Текст книги "Сидящее в нас. Книга первая (СИ)"
Автор книги: Александра Сергеева
Соавторы: Елена Штефан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
Глава 4
Диамель проводила его взглядом. И едва хлопнула массивная дубовая дверь, ошарашенно выдохнула: не может быть! Ей в голову не приходило, что желаемое само упадёт в руки. Металась тут, мучилась, придумывая неосуществимые планы побега в ущелье демонов.
Неосуществимый – подобных вещей она не знала, и знать не хотела. С малых лет оставшись сиротой, очень быстро осознала: самый верный и надёжный её помощник она сама. В семье дядюшки, принявшей сиротку, было многолюдно и шумно. Его многочисленные дети по большей части выросли – половина создали собственные семьи и завели детишек. Но все они предпочитали проводить в отчем доме как можно больше времени. И селились поблизости, и роились.
Дядюшка слыл человеком состоятельным и хлебосольным. Но главное, терпеть не мог тишины в доме. Дети, их мужья и жёны с удовольствием свозили к деду внуков, оставляя их порой на несколько дней. У Диамель была целая куча приятелей для игр – казалось бы, чего же лучше? Но её страшно тяготило всё это пёстрое многоголосое и многоногое существо, шум от которого стоял в ушах даже ночью. Сытая невозможная жизнь под крылом опекуна настолько допекла, что первый явившийся к ней жених получил немедленное и вполне искреннее согласие.
Диамель даже не задумывалась о том, что ей досталось. У мужа было одно достоинство, затмевавшее всё остальное: он тоже был сиротой и жил так далеко от дядюшки, что частые визиты к опекуну сделались невозможными. Впрочем, невозможным оказалось и познание иных достоинств супруга. Вместе они прожили всего лишь три бестолковых месяца, что провели в постоянной суете. Накануне свадьбы муж купил для неё хороший дом на побережье, однако обставить его не успел. А Диамель так и не успела узнать его получше, занятая бесконечным обустройством дома.
К тому же, будучи торговцем, он часто уезжал. В последней такой поездке его обоз ограбили. Отважный молодой торговец – крепкий и умелый в воинском деле – защищал своё добро, как горный барс. Его привезли к жене… Верней успели довезти, чтобы он испустил дух на её коленях. А перед смертью узнал, что через полгода станет отцом.
Стыдно признать, но кончина мужа не стала для неё горем. Что ж тут поделаешь, когда оно так и есть? К тому же Диамель полностью поглотило ожидание ребёнка: она будто бы ослепла и оглохла, запершись наедине с этим самым ожиданием. Тем временем родня мужа – она и половины их в глаза не видала – растащила почти всё его имущество. Почему бы и нет, раз вдова такая дура? Даже дом потеряла по каким-то там хитроумным запутанным не единожды перезаложенным закладным.
Её, что называется, пустили по миру – и новорожденную дочку не пожалели. Дядюшка приехал за ней самолично, что для такого домоседа, как он, целое дело. Диамель не просила помощи, но он примчался. Осрамил родню мужа на весь их город и забрал своих девочек, наплевав на робкое невнятное предложение пересмотреть дело с наследством.
Теперь жизнь в его доме уже не казалась такой уж невыносимой. Диамель обустроила собственный уголок, в который старались без нужды не соваться – входили в положение якобы горестной вдовы. Неприлично, конечно, так обманывать близких людей, однако Диамель не разубеждала тех в общем заблуждении на свой счёт. И тем обеспечила себе относительный покой на целых шесть лет.
А потом грянула подлинная беда: она вытащила тот проклятый жребий.
Руки задрожали, и дорожная куртка, которую она разглядывала, вспоминая прошлое, выскользнула из ватных пальцев. В висках застучало, коленки дрогнули, и Диамель поспешила сесть на край тахты.
– Госпожа? – тут же подскочила к ней одна из служанок. – Вам опять плохо?
– Всё хорошо, – вежливо, но холодно отстранилась она от девушки, входящей в узкий круг её личной прислуги.
