Текст книги "Полина (СИ)"
Автор книги: Александр Сиваков
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)
Вскрикнув, Полина бросилась к нему. Ей не раз приходилось видеть людей, падающих в обморок, но рядом всегда находился кто-то, кто приводил их в сознание. Или болящие возвращались в реальность сами по себе, без посторонней помощи. Но она даже примерно не представляла, как это можно сделать самой, тем более, в полевых условиях, без медицинского анализатора, без лекарств, без персональника с универсальной энциклопедией и даже без элементарного нашатыря.
В голове метались лихорадочные обрывки мыслей. Сразу нужно сделать искусственное дыхание… Хотя – какая ерунда – зачем его делать, Мишутка же не утонул! Тогда – прямой массаж сердца… Тоже – полная чушь! Прямой делается хирургом, когда тот грудную клетку пациента вскрывает. Да и не прямой вряд ли понадобится. Сердце ведь не останавливается, когда человек падает в обморок? Вроде – нет. Тогда – что делать? Ничего? Сам очнётся? Ладно. Пусть так. Но если Мишутку просто оставить лежать – это, наверное, будет как-то не совсем правильно. Может пару пощёчин дать, чтобы быстрее оклемался?
Когда запыхавшаяся Полина подбежала к неподвижно лежащему телу, ей показалось, что Мишуткина голова вывернута под неестественным углом, и она сама чуть не грохнулась в обморок, но именно в этот момент он глубоко вздохнул, и та с облегчением перевела дыхание. Всё в порядке – его шея не сломана.
Очнулся мальчик от того, что кто-то довольно сильно хлопал его по щекам. Он разлепил веки, с трудом сфокусировал зрение и увидел белое как мел лицо подруги.
– Ты чего, Мишенька? – Лепетала она. – Что с тобой? Ты очнулся? Всё в порядке? Как ты себя чувствуешь?
Мишель, опираясь на её плечо, сел.
– Здорово я головой приложился! О-ой…, – простонал он, схватившись рукой за затылок. – Больно-то как!
– Что – правда? – Испугалась Полина. – Настолько сильно?
Тот надолго задумался.
– Да нет, не особенно, – в голосе прозвучало явное сомнение. – Это сначала так показалось. Но всё равно теперь, наверное, шишка будет…
– Шишка – это не самое плохое при данных обстоятельствах. Ты вообще помнишь, что с тобой было?
Мишель потрогал затылок другой рукой:
– Не совсем. Мы вроде о чём-то разговаривали, да?
– Ну-у, можно сказать и так.
– А потом – что? – Нахмурился мальчик. – У меня солнечный удар, да?
– Не совсем. Можно сказать, что солнечный удар был, а вообще-то, если честно, не совсем он…. То есть удар, но не очень солнечный… Понимаешь?
– Не-а…
– Давай не будем пока об этом, хорошо?
– Ладно.
Мишель поднялся на ноги, несколько секунд постоял, покачиваясь, потом сделал шаг, другой, с облегчением перевёл дыхание:
– Вроде всё в порядке…
– Ты уверен?
– Ага.
– Сам идти можешь?
– Вроде, да.
– Попробуй!
Мальчик сделал несколько шагов. Полина схватила его за плечо:
– Лучше вместе пойдём, ладно?
– Ага! – Заулыбался тот.
Хотя Полина была полностью выбита из колеи, она по своему обыкновению не смогла не съехидничать:
– Теперь-то вижу, что ты в норме.
– Пойдём назад?
– Да уж, – обескураженно кивнула она, – хватит на сегодня впечатлений. Я так думаю. Или ты ещё хочешь пройтись?
– Не! – Испугался Мишутка. – Я – точно не хочу!
И потрогал затылок.
– Я тоже.
– Тогда пошли обратно?
– Пошли!
– Говорят, если идти домой, то путь кажется гораздо короче, – неуверенно заметила Полина, когда ребята, оставив злополучный мост за спиной, углубились по узенькой тропинке в лес. – Самое время это проверить. Как ты думаешь?
