Текст книги "Цветы в Пустоте (СИ)"

Автор книги: Александра Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

　　 – Прекрати читать мне лекции, или, клянусь, я просто трахну тебя в твой говорливый рот, – грубо отозвался пират и, вопреки своему угрожающему тону, начал медленно и осторожно, прислушиваясь к своим ощущениям, покрывать его долгими поцелуями.

　　 Таким образом, ночи их тоже вернулись в свою колею.

　　 ***

　　 Аргза недовольно поморщился, разминая затёкшую шею. Сильвенио некоторое время на него косился от консоли, уговаривая себя, что он вовсе не обязан помогать ему ещё и в этом, тем более, что это приносило варвару не то чтобы такие уж сильные страдания. Но уговаривать себя – это одно, а смотреть, как человек мучается – совсем другое, и он, вздохнув, встал за спиной сидевшего в кресле пирата, положив ему руки на плечи.

　　 – Вы позволите, сир?

　　 Тот напрягся было ещё сильнее, но затем вдруг кивнул и приспустил с плеч шубу. Сильвенио начал осторожно массировать его шею и плечи. Мышцы у варвара были тугие, жёсткие, почти каменные от не отпускающего его ни на минуту со дня потери зрения напряжения, и довольно быстро у Сильвенио стали уставать пальцы. Он уже хотел было взять небольшой перерыв – но тут, видимо, надавил на чувствительную точку, и Аргза вдруг тихо и блаженно застонал своим низким грудным голосом. От удивления Сильвенио забыл, что хотел отдохнуть, и продолжил массировать: Аргза ни разу не стонал даже ночью, достигнув пика удовольствия, и слышать от него подобные звуки было, мягко говоря, непривычно.

　　 – У тебя отличные руки, – заявил тот, едва ли не мурлыча. – Я никогда в этом не сомневался.

　　 В этот момент поступил входящий сигнал по видеосвязи, и Сильвенио убрал руки, давая Аргзе возможность одеться и ответить на звонок. Пират, однако, как всегда оказался гораздо менее тактичным:

　　 – Кто разрешал тебе прекращать, мне интересно? Продолжай.

　　 Очередное публичное унижение. Сколько их было всего за их совместную жизнь, интересно? Сильвенио решил, что точный подсчёт этого несметного количества только огорчит его ещё больше, и послушно возобновил прерванное занятие.

　　 На экране возникло упитанное загорелое лицо Слаовиша Добальски – работорговца, частенько связывавшегося с Аргзой. Немалая доля прежней команды – из тех, что были живы до прибытия на злосчастный Данар – была составлена именно благодаря ему, и у Аргзы с ним давно было налажено что-то вроде приятельского сотрудничества. Сильвенио Слаовиш не нравился категорически: он не любил этого прожжённого хитреца, у которого, казалось, напрочь отсутствовали любые понятия о морали.

　　 – Кого я вижу! Паук, душа моя, почему не здороваешься с давним другом?

　　 – Потому что ты мне не друг, старый пройдоха, – отозвался тот невозмутимо, ничем не выдав, что узнал его только по голосу. – Что тебе опять понадобилось? Мне пока не нужны новые люди.

　　 Слаовиш, не прекращая сыпать любезностями и слащавыми метафорами, начал вдохновенно рассказывать о каких-то ошейниках удалённого контроля, лишняя партия которых была им закуплена так удачно. Аргза слушал его не слишком внимательно, и Сильвенио позволил себе не вслушиваться в неприятный разговор больше: вряд ли по этой теме кому-то из них потребуется его мнение.

　　 Поэтому он пропустил момент, когда работорговец замолчал и с интересом уставился на него, продолжавшего разминать мышцы пирата. Взгляд его Сильвенио не понравился.

　　 – Продай мне его, Паук, – произнёс Слаовиш неожиданно. – Твоего мальчишку, умеющего и взламывать сайты Федерации, и согревать постель, и так мило заботиться. Я отдам тебе за него моих умнейших техников, даже одного телепата, если захочешь. Нет, двух телепатов! И ещё заплачу, как за целый корабль. Ты меня знаешь, Паук, у меня хватит денег.