Прислуги, что совершенно искренно считала себя неким особым сословием, отличным от прочих простолюдинов. Даже о торговцах эти люди отзывались с пренебрежением, от которого Диамель нешуточно коробило. Поначалу и в мыслях не было, но собственная прислуга в два счёта научила её огрызаться. Изображать из себя то, чем будущая королева не являлась, казалось недопустимым и унизительным: она родом из торгового сословия и не собирается за это извиняться!
Дав заносчивым служанкам отпор в первый раз, Диамель, было расстроилась: неподобающее поведение никого не красит. Но тут советник короля доказал, что не разбрасывается пустыми обещаниями. И предложив ей свою помощь, Астат Борул бдительно следил за всем происходящим.
Разнос, который наштир устроил всей замковой прислуге разом, сотряс дворец с подпола до крыши. Его угрозы показались неискушённой Диамель чудовищными. А когда он помимо угроз отправил на порку несколько самых языкатых служанок, она буквально взмолилась этого не делать. Но Астат был неумолим, и девушек беспощадно выпороли. Мало того, их отослали из крепости без всякой надежды вернуться на тёпленькое местечко, «которые эти ничтожные дуры перепутали с собственным домом».
То ли до жителей крепости дошло, наконец-то, что Диамель действительно их будущая королева, то ли ещё почему, но с того дня перед ней стелились все без разбора. Помимо гвардейцев, понятно. Те изначально выказывали матери новой Лиаты глубокое почтение.
Дух всеобщего преклонения, что внезапно обрушился на Диамель, был гораздо невыносимей прежнего грубого пренебрежения. Однако и тут Астат не пустил дело на самотёк. Всеми правдами и неправдами внушал ей, чем отличается просто достойная женщина от достойной королевы. Без стеснения давил на то, что такая умная женщина, как Диамель, будет полной дурой, если не сумеет стать подлинной королевой. Что королева ни кто иная, как мать всего своего народа. Мол, теперь от каждого её сделанного или несделанного шага зависит чуть ли не судьба всего мира.
Наконец, судьба Челии тоже во многом зависит от своей матери-королевы. Пускай, Чеклият больше нет, а Челия вовсе не она, однако для самой Диамель такая разница несущественна. Разве не так – допытывался Астат, буквально читая в её душе, как по писанному. Она слушала его и всё больше выскребалась из той тягостной отравленной мути, что переполнила её душу, не давая дышать. Не давая толком видеть, что творится вокруг неё, не позволяя думать.
Он заставил её думать – Астат бы заставил океан встать на попа, случись в том нужда. И голова Диамель постепенно заработала, как прежде: ясно и требовательно. Требовательно не только к себе, но и к тому, что с ней происходит. К тому, куда загнала её судьба, и что она обязана с этим сделать.
Астат вовсе не обещал, будто его королева станет нежиться в достатке и покое. Ну, уж нет! Он прямо без прикрас объявил, что любая хозяйка собственного дома обязана содержать его в порядке. Даже такой дом, как целое королевство. Тем более что хозяин дома зачастую пренебрегает этими обязанностями, предпочитая гонять имперских крыс, что так и норовят забраться в его закрома.
А если Диамель блюдёт своё достоинство, она не позволит довести свой дом до разрухи – распинался перед ней Астат от всей души с глубокой верой в то, что говорит. И, в конце концов, её проняло – она действительно весьма трепетно относилась к чувству своего достоинства. Дядюшка даже насмехался, будто Диамель на нём свихнулась.
– Госпожа, может, отложим эту куртку? – предложила служанка, когда поняла, что королеву опять куда-то унесло в мыслях. – Не думаю, что в ближайшие дни она понадобится. Может, вам угодно примерить одно из платьев, что мы готовим к завтрашней церемонии?
– Платье? – выдохнула Диамель, приходя в себя. – Нет. Не нужно.
И вдруг пристально посмотрела на одну из служанок: пухлую добродушную хохотушку, которая получила место рядом с ней после расправы над прежними заносчивыми нахалками.
– Наюти, – подозвала её будущая королева. – Ты, говорят, собираешься замуж?
– Ага, – кивнула подбежавшая девушка.
– Скоро?
