательства добавила. ─ Теперь ваша очередь смеяться. Все, что вы мне рассказали о миланцах, мне неизвестно.
Граф слегка сдвинул брови и взглянул на нее с умилением. Его глаза цвета темного кофе после третьего бокала заблестели и смягчились.
─ Говорить с вами о политике ─ настоящее кощунство.
─ Нет, я увлеклась вашим рассказом. Сеньор Алессандро, а вы когда-нибудь представляли, как будут жить люди спустя века?
─ Да. А почему вас это интересует?
─ Интересует. И все же, как?
─ Изменится мода, дома и многое другое. А люди останутся те же, со своими проблемами и страстями.
─ Вы так думаете?
─ Вера, я серьезно интересовался историй, чтобы сделать такие выводы. Достаточно прочесть книги и трактаты греческих, римских философов и мыслителей, или эпитафии на древних надгробиях…. Устройство общества также не изменится. Разве только в мелочах. Но почему вы меня об этом спросили?
─ Я не знаю, как вы отнесетесь к моим словам. Но я хочу вам рассказать, что со мной произошло. Что это было ─ сон или видение, мне сложно сказать. Я видела будущее. Вам интересно?
─ Да, я с удовольствием послушаю. Видения, вещие сны. Я отношусь к ним с некоторой долей скепсиса, но совсем не отрицаю. Что же вы видели?
─ Сеньор Алессандро, это невозможно передать словами. Жизнь изменится настолько, что в это трудно поверить. Я даже не знаю, с чего начать. Главное, торговля людьми прекратится.
─ Не поверю, ─ улыбнулся граф, ─ это противоречит здравому смыслу.
─ Я знала, что вы не поверите.
─ Хорошо, Вера. Допустим, я вам поверил. И что дальше? Нет рабов.
─ Да, нет рабства. Каждый человек сам распоряжается своей судьбой по своему усмотрению, ─ убедившись, что слуга ушел, Вера продолжила. ─ Ваш слуга, Ансальдо, он же свободный человек, как я поняла.
─ Верно. Он получает жалованье и весьма им доволен.
─ Получается, он, если захочет, в любой момент может получить расчет и уйти к другому сеньору?
Граф усмехнулся:
─ Да! Но скорее солнце не взойдет, чем он уволится. Ансальдо служит мне около пятнадцати лет.
─ Вот! Вместо рабов будут такие люди как Ансальдо. Они работают, получают жалованье, а при желании находят другое место работы. Никакой эксплуатации. У каждого есть жилье, есть работа.
─ А вы считаете, что у Ансальдо больше преимуществ перед рабом, которому не нужно беспокоиться ни о чем: ночлеге, одежде, уплате налогов и пище? Здесь я с вами не соглашусь. У Ансальдо хватает забот. У него подрастают две дочери, и теперь его голова болит о приданом. А у раба голова болит только в одном случае: если он слишком много выпьет вина. То, что вы мне говорите, очень необычно. На самом деле жизнь некоторых свободных граждан, я говорю о низах общества, даже хуже рабской. Оглядитесь вокруг и вы увидите! У вас ведь живое воображение. Вы что-то неправильно усмотрели в своих видениях. А кроме отсутствия рабства, что еще вы видели?
─ Я уже, не знаю, продолжать ли, ─ смутилась Вера.
─ Вы обиделись? Я внимательно вас слушаю. И не сомневайтесь, мне очень любопытно услышать продолжение вашего рассказа.
─ Правда?
Граф кивнул.
─ Генуя, как независимая республика перестанет существовать.
Граф засмеялся.
─ Верить мне или нет, решать вам. Генуя, Милан, Венеция станут городами одного государства.
─ В это я охотно могу поверить, ─ граф стал серьезным. ─ Я замечу: империя имеет ряд преимуществ перед мелкими государствами. Но мы опять скатились на политику! А это никуда не годится.
Он пододвинулся поближе к Вере и положил руку ей на талию.
«Ты сама этого хотела! Вот и радуйся»! ─ размышляла она, когда граф, приказав музыкантам и Ансальдо удалиться, обнял ее обеими руками. Его намерения были очевидны. Она скользнула взглядом по бедрам графа и увидела, что в некотором месте произошло изменение. Он поймал ее взгляд и улыбнулся.
