Текст книги "Сидящее в нас. Книга первая (СИ)"
Автор книги: Александра Сергеева
Соавторы: Елена Штефан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
– Ты живешь во дворце?
– Нет, я тут в гостях у Саилтаха.
– Простая нянька в гостях у короля? – всё с той же бесстрастностью удивился Дэгран.
– Думай, что хочешь, – пожала она плечами, вытянув из капкана свою руку и нехотя поднимаясь.
Он не вскочил, а взметнулся вверх, и очередная волна подтолкнула его к девушке. Таюли даже не пыталась делать вид, будто желает высвободиться из так полюбившихся объятий. Ей мучительно не хотелось расставаться с Дэграном. Она бы и не рассталась так скоро, если бы не опасение, что Челии взбредёт в любую минуту явиться за своей собственностью. С неё станется! А ещё и Ютелия – две Лиаты наистерят тут на целый пожар.
– Я не хочу об этом думать. Мне это неинтересно, – возразил Дэгран, дыша ей в макушку. – Мне интересно лишь одно: где я тебя сегодня увижу?
– А ты знаешь город? – сама не поняла, как и осмелилась, но расцеловывала его плечи и грудь Таюли.
– Только дворец наштира Астата.
– Если я смогу прийти, то приду прямо туда, – окончательно раздухарилась она, чувствуя, что против этой невероятной сказочной встречи всё остальное в целом мире полнейшая ерунда.
– Я хочу, чтобы ты смогла, – голос Дэграна даже чуточку потеплел.
Или ей почудилось? Неважно! Она каким-то непонятным образом ощущала всю незыблемость и неотвратимость его желания стать её мужчиной. Только её и только единственным. А уж, какую цену он приготовился заплатить за своё решение, она страшилась даже представить – достаточно было видеть его глаза.
Совсем сбрендила – радостно упрекала себя Таюли, захлебываясь счастьем и спотыкаясь на каждой дворцовой ступеньке. Он северянин, а она тут нянька… И наплевать-то на это невозможно – душа восстаёт против разлуки с Челией. К тому же она вот-вот станет Двуликой, если можно верить мало просвещённому мнению двух бестолковых Лиат.
Но, Дэгран-то на неё уже свалился. И причём, навсегда – уверенней этой уверенности она ещё сроду не ощущала. И наваждением-то всё это не обозвать. Ибо всё так, как должно было оказаться, едва она добралась до места, где ОНО её поджидало. Ну вот, я уж и мыслю, как Лиатаяны – рассмеялась Таюли и полезла в ванну смывать с себя океан.
Слегка прочухалась, лишь поймав в объятья свалившуюся с потолка Челию. Та чуток побарахталась и унеслась, чирикая о замечательных книгах, что иметь одному Саилтаху слишком жирно. Сначала это рассмешило, а потом в душу заползла какая-то болезненная маята. Какое-то тревожное предчувствие…
А верней ощущение, будто в её жизни сломалась крохотная, но очень важная подпорка, что держала на себе всё спокойствие души, сколько бы там его ни было. И даже не сломалась, а была выбита, отчего душа пошатнулась и накренилась подобно трухлявому стволу. Душа всё ещё парила в своих собственных небесах, но вот вернуться на место уже не могла – ей некуда было приземлиться.
– Ты потеряла невинность, – скучным тоном старенького мечтающего о покое учителя поскрипела над ухом Ютелия.
– Чушь! – огрызнулась Таюли.
И обернулась, чтобы нос к носу столкнуться с перевёрнутым лицом висящей вверх ногами Лиаты:
– Ты что, никак не поверишь, что уже выросла? И что подобные выходки, симпатичные у Челии, у тебя выглядят нелепо?
– От тебя пахнет снегом, – стекла на пол Ютелия и притопнула, словно у неё сползли облепившие ноги сапоги.
– Конечно, я ведь плавала. И валялась на горячем песке. Чем же от меня ещё может пахнуть, как не снегом? Морской солью что ли? Так что там с моей невинностью? Насколько мне помнится, ни в какие отношения, что приводят к потерям, я нынче не вступала. И вчера, и позавчера, и пока ещё никогда. Даже в борделе не успела, как там не старались.
– Я что, утверждаю, будто ты стала женщиной? – возразила Ютелия, направляясь к подпалённому дивану. – Гляди: дырка. Откуда?