– Через три месяца, – охотно поделилась смутившаяся невеста. – Когда он вернётся из…
– Значит, свадебное платье уже готово? – нетерпеливо уточнила Диамель.
– Ага, – захлопала глазами Наюти.
– Мне нужно твоё платье, – хладнокровно потребовала будущая королева. – Я щедро заплачу за него, и ты сможешь подготовить себе новое. А твоё мне нужно для моей свадьбы.
– Так, оно же…, – растерянно проблеяла Наюти, хлопнув себя по бокам.
Остальные девушки недоумённо пялились на Диамель, дескать, зачем такой стройной женщине платье, что шире её чуть ли не вдвое?
– Приготовьте мне на утро платье Наюти и дорожный костюм,– не желая ничего объяснять, теперь уже холодно приказала Диамель. – Костюм обычный, какой носят все. Никаких дорогих украшательств.
– Госпожа, – встрепенулась одна из служанок. – Но… Вы же не собираетесь…
– Да, утром я собираюсь покинуть крепость.
– Но…
– Это приказ короля, – уже ледяным тоном процедила Диамель. – Собираетесь торговаться с вашим господином?
Девушки заметались, бестолково собирая и тут же снова разбрасывая груды разложенной вокруг одежды. Диамель скучающим взглядом мазнула по окну, выходящему на галерею, и увидела Астата. Тот сделал ей знак выйти к нему. Она степенно поднялась, хотя какой-то смутный неопознаваемый испуг чуть не бросил её к наштиру со всех ног.
Диамель вышла из спальни и нарочито жёстко закрыла за собой дверь – сигнал, что никому не дозволяется следовать за госпожой. Астат оценил её жест:
– Вы быстро учитесь, моя госпожа.
– Хотя бы ты можешь говорить со мной просто, без церемоний? Хотя бы наедине, – не удержалась от упрёка Диамель.
– Конечно, не могу, – спокойно отмёл её упрёк наштир. – Не стоит создавать путаницу. Легче завести одну привычку, следуя традиции, чем создавать несколько, контролируя, когда и что можно говорить.
– Разумно,– усмехнулась она. – Прости, не подумала. Что тебя привело ко мне?
– Вопросы, что же ещё.
– И ты уверен, что найдёшь здесь ответы?
– Если не найду, тогда подскажу, – невозмутимо пообещал наштир.
– Ты поразительный человек, – вдруг пришло ей в голову сказать то, что давно просилось на язык. – Знаешь, Астат, я впервые встречаю настолько мудрого человека. Мне очень повезло.
– И даже дважды, – заговорщицки понизил тот голос. – Мудрый человек, к тому же, весьма к тебе расположен.
В глазах этого моложавого, подтянутого, но всё же пожилого человека отразилось лишь узнаваемое уважение – ни капли намёка на неприличные мысли.
– Я заметила, – склонила голову Диамель. – Благодарна за это, и надеюсь не потерять твоего расположения.
– Я заметил, – усмехнулся Астат. – Благодарен за это, и надеюсь, что твои надежды оправдаются.
– И? – предложила она перейти к сути визита, невольно обернувшись на дверь.
Наштир правильно понял её жест, отступил на шаг и приглашающе указал на галерею, дескать, прогуляемся. Поскольку здесь за ними могли наблюдать из множества мест, ничего неприличного в его предложениипрогуляться наедине не содержалось.
– Времени мало, так что, с твоего позволения, буду говорить прямо, – заявил Астат, вытянув шею и бросив взгляд на чистое звёздное небо.
– Буду благодарна, если так будет всегда, – тотчас уточнила без пяти минут королева.
– Это я обещать могу, – кивнул он. – Так вот. Не передать, какая гора свалилась с моих плеч, оттого, что ты так быстро пришла в себя.
– Я так и не пришла в себя, – грустно констатировала Диамель. – Но я взяла себя в руки.
– Важное уточнение, – ничуть не озадачился Астат. – Но я понял это и без него. Именно потому поддержал идею Саилтаха сопроводить тебя к Лиатам, как можно быстрей.
– Лукавишь, – укоризненно покачала она головой, остановившись и приникнув к ограде галереи. – И ведь минуты не прошло, как дал слово говорить прямо.