– Ага.
Солнце зашло за тучу. Сразу, как это бывает только осенью, стало холодно и неуютно.
Девочка ещё сильнее ухватила спутника за руку и заискивающе поинтересовалась:
– Ты мне ещё мороженого купишь, а? Оно мне понравилось. Очень даже вкусное было…
– Знаешь, я, кажется, вспомнил, что случилось…
Полина помрачнела, высвободила свою ладонь:
– Теперь ты на меня жутко злишься, да?
– За что?
– За то, что я тебе столько гадостей понаговорила. Подумать только: довела тебя до потери сознания! Никогда себе этого не прощу!
– Я сам виноват! – Буркнул Мишель. – Подумать только – в обморок грохнулся. Словно девчонка слабохарактерная. Или как припадочный какой-то.
– Зря ты так на девочек наговариваешь, – снова не сдержалась Полина. – Я, к примеру, за всю свою жизнь ни разу не упала в обморок.
И сразу вспомнила, как она чуть не упала в обморок в космопорту. Но ведь не упала же – так, потеряла сознание на несколько секунд, потом всё обошлось.
– У тебя просто никогда не было приятелей, которые говорили бы тебе всё, что думают.
– Ага, как же, много ты знаешь…, – начала Полина и осеклась. Она вдруг поняла, что ответить нечего. Мишутка попал в цель. Почему – второй вопрос. То ли это случилось совершенно случайно, то ли он наконец уяснил статус Полининого отца и понял, что вокруг неё только те люди, которых она сама считает нужным держать около себя.
– Извини, ты полностью прав. Таких людей у меня в самом деле нет. А я в самом деле поступила совершенно по-скотски.
Если бы Мишель знал свою спутницу чуть лучше, то по этим словам сразу бы понял, насколько виноватой та себя чувствует. До сих пор в жизни Сенаторской дочери было всего два человека, перед которыми она могла извиняться – её отец и Красная Шапочка – виртуальная директриса школы Навигаторов. Теперь вот появился третий.
– Да ладно, чего уж там…
– Ты меня простишь?– Допытывалась девочка.
Мишель взглянул на её обеспокоенную гримаску и широко улыбнулся:
– Уже простил… А откуда ты узнала?
– Что?
– Ну, о чём ты говорила…
– Ниоткуда. Я тебе наболтала всякой ерунды – ты и поверил! Я просто позлить тебя хотела!
– Ты не такая вредная, чтобы просто захотеть меня позлить, – робко заметил Мишель.
– Если это комплимент, то спасибо.
– А всё-таки?
– Хорошо. Я скажу, чего я хотела, – решилась девочка. – У меня было самое христианское желание сделать всё от меня зависящее, лишь бы ты не закончил свою жизнь так, как я это экстраполировала.
Она вполне могла бы сказать это на китайском или, к примеру, на древнегреческом – Мишутка понял бы ровно столько же.
– Это как?
– Знаешь, что такое экстраполяция?
– Нет.
– А ещё техникой занимаешься! – Укорила его Полина. – Таких примитивных вещей не знаешь! Экстраполяция – это моделирование. Вот, смотри, – Полина схватила прутик и нарисовала на земле небольшой крестик, рядом – ещё один, чуть в стороне – третий. – Где будет четвёртый? – Спросила она.
– Здесь! – Ткнул в землю пальцем Мишель.
– Верно. – Девочка нарисовала в указанном месте последний крестик и отбросила прутик в сторону. – Это и называется экстраполяцией. Когда ты знаешь, где первые три точки, то можешь предположить, в каком месте будет следующая.
– А при чём тут это?
– Я посмотрела, как вы тут живёте, немного пообщалась с тобой и вслух прикинула, как у мальчишки твоего склада характера и твоего склада ума может развиваться биография.
– В смысле, ты всё придумала? – Вскинулся мальчик. – Про диссертацию, детей, что жизнь растопчет… и всякое такое?
