Текст книги "Полина (СИ)"
Автор книги: Александр Сиваков
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)
Ровно в половине десятого я зашла в актовый зал. Из сорока ребят, которые должны быть там в соответствии со списком, едва ли набралось три десятка. Главных персонажей, как я сама для себя называла Никиту, Марека и Белохвостикова, не было. Не увидела я и Маришу с её неизменным спутником Ромкой.
"Прогуливают, значит, – отметила я, – хреново тут стало с дисциплиной. Ладно, вернусь – наведу порядок"
Не было особенных восторгов, да и никакой враждебности я не почувствовала, короче, встретили меня нейтрально. Пару человек даже поздоровались – остальные привычно уселись на места зрителей, ожидая каких-нибудь действий с моей стороны.
Я поднялась на сцену, не совсем представляя, что следует делать и о чём говорить. И сразу вспомнила, что точно так же я тут стояла здесь в самый первый день. Кажется, с тех пор прошла целая вечность, на самом деле – всего ничего
С высоты я обозрела всех наших ребят сразу и вдруг поняла, как сильно они изменились с тех пор, как я их видела в последний раз. Раньше они переговаривались между собой, смеялись, бродили по залу туда-сюда, теперь же просто сидят как глиняные истуканы и смотрят на меня. Причём – молча. А это здорово нервирует.
– Ребята, я вынуждена извиниться за мой неожиданный отъезд и за долгое отсутствие, – я опустила глаза и несколько путано принялась объяснять. – У моего папы возникли серьёзные проблемы – и мне пришлось надолго задержаться. Сегодня ночью я вернулась, но мне нужно ещё раз съездить домой – сегодня вечером или завтра утром я вернусь.
– И опять на неделю исчезнешь, – сказал кто-то из зала. – Сидела бы лучше тут.
– У нас пищесинтезаторы совсем не работают, – пожаловался второй голос. – Мы уже несколько дней на одной воде, даже без хлеба, сидим.
– И деньги для Белохвостикова! – Выкрикнул третий. – Он уже грозился сделать подставную контору, взять большой кредит и уйти на дно.
Я поискала глазами Белохвостикова – в зале его не было.
– Я сейчас кому-то залягу на дно! – Пообещала я. – За хвост – и головой об стену! Я за этими деньгами как раз и еду. И за зарядками. И ещё много за чем. Всё это уже дома – осталось только привезти.
– Давай-давай, вези, – разрешил первый голос. – И побыстрее, а то мы скоро друг друга начнём есть.
Я поймала себя на том, что напряжённо вслушиваюсь в интонации активистов – и разозлилась на себя – ещё не хватало бояться своих же!
– Надеюсь, ещё день без меня протянете, – в моём голосе никто не заметил сарказма (да и откуда ему было там взяться) – а завтра утром я буду с вами и буду решать ваши проблемы.
По поводу "с вами" и "ваши проблемы" я, допустим, перегнула палку, но моя речь оказала нужное действие – окрики с места прекратились.
– Всё, ребята, идите учиться, а я – домой. Удачи!
Я ожидала, что кто-нибудь скажет "тебе тоже", но все промолчали. Это обидело меня чуть ли не больше, чем всё происшедшее в этой школе вместе взятое.
Глядя в пол, я вышла из актового зала и начала подниматься на второй этаж. В конце лестницы я встретила Никиту. Точнее, не встретила, а чуть не наступила на него – мальчик сидел на самой верхней ступени, устроив локти на колени, а подбородок – на сплетённых пальцах рук.
– Ого, Иванова, – тихонько удивился он. – Наотдыхалась? Решила чуть-чуть поучиться? Подумай ещё раз – тебе это нужно? Ехала бы ты обратно, а? Без тебя тут гораздо спокойнее, чем с тобой.
– Ещё один "доброжелатель", – вздохнула я, глядя поверх головы местного начальника службы безопасности. – На редкость неудачное утро. Только что в актовом зале чуть не побили, не успела отдышаться от негативных эмоций – и тут ты со своими шуточками.
– Половина наших тебя уже в лицо забыла, – сообщила Никита. – А вторая половина помнит твою физиономию только для того, чтобы набить её, за тот рацион, который ты нам организовала.
– Сами бы могли додуматься и в каком-нибудь ближайшем магазине купить зарядки – они стоят копейки.