– Это всего лишь правила приличия, – ничуть не смутился наштир. – Ты и без того поняла, кому могла принадлежать подобная идея. Однако прими добрый совет: не стоит немедля показывать людям, что и насколько ты понимаешь. Пусть лучше остаются в неведении.
– Хороший совет, – согласилась Диамель. – А благодарить тебя за такой совет Саилтаху… Даже нет слов.
– И правильно. Это моя обязанность: давай хорошие советы. Но для этого я должен правильно понимать, что происходит с тем, кто нуждается в хорошем совете.
– Я приняла свою судьбу, если ты об этом,– слегка помрачнев, честно призналась будущая королева.
– Этого мало,– вдруг тихо, но жёстко отчеканил наштир. – Мало для того, чтобы в королевской семье процветало благополучие. И я не допущу, чтобы в ней появились даже малейшие раздоры. Наше королевство не столь уж велико, чтобы мы могли себе это позволить. Защита Лиат, конечно, великое дело. Но от короля и его супруги зависит ещё больше. К примеру, состояние дел с теми же Лиатами.
– Ты хочешь сказать, что демонам это не безразлично? – не поняла его мать новоиспечённой Лиаты.
– Им безразличны ваши чувства. Однако далеко не безразличны результаты проявления этих чувств. Ты уже достаточно знаешь о Лиатах, чтобы не заметить одной закономерности.
– Погоди, – понимающе сощурилась Диамель. – Наилтах Третий по прозвищу Свирепый умер странной смертью. Молодой и здоровый мужчина лёг спать и не проснулся. Наутро слуги обнаружили его на полу в странной позе. Его кожа была серой, как камень. Все признаки того, что… Его убила Лиата?– шёпотом высказала она свою догадку.
Астат еле заметно кивнул и опёрся спиной на ограду, бдительно поводя глазами по галерее.
– Как король, Наилтах нареканий не вызывал, – с его молчаливого одобрения продолжила рассуждать Диамель. – Даже отбил нешуточное вторжение имперцев. Значит, его наказали… Лиаты ведь не просто убивают, они наказывают нас за грехи, – напомнила она сама себе. – Единственное, за что его могли наказать, так это за моральную нечистоплотность. Вряд ли за измены жене, – она вопросительно покосилась на Астата.
Тот отрицательно мотнул головой.
– Он обижал свою жену или творил непотребное с женщинами? Про непотребное с мужчинами не хочу даже думать. Такого короля гвардия бы никогда не приняла. А у него было три брата наследника.
– Он её избивал, – приоткрыл тайну Астат.
– Не любил?
– Хуже. Мстил ей за решение собственного отца женить его вопреки сердечной привязанности к другой девушке.
– Жена-то в чём виновата? – презрительно скривила губы Диамель.
– Она яростно интриговала, чтобы добиться права стать следующей королевой. И добилась своего.
– Погоди. О причине её смерти в летописи королевского рода ни слова. Я правильно поняла, почему? Ведь она умерла спустя несколько дней после мужа.
– Да, Лиаты сочли, что она виновата в смерти короля, которого они наказали за жестокость по отношению к ней.
– Это нелепо, – вынесла свой вердикт Диамель.
– Это демоны, – поморщился Астат. – Нелепо, что такая умная женщина, как ты, до сих пор пытаешься наделить их человеческими признаками. Диамель, это не люди. В них абсолютно ничего человеческого. Ни капли, ни высохшего следа от той капли. Демонами движут лишь две вещи: голод и безопасность. Только с этой позиции Лиаты и смотрят на окружающий мир. Как ты думаешь, почему они пожирают тех, кто совершает злодейства против людей? Почему бы им не пожирать тех, кто ближе к ним в данный момент. Они ведь сугубо практичные существа. Мораль для них пустой звук, ибо они лишены ума и души.
– Неужели они связывают свою безопасность с нами? – удивилась такой нелепости Диамель. – Разве мы способны их уничтожать?