– Об этом я тебе и говорю!
– А откуда ты узнала, сколько их будет? И что первый мальчик будет?
– Просто предположила.
Мишель долго размышлял, наконец, качнул головой:
– Не верю.
Полине вдруг стало смешно:
– Почему?
– Ну-у, у тебя такие глаза были, когда ты это говорила…
– Какие? – Подозрительно сощурилась дочка Сенатора. Это получилось так выразительно, что Мишутка передёрнулся.
– Словно у прорицательницы какой-нибудь.
Полина фыркнула:
– Слишком мало хорошего ты в этой жизни сделал, чтобы у тебя просто так карманная пифия появилась. Это ещё заслужить нужно… – И тут же перебила сама себя. – Только не спрашивай, кто такая пифия
– А как бы ты стала делать на моём месте?
– Я тебя перестала понимать.
– Ну, ты в самом начале сказала, что не стала бы собирать старые детали… и всякое такое… Когда мы о машине времени говорили…
– Думаю, тебе такой вариант не пойдёт.
– Это почему же?
– Потому.
– Ты прямо как какая-то детсадовка отвечаешь! – Обижено пробурчал Мишутка.
– Спасибо за комплимент, – невозмутимо отозвалась я. – Любой женщине приятно, когда преуменьшают её возраст. А ты сделал меня аж в два раза моложе, чем я есть.
– А всё-таки?
"Вот ведь прицепился!" – Подумала девочка. А ведь что-то отвечать нужно, невзирая на то, что в голове – ни одной дельной мысли.
– Не буду я тебе ничего говорить!
– Почему?
– У тебя глаза слишком…, – она запнулась, не находя нужного определения.
– Это какие же у меня глаза? – Насторожился Мишутка.
– Решительные, вот какие! – Докончила дочка Сенатора. – Будто всё, что я тебе сейчас скажу, ты будешь выполнять денно, нощно, без всяких перерывов на сон и еду.
– Точно!
– Поэтому я тебе ничего не скажу. Мала я ещё, и духовно, и физически, чтобы быть чьи-то гуру.
Вряд ли мальчик знал, что такое "гуру", но он ничего не спросил.
Некоторое время мы шли молча.
– Не хочу быть инженером! – Вдруг сказал Мишель. – И трёх детей не хочу! Вообще ничего не хочу из того, что ты говорила.
– Тогда чего же ты хочешь? – Полина не смогла сдержать интерес. – Славы? Денег? Чего-то ещё?
Мишутка задумался, чем слегка удивил собеседницу. Ей казалось, что он скажет "Ты что – дура? Машину времени я хочу построить!", но он надолго задумался.
– Не знаю, чего я хочу, – наконец, признался мальчик. – Чтобы меня все знали – было бы, конечно, неплохо. Да и деньги бы не помешали. Только мне всё это не очень-то нужно. Мне проще казать, чего я не хочу. Вот того, что ты говорила, я точно не хочу!
– Чем тебе не нравится? Процентов девяносто пять людей дали бы многое за спокойную и размеренную семейную жизнь.
– Девяносто девять!
– Откуда такая точность?
– Одним процентом быть приятнее, чем пятью.
Полина рассмеялась. Чувство юмора у её сводного брата, оказывается, не просто есть, а оно очень даже на уровне.
Кстати – точно! До сих пор она не представляла, как про себя можно называть мальчика. Просто знакомым – язык не поворачивается. До родного брата не дотягивает, как ни крути. А вот сводный брат – это в самый раз.
– Ну так чего? – Уныло спросил Мишутка, не зная, что несколько секунд назад стал родственником самой Полины Германовны Ивановой.
Она до того расчувствовалась, что едва вспомнила, о чём они разговаривали совсем недавно.
– Я бы могла посоветовать тебе почитать биографию Горского, но вряд ли ты там найдёшь что-нибудь дельное. Хотя Александр Викторович и был гением, но о его личной жизни практически ничего не известно.
– Жаль.