　　 Аргза неопределённо хмыкнул, будто бы размышляя, и Сильвенио внутренне похолодел. Поощрённый такой реакцией, торговец написал на листке сумму и поднёс листок к экрану. Аргза сделал вид, что внимательно разглядывает записку.

　　 «Что там за цифра, Лиам? Он ведь предлагает мне деньги, я его знаю.»

　　 Сильвенио издал судорожный вздох и замер, пальцы его, лежавшие на плечах пирата, дрогнули.

　　 «Сир… Не надо… Я буду слушаться… я же и так слушаюсь…»

　　 Аргза снова хмыкнул.

　　 «Успокойся, мне просто любопытно, во сколько он тебя оценивает. Я не собираюсь тебя продавать, глупый.»

　　 Сильвенио не особенно ему поверил, но цифру всё-таки назвал – всё так же мысленно. Аргза удивлённо дёрнул бровью и стукнул ногтем по экрану, показывая, что бумажку можно убрать.

　　 – Так что, Паук? По рукам, душа моя?

　　 – Нет.

　　 – Тебе нужно больше? Я заплачу больше! Сколько?

　　 Аргза улыбнулся.

　　 – Он не продаётся.

　　 Слаовиш напрягся.

　　 – Паук, я могу…

　　 – Нет. Я сказал, он не продаётся. Какое из моих слов тебе не ясно?

　　 Добальски это, кажется, не на шутку расстроило. Он сердито попрощался и отключил связь, а Сильвенио некоторое время всё ещё неверяще смотрел на потемневший экран, пытаясь осознать в полной мере, чего только что избежал. Голос варвара вывел его из раздумий:

　　 – Не всё ли тебе равно, кому служить?

　　 Он вздрогнул.

　　 – Нет… не всё равно. Я, по крайней мере, знаю, чего от вас ожидать. По большей части знаю… Мне с вами привычнее. Не продавайте меня, ладно? Я… мне… Мне страшно даже представить, что ко мне будет… прикасаться ещё кто-то. С вашими… прикосновениями… я смирился, во всяком случае.

　　 Аргзе, похоже, его ответ весьма понравился. Вид у него был откровенно довольный. Сильвенио молчал.

　　 – Я не продам тебя, – заговорил пират медленно, взвешивая каждое слово. – Я никому тебя никогда не отдам, Лиам, неужели не очевидно? Ты – мой. Он может сколько угодно предлагать мне телепатов, техников, блудниц и блудников, горы золота – но всё это неважно. Знаешь, почему? Потому что золоту и чужим телепатам я не доверяю. А тебе – доверяю. Ты понимаешь? – он вдруг взял его руки в свои и поочерёдно поцеловал каждую ладонь, припал губами к запястьям. – Моё доверие – бесценно. И тебе лучше никогда его не подрывать. Помни об этом ради своего же блага.

　　 Сильвенио поражённо уставился на его затылок.

　　 – Я участвовал в бунте против вас, – напомнил он тихим срывающимся шёпотом. – А потом ещё пытался сбежать. И вы… всё ещё доверяете мне?

　　 Аргза запрокинул голову, не отпуская его ладоней, и как-то очень расслабленно ему улыбнулся. Сильвенио сомневался, что эту его улыбку когда-нибудь доводилось видеть даже Хенне.

　　 – Всего лишь детские шалости. Я и так тебя наказал за них, и уверен, что больше ты так глупо шалить не будешь. Так ведь?

　　 Сильвенио закрыл глаза.

　　 – Да, милорд. Больше никогда…

　　 – Вот и славно.

　　 Как будто они действительно обо всём договорились.