– Не все же такие шебутные, как ты – в голову что-то стукнуло – и она учесала на две недели чёрт знает куда.
– Это называется "лёгкая на подъём", – поправила я.
Мы ещё немного попикировались, и через пару минут я поняла, что Никитка за время моего отсутствия нисколько не изменился.
– Что происходит у вас в комнате? – Наконец задала я мучавший меня вопрос.
Никита недоумённо уставился на меня:
– В смысле?
– Пойдём – покажу!
– Пойдём.
На Никиту младенческие принадлежности не произвели особенного впечатления. Он с какой-то брезгливостью приподнял за шнурки крохотные детские пинетки, бросил обратно на кровать.
– Не вижу ничего странного. Марек – псих ещё тот. Вот если бы тут всего этого не было, я бы начал опасаться – где он всякие свои штучки прячет.
– Свои штучки?! – Взвизгнула я не своим голосом. – Ты не видишь ничего странного?! Я в тебе ошиблась!
– Ого, – тихонько удивился Никита. – Вот с этого места поподробнее.
Я не обратила внимания на его издевательский тон.
– Я решила, что ты – единственный, кто остался нормальным в этой дебильной школе, теперь вижу, что была не права! Пошёл вон!
– Куда? Это моя комната.
– Тогда я пойду вон! В смысле… просто… пойду…
Никита наблюдал за мной снисходительно, словно папа – за малолетним отпрыском.
– Сядь, – вдруг сказал он. – И не суетись.
Неожиданно сама для себя я подчинилась и плюхнулась на первый подвернувшийся стул. Никита устроился рядом.
– Ты вообще в курсе, сколько он всего сюда привёз? Причём такого, что ни одному нормальному человеку в голову не придёт тащить с собой с другого конца глобуса? В первую же минуту, как только он начал свои вещи раскладывать, я сразу понял, что он – полный придурок.
– Поэтому ты к нам в комнату и прибежал? – Вспомнила я.
– Полный придурок! – С убеждением повторил Никита. – Я спать с ним в одной комнате боюсь!
– Его ненормальность в чём-нибудь выражается?
– Он – асоциальный тип, – продолжал Никита свои обвинения. Мальчик был не в силах остановится, встретив благодарного слушателя. – Он – из тех, кто может пописать в раковину, нимало не стесняясь, что рядом кто-то есть.
– Он при тебе хоть раз это делал? – Уточнила я.
– Не делал, потому что здесь раковины нет! Но это не важно; была бы – сделал, я уверен. И говорить с ним вообще ни о чём нельзя – я пробовал. Ему даже повода не нужно давать – обольёт грязью, смешает с грязью и окунёт…, – он запнулся.
– … в грязь, – подсказала я. – Слишком много повторений однокоренных слов в одном предложении. У писателей за это членский билет на шесть месяцев отбирают.
– Я не писатель! – Буркнул мальчик. – И вообще, я тебе серьёзные вещи говорю, а ты…
– А я издеваюсь над тобой, – снова докончила я. – Плохая я, да? Куда хуже Марека.
Никита мрачно поглядел на меня, демонстративно плюнул себе под ноги и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.
Я хмыкнула – территория осталась за мной. Вот и говорите после этого, что я – не политик. Даже прославленный Бисмарк вряд ли бы смог завоевать два десятка квадратных метров за полторы минуты.
Вернувшись к себе в комнату, я принялась бродить из угла в угол, обдумывая план дальнейших действий.
Всё-таки что ни говори, но человеческая психика – очень гибкая вещь. Двенадцать часов назад для меня не было большей проблемы, чем встретить отца Мишутки и внятно объяснить, каким образом я оказалась его дочерью. Теперь, за одну ночь переместившись на другой конец галактики, я тут же с головой окунаюсь в школьные проблемы – и Мишутка с его родственничками теперь где-то на периферии сознания.
Ладно, хватит раздумывать, пора действовать. Во-первых – папа. Нужно узнать, где он, что с ним, и не нужна ли ему моя помощь.
Меня здорово нервировала детская одежда на Марековой кровати, поэтому у Никиты я надолго не задержалась. Кстати, уж не её ли испугался наш почтенный психолог? Я бы от такого подарка тоже потеряла бы самообладание, но только не до такой степени, чтобы бояться войти к себе в комнату. Тем более, Никита говорит, что Марек сам привёз её с собой…
Как же тут всё запутанно!