– ЗУ потрудилась, – наконец-то, догадалась Таюли, что ей преподносят нечто многозначительное.
Этакую притчу, в которой сразу же, с первых слов никак нельзя обратиться к морали – нужно обязательно протащиться к ней сквозь дебри туманных намёков.
– Ты это знаешь, потому, что знаешь, – скроила Ютелия многозначительную мину. – И это правда. Сейчас я покличу служанку и скажу ей, будто сюда ударила молния. Прямо с сухого солнечного неба. Или это ваш Создатель метнул в меня проклятье. Или ещё что-нибудь придумаю. Она тоже будет знать, откуда тут дырка. И для неё это тоже будет правдой.
– Будет, – покладисто подтвердила Таюли и предложила: – А потом давай покличем Астата. Его же не было тут сегодня утром. И в городе не было, так что он ещё ничего не знает о нашей утренней ссоре с ЗУ. Мы перескажем ему все твои придумки, и он не поверит ни в одну. Потому, что у него есть то, чего нет у служанки: мозги и образование. И получится, что одни и те же слова породят уже две правды.
– Ты умная, – задумчиво пробормотала Ютелия. – ЗУ повезло.
– И твоей МУМ повезёт, – вздохнув, пообещала Таюли, обтираясь на диво мягким полотенцем.
– МУМ? – приподнялись бровки Лиаты. – Возможно. Думаешь, МУМ тоже может найти няньку?
– Конечно. Если поискать. Ты же это имела в виду, когда заявила: здорово, что всё получилось. Получилось со мной, ведь так? Челия вон и скучать по тебе научилась. Знаешь, сомнительное удовольствие, но человечней сделать может.
– Ты умная, – вздохнула так непривычно серьёзная хохотушка Ютелия. – Догадалась.
– Не велик труд, – отмахнулась мудрая нянька, сама лишь недавно выбравшаяся из детских соплей. – Когда в одном целом живут сразу двое, и один отбирает у второго почти всю его душу, то я на месте второго попыталась бы её хоть чуть-чуть вернуть. Это совершенно нормально. И, кстати, как я успела убедиться, ни одному, ни второму это не мешает. Наверное, я много на себя беру, но ЗУ, как мне кажется, ничего не имеет против. Я её вполне устраиваю. Ошейник-то на меня одели не для того, чтобы привязать? Я права?
– Ага. Защитить хотели. Ну, и чуточку привязать, – не моргнув глазом, призналась Ютелия, продолжая расковыривать дыру в тахте вылезшим из пальца кинжальным когтем.
– Знаешь, тебе-то грех жаловаться? У тебя есть просто замечательная подруга.
– Да, Диамель очень умная.
– Это не главное, – накинув халат, Таюли плюхнулась рядом с разлёгшейся Лиатой. – Главное, что королева тебя любит. По-настоящему. Сама ты, понятно, любить её не сможешь. Но тебе очень нравится, как она тебя любит. Это её чувство и будет всю её жизнь необходимо вам с МУМ, как… охота. Без подруги ты, конечно, не умрёшь, как без охоты.
– Она всё равно нужна, – твёрдо заявила Лиата, пристукнув кулачком по колену.
– А что там с моей невинностью? – попыталась подловить её Таюли.
– Умная, а ведёшь себя, как дура, – хихикнула приободрившаяся хулиганка. – Ты что, ничего не поняла? Не знаешь, во что вляпалась в этом своём океане?
– Ты сейчас о Дэгране?
– О Дэгране? – передразнила няньку Ютелия. – Ничего не знает, а лезет, куда попало.
– Так скажи мне, почему туда не надо лезть. И я, может быть, перестану, – слегка напряглась Таюли.
– Не скажу! – хмыкнула эта зараза. – Да и поздно. Ты уже вляпалась. Теперь говори тебе, не говори – всё равно дура. Мы вечером на охоту, а ты думай.
– Думай, не пойми о чём, для того, незнамо что.
– О чём нужно, о том и думай, – строго наказала Ютелия и выпорхнула в окно.
– Саилтах прав: дуры набитые, – зло процедила Таюли.
Поднялась и потопала в соседние покои надзирать за воспитанницей. Однако и та испарилась – видать, с той же целью, хотя для охоты было рановато. Демоны очень добросовестно относились к душевному спокойствию людей и охотились по ночам. Приличные люди тогда уже спят, и лишь всякая шушера выползает за преступной надобностью.
