Текст книги "Сидящее в нас. Книга первая (СИ)"
Автор книги: Александра Сергеева
Соавторы: Елена Штефан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
Таюли, конечно же, вздрогнула, когда одно из бесцельно блуждающих щупалец метнулось к негодяю, что так разочаровал Лиату. Стражники, как люди бывалые, давным-давно испарились с места, где судили уже судью. А тот, как застыл в кресле, так и прирос к нему, не в силах пошевелиться. Или хотя бы раскрыть рот, моля о пощаде. Так его и окутало огненным смерчем вместе с креслом, которому, впрочем, ничего не угрожало.
– А этого тут сильно-пресильно не любят, – так же искренно удивлялась демонюшка, оглядывая богатея.
Тот болтался перед деревом, опутанный поймавшим его щупальцем: ещё живой, но – как показалось Таюли – уже невменяемый. И как только сообразил смыться под шумок при таком-то потрясении – удивилась она. Щупальце его притащило откуда-то из-за дома – интересно, как далеко они вообще достают?
Или этот прохиндей придуривается? Надеется разжалобить существо, что в принципе не умеет жалеть? Таюли нисколько не сомневалась, что и её-то Лиата вовсе не пожалела. Наверное, просто полезла в лес восстанавливать справедливость – знать бы ещё, как Лиатаяны её себе понимают. Пока всё виденное вполне сообразуется со справедливостью. Если закрыть глаза на то, что приговорённые начисто лишены возможности оправдаться или повиниться. А вот как оно будет дальше?
Понятно, что сопутствуя Челии, она непременно это увидит. И сможет, в конце концов, составить собственное представление обо всех этих сложностях. Вот только понравиться ли ей то представление, когда сложится в нечто единое? Или однажды она чудовищно пожалеет о прожитых рядом с Лиатой днях?
– Ты не слушаешь меня! – обиделась Челия, опять вспорхнув с ветки. – То, что ты думаешь, очень интересно. Мне понравилось. Ты хорошо меня учишь. Но, совсем за мной не следишь.
– Прости, – покаялась Таюли, замахав руками, дабы отогнать щупальце.
То вновь оживилось и полезло вверх по телу, грозя вот-вот загородить от неё дом и людей.
– Да, угомонись ты!.. ЗУ! – вспомнила она нужное имя. – Ты мне мешаешь!
Щупальце моментально скатилось ей под ноги и замерло.
– Прости, что была резка, – привычно извинилась перед ним благовоспитанная девушка, склонив голову. – Челия, извини, я и вправду задумалась. Больше не буду. Так, что ты говорила?
– Это собачье дерьмо здесь все ненавидят, – смешным менторским тоном повторила та.
И щупальце, запеленавшее богатея, потрясло своей добычей, будто ребёнок погремушкой.
– Не ругайся.
– Не буду. Но я от всего этого устала. Мне надоело.
При этих словах безответственная девчонка упорхнула к дверям приютившего их дома. Опустилась на землю и юркнула внутрь. Богатей, как и следовало ожидать, рухнул на землю бездыханным, поскольку щупальца унеслись вслед за хозяйкой.
Таюли огляделась и поняла, что худшие опасения налицо: сгорающая от переизбытка впечатлений толпа потихоньку подкрадывалась к ней, сжимая кольцо. Люди не злобствовали и даже не выглядели особенно напуганными. Мало того, какой-то смельчак вылез вперёд, подкрался к скрюченному телу бывшего мучителя и потыкал в него ногой.
– Ну? Чего там? – поторопили его с добрыми вестями.
– Сдох! – с радостным удивлением подтвердил лазутчик. – Как есть, сдох!
– Эвона, как бывает-то, – пустился философствовать какой-то старичок…
А дальше Таюли предпочла не вслушиваться в закипевшие пересуды. Она справедливо решила: если уж виновница деревенского праздника бессовестно смылась, то ей тут и вовсе нечего делать. Она принялась потихоньку отступать к спасительной двери дома, пока не наткнулась на его хозяина. На лице мужчины не было ни единого признака облегчения – плотник глянул исподлобья на свою гостью и спросил:
– Так, чего ж теперь-то будет, госпожа?