Оказавшись у себя в комнате, я начала собираться. Точнее – хотела начать, но поняла, что собирать мне особенно нечего. Взяла своё удостоверение – на сей раз правильное, именно моё, тут же вспомнила, что поддельное, на имя Кати Брагиной, осталось на Цитрее.
Да уж, сама того не желая, я создала всей семье дяди Альфреда множество проблем. Если Виктор Иванович официально начнёт мои розыски, а не сделать он этого не сможет, сначала ему нужно будет доказать, что там жила именно я, а не кто-нибудь ещё; потом домашние будут объяснять, каким образом я оказалась: и на Цитрее – в общем, и в этом доме – в частности, зачем я приехала и что именно я делала…
В общем, развлечений на пару месяцев им обеспечено. А если подтянется какая-нибудь земная служба безопасности, то и на подольше. Главное, когда всё это докатится до меня, вылавировать без потерь. Впрочем, времени ещё много, успею выбрать линию поведения, успею сообразить, что можно говорить, что – нельзя.
В дверь постучали.
– Кто там?
– Можно? – Послышался голос Никиты.
– Заходи.
Мальчик зашёл в комнату, прошествовав к креслу и тут же плюхнулся в него, вольготно закинув ногу на ногу.
– Что у тебя? – Спросила я.
– Я просто подумал, что если ты сейчас уедешь и снова пропадёшь на две недели, то мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, где ты была в первый раз.
– Скажу – не поверишь.
– Поверю, – успокоил меня Никита. – За то время, что тебя не было, тут столько всего произошло, что теперь я поверю во что угодно.
Мне очень-очень хотелось поделится с кем-нибудь своими приключениями, и начальник службы нашей безопасности был для этого идеальным персонажем. Меня останавливало только осознание того, что вряд ли он сможет прямо сейчас объяснить, что именно со мной произошло. А что нужно делать дальше – об этом и я сама знала: ехать домой и разбираться с тем, что у нас там творится, на месте.
– У моего папы серьёзные проблемы.
– У него других и не бывает. Или я не прав?
– В принципе, прав. Но на сей раз они ОЧЕНЬ серьёзные. Его заключили под стражу.
– За что?
– За финансовые махинации. Которых на самом деле не было.
– Это он так сказал?
– Это я так думаю.
– Ладно, поехала дальше.
– Папа успел предупредить меня и я успела улететь с Земли.
– Зачем? Что ты натворила?
– Ничего, – вздохнула я. – Совсем ничего. Просто папа сказал, чтобы я уехала – и я уехала.
– Своей головой думать нужно, а не папиной. Догоняют того, кто убегает. Не знаю, что там у него случилось, до сюда новости не доходят, но до тебя могут докопаться только из-за того, что ты начала прятаться. Невиновные так себя не ведут.
– Теперь я это понимаю.
– И кто тебя надоумил вернуться?
– Ты даже не представляешь, где мне пришлось побывать!
– Это не принципиально! – Отмахнулся Никита.
– На Цитрее.
– Это где?
– На другом конце галактики. Я туда пять дней летела.
– У твоего отца там знакомые?
– Мне так не показалось. Его там никто не знает. Точнее, о нём знают, но не больше того, что передают по визору.
– Зачем же он тебя туда послал?
– Не представляю.
– Странно.
– А самое загадочное, что вчера вечером я заснула там, а сегодня проснулась уже тут. А все мои вещи остались на Цитрее.
Никита некоторое время переваривал услышанное.
– Ты ничего не путаешь?
– Мне бы очень хотелось что-нибудь напутать…, – я не договорила и безнадёжно махнула рукой. И так всё было понятно.
– Не понимаю, зачем она меня с Цитреи сюда вернула?
Никита не спросил, кто такая "она" – понял.
– А я не понимаю, зачем отец вообще отправил тебя туда… Кстати, – мальчик вскинулся, словно ему в голову пришла неожиданная мысль, – ты уверена, что это был именно он?
– Уверена. У нас с папой на подобные форс-мажорные обстоятельства есть некоторые тонкости. Я не могла его перепутать с кем-нибудь ещё.
– Он сам тебе звонил?
Я отрицательно покачала головой.
– Тогда что ты мне тут вообще мозги забиваешь!
– Это был человек от папы – я в этом уверена. Он назвал правильный пароль.