– Дело не в том, на что способны люди. Дело в том, что этого не знают демоны. Анализировать они совершенно не способны. Как и познать нас. Но они видят, на что люди способны в борьбе друг с другом и другими хищниками. Хищники едят людей, они… назовём это так: тоже едят людей. Люди убивают хищников, отсюда очевидный вывод: люди способны уничтожать демонов. Можешь назвать это арифметикой примитивного понимания. Именно поэтому им нужны наши тела: человеческий мозг помогает им обретать в своём роде мышление. Конечно, во многом ограниченное, но вполне дееспособное. И это самое мышление навело их на мысль, как поедать людей и не вызывать у тех желание найти управу на очередного хищника. Они приняли нашу мораль за догму и следуют ей неукоснительно. Заметь, не законы, а именно мораль. Поедая худших из людей, демоны превращают остальных в своих поклонников.
– Это мне как раз понятно, – задумчиво пробормотала Диамель, уставившись на крепостную стену напротив. – Наилтаха наказали за жестокость, и его жену наказали за то же самое. Жестоко ломать человеческие судьбы в угоду своим прихотям, жадности или честолюбию. Но ты пришёл поговорить о другом, – спохватилась она, посмотрев наштиру в глаза. – А мы свернули на иную тему. Верней, ты на неё свернул. Почему?
– Понял, что не нахожу слов для такого разговора, – честно признался Астат.
– Тогда придётся их найти мне, – решительно настроилась будущая королева на прояснение наиважнейшего вопроса. – Я сказала, что приняла свою судьбу. Но ты не спросил: а приняла ли я Саилтаха.
– Ты умная женщина, – вздохнул наштир.
– Прекрати, – поморщилась Диамель. – Если уж я вынуждена быть умной женщиной, не пытайся притворяться дурачком. Я тебя не пожалею. Я даже себя пожалеть не могу. А уж тем более Саилтаха, на голову которого свалилась. Астат, – постаралась она сохранять привычную маску спокойствия. – Я не могу пообещать, что полюблю своего мужа. Тут уж, как получится. Я знаю, что ты любишь его, как сына. И очень хочу тебя успокоить. Есть только две вещи, которые я могу обещать ради твоего спокойствия и…, – теперь уже вздохнула она. – Благополучия в Суабаларе. – Я никогда не буду врать Саилтаху. У меня не было времени и возможности узнать его лучше. Однако и без того видно: Саилтах не потерпит моей лжи. Не такой лжи, какая случается из страха или по недоразумению, а настоящей: намеренной и циничной. Я не стану изображать чувства, которых нет. Но больше никогда не оскорблю его недопустимым равнодушием.
– Принято, – раздалось за её спиной.
И на галерею шагнул его величество Саилтах Рашдар Восьмой. Шагнул из двери, что вела в покои его нынешней любовницы.
– Подслушивать некрасиво, – вздрогнув, обернулась к нему Диамель.
Король ожидал продолжения в виде проповеди его любвеобильной натуре. Однако его будущая супруга, казалось, вообще не придала значения этому событию.
– А второе обещание? – на полном серьёзе потребовал он.
– Я буду помогать тебе во всём, – пообещала Диамель от чистого сердца. – И поддерживать во всём до конца.
– Даже в очевидных преступных глупостях? – хмыкнул Саилтах, подмигнув сдержанно улыбнувшемуся Астату. – Я бы даже сказал, губительных.
– Надеюсь, этого не случится, – ушла от ответа Диамель и склонила голову: – Мне пора отдохнуть, ваше величество. Вы не против, если я удалюсь?
– Нисколько,– вновь хмыкнул тот.– Только действительно ложись спать, а не мечись по своим покоям в ожидании утра. На церемонии можешь зевать или дремать: невелика важность. Но если после нашей свадьбы ты будешь сонно моргать в седле, мы никуда не поедем. Мне не нужно, чтобы моя королева свалилась с лошади. И сломала себе чего-нибудь в первый же день семейной жизни.
– Я немедленно лягу спать, – вновь поклонилась Диамель.
Приветливо кивнула Астату и направилась в свои покои. Ничего интересного за её спиной не прозвучало – мужчины, занявшие огромное место в её новой жизни, не торопились впускать королеву в свою.