– Ладно, так и быть, – смилостивилась девочка, – слушай программу-минимум. Во-первых, тебе нужно перейти от практики к теории. В школе как учишься? Отличник?
– Не, на четвёрки.
– Это плохо. Тебе нужно стать отличником. И не только в математике, физике, химии и прочих точных науках, но и во всех остальных. Не знаю, как у вас тут на Цитрее, но на Земле всегда ценилось не столько само образование, сколько интеллект и общий кругозор. Вот, допустим, ты, разбираешься в электронике, но "плаваешь" в истории и политологии. Как тебя можно назвать образованным человеком?
– Ну-у, да, – был вынужден признать Мишель.
– После того, как станешь отличником, точнее, во время этого процесса, тебе нужно перерыть все библиотеки и разыскать все возможные материалы по физике пространства-времени. Особенное внимание удели трудам Андрея Андреевича Фурмана, я тебе о нём только что рассказывала, работам его коллег и последователей.
Можешь создать в Интернете свою страничку и публиковать небольшие отрывки из прочитанного, пересказанные своими словами. Ничего нового ты не напишешь, но, учитывая твой возраст, если какой-нибудь специалист случайно наткнётся на твои конспекты – можешь считать, что путь в большую науку тебе открыт. Если же твою страницу не заметят, что вероятнее всего, то хоть научишься связно выражать свои мысли – и то хорошо. Поступить тебе нужно – во что бы то ни стало – в самый престижный здешний ВУЗ. Представляешь, о чём я?
– Ага!
– Тогда слушай дальше. Как я уже сказала, женишься ты рано, что не очень хорошо. Если в самом деле хочешь устроить научную карьеру, чем позже это случится, тем лучше. И, надеюсь, жена не будет препятствовать твоей карьере. При должной расторопности, уже в ВУЗе ты сможешь начать серьёзную работу, главное, чтобы твоё рвение заметили преподаватели. Учись притворятся, Мишутка – в жизни это пригодится. Занимайся не тем, что тебе интересно, а тем, в чём заинтересованы твои руководители. Это даст тебе возможность роста. А дальше – аспирантура, научная степень, собственная лаборатория – и возможность вести любые исследования, какие только захочешь. Хоть машину времени придумывай – этому никто препятствовать не станет.
Мишель задумался.
– Что, – усмехнулась Полина, – не готов всю свою жизнь положить на алтарь науки?
– Я никогда не думал об этом такими словами.
– "Такими категориями" – поправила его подруга. – А ты подумай. Зачем тебе машина времени? – Перешла она на инквизиторский тон.
Мальчик надолго задумался.
– Ну, – наконец, сказал он, – никто не смог построить, а я построю.
– Самое обычное пошлое честолюбие?
Мишель ничего не понял, но на всякий случай кивнул.
Полина вздохнула:
– У тебя хоть есть, перед кем выпендриваться?
– Это как?
– Хвастаться будешь перед друзьями, родственниками и знакомыми?
Мальчик застенчиво согласился.
– …и вообще перед всеми, – добавил он.
– Перед всеми? Эк ты загнул!
ГЛАВА 34Ребята вышли из леса совсем не в том месте, куда в него заходили. Полуразрушенные деревянные домишки сменились пейзажем заброшенной промзоны: бетонные заборы, кучи строительного мусора, длинные коробки заводских корпусов…
– Я когда первый раз тут проезжала, мне показалось, что на Цитрее до сих пор война идёт, так тут всё запущено.
– Война давно кончилась, но вот потом у нас наступил экономический кризис – и два больших завода в Жарденроз закрылись.
– Вы хотели независимости – вот и получили её по полной программе, – объяснила Полина. – Вы ведь не захотели подчиняться нашим Навигаторам – они и оставили Цитрею на самообеспечении – что сможете вырастить, то и будете кушать, что сможете собрать на заводах, тем и будете пользоваться. С одной стороны, всё честно, но с другой…, – Полина остановилась перед большущей лужей, сначала хотела перепрыгнуть, но потом принялась осторожно обходить по краю. – Мишутка, я тебе сейчас скажу одну вещь, но ты только никому больше не говори. Договорились?