– А если не на охоту, то куда? – вернувшись к себе, спросила Таюли своё отражение в зеркале. – И куда эти мымры дели Улюлюшку? Второй день пропадает невесть где, паразит. Скорей всего, на королевской кухне: там он будет нарасхват. Там скучная рутина изо дня в день, а тут такой шут гороховый. Да к тому же, гость самого короля… Нет, не впечатляет. Дружок демонов – вот это да!
Она состроила отражению немыслимо высокомерную рожу – получилось не очень. Хмыкнула и уселась приводить в порядок голову, куда тотчас пробрался Дэгран, заполонив собой все мысли.
Глава 27
Обед в обществе королевы с её домочадцами напоминал самый обычный обед в любой семье Суабалара. Никаких сказочных роскошеств на столе и милая болтовня о делах насущных. Отсутствие Лиат с молчаливого согласия всех восприняли за благо. И дружно возблагодарили Создателя за очередные выкрутасы демониц, что увлекли их подальше от дворца. Даже Нуртах, казалось, позабыл о своей потере, мирно предаваясь послеобеденному сну.
О своём более чем странном разговоре с Ютелией, Таюли решила не распространяться. Диамель пребывала в таком нервном ожидании предстоящих переговоров, что туманные намёки, будто их первая будущая Двуликая куда-то влипла, вряд ли её обрадуют. А если король прознает о подозрительных высказываниях представителя Лиатаян, вообще шума не оберёшься.
Таюли же сегодня вечером нужна наитешайшая тишина во дворце: у неё свидание. Первое в жизни. И сразу же такое… С таким мужчиной – сладко напевало у неё внизу живота, заставляя то и дело краснеть даже под собственными взглядами в зеркале. Как девушка здравомыслящая, она, понятно, не могла отмахнуться от мыслей о подозрительно несвойственном ей поведении. Даже неприличном, если судить совсем уж строго. Только вот судить о том вообще не хотелось – хотелось петь и носиться по дворцу.
С пением у неё не ладилось с самого детства: ни голоса, ни слуха. Зато умная – утешал её отец, когда подружки на очередных посиделках высмеивали её попытки влиться в общую песню. Носиться же по дворцу расхотелось в один момент, когда нянька демонов вышла от королевы и сонно поволоклась к себе.
Казалось, все слуги нарочно повылазили в коридор, дабы попялиться на неё в своё удовольствие. А после всласть посплетничать – брюзгливо поморщилась Таюли. И нарочито резко захлопнула за собой дверь прямо перед носом любопытной добродетельницы, приставшей к ней с какой-то чепухой. Ничего ей не надо – прошипела уже из-за двери, даже не устыдившись своей грубости. А потом прилегла чуток отдохнуть и…
Проспала до самого вечера. Как убитая. Даже, кажется, ни разу во сне не повернулась на другой бок. Тело, как деревянное. И рука под головой затекла. И в башке туман. И – оглядела она спальню – ни одного демона! Создатель! Ты умеешь награждать кротких и терпеливых – почти всерьёз похвалила сама себя, поднимаясь.
Ужинала Диамель с супругом, куда нынче – насплетничала очередная явившаяся незванной болтливая служанка – никого не пригласили. Король не пожелал больше никого видеть, значит… Ну, госпожа понимает. Потому как такое всякий поймёт…
Таюли выгнала её взашей. Поклевала то, что принесла болтушка, и занялась приготовлениями к свиданию. Она придирчиво разглядывала себя в зеркале, припоминая все советы, что матери подружек щедро преподносили сиротке, взращённой отцом: куда чего намазать, где подкрасить, где перевить лентами. Пожалуй, волосы трогать не стоит – и так хороши: длинные густые и вьются в меру. С поводами выставлять их напоказ не густо: в последнее время только и делает, что бродяжничает. Но сегодня можно. Дэгран и начал-то возбуждаться с них – едко подумала она и смутилась своей развязности.
Выскочивший румянец показался ей дурацким: прямо деревенская девица, получившая шлепок по заду. И где там северянин увидал красоту? Нет, она хорошенькая, но за красотой – это к Ютелии. Вот уж где красотищи – глаз не отвести. От неё даже жутковато становится. По крайней мере, Таюли не заметила ни на улице, ни здесь во дворце, чтобы хоть один мужчина глянул на Лиату тем самым масляным взглядом. Куда там: зыркнут и торопятся отвести глаза, дабы демон через них не высосал душу – есть и такая дикая сказка. Придумают же!
