Текст книги "Полина (СИ)"

Автор книги: Александр Сиваков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)

ИЗ ДНЕВНИКА ПОЛИНЫ

ГЛАВА 35

Проснулась я, как всегда, рано, когда в глаза ударили первые лучи солнца. Тело болело невыносимо, словно ночью меня разобрали на составляющие, а потом абы как склеили обратно.

– Всё-таки физическая работа не для меня, – прошептала я вместо того, чтобы пожелать себе доброго утра.

Да и какое оно было доброе!

Тем не менее, я проделала обычные утренние процедуры – умывание, расчёсывание, чистка зубов – ещё не хватало перестать за собой следить – по-моему, это низшая точка человеческого падения.

Мишутка спал, уютно свернувшись калачиком под тоненьким одеялом. Остановившись, я долго с улыбкой смотрела на него. Я сама стеснялась себе в этом признаться, но мальчишка мне откровенно нравился. Очень симпатичный, добрый, а – главное – простой. Вот бы мне достался в будущем такой муж – я бы в нём души не чаяла. Только где у нас на Земле таких ребят отыскать? До сих пор, за десять лет жизни, подобных я пока не встретила. Да и я ему вроде бы не безразлична…

Впрочем, это всё лирика.

Я заторопилась на свою половину. Ещё не хватало, чтобы Мишутка проснулся и увидел, как я пялюсь на него с совершенно идиотской улыбкой.

Учиться совершенно не хотелось, а хотелось ничего не делать, валяться на постели, и по-кошачьи жмуриться под яркими лучами последнего летнего солнца. Но есть такое слово – "надо".

Сколько раз пеняла на себя, что не смогла забрать из школы список вопросов к экзаменам, теперь приходится заниматься наобум. Чисто теоретически мне нужно изучать те дисциплины, в которых я ориентируюсь не очень – к таким относятся, допустим, точные науки, но, потворствуя собственной лени, я читала то, что мне интересно – учебники по социологии, политологии, истории и другим социальным наукам.

Только я с головой окунулась в перипетии войн Алой и Белой Розы, тут же появился Мишутка. Он тихонько уселся в стороне и принялся исподтишка разглядывать меня, делая вид, что читает свою книгу. Мне такое внимание, если честно, льстило, но слегка раздражало. Я решила проверить сама себя, смогу ли работать, не обращая внимания на внешние раздражители.

Минут через двадцать поняла – получилось. Средневековая история Европы оказалась куда интереснее происходящего здесь и сейчас в этой комнате.

"Вот не примут меня обратно в "Штуку", – замелькали в голове упаднические мысли, – пойду в институт историю преподавать. А ещё лучше – в школу; там дети меньше, они более восприимчивые… Интересно, cпособна я на такое: всю жизнь учить малышей и больше ни к чему не стремиться? Вряд ли. Какие у меня будут перспективы? Стану директором школы, может быть, войду в список лучших учителей – и всё. О карьере Навигатора придёться забыть. Как-то тоскливо. Я всегда стремилась к чему-то большему…"

ГЛАВА 36

– Ты уже перестала учиться? – Осторожно поинтересовался со своего места Мишутка.

– Что? – Очнулась я от своих мыслей.

– Ты уже перестала учиться? – Терпеливо повторил мальчик.

Я отложила в сторону книгу:

– Получается, что да. Что ты хотел?

– Я хотел тебе кое-что подарить. На, держи!

Он аккуратно положил на кровать небольшую прямоугольную коробочку.

Я посмотрела на Мишутку. Мишутка смотрел на меня и молчал.

– НУ?

– Что – ну?

– Не хочешь объяснить, что это такое или ждёшь, когда я спрошу?

– Это робот. Очень хороший, с искусственным интеллектом.

– А почему у него лап нет? Или хотя бы колёсиков? Как он будет за мной бегать?

– У него совсем другое предназначение. С ним можно разговаривать.

– Разговаривать? Можно попробовать?