– Ничего, – не поняла его Таюли.
– Так, приедут же к нам, – упорствовал плотник. – Станут рыскать, куда судья делся. Виновника искать. А что я скажу?
– А, вон ты о чём! Понятно. Ты, конечно, переживаешь, но твоей вины в смерти этих двоих точно нет. Разве ты не знаешь? После суда Лиатаян, уже никто не смеет всё переиначивать. Или погоди: ты боишься, что мы уйдём, а тебя накажут?
– Понятно, накажут! – в отчаянии выдохнул плотник. – Надо ж кого-то наказать. А судить-то меня приезжали…
– Пусть только попробуют! – с визгом вылетела из дома Лиата, тут же взмыв в небо.
Но в этот раз от девчонки с торчащими из макушки щупальцами не осталось и следа. Нет, как раз эти-то никуда не делись, но толщиной и длиной превзошли всё воображаемое. Казалось, над деревней засияло новое солнце, разбросавшее лучи из конца в конец. Глаза Лиаты пылали дурным красным светом. А потом её лицо вообще исчезло, явив перепуганным людям скалящуюся за знойным маревом неведомую морду.
Те, кто всё же предпочёл удрать, не пробежали и десятка шагов, как сразу шесть щупалец рванули мимо них вдоль улицы единой огненной волной. Таюли вдруг обнаружила, что она – вот же дурища – подпрыгивает, пытаясь ухватить демонюшку и стащить на землю. Не успела подумать, что нужно немедля прекратить позориться, как увивавшееся вокруг неё щупальце решило помочь няньке. Обвило брыкающееся тело и подняло над землёй.
– Зу! Прекрати сейчас же! – срывающимся голосом заверещала Таюли. – Поставь меня на место!
И её тотчас вернули на землю, добродушно помаячив перед лицом. Она зашлёпала губами в поисках увещевательных слов, способных привести Лиату в чувство. Как же многому ещё придётся научиться, пока нянька демона не станет настоящей воспитательницей. Ну и морока же с тобой, девочка моя – укоризненно покачала головой Таюли, щурясь на огненную фигуру над головой. Что за бестолковая головушка!
Пока рассусоливала, к дому плотника вернулись все шесть бесконечно растянувшихся щупалец. Они приволокли и подвесили над землёй свою добычу: слинявших стражников, тучную женщину и пухлого юношу. У всех перекошенные от ужаса лица. Все орут благим матом – и как тут увещевать Челию, когда и себя-то не слышишь?
Наконец, вся добыча была свалена в кучу перед крайне раздосадованной нянькой парящей в небе Лиаты.
– Видишь, что ты натворил?! – сердито проворчала она плотнику.
Тот не струсил и не сбежал прежде, чем решится судьба его семьи.
– Так, кто же знал? – виновато опустил он глаза, но в его раскаяние как-то не верилось. – И чего ж теперь?
Ответ на его вопрос прилетел с небес, где взбешённая Лиата начала успокаиваться. Едва Челия обрела человеческий вид, тут же – не успела Таюли вмешаться – взялась объяснять четырём стражникам, как незавидна их судьба.
В том смысле, что им приказано объяснить – кому там полагается объяснять такие вещи – дескать, всякие там умники могут, конечно, сюда явиться. И перерешать всё на свой лад. Что они могут чесать жаловаться на неё самому королю. В общем, пусть творят, что хотят. Но! Если Лиатаяна Челия придёт в эту деревню в другой раз и не увидит, что её плотник жив, здоров и не бедствует, то весь их сраный городок сраного судьи сгорит, в задницу, дотла! А поскольку на Лиату Челию не найти управы даже у самих Лиатаян, то пусть даже не надеются отвертеться от наказания.
Стражники приятно удивили Таюли тем, что головы не потеряли: как могли спокойно выслушали требования взбеленившегося демона. Достаточно убедительно поклялись всё исполнить. Наконец, отпущенные восвояси, шмыгнули прочь на своих двоих.