Однако нужно решаться: подкрашивать глаза с губами, или так обойдётся?..
И вообще, глупости всё это! Если уж она ему понравилась в море этакой мокрой испуганной курицей, то сухой и вовсе будет неотразима. Лучше придумать, как забраться во дворец Астата, не наткнувшись на окружающих его гвардейцев. Змейки на шее нет – через ограду не перелететь. Пойти прямиком к воротам? Пропустить-то пропустят, но оправданий после не оберёшься.
Таюли вопросительно посмотрела на девушку, улыбающуюся ей из зеркала. Та насмешливо скривила губки, постучала себя пальчиком по лбу и выдала:
– Улюлюшка!
Если этот прохиндей не излазил дворец сверху донизу из конца в конец, то Таюли завтра проснётся мужчиной. Да ещё и стариком.
Маленький обжора нашёлся в обеденной зале для слуг. Он восседал прямиком на столе и жалостливо подвывал:
И схватили они сироту-у-у,
Сволокли в ту кромешную яму!
Жизнь его загубили в цвету-у-у…
– Вот такая кровавая драма! – помогла ему Таюли, переступая через порог.
Публика, в умилении и соплях внимающая задрыге, встрепенулась. Дружно перегнулась в поклонах и принялась потихоньку отступать кто куда. Змейки на шее уже не было, однако народ верил не глазам, а жуткой правде тех, кто, «ей-ей, видал всё своими глазами».
– Трѝтути-трѝтути-трѝтути-ту! – возмутился Улюлюшка жестокому произволу бессердечной няньки.
И попытался удрать. Но, сиганув со стола, зацепился ногой за торчавший на дороге стул и грохнулся прямиком под ноги подскочившей гонительницы.
– Выдеру! – пригрозила та, потянув его за шиворот на выход под соболезнующие охи да ахи. – Вот когда не надо, ты только и делаешь, что мозолишь глаза. А когда нужно, тебя не доищешься, – ворчала Таюли, волоча добычу в поисках тихого местечка.
– Я бы и сам пришёл, – заверил Улюлюшка, поспешая ногами, дабы не закончить путь волочащимся кулём. – Раз он уже пришёл, значит надо.
Таюли замерла, как громом пораженная: как же она позабыла-то?! Эти его бредни о женихе… Да нет, не может быть – пристально вгляделась она в безмятежные глазки придурочного предсказателя. Или может?
– А ты откуда знаешь, что пришёл? – почти ласково прошипела она, зажав мальчишку в подходящем уголке.
– Так видал вас, – шмыгая носом, развеял Улюлюшка миф о своей прозорливости.
– Откуда знаешь, что жених, бестолочь?
– Так обнимались же, – искренно подивился её тупости непревзойдённый знаток любовных шашней. – А коли так, стало быть, жених. Ты ж кому другому не дашься. К нему пойдёшь?
– И это знаешь.
– Так девки к женихам завсегда бегают. Их порют, а они бегают. Их запирают, а они бег…
– Цыц! – привычно заткнула его Таюли. – А мне сбегать к жениху поможешь?
– Нынче?
– Нет, вчера!
– Это в дом дядьки Астата? Так чего ж не помочь, коль тебе приспичило? – солидно прогудел этот паразит и вывернулся из-под руки: – Тока, чур, не визжать, коли крысы.
Она оправдала его ожидания и насчёт крыс, и насчет жаб, и насчёт… Да, какой там только дряни не копошилось – в этом подземном лазе, где по краям более-менее сухой каменной дорожки воняло болотце. А сверху, казалось, вот-вот посыплется земля, припудрив чистые волосы невесты грязью и червями. Таюли почти бежала за ловким попрыгунчиком Улюлюшкой и удивлялась сама себе: куда её понесло, зачем? Совсем стыд потеряла!
Добравшись, наконец-то, до чистенькой каморки рядом с кухней Астата, она повела вокруг себя факелом и фыркнула: самое то для первого свидания! Сапоги грязней некуда, края плаща мокрые и вонючие…
– Не смешно, коли так грустно, – вздохнул Улюлюшка, сверля глазами каменный пол.
– Мне надоели твои пророчества. Если хочешь сказать что-то путное, так скажи. Для этих ваших туманностей у меня целых две Лиаты имеются.