– Попробуй. Его зовут…, – мальчик замялся, – Робби.

– Избито. У тебя нет фантазии. Эту железку вполне можно было бы назвать…

– Это не железка! Знаешь, сколько я над ней сидел? Месяца два! У неё… То есть, у него, не просто искусственный интеллект, этот робот – самообучаемый.

На Земле подобные игрушки интегрированы в каждый грав в качестве бесплатного развлечения (впрочем, я уже об этом писала). Но для Мишутки, похоже, этот подарок был вопросом жизни и смерти. Утрирую, конечно; если я откажусь от него, вряд ли мой сосед по комнате прикажет долго жить, зато обидеться может – смертельно.

– Спасибо, Мишенька. Мне ещё никто никогда не дарил таких подарков.

От моей улыбки мальчик снова начал смущаться.

– Так уж и не дарил, – сказал он. – У тебя папа – Сенатор, он, наверное, тебе такие дорогущие подарки делает.

– Он покупает их в магазинах. А ты потратил два месяца своей единственной жизни на то, чтобы меня порадовать. Неужели ты думаешь, я не способна это оценить?

Я видела папу, сразу после того, как его избрали на третий срок Сенаторства, но его радость была ничто по сравнению с восторгом Мишутки.

– Значит ты довольна?

– Ещё как! – Подтвердила я. – Привет!

– Здравствуй, – с некоторым удивлением отозвался мальчик.

– Это я не тебе! – Отмахнулась я и поглядела на ящичек.

– Его включить нужно, – сказал Мишутка.

– Раньше не мог сказать?

От тона моего голоса мальчик сделал шаг назад.

Я нажала единственную кнопку, которая была на механизме и повторила:

– Привет!

Прибор зашипел и голосом моего соседа по комнате сообщил:

– Я мыслю, следовательно существую.

Конечно, чей ещё голос кроме своего Мишель мог записать в качестве шаблона.

– Декарт? – Уточнила я.

– Он самый, – отозвался прибор.

– Я забил сюда много баз данных по философии и всяким… таким… умным наукам, – объяснил мальчик.

– А по политологии?

– Не знаю. Я не запомнил. Там много всего было.

– А я-то никогда не верила, что робот может быть умнее человека.

– Почему?

Я даже не сразу поняла, кто это сказал – у них были абсолютно идентичные голоса.

– Ты вложил в мозги этой машинки слишком много такого, в чём сам не разбираешься.

– Но ведь вложил же.

– Чтобы записать информацию на твёрдый диск много мозгов не нужно.

Вот дёрнул меня чёрт за язык! Только что Мишутка был на седьмом небе от счастья – и вот уже сидит, будто в воду опущенный.

– А вообще-то ты молодец, – попыталась я разрядить обстановку. – Философия – очень полезная наука. Как сказал Диоген, она позволяет быть готовым ко всякому повороту судьбы.

– "Философия даёт готовность ко всякому повороту судьбы", – педантично поправила меня коробочка голосом Мишеля. – Только для меня Диоген – не авторитет.

– Это почему же? – Заинтересовалась я.

– Он был циником. В самом плохом смысле этого слова.

– Не вижу в этом ничего плохого.

– У вас прорехи в образовании, молодой человек. Или в воспитании.

– Я – молодая леди, если уж на то пошло.

– Тем более. Когда Диоген увидел прихорашивающуюся старушку, то сказал: "Если для живых – ты опоздала, если для мертвых – поторопись".

– У него было чувство юмора, – возразила я.

– А ещё он прилюдно занимался рукоблудием, – тоном заядлого ябеды поведал робот, – и при этом сожалел, что чувство голода нельзя успокоить поглаживанием себя по животу.

Я медленно подняла глаза на Мишеля. Тот сам был в шоке.