Любимый замок Саилтаха:
Глава 5
Ещё не открыв глаз, она невольно поёжилась, предвкушаю, как сейчас вылезет из-под одеяла. В этом древнем склепе, что они называют дворцом, вечно сумрачно и холодно – даже в самые жаркие дни. И каждое утро ей приходится нырять в этот промозглый сумрак, оставляя тепло под лисьим одеялом.
Диамель вдохнула и открыла глаза. У тахты уже стояли все восемь её служанок. Попытки убедить Астата, что для одной королевы это чересчур, успеха не возымели. Досада берёт, что пять девиц остались при ней после истории с поркой – она бы и этих затаивших на неё обиду гордячек вышвырнула служить куда-нибудь в другое место. Ну, да, всё в своё время. Постепенно Диамель избавится от всех неугодных: какой смысл изо дня в день терпеть присутствие неприятных людей? Тем более, если уж ты королева.
При себе оставит трёх новеньких, которых выбирала лично. Астат одобрил её способ выбора по имени. Давно замечено: чем короче и проще имя, что придумывает себедевушкав четырнадцать лет при посвящении, тем она умней. Длинные путаные имена своей трескучестью привлекают лишь дур. Поэтому служанок, что, в конце концов, останутся при ней, зовут…
–Иштан, Каюри, Наюти останьтесь, остальные не понадобятся, – мужественно откинув одеяло, приказала Диамель.
– Но, госпожа…,– почти возмутилась юная кривляка по имени Аринуилатита, что держала её утренний халат на меху, что считала свой исконной привилегией.
Диамель сроду не была злобной стервой. Однако «неосуществимое» – крайне несносное слово. А вчера вечером она прочла в глазах Саилтаха проклюнувшееся уважение к своей будущей жене. Не стоит его разочаровывать. Вам нужна королева? Она переступит через досадные условности своего воспитания. Быть жёсткой и непреклонной Диамель совестно. Но оказаться заложницей нового положения на все оставшиеся годы – увольте!
И, пожалуй, она не станет дожидаться удобного случая сделать свою жизнь более сносной. Хочет избавиться от неугодных, и сделает это!
– Прочь! – сухо бросила она.
Три девицы с непроизносимыми именами предпочли ретироваться тут же. Одна чуть замешкалась, явно рассчитывая, что королева одумается. Аринуилатита как бы случайно выронила из поднятых рук халат, состроив фальшиво испуганную рожицу. Но люди невеликого ума не умеют скрывать главное: выражение глаз. А у этой паршивки в глазах посверкивали искры ненависти.
– Наюти, распорядителя покоев ко мне, – холодно приказала Диамель, приняв на плечи услужливо поданный Каюри халат. – А ты стой, где стоишь, – велела она служанке, которой с такими опасными чувствами совершенно не место при королеве.
Превосходный повод побороться с неосуществимым.
Не успела приступить к обмыванию, как принёсся щуплый юркий распорядитель покоев дворца. Как и Астат, он выглядел значительно моложе своих лет. Как и советнику короля, этому мужчине не откажешь в мудрости.
– Почтенный Лунхат, – вежливо поприветствовала его Диамель, едва распорядитель склонился перед ней в поясном поклоне.– С сегодняшнего дня я отменяю эти твои церемонии при встрече со мной,– приняла она первое самостоятельное королевское решение. – Я не люблю, когда передо мной гнут спину те, кто годятся мне в отцы. И я так хочу.
– Услышано и будет исполнено, – склонил голову мудрый Лунхат. – Что угодно моей королеве?
– Королеве угодно, чтобы эта девушка больше никогда не попадалась ей на глаза, – указала она взглядом на побелевшую Аринуилатиту.
Та моментально бухнулась на колени и заверещала:
– Ваше величество!..
– И чтобы я больше никогда не слышала этого голоса,– добавила Диамель. – Да, и эту я тоже больше не желаю видеть при себе, – кивнула она в сторону служанки, по прежнему толкущейся у двери.
Ту мгновенно сдуло, однако на решение Диамель это уже не повлияло.
– Услышано и будет исполнено, – понятливо улыбнулся глазами Лунхат. – Вашему величеству угодно подобрать новых девушек?