─ Вот видите, как вы на меня воздействуете, милая!
─ Что вы имеете в виду, сеньор Алессандро? ─ увернулась Вера.
Граф весело улыбнулся и как-то резко переменился, освободившись от налета светского этикета. Он с силой прижал ее к себе и поцеловал в губы. Она почувствовала вкус его губ, вкус вина и пирожных. Он был немного навеселе.
─ Когда рядом находится прекрасная женщина, мне становится сложно переключать мысли, тем более руководить своим телом. Отменный бархат, ─ прошептал он, проводя рукой по ее талии. ─ А ваша кожа еще нежнее и мягче, чем эта ткань?
Вера, с трудом выдержав его горящий взгляд, пожала плечами, понимая, что это очень глупо. Но лучшего она не придумала.
─ Вы позволите мне узнать, какова она на вкус? ─ мягко спросил он.
─ Сеньор Алессандро, вы меня смущаете, ─ чистосердечно призналась Вера.
─ Не смущайтесь. То, что происходит между мужчиной и женщиной в спальне ─ самый щедрый дар богов. Возможно, я вам покажусь грешным, но я отвергаю наставления святых отцов об отрицания плотских удовольствий. Если вы стесняетесь, то скажите шепотом, чтобы никто кроме меня не услышал, ─ он обхватил ладонями ее лицо и прошептал ей на ухо:
─ Я тебя хочу, прелестная женщина. Мне необходимо услышать твое согласие.
Вера пыталась вспомнить, когда в последний раз она испытывала столь неловкое чувство и вместе с тем брезгливость к себе самой. Он ее намного старше. Эльжбета ─ абсолютная идиотка, и она не лучше, что послушала ее. Ну, да, сладкая месть! От сладости челюсти сводит! Исчезнуть бы прямо сейчас, просто превратиться в пар и рассеяться в воздухе. Граф прижался к ней щекой и целовал ее ухо, волосы. Она положила руки ему на плечи. Его черные волосы были блестящие и гладкие, как атлас. Она коснулась их. Они были жесткие, словно медная проволока.
─ Да, сеньор Алессандро, ─ выдавила она.
Граф медленно отстранился, и Вера увидела в его темных глазах лукавое удивление.
─ Вы говорите так будто я инквизитор, а вы еретик, сознавшийся под пытками в колдовстве.
─ Мне неловко, ─ выдохнула Вера, закрывая глаза.
─ Я вижу, ─ шепнул граф. ─ Я помогу вам избавиться от стыдливости. Но вы должны довериться мне.
Он взял ее руку, и они оба поднялись с дивана. Пол плыл под ее ногами. Она шла, опираясь на руку графа. В доме было очень светло. Зажженные свечи в канделябрах освещали крутую лестницу. Смуглое лицо графа стало еще темнее, пламя десятков свечей играло в его темно-шоколадных глазах, пылающих желанием. Невысокий, в черном камзоле и выглядывающей в прорезях рукавов красной рубашки, он был похож на Мефистофеля. Возле входа в комнату, прикрытого тяжелыми шторами, граф остановился. Он внимательно посмотрел в ее глаза. Ей было сложно понять, что он думает, когда смотрит на нее задумчивым взглядом.
─ Вы доверяете мне? ─ заговорил он.
Она кивнула.
Вдруг граф засмеялся. Он обхватил ее за бедра и высоко поднял. Вера сначала ахнула в испуге, но быстро пришла в себя, когда граф ее закружил.
─ Вы уроните и меня, и сами упадете! ─ воскликнула она, хватаясь за его плечи.
─ Ни за что! Я запрещаю вам думать об этом!
Граф, продолжая веселиться, понес ее комнату. Вид спальни ее немного удивил. Здесь горело несколько масляных светильников, возле окна стоял небольшой стол, а на нем письменные принадлежности. Вся обстановка казалась нежилой и лишенной домашнего уюта. Широкую кровать, застеленную пестрым покрывалом, венчал тяжелый синий балдахин. Из открытого окна тянуло ночной прохладой, и были слышны далекие звуки флейты.
Граф поднес Веру к постели и, усадив на нее, присел на корточки возле ее ног. Он молча улыбался, положив локти ей на колени.
─ У вас не кружится голова? ─ спросил он, прерывисто дыша.
─ Нет, нисколько. А у вас?