– Я не знаю, что он такого говорит! – Начал сбивчиво оправдываться мальчик. – Там ещё базы данных со всякими историческими фактами… И это…

– Это! – Перекривляла я его, сделала интригующую паузу и объявила. – В общем, громадное спасибо, Мишутка. Это на самом деле чудесный подарок! Такого ни в одном учебнике не прочитаешь. Теперь у меня хоть есть, с кем в свободное время можно поболтать. – И не глядя на его засветившееся лицо, продолжила. – А теперь давай позавтракаем и сходим прогуляться, у меня есть к тебе одно дело.

– Ага, я сейчас!

На кухне кипела обычная работа: тётя Анфиса чародействовала над кастрюлями, старшие девчонки в полном составе чистили овощи. Стараясь особенно не попадаться никому на глаза, мы наскоро перекусили и через четверть часа были готовы к прогулке.

– Что-нибудь нужно брать с собой? – Спрашивал Мишутка.

– Нет.

– А что за дело?

– Ничего особенного, не беспокойся. Мы могли бы поболтать прямо тут, в доме, но очень уж хорошая погода, не хочется сидеть дома.

Мы прошли по узенькой улочке, свернули в сторону и вскоре очутились за пределами Жардэнроз. До сих пор затрудняюсь разобраться в нём с точки зрения административно-территориального деления. Город – слишком громко, деревня – тоже не подходит. Ладно, пусть будет посёлком. Не совсем точно уверена в значении этого слова, но мне кажется, что это нечто среднее между городом и деревней.

– Мишутка, как тут можно в Меганет выйти?

– Тебе очень надо?

Я кивнула.

– Это дорого.

– Что – дорого?

– В Сеть выходить.

– Неважно, – отмахнулась я.

Мальчик задумался.

– У одного моего друга папка работает в городском управлении. Можно с ним договориться.

– С кем, – уточнила я, – с другом или с его папкой?

– С ними обоими.

– Сегодня после обеда это сделаешь?

– Хорошо.

– А если я вдруг решу к тебе в гости поехать, у тебя там есть возможность выйти в Меганет?

– У нас в школе компьютер стоит в кабинете у директора, только я не знаю, есть там выход в Сеть или нет.

– И всё?

– Ещё у папы на работе… наверное…

– Негусто.

– Ага.

Мишель был огорчён куда больше моего, по крайней мере, мне так показалось.

– А зачем тебе в Сеть выходить? – Спросил он, наконец.

– Жить, получая информацию от соседей по обеденному столу – это для меня уже слишком. Навряд ли так можно узнать что-нибудь стоящее.

– Ты что, без новостей совсем не можешь жить?

– Я не представляю, что сейчас с папой, – тихо ответила я. – Мне проще, я тут спряталась и живу себе потихоньку, а каково ему?

– Это правда, что он в тюрьме?

– Правда. Он отправил меня сюда – я даже ничего понять не успела. И сейчас не понимаю, почему именно сюда, а не куда-нибудь ещё.

– А ты уверена, что он никогда не встречался с дядей Томасом и тот не дал ему наш адрес?

– Уверена. У моего папы совсем другой круг общения. Ты даже представить не можешь, что это значит – быть Сенатором Земли.

Мы замолчали и долго сидели, думая каждый о своём. Иногда молчание говорит больше, чем любые слова. Мне почему-то показалось, что за эти несколько минут мы стали ближе, чем за два прошедших дня, настолько, насколько близки могут быть два человека, не знавшие ничего друг о друге ещё сутки назад. И дело было не в том, что мне во что бы то ни стало нужно было поплакаться кому-нибудь в жилетку, а рядом никого, кроме Мишутки не было, я подсознательно ощущала, что Мишель – очень хороший.

Его приятель жил недалеко, на соседней от нашей улицы, и оказался высоким веснушчатым парнем, похожим на кролика, передние верхние зубы у него чуть выдавались вперёд.

Мы познакомились. Причём Мишутка так официально представил нас друг другу, что под конец мы не выдержали и дружно фыркнули. Мишель смотрел на нас так напряжённо и выразительно, что я поняла, о чём он думает: решает, обидеться на нас или рассмеяться вместе с нами.