– Нашему величеству, – усмехнулась Диамель, – угодно оставить при себе шестерых. Лунхат, тебе не кажется, что и этого много? Ты же знаешь: я женщина скромная. И не привыкла к столпотворению вокруг себя. Я люблю тишину и покой. Во всяком случае, в собственных покоях.
– Это не принято, – заметил распорядитель покоев, но спорить не стал: – Сколько девушек вы желаете оставить при себе?
– Этих троих, – ковала железо новоявленная королева. – Можешь снять с них обязанности убирать мои покои.
– Мы сами! – воскликнула Иштан.
И смутилась. Не испугалась, а именно смутилась за такую неподобающую оплошность.
– Если вам не трудно, я тем более буду рада оставить только вас.
– Нам не трудно, ваше величество, – с поклоном подтвердила Каюри.
Самая умная и сдержанная из этой троицы – Диамель она сразу понравилась.
– Услышано и будет исполнено, – в третий раз повторил Лунхат и спросил: – Дозволено будет узнать, довольны ли вы этой девушкой? – указал он на Каюри, будто подслушал мысли королевы.
– Весьма, а что? – стало интересно Диамель. – Ты лично её рекомендовал на это место?
– Конечно, – степенно ответил распорядитель. – Ведь она моя племянница.
– В твоей семье умеют воспитывать девушек, – сделала ему приятное королева и вздохнула: – Забирай этих пятерых с собой прямо сейчас. Будет неразумно оставлять при себе то, что так раздражает. Да ещё в такой нелёгкий день.
– Мудрое решение, – кивнул Лунхат.
И тихо бросил Аринуилатите:
– Поднимись и выйди.
Та, было, открыла рот, но распорядитель не дал:
– Наказание может оказаться более суровым.
Несносная служанка мигом заткнулась, поднялась и пошлёпала к дверям, недобро зыркнув на королеву. Диамель не успела подумать, что нажила себе очередного врага, как Лунхат всё так же тихо изрёк:
– У королев не бывает ТАКИХ врагов. И не будет.
Едва за ним закрылась дверь, Диамель поинтересовалась:
– Одежда готова? Та, о которой я говорила вчера.
– Охотничий костюм,– кивнула Каюри, снимая с неё халат.
Она подала королеве руку, чтобы та не споткнулась, вступая в широкий низкий таз, где стояла низенькая табуретка больше похожая на подставку для вазы. Диамель осторожно опустилась на неё, и Наюти тотчас поставила рядом глубокий серебряный таз с водой. Намочила губку и чирикнула:
– Моё платье тоже готово.
Иштан принялась скручивать волосы королевы в высокий тугой пук – их будут мыть отдельно. На лицах всей троицы то и дело просвечивало трудно сдерживаемое торжество. Явившись сюда «из низов» прислуги, девушки ожидаемо стали мишенью старожилок королевских покоев. Им тоже досталось – невесело усмехнулась Диамель, поёживаясь от щекочущих кожу струек стекающей по телу воды. Она искренне надеялась, что королевские покои не испортят этих простых девушек – «непростых» она больше не потерпит ни под каким предлогом.
Потом её мысли, как всегда, вернулись к Чеклият, и происходящее вокруг просто исчезло.
Её девочка. Её умная, весёлая, добрая девочка… стала… Диамель плохо помнила тех Лиат, что участвовали в трижды проклятом ритуале. Но всё прочитанное о них за эти дни повергло её в уныние. Если хотя бы половина из написанного истина, Чеклият превратилась в невообразимое существо. Но это ещё ничего – можно стерпеть. Однако она перестала быть её дочкой, и с этим сердце никак не желало мириться.
Неосуществимое настырной вкрадчивой змеёй то и дело вползало в закоулки души и разбрызгивало яд пустых надежд. Те разъедали душу саднящими язвами, понукая Диамель совершить невозможное: пойти к Лиатам и забрать дочь… Которой нет – выручал здравый смысл, разбуженный великодушным Астатом. Пускай нет – сдавалась Диамель – но мне бы её хотя бы увидеть. Хотя бы раз. Неужели это так много?