　　 Только теперь, когда Аргза озвучил это, Сильвенио неожиданно понял, что до этого и не задумывался о том, насколько сильно nbsp; – Принесли, – ответил наконец один из типов в плащах, голос у него был какой-то скрипучий и приглушённый. – А ты, Паук? Плату вперёд! У тебя гораздо больше шансов просто уйти с нашим товаром, не заплатив, чем у нас – уйти с твоими деньгами, не отдав товар! варвар ему доверяет. А ведь и правда, стоило бы заметить это раньше: то, как безоговорочно он вручал ему свою жизнь, безопасность своего корабля и своих людей, даже свою тайну, которую не открывал больше никому, кроме него и доктора – всё это приводило в некоторое недоумение. Да, Сильвенио не умел врать, не умел сопротивляться, да, он ненавидел сражаться; но ведь варвару это было известно только с его собственных слов и с некоторых слухов, и, если посмотреть на это с его стороны, вряд ли у него были какие-либо разумные причины так сильно на него полагаться. Когда Сильвенио начал всерьёз размышлять об этом, ещё одна внезапная догадка осенила его и никак не хотела отпускать: Аргза устал. Просто и банально – устал. За всю свою долгую жизнь, начиная с детства и юности на планете, где совершенно нормально не доверять даже близким и членам семьи, и заканчивая нынешним его положением, на пути к которому он сам убил и предал наверняка очень многих и заслужил соответствующее к себе отношение – за всё это время у него вряд ли был когда-нибудь человек, от которого можно было не ожидать подвоха в самый ответственный момент. И вот у него появился он, Сильвенио.

　　 По всему выходило, что варвар, возможно, сам того не зная и не подозревая, возложил на него, помимо прочего, дополнительную ответственность. Потому что если он в самом деле никому до него так не верил и никого до него не лю… (нет, сказал себе Сильвенио, думая, об этом, это абсолютно тут ни при чём, не путай понятия)…не подпускал к себе так близко – то тот, кого он для этого выбрал, просто по определению должен был быть к нему снисходителен. Теперь, со всеми этими данными, Сильвенио становилось почти стыдно, когда он вспоминал, как сам вызвался принять участие в том бунте. Потому что, может быть, он действительно был первым и последним шансом Аргзы Грэна хотя бы немного приоткрыть окутавшую его плотную завесу темноты…

　　 А потом, после таких мыслей, Сильвенио обычно сердился на себя и переставал сожалеть о содеянном. Почему, спрашивал он мироздание, именно он должен нести это бремя? Почему именно он должен был осуществлять постепенное очеловечивание этого дикаря, который лишил его свободы, который убивал так же легко, как дышал, который всегда, даже ослепнув из-за собственной промашки, считал себя во всём правым? Почему это должен был быть именно он, а не кто-то сильнее и лучше?

　　 Однажды утром ко всем этим переживаниям добавилось ещё одно: он вдруг вспомнил, что в этот день на Эрлане обычно праздновали приход весны. Отключив своё чувство времени относительно дней и лет, проведённых вне дома, он обычно не следил за календарными датами, оперируя с ними исключительно в качестве ничего не значащих цифр для отчётов и спонтанно иногда вспоминая то свой День Рождения, то День Матери, то День Скорби По Погибшим. Он никогда не праздновал ни один из этих дней на этом проклятом корабле, разве что ставил свечи у себя в комнате в честь последней даты. Но сегодня – сегодня так некстати картина эрланской весны особенно отчётливо встала перед глазами, и он в который раз подумал, что никогда уже не увидит ничего родного больше… Ему с новой силой – отчаянно, нестерпимо – захотелось домой.

　　 Всё утро он лежал без движения в кровати, а потом, не вынеся разрывавшей его сердце безудержной тоски, отправился на поиски капитана, который сегодня почему-то проснулся раньше него. К его удивлению, Аргза обнаружился в кабине управления, совсем один, хотя что он мог там делать сейчас в одиночестве, с его-то глазами – загадка.

　　 Сильвенио молча подошёл и сел рядом с ним на пол, уткнувшись лбом в его колено.

　　 – Что ты делаешь? – похоже, Аргза в последнее время узнал его по шагам, потому что больше не дёргался от таких неожиданных прикосновений.

　　 – Я… – он сглотнул, не поднимая взгляда. – Я просто… хочу побыть так немного… Можно?

　　 Помедлив, пират кивнул. Через минуту его ладонь привычно прошлась по его затылку, лаская и успокаивая. Так они и сидели молча: Аргза гладил его по голове – рассеянно, словно бы даже не задумываясь, а Сильвенио душил подступающие слёзы и размеренно дышал.

　　 Сколько так времени прошло, он не знал. Кажется, он умудрился даже задремать так, успокоенный чужим теплом и иррациональным ощущением безопасности. Очнулся он только тогда, когда Аргза чуть сильнее потрепал его загривок – тот явно что-то ему говорил, и не в первый раз. Сонно моргая, он с трудом заставил себя поднять голову и посмотреть на пирата.