А демон взялся за жену и сына богатея, как поспешил пояснить Таюли весьма довольный таким оборотом плотник. Поторопился радоваться! Приказ вернуть ему десять…, нет, двадцать…, нет… Пятьдесят золотых! Словом, приказ наследникам выплатить ему столь несусветную по крестьянским меркам сумму, сразил не только наследников, но и зрителей, и самого плотника.
– Госпожа, ты это… Ты скажи ей, что таких денег тут сроду ни у кого не водилось. Не надо мне. Это ж всё их хозяйство да и с постоялым двором того не стоит.
– Здорово! – обрадовалась Челия, чуть снизившись. – Вот и понятно, сколько забирать. А то я никак посчитать не могу. Вот постояльный двор они тебе и отдадут. И дом свой. И вообще всё-всё-всё. А если не отдадут, я всю их дерьмовую деревню спалю! – гордилась она собой за то, что всё так разумно устроила.
На жену и сына богатея было жалко смотреть – Таюли и сама не была жестокой, и в других этого не уважала. Но вот, как объяснить всё это Челии, нянька не знала. Та – как это ни грустно – даже испрашивая совета, слышала только себя.
Зато совершенно ясно, что теперь всё добро обидчика непременно перейдёт в руки обиженного. А обобранных наследников – если те осмелятся спорить с судьбой – прирежут сами же односельчане, спасая свою деревню от выгорания.
Одной из самых популярных сказок про Лиатаян была самая настоящая правда о том, как лет триста назад такая же летучая зараза в одиночку спалила небольшой городок на побережье. Тогда-то – припомнилось начитанной Таюли – суабаларцы и убедились: ни король, ни прочие Лиаты не способны найти управы на разъярённого демона.
Причём, такое случилось не впервые, просто люди постепенно позабывают, что некоторые сказки есть самая настоящая быль. А Лиаты не стесняются им напоминать, чтобы не забывались.
Глава 11
– Ты сердишься? – обеспокоилась Челия, когда утром следующего дня они вышли за околицу.
И направились дальше по пути исполнения наказа старших. Плотник долго умолял великодушную Лиату взять перешедший в его владение тарантас с кожаным сидением и лучшей лошадкой. Но, к его почти суеверному удивлению, девочка ушла от него пешком.
Они с Таюли не стали ей рассказывать, что тайком от Лиаты переиначили её… невразумительное решение. Плотник поведал могущественной няньке демона, что покойник-то и впрямь был редкостной гнидой. А вот его сынок – не в пример папаше – парень нормальный: и не жадный, и уважительный. Дескать, негоже так-то его обижать. Да и люди в деревне не поймут, коли нежданный наследник отнимет у вдовы всё до последней нитки. Таюли пообещала несчастному плотнику, что его никто не накажет, если они тут у себя всё сделают по уму да по совести. А Лиата…
– Уже нет, – отмахнулась нянька. – Не сержусь. Знаешь, на тебя можно часто сердиться. Но делать это долго никак не получается.
– Знаю, – беспечно подтвердила Челия. – Но, потом ты меня всему научишь. И сердиться на меня станет не за что. А ты так и вовсе не сможешь, – хитренько ухмыльнулась она.
– Ну да, нелепо сердиться на того, кого сам же плохо выучил, – усмехнулась Таюли.
– Хорошо, что я тебя нашла, – довольная собой призналась демонюшка. – И ЗУ страшно довольна: ты очень умная. И страшно нужная. И я с тобой никогдашеньки-никогдашеньки не расстанусь.
– А сколько лет твоим… подругам? – осторожно осведомилась Таюли, чтобы иметь представление об этом никогдашеньки.
– По-разному. Таилия у нас самая старая. Её уже целых триста пятьдесят лет. А сколько это?
– Очень много. Но объяснить это можно, лишь выучив тебя счёту, – предупредила Таюли, неспешно шагая по дороге прочь от деревни.