Наконец, решив, он несмело хихикнул, чем вызвал новый взрыв смеха с нашей стороны.

Смех сближает.

– Ты вообще кто? – Спросил Серж (моего нового знакомого звали именно так).

– Ты ещё раз хочешь со мной познакомиться? Понравилось?

– Нет, я имею в виду, откуда?

– Я его сестра, – сказала я и кивнула на Мишеля.

Серж взглянул на Мишутку обиженно, словно тот щёлкнул его по носу и убежал. Причина обиды сразу же стала понятна.

– А ещё друг называется! Даже не сказал, что у тебя ТАКАЯ сестра есть!

Эта фраза вылила флакон елея на моё больное самолюбие.

– Вот спасибочки! Если честно, то люблю, когда мне комплименты говорят. Особенно такие вот хитрые.

Серж смутился.

– Это не комплимент. Зачем мне тебя обманывать… Это на самом деле так…

Похоже, у него было неправильное представление о значении некоторых слов.

– Ладно, теперь давайте поближе к делу, – сказала я, и мой новый знакомый насторожился.

Я объяснила Сержу, что именно привело меня к нему. Он заметно огорчился.

– Я с папкой вчера поцапался. Навряд ли он сегодня будет меня слушать.

– Что, вообще ничего нельзя сделать?

Моё донельзя расстроенное лицо заставило его надолго задуматься.

– Не, – наконец, сказал он. – Извини. Через неделю – это ещё можно, а сейчас…

Мы ещё несколько минут поболтали о всяких мелочах. Мало того, что Серж меня не узнал (а если и заподозрил что-нибудь, то сразу отмёл свои подозрения, слишком уж невероятно появление дочери земного сенатора на Цитрее), я ему понравилась. Такие вещи, как мне кажется, рефлексивно понимает каждая девочка, если только ей больше нескольких месяцев от роду. Мы с ним договорились, что, если завтра будет хорошая погода, можно вместе пойти на пляж. (Как я поняла, купание – единственное здешнее развлечение) Потом мы с Мишуткой пошли домой.

– У меня есть идея, – сказал он.

– Ну?

– Можно зайти к Виктору Ивановичу.

– Кто это такой?

– Брат дяди Томаса. Он звездолётчик.

Я сразу вспомнила вчерашнего человека в сером свитере, который сидел за столом. Потом мы пересеклись во время уборки. Больше за весь вчерашний день я его ни разу не видела.

– А он дома? Ты уверен?

– Он почти совсем никуда не выходит. Его комната на втором этаже, в левом крыле.

Мы пришли домой.

– Мишель, сходи в магазин! – Тут же раздался голос тёти Анфисы, которая увидела нас в окно.

– Ну, вот! – Обескуражено развёл руками мальчик.

Я сочла нужным его успокоить:

– Ладно, топай, без тебя справлюсь.

И поднялась на второй этаж. Почему-то на цыпочках прошла по коридору, внимательно разглядывая двери. Мне казалось, что дверь звездолётчика чем-то должна отличаться от прочих дверей. Я почти не ошиблась. Только я подошла к последней, из-за неё послышался громкий голос.

– Ты придурок?! – Орал звездолётчик, явно по телефону. – Эта посудина на моих глазах на полной скорости за секунду превратилась в блин! Я что, по-твоему, гравитационный удар от торпеды не отличу?!

Я немножко подождала и, ничего не услышав, решила, что разговор закончен и тихонько постучала в дверь.

– Подожди, ко мне кто-то пришёл!

Этого ещё не хватало! Я про себя чертыхнулась. Но, больше ничего не оставалось, мне пришлось войти в комнату.

– Здравствуйте, Виктор Иванович!

Надеюсь, я ничего не перепутала, на имена у меня хорошая память.

Он сидел в кресле, спиной ко входу. Правая рука с браслетом мобильника была поднята на уровень лица, поэтому из-за спинки кресла виднелся лишь локоть в цветастой красно-чёрной в клеточку рубашке.