　　 – Обед, – напомнил тот мягко. – Время обеда.

　　 – Да, сир, простите… Конечно, обед…

　　 Он поднялся с пола и уже собирался идти за обедом для капитана в столовую, когда Аргза сказал:

　　 – На Архагле сегодня тоже празднуют начало весны.

　　 Значит, вот почему он сидел здесь один, ничего не делая… Сильвенио остановился, следуя непонятному порыву. Невесомо коснулся ладонями лица пирата и чуть повернул его к себе, чтобы поцеловать высокий загорелый лоб. Это было его личное "спасибо" для этого невозможного человека. Аргза никак не отреагировал на это его выражение благодарности – только веки его на мгновение как-то дрогнули, и эта секундная слабость очень хорошо говорила Сильвенио о том, что он выбрал правильный способ.

　　 Однако ему стоило бы уже привыкнуть, что с Аргзой Грэном никогда и ничего нельзя сказать наверняка. Тем более – по поводу его отношения к кому-либо.

　　 Кризис разразился как-то очень неожиданно. Они тогда впервые за последнее время зашли в спальню вместе, и Сильвенио, немного посомневавшись, всё же неуверенно предложил помочь ему расчесать перед сном волосы. На самом деле он уже давно хотел предложить это, но всё никак не решался; а между тем порядком спутавшаяся из-за всего этого нового режима грива пирата не переставала его манить. Аргза, усмехнувшись, молча вручил ему расчёску и уселся на кровати, словно бы и сам ждал, когда же он сподобится это предложить. Видимо, приказывать одалживать ему своё зрение – это в понимании варвара было естественно, а вот попросить помощи в элементарных делах он считал ниже своего достоинства.

　　 – Безусловно, твои руки могли бы приносить ещё больше пользы, – заметил Аргза, когда он приступил. – Но этим я воспользуюсь тогда, когда смогу эти руки видеть. Твои пальцы… им давно пора найти применение помимо работы.

　　 Сильвенио не счёл нужным отвечать. Гребень в его руках был очень старый, деревянный, но всё ещё крепкий, и расчёсывать им длинные волосы варвара, растекающиеся в его руках чёрной рекой, было сплошным удовольствием. Исключая, конечно, комментарии, отпускаемые владельцем этой гривы. В какой-то момент пришла даже детская какая-то мысль заплести эти волосы в косичку, чтобы полностью прочувствовать их густоту и тяжесть пальцами – собственный жиденький хвостик, спускавшийся с затылка, и пушистый ворох остального "оперения" не давали ему и половины таких эмоций – но жажда тактильных ощущений заметно проигрывала благоразумию. И слава Богу. Пират, впрочем, тоже ворчал явно только для виду, а сам едва ли не мурлыкал.

　　 И тут Сильвенио, чья осторожность так невовремя притупилась в этой атмосфере взаимного удовольствия, совершил роковую ошибку: обнял его сзади за шею и коснулся губами затылка, одновременно глубоко вдыхая запах чужих волос. На самом деле, ему всего лишь хотелось разобраться, почему эти волосы пахнут так приятно. Но Аргза, похоже, воспринял почему-то это действие как оскорбление, потому что вдруг резко развернулся, швыряя его спиной на кровать, и его пальцы стальными тисками сомкнулись на его горле. В слепых глазах полыхала неподдельная ярость.

　　 – Сир?.. – Сильвенио издал приглушённый писк, ничего не понимая.

　　 Его горло сжали сильнее.

　　 – Молчать, – прорычал варвар с тем выражением взбешённого зверя, которое доводило порой его врагов до нервного тика. – Ты думаешь, я не знаю, что ты делаешь?! Не знаю, почему ты помогаешь мне?! Я не такой идиот!!! С какого хрена ты решил, будто мне нужна твоя грёбаная жалость?! Кажется, ты думаешь, что тебе, маленькая сучка, всё теперь позволено?!

　　 Сильвенио беспомощно заскулил, даже не пытаясь сопротивляться. Перед глазами у него уже вспыхивали и гасли тёмные круги, в сжатой чужой рукой шее остро пульсировала боль. Ему уже очень давно не было так страшно от гнева Аргзы.