─ Кружится, еще как кружится, ─ он взял ее руку и поднес к своим губам. ─ Моя бедная голова кружится вот уже несколько часов. Теперь же, когда вы так близко возле меня, я не в состоянии остановить это сумасшедшее кружение. И знаете что… я уверен, что у вас красивые ножки.
─ Вы забросали меня комплиментами, ─ Вера от неловкости покачала головой.
─ Я заблуждаюсь? Неужели?
Руки графа обхватили ее лодыжки. Его пальцы медленно двигались вверх к коленям.
─ Нет, я не ошибся, ─ прошептал он, опуская голову и поднимая подол ее платья до бедер. ─ О, да! Красивы, очень красивы!
Вера со стыдливой улыбкой сдвинула обнаженные ноги, и он поднял на нее глаза, отрываясь от так привлекающего его зрелища.
─ Наверняка вы попросите меня потушить лампы, ─ насмешливо начал он. ─ Ни за что и ни под каким предлогом я этого не сделаю. ─ Граф улыбался и поцеловал ее колени.
─ Сеньор Алессандро! ─ Вера кротко взбунтовалась.
Он решительно покачал головой.
─ Нет, нет и нет! И раздевать буду вас я. Очень медленно и долго.
─ О господи! ─ Вера отвела глаза в сторону и улыбнулась. ─ Я не против!
К ее удовольствию граф все-таки потушил светильники, оставив зажженным один.
─ Я иду вам на уступки, ─ шутливо сообщил граф. ─ А взамен я требую уступить мне.
─ А я замерзну, сеньор Алессандро, ─ прошептала она.
─ Ну… ─ игриво начал граф, усмехаясь, как Мефистофель. ─ В таком случае, чтобы вам было не обидно, мы сделаем так: мы будем раздевать друг друга. Одновременно.
Сначала она обомлела, но ненадолго. Что же он еще придумает?
─ Итак, приступим, ─ сказал он на той же шутливой ноте.
Граф присел на кровать рядом с Верой и протянул руки к шнуровке в боковых швах.
Вера поджала губы, не зная улыбаться или смеяться, или заговорить с ним. Его длинные красивые пальцы ловко справлялись с тугой шнуровкой. Когда с ней было покончено, граф произнес:
─ Вы нарушаете наш договор, ─ он взял ее руки приложил к своему поясу.
Ей стало весело. Плохое настроение и другие негативные эмоции, похоже, ему не знакомы. Она одолела крупную серебряную пряжку и ослабила пояс.
─ И это все? А дальше? ─ улыбался граф, внимательно поглядывая на нее. ─ Вы даже не представляете, как мне нравится ваше смущение. Я уж думал, что перевелись женщины, краснеющие в присутствии мужчины.
Вера расхрабрилась и быстро освободила его талию от пояса. Накидку граф снял сам, через голову. Она могла расстегнуть пуговицы на плечах, но он был нетерпелив. И она подумала, что их игра может прерваться в любой момент. Та же судьба ждала и его камзол. Он снял его сам и остался в тонкой рубашке и штанах. Да, красный цвет ему очень шел.
Эта игра ей понравилась бы и со Стефано. Вскоре на Вере осталось одно нижнее платье, не считая сетки на волосах. Полупрозрачная льняная ткань повторяла все изгибы и округлости ее тела. Вера пожалела, что выпила так мало вина. Оно бы помогло ей расслабиться и стать раскованнее. С тоской она посматривала то на светильник, то на плотно задернутые занавески над дверным проемом.
Граф приподнял подол ее нижнего платья, затем резко опустил руки.
─ Нет, вы надо мной издеваетесь, милая Вера, ─ граф на несколько секунд замолчал, рассматривая ее лицо, затем обернулся в направлении ее взгляда. ─ О бегстве забудьте. ─ Он улыбнулся, страстно глядя в ее испуганные глаза. Его теплые бархатные глаза неожиданно окаменели, превратившись в гранит.
─ Сеньор Алессандро, вы о чем? ─ притворилась непонимающей Вера. Она уже ощутила первые признаки паники.
─ О вас, Вера, ─ начал он уже жестко. ─ Зачем вы соблазнили меня, если сомневаетесь в своем желании? Я чувствую, что вы боитесь меня. Вы пообещали мне довериться и не держите своего слова. Мало того, а я спросил вас, и вы не отказали мне,─ сказал он и перешел к решительным действиям.