– Ага, – обрадовался мальчик и с интересом принялся ждать продолжения.
– До сих пор я говорила тебе только то, что должна говорить благовоспитанная дочка земного Сенатора. Только я не совсем благовоспитанная, точнее – совсем не благовоспитанная. Скорее наоборот.
– Это почему же? – Насторожился Мишель.
– Потому что в своё время читала статьи Митниковой и любила думать СВОЕЙ, а не чужой головой. – Полина сделала паузу, чтобы перевести дыхание. – Поэтому я сказала тебе то, что должна была сказать, а думаю я совсем по-другому.
– Например?
– Например, мне не совсем понятна политика Навигаторов в отношении к тем планетам, которые отказались вступать в Федерацию или вышли из неё. Политические ограничения – это ещё куда не шло, но жёсткие экономические санкции… – Девочка обернулась к Мишелю. – Ты хоть знаешь, что Навигаторы наложили на Цитрею эмбарго на ввоз товаров первой необходимости, на ввоз продуктов, капиталов, товаров высоких технологий?… Эмбарго – это запрет, – объяснила Полина, упреждая очевидный вопрос.
– Я не знал про санкции. И что это значит?
– Это значит, что Навигаторы обидчивы, словно детсадовцы, – Полина с видимым удовольствием процитировала фразу из статьи Валькирии – считала её очень удачной. – Вместо того, чтобы оставить Цитрее все очевидные права и полномочия, которые должны быть у любого автономного политического образования, Навигаторы, словно вымещая обиды, "перекрывают кислород" целой планете. И это невзирая на то, что никаких особенных поводов для недовольства не было.
– А война?
– Это была не война! – Отмахнулась Полина. – Я изучила все возможные материалы ещё в звездолёте, продолжила здесь – всё равно по утрам заниматься нечем. Сначала мне тоже показалось, что здесь происходило что-то серьёзное. Потом я подумала, прикинула, поговорила с местными – и разуверилась. Джентльменский минимум для того, чтобы какая-нибудь стычка стала называться войной – это наличие многочисленных жертв и с одной, и с другой стороны. В противном случае на заварушку навешивается ярлык дипломатического конфликта и дело отправляется в пыльный архив. Что и случилось. Навигаторы отделались лёгким испугом, у цитреанцев на два с половиной миллиарда населения планеты – двести убитых и полторы тысячи раненых. Если говорить о глобальной политике, то такие цифры – не серьёзны.
Мишелю цифра в полторы тысячи раненых показалась очень большой, но он решил промолчать.
– Резюме, – Полина наклонилась и подняла с земли прут и дальше пошла, уже размахивая им, – у Навигаторов не было поводов применять к Цитрее какие-то бы то ни было санкции – Земле вы не сделали ничего плохого, тем не менее, эмбарго было наложено и, несмотря на то, что правительство сменилось уже два раза, до сих пор экономические запреты не сняты. Валькирия однажды писала про это.
– Ей тоже не нравились Навигаторы?
– Ей всё не нравилось. – Решив, что фраза прозвучала слишком резко, Полина уточнила. – Настоящие диссиденты сидят при любой власти. Валькирия всегда находила, что можно покритиковать.
– Вредная, наверное, была тётка.
– Точно, – согласилась Полина. – Но умная.
Когда ребята возвратились домой, солнце уже висело над головой.
– Почти полдень, – сказал Мишель.
– До сих пор не могу привыкнуть к здешнему счислению времени, – без умолку щебетала Полина. – Если бы мы на Земле столько времени болтались, неизвестно где, домой бы возвратились как раз к ужину… Ой! – Она остановилась с видом человека, на которого внезапно снизошло озарение.
– Ты чего?