　　 – Собираешься манипулировать мной, да?! Так вот, ты кое-чего не учёл! Я убью тебя, убью в тот же миг, как только ты…

　　 Сильвенио сомневался, что он до этого "как только" доживёт, потому что жизнь, кажется, собиралась покинуть его прямо сейчас. Он закричал, но из горла вырвался только придушенный предсмертный хрип, и этот звук, видимо, внезапно отрезвил пирата, потому как он вдруг отпустил его шею и замолчал.

　　 С минуту ничего не происходило. Сильвенио судорожно пытался отдышаться и унять безостановочно сотрясавшую его дрожь. Он тихо всхлипнул по инерции, не открывая крепко зажмуренных глаз, и – тут же снова замолк, почувствовав, как Аргза осторожно гладит его по плечу.

　　 – Прости, – сказал он уже абсолютно другим тоном. – Я сорвался. Вся эта слепота и… С каждым случается, верно?

　　 Сильвенио не отозвался. Дрожь всё не унималась, но дыхание уже приходило в норму, поэтому он наконец открыл глаза. Лицо варвара нависало над ним совсем близко – с раздувающимися от злости (стремительно утихающей) ноздрями, с постепенно соскальзывающим звериным оскалом, с нахмуренными бровями, с яростно блестящими глазами в тени упавших на лицо волос. Шевелиться Лиам не решался. Он подождал, пока Аргза откинется спиной на одеяло рядом, пока обессиленно закроет лицо ладонью. И только ещё через несколько минут напряжённого молчания он осмелел настолько, что смог еле слышно выдавить:

　　 – Это не жалость…

　　 Аргза застыл. Сильвенио, в общем-то, и так понимал, что тот совершенно не хотел говорить ничего такого – наверняка всё то время, пока он был погружён в размышления о том, почему пират возложил именно на него миссию по наполнению его хоть какими-то чувствами, внутри Аргзы тоже происходила борьба с самим собой по этому же вопросу. Варвар не привык, что о нём кто-то бескорыстно заботится, и не привык ощущать ответственность за кого-то, помимо себя. Раньше все люди для него делились исключительно на продажных партнёров по сделкам, врагов, рабочий скот и ненадёжных временных соратников, а Сильвенио, похоже, не вписывался ни в одну категорию, и он просто не знал, как это принимать. И если до потери зрения он мог просто забросить эти размышления в самый дальний ящик мыслительной кладовки или же выкинуть вовсе, то теперь, когда он вынужден был волей обстоятельств смотреть непрерывно только вглубь себя, а не наружу…

　　 – Это не жалость, – повторил Лиам увереннее. – Я не… не настолько вам сочувствую. Честно говоря, я абсолютно вас не понимаю… Вы непоследовательны… – он вновь зажмурился и непроизвольно вцепился в покрывало, ожидая нового приступа ярости за свои слова, но упрямо продолжил. – Все эти годы вы намеренно меня приручали. Вы добивались того, чтобы я не сторонился вас. Чтобы я не воспринимал вас как врага. Чтобы я… привязался к вам. Вы дрессировали меня, чтобы я был послушным… и полностью вашим. И теперь, когда я начал уже смиряться со всем этим, когда я смирился даже с тем, что в моей жизни больше никого никогда не будет, кроме вас… Теперь вы обвиняете меня в жалости, даже в намерении вами манипулировать! Тогда зачем вы лгали мне про своё якобы бесценное доверие, если его не испытываете? Я запутался, чего вы от меня хотите. Что я должен делать? Что мне можно делать, чтобы сохранить при этом и рассудок, и жизнь? Считать ли мне вас дальше бездушным монстром… для своего же блага? Я не знаю, я правда не знаю, сир. Прикажите мне? Я устал разбираться в ваших настроениях. Просто скажите мне, ладно?

　　 Аргза нащупал на постели его руку и, чуть сжав его ладонь, дёрнул его на себя. Вздохнув, Сильвенио покорно пристроился на его груди, чуть вздрогнув лишь, когда пират провёл кончиками пальцев по наливающимся на шее синякам.

　　 – Что ты должен делать? Терпи меня, Лиам. Просто терпи. Тем более, у тебя всё равно нет выбора.