– А! – махнул он рукой. – Всё одно уже ничего не поправить, – и юркнул обратно в лаз.
Как на неё вытаращились три северянина, жарившие в кухне мясо – этому даже названия не подыскать. Таюли задрала нос, сбросила плащ, швырнула его на какой-то здоровенный грубый стул и приказала:
– Отведите меня к Дэграну.
Вообще-то, это было первостатейным нахальством! И она вполне справедливо ожидала насмешек, а то и трёпки. Но лонты вдруг поклонились, и один из них послушно двинулся к выходу из кухни. Таюли шагала за ним по коридорам и лестницам с решимостью коня, что потеряв в битве всадника, решил добиться победы самостоятельно с мечом… в зубах.
Навстречу то и дело попадались светлокожие, светловолосые воины, но ни один не прицепился к её провожатому с вопросами. Правда, он каждому что-то показывал рукой. Да Таюли как-то не приглядывалась – мысли в кучу собирала. Но, не собрала – не успела: северянин подвел её к высоким парадным дверям в какие-то хозяйские покои и тотчас смылся.
Таюли встрепенулась, подняла руку, чтобы постучать, но двери распахнулись сами собой. Она и пискнуть не успела, как оказалась на руках Дэграна и поплыла вглубь огромной сумрачной гостиной с плотно занавешенными окнами. Однако сумела разглядеть, что свидание намечалось примерно такое же неописуемое, как и путь к нему: в зале, кроме них, обретались ещё трое.
Дэгран поставил её на пол перед диваном, где полулежал такой же, как и он, здоровенный мужчина. С первого взгляда похожий на её «жениха», как две капли воды. Таюли отметила, что у воинов там, снаружи – да и у поваров – кожа была светлой, но не такой белой, как у всей этой компании. И волосы имели разные цвета, и глаза. Да и размерами они уступали этой четвёрке.
Она вгляделась в того, что на диване, и поняла: он много старше Дэграна – пожалуй, что и старик, но просто невероятно крепок телом. По разные стороны от дивана в креслах сидели два… Где-то примерно ровесника Дэграна, но их она не стала разглядывать, вежливо поклонившись старику. Тот легко встал и ответил ей поклоном, рукой приглашая присесть рядом с ним.
– Мы рады, что ты оказала нам честь, – со знакомой тщательностью проговорил он каждую букву. – И пришла, достопочтенная.
– Я не аташия, – предупредила Таюли.
– Для тебя, Двуликая, это не имеет значения. Достопочтенная – это дань человеческим традициям. Это ничего не меняет.
Таюли не полезла выспрашивать, откуда он знает, что она Двуликая – не хотелось суетиться. Да и удивилась не очень, припомнив, что у северян Двуликие не диво.
– А как мне называть тебя, достопочтенный?
– Багран.
– Прости, но это имя или титул?
– Имя. В моём… роду не носят титулов. Наше имя и есть титул. Скажи, я могу видеть твоего отца?
– Нет. Он умер три месяца назад.
– Жаль, что я не успел его увидеть. Мы не знали, что на этой земле тоже рождаются Двуликие. Иначе, мы поторопились бы прийти. У тебя есть сёстры?
– Нет.
– Жаль, – повторил старик.
В его ровном холодном голосе Таюли и вправду различила нотки сожаления, от которых повеяло чем-то жутковатым. Она вскинула глаза на продолжавшего стоять Дэграна. И ей вдруг показалось, будто он не просто позабыл присесть, очарованный её небесной красотой. Он словно прикрывал своим огромным телом путь к двери, вздумай гостья внезапно их покинуть. Смешно, ведь задержать её этим гигантам ничего не стоит. Она и сама достаточно высока, а её спасителю пришлось согнуть шею, дабы заглянуть ей в глаза.
Но в то же время у Таюли созрело ощущение, что ни один из белокожих гигантов не осмелится коснуться её даже пальцем. Она беззастенчиво оглядела одного из сидящих в кресле и могла поклясться: глаза у того сверкали… Как-то алчно, что ли? Или у неё приступ воображения? Или она заразилась у Лиатаян их непроходимым… своеобразием? Однако и у старика в глазах что-то такое блеснуло – вот прямо сию секунду. А, может, сбежать?
Старик резко поднялся, склонил голову и резко отчеканил:
– Мы не станем тебе докучать. Ты пришла к Дэграну, и мы оставим вас.