– Раз очень много, такому счёту я учиться не буду, – решила маленькая лентяйка. – Моя бабушка Уналия и ещё Виолия не такие старые, как Таилия. Говорили, что им на… семь… восемь… Нет, точно: на семьдесят лет меньше. Лучше я буду учиться их счёту, раз он меньше. Но, Виолию я терпеть не могу. Вообще с ней не разговариваю. Её отец был жутко высокородным, – скривилась малышка. – Ютелия сказала, что эту старую грымзу аж пучит от её высокородства. Будто теперь это важно. Такая дрянь, скажу я тебе, что полное говно.
– Не ругайся.
– Да помню я, что надо помнить! Оно само выскакивает. Но я постараюсь.
– А остальным сколько лет?
– Селии двести сорок пять, Гаэлии сто семьдесят… и ещё немного, – заученно протараторила Челия. – Я учила, и хорошо знаю цифры. Но, плохо помню, когда надо вспомнить. А Илалии всего сто лет. И ещё целых пять. Я её очень люблю. Она добрая. И меня навещать любит. И учит меня иногда, как правильно шляться. Это она была со мной, когда я умерла.
Таюли покосилась на беззаботно щебечущую малышку, но не стала задавать ненужных вопросов. Особенно таких, от которых её коробило.
– Лалия у нас тоже высокородная. Но, она никогда не хвастается. Не выделывается, как всякие старые суки… Ой! И она ещё девчонка, как говорит мама. Ей… Погоди, я же сама помню. А! Восемьдесят восемь. И она дружит с мамой. Вечно у неё болтается, чтобы король ругался. А Ютелия и вовсе сопля: ей всего-то семьдесят. Её я всего пять разиков видала: когда умерла и потом. Она жутко не терпит сидеть на месте. Вечно где-то шляется. Её только бабушка Таилия может домой загнать, чтобы… Ну, это я тебе пока сказать не могу. А потом, когда будет можно, смогу.
– А остальным сколько лет?
– Нисколько. Как их может быть сколько, раз никаких остальных нет? Нас всего девять. Когда-то было много. Но давно-предавно. Тогда и людей ещё почти не было. Верней, они были, но очень дикие. Почти как звери. ЗУ их видел, а я тогда ещё не родилась.
– А куда делить остальные Лиатаяны?
– Они… Я не понимаю, как это объяснить. Пусть будет: умерли. Как у людей. Их поубивали эти говнюки Рааньяры… Ой! Ещё давно поубивали. Мы их тоже убивали! Но их осталось больше: целых двенадцать.
– Это ледяные демоны с северного материка?
– Ага.
– Они такие же, как вы?
– Ещё чего не хватало! Мы лучше! – от возмущения Челия подлетела над дорогой и замотылялась перед идущей нянькой – Их на нас было по трое на каждого. Мы их больше поубивали! А эти двенадцать выкрутились паскуды… Ой! А потом мы помирились. Не взаправду, но по-настоящему. И перестали друг дружку убивать. Просто, они там засели, а мы здесь. Чтобы посерёдке было море.
Она опустилась на дорогу и засеменила рядом с нянькой, то и дело, заглядывая ей в лицо.
– Но, это нечестно! Вот, что я тебе скажу. И всякий скажет. Рааньяры сучьи дети холода. А ещё воды и ветра. Они могут плавать в море. Прямо без кораблей. А мы не можем. Зато эта погань плохо летает. Потому мы их и поубивали так много. Как-то однажды… Кажется, две тысячи лет назад… Или давнее… Не помню. Я такие цифры ещё путаю. Тогда мы снова захотели убить тех двенадцать. Нет не так: половина из нас захотела, а половина нет. А одной половиной с Раанами воевать глупо. Так бабушка Уналия говорит. Особенно на их земле. На нашу-то эти бздуны не сунутся… Ой! Мы в одиночку сильней каждого из них. Наверно, сильней двоих.
– Вообще-то я имела в виду другое: с виду ледяные демоны на вас похожи? – озадаченно переспросила Таюли, поскольку в книгах, что она читала, про Раанов упоминалось вскользь.