– Пароль! – Фыркнул Никита. – Дай мне час времени – и я все твои пароли разузнаю – было бы желание. Вот увидишь – твой отец не имеет никакого отношения к твоей поездке!
– Договорились. На что спорим?
– На моё доброе имя. Ты сейчас к нему?
– Да.
– Я с тобой.
У меня отнялся язык от такой наглости.
– Чего ты молчишь – собирайся!
– Ну и зачем ты мне там нужен? Без защитников обойдусь!
Говоря так, я кривила душой: протектор в лице Никиты мне очень даже не помешал бы.
– И не собираюсь. Как я понимаю, обстановка дома у тебя не самая спокойная, может быть тебя даже задержат для выяснения всех обстоятельств. А ребята – голодные. Белохвостиков рвёт и мечет. Если у тебя что-нибудь не сложится, я возьму деньги, зарядки для пищевиков – и привезу сюда.
– Там много всего, – предупредила я.
– Мелочи. Справлюсь. Или ты сама всё хочешь перебросить сюда?
Я помотала головой:
– Не, не хочу!
– Тогда собирайся. У меня дел немерено, а тут ещё ты…
Я проглотила обиду. Будто это я напрашиваюсь к нему в попутчицы, а не он ко мне. Но с моим многочисленным скарбом одной мне не справиться – это даже не обсуждается, поэтому придётся мириться с неизбежным. Лучше уж Никита, чем кто-нибудь ещё. Скажу честно: он мне понравился, и даже очень, но когда он начинает строить из себя этакого крутого парня, которому всё нипочём – это здорово раздражает.
Сборы, я уже говорила об этом, много времени не заняли – собирать было нечего. Никита тоже был налегке – куртка, джинсы, панама, небольшая дорожная сумка через плечо.
– Ну, что, готова?
– Готова.
– Пойдём!
Наш холл был пуст, по дороге мы тоже никого не встретили. Как только мы преодолели КПП, Никита тут же принялся набирать номер вызова на мобильнике.
– Думаешь, тут связь уже работает?
Он так взглянул на меня, что я сразу пожалела, что взяла его с собой. Нашёлся, спутничек, на мою многострадальную голову!
Я, впрочем, оказалась отмщена – его телефон так и не заработал. Нужно применить элементарную логику: если бы уже за пределами КПП телефоны работали, тут бы выстраивались ряды жаждущих пообщаться со своими родственниками.
На стоянке томился один-единственный грав, изрядно побитый, с облезшей краской, из трёх сигнальных фар две не работали. Впрочем, выбора у нас не было – мы загрузились в него.
– Полетим на автопилоте! – Сразу предупредила я, предположив, что Никита не упустит возможности продемонстрировать мне свои навыки пилотирования. По тому, как он фыркнул, я поняла, что оказалась права.
Программу на пульте я набрала сама. Тут не пришлось даже думать – "Греция, остров Лимнос". С папой мне нужно встретиться во что бы то ни стало, но где он сейчас – это вопрос довольно сложный. В любом случае пролететь мимо летней резиденции у меня не получится – все купленные для школы вещи именно там. Надеюсь дядя Боря сумел ими правильно распорядиться и сложить в каком-нибудь сухом месте. Не хотелось бы всё это заказывать ещё раз.
Вспомнив про дядю Борю я помрачнела. Как я буду теперь смотреть ему в глаза, особенно после того как подставила его своим побегом. Разборки тут были, думаю, ещё те – мало никому не показалось.
– Всегда хотел посмотреть, как Навигаторы живут, особенно твой папуля.
Было бы наивно полагать, что Никита полетел со мной только для того, чтобы мне помочь.
ГЛАВА 50Едва грав поднялся над землёй и, слегка порыскав в воздухе, взял нужное направление, я схватила телефон и принялась вызывать папу.
Он ответил почти сразу же.
– Полина, ты?
– Кто же ещё! – Я завопила так, что Никита вздрогнул и сразу же полез в карман за своими мобильником. Я на него уже не обращала внимания.
– Папуля, ты где?!
– В Одессе. А ты?
– Лечу на Лимнос! Мне нужно с тобой встретится!
– Вряд ли это получится.
Голос папы был неестественно напряжён, нетрудно было догадаться, что рядом кто-то есть.
– Ты всё ещё под арестом? – Мой голос дрогнул.