Двое из кресел в точности повторили подскок с поклоном. И молча потопали к дверям, не обмолвившись с неподвижно стоявшим товарищем и словом. Они на него даже не взглянули. Странно, беседуя со стариком, Таюли ни разу не вспомнила о том, ради кого притащилась в чужой дом. Но, едва закрылась дверь, как её руки сами потянулись к нему.
Дэгран подошёл к дивану и присел на одно колено, второй ногой прижав её ноги, словно перекрывая путь. Он наползал на неё огромной морской волной, и Таюли поплыла, млея от разлившегося по телу тепла. От опутавшего голову жаркого липкого марева. Она ещё никогда не чувствовала себя такой бесхребетной дурой, и радовалась, что у неё это получилось.
Получилось мигом позабыть все никчемушные теперь запреты. Все страхи, вбитые в неё мерзостью борделя. Она откинулась на спинку дивана, нетерпеливо ожидая…
Он не целовал её лицо, шею или плечи, оголяющиеся сами собой. Просто водил по коже холодными губами, касаясь её кончиком языка. Таюли нестерпимо хотелось настоящего поцелуя! Она даже попыталась запрокинуть ему голову, чтобы добраться…
Дэгран тут же подскочил, подхватил её на руки и вполне спокойно направился туда, где она не заметила второй двери.
Это было невыносимо, как умирать от жажды рядом с целым водопадом. Он словно издевался, изматывая её своим языком. В первые минуты, когда под его руками рвалась, будто бумага, отличная кожа куртки и штанов, Таюли, было, застеснялась наготы. Но этот проклятый язык начисто вышиб все чувства! Кроме желания прекратить яростный сладкий зуд, истерзавший её до самого нутра.
Она слышала собственный крик, но не могла поверить, что её так бессовестно заставляют орать во все горло. Что стыдливость сорвали с неё вместе с изнывающей в горячем ознобе кожей и отбросили, будто ненужную тряпку. Что её рассудочность разодрали в клочья, оставив в голове лишь кровавые ошмётки. Что она уже не она, а какое-то похотливое уродливое в своей жадной прямоте существо. И это существо самолично догрызает собственную так самозабвенно защищаемую прежде гордость.
Вещь – ужаснуло её в последний миг перед концом. Моя – дыхнуло в самое сердце чьё-то чужое студёное торжество. Он вошел в неё, и огромное ледяное копьё пронзило всё тело чудовищной, несуществующей в целом мире болью. Таюли захлебнулась этой мукой и провалилась в небытие.
А потом очнулась: живая здоровая с одним жгучим алчным желанием забрать всё, что ей причитается, до самой последней капельки. Она открыла глаза – Дэгран нависал над ней скальной глыбой, пристально вглядываясь в лицо. И словно готовясь к чему-то равно, как восхитительному, так и чудовищному. Тяжкий вздох облегчения ударил в грудь, и Таюли показалось, что её окатили ледяной водой. Запоздалое озарение ткнуло её носом в неприкрытую очевидность – она поняла, кто перед ней.
И то, что прежде могло бы потрясти до самой глубины души, раздавить, больше не имело над ней власти: ей было наплевать, с кем она. Однако ничуть не безразлично то, чем она теперь обладала. И она взялась неторопливо изучать завоевание, оплаченное собственной свободой.
Вздувшиеся руки Дэграна, защищающие Таюли от смерти под грузом векового льда, подломились. Он осторожно опустился, покрывая её своим холодным телом, от которого в ней живым огнём горела кровь. Та подстёгивала хозяйку поскорей заполучить его, заковать, сожрать живьём! Но теперь Таюли была сама собой. И со всей вернувшейся к ней расчётливостью она принялась наслаждаться своим призом, своенравно следуя лишь собственным желаниям.
Дэгран отдавался в её руки с податливостью влажного снега, следуя малейшей прихоти завоевавшей его и одновременно завоёванной им души. Он не пылал страстью, а лишь окунался в расплескавшееся вокруг женщины удовольствие. Он жадно втягивал его, стараясь не упустить ни капли. Поддавался легчайшему нажиму её пальцев, тончайшему движению бёдер, досадливому взмаху ресниц или ублаготворённому подрагиванию губ.
Дэгран напитывался её нарастающим наслаждением, с жадностью ожидая созревания того плода, за которым охотился бесконечно долго. А нашёл там, где совершенно не ожидал. Таюли всей кожей ощущала, как бешенное обвальное блаженство, скрутившее её пресытившееся тело, насыщает бездонные недра демона. И пристально вглядывалась в нестерпимо яркий белый огонь, пожравший его глаза.