– Неа. Скажешь тоже, когда моё тело всегда моё! Это когда мы с ЗУ. А Рааны… меняются на уродов. Их тело так раздувается, раздувается. И вылезают когти! Мерзкие, просто жуть: как ледышки и страшно острые. Они могут сильно поранить, если подставиться. Рааны могут обжечь дыханием – потом долго болит. Но, это им ещё нужно до тебя добраться – далеко дуть им слабо. Ещё Рааны становятся здорово прыгучими. До нас в небе им не достать! Но подпрыгнуть могут страшно высоко. И с места на место прыгнуть жуть, как далеко.
За этой сугубо научной беседой незаметно пролетело полдня. Челия вдруг начала тревожится: как бы её нянька не умаялась и не заболела. Дескать, только нашла и тут же уморит. Так что большую часть пути маленькая Лиата несла её на себе. То есть на щупальце, которое теряло свой огненный цвет, становясь почти невидимым. Таюли вставала на него и плыла над самой землёй: привлекать к себе излишнее внимание не хотелось.
С наступлением ночи Челия заявила, что не собирается терять время на всякие глупости, раз лично ей спать не нужно. Таюли улеглась на щупальце, как на лежанку – так и спала, плывя над землей рядом с неутомимой Лиатой: Челия могла топать круглые сутки без остановки. Такое необременительное путешествие пришлось Таюли по вкусу.
Тем более что им было по-настоящему здорово вдвоём. Как-то на диво удачно они встретились, сразу понравившись друг дружке, если можно так сказать о бездушном демоне. Челия не уставала слушать обо всём, что знала её высокоучёная нянька. А Таюли вновь обретала то чувство уверенной защищённости, что прежде ощущала лишь рядом с отцом. С этим полузабытым чувством крепла и душевная сила, называемая достоинством.
Таюли изо всех сил гнала от себя опасения потерять всё это снова. Что невообразимо легко, и случиться способно в любой миг. Тут уж не расслабишься в безоглядном ощущении счастливой свободы от страха. Какая уж там гордая птица – мимо беды верней прошмыгнуть серой мышкой, на которую многие и наступить-то побрезгуют.
– И чего ты трусишь? – недоумевала Челия, когда на четвёртый день пути они подошли к воротам одного из портовых городов южного побережья Суабалара. – Пусть только сунутся тебя обидеть! Думаешь, это враки, будто Лиатаяна может сжечь такой городище? Прямо в одиночку. Я бы вмиг смогла. Нет, вот тут я наврала. За миг его не спалить, – сощурилась Лиата на городскую стену, словно примеряясь. – А за день наверняка получится. А ещё можно сильно постараться, тогда и за полдня
– Что ты несёшь? – укоризненно бросила Таюли.
– Я не вру, – обиделась демонюшка. – За день точно смогу.
Её нянька, изрядно подуставшая от глупости малолетней Лиаты, махнула рукой. И прикинула, как бы им попасть в город, смошенничав и не заплатив входную пошлину. Денег у них не водилось – почти всё, что нашлось у Челии, они потратили в деревне: облагодетельствовали гостеприимного плотника и приодели её с ног до головы.
– Ну, ты идёшь? Чего застряла? – покликала Лиата уже из ворот.
Таюли нерешительно поравнялась со стражниками, но те даже бровью не повели. Смотрели мимо неё и лениво перебрасывались цветистыми ругательствами, поджидая волочащийся к воротам обоз. Не видят – поняла Таюли и стрелой влетела в ворота.
– Конечно, не видят, – удивилась Челия такой непроходимой глупости. – Ты что, не помнишь? Когда ты летела над дорогой, тебя тоже не видели. И ты рассказывала о театре. А мы тогда три обоза обогнали. И всякую прочую шушеру… Ой! А куда мы приткнёмся? – деловито уточнила демонюшка.
Ни разу в жизни она ещё не бывала в настоящем большом городе. Два года Челия шлялась недолго и недалеко: вблизи горных хребтов, а там одни лишь деревни да маленькие городки. Потом Челия возвращалась в ущелье демонов, где Таилия с Уналией расспрашивали её во всех подробностях: где, была, что видела, и когда она прекратит грязно ругаться.