　　 Он позволил ладони пирата скользнуть по его лицу в жесте слепой тоски.

　　 – Это не ответ, сир.

　　 – Что ж. Другого у меня пока нет.

　　 ***

　　 – …сир?

　　 – Хмм.

　　 – Сир.

　　 – …

　　 – Ладно… Могу я поинтересоваться, кого вы на этот раз пытаетесь изобразить? Вы могли бы просто сказать "нет", как обычно делаете, но вы не отвечаете ничего определённого уже полчаса. Поскольку я не могу принимать решения за вас, то, вероятно, мне следует просто найти голосовую версию этого объявления и оставить в вашей электронной почте, чтобы вы прослушали её тогда, когда будете более склонны размышлять над этим всерьёз?

　　 – Ты потрясающий зануда, Лиам.

　　 – Тогда просто скажите мне прекратить поиски, и я больше не буду даже пытаться.

　　 – Тебя-то чем не устраивает моя слепота, мне интересно? Я не срываюсь на тебе после того случая, так что тебя моё состояние вообще никак не касается. К тому же, должен признать, в этом есть своя прелесть: по крайней мере, мне больше нет нужды видеть поганые рожи моих подельников и моих рабочих, которые только и думают, как всадить мне нож в спину. Или между глаз, кстати. А уж любителем глазеть на всякие там пейзажи я тем более никогда не был.

　　 Он тихо фыркнул, предусмотрительно держась от капитанского кресла подальше. После того, как Аргза его едва не удушил, он предпочитал теперь говорить с ним о серьёзных вещах – да и вообще говорить – исключительно на расстоянии. Всего лишь мера предосторожности: он не хотел, чтобы варвар снова вымещал на нём свою злость ни за что, учитывая, что в следующий раз это могло кончиться и более плачевно, чем охрипшим на несколько дней голосом и надолго задержавшимися синяками на шее. Аргзу эта его мера предосторожности, кажется, злила ещё больше и одновременно едва уловимо расстраивала.

　　 – Знаете, я начинаю думать, что, быть может, лучше и в самом деле поискать вам хорошего психиатра. Ваша паранойя очень опасно сочетается с вашим упрямством, и если она будет и дальше развиваться в том же духе, то вы рискуете… Ай! Не надо!..

　　 Аргза рывком притянул его к себе за куртку (чтоб их, эти его длинные руки) и неласково двинул кулаком по плечу.

　　 – Как насчёт вспомнить урок про тщательный выбор слов, мой маленький умник? – прорычал он ему в лицо.

　　 Сильвенио зажмурился и весь сжался, потирая, судя по ощущениям, планировавшее отвалиться прямо сейчас плечо.

　　 – Простите… я заговорился…

　　 Пират раздражённо его отпустил. После того разговора он стал гораздо чаще напоминать ему, где его место на этом корабле, невзирая на то, какие почти что тёплые отношения у них установились было до этого. Казалось, пират и сам не рад был вдруг очнуться и обнаружить, как много лишнего уже позволяет своему помощнику. Хотя, может быть, дело было больше не в этом, а в том, что он теперь не мог увидеть самого важного: лица Сильвенио. И его глаз, которые и оказывали прежде на него такое необъяснимо сильное воздействие. Свои интонации и жесты тот теперь контролировал слишком хорошо, и Аргза, не ощущавший из-за этого разницы между его выражениями привязанности и обиды, неизбежно сердился.

　　 – Ладно, чёрт с тобой. Я пойду в эту проклятую клинику и верну себе зрение. Но если за моё отсутствие здесь что-то случится – или, например, если этот хвалёный доктор всадит мне новые глаза со шпионским обеспечением – гарантирую, тебе будет очень больно.

　　 Сильвенио с облегчением перевёл дыхание. Когда он нашёл в сети скромную рекламу одной клиники, где работали лучшие нелегальные доктора этой Галактики, в которой они оказались, он и не предполагал, что убедить Аргзу пойти туда за примитивной, в сущности, операцией на глаза будет так сложно. Но, в конце концов, победа была одержана, хоть и с трудом.

　　 – Я понял вас, сир.

　　 – И ты, разумеется, остаёшься здесь, следить за порядком.