– Нет! – Быстро ответил он. – Вчера всё закончилось. Меня оправдали по всем пунктам.
– Я рада за тебя! Тогда почему…
– У ТЕБЯ как?
– Я очень надеялась тебя увидеть. Теперь даже не знаю, что делать…
– Какая сумма тебя устроит?
Я молчала целую минуту, прежде чем смогла выдавить из себя:
– Как ты догадался?
– Я знаю тебя не первый год, – спокойно ответил папа. – И даже не второй. Миллион? Два? Три?
– Полтора.
– Само собой, в долг?
Я сокрушённо кивнула, забыв, что папа меня не видит, потом спохватилась и промямлила, что, мол, да, конечно, в долг, пол-года, или, максимум, на год.
– Я понял. Сегодня вечером встретимся на твоей платформе, там я переведу тебе деньги.
– Лучше на твоей!
– Договорились. Восемь по Гринвичу
Папина краткость много раз экономила время не только ему самому, но и его собеседникам. Если бы папуля принялся расспрашивать меня, почему я не могу принять его на своей платформе, пришлось бы долго и путанно рассказывать о событиях, происшедших на сайте "Джунглей" – вряд ли это подняло бы настроение кому-нибудь из нас.
Закончив разговор, я с видом победительницы посмотрела на Никиту, который наконец-то дозвонился до своих домашних и бубнил, что у него всё в порядке, там просто связи нету, что он всего на несколько часов вырвался по делам, и залететь домой у него нет "ну-у, ваще никакой возможности". В общем, ничего интересного он не сказал.
Некоторое время мы летели молча. Никита не выдержал первым.
– Что с отцом?
– Оправдали. Полностью.
Мальчик скривил губы в улыбке:
– А тебя не настораживает, что проблемы у папы начались сразу, как ты поступила в школу?
– Ты думаешь, это как-то связано?
Он пожал плечами и безразлично уставился в окно. Вот как с ним разговаривать – ума не приложу. Что там он говорил по телефону? "Вырвался на пару часов"? Как бы не так! Мне нужно терпеть его общество по крайней мере до завтрашнего утра! Даже не знаю, чем закончится наш дуэт; подозреваю, обратно приедет один из нас. В голове мелькнула идиотская мысль: прямо сейчас сбросить моего попутчика вниз и забыть его как страшный сон – человечество ещё скажет мне "спасибо".
Останавливали меня только две вещи: во-первых, по складу характера я пацифистка и предпочитаю разрешать конфликты вербально, а не грубой физикой; во-вторых, несмотря на несносный характер, Никитка мне нравился. Тут уж ничего сделать было нельзя, сердцу, как известно, не прикажешь.
– За пару часов мы не успеем, – сказала я, не скрывая злорадства, – мы даже до вечера вряд ли справимся. До сегодняшнего. Мы вернёмся в школу только завтра.
– Я знаю, – спокойно отозвался мой спутник. – Или ты поверила в то, что я мамке говорил?
На языке у меня завертелась всякая нецензурщина, и только большим усилием воли я сдержалась.
Он невыносим!
Я откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза, и сквозь опущенные ресницы принялась наблюдать за своим спутником. Тот скучал недолго: вытащил из рюкзака персональник и принялся сосредоточенно набивать какой-то текст. Я попыталась рассмотреть, что он пишет, но у меня ничего не получилось. Незаметно для себя я задремала и проспала всю дорогу, проснувшись только от звука зуммера.
Не сразу сообразив, где нахожусь, я завертела головой. За пределами грава шёл сильный дождь. Тугие струи били в силовое поле и сплошным потоком стекали назад, полностью закрывая обзор. Никита сидел в той же позе, в какой я его оставила.
– Мог бы разбудить! – Упрекнула я.
Он даже не оторвался от монитора:
– Зачем, если ты и сама проснулась?
Всё! Решено! Теперь буду его игнорировать! Даже если заговорит со мной – буду молчать, делая вид, что не слышу. Пусть сам поймёт, каково это…
Зуммер гуднул ещё раз: на бортовой компьютер вторично поступило требование кода доступа.
– Начальник службы безопасности нашей резиденции, – пояснила я. – Раньше пропускал гравы без всякой проверки, но после некоторых событий начал соблюдать правила, что радует. Что же, не будем ему препятствовать.