Таюли уже знала, что целый месяц малышка провела в непотребной шайке воришек, куда приблудилась в первом же самостоятельном путешествии. Весёлая публика, которая понравилась демонюшке… уж и не придумать чем.
И которую Саилтах Рашдар Восьмой пообещал найти, а затем казнить самым изощрённым способом. Ибо королева Диамель страшно расстроилась, обнаружив, во что превратили её замечательную воспитанную девочку. А поскольку королева тогда ждала наследника, расстраивать её король не пожелал бы никому. По слухам, Саилтах весьма дорожил своей женой, а когда он чем-то дорожил, меры в сохранности этого не знал и знать не хотел.
Все самые большие процветающие города Суабалара были разбросаны вдоль океанского побережья, куда Челию направили впервые, посчитав, что пора. У Таюли своё мнение насчёт этого «пора», но, к сожалению, Челия слишком поздно нашла свою няньку. Хотя – как поняла Таюли – чудо, что вообще нашла. Демонюшка не смогла внятно растолковать, почему, но относилась к появлению у неё няньки отнюдь не по-детски. Да и демон ЗУ, что сидел в ней, всячески выказывал Таюли заботу, явно придавая ей какое-то особое значение.
– Мне тут тесно и паршиво, – пожаловалась Челия, когда они вышли на центральную улицу.
– Это потому, что улица ведёт к порту. Не волнуйся, сейчас мы свернём на тихую улочку. Там стоит дом очень приличного человека.
– Ты его знаешь?
– Знаю, – взгрустнулось Таюли. – Это старый друг отца. Надеюсь, у него нам будет спокойно.
– Это вон там? – ткнула пальцем Лиата, едва они завернули за угол.
– А почему ты так решила? Опять мысли подслушиваешь?
– Я нисколечко не подслушиваю, – выдала Челия тоном взрослого, разъясняющего ребенку, отчего он такой болван. – Я просто слышу.
Почтенный Тахат Учур – крепкий торговец средней руки – не просто помнил своего старинного друга, но и беспредельно опечалился, узнав о его смерти. После чего взбесился, услыхав, как его негодный братец обидел сироту. Причём настолько, что явление в своём доме самой настоящей Лиатаяны поначалу оставило его равнодушным. Тахат бегал по гостиной и строил планы мести: один кровожаднее другого.
Сама сиротка притихла в уголке огромного дивана, куда её затолкали, дабы не ушибить в пылу гнева. А почтенный Тахат вполне способен на такое нечаянное злодейство, ибо ростом и размахом плеч Создатель его не обидел. Челия с восторгом бегала по пятам разошедшегося великана, готовая в любой момент выступить в военный поход под его знаменем.
На грохот разрушаемой гостиной прибежала красивая, уже седеющая женщина с раскосыми глазами и… с мечом в руке. Моментально оценив царящее в её доме безобразие, почтенная Ахдият Учур пробралась вдоль стенки к тому же дивану. И забралась на него с ногами, дабы не попасть под горячую руку горячо любимого мужа. Опытным глазом жены торговца она моментально оценила свою соседку по плену. И приветливо кивнула ей, не торопясь, однако, с более близким знакомством.
А вот маленькая попрыгунья, что помогала её мужу крушить семейное гнёздышко, женщину озадачила. Умная – поняла Таюли, заметив, как пристально всматривается хозяйка дома в её воспитанницу. Интересно, догадается, или…
Догадываться Ахдият не пришлось: от души бесясь, Челия, кажется, сама не заметила, как взмыла под потолок. Хулиганке загорелось помочь весёлому хозяину отодрать занавес, что никак не желал отрываться от перекладины. Тишину, мгновенно накрывшую комнату, малышка проигнорировала. Торжественно потрясая побеждённой тряпкой, демонюшка обернулась и увидала два круглых чёрных глаза под взлетевшими к макушке бровями. Круглым был и рот: след последнего проклятия, вылетевшего из Тахата, давно простыл.