　　 Он моргнул.

　　 – Что?

　　 – У тебя проблемы со слухом? Ты остаёшься здесь. Раз уж ты обещал мне не сбегать, то, думаю, и корабль ты угонять не станешь. Запрись в кабине и не выходи, пока я не вернусь. Можешь посылать по системе коммуникации свои, хах, вежливые предупреждения, если в камеры увидишь, что кто-нибудь из экипажа начал, скажем так, шалить не в меру. Будет нападение – уводи корабль, только не далеко, чтобы я мог переместиться. Понял?

　　 – Да, сир, я сделаю, как вы сказали… но… это необходимо?

　　 – Абсолютно. И – Лиам, будь хорошим мальчиком, не делай без меня глупостей.

　　 Потом Аргза подвёл корабль как можно ближе к обосновавшейся на маленькой планете-спутнике клинике, оставив его при этом всё же достаточно далеко, чтобы его не могли обнаружить сразу, и благополучно испарился. А Сильвенио остался "следить за порядком", и, признаться, от этой миссии ему с самого начала было как-то не по себе.

　　 Оказавшись в полном одиночестве, он заблокировал дверь в кабину изнутри, как было приказано, и растерянно огляделся. С некоторым удивлением он вдруг поймал себя на том, что совершенно не знает, куда себя деть: обычно, даже если варвар спал или тренировался в самом дальнем конце судна, его присутствие всё равно неизменно ощущалось в любой комнате, а теперь без него стало как-то совсем пусто. С Аргзой весь корабль ощущался будто бы живым: следил за своими обитателями неусыпными камерами-глазами, ловил их в сети своих многочисленных переплетающихся лабиринтов, как будто даже гудел как-то по-особенному, с разными интонациями, и прятал в каждой своей тени тень капитана. Да, это было жадное и прожорливое металлическое чудовище, но, по крайней мере – что Сильвенио осознал с долей горькой иронии – по крайней мере, это чудовище было… привычным. Это многоглазое, страшное, злое чудовище – оно стало для него за все эти годы практически ручным питомцем. Правда, питомцем чужим, который мог перегрызть ему горло по первому же приказу своего настоящего хозяина.

　　 Тюрьма как-то незаметно начала превращаться в дом. Нет – в искусственный заменитель дома.

　　 Сильвенио тоскливо взглянул на тот экран, где пестрили изображения с камер наблюдения. Смотреть на вечно ругающихся рабочих и напивавшихся большую часть дня солдат ему по-прежнему не хотелось, и он, обстоятельно самому себе объяснив, что пират не давал ему насчёт этого прямого приказа, а всего лишь предложил свою версию его занятий, решительно от этого экрана отодвинулся. Вместо этого он углубился в поиски по интернету чего-нибудь, что могло бы его заинтересовать, и в итоге включил на трёх мониторах сразу три разных образовательных фильма по трём разным тематикам, с головой окунувшись в поглощение новой информации.

　　 Третий фильм, повествующий о самых занимательных мифах Старой Земли, немного затянулся, и Сильвенио, к своему стыду, не сразу заметил неладное, чересчур увлёкшись. В реальность он вернулся только тогда, когда от того самого экрана, на который он решил не обращать внимания, вдруг стали доноситься крики. Он бросился к нему, но увидел лишь, как что-то неведомое, словно разумный вихрь, проносится по всем отсекам, выборочно атакуя членов экипажа. Солдаты, однако, быстро опомнились и начали давать неизвестному врагу отпор, и пару раз в вихре, сражавшемся с ними, отчётливо мелькнула сталь.

　　 Амальгамные плащи!

　　 Эти штуки были немыслимо дорогие. Даже Аргза, вздумавший как-то приобрести такие для своих наёмных головорезов, быстро отказался от этой идеи. Сильвенио лихорадочно размышлял: очевидно, противник был хорошо знаком с Аргзой и знал точное время, когда тот отлучится, потому что момент нападения был подобран идеально. Кто-то рассказал их врагам о слепоте Паука? Но об этом знали только он, Сильвенио и… доктор.