– Кто там ещё? – Буркнул он, поворачиваясь (кресло оказалось вращающимся), и осёкся, увидев меня. Машинально застегнул расстёгнутую на груди рубашку.

– Привет, коли не шутишь. Присаживайся, – он кивнул на стул в глубине комнаты.

Я уселась, всем своим видом выражая смирение и воспитанность. Он нажал кнопку выключения мобильника. Я только подивилась такому бесцеремонному окончанию телефонного разговора.

– Ну, давай знакомиться. Как меня зовут, ты уже знаешь. А кто ты такая?

– Полина.

Он улыбнулся, из-за чего сразу стал похож на доброго дядюшку из какого-нибудь детского фильма.

– И всё?

– И всё.

Я могла бы, конечно, назвать свою фамилию, но решила не рисковать. Если скажу настоящую, это чревато, а говорить выдуманную – обманывать не хочется. По крайней мере, пока обстоятельства не вынудят. И, кстати, я даже не представляю, какая у Мишутки фамилия, хотя называюсь его сестрой. Ужас!

– Ладно, – кивнул Виктор Иванович. – С этим всё выяснили. Теперь давай поговорим о том, что привело Вас в мои скромные апартаменты. Обычный визит вежливости?

Похоже, он перестал куда-либо торопиться, потому что заговорил длинно и цветисто.

Я покачала головой.

– Так я и думал. Старость, детка, это не радость. Прошли уже те времена, когда красивые дамы приходили ко мне просто так, поболтать о жизни.

– Вы совсем не старый.

– Спасибо за комплимент, – хмыкнул мой собеседник. – Это за то, что я назвал Вас красивой дамой? – Он не дождался ответа и поинтересовался чуть более серьёзным голосом. – Так зачем же Вы всё-таки ко мне, позвольте полюбопытствовать?

– От Вас в Меганет можно выйти?

– В Мегане-ет? – протянул Виктор Иванович.

Я разозлилась. Он разговаривал со мной дурашливым голосом, словно с каким-нибудь малышом, который просит дать ему штурвал истребителя, чтобы порулить. Казалось, что того и гляди он скажет: "Ещё чего захотела".

Тем не менее, мне удалось сдержаться, а Виктор Иванович, подумав, включил свой персональник. Это оказалась не самая новая модель, (даже монитор у него был не виртуальный, а физический). Судя по потрёпанному пластиковому корпусу с облупленной краской, персональник побывал во многих переделках.

Я таких людей откровенно не понимаю. Чего уж проще поменять старую модель на новую, у которой и память побольше и быстродействие гораздо выше. Зачем пользоваться всякой рухлядью?

– Бери, – он подвинул персональник ко мне по крышке стола.

– Спасибо.

Не ожидала, что всё будет так быстро. Виктор Иванович даже никакие каталоги не отключил, словно домохозяйка, у которой от окружающих нет никаких тайн.

Работать на чужом компьютере – удовольствие ниже среднего. Особенно, если компьютер допотопный, а операционная система ещё более древняя. Когда она появилась, моему папе, подозреваю, было не больше лет, чем мне сейчас.

Получив доступ к машине, я в первую очередь открыла системный монитор процессов, выключила некоторые подозрительные. Знаете, есть такие программки, которые перехватывают ввод с клавиатуры, записывают на диск все документы, даже несохранённые каноническим образом электронные письма, идентифицируют личные коды и сетевые пароли, вообще делают много такого, что для меня, мягко говоря, опасно.

Виктор Иванович внимательно наблюдал за тем, что я делаю. Я не поворачивалась, но точно знала, что он рядом, потому что чувствовала около уха его дыхание. Когда я проверила систему и начала готовить компьютер к выходу в сеть, он уселся напротив, подпёр подбородок рукой и принялся меня рассматривать, так невозмутимо и внимательно, словно я была картиной на стене музея.