Хозяйка дома, прижав к себе меч, соскользнула на пол. И осторожно прокралась к мужу: видать, решила, что тому срочно необходимо вооружиться. Тут и Таюли, припомнив о своей роли в жизни этой паразитки, вспорхнула с дивана. Они сошлись: пятившийся назад хозяин, его жена с мечом, и Таюли, подвернувшаяся под ноги Тахата.
Наткнувшись на препятствие, тот дёрнулся в сторону, как припадочный. Огненное щупальце молниеносно бросилось к своей любимице и выдернуло её из-под споткнувшегося могучего тела. Почтенная Ахдият только мявкнула, приняв на себя эту завалившуюся махину. Таюли из-под потолка охнула, жгуче посочувствовав бедняжке. И задёргалась, требуя опустить её немедля, а не то она!..
Её и опустили. Прямо под нос окончательно обалдевшего хозяина, которому не пришло в голову ничего умней, чем схватить девушку за лодыжку. Упасть, впрочем, та не успела – бдительный ЗУ вырвал её из лап злодея и снова поднял на безопасную высоту.
– Чего это вы тут устроили? – недоумевающе заморгала демонюшка, подплывая ближе к поверженным хозяевам дома.
– ЗУ, опусти меня! – строго потребовала Таюли, бросив дрыгать ногами. – Мы устроили?! Это ты устроила! – возмущалась нянька, пытаясь стащить подозрительно замершего Тахата с жены. – А ну, помоги!
О своём дурацком приказе она пожалела в тот же миг. Немало повоевавший в молодости – вместе с её отцом – торговец, отважно ринулся в сторону от протянувшегося к нему огненного змея. И машинально подхватил меч.
– Брось, идиот! – завопила почтенная Ахдият, которой и досталась вся забота Лиаты.
Как ни странно, но окрик жены возымел своё действие: Тахат опустил меч. И неподвижно пронаблюдал, как огненный язык осторожно опустил на диван его супругу, не причинив той ни малейшего вреда. А затем вальяжно уплыл, скрывшись в спустившейся на пол девчонке.
Ахдият одёрнула платье, поправила растрепавшиеся вокруг тугого узла волосы, и старательно улыбнулась.
– Простите нас, – покаянно взмолилась Таюли, осторожно присаживаясь рядом с ней. – Я никак не могла предположить, что Челия вдруг так разыграется. Она ведь ещё совсем ребёнок.
Ахдият, внимательно наблюдая, как она извиняется, кивнула. И не без труда перевела взгляд на присмиревшую баловницу.
– Я больше не буду, – добросовестно отбарабанила та заученное по требованию няньки волшебное заклинание всех бестолковых недомерков, разочаровавших взрослых.
Ахдият снова кивнула и пробормотала:
– Хорошо.
Потом она ещё немножко помолчала, переводя взгляд с одной гостьи на другую. И уже слегка расслабившись, спросила:
– Вы голодны?
За ужином окончательно отмякший от потрясения Тахат, внимательно слушал почти сказочную историю знакомства своей почти племянницы с почти девчонкой, спасшей её от насильников. Ахдият, подперев щёку рукой, сочувственно кивала, подкладывая на тарелку Таюли новые кусочки.
Челия, позабыв всё на свете, разглядывала замечательные картинки в чудесной книжке, выпущенной когда-то из мастерской отца её няньки. Ахдият то и дело косилась на неё, так и не осознав: как это можно никогда ни есть, ни пить и ни всё прочее?
Тахат в свою очередь поведал, отчего так испугался Лиаты, что показал себя полнейшим болваном. Однажды он имел счастье лицезреть, что сделали с целым войском всего лишь три Лиатаяны, когда Империя в очередной раз решила пощипать соседний Суабалар. Казалось бы, защита Лиат дело хорошее и для королевства очень даже полезное. Но лучше бы его глаза не видели той победы.