– Я только сейчас подумала! Ты вчера вечером говорил, что тебе десять лет. Но если здесь в сутках сорок часов, то сколько же тебе лет в переводе на наши, земные, мерки? – В её глазах мелькнул самый настоящий ужас.
– Тоже десять, – запинаясь, ответил Мишутка. – А почему нет?
– Этого не может быть! Ты что, в самом деле ничего не понимаешь?! За один ваш день у нас на Земле без восьми часов проходит два дня! – Тебе, значит, сейчас…, – Она на секунду запнулась, подсчитывая и растерянно закончила, – шесть лет… Фигня какая-то получается! На шесть лет ты по любому не выглядишь. Скорее на двенадцать.
– Это потому что у нас в году восемь месяцев.
Полина со всех сил пнула подвернувшуюся под ногу ветку:
– Всё, хватит об этом! Голову сломать можно! Она мне ещё нужна! Будем считать, что тебе столько же, сколько и мне – и на этом закончим!
Около дома царило непонятное оживление. Все, с кем Полина успела и пока ещё не успела познакомится, одетые в жутко грязные вещи, таскали доски, фанерки, мешки, грязные пакеты.
– Я всё понял! Это они порядок в комнате наводят, где вчера шкаф свалился!
– И что? – Осторожно спросила Полина, уже предполагая, чем всё закончится.
– Сейчас припашут! – Вздохнул мальчик. – Вряд ли мы сможем отвертеться.
Он оказался прав. Дядя Альфред в позе адмирала Нельсона на палубе боевого корабля, – скрестив руки на груди и гордо глядя вперёд – стоял на крыльце и, судя по всему, руководил процессом. В рабочем комбинезоне он выглядел нелепо, словно боксёр в балетной пачке.
Увидев появившихся ребят, он ласково поманил их рукой.
– Дети, вы где были? – И, не слушая ответа, принялся объяснять. – Доски слишком тяжёлые для вас, поэтому вы будете наводить порядок внутри помещения, где работают девочки.
– Я не девочка! – Запротестовал Мишутка.
– Да-да, конечно, – успокоила его Полина и увлекла за собой.
– Будто не понимаешь! – Зашептала она. – Мальчик, девочка – какая тебе разница, как тебя называют. Хоть горшок! Хочешь доски таскать, что-ли? Ты прямо как младенец – совсем никакого лукавства!
Мишутка так и не понял, обругала его новая подруга или похвалила, но на всякий случай объяснил:
– Обидно, когда девочкой называют.
– Меня уже десять лет девочкой называют-я же терплю. И Гуська, вон, терпит, да?
Один из близнецов, жутко грязный, словно его только что уронили в лужу, как раз вытащил на крыльцо два мешка с оторванными от стены обоями, и остановился, оглядывая окрестности и размышляя, куда бы всё это определить.
– Детишки, давайте быстрее! – Поторопил ребят дядя Альфред.
– Я не Гуська! – Запоздало возмутился близнец. – Я-Фердинанд!
– Федька, значит, – засмеялась Полина.
– Ладно, можно Федька, – обречённо согласился мальчик. – По любому лучше, чем Гуська.
Они зашли в дом.
Самая грязная работа досталась вчерашним девчонкам-подросткам, которые мыли полы-точнее, тряпками равномерно размазывали по полу грязь. Они были так заняты, что не обратили на нас никакого внимания.
Тут же крутились Фердинанд и Августа. Столкнувшись с ними обоими в дальнем углу комнаты, Полина застыла, во все глаза разглядывая близнецов. Фердинанд сам по себе особенного впечатления на неё не произвёл, вместе же с сестрой он составлял незабываемую пару. Никогда в жизни дочери Сенатора не доводилось встречать таких грязных детей!
– Ну, ребята, вы и даёте! – Вырвалось у неё. – Я бы на вашем месте не рисковала!
– Почему? – Хором спросили они.
– Родители, если вас увидят, могут решить, что проще родить новых детей, чем отмыть старых.
Близнецы захихикали.
– Мы сразу отмоемся! – Сказал первый.