Под этим взглядом я чувствовала очень неуютно и в создавшемся положении находила только один плюс: Виктор Иванович не видел того, что происходит на экране. Очень кстати; через минуту я бы сама попросила его поиметь совесть и перестать пялиться в монитор.

Минут пятнадцать я пыталась разыскать, каким образом можно включить узел выхода в сеть, потом оказалось, что он включен по умолчанию, но имеет неизвестную мне конфигурацию. Само собой, я постеснялась признаться, что ничего не понимаю, и смело принялась настраивать разные опции. Этим я добилась того, что компьютер нарисовал на экране большую фигу и отключился.

Обескураженная, я повернулась к Виктору Ивановичу. Тот беззвучно хохотал.

Несколько секунд я напряжённо размышляла, что можно сказать, чтобы пронять это бездушное существо. На каких струнах попытаться сыграть? На жалости? Ага, как же, дождёшься от таких, ещё больше засмеют. Внаглую потребовать соблюдать хотя бы минимальные приличия? У звездолётчиков в рейтинге достоинств требования морали тоже не на первом месте, они привыкли считать себя чуточку лучше прочих смертных. А что дозволено Юпитеру…

– Как вам не стыдно, – сказала я таким укоризненным голосом, каким говорит, наверное, воспитательница в яслях, когда малыш наделает мимо горшка. – Издеваться над девочками, самыми слабыми существами из всего людского рода – это последнее дело.

Судя по всему, я всё-таки выбрала единственную фразу, способную дать необходимый эффект. Виктор Иванович виновато крякнул.

– Ладно тебе…

Тут я решила, что самое время признаться не только в физической, но и в интеллектуальной слабости. На фоне первой и вторая будет не так заметна.

– Я не могу разобраться, что у вас тут. У меня совсем другой персональник, там система новая.

– Если хочешь, можешь состыковать наши компьютеры, – предложил мой собеседник, пытаясь загладить свою вину. – Тогда ты будешь работать на своём, к которому привыкла, а мой использовать в качестве передаточного звена.

Идея являлась более чем хорошей, что я не преминула сообщить.

Когда я принесла свой компьютер, Виктор Иванович не сдержался и присвистнул, брови его взлетели вверх. Конечно, тут было, чему удивляться. Таких навороченных машин и на Земле не больше сотни, а на такой захолустной планетке как Цитрея…

На стыковку ушло несколько секунд, производителями операционных систем эта технология была отработана до мелочей. Я соединила два компьютера кабелем, подумала, глядя в экран, потом откинулась на спинку стула.

– Что такое? – Вежливо осведомился тот.

– Синхронизацию отключите, – вежливо попросила я, глядя в крышку стола.

Знаю я эти штучки. После синхронизации (это ещё вопрос, как она настроена), пользователь второго компьютера не только может просматривать всю мою электронную почту, но и без всякого пароля в любое время входить в систему моего личного компьютера. А мне это надо?

– Хм…, – сказал Виктор Иванович и застучал на клавиатуре своего компьютера.

При этом он взглянул на меня как-то … уважительно, что ли.

– Ты откуда такая умная? – Поинтересовался он.

"Неважно", – хотела буркнуть я, но сдержалась. Зачем портить отношения с человеком, который ещё может пригодиться?

– У Мишеля спросите.

Ничего более оригинального я не придумала. Пусть Мишутка выкручивается, мне и так проблем хватает.

– Только не надо рассказывать сказки, – раздражённо махнул рукой мой собеседник. – Я его сестрёнку видел. Она ни с какой стороны не похожа на тебя. Тем более, та Полина только-только научилась говорить.

Во те раз! Такого поворота событий я не ожидала. И Мишель мне ничего не сказал, вражина такая-то! То-то он так уверенно сказал, что она не приедет!

И что мне оставалось делать кроме того, чтобы лгать до победного конца?

– Я – его двоюродная сестра.

Мне оставалось только надеяться, что Виктор Иванович не настолько хорошо знает всех родственников мальчика.

– Ну-ну…

Это его "ну-ну" мне совсем не понравилось.