Не дав ей возможности ответить ему, граф опрокинул ее на спину и принялся целовать ее губы и лицо, придавив ее своим телом. Его мужская плоть с силой давила на живот, отметая малейшие сомнения в силе его желания. Вера подумала, что он сейчас ее изнасилует… собственная легкомысленность попросту поражала ее! Пришла в дом к мужчине, позволила себя обнимать, а после всего мечтает сбежать! И она сдалась. Раз она круглая дура, пусть пожинает плоды своей глупости.
Он целовал ее долго, а она ждала, когда он задерет ее платье и положит конец ее душевным мукам. Его поцелуи были страстными и невероятно нежными, но легкими, без участия языка. К своей растерянности Вера обнаружила, что сама отвечает на его поцелуи и обнимает его шею. Она подняла отяжелевшие веки, и их глаза встретились.
─ Я тебя зацеловал насмерть, ─ прошептал граф.
─ Не совсем, я еще жива.
─ Вопрос времени, милая, ─ граф улыбнулся. Его лицо опять стало ласковым. Он добился: последний барьер между ними обрушился Он встал с кровати и снял с себя только помявшуюся рубашку, оставшись в штанах.
Вера села и натянула на согнутые колени нижнее платье. Она с улыбкой смотрела на графа, вытаскивая шпильки из прически. Светлые волосы струящимися золотыми волнами ниспадали ей на плечи, ― в его глазах было немое восхищение.
Граф сел на кровать, неотрывно глядя ей в глаза. Этот взгляд мог воспламенить любую женщину
─ Вера, я знаю, что если я сниму с вас все остальное, то просто не смогу сдержаться. И что мне делать?
─ Давайте потушим свет, ─ предложила она.
Ни слова в ответ она не услышала. Граф пододвинулся к ней на коленях. Еще мгновение, и нижнее платье было у нее на плечах. Ей пришлось поднять руки, когда он стал стаскивать платье через голову. Один из швов затрещал.
─ Вы уничтожаете мою одежду! ─ Вера обнаружила в себе желание пошутить.
─ Я буду счастлив, если вы уничтожите и мою таким же способом!
Стоило платью упасть на пол, как Вера в тот же миг набросила на себя покрывало. Граф смотрел на нее с жадной улыбкой. Вера вспомнила ущелье, вспомнила Стефано. Тогда он смотрел на нее таким же взглядом и умолял, чтобы она не мучила его. В ней пробился пылкий интерес к графу. Что скажет он? Но Алессандро оказался напористее, чем Стефано. Он не стал ее упрашивать, а просто стащил с нее покрывало и лег, прижимаясь лицом к ее груди.
─ Ты кокетка, очень соблазнительная кокетка, ─ прошептал он.
Его рот коснулся одной груди. Он ласкал языком ее соски, и она ощущала, как они твердеют. Его рука гладила ее грудь, а другой он быстро высвобождал себя из штанов. В нем боролись двое совершенно разных существ: похотливый самец и сдержанный аристократ. Но он хотел очень сильно. Она видела, с какой нетерпеливостью он снимает с себя штаны. Вера открыла глаза и увидела его обнаженным. Его тело, как и лицо, было очень смуглым. Алессандро был в хорошей физической форме, для сорокалетнего мужчины. Ей понравилось его тело ─ пропорциональное и не волосатое, понравились его поцелуи ─ нежные и волнующие. В отличие от нее, граф нисколько не стеснялся. Он сидел перед ней на коленях и загадочно улыбался, наблюдая, как она пересиливает себя, чтобы не опустить взгляд на его поднявшуюся плоть.
─ Прикоснись, ─ произнес он, беря ее руку. ─ Почувствуй, какой он твердый, как он хочет тебя.
─ У меня холодные руки, ─ пробормотала Вера, когда он приложил ее ладонь к своему горячему члену.
─ Ему это не повредит. Потрогай, погладь его.
Она избегала смотреть на него, чувствуя себя так, словно с ней это происходило впервые. Как глупо, и как стыдно. А все из-за того, что они почти незнакомы. Вера с отвращением подумала о своих пальцах, они были вялые и холодные. Граф накрыл ее руку своей ладонью и сжал ее.