– Нас не нужно отмывать, мы самостоятельные! – Подтвердил второй.
При встрече с этой парочкой у Полины каждый раз возникало непреодолимой желание разобраться, кто из них мальчик, кто – девочка.
– Вы шуток вообще не понимаете! – Сказала она. – Никогда не видела таких скучных детей!
Выдвинув эти обвинения, Полина привалила к стене доски и с интересом принялась ожидать дальнейших событий.
Ребята отреагировали мгновенно.
– Это мы-то скучные?! – Завопил первый близнец.
– Понимаем-не понимаем – какая разница, – флегматично отозвался второй.
– Ты Августа! – Тут же определила Полина.
– Как ты узнала? – Расширила глаза та.
– Слишком ты умная. Федька бы такого не сказал.
– Меня Фердинандом зовут! – Обиделся мальчик.
– Ого! – Удивилась девочка. – Может тебя ещё по имени-отчеству величать? А ещё пару минут назад был на просто Федьку согласен. С какой радости тебя так штормит?
– Пару минут назад ты с нами с двоими дружила, – объяснил Фердинанд. – А сейчас – с Гуськой.
– С чего ты взял? – Искренне удивилась Полина.
Фердинанд задумался.
– Ты сказала, что она умная, а вчера ты этого не говорила. Значит с ней ты сегодня дружишь больше, чем со мной.
Полина подняла брови. Так она делала всегда, когда ситуация ставила её в тупик.
– Ты уверен?
– Ага! – Важно кивнул мальчик.
– Я не Гуська! – Снова опоздала вставить его сестра.
– Вообще-то я очень обидчивая, – нашлась Полина. – Но, если ты будешь говорить, что с Гуськой я дружу больше, чем с тобой, я с ней в самом деле буду дружить больше. Или вообще только с ней буду дружить. Ты согласен? – С иезуитской ласковостью уточнила она.
Фердинанд тут же дал полный назад.
– Не, ты с нами с обоими одинаково дружишь! Я просто пошутил!
– Я искренне рада, что ты, наконец, это понял.
"Вот бы все мои проблемы разрешались так просто", – мелькнуло у Полины в голове.
– Хватит болтать, нам бы помогли! – Недовольно бросила, проходя мимо, одна из девушек (по-моему, Наташа, которая вчера гадала).
Полина не нашлась, что ответить. Ей было просто-напросто стыдно.
Она поспешно взвалила на плечо первый попавшийся мешок и выскочила на улицу. На крыльце навстречу ей попался вчерашний звездолётчик.
– Не тяжело? – Вежливо осведомился он.
– Нормально.
– Помочь?
– Если Вас не затруднит.
Космонавт с удовольствием рассмеялся, отчего его лицо, наполовину белое, наполовину загорелое, стало похожим на маску клоуна.
– Что смешного? – Недовольно осведомилась Полина.
– Не ожидал встретить в этой глуши настолько светскую особу.
– Это что! – Отозвалась дочка Сенатора, её настроение мгновенно изменило полярность. – Папа мне рассказывал, что, когда я была совсем маленькой и у нас дома собрались гости, я вылезла из-за стола и громогласно объявила: "Господа, приношу вам свои искренние извинения, но по причинам личного характера вынуждена экстренно вас покинуть – мне нужно на горшок…" Некоторые до сих пор мне это вспоминают, хотя сколько уже времени прошло!
Космонавт опять расхохотался, на глазах его выступили слёзы:
– Ну, ты даёшь! Вот уморила! Так и сказала?
Полина преследовала одну-единственную (хотя и не совсем христианскую) цель: хотела похвастаться хорошими манерами и ничего больше, поэтому весёлость нежданного собеседника ей не очень понравилась.
– Так и сказала, – подтвердила она, уже сожалея о своей внезапной откровенности. – Видите, какой я была вежливой даже в глубоком детстве. Так что, сейчас, когда мне уже десять, этому удивляться не стоит.
– А сколько лет тебе было тогда?