　　 Доктор, которому, вероятно, надоело терпеть заскоки капитана, и он перешёл на более выгодную сторону? Должно быть, их противник и вправду богат, раз мог позволить себе платить этому врачу больше, чем платил прекрасно знающий все свои недостатки варвар. Тем более, что непосредственно сами носители плащей-невидимок должны были как-то попасть на борт, а на этом судне не имелось ни одного массового телепорта, который они могли бы взломать, следовательно, они прибыли с какого-то другого корабля, который наверняка незаметно подлетел к ним, покрытый таким же амальгамным покрытием, а оно тоже стоило немало. Кому, интересно, могло понадобиться тратить столько денег на захват такого судна при возможности просто уничтожить его издали? Очевидно, тот, кто имел возможность вот так сорить деньгами.

　　 Слаовиш.

　　 Сильвенио запаниковал. Отсюда, из кабины, он даже не мог ничего сделать, чтобы помешать врагам. Да и вне её, честно говоря, он мог сделать ещё меньше. И при этом он даже не мог послать мысленный зов Аргзе, потому что клиника во имя спокойствия врачей была окружена непроницаемым для телепатии экраном. Единственное, что было в его силах – это заблокировать с консоли все двери, до которых ещё не успели дотянуться нападавшие, но и это не особенно помогло: у тех обнаружилась с собой мощная взрывчатка, и прокладывать себе таким образом путь им не составляло большого труда. К тому же, после первого же взрыва, словно это послужило неким сигналом, случилось самое страшное: наёмники Паука начали атаковать своих же товарищей и простых рабочих. Они тоже оказались перекуплены; скорее всего, о Слаовише им рассказал всё тот же доктор, имевший к любому из них свободный доступ. Такой двойной продуманный удар не оставлял оставшимся ни единого шанса: солдаты, сохранившие верность, пребывали в меньшинстве, а рабочие не умели сражаться вовсе.

　　 Он с ужасом смотрел на воцарившийся на экране полнейший хаос, ощущая себя как никогда прежде беспомощным и никчёмным. Ему были доверены жизни всех этих людей, он же должен был следить, чтобы с кораблём ничего не случилось! Аргза же оставил его, фактически, заместителем капитана! Как он мог такое допустить?! Как он мог быть таким беспечным?! И доктор… кто бы мог подумать!

　　 Последняя мысль почти заставила его услышать скептический голос Аргзы в своём воображении, говоривший "Ну, и что ты теперь скажешь о моей якобы паранойе?" И ещё ему подумалось вдогонку: оказывается, деньги в этом мире решают гораздо больше, чем оружие и угрозы. И даже больше, чем голос разума – которому, впрочем, как он понял, всё равно никто уже, кроме него, не придавал в нынешнее время значения…

　　 Стараясь сделать хоть что-то полезное, он перехватил с компьютера чужой сигнал связи и выцепил несколько обрывочных сообщений, периодически прерывающихся шумом в динамиках из-за вражеского устройства, глушащего внешний доступ к линии.

　　 – Первая группа докладывает… – помехи. – …зачистка почти завершена, босс. Сопротивление было пода… – помехи. – …ждём указаний.

　　 – Первая группа, отлично, – он узнал голос Добальски. – Отмеченных мной… – помехи. – …живыми?

　　 – Как вы и приказывали, босс. Будущий товар… – помехи. – …артефакты тоже целы.

　　 – Что с… – помехи. – …лепатом? Нашли?

　　 – Ещё нет, босс.

　　 – Найти и оставить Второй гру… – долгие помехи. – …дьте осторожны с ним. Отбой.

　　 А вот это было даже хуже, чем вся эта внезапная атака в целом. Получается, Слаовиш не просто собирался захватить их судно, он намеревался ещё и забрать себе отсюда пленных! Судя по всему, Первая группа имела задачу сделать ещё что-то помимо зачистки, а Вторая в это время должна была увести на свой корабль раненых и оглушённых членов команды Паука, которых Добальски заранее наметил в новые перспективные рабы, и забрать из хранилищ все накопленные варваром ценности. И ещё – ещё они наверняка должны захватить и его, когда обнаружат, если он правильно понял, что в последних сообщениях речь шла о единственном на этом корабле телепате. Неудивительно: Слаовиш слишком хорошо знал, какую запредельную цену за него, Сильвенио, могут заплатить потенциальные покупатели.