Я отстучала на клавиатуре комбинацию цифр и букв. Динамик компа на несколько секунд замолчал.
– Назовите имя и цель визита.
Голос оказался совершенно незнакомым.
– Ого! – Тихонько удивилась я, и внутри зашевелились нехорошие предчувствия.
Никита, наконец, соблаговолил обратить на меня своё внимание:
– Что случилось?
– На пульте сидит кто-то незнакомый.
– А ты что, всю охрану знаешь?
– Чего их знать, пять человек. Или десять. Но на пульте, как правило, всегда начальник охраны.
– Не спит, не ест, даже в туалет не ходит, так и сидит? – Не поверил мальчик.
– Вроде того.
– Назовите имя и цель визита, – терпеливо повторил голос в динамике.
– Полина Германовна Иванова. – Объяснять, зачем я приехала к себе домой, мне показалось излишним.
– Введите личный код.
– С каких это пор здесь стали такими принципиальными? – Не выдержала я.
– Введите личный код, – невозмутимо потребовал тот же голос.
Я недовольно фыркнула, но код ввела.
– Пора бы уже запомнить мой голос!
Ответ не отличился задушевностью и оригинальностью:
– Доступ разрешён.
Наконец внизу показались песчаные отроги Лимноса.
– "Возвращение блудной дочери", – объявила я свой приезд. – "Не ждали". Сразу две картины. Совокупно.
– Пытаешься блеснуть своим отсутствующим чувством юмора? – Хмыкнул Никита.
– Очень надо! – Окрысилась я.
И снова между нами будто пробежала чёрная кошка, хотя особых поводов вроде не было.
На самОм острове солнце сияло вовсю, по глубокому синему небу бежали плотные облака, но было видно, что дождь только что прошёл: мокрая листва ярко блестела под выглянувшем из-за туч солнцем. Грав припарковался на самой ближней к резиденции стоянке. Невзирая на не очень уютную осеннюю погоду, громко гомонили птицы и стрекотали цикады. Здесь продолжалось самое настоящее лето.
– Это и есть твои родные пенаты? – Саркастически осведомился Никита.
– Мои пенаты в Одессе, – не менее язвительно ответила я. – Здесь – просто дача. Это во-первых. А во-вторых, пенаты – это "родной дом", поэтому "родные пенаты" – тавтология – один из признаков некультурной речи, если ты не в курсе.
У Никиты пропал дар речи – понять иначе это было нельзя; по крайней мере, он открыл и закрыл рот, ничего при этом не сказав. Даже не представляла, что когда-нибудь доживу до этого благословенного времени.
Я по-хозяйски оглядела припаркованные в аккуратный ряд гравы. Восемь штук, все – чисто вымыты и ярко блестят свежевыкрашенными поверхностями. Что же, тут полный порядок. Радует, что в отсутствии хозяйки жизнь в резиденции идёт своим чередом. Радует, но почему-то немножко обидно.
Никита озирался вокруг с таким видом, словно хотел присвистнуть или сказать "Ого, это всё твоя дача?". Но он молчал – не хотел меня радовать своим удивлением.
Мы прошли по аккуратной асфальтной дорожке. Мой спутник, пока рассматривал стоящие по обеим сторонам скульптуры, на очередном повороте чуть на влетел в дерево.
– Римские боги? – Уточнил он.
– С правой стороны. С левой – греческие. Или наоборот. Я не сильна в древних религиях.
– Они там практически одинаковы, – авторитетно заявил мальчик, – у них только имена различаются.
– Любишь ты по всякому поводу эксперта из себя строить.
– У меня это получается, – самодовольно кивнул Никита, – И, что самое интересное, мне все верят, ибо я много чего знаю.
– Лучшая реклама – самореклама? – Съехидничала я.
– Было бы, чего рекламировать.
Когда мы прошли мимо рукотворного водопада, Никита, наконец, устал пыжиться и стал похож на деревенского малыша, впервые в жизни попавшего в магазин игрушек – вертел головой на триста шестьдесят градусов и негромко что-то восклицал.
Через несколько минут среди ветвей мелькнул отблеск солнца на стекле резиденции.
– Вот мы и дома, – сказала я. – Точнее – я дома.
"…а ты – в гостях – не забывай об этом" – Это я уже не проговорила, а додумала. Брякнуть нечто подобное было бы слишком невежливо.