Сколько она проспала, стало понятно только после великих трудов по преодолению нескончаемого пути от кровати до занавешенного окна. Таюли рухнула голым животом на нагретый солнышком подоконник. И успела послать выползающему из-за горизонта светилу благодарный поцелуй. В тот же миг распахнулась дверь – Дэгран ворвался в комнату, словно получил под зад пинок снежной лавины. Его лицо оставалось невозмутимей речного льда, который Таюли видала у торговцев с гор, но он явно встревожился.
У неё крепло ощущение, что ледяные демоны оставляют в людях немножко больше души, чем огненные. Возможно, потому, что огонь по своей природе вообще не способен оставлять после себя ничего живого? А вода всё ж таки питает живое, хотя лёд так же предоставляет ему слишком мало шансов. Как всё это сложно…
И как же ей всё это надоело! Она и не представляла, что за столь краткий срок – со дня встречи с Челией – от человека может так мало остаться, как от неё. Нет, она вовсе не жалеет о случившемся, ибо результат её не просто удовлетворяет, а порой и восхищает. Сама себе нравится всё больше и больше – жаль отец уже никогда не оценит.
Однако, живому человеку как-то пусто среди бездушных или слегка одушевлённых демонов – он начинает потихоньку задыхаться. Или это она капризничает с утра, как вздорная старуха, что мстит юным служанкам за молодость, которую у них никак, увы, не отобрать.
– Ты хорошо спала? – подкрадывался к ней Дэгран голодным котом.
– Отлично, – лениво бросила Таюли и оглянулась по сторонам: – А где моя одежда?.. Ах, да, – припомнила она печальную судьбу кожаной куртки.
– Что ты хочешь сегодня одеть?
– Всё равно. В подземелье на меня некому любоваться. А во дворце от меня шарахаются, как от огня.
Глаза Дэграна недобро сверкнули. Он остановился в трёх шагах от неё и заявил:
– Ты моя. Ты не можешь уйти.
– Ещё как могу. И уйду.
– Этого не может быть, – неуверенно выдал он, разглядывая её лицо и то, что за ним.
– А вот в голову ко мне лучше не соваться, – многозначительно пригрозила Таюли.
– Почему? Я знаю, что твоя воспитанница Лиатаяна. Она сильно тебя изменила. Среди Двуликих из северных земель таких сильных ещё не было.
– А вот всё это прямо с утра я выслушивать просто не в состоянии, – прошипела Таюли.
– Это правда.
– А мне всё равно. Так ты дашь мне что-нибудь прикрыться? Или мне идти обратно голой?
– Останься, – мрачно попросил Дэгран. – Я вижу, что с тобой всё пошло не так. Это неправильно. У Двуликих с нами неразрывная связь. После ритуала у них не остаётся выбора: как жить? Ты всё ещё способна выбирать сама. Этого прежде не было. Но это случилось. Ты хочешь уйти, и ты можешь уйти.
– Я хочу уйти и я уйду.
– Ты моя Двуликая, – проскрежетал в его голосе лёд. – Этого уже не изменить. Ты способна оставить меня. Но это лишь на время. Тебе не преодолеть нашу связь. Такие, как ты, рождаются потому, что есть такие, как я. Ты уйдёшь. Но очень скоро захочешь вернуться. Так зачем уходить?
– Потому, что я так хочу.
– Тебе так нужна твоя Лиата? Ты уже не станешь её Двуликой. И прежде не могла стать. Могла бы, это бы уже случилось. Как со мной…
– Всё! – взорвалась Таюли и ринулась к дверям: – Хватит с меня!
Его рука метнулась к ней, но не смогла ухватить сбегающую добычу – Таюли убедилась в том, что чутьё вчера не подвело. Рааны действительно не станут воздействовать на неё силой – вот и славненько!
А то взяли себе моду: то ошейники навешивают, то руками норовят облапать. Кстати, нужно ещё выяснить, чем это ночью её так пронзило – не попортили бы её человеческое тело к своему удовольствию. Такая боль вряд ли пройдёт бесследно. Вроде, не похоже, что и она, подобно Челии, прошла через смерть – все ощущения на месте.
Просто что-то ещё прибавилось, но с этим недосуг разбираться. Подождёт!