Саилтах решил, что нет. Что это он ей дать может. Она подозревала, что королю не так-то просто оказать жене столь опасную услугу. Однако тот пошёл на этот шаг. Каким бы человеком не показал себя в будущем её муж, одно он уже доказал: король настоящий мужчина. И никогда не разменяет это высокое звание, что бы ни послужило причиной.
Он горд, а гордые люди смотрят на мир особенным образом. Уронить себя им гораздо страшней, нежели потерять голову на плахе. С такими всегда трудно – вздохнула Диамель, ибо знавала подобных гордецов. Да и не всегда надёжно: между гордостью и близкими те нередко выбирают первое. А самое трудное отвечать запросам их гордости. Рядом с ней ты уже не сможешь оставаться безмятежным парусом, что носится по воле ветра. Тебе придётся стать тем самым ветром и гонять чужие паруса.
Астат уверен, что Диамель как раз их таких отважных умников, что пытаются тягаться с ветром. С ним трудно спорить: она никогда не задумывалась, чего стоит на самом деле. Жила себе и жила. Ограничивала себя лишь собственными желаниями, за которые умела спокойно расчётливо бороться. Может, именно это и нужнее всего королеве?
– Ваше величество, когда вы отправляетесь в путь? – вырвали её из глубоких раздумий.
Оказалось, что она уже сидит в кресле между высокими зеркалами, что отражают её почти со всех сторон. Иштан сушила ей волосы мягким ворсистым полотенцем. Взрывная, но честная девушка – душа нараспашку – очень старалась держать себя в рамках предписанного. Но каждый раз именно онаотваживалась вернуть королеву к действительности.
– Иштан, в путь я отправлюсь прямо со свадебной церемонии. Так что…
Каюри молча протянула перед собой дорожную куртку.
– Да, – невольно улыбнулась Диамель. – Ты угадала. На церемонию я пойду в этом.
– Тогда понятен ваш выбор платья,– кивнула умница и занялась одеждой.
Наюти, что подтачивала отросшие королевские ногти, уловила смысл происходящего и не сдержала смешка.
– Я тоже представляю, как буду выглядеть в дорожном костюме, и твоём платье поверх него, – приветливо ответила на смешок Диамель. – Чистое посмешище. Этот замечательный совет дал мне сам король. А я у нас послушная жена.
– Король любит подшутить, – предостерегла её Каюри, осматривая неброские добротные сапожки.
– Не в этот раз, – покачала головой Диамель. – Просто мы торопимся. И он не желает ждать, пока меня переоденут. Он прав. Да я и сама не хочу терять ни одной лишней минуты.
– А как с этим? – указала Наюти на мраморный столик, заставленный пузырьками да баночками, по которым была разложена и разлита пресловутая женская красота.
– Это лишнее, – поморщилась Диамель. – Не хочу в седле на солнце истекать всеми этими средствами, призванными сделать меня красивой.
– Вы и без того красивая,– вытаращилась на неё из зеркала потешно убедительная мордашка Иштан.
– Прямо писаная красавица, – усмехнулась Диамель, разглядывая себя в зеркало, чем никогда не увлекалась, почитая это пустой тратой времени.
Самое обычное узкое худощавое лицо с острым подбородком. Дядюшка вечно брюзжал, что откормить её до пухлых щёчек не легче, чем научить козу музицировать. Узкие вечно поджатые губы. Тонкий – как говорят, благородный – нос, который мог быть и покороче. Острые скулы. Словом, ничего примечательного.
– Глаза, – подсказала Иштан, перебирая пряди подсыхающих волос. – Моя мама говорит, что глаза у нас самое главное украшение. Что они должны быть умными, а не как у лупоглазой гусыни. У вас они большие, яркие и умные. А это очень красиво. На всё остальное и не смотришь. Только они всегда печальные…
– Замолчи, – сухо оборвала её Каюри.
– Ничего, – равнодушно заметила Диамель. – Не тайна, что тому причиной. Но об этом мы говорить действительно не станем. И, кстати, мы не слишком рассиживаемся? Я не опоздаю на церемонию?