– Ага, сами лезут, а потом мы им виноваты, – проворчала под нос Челия, не отрываясь от книжки. – Мы обещали вас защищать. Вот и защищаем. А если вы сами своё слово нарушите, так не станем защищать. Тогда мы в Империю уйдём. Ну, чего вытаращился? – фыркнула грубиянка на Тахата. – Думаешь, они к нам не подлизывались? Ещё как. Всё зазывали к себе на житьё. Чего только не наобещали. Ваше-то королевство маленькое. Я видала на карте у Саилтаха. У него во дворце есть такая здоровенная, на всю стену. Там всё-всё-всё видать. А Империя-то огромнючая. Король мне объяснил, что она боится вас зацапать из-за нас. Я всё знаю. Саилтах хороший. И очень боится, что мы в Империю уйдём. Смешной такой. А мы не можем уйти, потому, что не можем. Потому что договор. А не потому, что не хотим. Мы не можем этого хотеть – это же так просто.
– Просто, – согласился Тахат. – Но все боятся, что вы уйдёте.
– И ты боишься? – округлила глазки Лиата. – Ты же смелый.
– Я человек, – буркнул он. – И все мы такие: о Лиатах судим по себе. Думаем, раз мы сплошь обманщики, то и вы должны нас обманывать.
– А почему? – изо всех сил пыталась понять эту несуразицу Челия.
– Может, оттого, что вы с виду похожи на нас? – предположила Ахдият.
– А на кого же мы должны быть похожи? Я могу быть похожа только на себя. На ту себя, которая умерла. И не могу быть похожа на что-то другое.
Хозяева дома потрясённо уставились на Таюли: давно сообразили, что нормальные разъяснения можно получить лишь от неё. Она едва заметно качнула головой, мол, нельзя об этом. Тахат понятливо опустил глаза, а его жена засуетилась над столом в пустых хлопотах.
Челия же отложила книжку, сползла со стула, подошла к няньке и совсем по-детски заглянула в глаза:
– Мы с ЗУ пошли на охоту.
Над её головкой взметнулся тонкий, как прутик, язычок пламени и обвился вокруг шеи Таюли. Та погладила малышку по голове, поцеловала в лоб и кивнула:
– ЗУ, будьте осторожны.
– А зачем? – удивилась, было, демонюшка, но тут же спохватилась: – Мы будем очень стараться осторожничать.
Таюли фыркнула. Огненное ожерелье с её шеи пропало вместе с хозяйкой.
На какую охоту отправилась Лиата, никто не спросил – о том знал, но молчал весь Суабалар. Молчал и платил свою цену за непробиваемую – последние пару тысяч лет – защиту. Демоны никогда не убивали зазря – это чистейшая правда. Но они убивали, ибо питались…
Чем? Люди так понимали, что их душами. А как там на самом деле – поди разберись. Впрочем, разбираться-то как раз и не хотелось. Достаточно было знать, что демоны выбирали лишь тех, кто делал больно другим людям. Как те трое негодяев, что с удовольствием охотились на беззащитную девушку, незаконно проданную в бордель, ибо рабства – как в той же Империи – в Суабаларе не было. А демон поохотился на охотников – всё честно.
Сжигаемые в этой топке чёрные души давали шанс выжить всем остальным – оправдывали себя суабаларцы. К тому же, тех демонов всего-то девять штук, а не огромные орды – как-нибудь да прокормим. Уж чего-чего, а мерзавцев для них всегда в достатке: неисчислимо и непереводно. Даже попасть на обед демону не боятся сволочи: так и пакостят, так и злодействуют во вред добрым людям. Ты же их потом лови, да сторожи по тюрьмам. Да корми дармоедов – тоже ещё забота.
А у демонов всё просто и без ошибок. Перед ними чёрные души, как на ладони: их не надуешь, не подкупишь, ни разжалобишь. Они не признают злодейкой мать, укравшую хлеб для голодных детишек. Или отца, что стал убийцей, защищая семью. Они сроду не смущались перед высокородными подонками. Они точны, как стрела, летящая в цель с десяти шагов, и так же безжалостны…
Тысячелетние оправдания миллионов людей, которые всё учатся-учатся, но никак не научатся быть людьми на радость друг другу. Тысячелетнее молчание о том, что там, где никак не восторжествует совесть, нужны демоны, очищающие людей от скверны.