Полина напряглась. Слишком опасный вопрос. Ещё не хватало, чтобы он заподозрил в ней супера!
– Не помню. Была слишком маленькой. Это мне папа рассказывал…, – и снова прикусила язык, но было уже поздно.
Любой другой ребёнок на её месте сказал бы "мама рассказывала", у ней же просто язык не повернулся так сказать-рядом всегда был только папа.
Звездолётчик, похоже, не заметил этой оговорки (или сделал вид, что не заметил) – его кто-то окликнул-и он ушёл, даже не кивнув на прощание.
Полина продолжала таскать мусор, но теперь её мысли были заняты звездолётчиком. Этот дяденька не понравился ей ещё в первый раз, когда она увидела его за столом, теперь же не нравился всё больше и больше. Почему – этого она пока понять не могла. Может быть потому, что выглядел самым вменяемым из всех живущих в доме, что в её ситуации выглядело опасным.
Полина вздохнула, почувствовав, что грядут серьёзные проблемы, и решила лишний раз на них не нарываться, сведя общение с опасным домочадцем к минимуму.
Уборка затянулась до вечера. К себе в комнату ребята вернулись, когда уже начало темнеть.
– Как прошёл день? – Нашёл в себе силы завести великосветскую беседу Мишель.
– Жутко, – едва шевеля языком ответила Полина. Она лежала на своей постели прямо поверх покрывала и прикидывала, насколько это будет воспитанно, если она уснёт прямо так, не раздеваясь – сил на это, а также на уже не было. – Ещё два-три таких дня – и я – труп.
– Если к завтрашнему утру Федька с Гуськой ничего не опрокинут – будем отдыхать.
– И часто они так… развлекаются?
– Шкаф уронили в первый раз.
– В честь моего приезда, – усмехнулась девочка.
– Ага. Как раз в тот самый день.
– Во сколько это было?
– Часов в восемь.
– Я как раз ехала на такси. И даже не представляла, где окажусь через несколько часов.
– На такси? – Удивился Мишель. – От космопорта?
– Точно. Я что-то сделала не так?
– Это же дорого!
– Деньги у меня были. И до сих пор есть, – поправилась она. – Да и парень оказался нормальным – мы с ним быстро нашли общий язык.
– Что за парень?
– Пьер, – ответила девочка, потом вздохнула. – Представляешь, в самом конце я ему сказала, что я – дочь Сенатора Земли.
– И он поверил?
– Не знаю. Я сразу ушла.
– А зачем ты ему это сказала?
Полина пожала плечами, что у неё, в горизонтальном положении, не очень получилось:
– Не знаю. Дура потому что!
– Ты не дура, – возразил мальчик. – Ты очень умная.
– Подлизываешься? Всё равно спасибо. Давай спать, а?
– Ага, – сказал мальчик и не ушёл.
– У тебя что-то ещё?
– Мы там, около моста не договорили… Я про карту памяти.
– Для машины времени?
Мишель кивнул.
– Давай завтра, а? – Жалобно попросила Полина. – Здесь даже Интернетом не пахнет, поэтому всё, что у меня есть – только на этой карте. Ещё не хватало, чтобы всё это пропало.
– Ладно, давай завтра, – поскучнел мальчик. – Спокойной ночи!
– И тебе.
На этом день не закончился. Минут через сорок её растормошил один из близнецов.
– Пойдём ужинать! – Он потянул её за ухо. – Слышь? Ужинать пойдём! – И дёрнул за второе.
Полина долго не могла понять, чего от неё хотят, а когда поняла, ответила так, что ребёнок исчез – будто корова языком слизала.
– Ого, – тихонько удивился со своей половины Мишель. Полина открывалась ему каждый раз с новой стороны. Вроде бы дочка Сенатора, очень умная и воспитанная девочка, но только что выругалась так, что сам Виктор Иванович покраснел бы, услышав это.
И ещё Мишель подумал, что никогда в жизни не встречал девочку, хоть немного похожую на Полину.
